Текст книги "Первопричина: Лагерь смерти (СИ)"
Автор книги: Stereoman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
– Ну да, – кивая улыбаюсь деду. – Череда случайностей.
Вот ведь старый диверсант. Интересно как он на офицерскую кухню пробрался? Наверняка у него и туда ходы прокопаны.
Торт нарезан, чай налит, сижу смотрю как девушки кушают. Маришка от счастья плачет, ложкой отделяет маленькие кусочки, каждый подолгу держит во рту… Белка, распробовав угощение, свой кусочек уже схомячила. Теперь облизываясь сидит и смотрит на оставшуюся половину торта. Попросить добавки не решается. Дед сидит и улыбаясь смотрит на нас. Торт не ест, но по такому случаю, стопочку всё же принимает.
– Так что мы всё-таки решили? – пододвигая Белке свою тарелку спрашиваю.
– Действовать будем осторожно, – берёт слово Ломакин. – Для начала соберём запас всего необходимого. Ещё нам нужны деньги, одежда, оружие и медикаменты. Куда точно идти я пока не знаю. Но здесь и правда нельзя долго оставаться. Поэтому… Эх, у меня нет предположений. Слишком неспокойно в мире. Слишком мало мы знаем о том что происходит на поверхности. Хоть в тайгу не беги. А ещё нам надо уничтожить это место.
– Зачем?
– Затем, молодой человек, – достав из пачки сигарету ворчит Ломакин. – Затем что здесь, помимо того что творят с людьми ужасные вещи, добывают Альфа-Вещество или «Первопричину.» Да, выработки смешные, могу ошибаться, но где-то под сотню килограмм в месяц. По сравнению с другими, Идельштайн просто придаток. Но, сто килограмм Альфа-Вещества, это… Потеря этого нанесёт ощутимый удар. Конечно, сюда вернутся и всё восстановят. Но это займёт время. Опять же наши. От них это утаить не получится. Они могут и наступление устроить. Хотя я не знаю.
– Ладно, тогда начинаем готовиться, собираться, а дальше видно будет. Я пойду прилягу.
– А торт? – возмущается Маришка. – Ты даже не попробовал.
– Кушайте сами. Я по сладкому не очень. А вам, для поднятия настроения не помешает. Я гаечный ключик съем. У меня в заначке несколько лежит. А вы ешьте тортик и общайтесь.
Уйдя в комнату, падаю на свою лежанку, достаю из-под подушки несколько гаечных ключиков и обломков свёрел, и…
А ведь и правда, идти нам по сути некуда. Да и Австралия совсем не вариант. Не потому что далеко, а потому что Британская колония. Хотя… Я и сам не знаю что твориться в мире. Может быть наши, русские, совсем не станут нас препарировать. Увезут в тыл и будут аккуратно изучать? Сомнения у меня по этому поводу. Серьёзные сомнения. Да и насчёт США тоже. Однако делать что-то надо. Собираться, готовить пути к отступлению. Придёт время, когда мы попадёмся, засветимся, спалимся. И тогда, нас таких особенных поймают. От чего наша история скорее всего и закончится.
– А мне этого не хочется, – разглядывая обломок сверла выдыхаю. – Совсем не хочется. Моя история, хоть и очень страшная, но только начинается.
Схомячив сверло, и закусив ключом укладываюсь на бок, выдыхаю и только собираюсь поддаться и заснуть, как рядом со мной нарисовывается Белка. Садится, толкает меня в плечо и суёт под нос тарелку с куском торта.
– С чего такая забота?
– Ну как, – хихикает Катя. – Мы же с тобой вместе. Не забыл? Я если что невеста твоя. Да… А мы хорошо подходим друг-другу.
– Ой… От деда заразилась? Ну какая невеста? Не знал что психические заболевания по воздуху передаются. Мы в заднице, нас в любой момент могут убить. А ты в романтику поиграть захотела? Совсем всё с головой плохо?
