Текст книги "Любовь к жизни (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Как ты можешь так просто составлять завещание? А если оно вступит в силу?

– Тогда я на том свете посмеюсь – я завещал тебе, Эртур, свою сестру.

– Да как так можно! – возмутился Эртур, краснея, – Она же принцесса, а я – простой дворянин…

– Это ещё ничего. Вот будь ты братом Дозора, тогда я бы ещё подумал. Потом передашь Маскарелю, что я завещаю ему построить здание ордена и назвать его как-нибудь покрасивее. Я и сира Лораса упомянул – он будет вас снабжать.

– Мне кажется, ты ещё не понимаешь, что такое смерть, – констатировал факт Тирелл, – Ты ведь не бессмертен, как королева, и первый же удар в грудь или живот будет для тебя смертельным!

– Меня обучала тётя Аша, – отрезал Захария, – Она учила меня не бояться смерти. Потанцуешь с топорами раз пять – тоже больше смерти не испугаешься. Ну, а моему любимому, обожаемому брату я завещаю мстить за меня: и пусть убийца захлебнётся кровью!

– Это надо было нам завещать, – вздохнул Домерик, – Твой брат не сможет мстить. Он же даже добрее королевы!

– И, кроме того, у меня такое странное ощущение, что он на стороне Йохена, – кивнул Эртур.

– Так, ладно. Солнце уже почти коснулось края горизонта, а это значит одно – пора переодеваться.

Йохен же, стоя на другом берегу залива, мрачно и грустно смотрел на другую сторону. Он не составлял завещание и не прощался с друзьями. Он судорожно раздумывал: что, если сейчас он плюнет на всё и рванёт в Дозор? Тогда его трудно будет призвать к ответственности за несостоявшееся сражение. Одно плохо – тогда все в Вестеросе будут знать, что он трус и тряпка. И Дозор тоже. И последний одичалый из-за Стены тоже будет знать, что Йохен мог победить принца из Рокалионов – но не решился даже выступить в честном бою.

И вот зазвучали трубы – королева начала говорить.

– Едва солнце коснётся края горизонта, принц Захария Рокалион из правящего дома сразится в судебном поединке с Йохеном Бейлишем за…руку и сердце Захарии? Ну и ну. Ладно. Соперники, это ваш последний шанс уладить дело миром. Если же бой так необходим, я довожу до вашего сведения немного изменённые правила. Запрещается использование магии, в том числе телепатии, гипноза и пения. Может, всё-таки примиритесь?

Судя по тому, что Захария и Йохен продолжали идти навстречу друг-другу, она могла не повторять вопрос.

– Ну и ладно. Бой ведётся, пока кто-то из соперников не получит достаточно серьёзную, чтобы нельзя было продолжать драться. Говорю специально для Захарии – соперника нельзя топить, и вообще под воду лучше не нырять. Ты – то можешь дышать под водой, а он нет, и это не честно. Стоять будете по пояс в воде, на одном уровне, так что…вперёд, идиоты.

Захарии рукоплескали. На фоне тихого, несчастного пятнадцатилетнего Йохена он был неотразим. Да, он не унаследовал красоты своей матери-королевы, но он был похож на отца до плена – загорелый, с узким лицом и телосложением пловца. Единственным же богатством Йохена были его тёмно-рыжие локоны, обрамляющие болезненно-бледное от ужаса лицо. Теперь-то он понимал, что бежать надо было ещё ночью, или утром, а сейчас уже поздно. Периодически слёзы наворачивались на глаза, но он мужественно подавлял плач. Отец среди зрителей, нельзя позориться сверх нормы.

Едва солнце коснулось горизонта, начался бой, бой молчаливый и точный.

Захария рванул в атаку первым, и его меч чуть не задел Йохена. Тот успел увернуться и попытался нанести удар в солнечное сплетение принца – увернулся уже Захария. Тогда Йохен собрал всю свою волю в кулак и пошёл на таран.

Захария опять увернулся, но на сей раз медленнее, чем было нужно. Плечо обожгло огнём – меч Йохена вспорол кожу, потекла кровь, но сражение всё же продолжалось. Теперь движения левой руки Захарии были ограничены. Пользуясь моментом, Йохен полоснул мечом бок Захарии со спины. Ему было так страшно, что тело действовало отдельно от разума. Какая свадьба? Если Йохен победит, он уже утром будет на пути к Дозору!

