Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 1 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

Я ожидал любого, но не мелкого... человека.

Вот так насрать моим планам не каждый сможет, а он, вместе со своим отсталым другом, и подавно.

Стараясь сжать всю мигом накопившеюся враждебность, горячо переливающуюся в моём сознании, я медленно присел на диване.

Хрен знает, что он здесь забыл. Достаточно лишь перечеркнуть несколько вариантов, как передо мной предстаёт лишь одно.

Его подозвал отец.

– Майкл, рад тебя видеть, – поприветствовал он, закрывая дверь, которую я забыл запереть на ключ.

– Тоже, – немного позже сказал уже я, когда он подошёл.

– Могу присесть? – кивнул он на место слева.

– Нет.

Вот так просто. Взял, и сказал нет.

Марк старался не подавать виду, но на мгновение я отчётливо запечатлел как его лицо слегка дрогнуло, словно его кто-то сильно ущипнул.

– И что ты тут делаешь? – обвёл он рукой весь периметр.

– Развлекаюсь.

– В каком плане? – нахмурился он.

– В обычном.

Уверен, сейчас у него вскипает кровь, представляя, как я бездыханно падаю на пол, после его точного удара, не в силах что-либо сделать.

Но нет, такое у него вряд ли получится.

– Ты… ты куда? – замешкался он, когда я спешно встал с дивана направляясь к красной линии.

Двадцать магазинов и штурмовая винтовка. Гильзы, думаю, уберёт персонал, а остальным я сейчас и займусь.

Уже не возвращаясь обратно по несколько раз, я вошёл в оружейную и оставил там все магазины. Поставил винтовку и достал из санитарного шкафчика весь набор для её чистки.

Всё это время Марк просто ходил за мной, как собака за хозяином, и, если точнее, как наивный ребёнок, что старается скрыть своё любопытство под видом безразличия.

Но я-то не тупой. Вижу, как он с интересом наблюдает за тем, как я шомполом ковыряюсь в стволе разобранного автомата.

Закончив, я выключил свет и вентиляцию. Запер на ключ оружейную. После вернулся обратно и надел пиджак. Оставалось лишь проделать то же самое и с самим стрельбищем.

– Какие у тебя планы? – спросил он, сверля мой затылок чем-то наподобие презрения.

– У меня их нет, – соврал я, вытащив ключ и спокойно сложил ключницу в карман.

– То есть от слова совсем?

– Да, от слова совсем, – кивнул я, и был таковым.

***

Обычное утро на планете Шовехер. Здесь, когда по стандартному календарю уже через неделю будет Новый год, во всю играло начало осени.

Желтели листья, бушевал лёгкий ветер, дождь усиливал свои наплывы и всё чаще появлялся в своём привычном виде.

Обычный завтрак, где я ем сырный омлет с парой булочек простого белого хлеба, запивая всё это густым чёрным чаем, и к его дополнению стаканом холодной воды.

Персонал, в составе двух единиц, – Тарина и Карла, – стоят недалеко от меня, готовые в любой момент выполнить мой приказ. Телохранители, – Боб и Версл, – тоже в составе двух единиц, сидели за отдельным столом, поедая свой привычный ежедневный завтрак в виде яичницы и нескольких сортов хлеба на выбор.

Столовая моей семьи строилась по образу: «Что богато, то не безобразно». Высокие натяжные потолки, три белых люстры, которые сами по себе уже целое произведение искусства, девять огромных оригинальных портретов моих предков, что возглавляли мою семью и компанию, и плотный огромный серый ковёр, простирающийся на весь пол.

Сюда ведут две огромных двустворчатых двери, на пять голов выше меня. Красивые, блестящие, они отлично подходили ко всей теме всего дома. Лишь люстры хоть как-то отличались, пестря белыми и зеленоватыми оттенками. Отец говорил, что их построил кто-то там-то, и привезли уже к моему первому дню рождения.

Интересно, а мать тогда ещё была в семье?..

Я прокашлялся. Так, что едва не подавился собственной слюной вперемешку с белком и желтком.

Персонал тут же оказался рядом, стуча по спине, но я лишь показал отказный жест, и просто залпом запил весь стакан с водой.