– Слушай ты, – опустив голову выдыхает Белка. – Умник. Слушай и запоминай. Несколько месяцев назад, ко мне домой пришли солдаты. Пришли и убили всех. Мужа, отца, маму, бабушку и младшего брата. Дом сожгли… Меня не тронули потому что красивая была. Решили что я буду развлекать солдат. То что мне рожать через месяц, никого не остановило. Из меня вырезали ребёнка! Марта, собственноручно! И собственноручно убила его у меня на глазах. Взяла за ножки и с размаху об пол. Положила в банку и залила какой-то дрянью. Потом меня вылечили и бросили в ад. Несколько месяц, меня избивали, насиловали, издевались, пытали. Как думаешь, после такого осталась ли у меня хоть капля рассудка?
– Кать…
– Я хочу убивать! – раскинув руки и искрясь разрядами кричит Белка. – Я хочу чтобы эти твари хоть в малой степени почувствовали тоже что и я. И знаешь что? Я заставлю их страдать. Они, будут умолять меня о смерти. Я припомню им всё! Особенно госпоже Марте. То что я с ней сделаю, покажется ужасным даже ей самой. Ты поможешь мне? За то что она сделала. За замученных и изувеченных. За нас с Маришкой. Ты, поможешь мне?
– Да, – вспоминая что в тот раз творила Марта киваю. – Помогу, в любом случае. Только успокойся.
– Спасибо, – пытаясь унять дрожь нервно улыбается Белка. – Прости… Просто накипело. Надо было высказаться. Я… Ешь торт, а я пойду с Маришкой посижу. Мы как-то сблизились с ней. Да и с дедом тоже. Прости… Можно обнять тебя? Мне страшно. Можно?
Ответа Белка не дожидается. Ложится рядом, прижимается и судорожно дышит в ухо. И вроде как, сейчас я должен пытаться утешить её. После чего, должно случиться то, чего не надо бы. Но нет. Позывы хотя бы облапать девушку есть. Однако… Нет… Не надо.
Глава 10
Побег в Австралию решили отложить. На дворе конец января, минус тридцать. Далеко в такую погоду не убежишь. Да и после того как рассказываю Ломакину о том чем на самом деле является Австралия, пыл его угасает полностью и человек науки начинает обработку Осипа. То есть Ломакин осторожно рассказывает ему что нам в Британской колонии делать нечего. Потому что сама Британия союзник Германии. Это получается, Осип хоть и расстраивается, но спорить с профессором не начинает.
И поскольку выхода нет, а уходить куда-нибудь всё же необходимо. Вместе с профессором решаем всё же пойти к коммунякам. Весной, когда потеплее станет накроем лагерь, прихватим важные документы, пару начальников, кроме Марты, её решаем убить, и со всем этим пойдём кланяться совкам. Потому как сколько бы мы не думали, идти больше некуда.
Есть конечно совсем безумные варианты уйти на север и поселиться где-нибудь среди местных. Но по мнению Ломакина это будет уже не жизнь. Да и вражеские войска, они медленно но всё же продвигаются. А когда продвинутся нам негде будет прятаться. Конечно и в лаборатории, куда мы имеем множество шансов попасть нам тоже не понравится. Но, на счёт этого Ломакин сомневается и думает что нам всё же помогут. Не в царских условиях, а скорее в палате, но мы будем жить. Или… Как опять же думает Ломакин…
Дела у совков не то чтобы не очень, они у них вообще прискорбные. И поэтому есть надежда, что трёх сверхлюдей и одного профессора, совки вместо изучения к делу пристроят. Но я в это не верю.
Девушки… Их мнение разделяются. Маришка прямо светится энтузиазмом и хочет к своим. Белка хоть и категорически отказывается, но считает что совки лучше арийской расы. Ломакин за. Осип воздержался. Я…
Со мной всё сложно. Коммунизм я никогда особо не уважал. Ностальгией по прошлому не страдал. А в то что раньше было лучше, особо не верил. Да, мне рассказывали о Жизни в союзе, рассказывали много, но как хорошее, так и плохое. Да и потом, я не отсюда и местные русские мне такие же чужие как и американцы. Это не мой мир, попал я сюда неожиданно и, возможно, случайно. Так что я не собираюсь с криком за Сталина бросаться на немецкие танки. Воевать я тоже не хочу, не моё это. Но…
Всегда есть «но» и в этом случае в смятение меня загоняет Маришка. То есть то, как она рвётся домой. Как ярче светится вспоминая семью, учёбу, уклад жизни. И этот её свет, заставляет меня сомневаться. Да, коммунисты ребята не из лёгких. Репрессии, расстрелы, раскулачивание, коллективизация, ГУЛАГи всякие. Но то что творят фашисты… То как они уничтожают людей и мучают их… Из двух зол выбирают меньшее. Поэтому, хоть это и не мой народ, идти придётся к русским. Был бы я один, я не заморачиваясь свалил куда-нибудь в тайгу. Нашёл какие-нибудь залежи железа, закопался в землю… Но их у меня четверо. И если больного на голову деда жалко, то перед Маришкой и Белкой какая-то дурацкая ответственность. Поэтому… Эх…
Две недели спустя. Волкова Марина.