Но Захарию воспитывали не только рыцари. Рокалион, не обращая внимания на боль в боку и плече, начал наносить слабые, но хаотичные удары мечом по Йохену, целясь в грудь или лицо, а тому оставалось действовать так же. Но Захария будто не чувствовал боли, если Бейлишу всё же удавалось его пронзить. А Йохен уже начал уставать, тело не было привычным к такому бою.

«У Рокалионов есть только одно слабое место – глаза,» – говорил Петир, – «Тебе нужно одно мгновение, и тогда ты сможешь нанести один-единственный верный удар. Но у тебя будет только одна попытка».

– Принц, кто это торопится к нам? – негромко проговорил Йохен, старательно глядя куда-то назад.

Захария не повернулся назад, но на один короткий миг замер и потерял концентрацию…

И тогда Йохен со всей силы вогнал меч ему в грудь. Вогнал и провернул по часовой оси, а потом резко выдернул и отошёл на три шага.

– Блин, – коротко высказался Захария и осел в воду.

Тут у Йохена волосы на голове зашевелились – и он потащил принца из воды.

Стояла мёртвая тишина – такая, какая бывает перед бурей. Или Йохен просто не слышал ругательств, криков, угроз? Одно было ясно: он победил. Но так, что лучше бы проиграл.

Едва он вытащил Захарию на берег, к ним тут же рванули короли, наследный принц с принцессой, друзья Захарии, но первым на грудь принца со слезами рухнул всё же Домерик Болтон.

Он не ругался, не выл, не причитал, не молился своим Старым Богам – просто лежал и лил слёзы. А рядом на колени опустилась Рейлине – на лице ни кровинки, ни слезинки, только Йохен всё равно не может заглянуть ей в глаза. Если его сейчас убьют, он не будет против. Закончились годы Игры Престолов, но не кончились сами Престолы. И Йохен близок к развязыванию ещё одной войны.

И по щеке его потекла одинокая слеза.

А потом случилось странное. Нет, с неба не полилась кровь, земля не содрогнулась, не подул ветер с Севера. Просто Захария вдруг улыбнулся сквозь вечный сон и приоткрыл чёрные глаза.

– Ну, чего вы столпились? Я проиграл? Дом, почему ты плачешь?

– Ты же умер! – воскликнул Эйерон. Захария недоумённо посмотрел ему в глаза.

– От небольшого укола в грудь не умирают. Да, признаю, было больно, у меня закружилась голова и я потерял равновесие. Но ведь ничего плохого не случилось, да?

– Он тебя насквозь пронзил! – возмутился Домерик, – Ты же должен…от такого не выживают…

Захария снял куртку и рубашку, и все ахнули. И я тоже. Ужасная рана быстро затягивалась. Мелкие царапины уже исчезли бесследно. Захария осторожно коснулся своей груди и зашипел не столько от боли, сколько от ужаса – это я видел.

– Что ж, Захария, – начала вдруг королева, – Поздравляю с бессмертием. Я рада, что хоть один из моих детей пробудил этот дар. Используй его с умом. Но ты всё же проиграл – тебе нанесли очень серьёзную рану даже для бессмертного. Йохен Бейлиш….

– Нет. Я проиграл. Кракен сразил пересмешника.

В глазах королевы промелькнуло торжество.

– И всё же я впечатлена твоими навыками. Как насчёт места среди Золотых Плащей?

– Нет, ваше величество, путь мой теперь лежит на Стену. Я всё решил ещё сегодня ночью. Я поступил очень неразумно, вызвав на поединок принца, и моя техническая победа ничего не меняет.

– Какая стена? – Захария поднялся на ноги, чуть пошатываясь, – Я принимаю тебя в орден имени святого Лораса Тирелла!

– Что? – не понял Йохен.

– Что? – возмутился Лорас.

– А нормально! – одобрила королева, – Захария, сколько тебе нужно денег на орден? Но учти, чтобы через десять лет вернул в два раза больше!

– Мама, я восхищаюсь вашей практичностью! Я тут умер, воскрес, а вы о кредите говорите. Теперь я понимаю, что байки лорда Уоквэлла не были байками – вы и на смертном одре будете думать о делах.

