Текст книги "Запредельно близко (СИ)"

Автор книги: Stasy Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ничего, что уже час назад был отбой? – ядовито спросил Рон. – Где вы шлялись вдвоем?

Гермиона вздрогнула, и я сжал ее запястье в знак поддержки. Она и так за сегодня многого натерпелась, еще не хватало, чтобы Рон довел ее.

– Так между вами что-то есть? – прошипел он.

– Тебя не должно это касаться, понял? – выпалил я, чувствуя, что снова закипаю.

– С какой это стати не должно?

Рон в несколько шагов пересек расстояние, разделяющее нас, и остановился прямо напротив меня. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, но и я не уступал.

– Мальчики, прекратите! – Гермиона встала между нами. – Джордж помог мне.

– Не оправдывайся перед ним, Гермиона, – строго сказал я.

– Действительно! – с сарказмом ответил Рон. – Зачем передо мной оправдываться! Кто я такой!

– Сам хоть понимаешь, – иронично ответил я.

– Да вы идиоты совсем что ли? – удивленно спросил Фред. – Из-за чего сцепились-то?

В голове промелькнула мысль, что теперь мне не отделаться от объяснений. А Фреду впервые мне рассказывать не хотелось совершенно ничего.

– Из-за Гермионы, – пискнула Парвати, внимательно наблюдавшая за нами.

– Валите оба спать. И ты, Гермиона, тоже иди, – добавил Фред, но та не очень торопилась. – Иди же, Грейнджер, я разберусь.

Когда она все-таки ушла, я тоже попытался незаметно смыться, но у меня ничего не вышло.

– Что за чертовщина? – возмутился Фред. – Вы Грейнджер не поделили что ли? Ты-то понятно, – Он махнул рукой на Рона, а потом посмотрел на меня. – Ну, а ты-то?

– Какого черта я должен что-то вообще говорить? Мы встретились по дороге и вместе дошли до гостиной, а Рон раздул из этого проблему мирового масштаба.

Рон молчал, а Фред несколько секунд смотрел то на меня, то на него, а потом покачал головой и побрел в спальню, явно потеряв интерес и считая, что мы идиоты.

– Прости, Джордж, просто Гермиона… Она… Я… – замялся брат.

– Ты ее любишь? – внезапно выдал я, и тот встрепенулся.

– Она мне очень нравится. Понимаешь, – Он уселся на диван. – Понимаешь, она особенная, не такая, как все.

– Понимаю, – на автомате ответил я, глядя в одну точку.

– Я не хочу, чтобы вы проводили время вместе.

Я ухмыльнулся.

– Ты видишь во мне соперника, Ронни?

– Нет, – пристыжено опустил взгляд он. – Я прекрасно знаю, что ты не увел бы у меня девушку, не так ли?

Я прекрасно понял по взгляду младшего братца, что это было сказано специально, чтобы воззвать к моей совести и дать понять, чтобы я не смел даже смотреть в сторону Гермионы. Он играл грязно, зная, что я не посмею отнять у него то, что ему дорого, потому что он мой брат, и каким бы раздражающим куском дерьма порой не был, я все равно его люблю.

– Ты полагаешь, что при наличии в школе стольких красавиц, я бы серьезно увлекся Грейнджер? – Я насмешливо изогнул бровь, снова прячась за спины своих верных товарищей.

– Гермиона лучше их всех, – заверил он. – Она одна на миллион.

Я грустно улыбнулся, мысленно соглашаясь с ним. Раз даже тугодум Рон смог разглядеть в Гермионе настоящее сокровище, значит так и есть.

– Пусть так. Но с какой радости я должен прекращать с ней дружить?

– Потому что я вижу, как она на тебя смотрит! – тут же ощетинился брат.

– Обычно она на меня смотрит, а ты все придумываешь на почве ревности. Все, Рон, вали спать, надоел уже, – буркнул я.

Рон еще с минуту сверлил меня взглядом, но все же поднялся к себе в спальню. Убедившись, что он ушел, я откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Сразу же вспомнилось взволнованное лицо Гермионы, заботливые глаза цвета крепкого кофе, который так мне полюбился, теплая улыбка… Я усмехнулся. Уйди, Грейнджер, мне больше нельзя думать о тебе, – проскочило в моих мыслях.