Сегодня замечательный, но в тоже время страшный день. Дедушка и Влад, берут меня на вылазку. Конечно, идут они не за продуктами, и даже не за вещами, этого добра за две недели натаскали с запасом. А на настоящее дело, в котором я приму непосредственное участие.
Потому что пока мы ждём весны. Профессор, Осип и Влад, решили начать пакостить. То есть сокращать население фашистов и добывать информацию. И сейчас мы стоим в коридоре и…
– Колька, – подходя ворчит Осип. – Хватит дурака валять. Железяки свои спрячь. Оружие проверь. Патроны не все съел?
– Эти не вкусные, – пряча гаечный ключ в карман бормочет Влад. – Гильзы железные, пули из спрессованного железного порошка. На вкус как просроченные барбариски.
– Света, – резко меняя настроение подходит ко мне дедушка. – Дочка, ты вперёд не лезь. Когда скажу стоять – стой. Скажу закрыть глаза – сразу же закрывай. Всё поняла?
– Да, папа, – улыбаясь киваю.
На что Осип расцветает, приглаживает мне волосы, вытирая слёзы всхлипывая отходит назад, толкает Влада и хмурясь идёт к выходу. Но на ходу, шепчет Владу чтобы тот за мной присматривал. И присматривал тщательно. На что Влад уверенно кивает, глянув на меня сглатывает и глупо улыбаясь отворачивается. Но тут же оглядывается снова…
А вообще, он очень даже симпатичный. Высокий, мускулистый… Правда руки слишком длинные, и волосы теперь как он сам говорит платинового цвета. Зубы железные, сине-серебристые глаза слегка светятся. Но при этом в нём что-то есть и мы с Белкой это ощущаем. А ещё мы ощущаем что нравимся ему и сильно. Жаль что никаких шагов, видимо из-за того что с нами творили, он не предпринимает, а от нас шарахается. Но может он забудет об этом? Может со временем он изменит своё отношение к нам? Или…
Ведь всё же меняется. Мы… У меня, воспоминания всех этих ужасов уже не вызывают боль. Стыдно, страшно, противно, но боли нет. Так может и у него это пройдёт? Хоть бы…
Начинается движение по коридорам, прокопанным дедушкой норам и прочим закоулкам. Ползём по узкому лазу, дедушка впереди, я за ним, Влад замыкающий чтобы крысы сзади не напали и попы нам не откусили. Движемся, на четвереньках, от чего невольно улыбаюсь. Потому что сзади Влад и я точно знаю куда он смотрит. Взгляд как будто кожей ощущается. А ещё я знаю что ему нравится смотреть на меня. Нравится сильно, он даже хочет прикоснуться, но не решается.
Ощущаю себя двояко. С одной стороны такое внимание поднимает мне настроение, с другой, кажется, что я совсем плохая. Потому что сейчас не до романтики. А романтики очень хочется…
Дедушка замирает, прислушивается. Тут же останавливаюсь и тут… Видимо Влад так увлечён мной, что не успевает остановиться и утыкается лицом…
– Гы… – слышится сзади. – Извини… Задумался. Кстати тебе нужен новый комбез.
– Почему?
– Этот слишком маловат. Стягивает всё. Да и тонкий, холодно тебе. Кхым… Ещё раз извини. Обещаю что буду внимательнее.
От таких слов даже обидно становится. Прикусив губу закрываю глаза и прошу больше внимания. Какого именно внимания представляю и тут понимаю что уже не представляю. Влад, как будто увидев мои мысли, вытянул руку и прижал ладонь к попе. Слегка сжал и теперь…
– Хм, – оглядываясь хмыкаю.