– Буду, – резко помрачнела Рейлине, но сразу же вернула себе прежнюю радость на лице, – Ну, сын мой, вставай и иди во дворец. Или хочешь переночевать на берегу?

Рейлине стояла на балконе и смотрела на Черноводную. Последние несколько ночей именно здесь она и проводила полночи, не в силах заснуть. Теон стоял рядом, обнимал жену, но и его мысли были далеки от мирных.

– Пробудил бессмертие, Теон. Он тоже…такой же, как и я, – прошептала Рейлине, – Я надеялась, что бессмертие не передаётся по наследству.

– Теперь он – наследник?

– Нет, конечно. Он ведь будет главой ордена, возьмёт на себя обучение лучших рыцарей Семи Королевств, будет во всём помогать своему брату – но на трон не сядет никогда. Захария умён, слишком умён, и потому никогда не сможет править. И он это прекрасно понимает.

– Значит, согласно плану? – Теон тяжело вздохнул, – Знала бы ты, как мне не хочется это делать…

– Знаю. Сначала ты – потом я, как договаривались.

– Это больно?

– Нет, не очень. Если не бояться, то похоже на укус большого и злого комара. Уж поверь мне.

Теон снова тяжело вздохнул, и Рейлине тихо всхлипнула. Но согласно договору…

– Но не сегодня, Теон. Недели через две-три, когда всё уляжется. Обставим это как убийство, никто ни о чём не догадается. Я подкину склянку сиру Кайлу, мы с ним уже договорились. В Дозоре теперь не так плохо, как двадцать лет назад, а дети его уже совсем взрослые, без него будет даже лучше.

– Хорошо, но и ты знаешь моё условие.

– Да, я отвечу на твой вопрос, Теон. Понимаешь, я…я не из этого мира. Вообще. Я родилась в другой реальности, одной из миллиардов вариаций мира. Но тебя я встретила лишь здесь и лишь в этой жизни. Как бы тебе объяснить…всё чаще во снах я вижу прошлые жизни. Я была воительницей, колдуньей, мужчиной и женщиной, но тебя ни в одной из этих жизней не было. Я точно знаю, я бы тебя узнала даже в других обличиях. Ты…ты меня не понимаешь?

– В том-то и дело, что понимаю, – вздохнул король, – Я же твой муж, прошёл с тобой огонь и воду, зиму и даже часть весны. Я уже научился тебя понимать. Значит, я в твоей…кхем…множественной жизни лишь случайный прохожий?

– Выходит, что так. Джуди я видела во всех своих воплощениях. Долиша иногда. У всех воплощений Джуди рыжие кудри, представляешь? А у всех Долишей большие глаза и маленький рот.

– Не знаю, сочувствовать тебе или завидовать. Рейн, а Эйерон с Ионой унаследуют твой дар?

Рейлине немного подумала, прикинула что-то на пальцах, мысленно спросила богов…

– Нет, это будет проявляться лишь раз в поколение. И необязательно в роду Захарии. Тут что-то связано со слезами и любовью, но точнее сказать не могу. В любом случае, Захария унаследовал все мои способности и даже больше – дар чтения мыслей.

– А что получил сир Тирелл? – снова спросил Теон (снова – потому что этот же вопрос он задавал уже почти семнадцать лет).

– Сама не могу понять. Вроде бы внешне не сильно изменился, и пение ему не даётся, и под водой не дышит, и регенерация идёт медленнее, чем у нас. Впрочем, он ведь и не моего рода…

– А я?

– Не знаю, что с тобой. Боги говорят, любовь бессмертного даёт долгую молодость, здоровье и красоту. Не знаю, как насчёт красоты, но внешне ты всё тот же старик с Болтонской псарни, которого я увидела в первый день. Только челюсти теперь золотые.

– Умеешь ты комплименты делать, – буркнул король, – И зачем я на тебе женился?

– Выбирай выражения, это я тебя взяла в мужья. И не жалела до сего дня. А теперь жалею. Надо было оставаться мужчиной. А лучше было бы посадить на трон Томмена и удалиться туда, откуда я пришла. Но…но эти годы я была…счастлива?

– И я был счастлив знать тебя, Рейне.

– Прости меня за всё.

– Прощаю.

Комментарий к Кровь от крови, плоть от плоти.

