Текст книги "Любовь к жизни (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Но у Серсеи дитя давало о себе знать каждые два часа, а у Рейлине – раза два-три в день!

Вдобавок чувствовалось, что кто-то из близнецов периодически колдует. Ничего опасного, магия была слабой и периодической, но говорит это о многом. Кто-то из детей рано начал думать и рассуждать. Слишком рано.

Я на время отстал от своего соседа и начал слушать то, что происходит снаружи. Так я узнал, что мы внутри какого-то другого человека по имени Рейлине, он (или, вернее, она) очень за нас беспокоится. Поэтому я стараюсь толкать стены поменьше, чтобы не причинять боли. Тот, кто по доброй воле носит меня и того другого в себе, не должен из-за этого страдать. Хотя места становится всё меньше, а сил у меня становится всё больше. И у того другого тоже.

В последнее время он начал всё сильнее меня толкать, вжимать в дальнюю светлую стену, из-за которой лучше всего всё слышится. Я не сопротивляюсь – если сопротивляешься, он пихается ещё сильнее. Я каждый день (научился определять время по поведению Рейлине) пытаюсь выйти на контакт с соседом, но натыкаюсь на глухой барьер его сознания. Он не хочет или не может со мной разговаривать. Впрочем, стена его сознания медленно, но верно истончается, скоро мы сможем поговорить. Тем не менее, в места нашей тюрьме становится всё меньше, потому что мы быстро увеличиваемся в размерах. У меня на голове появились какие-то тонкие и мягкие нити, при попытке их выдрать я почувствовал боль и прекратил попытки. Мой сосед тоже отрастил эти нити, но он их не вырывает и даже не трогает. Его поведение меня удивляет: неужели…он иначе мыслит, чем я? А мыслит ли он?

На седьмом месяце стало тяжелее. Живот ужасно распирало, всё-таки двойня занимает больше места, чем один. Но Рейлине всё равно продолжала работать, пусть и не столь активно, как в первые месяцы. Теон взял на себя энную часть её обязанностей, в том числе и посвящение рыцарей, чтение докладов и разборки с мятежами в Штормовых Землях и Ланниспорте. Да, некоторые ещё надеялись вернуть власть Ланнистерам либо сесть на трон самим, но сами Ланнистеры к власти уже почти не рвались, только Лансель ругался и злился – его вера в Семерых оказалась слабее магии Рокалионов, и теперь он собственноручно посадил близ своего дома пятьдесят чардрев. Хранителем Севера стал вернувшийся из-за Стены Бран Старк, но большую часть его обязанностей взяла на себя его сестра Арья, которую Рейлине высочайшим указом приравняла к мужчине. Означало это то, что её дети всё равно будут Старками, и муж её (если такой найдётся) будет носить фамилию Старк.

До сих пор нельзя было даже попытаться предсказать, кого породит Рейлине: если с одним ребёнком женщины одичалых могут точно определить пол по форме живота и ещё каким-то признакам, то с двойней этот способ не работает. Теон надеялся, что родятся два сына, похожие на него силой и на мать магией. Хорошо бы они ещё пошли хоть в кого-нибудь из родителей красотой, но это уже роскошь. Рейлине же было практически всё равно, но чуточку больше хотелось всё же дочерей. Их она научит магии, самостоятельности и непоколебимости.

– Ваше изящество, я вот что подумал,– оторвал Рейлине от размышлений Джуди,– Что-то не нравятся мне эти повитухи, которых мейстер Пицель позвал. Чует моё сердце, не к добру они с Петиром Бейлишем вчера разговаривали…

– Ты уверен?– забеспокоилась Рейлине, тут же бледнея,– Что же, блин, делать?

– Ваше изящество, да я бы сам у вас роды принял, только не могу…правда, не могу. Не знаю я, как это делается,– стушевался Джуди,– Никто не знает. Правда…

– Говори как есть!

– Правда, говорят, что жрецы Утонувшего в этом деле толк знают. Вроде как у ржавок женщины должны рожать в воде…

– Спасибо, Джуди,– искренне и с чувством изрекла Рейлине, чуть успокаиваясь,– Теперь я хотя бы знаю, что делать.

