Текст книги "Музыканты из Мичигана (СИ)"

Автор книги: совесть Логана.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

«Так и есть», – подумал я, а вместо этого лишь спросил:

– Как ты могла думать так, милая? Я… я… люблю тебя…

– И я тебя.

Я приблизился к ней, чтобы поцеловать, но внезапно прозвучавшее уведомление о новом СМС заставило меня отстраниться. Я достал телефон из кармана и быстро прочёл смс.

– Кто это? – холодно спросила Эрика.

– Это Джеймс. Мне жаль, но я должен ехать.

– Что-то случилось?

– Похоже на то…

Я ещё раз пробежал глазами по буквам, что чернели на светлом фоне дисплея мобильного. «Приезжай ко мне. Это очень срочно».

– Ты ещё приедешь?

– Конечно. – Я наклонился к ней и быстро поцеловал в губы. – Постараюсь приехать к тебе как можно скорее.

Я спешно покинул дом Эрики. Голову заняли тёмные, неприятные, тревожные мысли. Мне никогда не приходилось получать от Джеймса подобные сообщения, и это пугало. Похоже, случилось что-то действительно серьёзное. Нужно спешить.

Дверь от дома Джеймса, как это обычно бывает, была незаперта. Я ворвался в гостиную. Джастин и Джеймс сидели на диване, угрюмо повесив головы. Вид обоих не вызывал положительных эмоций: парни были необыкновенно печальны, выражение лиц – хмуро, как-то даже сердито.

– В чём дело? – спросил я и указал на мобильный телефон, что держал в руке. – Джеймс, ты написал мне…

– Да, кое-что случилось, – прервал меня друг до неузнаваемости печальным голосом. – Наверное, тебе лучше присесть.

Я покорно опустился в кресло и посмотрел на парней. Сердце сжалось от пугающей неизвестности.

– Недавно мне позвонила Рейчел, – начал Джеймс, не поднимая на меня глаз. – Родная сестра Пита, насколько ты помнишь. Так вот, Рейчел пригласила нас троих на одно мероприятие в дом Джонсонов.

– Мероприятие? – оживившись, переспросил я. – По какому поводу? Это вечеринка в честь дня рождения?

– Нет, Логан. Это похороны.

Весь энтузиазм внутри меня погас в одно мгновенье. Кажется, в тот момент я лишился дара речи от сковавшего меня беспокойства.

– По… похороны? Но кто…

– Пит, – прервал меня Джеймс, вероятно, предугадав мой вопрос. – Пита не стало вчерашним утром. Они с Кэтрин возвращались с вечеринки Дэна, и Пит не справился с управлением. Его выбросило через переднее стекло, он умер на месте. А Кэтрин… Она сейчас в реанимации.

Я сидел молча, слова застряли в горле, словно кость. Внутри теснилась гамма чувств, которые нельзя было описать никакими словами. Но самым сильным из этих чувств была боль утраты.

Я долгое время повторял себе, что ненавижу друзей Джеймса, ненавижу их обоих в равной степени. Они постоянно грубо шутили, никогда не давали мне вставить слово в разговор и почти никогда не позволяли нам с Джеймсом побыть наедине. Но только сейчас я осознал, какое в действительности у меня было отношение к Питу.

На фоне Джастина этот парень казался мне даже милым. Пит любил готовить, он часто готовил нам завтраки, если мы до утра репетировали у Джеймса в гараже. Он был отличным музыкантом с хорошим голосом, и мне было тяжело теперь представить нашу группу без Пита. У него присутствовало чувство юмора (да, могу признать это: его шутки не всегда были на уровне детского сада), он умел быть смешным, а если надо было – мог быть и серьёзным. Пит был понимающим человеком, это я понял тогда, когда меня выписали из больницы. Он не пытался меня унизить, подло пошутить или обвинить в слабости – того же нельзя было сказать про Джастина. В какие-то моменты Пит бывал нежным: эту черту своего характера он проявил, когда мы с парнями нашли на заднем дворе Джеймса птицу с повреждённым крылом. У Пита была светлая голова: он думал о своём будущем. Вспомнить даже наш разговор, когда мы вчетвером выбирали название для нашей группы. Пит мечтал о том, что его дети будут обеспечены, что у них будет еда, вода и крыша над головой. Думаю, можно многое сказать о человеке, в голове которого живут такие мысли.

Вернее, жили. Сейчас от Пита остались лишь воспоминания и этот список его достоинств, который только что открылся моему сознанию.