Последние главы будут мрачными. Если бы была такая возможность, я бы поставила в жанры “трагедию”.

========== Любовь к жизни. ==========

Радость Захарии от получения бессмертия длилась две недели, и за это время он успел изучить новые возможности организма. Он попробовал разные яды, сбросился с крыши, упросил друзей поднять его на пики и даже вешался. Было больно, но не смертельно. Только в огонь почему-то не мог броситься. Вместе с бессмертием он получил и страх матери перед огнём. Впрочем, он был уверен, что и в огне не сгорит.

А ровно через пятнадцать дней со дня поединка его отец, Теон Грейджой, был найден убитым в кабинете.

Преступники всё очень точно рассчитали: в этот момент рядом не было никого, кто смог бы его спасти. Король был отравлен «душителем», как в своё время Джоффри Баратеон, а убийца вышел через потайной ход за гобеленом. Королева была в чёрном – чёрная вуаль скрыла её лицо, чтобы никто не видел её слёз, а все в замке начали искать виновного. Захария был среди них – он перерыл все комнаты, заглянул во все чуланы и спустился в подвал с драконами, но виновный сам пришёл и сознался.

Захарию что-то настораживало в этом признании. В убедительном рассказе начальника стражи Кайела было всё: и мотив, и способ, и действие, и даже объяснение, откуда он взял такой дорогой яд. Одного не было – искренности. Захария даже использовал телепатию, чтобы в этом убедиться, но наткнулся на такой мощный ментальный блок, что голова болела ещё неделю. Это подтверждало его теорию, что в убийстве отца замешан кто-то посторонний.

Кроме того, за убийство короля Кайела всего лишь сослали в Дозор, а не казнили с особой жестокостью. Эйерон, ставший на шаг ближе к престолу, был подавлен чуть ли не сильнее Захарии. Два брата наконец-таки помирились и начали действовать сообща.

– Матушка темнит, – убеждённо проговорил Эйерон, – Да, она искренне плачет, но она…она не злиться на убийцу! А ведь я её знаю дольше тебя, она даже за покушение на короля казнила с особой жестокостью!

– В самом деле, что-то она больно спокойна. Но разве…нет, я точно знаю, она не могла убить отца. Зачем ей это? Они ведь искренне любили друг друга, он уступал ей почти во всех вопросах, они почти не ссорились!

– Вот это-то и странно. Обычно люди часто ссорятся, и от этого отношения только укрепляются. А тут что-то не то. Может, маме надоели похождения отца?

– Он не мог ей изменить. Я знаю историю любви наших родителей, и знаю: если бы отец изменил матушке, Утонувший забрал бы у него самое ценное!

– Тогда, может, Иона?

– А Ионе-то зачем отца убивать? Он её к свадьбе не принуждал, дал какое-никакое образование, лютню подарил… Мне думается, что в деле замешана всё-таки мама. Она любила отца, очень, но…– Эйерон начал судорожно подыскивать слова, – Понимаешь, я спрашивал о ней тех, кто знал её…на ней начали сказываться страдания прожитых лет. Однажды она утопила в реке девятнадцать человек! Я читал, иногда такое бывало: человек возвращается с войны не весь, только телом – душа его так там и остаётся.

– Что-то по маме не похоже, чтобы она сбредила. Она ведь уже семнадцать лет не была на поле боя, я точно знаю. Может, зря мы на маму наговариваем? Она не могла убить того, кого любит всем сердцем.

– Так уверенно говоришь, будто прекрасно её понимаешь…

– Я теперь тоже бессмертен, братец. И чувства испытываю сходные, причём уже довольно давно. Говорю тебе точно: мама никогда не убила бы отца. Даже если бы он ей изменил. Побила – да. Но без членовредительства.

Эйерон ничего не понимал. Проверял, перепроверял уже в десятый раз – и не понимал.

По всем параметрам выходило, что его отец САМ принял яд. Но он видел отца, он совсем не выглядел подавленным или наоборот, слишком весёлым – он вёл себя как обычно, зажимал в углу мать, подписывал указы и ругался на Эйерона, что тот не занимается военным делом. А потом, перед обедом, он пошёл в кабинет с бокалом вина, растворил в нём кристалл «душителя» и выпил до дна свою смерть. А когда умирал, то не издавал ни звука.