Вижу круглые глаза Влада, его виновато-глупую улыбку и чувствую его полную растерянность. Понимаю что меня трогать… Он хочет этого, но из-за принципов не может. Жаль… И обидно.
– Можешь отпустить меня, – выдохнув говорю. – Если так противно.
Вина? Да, точно вина. Влад, почему-то чувствует себя виноватым. За то что сделал и не сделал. О чём он думает непонятно, но свет его становится ярче и теплее. И тут…
Дедушка снова начинает движение. Проклинаю себя, ругаю последними словами, но прогибаю спину и как можно сильнее виляя попой ползу вперёд.
Зачем? На что я надеюсь? И ведь понимаю, что несмотря на глупые фантазии он ко мне не притронется, но… Я не могу иначе. Владу это нравится, ему нравлюсь я. Я это знаю и хоть мне от этого невероятно противно, я продолжу. А почему? Что со мной случилось? Да, с головой у меня совсем плохо. Стало, после нескольких месяцев издевательств. Меня унизили, сломали, уничтожили. Превратили в послушную игрушку для самых грязных и отвратительных утех. Но почему сейчас, когда казалось бы всё закончилось и мерзкие воспоминания притупились, это всплыло и начинает играть новыми красками.
– Я схожу с ума, – закрыв глаза выдыхаю и шёпотом добавляю. – Я шлюха, тварь, грязь. Мне…
Перед глазами всплывает верёвка с петлёй. Понимаю что со временем всё станет ещё хуже и тут… Вижу висящий на поясе дедушки пистолет. Уже представляю как вышибаю себе мозги и прекращаю мучения, но тут…
– Ты красивая, – слышится за спиной голос Влада.
– Я? – осторожно оглядываюсь.
– Ну не батя же, – ворчит Влад. – Конечно ты.
– И толку от этого? Тебе же не нравится?
– Кто сказал? Ещё как нравится. Просто события… Обстановка не подходит. А так… Знаешь, будь мы в другом месте, я бы... Я бы приударил за тобой. Не будем об этом.
Вот как… Так значит не всё потеряно? Так значит… Ура!
Там же. Влад.
Что я несу? Зачем? Для чего? Хотя, вопросы более чем дурацкие. Делаю я это для того, чтобы не потерять Маришку. По необъяснимым для меня причинам, я хочу чтобы она была рядом. Чтобы жила, причём жила счастливо. Это странно, но её мысли о самовыпиле, а думает она об этом, потому как на пистолет дела смотрит. Но… Не могу объяснить, но они… Маришка и Белка, ощущаются…
– Пришли, – шепчет Осип. – Профессор, я покараулю, а ты начинай. Как скажешь, Осип, друг мой. Николай, Светлана, теперь совсем тихо. Мы на вражеской территории. За мной.
Отодвинув лист металла выбирается из норы, оказываемся в большом полутёмном помещении и прячемся за трубами. Садимся и… И сейчас будем воплощать наш план. А именно, нам нужны языки или же информаторы. Причём сделать это надо так, чтоб шум не поднялся и сами мы не засветились. Короче, захват, допрос, а после несчастный случай.
– Николай, – указывая на большой Электрощит шепчет Ломакин. – Выводите эту штуковину из строя. Осторожно. Так чтобы все подумали что это поломка. Если ремонтники придут с солдатами – отбой операции. Всё понятно? Тогда приступайте. Светочка, сидите и чтобы не случилось не двигайтесь пока не скажу. Начали.
Закрываю глаза, присматриваюсь и вижу… Металл. Его здесь много. Щиток перекрывается трубами, арматурой в стенах и прочим.
Выдохнув концентрируюсь на меди и наконец вижу провода и клеммы. Скобки, перемычки всякие разные. Сосредотачиваюсь на рубильнике и не долго думая заставляю его слегка приподняться. Контакт нарушается, клеммы греются, плавятся и в моём видении стекают.
Открыв глаза понимаю что находимся в полной темноте, однако через секунду вспыхивают тусклые красные лампы.
– Ага, – шепчет Ломакин. – Молодец, Николай. Красиво провернул. Аварийное освещение включили, ждём ремонтников. Сидим тихо. А вы…
– Клеммы расплавил. Маришка, попробуй посмотреть.
Маришка закрывает глаза, смешно хмурится и говорит что рядом никого. Всё движение над нами и там судя по тому как бегают, настоящая паника. Со слов Ломакина, сейчас мы между вторым и третьим уровнями.
