Текст книги "Первопричина: Лагерь смерти (СИ)"
Автор книги: Stereoman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Точно, – встав кивает Маришка. – Надо идти и прекратить всё это. Преображенская! Иди и разгони их.
– Я? – указывая на себя руками спрашиваю. – Вы… Кхем… С ума сошли? Вы с чего такое напридумывали? Влад никогда так не поступит. Да он в своей Империи, наказание за изнасилование ввёл. Знаете какое? А я знаю. Таких на кол садили, на площади.
– Ты можешь нам врать, – хмурится Белка.
– Да нет же. Влад не такой. Вы…
– Покрываешь, – кивает Маришка. – Точно. Он нам врёт, а ты его оправдываешь. Признавайся, ты здесь с нами чтобы отвлечь?
Девушки нехорошо так смотрят на меня. Белка начинает искриться разрядами, Маришка скалится…
– То есть по вашему, я лжец? И слова мои ничего для вас не стоят? – звучит из спальни голос Влада.
От этого на кухне повисает гробовая тишина нарушаемая лишь шуршание вентиляции.
– Я же вам, глупышкам – дурашкам ясно говорил, вы все для меня важны. А с девочками я сижу чтобы проследить что их становление пройдёт без последствий. Кто бы что не говорил, а душа это очень хрупкая и тонкая штука. Пока мы «перезапускались», как говорит профессор, наши души сами регулировали процесс становления, без участия разума. А оставить их становление на самотёк, я не намерен. Они уже одни из нас! И я жду от вас ясного разума и непредвзятого отношения друг к другу. Склок в семье, я не допущу и терпеть откровенно глупые выходки не буду. Вам всё понятно?
– Но мы… – начинает Маришка, однако сказать не успевает.
Дверь открывается, на кухню заходит Влад. От чего обе они мгновенно теряют настрой и синхронно икнув сглатывают.
– Ну? – спрашивает Влад. – Продолжай. Вы, что?
Весь вид Влада… Сложенные на груди могучие руки, гордо поднятая голова и взгляд, ясно говорят нам что в семье главный он. Он глава и он действительно не потерпит склок. А все эти смешки, ужимки, оправдания… Ему от этого весело. Нас же… В случае перегиба, он нас как минимум выпорет…
– Т-ты… Ты не так понял… – мямлит Маришка. – Мы…
На это Влад вопросительно приподнимает бровь. На что обе девушки вздрагивают и садятся. Влад внимательно смотрит на них, хмыкает. Разворачивается и уходит в спальню.
– Ух, – выдыхает Маришка. – Вот это мужчина. Взглядом заткнуться заставил.
– Некрасиво получилось, – морщится Белка. – Что делать будем?
– Да ничего, – мотает головой Маришка. – Подумаешь. Ну пятеро так пятеро. Раньше у него больше было. А я его люблю. Мне, ну вот совсем не хочется терять Влада из-за дурацких предрассудков.
– А мораль? – спрашивает Белка. – Совесть? Что люди скажут?
– Совесть? – кривится Маришка. – Люди? Мораль? Где была человеческая мораль, когда эти люди издевались надо мной. Где была совесть когда меня на части рвали. Ты, Белка, через это проходила. Ты знаешь как после толпы пьяных солдат из задницы кишки вываливаются, а между ног всё разорвано в кровавые лохмотья. Ты знаешь! Так о какой морали и совести ты говоришь? Да если бы не Влад, меня бы просто затрахали. Месяц, два и всё. И ты думаешь что я отцеплюсь от него. Да никогда. Пусть нас будет десять, двадцать, хоть сто. Я буду с ним и я буду любить его. Чтобы не случилось.
– Прости, – опускает голову Белка. – Ты права. Мы есть друг у друга, а остальные… На остальных плевать.
Кажется, скандалов в нашей безумной семье больше не будет. Однако будет ли семья? Это вопрос. Влад знает о том что с ними делали и есть вероятность того… Несмотря на то, что они теперь сгустки энергии, Влад просто не примет их. После такого, что с ними делали. И тут… Надо ждать. Ограничители всё сильнее и сильнее слабнут. Когда совсем спадут… Будет видно.