Рейлине знает. Точно знает. Она искренне страдает, но знает правду.

Нет, Эйерон не скажет ей о своём знании – он привык к тому, что если родители что-то делают, то у них есть на то причины. Лучше он сделает вид, что ни о чём не знает и не догадывается. Дешевле обойдётся.

Тем временем Захария, получив деньги, начал строительство замка под орден, взяв нужных людей из тюрем. И лично руководил строительством, а когда не мог – просил друзей. И история с таинственной смертью короля мало-помалу отошла на третий план. Третий – потому что её величество начала настаивать на свадьбе сыновей. Хорошо хоть не друг на друге.

– Сын мой, ты теперь наследник престола. Пора тебе готовиться к правлению, – начала она издалека.

– Матушка, вы же не собираетесь умирать?! – запаниковал Эйерон, совершенно не чувствуя себя готовым к правлению.

– Пока нет. Так вот, Эйерон, нет ли у тебя возлюбленной?

– Да, матушка…– потупил взор Эйерон.

– Сделай её предложение. Я разрешаю взять кольцо твоего отца, – Рейлине дала ему в руки то самое кольцо, которое их отец до последнего дня носил на левой руке. Реликвия, ставшая практически бесценной.

– Но, матушка, Бретиль не любит меня, – грустно вздохнул Эйерон, – Если она и согласится, то только из-за моего статуса.

– Не знаю, Ширен мне вроде обратное говорила, – почесала голову Рейлине, – По её словам выходит, что Бретиль тебя действительно любит. Я, конечно, в этой фигне не разбираюсь, но мнению её доверяю.

– Матушка, вы же вышли замуж по любви!

– Вот именно, – многозначительно закивала Рейлине, – Мы поняли, что любим друг-друга, и всё, проблем больше не было. А у вас с Бретиль какие-то неясные трения на ровном месте. В общем, держи кольцо, заочно благословляю ваш брак…что ты застыл? Мне что, самой делать предложение Бретиль?

– Мама, это очень неожиданное предложение, – как можно мягче и медленнее, как неразумному ребёнку, начал объяснять Эйерон, – Любовь – высокое, нежное и хрупкое чувство, оно не терпит спешки…

– Ха! То, что мы с Теоном два года ждали брака, связано было только с моим полом и его состоянием, а не этими псевдоромантичными глупостями. Я не намерена ждать десять лет, пока вы будете друг с другом встречаться, я намерена в ближайшие несколько лет увидеть внуков!

На этом моменте мать-королева с очень и очень уверенным видом поднялась, совсем не торжественно скинула на шипы Железного Трона чёрную вуаль и быстро пошла на поиски Бретиль, и впрямь готовая лично вести сына-оболтуса к алтарю.

– Матушка, стойте, стойте, я сам сделаю предложение! – Эйерон выхватил кольцо, поспешно обнял мать и рванул в сад – делать предложение возлюбленной. Королева же, злорадно захихикав (была у неё такая привычка), вернулась обратно на трон. Вуаль она снимать с шипов не стала.

Из-за шторы вышла высокая, грузная фигура мужчины лет сорока, некрасивого, но импозантного, с повязкой на одном глазу. Во рту его недоставало зубов, шрам пересекал подбородок и скулы, но взгляд его единственного глаза точно говорил – перед вами очень добрый (но не патологически) человек.

– Ну, слышал?

– У меня нет глаза, а не ушей. Рейлине, что-то мне твой сын не нравится. Он же никудышный правитель! Слишком мягкий, слишком внушаемый. Да у него и половины твоей воли нет!

– Возможно, именно это ему и поможет выжить, – тяжело вздохнула Рейлине, плюхаясь обратно на трон, – Не всем же быть гением?

Сир Долиш Дроун с дочерями и сыном прибыл ко двору в пору, когда холод окончательно ушёл из Королевских Земель. Он ещё не успел жениться, хоть и был уже обручён с юной Реей Драмм с Железных Островов. Невеста была с ним – невысокая белокурая девушка с золотистыми веснушками. Вопросов, почему он решил жениться именно на ней, не возникало, потому что ни для кого не были секретом его предпочтения. А прибыл он, чтобы вернуться к службе на должности мастера над монетой.