Мне кажется, скоро наше заключение закончится: я слышал, какой-то человек сказал, что мы родимся через двенадцать дней. Я с трудом распознаю смену дня и ночи (для меня всё едино), но ночью Рейлине лежит практически неподвижно, и стены темницы не пропускают свет.

Я, пусть и с некоторым трудом, но смог снять блок с разума соседа. В его голове пустота, он ничего не понимает и не осознаёт. Нет, какие-то мысли там роятся, но в основном это простые «удобно», «неудобно», «шевеление», неподвижность», а когда я к нему приближаюсь, то ещё и «тесно». Негусто. Почему мой сосед такой глупый?

Нет, не совсем сосед…его называют моим братом или сестрой. Они не знают, какого мы пола. Я тоже не знаю. Но говорят ещё, что после нашего рождения всё станет ясно. Но я не знаю, как будет происходить рождение. Это больно? Или терпимо? И как мы покинем эту темницу, когда я проверил её и убедился в её неприступности? Да, я всё проверил, но очень осторожно и аккуратно, потому что Рейлине всё чувствует и беспокоится.

Места почти не осталось. Самым удобным положением оказалось прилежание вниз головой к тому месту, где чувствовалась наибольшее тепло и где биение кровекачателя Рейлине было тише. Правда, это положение занял мой сосед, и мне пришлось чуть ли не прижаться к дальней стене спиной. Мелкие нити на моём теле практически полностью опали, остался только пучок на моей голове. Он тёмный и мягкий, боли не причиняет, а потому я его не снимаю.

Я попытался проникнуть в разум нашей матери, но это не получилось: там стоял такой мощный блок, что любая попытка его пробить была бы болезненной не только для меня. Я смог увидеть только самые основные мысли. Нет, не только я разумен, другие тоже мыслят! Она нас любит, называет себя матерью и готовится родить нас. Так мы не были сюда заточены, мы были…сотворены? Ею и ещё кем-то…я его знаю, он часто приходит к нам и говорит с нами, он тоже нас любит. Любит…странное понятие. Насколько я понял, оно обозначает что-то вроде «охранять, заботиться, обнимать и…и ещё что-то, я не понял. А ещё я узнал, что эти кровекачатели называются «сердце». Всё, больше я ничего не видел.

Вскоре я проснулся от странного чувства тряски.

Посреди пира в честь подавления мятежа Долины Аррен Рейлине почувствовала вдруг первую схватку. Это её не удивило: порой случаются ложные схватки, а до предполагаемого дня родов ещё неделя. Она, извинившись, поднялась и покинула зал – в таких случаях помогала смена положения. Но только она вышла в сад, как схватка вдруг повторилась.

«Сейчас? В полдень? Ох, и невовремя же…»

Стоял октябрь, сегодня ночью знаки зодиака должны смениться. Что Рейлине нравится больше: Весы или Скорпион? Впрочем, о чём это она…бежать к Эйерону надо! Впрочем, бежать не получится, она и ходит теперь медленно. Но она же королева! Проблем с перемещением быть и не должно!

– ДЖУДИ УОК, ПРИКАЗЫВАЮ НЕМЕДЛЕННО ВЫЙТИ В САД К ЯБЛОНЯМ,– твёрдым, уверенным голосом произнесла Рейлине. Она не кричала, вовсе нет. Но её зов был услышан.

Через десять минут Джуди чуть ли не бегом добежал до яблонь, правильно оценил ситуацию и, воззвав к Многоликому, подхватил королеву на руки и с большой осторожностью понёс к чёрному ходу из замка.

– Эх, ваше изящество, как же вас так угораздило? Сегодня же зодиак переменяется!

– Это не от меня зависит,– прошептала Рейлине, страшно волнуясь и холодея на каждом подскоке. Падать – последнее, чего бы она сейчас хотела.

– Спокойно, мы уже за воротами! Ещё пятнадцать минут потерпите, и мы прибудем к Эйерону. Надеюсь, вы с ним уже договорились?

– Нет, не договорились…мы же думали, что роды через неделю будут…

– Тогда я с ним сам договорюсь. И пусть он только попробует вам отказать! Я с него семь шкур спущу!