Глава 18
Ночь проходит в ожидании и наблюдениях. Девушки, к трём часам ночи и десяти сожжёным литрам спирта, выглядят полностью здоровыми. Хмурятся во сне, вздыхают…
И всё-таки симпатичные. Рыженькие, милые. Кожа правда бледноватая. Но… Но она у них теперь есть, что радует. Однако остаются вопросы. Почему они?
Утро начинается с визга. Девушки приходят в себя, прижимаясь друг к другу закрываются простынью и оглушительно визжат.
Подняв руки пытаюсь их успокоить. Говорю что им ничего не угрожает. Улыбаюсь… Однако эффект обратный. Одна из них вскакивает, хватает табуретку и разбивает её об мою несчастную голову. Хватает сестру за руку и визжа ещё громче бежит к выходу. Где её встречает Маришка.
– Спокойно, – подняв руки к вает Волкова. – Всё хорошо…
– Рая, будем драться, – задвигая вторую в угол выдыхает девушка.
– Вы в безопасности, – поднимаясь говорю им.
– Ты свою рожу видел? Ты вообще на человека не похож. Глаза светятся, волосы железные. Ты сам весь светишься как лампочка. Не подходите! Убью!
– Да мы такие же! – топает ногой Маришка. – Нас Марта замучила. А потом… Смотри.
Маришка немного увеличивается и принимает облик слайма. Разводит руками, улыбаясь кивает.
– Чудище! – выставив руки кричит девушка.
– Кто чудище? – возмущается Маришка. – Ты за языком следи. А то сейчас быстро рёбра пересчитаю.
– А-а-а-а-а! – пронзительно крричит девушка.
Закрыв уши руками добавляет громкости, как вдруг вместе с криком из её рта вылетает поток огня и попадает в Маришку.
Слышится шипение, комнату заволакивает паром. В котором слышится удар, падение и…
– Психованная, – втягивая в себя пар и оттаскивая вырубленную девушку ворчит Маришка.
– Не трогайте её, – пищит вжавшаяся в угол вторая. – Пожалуйста.
– Как зовут? – подхожу к ней.
– Раиса, – закрыв глаза и вздрагивая шепчет она. – А сестру Фаина. Мы… Мы не…
Осторожно вытягиваю руку, глажу девушку по волосам, как вдруг… Всхлипнув, она встаёт и вцепляется в меня. Утыкается носом в грудь и плачет. Рассказывает что-то…
– Ну-ну, не надо. Всё позади. Теперь вас никто не тронет. Не плачь…
– Мы вообще-то сгорели, – потирая подбитый глаз стонет Фаина. – Ух…
– А меня утопили, – приняв человеческий облик вздыхает Маришка. – Белку током забили. Влада иглами затыкали. С Преображенской вообще кожу содрали. Говорю же вам, мы такие же.
– Извиняйте, – садясь бормочет Фаина. – А хорошо бьёшь. Училась?
– На войне, – доставая из шкафа комбинезоны и комплекты нижнего белья улыбается Маришка. – Влад, любимый, выйди, пожалуйста. Девочкам приодеться надо. Сейчас нарядим вас и пойдём чай пить.
Выхожу, встаю у двери и думаю. Думаю о том, что не только моё попадание сюда, но и встреча с ними совсем не случайны. Потому что… Нет, это не совпадение. Точно не совпадение. Но! Если все они светятся, то как Марта их находит. Почему их? Почему обожжённого она просто выпотрошила, а над той же Белкой так издевалась? Почему одних она хоть и изощрённо, но убивает, а других мучает? В чём тут дело? Может… Может они способны к магии? Осколки из нашего мира эти способности пробудили, а Марта видящая? Спрошу при личной встрече, для которой мне понадобятся: паяльник, тиски, пассатижи, газовая горелка и десять метров сварочного кабеля. Пока голову ломать не стоит.
Через какое-то время, на кухне собираются все. Сёстры, а они на самом деле сёстры-близнецы, представляются и за чаем с пирожками рассказывают свою историю.