Краем глаза я даже увидел, как телохранители встрепенулись.

Вот хрень… Чего ж меня так?

И сейчас, когда я в полной тишине цепляю на вилку седьмой кусочек омлета, я наслаждаюсь всей беззаботности ситуации.

Настанет момент, когда я с готовностью смогу полететь обратно на планету сто тридцать пять. Там, где-то недалеко от экватора находилась колония. Севернее – та самая гора, что отмечена на моём навигаторе, которого я пока не трогал. Патрик же поможет мне в этом. Его знания в управлении космических суден и кораблей пока расписаны лишь на бумаге. Думаю, мне этого и хватает, ведь только когда я ему скажу сесть на место пилота, то тогда я смогу убедиться в его навыках, коих пока ограниченное количество.

И тут пришло небольшое озарение, что никак не отобразилось на моём лице.

Ведь я просто могу взять и включить у него функцию самообучения.

Да, точно. Именно с ней он-то и сможет показать себя. Его возможности и навыки смогут обновляться и пополняться.

Именно так я и поступил, придя в свой кабинет.

Час на повторное прочтение инструкции, и я уже ковыряюсь у него в голове. Вытащив накопитель и подключив его к ноутбуку через переходник, я мигом внёс кое-какие изменения в нескольких строках. В правильности своих действий я был уверен благодаря всё той же инструкции и интернету.

– Приветствую вас, Майкл, – синтетически произнёс он.

– Да, я тебя тоже приветствую, – сквозь боль сказал я. – Можешь не говорить столь… искусственно?

– Искусственно – это как? – не сдвинулся он ни на дюйм, смотря на меня.

– Ну… не совсем роботизировано, склоняясь к человеческой речи. Да, опираясь на неё.

– Понял вас. Необходимые изменения будут видоизменяться с течением циклов.

– Патрик. Цикл – это сколько?

– Один цикл – один стандартный год.

Как… долго.

– А может ли твой говор перестроиться за… месяц? – негромко спросил я.

– Вероятность минимальна.

Ясно.

В общем, дела шли, работа в доме кипела.

Под начало вечера даже пришло голописьмо, где было чётким текстом расписано, что вот-вот со дня на день прилетит сюда и мой двоюродный брат. Ему, если я не ошибаюсь, где-то двадцать один год.

Я не был этому рад или зол. Скорее мне было просто безразлично.

К восьми по локальному времени было прислано ещё одно голописьмо, но уже с теми вестями, что завтра прилетит отец с Янником. Думается мне, что колония ничего не потеряет. Как-никак, но скоро Новый год, и многие просто хотят провести его в кругу семьи.

Ну или же это просто прекрасный предлог для деловых встреч с кем-либо.

– Эрл, ты пойдёшь со мной.

– Да, Отто, – отозвался он, сразу направившись в главную оружейную на первом этаже.

Нежданно нагадано мне пришло сообщение в мессенджере:

«Нужно срочно встретиться. Девять вечера по локу. Ресторан им. Растанартена.»

«Принял. Можешь не ожидать.»

После отправки я мигом встал с кресла, закрывая медицинскую энциклопедию, одновременно с этим вызывая Эрла, и едва ли не бегом добрался до главного холла.

Ресторан располагался в спальном районе двадцатого сектора, недалеко от районного управления полиции. Думаю, она выбрала именно это место, ссылаясь на моё отношение к личной безопасности.

Эта планета медленно, но, верно, преобразовывалась в Экуменополис, что мне не сильно нравится. Зачем захламлять планету лишними миллиардами, когда можно просто колонизировать или терраформировать безжизненные планеты? Да, я понимаю, что сподручнее концентрировать весь народ на одном космическом теле, но в чём другая выгода? Разве не дешевле и легче будет просто сделать так, как я считаю рациональнее всего?

Кажется, что я никогда не пойму приближённых Диктатора.

Пятьдесят процентов поверхности Шовехера покрыта водой, и лишь пять процентов составляет пресная. У нас не так много аграрных районов, как и добывающих – всё это привозится сюда с узконаправленных на это планет.

Лесов всё меньше, что неудивительно. Флоры и фауны тоже, что не беда, так как одним миллиардом меньше, одним больше, всё равно ничего не изменится.