Вскоре они, никем не замеченные, добрались до святилища Утонувшему. Теперь, почти через год после постройки, оно уже выглядело немного красивее. На стенах снаружи неизвестный художник изобразил сцены морских баталий, грабежа, кое-где мелькали женщины и дети (как правило, в роли похищаемых или воспитуемых). Дверь украшала грубая, но приятная глазам резьба.

Внутри же было темно, сыро, но дно бассейна теперь было облицовано чёрным камнем. Видимо, святилище если не процветало, то хотя бы не бедствовало. Только Эйерон по-прежнему был в одежде из грубой ткани, с спутанными волосами и бородой. Он сурово посмотрел на Джуди и Рейлине, перевёл взгляд на её живот…

– Рожаешь,– догадался он,– А ко мне зачем пришла?

– Прошу вас принять роды…

– Нет. Это не по правилам. Ты не нашей веры, не нашего народа.

– Вы хотите погубить внуков?– Джуди посадил Рейлине у стены и двинулся на Эйерона с кулаками,– Слушай, жрец, я тебя выше и массивнее, и у меня в этом деле личная заинтересованность…

– А я умею убивать,– Эйерон достал из-за сетей на стене настоящий боевой топор железнорожденных,– Я много лет не брал в руки оружие, но уж как им пользоваться я помню…

– Никакого насилия!– завопила Рейлине, чувствуя усиление схваток,– Если вы примете у меня роды, я назову первенца в честь вас!

Эйерон застыл. Он недоверчиво посмотрел на Рейлине, бледную и перепуганную. Видимо, его закостеневший разум медленно, но верно принимал решение. В честь него назовут наследника престола…Он войдёт в историю…и Утонувший вроде как благоволит этой женщине, иначе не вернул бы её мужу мужественность.

Он принял решение. Он мрачно поглядел на Джуди, прогнал его из комнаты в коридор и велел Рейлине раздеваться и идти в воду. Она не возражала: ещё из прошлой жизни она припоминала, что вроде как в воде рожать не так больно.

Действительно, когда она зашла в прохладную воду по пояс, ей стало чуточку легче. Вода поддерживает.

– Давно начались схватки?– спросил Эйерон, отодвигая сети и засовывая руки в тайник.

– Около получаса назад, чуть больше.

– Приготовься к долгому ожиданию,– Эйерон извлёк из тайника большое и толстое полено, поставил его в бассейне и велел Рейлине сидеть и не рыпаться. Вода не причиняла вреда бессмертной, облегчала боль и поддерживала живот.

Единственное окно было открыто, Рейлине с удовольствием смотрела на залив Черноводной. Какое-никакое, а всё же развлечение.

Эйерон? Ну и мерзкое же имя! Не хочу быть Эйероном. Поэтому я, когда увидел наконец единственный выход из этой темницы, пропихнул головой вперёд своего брата-сестру прямо туда. Я рассудил, что хуже мне в любом случае уже не будет. Я внимательно следил, как мой сосед первым покидал тюрьму, как он исчезал в проходе, и одновременно слушал внимательно, что происходит снаружи. Снаружи доносился плеск воды, громкие болезненные вздохи и чей-то громкий, раскатистый голос.

Он говорил, что Рейлине должна поднатужиться (не знаю, как это), что вот уже показалась голова, а потом вдруг повисло минутное молчание.

– Мальчик!– услышал я слова этого мужчины, и вскоре мой нервы резанул громкий, высокий крик.

Почему мой брат закричал? Я проник в его сознание и узнал, что снаружи «светло», «холодно», «больно». Но моё желание покинуть темницу стало только сильнее! Я принял правильную позицию, зажмурился и начал медленно, торжественно протискиваться сквозь узкий проход. Совсем скоро я попал в неожиданно холодную воду, но меня тут же подняли чьи-то большие, сильные руки.

– Второй мальчик!– объявил тот же голос.

– Хорошо,– слабо проговорила Рейлине.

Я захотел увидеть мир вокруг. И резко, слишком резко открыл глаза.

Мир взорвался ужасным, отвратительным красным цветом, я от неожиданности вдохнул (раньше в этом не было необходимости), и на выдохе издал такой же громкий, ужасный крик, как и мой брат. Глаза мои заслезились, но я не отрываясь смотрел на красное, красное зарево совсем рядом, и даже лёгкую боль от перерезания трубки я не заметил.