Меня часто мучал вопрос жизни и смерти. Как же легко потерять близкого человека и как же больно это осознать. Ещё вчера ты общался с ним, видел его, мог к нему прикоснуться. А сегодня узнаёшь, что его больше нет. Ты больше не сможешь посмотреть ему в глаза, не сможешь поговорить с ним. И тогда начинаешь задумываться: почему мы не ценим нашу жизнь и жизнь наших близких, принимая её как должное? В любой момент мы можем её лишиться – в любой час, в любую секунду. Смерть беспощадна. Она забирает людей, не спрашивая, не предупреждая. И, что самое ужасное, умирают даже люди, которые ещё не успели пожить. Дети, подростки – у них ведь ещё вся жизнь впереди. Но каждому из нас отведено своё время, и мы не можем знать, когда оно закончится.

– И, – неуверенно начал я, – когда же будут похороны?

– Через неделю, в следующую субботу. Рейчел хочет устроить что-то вроде вечера памяти после похорон. И она хочет видеть там нас троих.

– Я не пойду, – тихо сказал Джастин. Он заговорил впервые с тех пор, как я приехал сюда.

Джеймс заботливо взглянул на него, и этот взгляд пробудил в моей душе жгучее пламя ревности. Я сердито стиснул зубы.

– Джастин, – мягко произнёс Джеймс, положив руку на плечо парня. – Я понимаю, что тебе очень тяжело сейчас, но ты должен пойти туда.

– Нет, Джеймс, ты не понимаешь! Я не смогу быть в доме Пита тогда, когда его самого уже нет в живых!

Я вздохнул и отвернулся. Час от часу не легче, честное слово.

Джеймс молчал. Наверное, он просто-напросто не мог найти слов поддержки. Джастин лёг на диване лицом вниз и начал плакать.

– Ну, мужик, хорош реветь. Смотри, нам с Логаном тоже очень грустно, но мы ведь держим себя в руках…

– Очень грустно? – подняв голову, переспросил Джастин и схватил Джеймса за ворот рубашки. – Ты чё, серьёзно? Пит был моим лучшим другом, я в жизни не встречал такого человека, как он! А теперь… теперь его нет рядом со мной. Нет того парня, который мог позвонить мне в три часа утра и позвать играть в приставку. Ты говоришь, что вам двоим очень грустно? Да, может быть, это так. Но вам никогда не понять, что я чувствую сейчас, потому что ваши лучшие друзья рядом с вами! Очень грустно! Джеймс, ты имеешь хоть малейшее представление о том, каково это – потерять лучшего друга?

Джеймс бросил на меня взгляд, от которого у меня побежали мурашки по коже. Он смотрел на меня холодно, сердито, и меня больно ранил этот чёрствый взгляд.

– Прости меня, Джастин, – тихо произнёс друг и встал. – Я сделаю тебе крепкий чай, чтобы ты смог успокоиться.

Джеймс удалился на кухню, и я, не желая оставаться с Джастином наедине, ушёл вслед за другом.

– Кажется, его сильно ранило это, – сказал я, стараясь не слушать сдавленные рыдания из соседней комнаты. – Я никогда не видел его слёз.

– Людям свойственно проявлять свои чувства.

Джеймс был необычайно холоден со мной, и это меня удивляло, в какой-то степени даже пугало. Он открыл дверцу буфета и достал оттуда начатую бутылку «Джека Дэниэлса».

– Что ты делаешь?

– Хочу добавить в чай Джастина немного виски. Так он сможет быстрее уснуть.

– Ему не нужен сон, Джеймс. Ему нужен лишь кто-то, кому он сможет выговориться.

– О, ты так думаешь? – спросил друг издевательским тоном. – Наверное, тебе лучше знать, в чём нуждается человек, только что потерявший лучшего друга.

Меня начало настораживать поведение Джеймса и его слова. Он вёл себя так, будто мы с ним были в ссоре, а её инициатором являлся я. Я напряжённо вздохнул.

– Ладно, Джеймс. В чём дело?

– Ни в чём, – пробурчал он, гневно плеснув кипятка в большую чашку.

– Перестань психовать и расскажи мне, что тебя беспокоит.

Джеймс отодвинул от себя кружку и посмотрел на меня. Последний раз такой огонь в его глазах я видел тогда, когда он забирал меня из полицейского участка после драки с Себастьяном.