Как оказалось, их не захватили. Они не воевали. Они… Их привёл отец. Привёл сам. Потому что немцы, используют пропаганду. А именно закидывают листовками прифронтовые сёла и города. Так вот в этих листовках, Третий Рейх обещает благоразумно сдавшимся сытую жизнь, хорошую работу и приличную зарплату. Медицинское обслуживание, обучение и отдых на курортах. Вот, отец сестёр Спичкиных и повёлся. Взял дочерей, похватал кое-какие пожитки и ломанулся к нацикам. Ломанулся удачно, патрули совков их не засекли. Но на этом удача закончилась.
Выйдя к светлоликим арийцам и рассказав им что случилось, господин Спичкин вместо хорошей жизни получает штыком в печень. Сестёр вяжут и уводят в полевой лагерь откуда на машинах везут на жд станцию. Там, сестёр и аж пять сотен таких же перебежчиков осматривают и проводят фильтрацию. То есть, молодых, здоровых и красивых загоняют в вагоны. Стариков, больных и тех кто не понравился, казнят на месте.
На станции в промёрзшем вагоне сёстры торчат три дня. Потом солдаты говорят что партия готова и поезд отходит. Дальше выгрузка на другой станции, поездка на грузовике и сестры с тысячей таких же, попадают в Идельштайн. Где их определяют в барак, а дальше… Дальше за ними приходят солдаты. Выбирая красивых девушек, чтобы те развлекали их на празднике, прямо в бараке их и пробуют. Когда очередь доходит до сестёр, вмешивается обер-лейтенат, он же герр Нойманн и ругая солдат отводит к Марте. Которая, охая и причитая рассказывает что они ошиблись, забирает сестёр и уводит в настоящие королевские покои. Где кормит их сладостями, мило общается. Рассказывает что виновных уже наказали. Что у сестёр теперь всё будет хорошо. Их увезут в Германию и устроят учиться в институт. Что война и все сопутствующие ей ужасы для них закончились. Но как только сёстры Спичкины начинают верить и успокаиваются, Марта резко меняется. Вся доброта слетает, она превращается в зверя.
Дальше рассказ становится очень сбивчивым и крайне эмоциональным. В итоге сёстры обнимаются и ревут.
– Вот твари, – выдыхает Ломакин. – Владислав?
– Знаю, кончать с ними надо. Особенно с Мартой. Но пока рано. Не знаю почему, но мне кажется что действовать надо не спеша. И сегодня, мы начнём. Профессор. Где тут офицерская кухня?
Профессор приволакивает целый план. Нарисованный от руки, но подробный. И тут уже я ехидно улыбаюсь и потираю руки. Потому что кухня и столовая в одном помещении. Пока офицерьё будет жрать и напиваться, повара будут готовить добавку. И наедятся они у меня так, что на каждый шорох оглядываться начнут.
– План. – указывая на схему киваю. – Рассредотачиваемся по комплексу. Белка и Маришка, вы к бойлеру. Белка, нарушаешь регуляторы и пускаешь эту хреновину в разнос. Маришка, повышаешь давление. Серафина, на тебе связь, подсказки и твои крысы засветятся в бойлерной. Погрызут проводку. Я… Я ломаю клапаны, там просто должны быть предохранительные сбросники, ухожу к столовой и ломаю трубы. Как итог: у нас будет несколько десятков приготовленных на пару немецких офицеров.
– План хорош, – кивает Ломакин. – Но после этого, фашисты точно всех крыс потравят.
– Крупных заставлю спрятаться, – улыбается Серафина. – Мелкие сами разбегутся.
– Крысиная королева, – хихикает Фаина. – Что? Я же пошутила.
Хм… Близнецы, но такие разные. Фаина, дерзкая и смелая и Раиса, скромная и тихая. Даже не знаю от кого ожидать больших проблем? Потому что в тихом омуте, как говорится, черти труп водолаза нашли. Хм-м-м… Зато у нас теперь есть огонь. То есть Фаина умеет выдыхать его. Надеюсь и Раиса тоже. Ладно, позже. Сейчас подготовка, будет вам, бон аппетит. Твари…
Три часа спустя. Убежище. Сестры Спичкины.