– Странный мальчик,– сказал вдруг тот, кто держал меня,– Закричал до того, как я перерезал пуповину.

– Он увидел во-он ту комету,– тихо произнесла Рейлине,– Я не удивлюсь, если это та самая комета, которая пролетела над миром в год воцарения Джоффри Баратеона. Она только что появилась. Ох, сколько сейчас времени?

– Полночь и две минуты,– сказавший положил меня на что-то тёплое, знакомое и родное. Рядом, судя по всему, лежал мой уже почти спокойный брат Эйерон,– Второй родился где-то через десять минут после первого. Он родился после полуночи, и, следовательно, является Скорпионом.

– Ничего страшного,– Рейлине крепко обняла нас с братом и прижала к себе,– Подумать только: первым, что он увидел в мире, была комета! Не каждый может этим похвастаться. А звать его будут Захарией, у него очень одухотворённое личико.

Захария так Захария. Мне уже всё равно. Глаза всё ещё болят.

Рейлине прижала новорожденных сыновей к груди и облегчённо улыбнулась. Мальчики были славными: на головках по пучку тёмных волос, весят по пять фунтов каждый (это навскидку), выглядят здоровыми и абсолютно доношенными. Вода по-прежнему поддерживает её, а в дверь уже стучатся. Рейлине закуталась в сети, прижав крепче сыновей, пока Эйерон ходил к дверям и грубо спрашивал, чего всем надо посреди ночи.

– Скажи хоть, кто родился, если не хочешь пускать!– послышался громкий и возмущённый голос короля Теона.

– Сыновья у тебя родились! А теперь проваливай, ночь она должна провести здесь!

– С чего это вдруг?– спросил осторожно Долиш,– Её величество наверняка устала, ей нужно в замок, в постель, и принцев нужно представить народу…

– Ничего я не устала,– прошипела Рейлине,– Знаю я эти замки: целую ночь будут что-то со мной, с детьми, с Эйероном делать…переночую тут, а утром детей народу и представлю.

Эйерон и Захария были похожи, да не совсем: Рейлине сразу поняла, что из двух её сыновей только младший, увидевший красную комету, будет могущественным колдуном. Поэтому она и дала ему длинное, красивое имя в честь какого-то библейского пророка. Но старший спокойно, мирно лежал на груди матери и крепко спал. Младший же не спал, он продолжал жалобно хныкать и ёрзать.

– Тише, тише,– Рейлине погладила по головке Захарию,– Всё уже позади. Спи, завтра будет тяжёлый день.

Ей показалось, что мальчик её и в самом деле прекрасно понял. Он всхлипнул ещё пару раз, а потом затих и вскоре засопел. «Он будет великим магом» – подумала удовлетворённо Рейлине, сама очень сонная. «Ещё до рождения начал колдовать, родился после полуночи под другим знаком, в миг появления на свет увидел комету…даже мне так не везло».

Снилась Рейлине свадьба. Причём не абстрактная, а конкретно её. Примерно начиная со свадебного пира. Она ещё раз увидела огромный стол, заставленный скромными закусками и хорошим вином, а ещё элем и пивом. Ещё раз пережила самые забавные моменты свадьбы: Тирион катается на драконах Дейнерис, Джуди побеждает в рукопашном бою Джона Амбера и выпивает его пиво, Джейхейриса Таргариена ближе к середине застолья снова начинают называть Джоном Сноу (это легче выговорить), Арья Старк рассказывает немногочисленным дамам о своих невероятных приключениях, Санса показывает невероятную ловкость и смелость, умыкая последнее лимонное пирожное из под носа Уолды Болтон, пьяный Долиш сохраняет недюжинный ум, подбивая часть гостей на весёлую подвижную игру «пройди лабиринт из столов», а когда Рейлине и Теона несут на брачное ложе, никто не смог справиться со сложной шнуровкой, и только опытный Оберин Мартелл совладал с ней. Но только Рейлине перешла к самому интересному, как кто-то навалился ей на грудь и разбудил.