– Хочешь знать, что меня беспокоит? О, я скажу тебе. Дело в том, Логан, что меня всю неделю беспокоит одно неприятное чувство. Хочешь знать какое? Грёбаная ревность.

Я удивлённо приподнял брови. Джеймс ревнует? Неужели Хэйзи обо всём ему рассказала? Нет, этого не может быть! Но она ведь не настолько глупа, чтобы рассказывать Джеймсу о своей измене, правда? Мне очень хотелось верить в это. Но тогда в чём дело? Если я не ошибаюсь, я не давал Джеймсу повода злиться на меня и ревновать Хэйзи ко мне.

– Ревность? – переспросил я с искренней заинтересованностью.

– Может, ты объяснишь мне, почему я ежеминутно слышу от Хэйзи твоё имя? Нет, я уже устал от этого, честное слово. Хэйзи просто хлебом не корми, дай о тебе поговорить. Логан то, Логан это, а Логан бы так не поступил. Надоело уже это слушать. Я хотел спросить у тебя: что это за х…ня такая?

Я растерянно пожал плечами и всё же не нашёлся, что можно ответить. Поведение Хэйзи выдаёт её с потрохами, о чём она только думает?! Нужно будет поговорить с ней об этом при встрече.

– Что происходит между вами? – напористо спрашивал Джеймс, надеясь услышать ответ. – У вас с ней что-то было?

Вот и то, чего я так боялся. Джеймс начинает обо всём догадываться, а виной тому дурацкое поведение Хэйзи! Неужели она не понимает, о чём говорит? Сейчас я должен изобразить искреннее удивление и постараться отвести от себя подозрение. Джеймс не должен ни о чём знать. Нет, ни в коем случае.

– Что, прости? – Я приподнял брови и постарался придать себе глубоко оскорблённый вид. – Ты сам себя слышишь, Джеймс? Чтобы я и Хэйзи… Как тебе такое только в голову могло прийти? Как?

Друг взял из холодильника половину лимона и сердито бросил фрукт на стол. Из ящика он достал большой кухонный нож. Лезвие угрожающе сверкнуло, и я замер под строгим взглядом Джеймса.

– Ну, знаешь ли, – начал он, разрезая лимон на дольки, – это не я несколько дней назад признался своей девушке в похождениях налево.

– О боже, – вздохнул я. – Это было всего один раз. И мне очень неприятно, что ты судишь обо мне по одному глупому поступку, хотя знакомы мы с тобой ещё с первого класса.

– Что ж, тогда мне неприятно, что лучший друг мне недоговаривает.

Меня начинали дико злить слова Джеймса. Если Хэйзи ему ни о чём не говорила, значит он ревнует её ко мне, полагаясь только на собственные догадки. Он не может быть уверен в этом на все сто процентов, зато как он себя ведёт! Очень смело и самонадеянно.

– Я говорю тебе всё так, как есть, – сквозь зубы процедил я. – И я не виноват, что твоё доверие к Хэйзи снизилось до планки ноль.

Джеймс злобно взглянул на меня. Я глазом не успел моргнуть, как оказался прижатым к стене. Друг стоял передо мной, припирая меня к стене одной рукой; другую руку Джеймс занёс над своей головой: ею он сжимал кухонный нож.

– Ах, ты зараза! – сердито сказал он. – Думаешь, моё доверие к ней снизилось? Или думаешь, что моё доверие снизилось только к ней?

– Джеймс… – удивлённо произнёс я, пытаясь оттолкнуть друга от себя. Мне казалось ещё немного, и он меня просто зарежет! – Джеймс, чёрт возьми! Ты зашёл слишком далеко в своей безграничной ревности к Хэйзи!

– Зашёл слишком далеко? Чёрт, не будь в моём доме Джастина, я бы набил тебе морду, Логан!

– Если ты не доверяешь своей невесте, тогда, может быть, стоит расторгнуть помолвку?

Джеймс отошёл от меня. Его руки сильно дрожали. Я выжидающе смотрел на друга. Сердце в груди бешено колотилось.

– Дело не только в Хэйзи, Логан.

Меня сильно задели его слова. Я стоял молча, пытаясь осмыслить всё то, что сказал мне Джеймс. В голове царил сплошной хаус. Джеймс бросил нож на стол и отвернулся от меня.

– Если у тебя нет доверия ко мне, то почему ты до сих пор зовёшь меня лучшим другом?