Сидя за столом, Фаина смотрит на уплетающую кашу сестру и от этого невольно улыбается. Они выжили, о том что их сожгли ничего не напоминает. Однако дело принимает совсем странный оборот. Потому что теперь они… С ними девушка из воды, железный человек который время от времени есть гаечные ключи, свёрла и прочие металлические изделия. Электро Белка, Серафина женщина читающая мысли и внушающая их крысам. И слишком здоровый, слишком безумный дед с раздвоением личности.
– Рай, – глядя на сестру вздыхает Фаина. – Ну хватит уже жрать. Плохо станет.
– Профессор Ломакин говорит что не станет, – улыбается сестра, облизывает ложку и отодвигает тарелку. – А вообще… Как они тебе?
– Странные. Но…
– Они светятся, – улыбается Рая. – Приятно. А ещё они заботливые. И я им почему-то верю. Особенно Владу, он симпатичный.
– Он страшный…
– Нет, – возражает Раиса. – Он милый. Ему бы глаза голубые, руки покороче и волосы светлые. Тогда точно на эльфа походил бы.
– Ну да. А кто такие эльфы?
– Я не знаю. Но мне кажется, что он похож. А ещё, он смотрит на нас по-другому. С теплотой, сочувствием. По глазам видно, он будет нас защищать.
– Какая-то чепуха, – кривится Фаина, но в душе с сестрой соглашается.
По её мнению, она полностью права. Влад, Катя, Мариша, Серафина и даже дед, защитят их от всего и всех. Вот только… Фаина не дура и отчётливо понимает что теперь враги повсюду. Сказки о том что у немцев хорошо, просто рухнули. И назад теперь не вернуться, что русские делали с предателями, Фаина прекрасно знает и неоднократно видела. Их в последнее время без сожалений расстреливают или отправляют на самые тяжёлые работы. Такие тяжёлые, что пуля в затылок покажется избавлением.
– Жили себе спокойно, – стиснув зубы шипит Фаина. – Работали, паёк получали, и тут на тебе. Спасибо тебе папаша.
– Фай…
– Ну что? Я по твоему не права? Пошли бы в армию санинструкторами. Немецкий мы знаем, служили бы, победу приближали. А мы…
– Фай, – улыбается Раиса. – Это прозвучит до боли неприятно. Но Влад верит что это к лучшему. Нас бы всё равно убили, а теперь…
– Ты откуда знаешь во что он верит?
– А ты будто не знаешь? Мы все знаем. Это судьба. Не нервничай.
– Как тут не нервничать, когда мы уже не мы. Мы говорим странно, как аристократы из тех книг. Манеры какие-то странные появились. Я вообще огнём дышу. Маришка в воду себя превращает. Влад металл ест… Я переживаю за них. Они ушли, а мы… Они ведь вернутся?
– Обязательно, – улыбается Рая. – Кстати, как мы тебе?
– Кто вы?
– Ну… Я и Влад. Мы хорошо смотримся вместе?
– С ума спятила? Рая, не вздумай. Ты же его не знаешь. Что если он какой-то там из этих. Ну таких. Поматросит и бросит. А ты… Почему мне кажется что я несу какую-ту чушь?
– Потому что ты несёшь чушь, – улыбается Раиса. – Это всё стресс. Пошли, пока их нет хочу полежать и подумать.
Подумать хоть или есть над чем, но заниматься этим Фаина не хочет. Потому что вопросов слишком много и она банально боится что не справится. Лучшим вариантом ей кажется дождаться всех и дабы лишнего не напридумывать расспросить их.
Некоторое время спустя. Где-то в вентиляции над офицерской столовой. Влад.
– Всё готово, – шелестит в голове голос Преображенской. – Крысы грызут провода. Маришка и Белка ждут сигнала.
– Проблем не было?
– Пара случайных охранников, но им я отвела глаза, – Прошли вметре от девушек, их не заметили. Это тяжело. Начинаем?
– Нет ещё. Только по сигналу.
Нда, ситуация. Если точнее, то над офицерской столовой, вентиляция не в лучшем состоянии. Всё затянуто пылью, жиром и прочей дрянью. Зато я на месте и смогу созерцать представление из первых рядов. Да и место более чем удобное.