Она всё ещё лежала на сетях в святилище Утонувшего Бога, но в окне теперь сияло рассветное солнце, а на груди возились маленькие сыновья. Рейлине поспешно приспустила сети и прижала их к груди, закусив губы от непривычного ощущения, что из неё тянут все соки. Даже сейчас, утром, она могла с лёгкостью отличить одного сына от другого: только от Захарии тянуло магией.

Тут пришёл Эйерон, внимательно посмотрел на них троих и объявил:

– Снаружи толпа. Как закончишь – выходи с сыновьями.

– Хорошо,– кивнула Рейлине.

– Который из них назван в честь меня?

– Тот, что лежит слева.

– Мелковат.

– К шестнадцати вырастет.

– У него глупое лицо.

– У всех младенцев глупые лица.

– Он не будет воином.

– Он вчера родился!– не выдержала Рейлине,– Когда я родилась, никто и подумать не мог, что я стану королевой!

– Не спорь, женщина! Я видел Теона и Ашу в колыбели, и они выглядели по-другому!

– Не кричите,– поморщилась Рокалион,– Всё равно я свою часть сделки выполнила. Вы помогли с родами – в честь вас назвали наследника престола. Не вижу больше никаких проблем.

========== Рыцарь-Колдун. ==========

День кончался. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда в Ланниспорт прибыл корабль железнорожденных. Вот уже семнадцать лет был в Вестеросе мир и покой, с тех самых пор, как сочетались браком принц железнорожденных и королева Вестероса. Никто не посмел помешать кораблю пристать, да никто и не думал: железные люди дали страшную клятву пред лицом королевы (это действеннее, чем перед ликами богов) не разорять Семь Королевств. И сейчас они не собирались грабить – они приехали по делу.

Первым с корабля сошёл северянин. Уже странно, не так ли? У него были прозрачно-серые глаза, бледная кожа и чёрные волосы до плеч. Лет ему было около восемнадцати, к поясу его приторочен меч и, по-видимому, хлыст с костяной рукоятью. Сразу же за ним на берег сошли и тут же упали на колени двое родных братьев с огненно-рыжими кудрями, оба в охотничьих куртках и высоких сапогах. Самому старшему никак не могло быть больше четырнадцати, а младшему не было и десяти. И, наконец, в Ланниспорт вступила самая значительная фигура из всех, что были на корабле.

Ему было шестнадцать. Самой значительной частью его внешности была длинная чёрная коса, доходившая ему до пояса и даже чуть ниже. Затем шли умные – слишком умные для шестнадцатилетнего парня – чёрные глаза. Он казался настоящим железнорожденным – смуглый, крепкий, темноволосый и тёмноглазый. Только глаза и выдавали в нём интеллектуала.

– Дом, Эртур, Маск, как вам поездка? – поинтересовался он у спутников.

– Добрались нормально, в последний день меня уже почти не укачивало, – кивнул Домерик Болтон.

– Мерзкий корабль, мерзкая еда, – проворчал недовольно Эртур Уоквэлл, – Но я-то огурцом, а вот Маск трижды за борт перегибался.

– Это из-за еды! – возмутился его младший брат Маскарель, – Дом, ты же видел, что это из-за еды!

– Видел, видел, – успокоил его молодой Болтон, – Ну, а ты сам как?

– Изумительно! – воскликнул Захария Рокалион, – Ну, заедем к Дроунам, а потом к маме?

– Ясное дело, – кивнул Маскарель, – Ух, ты ведь познакомишь нас с сиром Долишем Дроуном? Матушка говорила, они с отцом были друзьями, но нас почему-то на встречи не брали…

– Познакомлю, познакомлю, – улыбнулся Захария, показав на мгновение своё сходство с матерью – королевой, – Сейчас, рассчитаюсь с капитаном, и можно ехать.

Захарии не было дома восемь лет. Дело было не в том, что он сбежал из дома, а в том, что он…ну, он родился вторым. И отец счёл необходимым сделать сына рыцарем. Матушка-королева отправила Захарию на обучение к сиру Джуди Уоквэллу, своему давнему другу, и теперь мальчик возвращался домой, будучи уже посвящённым. Ну, как сказать…

Уоквэллы поклонялись Многоликому, но не забывали и про других богов. А так как Захария тоже верил, что все эти боги существуют, посвящение длилось долго, так как Джуди постарался никого не забыть. Под конец Джуди сплюнул, наскоро ударил Захарию по плечам мечом и пошёл спать. Семерых, кстати, он забыл упомянуть, но юноша не стал напоминать.