Сидим ждём, Маришка как бы невзначай пододвигается ближе ко мне. Ломакин собран и ожидает. Я же… Я заинтригован. Такие способности… Если раньше это казалось мне бредом, то сейчас я вижу перспективы. Потому что управляя металлом на расстоянии, я могу самолёты ронять. Мне почти ничего не стоит заклинить оружие, порвать провода на двигателе или вызвать клин этого самого двигателя. Правда я не уверен насчёт расстояния и продолжительности такого моего воздействия, но задел на будущее безусловно есть. Надо развиваться. Надо учиться.
Ждём где-то полчаса. По истечении этого времени дверь открывается и в помещение заходят двое. Сразу же идут к щитку и явно ругаясь на немецком, вскрывают его. Смотрят…
– Маришка, рядом кто-нибудь есть? – спрашивает профессор.
– Не, все далеко.
– Николай, начинайте.
План давно уже готов, но я таки сомневаюсь. Ремонтники без оружия, но их двое, а я… Я сильнее, но…
Концентрируясь на металлической двери осторожно закрываю её и на всякий случай блокирую. Сращиваю с косяками, теперь без автогена не выйти. Пока ремонтники увлечены процессом, встаю и крадусь к ним. Хватаю ближайшего за шею и сжимаю. На хрип оборачивается второй, однако увидев меня бледнеет и поднимает руки.
– На колени, уроды. Руки за голову, это ограбление.
Часто кивая немец делает как говорю, с ужасом смотрит на меня и ожидает чего-нибудь страшного. И это правильно, внешность у меня необычная.
– По русски говоришь? – превращая указательный палец в иглу спрашиваю.
– Да…
– Ответишь на вопросы, будешь жить. И так, где мы? Отвечай, рожа нацистская.
– Трудовой лагерь Идельштайн. Недалеко от Уральских гор. Четыреста километров от города Свердловск.
– Фронт где?
– Недалеко, – сглатывает немец. – Совсем недалеко. Пятьдесят километров. Я ни в чём не виноват. Я обычный электрик. Мне… Я никому не скажу.
– В этом я сомневаюсь, – угрожая немцу пистолетом подходит ко мне Ломакин. – Я шутить не буду. Сколько охраны в лагере? Быстро!
Со слов электрика, в лагере три роты солдат. Из тяжёлого вооружения только пулемёты. Много собак, большой автопарк. Расположен лагерь в глуши, добытые кристаллы отправляют машинами по единственной дороге.
В общем, пленный выдаёт всё что знает о лагере и обстановке в мире. Которая мягко сказать не радует. Совкам совсем плохо, потери чудовищные. Но они не сдаются. Цепляясь за каждый метр земли, отражают чудовищные по своей силе атаки и вгоняют войска Рейха в ужас. Но, им осталось недолго. Вся пропаганда трубит о том, что Красный Медведь, как называют здесь совок, загнан в угол и унижен. Капитуляция всего лишь вопрос времени…
Выбивать ещё что-нибудь, смысла нет. Пытать уродов значит засветиться самим. Однако убивать простых электриков… Ломакин явно не против пристрелить обоих, я же… А они, стоят у щитка и испуганно смотрят.
– Николай, времени мало, – смотрит на меня Ломакин. – Надо…
– Здравствуйте, господин начальник, – подходя монотонно говорит Маришка. – Узнали?
На секунду, в глазах электриков мелькает узнавание. Они отводят взгляд, отрицательно мотают головами…
– Ну как же, – удивляется Маришка. – Разве вы не помните тот замечательный вечер? Когда меня, подарили вам, за вашу хорошую работу. Неужели вы забыли? А я помню. Сколько вас было? Шестнадцать? Вся инженерная служба. Нда… Вижу вы вспоминаете. Ну и как?
– Фрейлейн, вы ошибаетесь…
– Сука! – шагает к нему Маришка. – Я и ошибаюсь? Влад, профессор, можно я?
Не дожидаясь ответа, Маришка вытягивает руки и прикасается к пленным. Корчась и кривясь смотрит вверх и улыбается. Поворачивается ко мне и кивает.