Но Диктатор сделал правильно, что везде понаставил небольшие территории меж улицами и площадями вдоволь заполненными разными видами деревьев. Пока мы ехали всего таких я насчитал ровно двадцать шесть штук.

И когда я вышел из транспорта, на меня тут же начали падать капельки воды. Ещё во время движения я наблюдал их очень редкостное скопление на стекле, но сейчас ситуация изменилась. Дождь набирал обороты, так что сколько ждать ливня лишь вопрос времени.

Первым же делом на входе нас встретил мужской хостес:

– Добрый вечер. Ваше имя? – взглянул он в планшет.

– Майкл Отто, – хрипло ответил я, прокашлявшись.

– Так… – водил он глазами по, судя по всему, строкам. – Отлично! Ваш столик имеет номер шестьдесят три. Приятного вам вечера. – несильно наклонился хостес, закрыто улыбнувшись.

Интерьер был кстати. Приглушённый свет, позволяющий лишь разглядеть то, что ты ешь и что пьёшь. Сами источники представляли из себя обычные светильники, несильно бросающихся в глаза. Небольшая живопись была закреплена на стенах то тут, то там. И люди, много людей.

Не ожидал я, что их будет ну вот настолько много. Конечно, сегодня конец рабочего дня, но всё же.

Мой столик располагался в самом отдалённом месте, куда вновь заворачивал путь. Я даже невольно вспомнил и про мисс Хэтч.

– Привет, Майк, – приятно улыбнулась девушка напротив, когда я садился за стол на очень удобный диванчик.

– Да, привет, – без эмоций сказал я, вешая пиджак на настенную вешалку. – Давай переходить к делу. Что случилось?

Девушка замешкалась, видимо не сразу собираясь с мыслями.

Честно, я уже думал, что у неё было что-то срочное…

Но нет. Всё в пределах её персоны.

– Честно… Ничего сверхсрочного не случилось, – извиняющееся улыбнулась она.

Девушку, сидящую напротив меня звать Бертой. Берта Эккерон. Старшая дочь семьи Эккерон, которая промышляет добычей полезных ископаемых в Шовехере. У Федерации имелся и свой представитель по добыче, но всё же несколько узконаправленных компаний никогда не помешают, ведь в государстве никак не воспрещался собственный бизнес, а наоборот, даже очень вознаграждался.

Светлые коричневые волосы, или точнее, каштановые. Они были завязаны в пучок выше затылка, примерно на градусах тридцать, или тридцать пять. Мягкое улыбчивое выражение лица. Минимум косметики и еле заметный запах обычного одеколона. Одета в чёрную блузку с расстёгнутой верхней пуговицей и в того же цвета джинсы. На настенной вешалке, где помимо моего бордового пиджака вдобавок висела тёмно-серая кепка вместе с её светло-бежевой ветровкой.

Не знаю, скажет ли это о чём-нибудь, но в детстве она была единственной девочкой, с которой я хорошо общался, хоть и в своей манере. Наша странная дружба продлилась и до сегодняшнего момента.

– Ты какой-то… чёрствый. Что-то случилось? – наклонила она голову набок, поставив её на две руки, локти которых были на столе

– Один из моих людей вчера пытался всадить мне нож в спину.

– Оу, это ужасно… – промямлила она. – И ты его убил?

– Нет, – покачал я головой. – Лишь руку сломал.

– Я искренне удивлена, – нейтрально сказала Берта. – Почему не убил-то?

– А зачем? – задал я встречный вопрос. – Он не то чтобы мой человек, но и его никем у меня язык не поворачивается назвать. Иначе говоря – он просто важен.

– И чем же? – ещё сильнее наклонила она голову.

– Не знаю… – никак не мог найтись я со словом. – Может… потому что он меня спас? – и увидев её заинтересованный взгляд, добавил. – Когда я был на отцовском задании, я едва ли умер, если бы он не подлатал меня. Ну знаешь, заражение крови и прочая хрень, что так и норовит отправить тебя в никуда.

– Да-а… я поняла… – протянула она, глядя на меня своими голубыми глазами. – Ты что-нибудь заказывать будешь? – взяла она меню.