За время обучения принц подружился с сыновьями Джуди – Эртуром и Маскарелем, и они отправились с ним как оруженосцы. Ещё он подружился – даже крепче, чем с Уоквэллами, – с Домериком Болтоном, сыном Русе Болтона, названным так в честь давно умершего брата. Только что они вернулись с Железных Островов, где около двух недель гостили у Аши – родной тёти Захарии. И теперь их цель – Королевская Гавань.

Они не торопились. По дороге они готовы были посетить всех знакомых Захарии лордов и леди, а их по дороге было порядочно. И первым делом четвёрка направилась к Дроунам.

Захария знал про сира Долиша Дроуна следующее: он вовремя перешёл на сторону Рокалионов, помог привлечь на сторону Севера Дорн, после чего быстро дослужился до мастера над монетами. И женат он был на последней королеве из прошлой династии – Серсее Ланнистер. А ещё он был одним из самых состоятельных лордов Вестероса.

Пообедав в местном трактире, четверо молодых людей отправились на прогулку. Стояли последние дни зимы – уже пришло сообщение о наступающей весне. Эта зима было довольно длинной, она длилась почти восемнадцать лет. Во время этой зимы и родилась эта четвёрка. А люди, рождённые зимой, не могут быть простыми.

– Ой, Дом, ты только посмотри! – Маскарель кинулся к старому вязу и показал на уже заметные почки, – Дерево расцветает!

– Разумеется. Весна же близко, – кивнул ему Домерик, – Скоро и в мои земли придёт тепло.

– Они ещё не твои, – напомнил Эртур, по праву гордившийся своими познаниями в истории главных родов Вестероса, – Твой отец жив и, судя по всему, умирать не собирается.

– И хорошо, что не собирается, – кивнул Домерик, – Если он внезапно умрёт, мне конец. Прости-прощай вольная, свободная жизнь, охота, развлечения…

– Я видел лорда Русе, – отозвался внезапно Захария, – На редкость живучая ледышка. Он ещё мою маму переживёт.

Все рассмеялись, потому что прекрасно знали о бессмертии Рейлине Рокалион, первой этого имени. Захария внешне не очень на неё походил, потому что узкое лицо, телосложение, смуглую кожу и чёрные волосы получил от отца. От матери получил он кое-что другое.

Шли они недолго – совсем скоро дошли они до предместья Ланниспорта, где находился небольшой, но очень красивый и древний замок. Здесь и была резиденция Дроунов, и Тирион Ланнистер не имел ничего против. Вскоре компания приблизилась к замку, подошла к воротам и внимательно в них вгляделась. Открывать им, разумеется, никто не спешил.

– Эй, чего надо? – не очень-то дружелюбно поинтересовался у них стражник, – Лорд изволит отдыхать!

– Мы тоже, – улыбнулся очаровательно Захария, доставая из кармана массивный перстень – печатку с гербом династии.

– П-прошу прощения, ваше высочество, – побледнел стражник, – Доложить о вашем приезде?

– Не утруждайтесь, – продолжал улыбаться Захария, – Он и сам уже знает.

В самом деле, не успели друзья насладиться роскошным садом за стенами, как из дома вышел мужчина в роскошном дуплете и сапогах с серебряной шнуровкой. Его каштановые волосы с сединой на висках были зачёсаны назад, открывая высокий лоб с чуть заметными морщинками. Проницательные карие глаза смотрели на гостей внимательно и очень настороженно. На вид этому человеку было меньше тридцати, хотя Захария точно знал, что ему не может быть меньше тридцати пяти. Это из-за маленького рта в сочетании с широко открытыми глазами, они сбавляли возраст.

– Приветствую его высочество, – поклонился он, – Вы, я так понимаю, возвращаетесь домой после долгого обучения?

– Верно, – кивнул Захария, – Вместе с парой-тройкой друзей, ясно дело. Я знаю, вы были другом матери…

– Почему был? – удивился человек, – Надеюсь, я всё ещё остаюсь её другом, просто я взял небольшой отпуск из-за смерти жены…

– Леди Ланнистер умерла? – не сдержался Маскарель, – Почему?