Следом я стал совершать одну ошибку за другой. Отступиться от Грейнджер я может и отступился, но вот отпустить ее никак не получалось. Невероятных усилий мне стоило вынести то, что Рон собрался звать ее на свидание в День Святого Валентина. Конечно, если бы не я, этот придурок так бы и не решился. Я же тогда пошел с Алисией на свой страх и риск, понимая, что девушка это может расценить не так, как следовало бы. Я такой осел, потому что Грейнджер мало того, что отказала Рону, ссылаясь на плохое самочувствие, так еще и стала меня избегать.

Что, черт возьми, делать, когда тебе нравится девушка, в которую по уши влюблен твой младший брат, а эта девушка испытывает что-то к тебе?

Вот и я не знал, как быть. Я ни за что не хочу причинять боль Рону, но и как мне самому при этом раскладе жить?

Когда мне удалось поговорить с Гермионой, поймать ее, наконец, мы поругались, и она впервые потеряла над собой контроль. Она ударила меня по лицу, но я был даже рад этому. Она проявила хотя бы какие-то эмоции, показала мне, что зла, но тут же раскаялась и извинилась. Смешная она, эта Грейнджер.

Самым романтичным моментом за всю историю наших отношений стал тот, когда мне удалось уговорить эту девчонку полетать на метле. Мне хотелось показать ей, что это не сложно и не страшно, я знал, что она оценит высоту и полет. А я просто наслаждался ее близостью и неподдельным восхищением. Я смог сделать то, что никогда бы не удалось Рону: он бы в жизни не заставил Гермиону сесть на метлу, лететь на ней и чувствовать себя в безопасности. Она, черт возьми, никогда не будет в безопасности рядом с ним. Мой младший брат за себя-то постоять не может, он не способен отвечать за кого-то еще. Я тогда усмехнулся. А неужели я, наконец, способен нести ответственность и за себя, и за кого-то еще? Когда все успело так перемениться? Когда я понял, что буду защищать эту девчонку любой ценой, даже ценой собственной жизни? Тогда я еще не был способен логически размышлять.

Чтобы вызвать телесного патронуса я всегда вспоминаю ту волшебную ночь с Гермионой, когда были стерты очередные рамки и условности, выставленные ею. Когда я заставил ее стать чуточку счастливее.

А потом был наш с Фредом день рождения, который прошел хоть и относительно мирно и спокойно, но очень весело.

До определенного момента.

Когда Грейнджер сказала, что из всех присутствующих поцеловала бы Ли, я лишь усмехнулся.

Она солгала.

Гермиона перед ответом коротко взглянула на меня и на Рона и, осознав безвыходность ситуации, ляпнула первое, что пришло в голову. Но когда всплыло признание о том, что она целовалась с Крамом, я вознегодовал. Конечно, я предполагал, что они не только сидели в библиотеке, но знать наверняка мне хотелось меньше всего. Этот парень ее касался. Он, а не я. Это немного выводило из себя, поэтому я и сдался, когда Фред услужливо сказал в игре «Я никогда не хотел поцеловать Гермиону Грейнджер». Я выпил до дна и радостно сообщил, что проиграл. То ли алкоголь забурлил в крови, то ли гормоны, а скорее всего, все вместе, но я раскрыл часть своих карт, правда, не все оценили это всерьез. Рон же, кажется, обезумел.

– По-моему мы засиделись, и пора спать, – донесся до меня голос Алисии, которому я сразу же подчинился.

У лестницы меня нагнал Рон и значительно задел плечом, при этом метнув очень недружелюбный взгляд. Не помню, чтобы Рон когда-нибудь так смотрел на кого-то. Даже Краму доставался более ласковый и миролюбивый взгляд.

– Я всегда буду первым, запомни это, – прошипел мой младший братец, а я лишь усмехнулся и покачал головой, пропуская его рассерженное величество вперед. – Ты мне больше не брат после такого.

Я замер на несколько секунд, осмысливая сказанное, и поднялся к себе. Кажется, Рон впервые не шутил и говорил настолько серьезно и уверенно, что я понял, это конец.