Но в тронном зале он оказался не один: его давний друг Джуди Уоквэлл, всё ещё очень привлекательный принц Оберин Мартелл, младший принц Захария Рокалион с Домериком Болтоном и, что его удивило, леди Ширен Баратеон с сыновьями. С горечью он отметил, что болезнь её, много лет ничем себя не проявлявшая, начала прогрессировать – её щека полностью покрылась каменной коркой, и часть носа, и даже скула. Лицо её, впрочем, было почти радостным.

Королевы не было.

– А чего все молчат? – проревел вдруг Джуди, – Ну что мы все как чужие, а? Долиш, красава, да ты выглядишь краше королевы! Как идут дела?

– Неплохо. Я снова женюсь, – напряжение оставило Долиша. В самом деле, они с лордом Уоквэллом столько вместе пережили, почему бы не поговорить перед приходом её величества?

– О, женишься! – подоспел Оберин, чуть прихрамывая, – А меня какой-то придурок на дуэли ранил, нога ещё не до конца зажила. У меня родилась пятнадцатая дочь. Да, согласен, ты очень хорошо выглядишь.

Долиш не удержался и покраснел – и лицо на миг стало чуть красивее королевского. Так, во всяком случае, всем показалось.

– А у нас радость – строительство идёт полным ходом, и через год-полтора у нашего ордена будет собственное здание! – поделился информацией Захария. Долиш отметил, что юноша немного изменился с момента их последней встречи: вроде бы всё осталось прежним, но он будто бы стал светиться изнутри, и в чёрных глазах полыхало живое пламя, и черты стали чёткими, как у прекрасной статуи.

«Бессмертный» – понял Долиш, – «Такой же красивый, как мать, но так похож на отца. Не думал, что увижу ещё немного такой странной, восковой красоты. К счастью, мне нравятся блондинки. Но почему рядом с ним молодой Болтон? Помнится, у их родителей всегда были очень натянутые отношения. С одной стороны, приятно видеть дружбу северянина и железнорожденного. С другой – меня пугает их контраст и, в то же время, странное сходство: у одного глаза холодные и бесцветные, а у другого – тёмные, как ночное небо,» – внимательно смотрел на них Долиш, но даже так что-то ускользало от его внимания. Что-то мягкое, незаметное, что-то лёгкое и невыразимое, как турбулентность.

– Ну, теперь моя очередь говорить: не всё у меня так радужно, – грустно и криво улыбнулась Ширен, – Болезнь прогрессирует. Боюсь, скоро мне придётся покинуть Вестерос.

– Эй, малыш, не боись, – Джуди обнял жену, – Я тебя от Станниса избавил – и от смерти как-нибудь избавлю.

– Отцу был выгоден наш брак, вот он и не стал упираться, – покачала головой Ширен, – Но смерть не минует меня.

– Брысь, Костлявая! – взвыл Джуди.

– Отец, пожалуйста, не начинайте снова! – кинулись к нему на шею сыновья.

– Смерть – совсем не страшно, – попробовал утешить Захария, – Помнится, она имеет вид молодого мужчины Баратеоновской наружности с перерезанным горлом, хотя я могу и ошибаться – видел я его всего каких-то пару мгновений…

– Вот видишь, Ширен, на том свете у тебя родные! – вставила Рейлине, успевшая прийти, немного послушать и оценить ситуацию.

Долиш посмотрел в глаза королевы и не узнал её: нет, она всё так же молода, и губы как вишня, и глаза цвета обсидиана, но…это всего лишь восковая статуя, не очаровывающая одним взглядом, а просто симпатичная. Рейлине перехватила его взгляд и одним незаметным движением бровей дала понять: он всё понял правильно.

– Ой, Рейлине, что с тобой? Ты…ты словно…– не смогла найти слова Ширен.

– Будем называть это «потускнела». Да, я уже не та красавица, что была ещё пару месяцев назад. Вернее, больше не та. Впрочем, со мной не произошло ничего сверхъестественного: наоборот, магия спала. Теперь я выгляжу так, как должна была выглядеть все эти годы. Я понятно объясняю?

– Понятно, – прошептал Долиш, не веря своим ушам. В душе его зародилось нехорошее предчувствие.

– Я должна сделать важное объявление, – Рейлине прошла к Железному Трону, тяжело вздохнула и прошептала так, чтобы все услышали, – Я умираю.