– Леди Ланнистер умерла пять лет назад, – поправил его Долиш, очень строго посмотрев в глаза мальчику, – Роды дались ей слишком тяжело, ведь ей было уже за сорок. Я говорю о леди Дорее Сэнд, на которой я женился четыре года назад. Собственно, женился я по настоянию Оберина Мартелла, моего давнего друга.

– Вам, наверное, тяжело об этом говорить…– посочувствовал Эртур.

– Вовсе нет. Просто теперь мне опять нужно искать себе жену, а это начинает утомлять. Впрочем, я отвлёкся. Проходите в дом, я и дома могу договорить.

Дом был уютным. Везде лежали ковры, висели гобелены и картины. На одной из картин был изображён совсем молодой Долиш в возрасте восемнадцати лет. На другой – красивая женщина лет тридцати, золотоволосая и зеленоглазая. На третьей – уже чуть повзрослевший Долиш с женой, падчерицей и пасынком, а также маленьким ребёнком на руках у Серсеи.

В гостиной, куда они пришли, сидели две юные девушки тринадцати и восьми лет, старшая нянчила всхлипывавшего младенца, а младшая вышивала.

– Отец, кормилица куда-то отошла, – сразу сказала старшая, очень похожая на отца. Вдруг она увидела Захарию и густо покраснела, – Ой, я прошу прощения, я немного не…

– Ничего-ничего. – поспешил успокоить её Домерик, – Мы не побеспокоим вас.

– Я рад, что ваши дочери так ответственно относятся к своим обязанностям, – степенно проговорил Захария, – Я знаю, как нелегко заботиться о младшем брате или сестре, а они справляются.

Тут обе девицы покраснели ещё сильнее, но уже от похвалы. Младшая оторвалась от вышивки и принесла из соседней комнаты блюдо с пряниками.

– Меня зовут Алиссана, – склонилась она в вежливом поклоне, – Простите, мы не ждали гостей.

– Ничего-ничего, – поспешил её успокоить Домерик, принимая угощение. Младшая из девочек была больше похожа на мать – во всяком случае, глаза у неё были зелёными, а не карими, как у сестры.

– Меня зовут Лючия, – представилась старшая, – А это – мой младший брат Доран.

Захария подошёл и посмотрел на младенца с нескрываемым интересом. Личико у мальчика было смуглым, оно выдавало ройнарскую кровь. Принц улыбнулся и отошёл от мальчика, хотя на Лючию продолжал поглядывать с некоторым интересом. Она была ещё очень молоденькой, у неё ещё даже не оформились приятные мужскому взгляду округлости, но наследственность у девочки была хорошая. Захария сделал мысленно пометку – посмотреть, что из девочки вырастет.

Тем временем вернулся Долиш, сообщил о готовящемся обеде и начал рассказывать поподробнее о Дроунах.

– Ваша мать, королева Рейлине Рокалион, дала мне фамилию и герб, – он показал старый щит с невероятно чётким и красивым рисунком, – Я был одним из двадцати в отряде, который должен был пробраться за барьер и отключить его. Я не хотел туда идти, ведь нас было всего двадцать – это чистое самоубийство. И тут появился он…Рейлине Рокалион.

– Он? – изумились все четверо (хотя Захария только сделал вид).

– Да, именно он. Тогда это ещё был мужчина. Он спел колдовскую песню, девятнадцать моих товарищей ушли в реку и утонули. А я не пошёл, и за мою осторожность и устойчивость меня наградили по-королевски.

– Да, это я помню, – кивнул Эртур и процитировал, – «На гербе Дроунов и в их фамилии навеки отражён тот день, когда они стали дворянами».

– Верно. Если приглядеться, вот здесь есть одно место, – Долиш ткнул в часть щита, – Сюда может поместиться ещё одна голова. Моя голова. Этот герб дан моему роду как напоминание, какой смерти я избежал.

– А как вы избежали смерти? – спросил Маскарель.

– Сам не знаю, – вздохнул Долиш, – Её величество говорит, что её магия не действует на тех, кому она не нравится внешне. Я точно знаю, что на Джейхейриса Таргариена и сира Джуди Уоквэлла она не действует. Ещё на меня и, по-моему, лорда Виктариона Грейджоя. Так или иначе, я устоял – и получил всё.