– А что есть? – взял я уже второе меню, читая список.

Салат, салат, салат… Каша какая-то. Мягкий картофель и перечень непонятных мне названий.

– Можешь порекомендовать что-нибудь тяжёлое? – глянул я на неё.

– Ты же до сих пор не любишь салаты? – нахмурилась она.

– Да, – моментально ответил я.

– Значится, мясное ассорти.

После кнопки пришёл официант и мы вместе продиктовали свои заказы.

В итоге мы остановились на мясном ассорти, салате из свежих овощей, моём любимом белом хлебе и одной бутылке красного вина.

Знаю, дела делами, а отдыху время. Именно так я размышлял, когда усталость накапливалась и её некуда было девать. На эту встречу я шёл с другими намерениями. Помочь. Но что есть, то есть.

Всё же, приятно вновь ощутить себя непринуждённым, где можно не бояться того, что сбоку прилетит пуля или тебя подставит кто-нибудь из персонала, хоть шанс этого очень невелик.

Так что я наслаждался. Продолжал наслаждаться тем, что у меня есть эта возможность.

– И что твои родители говорят?

– А они что? Им бы меня пресечь и дома оставить, – зло высказалась она. – Каждый день приходится… слушать их. А у тебя, а? Майк? – посмотрела на меня Берта. – Как там у тебя отец?

– Вновь какую-то херь делает, – отпил я немного. – Уже какую неделю там возится не пойми с чем.

– А мне это знакомо…

– Да? – глянул я на неё.

– Мой тоже ковыряет что-то в этих бумагах, когда основную работу выполняют нижестоящие. А знаешь, – воодушевлённо приподняла она взгляд. – Вдруг он просто перебирает листик с одного края стола, на другой, при этом изображая бурную деятельность! – едва ли не сдерживая порыв смеха, заявила она.

– Даже не знаю, стал бы мистер Нельсон…

– Аха-ха-ха! – разразилась она смехом, хватаясь за живот. – Да стал бы, стал бы!

Смеялась да так, что даже некомфортно стало. И ладно бы мы находились на улице или где-нибудь в комнате, но не, чёрт возьми, в ресторане.

– Да всё, Берта. Тише, тише, – старался я её успокоить.

– Хах… Ладно… – убрала она руку со своего живота. – Ну всё же, мой так вообще ничем, видимо, не занимается. Пишет, подписывает, а толку-то никакого. Раз! И нет его труда! – взмахнула она руками.

– Мой тоже не сахар, но что есть, то есть. Ты сама это прекрасно понимаешь.

– Понимать, то понимаю, но смысла-то нет.

– Нет, он есть, – возразил я. – Возможно в скором времени он вновь почувствует, как…

– Любит меня? – вопросительно вскинула она брови. – Да ну, Майк, ты серьёзно? Он никогда больше не увидит во мне дочку, как бы я ни старалась…

– Но…

Да, я не мог найти что ответить, ведь сам не знал ответа. Да даже если бы у меня не было в точности такой же ситуации, я бы моментально нашёл ответ.

Я прекрасно понимаю Берту, но это всё. Поддерживать людей явно не для меня. Так что я не нашёл ничего лучше, чем просто…

– Берта, – положил я правую руку на её плечо. Хорошо, что столик небольшой. – Надо лишь принять истину. Людей не изменить, не имея определённую тактику. Можно, конечно, принять физический метод, но он вряд ли тебе понравится, да и мне не нужны проблемы. Так что тебе придётся лишь отложить подобные мысли и просто продолжать жить.

Берта смотрела на меня со слегка влажными глазами, после, вытерев их салфетками, сказала:

– Спасибо, Майк…

– Чего ж ты меня благодаришь, – резанул я один кусок говядины и отправил его в рот. – Я ведь ничего не сделал. – попытался я отмахнутся, но у неё было другое видение.

– …возможно, ты даже будешь не против этого.

– Насчёт чего? – не поняв, поднял я голову.

Двумя руками она изобразила недвусмысленный жест.

– Тц… – раздражённо цокнул я, вернувшись к мясу. – Может, потом?