– Может, ты объяснишь, что вытворяешь? – мрачно поинтересовался Фред, развалившись на постели.

Я хмыкнул и принялся снимать ботинки.

– Тебе стало настолько жаль Грейнджер? Или ты решил таким образом расшевелить Ронни? Умно, – усмехнулся Фред. – Или ты действительно хотел ее поцеловать? – Брат хитро сощурился, и я фыркнул.

– Вот еще! Девок что ли мало, чтоб Грейнджер внимание уделять.

Фред пожал плечами, справедливо соглашаясь с моими словами, и завалился спать. А я тогда не мог уснуть всю ночь, коря себя за содеянное. Как бы мне ни была дорога Грейнджер, она не стоит того, чтобы из-за нее рушить семью. Никто не стоит таких жертв. Поэтому под утро я решил, что верным выходом из ситуации будет начать ее избегать, таким образом, покончив со всем этим цирком.

И спустя две недели мы снова поругались. Теперь уже Гермиона пыталась выяснить, по какой причине я ее избегаю. Она сломалась, моя стойкая Грейнджер сломалась, из последних сил сдерживая слезы, но, в итоге не выдержав моего напускного равнодушия и панциря из иронии, заплакала и сбежала, а я стоял посреди коридора и даже не попытался ее остановить. Обещав защитить ее от всего мира, я не учел одну деталь: а кто ее защитит от меня? Так я слонялся бесцельно по коридорам Хогвартса, пока не стемнело, а к отбою вернулся в спальню и лег спать, удивив этим друзей.

– Джордж, ты не заболел ли часом? – усмехнулся Ли, когда я отвернулся к стенке, укутавшись с головой в одеяло.

– Нет, – буркнул я.

– Не обращай внимания, – насмешливо сказал Фред. – У старины Джорджа депрессия.

Я сжал челюсть так сильно, что свело зубы. Это не депрессия. Такое состояние называется «я полный осел и не знаю, как с этим жить» или «сто и один способ распознать идиота».

Дальше произошло разоблачение ОД, наказание и наше с Грейнджер частичное примирение: в конце концов, мы стали разговаривать друг с другом, когда я всячески пытался защитить ее и от Гойла, и от всего, что казалось мне потенциально опасным. А вместе с этим мы с Фредом решили, что пришел тот самый подходящий момент, чтобы эффектно покинуть школу, оставив после себя какую-то память, по крайней мере, у Амбридж.

Я не планировал прощаться с Гермионой. Это далось бы мне тяжело так же, как и ей, но что-то привело ее в последние минуты в общую гостиную. Я подозреваю, что этим «что-то» была Алисия Спиннет. Воспользовавшись случаем, я попросил прощения за все свое поведение, а в ее глазах читалось отчаяние. Казалось, что Гермиона сейчас сорвется и убежит вместе со мной, наплевав на свое будущее. Казалось, что ее от этого отделяет всего один малюсенький шажок, который она переступить не могла. Это же заучка Грейнджер, она на такое не способна, да и я бы не допустил. Со своей жизнью я могу делать все, что угодно, а ее судьба должна оставаться только подвластной ее же рукам. В тот день мы с Фредом намеревались нарушить большую часть правил школы, так почему бы мне не нарушить свое главное правило? – подумалось мне, и я пустился во все тяжкие, поцеловав эту девчонку. В этот момент она стала всем для меня, стала частью меня, и пусть я уже сто раз пожалел, что коснулся ее губ, потому что окончательно пропал, тогда я чувствовал себя по-настоящему нужным. Гермиона Грейнджер одним своим поцелуем добилась того, чего не добивалась ни одна девушка, с которой я проводил время. Она окончательно и бесповоротно приковала меня к себе.

Стоит ли говорить, что я чуть с ума не сошел, когда узнал, что эта ненормальная, вместе с моим братом, сестрой и Поттером отправились в министерство сражаться с Темным Лордом? К тому же в нее, такую маленькую, но такую отважную ударило неизвестное проклятье. А если бы это была авада? Что бы было тогда? Говорят, чтобы окончательно понять, насколько важен тебе человек, закрой глаза и представь, что его нет, и не было, и не будет никогда. Я представил, и мне стало по-настоящему страшно. Больше никогда не увидеть ее ласковых глаз, то, как она смешно хмурит брови и морщит нос, не услышать ее звонких смех, переливающийся десятками колокольчиков, не прикоснуться к мягким губам…

Я не хочу ее потерять. Я не могу ее потерять.