– Вы говорили о леди Серсее, – напомнил вдруг Захария, – Вы её не любили, да?

– Почему же, любил! – опять ошарашил принца Долиш, – Свадьба была нам выгодна: я получил часть земель Ланнистеров, жену, определённый статус и связи, а она получала амнистию и безопасность для себя и своих детей. Сначала мы какое-то время претерпевались друг к другу, но после её выкидыша мы сблизились достаточно, чтобы она никогда не пробовала меня убить. С ней можно было поговорить, выпить, съездить на охоту. Я её даже ревновал!

– Когда матушка умерла, отец поседел, – вставила осторожно Алиссана, забирая у сестры брата, – Вот, видите, на висках.

Тем не менее, Долиш продолжил, и никто не посмел его остановить. Друзьям было интересно услышать о прошлом, хотя Маскарель с куда большим интересом смотрел на пряники.

– После полугодового траура, мне пришлось жениться на дочери Оберина. Ну…мы не сошлись характерами. Мы с Серсеей часто спорили, но всегда примирялись, и больше она не напоминала мне о ссоре. А Дорея была моложе, глупее, она ничего не прощала и ничего не забывала. Она даже била меня! Пилила постоянно, тратила деньги, издевалась над падчерицами… Однажды она отравила меня, и не будь рядом её величества – я бы здесь не сидел. Конечно, я не мог ничего доказать, но даже Оберин признал, что это была она.

– И вы её убили, – спокойно произнёс Захария.

В гостиной повисла тишина. Лица Дроунов вытянулись.

– Нет, я вас не осуждаю, вовсе нет. Я понял, она была настоящей гадюкой. Я даже почти уверен, что принц Оберин знает или догадывается о том, что это были вы. Меня интересует способ. Как вы это проделали с предельно осторожной женщиной, которая не задерживалась в вашей постели больше чем на час?

– Отец предлагал ей разойтись! – не выдержала Лючия, – Предлагал неоднократно. Даже её величество дала ему разрешение, даже Верховный Септон разрешил, но она…она отказывалась. Она хотела сжить нас со свету и забрать всё имущество!

– О! – Захария странно улыбнулся, – Так вы, юные леди, ему помогали. Ух ты! Какие хорошие девочки. Нет, я вас не обвиняю, она явно была гадюкой. Из того рода бастардов, которые действительно ублюдки, а не только незаконнорожденные. Вот покойный брат Домерика, которого сожгла на костре моя мама, был ублюдком. Его отец даже не расстроился. Не уверен, правда, что он вообще может что-то испытывать, но Домерик говорит, что может. А вот знаменитый Джон Сноу, он же Джон Старк, он же Джейхейрис Сэнд, он же Джейхейрис Таргариен, просто плод внебрачной любви. Женился на родной тёте, стал правителем Миерина, детей завёл, и красоты, говорят, неописуемой. А вы как свою гадюку прикончили? Мне только способ узнать.

– Узнаю королеву, – улыбнулся нервно Долиш, – Она сказала мне то же самое. Нет, немного не так. Она спросила: «Как вы собираетесь это проделать?» Посоветовала костёр. Ваш наследный брат был гуманней, он предложил сослать её в Молчаливые Сёстры. А его величество Теон хотел даже одолжить мне свой лук со стрелами. Но она была беременна, и мне пришлось дождаться родов. Когда мальчик чуть окреп, я поступил по совету Станниса Баратеона: посадил её на корабль до Лисса, который через месяц вернулся без неё. Умерла от кровавого поноса.

– А на самом деле?

– А на самом деле она умерла от кровавого поноса, вызванного особым ядом, для которого Лючия и Алисанна три недели рвали травы на окраине Дредфорта.

– Да, средство действенное, – серьёзно кивнул Домерик, – Говорят, именно этим ядом был отравлен мой старший брат, в честь которого меня и назвали.

– Мне ужасно стыдно, хотя никто меня не винит. Даже Оберин, хотя я даже молил его пронзить меня копьём за убийство его дочери. Нет, он снисходительно похлопал меня по плечу и сказал «с кем не бывает?»