Офицерская столовая представляет из себя большое прямоугольное помещение. Выглядит как ретро ресторан. Роскошные столы на четверых, скатерти, небольшой оркестр музыку играет. Одетые с иголочки официанты снуют по залу и принимают заказы у первых гостей. Гости же, офицерьё, ведут себя важно и надменно. Прибывают, рассаживаются, берут меню и делают заказы. Но не знают, что в меню сегодня не только шницели, сосиски и штрудели, но и перегретый пар.
Вдоль стены, за фальшпанелями, идут трубы отопления. Которые вскоре… Хм, как-то стрёмно одному. Без деда, даже как-то страшновато. Но, вдвоём в вентиляцию не влезть, она меня с трудом выдерживает, в некоторых местах даже укреплять приходится. Так что дед ждёт снаружи. А я… Тут главное чтобы мои девушки не затупили.
Мои? Нда… Быстро я. Но что поделаешь, это в моей природе. Да и… У меня проклятие о котором не стоит забывать. И если совсем без девушек, то со временем оно или убьёт меня или превратит в жаждущее знаний чудище. Тогда я ошибся, вместо поиска средства от проклятия или хотя бы ослабления его проверенным и надёжным способом, я остановился и сам не заметил как подвёл себя к гибели. Спохватился, но было уже поздно. А здесь… Да, магия здесь необычная, странная, её очень мало, но если есть она, значит есть и проклятие. И оно, со временем…
Внизу начинается движуха, офицеры прибывают группами. Рассаживаются и когда зал на пятьдесят мест почти полностью заполняется… От увиденного через решётку тихо рычу и едва сдерживаюсь. В зал заходят Марта и Вальтер. Проходят, садятся за первый стол и мило общаясь пьют шампанское. Вальтер делает заказ, Марта скромно улыбаясь хихикает, как вдруг встаёт и просит тишины. Заложив руки за спину, выходит в танцзал, обводит собравшихся довольным взглядом. Начинает вещать, о непобедимости немецкой армии, гениальных планах Вермахта и прочую отвратительную и вызывающую тошноту чушь.
– Серафина, начинайте.
– Начинаем, – шелестит в голове голос.
Прижимаю ладони к металлу, закрываю глаза и всматриваюсь в окружающее пространство. В темноте вспыхивает всё металлическое. Вижу всё, от пуговиц на кителях и медалей, до труб, кабелей и гвоздиков в фальшпанелях.
– Работаем, – докладывает Серафина. – Регуляторы и предохранители выведены из строя. Белка всё пожгла. Эм… Совсем всё пожгла, она теперь сама нагревает воду. Маришка увеличивает давление.
– Тихо?
– На кз среагировали электрики. Внушаю им что спешить не стоит и как могу путаю. Влад, это очень тяжело, долго не смогу.
– Скажи мне когда стрелка манометра уйдёт в красную зону шкалы. Потом сразу же тихо уходите.
Концентрируюсь на трубах. Пока давление в них ещё не сильно выросло, создаю по всей длине спрятанной за панелями трубы трещину и сдерживаю её. Что вообще нихрена не просто, потому как кроме трещины приходится держать клапаны и бронзовые краны. Но… Отходняк будет жёстким. Благо подготовились хорошо и у меня с собой целая горсть кристаллов. До дома доберусь, а там можно будет и отлежаться. Пока же…
Слушая речи разошедшейся Марты жду и прилагая немыслимые усилия держу трубу. Давление растёт, температура в столовой быстро поднимается. На кухне начинается суета, повара видя что вода слишком горячая, начинают нервничать. Проклятый свет, видимо, из-за Белки мигает. В зал врываются два тела в спецовке, но тут…
– Sieg Heil! – подняв правую руку восклицает Марта.
– Sieg Heil! – подняв руки кричат офицеры.
– Да хер вам, свиньи поганые, – стиснув зубы рычу. – За Императора, твари ёбаные.
Убираю воздействие, труба взрывается. В облаках пара вижу как разлетаются панели, столы и офицеры. Конец трубы свистя нагнетает в столовую обжигающий пар и заливает кипяток.