В один из знойных июльских дней я решил немного прогуляться по Косому переулку, давая мозгу возможность отдохнуть от работы: сегодня была моя очередь заниматься разного рода отчетами, цифрами и всякой бумажной волокитой. Уже возвращаясь обратно, я обернулся и взглядом наткнулся на Грейнджер. Сначала думал, что показалось, но я присмотрелся получше и убедился, что это она – в красивом платье, с аккуратно уложенными волосами, искрящаяся неподдельной радостью. Я невольно залюбовался ею и той живой красотой, которую она излучала в этот день и, казалось, затмевала даже солнце. Я ухмыльнулся и поймал ее взгляд, который наполнился изумлением, а затем неким счастьем. Неужели я вызываю у нее такие сильные эмоции?

А на смену моей радости пришел гнев. В одно мгновение я увидел, как чья-то рука легла на тонкую талию Гермионы, а ее обладателем оказался не кто иной, как Виктор Крам. Что я тогда почувствовал? Тупую боль и ненависть, разъедающую меня изнутри. Решив, что этим двоим и без меня будет отлично, я вошел в наш с Фредом магазин и хлопнул дверью – не нарочно, просто было необходимо выплеснуть негативные эмоции. Я сразу же принялся за работу, но ничего не сходилось, не получалось, в голове все еще стояла та самая картина – счастливая Гермиона, которую властно обнимает не менее довольный Крам. Меня перекосило то ли от ярости, то ли от отвращения, и я разломал карандаш напополам. Он надломился с характерным треском, а его остатки разлетелись в разные стороны.

– Вот поэтому перья практичнее, – заметил Фред и расположился на стуле напротив. – Ты чего кислый такой?

– Жара на нервы действует, – как можно спокойнее ответил я и помассировал виски.

– Да-а, – протянул он. – Духота раздражает. Не продохнуть, – и демонстративно обмахнулся ладонью. – Сегодня ужин в Норе, ты помнишь?

– Помню, – ответил я, пытаясь вновь сосредоточиться на бумагах.

– Я приду с Анджелиной, – продолжал брат.

– Отлично, – на автомате сказал я.

– И мы станцуем макарену в балетных пачках.

– Прекрасно.

– Джордж, мать твою, что с тобой? – возмутился Фред, и я поднял на него глаза.

– Неужели так трудно оставить меня в покое? – слишком спокойно поинтересовался я, хотя чувствовал, что внутри все закипает.

– Я не знаю, что с тобой происходит, но мне это дерьмо не нравится, так и знай, – сообщил он и поднялся с места.

– Мне тоже, братец, мне тоже…

Все эти недели до приезда Гермионы в Нору я пытался найти какое-то оправдание всему увиденному. Например, что это было просто по-дружески, или, что мне показалось, но заканчивалось все одинаково: они, дементор их подери, какое-то время были вместе, а в тот день выглядели настолько счастливыми, что у меня к горлу подступает сегодняшний завтрак. Оставалась надежда, что моя ревность пойдет на спад, как только я увижу Грейнджер. Она опять посмотрит на меня своими щенячьими глазками, и я забуду про всю свою злость.

Но этого не случилось.

Я сорвался. Не смог удержать себя в руках, опять наговорил ей кучу гадостей, за которые, опять же, вряд ли смогу себя простить, но в этот раз я смог показать ей свое раскаяние сразу, предложил начать все сначала. Хотя я и не представлял, что начинать-то? Как начинать? А, главное, где было это самое начало? Я отчаянно надеялся, что она поможет мне его отыскать, но у Гермионы были свои планы на этот счет.

Она сделала глубокий вдох и так уверенно, так четко произнесла следующую фразу, которая клеймом застыла в моей памяти: «А мне не нужен такой друг, как ты, Джордж».

И мой мир тогда рухнул.