– Как потом? – удивлённо переспросила она. – У тебя как раз послезавтра День рождения, вот я и решила, что подарок будет как персик.

– День рождения? – не понял я.

– Да, – кивнула она, но видя, что я продолжаю озадачено смотреть, слегка отстранилась. – Неужели ты забыл про своё… свой день?

– Можно и так сказать, – пожал я плечами, за что вновь получил недоумевающее лицо.

– Я крайне удивлена, очень удивлена, – с закрытыми глазами покачала головой, говоря так, будто кого-то цитировала.

– И когда именно мой День рождения?

– Двадцать восьмое, – вернулась она к вилке, целя в маленькие огурцы и помидоры.

Так, сейчас декабрь. Два дня. Двадцать шестое декабря. Шесть дней до Нового года.

– Какой же я… олух, – пробормотал я, скривившись и потянулся к бокалу.

– Всякое бывает, – спокойно сказала она, прожевав. – Я даже не сомневалась, что ты забудешь.

– А я почему-то уже тогда подсознательно думал, что ты позвала меня лишь чтобы потрахаться.

– Да ну, так неинтересно… – фыркнула она, отпив вина, едва-едва покраснев. – Хотя с тобой я не прочь. – взглянула она в глаза.

Если так вспомнить, то моменты, где мы занимаемся любовью, были не столь частыми. Два раза. Первый с ней был, когда мне стукнуло шестнадцать. Ей на тот момент было семнадцать с половиной.

Говорят, что парень должен быть старше, а тут нет, совсем обратная ситуация.

Мы не любим друг друга, лишь имеем определённую симпатию друг к другу. Я думаю, что этого вполне достаточно.

– Значит, решено, – встал я со стола, допивая. – Ты уже, как я вижу, доела, да и я в общем-то. Ливень на улице уже должен был как раз начаться. Спешить некуда, а значит…

– Нету смысла разъезжаться? – продолжила она мои слова.

– И ты права, – кивнул я, почувствовав на мгновение, как с губ сорвалась мимолётная улыбка.

– Щас, только доем, – запихнула она в рот салатовый лист, надевая сумку через плечо.

– Я, кстати, узнал, что в этом здании есть отель. Может, переночуем в нём? – предложил я, накидывая пиджак.

– Давай, – взяла она свою ветровку и кепку.

Я глянул на счёт, где красовалась нехилая такая сумма. В сравнении финансов моей компании это сущие копейки, но обычному рабочему классу это был, если не сильный удар по карману, то хотя бы ощутимый.

На ходу поправляя пиджак, я встретился взглядом с Эрлом, который читал что-то в телефоне. Я кивнул, на что он ответил тем же, и уже без проблем мы с Бертой вошли в лифт.

– Привык к обычным лифтам? – спросила она, смотря ровно перед собой.

– Ага. Такие лифты словно сжимают тебя в своих стенах.

Меня слегка кружило, так что я не придумал ничего лучше, чем опереться на перила.

– Знаешь… когда ты говоришь подобное, сложно понять, что ты конкретно чувствуешь под словами.

– Это потому, что я держу лицо?

– Скорее маску.

– Но я не клоун, – не согласился я.

– Все клоуны так говорят.

Кто бы говорил…

Вот мы и приехали, вот мы уже стоим на ресепшне, вот мы уже берём ключи для нас, и для Эрла, которому я между делом подкинул их.

Открываем дверь, заходим за порог, и…

Она вцепляется своими губами в мои.

Я еле как успеваю закрыть дверь на замок, как она уже стаскивает мой пиджак с плеч, слаживая его и прижимая локтем, дабы не упал.

Вот я уже подбираюсь к её шее, спине, талии… где мои руки утопают в её ягодицах.

Надо признать, там у неё есть за что зацепится и помять.

И… как же давно я не занимался этим. Прошло, наверное, несколько лет, а может и с совершеннолетия…

Я уже мысленно находился не в этом месте. Где-то там, далеко за Вселенной.

И уже готовый к тому, что будет всю ночь…

Голова кипела, будучи погружённой в водопад приятного возбуждения.