Слышатся крики, стоны, выстрелы, и тут… Голос Марты. Она гонит всех на выход.
– Вот сука. Я тебе…
Сделать что-нибудь не могу. Вентиляция засасывает пар. Становится слишком жарко. Ползу назад, на развилке с трудом разворачиваюсь и как можно быстрее шевелю конечностями.
– Не заржаветь бы, – ползя вперёд улыбаюсь. – Хотя… Серафина, вы как?
– Уходим, здесь слишком многолюдно. Скоро будем у помойки.
– Хорошо, я тоже быстро. Хотя, это как сказать.
А потому что сил у меня кот наплакал. Я хоть и жру кристаллы, но кажется скоро вырублюсь. Зрение позволяющее видеть металл отключается, силы заметно убывают, накатывает слабость и сонливость. Плюс лёгкое опьянение от кристаллов.
С трудом добираюсь до безопасного места, выбираюсь из вентиляции. Из последних сил заращиваю вход в короб. Отряхнув руки иду и как только сворачиваю за угол… Вместо ожидающего меня Ломакина, вижу нервного немца, который целится в меня из винтовки. Ещё двое, навели автоматы на побитого Ломакина, который держа руки за спиной стоит на коленях.
– Оу, полегче, – подняв ручки улыбаюсь. – Мы тут мимо проходили.
– Руки! – на русском выкрикивает солдат. – Не двигайся.
Молодняк, это хорошо. Поддатые, ещё лучше. Плохо то что нас всё равно завалят. Откуда они тут вообще взялись? Никогда не ходили и тут на тебе. Наверное накосячили и пошли патрулировать туда, куда соваться не стоит. И тут у меня дилемма. Сил очень мало, на что-то серьёзное я даже не надеюсь. Но… Спастись самому или рискнуть и пожертвовать Ломакиным/Осипом. Сразу нет, этот ёбнутый дед слишком важен. К тому же батя. А я… Нет, пуля из винтовки меня пробьёт. Меня и иглой проколоть можно, не то что пулей. Но я может быть и выживу, а батя точно нет. Потому что я, хоть и бракованный, но тёмный дух. У бати же кроме раздвоения личности сверхсил нет.
Подняв руки выше, подмигиваю перепуганному моим внешним видом солдату и закрываю глаза. Концентрируюсь и заклиниваю солдатам бойки автоматов. На винтовку сил уже не хватает, к сожалению, но… А и чёрт с ним. Нет суперсил, осталась физуха.
Резкий шаг вперёд, хватаю винтовку и отвожу в сторону. Прямо у уха грохочет выстрел. Автоматчики безуспешно живут на спуск, понимают что не сработает и выхватывают ножи.
Я же… Немец оказывается умным. Отпустив винтовку шагает назад и резко выхватив пистолет стреляет мне в живот.
От резкой боли прыгаю ему на встречу, отбираю пистолет и стреляю в головы солдатам. Хватаю немца, поднимаю, приставляю пистолет к его виску и стреляю. Вкладываю оружие в его руку, отхожу…
– Да чтоб тебя, – зажимая рану на животе выдыхаю. – Профессор?
– Не ожидал, – стонет Ломакин. – Подкрались сволочи. Я… Владислав, вы ранены.
– Пустяки, – кое-как возвращая оружию боеспособность киваю. – Надо уходить.
Пустяки, совсем не пустяки. Пуля вошла в меня. Я её чувствую, она внутри, при вхождении деформировалась и превратила мои внутренности в кашу. К тому же, в пуле свинец. Что для меня не есть хорошо. Живот не только болит, его буквально замораживает. Но хоть крови нет. То есть есть, но она не хлещет, а вытекает из раны и расплывается по животу.
Снимаю с профессора наручники, помогаю встать и вместе с ним меняю позы солдат. В кармане одного, того кто подстрелил меня, находим фотографию девушки, письмо и перекладываем всё это в карман другого. Пусть думают что это ссора. После бреду за Ломакиным к тоннелям. Здесь оставаться опасно. До дома же… Ещё добраться надо.