Я понял, какую глупость совершил, понял, что натворил, но, казалось, было поздно. Она уехала в Хогвартс, а мне оставалось сидеть в маленькой кухне и пить литрами гребанный кофе, от которого уже стало порядком тошнить.

– Почему ты скрывал это от меня? – послышался тихий голос Фреда, застывшего в дверном проеме. – Я понимаю, что мы не обсуждаем личную жизнь друг друга, но ведь у тебя были проблемы!

– Теперь, как видишь, у меня нет проблем, – мрачно усмехнулся я.

– Она больше не сделает ни одного шага тебе навстречу, – заметил он и сел напротив. – Если ты позволишь ей поставить точку, то все будет кончено. Осознаешь это?

Не помню, когда еще Фред говорил так серьезно и, в какой-то мере, угрожающе.

– Оно и к лучшему. Рон ее любит. – Брат присвистнул.

– Это, конечно, ожидаемо, но… – Он усмехнулся. – У него ведь никаких шансов.

– Дело не в этом. – Я помотал головой. – Он мой брат, а ты прекрасно видишь, что мы уже несколько месяцев просто сосуществуем рядом. Точнее, Рон меня изо всех сил старается не убить при встрече.

– Он бесится, потому что видит, что Гермионы ему не видать. Пройдет время, он все поймет и остынет, таков уж наш малыш Ронни. – Я пожал плечами. – Эй, пообещай мне кое-что.

– Если это не поцелуй для Амбридж, то валяй. – Мы друг другу ухмыльнулись.

– Просто пообещай, что при любой удобной возможности ты хотя бы помиришься с Грейнджер. На вас обоих страшно смотреть. Вам нельзя врозь, ну, никак, тут к Трелони не ходи.

– Ладно, – согласился я, понимая, что такая возможность представится не скоро.

Когда Джинни мне рассказала, что Гермиона будет праздновать Рождество на Гриммо, я принялся судорожно соображать, что же можно сделать. В итоге мне удалось надоумить маму отправиться туда, так как они не справятся без нее. Конечно же, мама загордилась, немного повредничала, но согласилась, а мне оставалось лишь хитро потирать ладони.

Гермиона в ту ночь была прекрасна, и в этот раз не для Виктора. Может и не для меня, но мне хотелось верить в обратное. На протяжении всего ужина я не находил себе места, хотел, наконец, остаться с ней наедине и поговорить. Случай представился, как по мановению волшебной палочки – Гермиона извинилась и вышла на свой любимый балкон в этом доме, а я через несколько минут последовал туда же, удостоверившись, что никто не заметит моего отсутствия. Она твердила что-то про то, что нам необходимо отпустить друг друга, а мне хотелось заткнуть уши ладонями и закричать: «Ла-ла-ла, я тебя не слышу», но вместо этого я ее обнял и отчетливо дал понять, что никуда она от меня не денется. Только чувствуя запах ее волос, ощущая тепло ее тела, я понял, насколько сильно, черт возьми, скучал.

Было невыносимо прощаться с ней тогда в магазине, когда больше всего на свете хотелось поцеловать, запереть в этой комнате и не выпускать никуда. Я столько всего хотел сказать, сделать, но в очередной раз струсил, сам не знаю почему. С другими девушками я никогда не имел проблем в выражении мыслей и желаний, а до Гермионы я даже дотронуться боюсь, боюсь, что не так поймет, оттолкнет, исчезнет.

– Почему ты так смотришь? – спросил я, не выдержав ее пытливого взгляда.

– Прости, мне, наверное, пора, – смутилась она. – Дорогу найду сама.

– Гермиона! – позвал я, собравшись с силами, чтобы сказать ей хоть что-то, что заставит ее не грустить.

– Да? – Она посмотрела на меня своими большими карими глазами, и я растерялся. В очередной раз.

– Будь умницей, – все, что смог выдавить я.

– Как всегда, – улыбнулась она, утвердительно кивнув.

Когда дверь за ней закрылась, я схватился за голову, вцепившись пальцами в волосы, и едва не зарычал от злости на самого себя. Неужели было так сложно сказать «я буду скучать»? Какого черта со мной творится, когда она рядом? Становлюсь каким-то трусливым сопляком, что аж противно.

Кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнул, выныривая из бездны своих сумасшедших мыслей. Алисия мне тепло улыбнулась и поцеловала в щеку, а затем села напротив.

– Ты в порядке, Джордж? – нахмурилась она.

– Да, просто я чуть не уснул, пока ждал тебя, – слегка укорил я, взглянув на часы.

– Прости. – Она виновато улыбнулась. – Меня задержали.

– С кем не бывает. – Я пожал плечами, отпил из белоснежной чашки остывшую темную жидкость, которую называют кофе, и поморщился. – Долго же я тебя ждал.

– Мы давно не виделись. – Она обхватила своей ладонью мою руку. – Я соскучилась.

– Я тебе давно предлагал встретиться, это ты у нас вся в делах, – хмыкнул я, проигнорировав последнюю фразу.

Алисия сделала вид, что не заметила этого, убрала руку и откинулась на спинку стула.

– Что будете заказывать? – спросила смуглая официантка.

– Черный чай с лимоном, пожалуйста, – улыбнулась Алисия. – Как ваш с Фредом магазин?

– Процветает, сейчас занимаемся разработкой очередных розыгрышей, но не скажу каких, даже не спрашивай, – добавил я, как только увидел загоревшиеся глаза девушки. – А как твоя учеба?

– Летом отправляюсь на стажировку либо в Румынию, либо в Болгарию.

– А чего же так близко-то? – усмехнулся я, а она пожала плечами.

– Мне без разницы куда, главное, что буду заниматься любимым делом. Здесь меня все равно ничего не держит. – Она многозначительно посмотрела мне в глаза. – У тебя кто-нибудь появился?

– Нет. Думаю, из нас двоих пока достаточно того, что Фред в серьезных отношениях, – отшучивался я.

– Спасибо. – Лис поблагодарила официантку за чай и сразу же отпила горячую жидкость из чашки, довольно зажмурившись. – Давай на днях еще встретимся?

– Лисси, у меня много работы, извини. – Я виновато посмотрел на нее.

– А послезавтра? – не унималась она.

– И тогда тоже. – Девушка понимающе кивнула и опустила глаза.

– Как Гермиона?

Я перевел на Алисию внимательный взгляд, пытаясь уловить смысл вопроса. Как-то слабо верилось, что ее, правда, волнует то, как поживает Гермиона. Они были не так уж близки.

– Учится, все в порядке, – без энтузиазма ответил я.

– Давно видел ее в последний раз?

– К чему эти вопросы, Лис? – не выдержал я. – Ты что-то конкретное хочешь узнать?

– Да, конкретное. – Она кивнула.

– Я слушаю.

– Ты любишь ее, да? – Я едва не выронил чашку, которую вертел в руке, и тут же с грохотом поставил на место, уставившись на девушку изумленным взглядом.

– Что за глупости?

– Прекрати, Уизли, я это поняла еще в школе. – Она горько усмехнулась. – Ты ни на кого в жизни так не смотрел, как на нее. Стоило ей пройти мимо или улыбнуться, у тебя разве что слюна не текла.

– Я, правда, так глупо выглядел?

– Возможно, это замечала только я.

– Почему? – Алисия нервно повела плечом и посмотрела мне в глаза.

– Потому что я люблю тебя.

Я тяжело вздохнул и повернул голову в сторону окна, наблюдая, как маглы спешно пересекают шумную и оживленную улицу.

Я догадывался о чувствах подруги, но не рассчитывал, что она в них сознается.

– Зачем ты мне говоришь это, если знаешь, что я не отвечу тем же?

– А я просто устала хранить их в себе. – Она усмехнулась. – Они умирают внутри меня так и невысказанными, а так не должно быть.

Я коротко кивнул и устремил взгляд на идеально чистую полированную поверхность стола, в которой мог увидеть собственное отражение. Было очень неловко, повисло молчание, которое я не знал, как нарушить.

– Почему она, Джордж? – тихо поинтересовалась Алисия. – Все это время я полагала, что у нее нет ни единого шанса быть с тобой.

– Я никогда не смогу сформулировать точный ответ на твой вопрос. Просто потому что она.

– И почему вы тогда не вместе?

– Сложная ситуация. Мой младший братец влюблен в нее и объявил мне войну. – Алисия ухмыльнулась.