Часть четвёртая. Неописуемое откровение. Глава 19

Уж точно больше пяти лет я не занимался этим, за счёт чего и не мог контролировать своё сознание, которое страдало от времени, которое я трачу на начало.

Конечно, я мог и до этого просто прийти в какой-нибудь бордель на краю Федерации, где за подобным не следят от слова совсем, но и прям колкого желания я тогда не имел.

Берта слишком бережно снимает с меня пиджак, пока я, сдерживая свои порывы, едва ли не сорвал с неё ветровку.

Она это заметила, но кажется просто не придала особого значения.

Ловкими пальчиками она снимает пуговицы, начиная со второй. В это время наш поцелуй никак не заканчивался, и я могу с уверенностью сказать, что я ощущаю уж слишком большое количество слюны.

Буквально цепко и настырно я снимаю с неё блузку, оставляя её лишь в джинсах и чёрном бюстгальтере небольшого размера.

Вот уже Берта стягивает с моих плеч чёрную рубашку, как вдруг…

– Что с твоей… рукой? – слегка отстранила она голову, гладя на меня вопросительно и возбуждённо.

Я тяжело выдохнул, стараясь собраться с мыслями.

– Протез, – томно произнёс я не своим голосом. – На той планете получил.

– В смысле потерял?

– Можно и… так сказать…

– И как он тебе?

Не знаю, так ли важно ей знать об этом, но её вопросы нехило вывели из меня перманентную утомлённость, и за эти минуты я наконец смог более-менее нормально мыслить.

– Точь-в-точь как прошлая мышца, – ответил я. – Он сделан из синтетического волокна, максимально приближённого к человеческой коже.

– А-а… Интересно, – то ли она говорила правду, то ли делала вид. – И я чуть не забыла!

Берта потянулась к своей сумочке, ловко уйдя из объятий. Включила свет и открыла основной карман, вытащив оттуда…

– Та-дам! – улыбнулась она, раскрывая мне вид со своих ладоней. – Перед выходом я как раз подготовилась к последствиям, купив их. – и на них лежали три нераскрытых презерватива… моего размера.

– Откуда ты узнала?

– Про что ты? – не поняла она.

– Размер.

– Да легко, – сразу загорелась она словно солнечная лампа. – У тебя ведь он… не вырос. – не переставала она улыбаться.

Я осторожно взял парочку, и взглянув, убедился. Средний.

– Ладно, я в туалет, – направился я к ближайшей двери. – А ты пока закрой дверь и убери простынь с кровати.

– Ага, – кивнула она, вешая наши вещи на плечики и закрепляя их на шкафу. – Ты главное там побыстрее, хорошо?

– Хорошо, – сказал я, закрывшись в санузле.

***

– Странный… сон… – первое что я сказал, проснувшись в удобной кровати, и лёжа в обнимку с небезразличной для меня девушкой.

Наблюдение за уничтожением планеты каким-то сверхъярким красным лучом – странно. Такой вот сон мне и приснился. Планет было несколько. Сначала белая, – то есть арктическая, – оранжевая, – засушливая, – серая, – безатмосферная, – и континентальная, – обычный мир с несколькими океанами, множественными морями, озёрами и реками, а также большими континентами.

Я не считаю сны особенным явлениям. Обычно они несут какой-то бред, что хочет показать мне мой мозг. Но и этот случай я не могу пропустить, ведь только что вспомнил название красного луча.

Убийца планет – особое оружие массового поражения, технология которого скрывается ото всех, и принцип которого известно лишь самому Диктатору и его нескольким научным подчинённым. Оружие, способное взорвать целую планету своим устрашающим лучом.

Оно неспособно действовать автономно, ведь ему требуется неимоверное количество электроэнергии, и даже тысячи линкоров меркнут по сравнению с его энергопотреблением.

Мне остаётся лишь думать, что подобный корабль смерти с установленной хероборой не остановится на орбите моей планеты.

И…

Девять утра.

Сегодня дел у меня особых нет. Настораживает лишь отец с дядей, и двоюродный брат, который возможно прилетит не один, а ещё с младшим и тётей.

По стандартному календарю сейчас где-то половина дня, если не вечер, а день датируется как двадцать седьмое.

То есть, уже через несколько часов у меня День рождения.