Над ней труба. Правильно понимаю её, создаю в трубе отверстие и смотрю как Маришка собирает воду в небольшой шар. Тут же убираю отверстие в трубе, Маришка…
Шар воды обволакивает ремонтников и слегка сжимает.
Девушка жестами заставляет немцев встать, и благодаря воде заставляет их вытянуть руки. Вода создавая пузыри над их головами блокирует крики, оба прикасаются к проводам и дёргаясь начинаю дымиться. Их кожа идёт пузырями, из-под одежды валит дым. Они уже умерли, но Маришка продолжает держать. Вода испаряется с трупов, Маришка закрыв глаза отходит всхлипывая утыкается лицом мне в грудь.
– Всё хорошо, – гладя её волосы пытаюсь улыбнуться. – Всё…
– Уходим, – с трудом произносит Ломакин. – Николай! Дверь! Пошли-пошли-пошли.
И мы открыв дверь бежим, так же как и пришли. Забираемся в нору, я как замыкающий ставлю лист на место и даже заклёпки организую. Чтобы вообще никаких следов. Ну, а дальше… Чем дальше ползём тем громче плачет Маришка. Девушку трясёт, она падает, но материться и обещать мучителям немыслимые кары не прекращает. Также, даже не пытается остановиться… И я, сейчас, понимаю что к ней лучше не лезть.
Изменив маршрут, потому как Маришка своим плачем может выдать, Ломакин приводит нас к помойке. Буквально вытаскивает Маришку, отдаёт управление Осипу, который банально стискивает девушку и что-то шёпотом говорит.
Глядя на них, особенно на Маришку, понимаю, что родился монстр. В её глазах, кривой жутковатой улыбке, невооружённым взглядом видно – она будет убивать. Она не успокоится пока не вывернет наизнанку всех кто издевался над ней. Я это знаю. Не знаю откуда, но знаю. Она, несмотря на то что плачет, внутри как никогда собрана и серьёзна. У неё теперь есть цель и она пойдёт к ней.
Девушка, обладательница суперсил, сейчас для себя решила что будет мстить. И я… Я могу… Я могу помочь ей в этом. И я…
Бьющий на кучу мусора свет тускнеет. Вниз летят мешки, тряпки, мусор, несколько тел и что-то такое, от чего я подбираюсь и сразу напрягаюсь. Там падает нечто светящееся. Нечто знакомое мне… Что-то…
– Твою же на лево, – понимая что именно увидел выдыхаю. – Профессор, там, кажется, кого-то на нас похожего сбросили.
– Николай, вы уверены?
– Ага, на все сто. Надо посмотреть. Сборщики…
– Пока не будет. Крысы спокойно сидят. Идём, может помочь можно.
Идём по куче, распугивая крыс поднимаемся, встаём и смотрим на кусок кровоточащего, слабо светящегося и подрагивающего мяса. То что раньше было человеком, походу просто освежевали. Кожа в виде лохмотьев свисает только с левой кисти, на которой выдраны ногти. И это при том что человек ещё жив. Он судорожно вздыхает, пытается шевелиться и беззвучно всхлипывает. Огромные ярко синие глаза беспорядочно движутся, по мышцам лица катятся смешанные с кровью слёзы.
– В-вот, с… сволочи, – вздрагивая заикается Ломакин. – Несчастная…
Несчастная замечает меня. Застонав фокусирует на мне взгляд, тянет руку… Судя по сокращениям мышц пытается сомкнуть отсутствующие веки. Смотрит на свою руку, захрипев открывает рот и…
– Тише-тише-тише, – присев перед несчастной улыбаюсь. – Ты в безопасности. Мы поможем…
– Чем? – стонет Маришка. – Как? С неё же кожу сняли. Всю…
И я это понимаю. Я знаю что жить ей осталось несколько секунд, но её свет… Я знаю, она мне верит. Она услышала, она надеется что я помогу. Но как? В данном случае, я могу лишь прекратить мучения…
Наклоняюсь вперёд, обнимаю девушку, шепчу что всё будет хорошо. Превращаю палец в иглу, как вдруг девушка дёргается, хрипя стискивает меня и затихает. А вместе с ней… В ушах начинает свистеть, взор застилает тьма. Не контролируя тело заваливаюсь на бок и вижу что Маришка лежит и смотрит стеклянным взглядом в пустоту. Темнота…