– Хочешь совет?

– Валяй, – лениво отозвался я.

– Меньше думай об этом, и больше чувствуй. Делай то, что подсказывает тебе сердце, оно уж точно не ошибется. – Я слабо улыбнулся.

– Мы с ней настолько разные, что даже представить страшно.

– Вы слишком разные, но это не значит, что у вас ничего не получится. Именно потому, что вы так не похожи, у вас есть шанс, – заверила Лис и улыбнулась. – А мне мое сердце подсказывает, что пора идти. Не пропадай.

Девушка поцеловала меня в щеку и ушла, оставив наедине с собственным смятением.

Я надел пальто и вышел на улицу, где поднял глаза к небу, наблюдая, как мокрый и противный снег опускается на землю. Небо затянуто серыми тучами, свинцовой тяжестью лежащими на крышах домов, которые, казалось, удерживали небосвод от падения.

Алисия сказала чувствовать, забыть о разуме и отдаться на растерзание ощущениям.

Что я там говорил? Мне нравится эта боль? Я солгал.

Я люблю ее.

========== Глава 17. ==========

Стало привычкой советовать вам музыку, которая вдохновляла меня на написание новой главы) На этот раз это – Brand X Music – World Without End

Каждую ночь мне снился один и тот же сон, в котором тьма сгущается с каждым моим вдохом. И с каждым разом в этом сне красные глаза Воланде-Морта приближались ко мне. Казалось, что еще чуть-чуть, и я почувствую его холодное дыхание – дыхание смерти. Даже вдали от магического мира, вдали от Хогвартса и друзей, в доме родителей, я ощущала себя незащищенной, подверженной колоссальной опасности.

Со смертью Дамблдора пришло осознание того, что силы зла перешли в наступление. Со смертью самого легендарного светлого волшебника всех времен я поняла, что магический мир, да и не только он, сейчас в большей опасности, чем когда-либо.

Перед отъездом домой Гарри рассказал нам с Роном все о крестражах, все, что он знает. А тот медальон, за которым он отправлялся с Дамблдором, оказался поддельным. Внутри находилось непонятное послание, гласившее:

«Тёмному Лорду.

Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал – это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что, когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного.

Р. А. Б.»

Кто этот Р. А. Б. было неизвестно, но ясно одно: этот человек мертв, и отыскать ключ к разгадке его тайны будет очень не просто.

Гарри решил покинуть школу, отправиться на поиске крестражей для уничтожения Темного Лорда. И, конечно, мы с Роном ни за что не оставили бы друга одного в беде, хоть тот и был против нашего присутствия. Мы начали это вместе, значит, и закончим также – вместе, каким бы не был исход.

В эти темные времена мне необходимо обезопасить семью, а единственным выходом было – стереть им память и отправить в Австралию – подальше отсюда, по крайней мере, до тех пор, пока все не утрясется.

Послышался голос мамы, исходивший из гостиной. Я сглотнула ком в горле, окинула чемодан тяжелым взглядом, как будто проверяя, все ли я собрала, сжала во вспотевшей руке покрепче волшебную палочку и медленно спустилась вниз.

Родители сидели на диване ко мне спиной и обсуждали какие-то бытовые проблемы, в то время как я направила на них свою палочку и шепотом произнесла: «Обливиэйт». С семейных фотографий, находившихся повсюду, стало исчезать мое лицо, забирая с собой в забвение все воспоминания о том, что у четы Грейнджеров есть дочь. Я надеялась, что когда-нибудь, когда весь кошмар закончится, я отыщу свою семью и верну им память, а если вдруг погибну, то это не причинит боли родным, ведь они даже не вспомнят о моем существовании.

Сморгнув горячие слезы, я крепко ухватилась за ручку чемодана и тихо покинула дом.

Асфальт на улице был мокрый, оповещавший о том, что недавно прошел сильный ливень, а на лужицах до сих пор появлялись редкие капли. Я механически шла вперед, стараясь не обернуться, ведь именно это могло подкосить меня, заставить вернуться и покинуть страну вместе с родителями, но я не могла так поступить с друзьями, не могла их оставить именно тогда, когда им больше всего была нужна моя помощь, поддержка и участие.