Сначала Эйерону показалось, что в мире произошёл какой-то катаклизм: наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь странными полустёртыми звуками. И только потом до него дошло – ничего не изменилось. Миру было плевать на трагедию, которая вот-вот произойдёт. А теми звуками были тихие всхлипывания королевы-матери, прекраснейшей из женщин земных. У него не могло никак отложится в голове: как же так? Почему? Она же бессмертна, мать его, она же БЕССМЕРТНА, как она может умереть?

– Вы же бессмертны, – прошептал наконец Оберин Мартелл, – Вас не берёт яд, вы можете отрастить новое тело от головы, старость вам не грозит, болезнь тоже…

– Я бессмертна, – кивнула Рейлине, вытирая слёзы рукавом, – Да, вы всё верно перечислили. Но есть один маленький нюанс…сейчас вы всё поймёте.

Кто любовь потерял –

Превращается в лёд.

Кто её отыскал –

Никогда не умрёт.

Всё, что любил, но не ценил –

Потерял я вмиг,

И навсегда всадник из льда

Позабыл твой лик…

И Эйерон понял. Понял, что у бессмертия есть лишь одно условие: любовь. Пока человек любит и любим, он бессмертен и прекрасен, как никто из смертных. Но после смерти отца мать потеряла это чувство, и тело её начало превращаться в железо. Она, конечно, может подождать ещё несколько месяцев, но смысла уже нет. Жизнь уходит из неё. Скоро её кожа потрескается, тело похолодеет, а кости станут как железо.

Именно поэтому она собрала их всех сегодня в этом зале. Именно поэтому она носила всё это время траур. И именно поэтому настаивала на свадьбе Эйерона.

– Матушка, но ведь вы знали, что отец сам покончил с жизнью. Знали, и не остановили его. Или сами подлили ему яд? – неожиданно прошептал Захария.

– Можно и так сказать, – пожала плечами Рейлине, – Дело в том, что моя история заканчивается. Я сделала всё, что было в моих силах и даже больше. И теперь я должна освободить место новому поколению. И он это знал. Мы с ним уже давно договорились о его самоубийстве, когда у кого-нибудь из наших детей пробудится моя кровь. Правда, я не ожидала, что это будешь ты.

– Вот это уже было жёстко! – внезапно вскочил сир Джуди, – Он-то тут при чём? Ради прогресса вы погубили мужа, а теперь и сами собрались уходить? Кто ж вам мешал уехать куда-нибудь за море?

– Я начала вспоминать свои прошлые жизни, – мрачно прошелестела Рейлине, накручивая прядь серых волос на палец, – И каждая их них заканчивалась именно тогда, когда я начинала вспоминать предыдущие. Кроме того, я уже добилась всего, чего хотела и чего не хотела, меня здесь уже мало что держит. Я бы отдала богам душу, если бы не все вы. Я должна попрощаться. У вас ведь нет планов на сегодняшнюю ночь?

Она не сказала всей правды, да это было и не нужно. Любовь у неё была всегда, и даже сейчас она продолжает любить. Только вот не Теона, а жизнь. Любовь к жизни, искренняя и ответная, она даже сейчас согревает изнутри. Но снова дует ветер Севера. И снятся странные, похожие на реальность сны. Она была человеком, и монстром, и мужчиной, и женщиной (в иных воплощениях она неоднократно меняла пол), героем и злодеем, красавицей и уродиной, но ни в одном из миров она не задерживалась сверх необходимого. Её миссия окончена, она вывела страну из хаоса и дала начало новой династии. Её имя войдёт в историю. Но как же больно, как страшно уходить по дороге в никуда!

Застыв на ветру

У синего льда,

Я скоро умру,

Уйду навсегда.

Я верил тебе, я сейчас

Я верю судьбе: свет погас,

Ведь солнце зашло

Для меня навсегда…

С другой стороны, она уже придумала, как обессмертить свою невероятную красоту. Когда она умрёт, её тело превратится в прекрасную статую, и её никогда не забудут. Она обретёт настоящее бессмертие, пусть лишь в людской памяти.