Двадцать девятого будет бал в честь Нового года, где соберутся все богатые и представители разных компаний, как и сами правители планеты. Диктатор, к сожалению, будет выступать лишь в столице, до которой ещё долететь надо. Именно поэтому мы всей семьёй отмечаем этот праздник здесь, в Шовехере.

Берта спокойно посапывала, лёжа на моей левой затёкшей руке. Я аккуратно положил правую руку ей на голову, и несколько раз погладив, перешёл на кончики, завивая и тормоша.

Ночь была приятной. Давно так не отдыхал. Сейчас я ощущаю себя вялым и спокойным, словно и не было всего того, что происходило буквально шесть часов назад.

И ещё мне было жарко, но терпимо. Одеяло слишком большое и плотное, вот и заставляет потеть как окно в негерметичном помещении. Берту, к слову, это тоже коснулось, но если я потею, то она просто стала немного липкой.

Всё же мне придётся потом разорвать наши дружеские отношения, какими бы они не были. Ведь она потом влюбится в меня, а там и дополнительные проблемы появятся, которых мне пока хватает с головой.

Так что я не спеша потормошил её в плечо.

– Берта, а, Берт, – уж слишком томно говорил я ей в ухо. Эффект возымел свою силу, и она нехотя, но приподняла голову и приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать получаемое изображение. – Вставай.

– А, это ты, Майк… – хрипло произнесла она, сразу сглотнув.

Я встал с кровати, мигом надев свои трусы длиной по колено и направился в санузел.

Умылся, почистил зубы одним лишь пальцем, а после вернулся обратно, скрывая заинтересованный взгляд на Берте, которая надевала джинсы.

– Ну и как? – неожиданно спросила она меня, когда я натягивал чёрные носки.

– Превосходно, – холодно ответил я. И кажется, мой ответ ей не особо понравился.

– Я уж думала, что ты будешь петь как воробей, расхваливая весь процесс и самого себя.

– Ты слишком ужасного мнения обо мне, – лишь сказал я, не поворачиваясь к ней и застёгивая пуговицы на рубашке.

– Ну… я бы так не сказала. Скорее, просто тебя нынешнего плохо знаю, – хмыкнула Берта. – Я не прочь продолжить наше общение…

– А я говорил что-то против этого? – спросил я, косо глядя на неё.

– Нет, ты главное не подумай, что ты как-то мне там… – и замолкла.

Что ж, вот и начался пиздец.

– Берта, – спокойно начал я, прекратив затягивать свой ремень. – Ты должна прекрасно понимать, что если мы начнём встречаться, то это не только катастрофично скажется на обоих наших семьях, а ещё и на компаниях, и даже на наших жизнях. Я не люблю тебя, лишь вижу тебя как лучшего друга детства, которого никогда не брошу, но и ты должна придерживаться этого.

Я смирно закончил дело с ремнём, и уже взялся за пиджак. Берта в этом момент ничего не делала, стоя напротив зашторенных окон неплотными занавесками, и сверля меня размышляющим взглядом, будто она думала наподобие: «Жить или не жить, вот в чём вопрос».

Уже нацепив на левую руку царапанные часы, я в привычной для меня манере взял тёмный деревянный стул и поставил его напротив неё, после чего сел, поставив ногу на ногу.

Нас разделяла лишь двуспальная кровать, заправленная светло-коричневой простыню, что была украшена различными непонятными узорами, где лишь герб Федерации я смог отчётливо отличить.

– Я… поняла тебя, Майк…

– Славно, – сказав это, я встал с места и двинулся в прихожую.

– Стой! – не сильно громко вскрикнула Берта. Я медленно обернулся, и застал момент, когда она убрала руку обратно, будто только что ею и пыталась меня остановить.

Я молча наблюдал за ней, ожидая последующих действий с её стороны. Не сказал бы, что прямо отлично знаю эту девушку, но и несведущим насчёт её персоны я не мог себя назвать. Сейчас скорее всего она решит прийти к определённому компромиссу в своей голове.