Конечной точкой моего пути была Нора, но даже встреча с Джорджем не вселяла в меня сейчас должной и привычной радости. Я чувствовала себя раздавленной, разбитой вдребезги, убитой и неуверенной в том, что все делаю правильно.

Пока я шла по рыхлой и сырой проселочной дороге до Норы, вновь начался сильный и ледяной дождь. В любой другой день я бы поежилась от холода, но сейчас подобное явление погоды не создавало дискомфорта. Возможно, потому что в душе у меня тоже было слишком промозгло. Беспорядок снаружи – беспорядок внутри.

Казалось, что я шла уже очень долго, постоянно спотыкаясь о собственные ноги, поскальзываясь в грязи и ударяя тяжелым чемоданом по ногам, а уютного домика Уизли все не было видно на горизонте. Проклятые капли стекали с моих волос, которые противно липли к лицу, а одежда стала насквозь мокрой и холодной, отчего меня пробила мелкая дрожь, которая с каждым шагом становилась все крупнее и крупнее.

Миссис Уизли, видимо, увидевшая меня в окно, выскочила на улицу, чтобы помочь мне дойти. Что-то причитая, она легко выхватила из моих рук неподъемный чемодан и затащила его внутрь, а я все также медленно плелась следом, имея только одну потребность – лечь в постель.

– Ох, дорогая, ты же вся вымокла и замерзла! – Молли покачала головой. – Тебе нужно принять горячую ванну и переодеться, а я пока приготовлю горячий ужин.

– Гермиона, привет! – радостно воскликнул Рон и обнял меня, но тут же отстранился. – Ты же вся мокрая!

– Рон, отнеси чемодан Гермионы в спальню Джинни, а потом проводи ее до ванной, а то она в таком состоянии, что я волнуюсь…

– Хорошо, мам, – отозвался приятель и взял чемодан с моими вещами в руку. – Идешь?

Я кивнула и поплелась следом.

Все происходило как в тумане: вот Рон поставил мой чемодан посреди комнаты, улыбнулся, почесал макушку и что-то сказал. Я на автомате вытащила сухую одежду и вцепилась в нее мертвой хваткой, а затем друг, подхватив меня за локоть, довел до ванной, попытался пошутить о том, справлюсь ли я там без него, но меня хватило лишь на сухой кивок.

Горячие струи согрели меня и немного привели в чувство, хотя голова оставалась все такой же тяжелой, а ощущения невосприимчивы к действительности. Когда я спустилась вниз, за столом уже сидели Рон и Джинни, а миссис Уизли раскладывала еду по тарелкам.

– Привет, я так рада, что ты приехала! – Джинни подскочила со стула и обняла меня.

– Привет, Джинни. – Я попыталась улыбнуться и села на свободный стул. – Больше никого не будет?

– Папа занят в министерстве, а близнецы закрывают магазин, – рассказал Рон.

Трезвость вернулась к моему рассудку, и я уставилась на друга удивленным взглядом.

– Закрывают?

– Иначе его точно разрушат Пожиратели. Косой переулок больше даже не такой, каким мы его видели в Рождество.

– Главное, чтобы сами целы остались, а то мало ли… – Молли поджала губы и отвернулась, а в моем сердце поселилась вполне объяснимая тревога после всего услышанного.

– Завтра вечером у нас соберутся члены Ордена, – невзначай начала Джинни, уплетая свой ужин.

– Зачем? – Я нахмурилась.

– Это касается Гарри, – устало выдохнула миссис Уизли.

– Что-то с Гарри? – встрепенулась я.

– Нет-нет! – Женщина слабо улыбнулась. – Ты же знаешь, что с его совершеннолетием он станет уязвим, а дом на Тисовой улице перестанет быть подходящим убежищем? – Я неуверенно кивнула. – Нам нужно перевезти его до дня рождения сюда.

– А в чем проблема? – все еще не понимала я.

– Все камины под надзором, трансгрессировать тоже опасно, а в министерстве сейчас не все в порядке… Темный Лорд постепенно проникает и туда. Поэтому нельзя допустить, чтобы о местонахождении Гарри кто-то узнал.