Украдкой смахнув последние слёзы с длинных ресниц, она прошла в тронный зал. Солнце уже давно зашло, была глубокая ночь. Но у Железного Трона стояли те, кого она пригласила посмотреть на свою смерть и провести с ней остаток её дней. Вернее, дня, ведь на рассвете она исчезнет из этого мира.

– Ну, все собрались? – весело спросила она, – А, впрочем, все. Итак, подведём итоги моего правления. Я была не самым мудрым правителем и совсем не дипломатичным.

– Ещё бы, – вспомнил былое Джуди, – Помнится, знатно вы тогда покусали того астапорца!

– Он сам подлил мне вместо десертного вина неведомую брагу, и я потом извинилась. Так вот, сейчас я буду каяться! Я лгала, сквернословила, убивала, разоряла земли, будучи мужчиной ещё и предавалась греху рукоблудия напополам с содомией, в браке была непокорной женой, в королевстве – никудышным дипломатом и ужасным тактиком, и всё мне прощали за красивые глаза (а также губы, волосы и груди). Прощаете ли вы меня?

– Простим, куда же мы денемся, – вздохнул Оберин Мартелл, и сам замечавших за собой подобные грешки, – В конце концов, у вас действительно были красивые глаза.

– Это верно, – признала Рейлине, – А ещё я должна признаться, что я вообще не с Вестероса. Я из другого мира. Там я попала под ма…э-э-э…под повозку и умерла, но боги дали мне второй шанс в этом мире. И именно у них я и выпросила эту внешность, и магию, и бессмертие…вы мне не верите?

– Знаете, ваше величество, вам я готов поверить, – покачал головой Долиш, – Скажи это кто-то другой, он бы прослыл сумасшедшим, но вам я верю.

Рейлине твёрдо решила в последний день сделать что-нибудь такое, за что её никто не забудет. С каждой минутой она чувствовала себя всё сильнее и сильнее – в душу хлынули силы других воплощений.

– А хотите, я расскажу вам ваше будущее? – улыбнулась она мрачно, – Теперь я всё могу.

– Ваше величество, вы хотите испортить торжественность момента? – вздохнул тяжело Домерик Болтон, но решился подойти первым и протянуть королеве руку. Рейлине мрачно улыбнулась.

– Да, хочу. Значит так: ты проживёшь ещё много лет, у тебя родятся несколько сыновей и дочерей, а умрёшь ты на охоте не от рук человека.

– Интересное предсказание, – округлил глаза Домерик, – А какой зверь меня задерёт?

– О-о-о, нет, так не интересно. Не скажу, короче. Следующий!

Помявшись, пред светлые (вернее, тёмные) очи королевы предстал Эртур Уоквэлл, прижимая к себе младшего брата. Оба смотрели на королеву с нескрываемым страхом.

– Вы оба проживёте больше шестидесяти лет и отдадите души Многоликому в первый день зимы. Следующий!

Оберин сделал шаг вперёд и приготовился услышать своё будущее. Неожиданно Рейлине пробил хохот.

– Ой, не могу! Вы умрёте в чужой постели, занимаясь любовью с женщиной вчетверо младше вас, причём в одной руке у вас будет её грудь, а в другой – грудь её сестры.

– Отличная смерть, – улыбнулся Оберин, – Я умру как настоящий мужчина.

– Рада за вас. Долиш, а ты умрёшь в возрасте восьмидесяти пяти лет за завтраком.

– Какая точность! – поразился Долиш, – А не могли бы вы посмотреть, кто будет сидеть рядом со мной?

– Многовато просишь. Теперь самое неприятное: Ширен, ты проживёшь ещё совсем немного времени, а потом…ну… – Рейлине замялась.

– Я поняла, ваше величество, – кивнула Ширен, – Мой срок отмерен. Я и так прожила очень много.

– Что ж, тогда остаёшься только ты, Эйерон. Ты умрёшь от чахотки вскоре после рождения третьего бессмертного из рода Рокалион. Это ещё нескоро будет.

– Да, матушка, – кивнул Эйерон, явно с трудом сдерживая слёзы.

Тем не менее, рассвет приближался. Теперь Рейлине чувствовала, как приближается её смерть, как жизнь покидает тело, но при этом покидал и страх. Так ведь было уже много-много раз, чего же бояться? Небо на востоке чуть посветлело, но всё-таки у неё ещё было время. Немного времени, ценнейшего из благ.