– Да, ты прав, ты мне нравишься… – как я и говорил. – Но… это не отменяет того факта, что я также не должна подводить своих родителей. Им явно не понравится, если мы… ты понял. Да и твой отец будет не рад, нашим…

– Я понял, Берта, – вздохнул я, закрыв глаза. Подошёл к ней и обнял. Всё было так, как она и хотела.

Я уверен, что смогу держать в остро её действия, дабы в будущем они не аукнулись мне наголову, окончательно не добив мои и не без того хрупкие нервы, что держатся на волоске от неминуемого безумия…

***

Как бы это прискорбно ни звучало, но я ненавижу праздники, и моя Четверть тому подтверждение.

И под Четвертью я подразумеваю в виду День рождение, которое отмечается в двадцать пять, пятьдесят, семьдесят пять и сто лет соответственно.

Собирается вся семья в одном месте и начинают рассказывать тебе свои секреты, связанные с тобой. И в первую очередь эти потаённые новости должны быть самыми скрываемыми. Когда все в сборе, каждый по очереди, с самых младших до самых старших, начинают выпаливать и кратко рассказывать это при всех, стоя напротив именинника, который сидит на самом удобном лучшем сиденье и внимательно слушает правду об изнасилованиях и интригах.

Не самая лучшая традиция в Федерации, о которой я впервые узнал от дяди, когда мне было пять лет. Тогда я ещё не понимал всей пурги этого ублюдского праздника, что скрывается под, казалось бы, самым безобидным названием.

И через несколько часов мне исполняется двадцать пять.

В неведении какие же тайны окутают сначала мои уши, а после голову, я мирно писал от руки чёрной гелиевой ручной на бумажном листе стандартного размера. Я не стал сознаваться в своих намерениях, лишь подробно описав, что хочу рассказать. Реджис, Янник, Мелисса, Форанц, Никрон – никаких «дядя», «тётя» или «брат». Также, я даю ясные распоряжения насчёт Мишель и Клода, которые гниют в колонии под присмотром Секретаря уже как два месяца.

Патрик молча стоял возле стены, даже не издавая хоть единого намёка на работоспособность.

– Ну… – тяжело выдохнул я, отложив ручку и разлёживаясь на спинке своего кресла. – Закончил.

Два полностью исписанных листа, которых я закрепил степлером и сложил втрое.

Отец с дядей прилетели в середине дня, а братья пока только-только летят на челноке. Тётя приедет на машине, в сопровождении, так что я не сильно волновался насчёт её безопасности.

Я устало закрыл глаза, поддавшись наступившему желанию слегка вздремнуть.

Возможно, настанет момент, когда я смогу забыть всех и стать… другим? Но я даже не пойму этого, ведь мои планы не очень пересекаются с ними. Я просто хочу наконец стереть свои неприятные воспоминания, что так и норовят толкнуть меня с ума. Устал я уже от всего этого…

***

– …Майкл? – ласково подозвала меня женщина. – Майкл, просыпайся! У тебя очень скоро важное событие!

Я нехотя приоткрыл глаза, наводя резкость на… тётю Мелиссу.

Она была одета в обычное платье без плеч очень тусклого оттенка оранжевого света, слегка переливающимся красным свечением, за счёт расплавленного спутника, вращающегося на орбите этой планеты. Её глаза были не отличимы от моих, за одним исключением, что в её зрачках горели по одной белой точке. Волосы чуть светлее моих и заплетены в один большой пучок.

– Да, да… – машинально раскрыл я взятую пачку носовых платочков из внешнего кармана своего пиджака, и слабо потёр глаза, убирая все слёзы, что образовались под нажимом усталости на зрительную систему.

– Все собрались в главной гостиной, – я почувствовал макушкой, как она гладит мои волосы. – Иди, сначала умойся, а потом пойди к нам. – заботливо порекомендовала она, убрав руку.

Уже вымотанный ненавистным внеплановым сном, который продлился, немного-немало, три часа, я по памяти зашёл в ванную и всполоснув лицо, мимолётно взглянул в зеркало сразу отвернувшись.

Безразличность и циничность – я всегда старался сторониться этих двух понятий, понимая, что если влезу в них, то уже никогда не вылезу обратно, сколько бы я не старался. Именно эти двое прекрасно характеризуют моё отношение и нахождение в обществе.