Джеймс обернулся и взглянул на меня. У него не нашлось ответа на мой вопрос. Он долгое время молча смотрел, будто стараясь прочитать в моих глазах правду или найти в них какое-то оправдание.

– Я запутался, – наконец сказал он. – Я не хочу ругаться с тобой, Логан. Но меня уже реально начинает напрягать эта ситуация с Хэйзи. Иногда у меня возникает ощущение, что она врёт мне. Ну, знаешь, эти долгие паузы перед ответом и глаза, опущенные вниз… Как будто она чего-то недоговаривает мне. Мне! Своему жениху!

Его взгляд упал на нож, что лежал на столе.

– Прости, – устало сказал он. – Я не хотел пугать тебя и… Прости. Не держи на меня зла.

Я молча кивнул. Только что он без причины обвинил меня в предательстве и чуть не убил из-за этого, а теперь просит не держать на него зла?

– Ладно, давай не будем говорить об этом сейчас, – предложил Джеймс и бросил в чашку с чаем три лимонных дольки. – У меня в гостиной сидит ревущий Джастин, и нам нужно его успокоить.

По правде говоря, меня сильно ранил Джеймс. Он так старался облегчить страдания Джастина, что, казалось, даже не обращал внимания на то, что чувствую я. Между прочим, я тоже потерял человека, который был близок мне. Я надеялся услышать от друга хотя бы несколько слов поддержки. Но их не прозвучало.

Виски, добавленный в чай, разморил Джастина, и он уснул. Мы с Джеймсом не без усилия оттащили его на второй этаж и уложили в спальне для гостей.

– Как насчёт ужина? – спросил друг, взглянув на часы. Удивительно! Он вёл себя так, будто между нами не было того разговора на кухне, будто он не подозревал свою невесту в измене, а меня – в предательстве.

– Я бы не отказался.

– Пойду вниз, закажу суши. Какие тебе взять?

– Я доверяюсь твоему вкусу.

Джеймс спустился в кухню, а я бесшумно проскользнул в его спальню. Хэйзи сидела на кровати спиной ко мне и говорила с кем-то по телефону.

– Это очень важный разговор? – спросил я тоном, не терпящим возражения. Хэйзи обернулась.

– Джекки, я перезвоню тебе позже.

Я без приглашения вошёл в комнату. Хэйзи положила мобильный на кровать и внимательно посмотрела на меня.

– Она только что вспоминала о тебе.

– Да ну? – вяло отозвался я.

– Тебе даже не хочется узнать, о чём говорила Джекки?

– Не горю желанием узнать это. Я пришёл сюда по другому поводу.

Она заинтересованно посмотрела на меня.

– Каким местом ты, чёрт возьми, думала, когда говорила с Джеймсом обо мне?

– Что? Он что-то говорил об этом?

– Да, говорил! Он устроил мне сцену ревности на кухне. Ещё немного, Хэйзи, и твой длинный язык разболтает все наши секреты!

– Джеймс что, действительно ревнует меня к тебе?

– А ты считаешь, я всё это выдумал?

Хэйзи опустила глаза и немного помолчала.

– Я делала это специально.

– Что, прости?

– Я делала это специально, – повторила она и подняла на меня свои серые глаза. – Я намеренно говорила Джеймсу о тебе.

– Ты что, совсем с ума сошла?! – повысил голос я и сердито сжал кулаки. – Я думал, Джеймс зарежет меня грёбаным кухонным ножом! И это всё из-за тебя, тупая ты сука! Скажи мне, зачем ты делала это?

Глаза Хэйзи расширились от страха. Она прерывисто вздохнула и опустила голову на руки. Появилось ощущение, что она вот-вот заплачет.

– Постарайся понять меня, Логан, – начала она дрожащим голосом. – Я не смогу выйти замуж за этого человека и родить ему чужого ребёнка.

– Бл…, Хэйзи, не говори так! – не выдержал я. – Почему ты не могла подумать об этом раньше? Тогда, например, когда рассказала ему о своей беременности? Или тогда, когда согласилась стать его женой? Почему?!

– Не кричи на меня, Логан. Я в конец запуталась и хочу разобраться в своих чувствах.

Я кипел от злости. Кажется, Хэйзи даже понятия не имела, что делает.

– Я не хочу за него замуж, – говорила она со слезами на глазах. – Я хотела, чтобы его разозлили мои постоянные разговоры о тебе, но я даже подумать не могла, что он начнёт ревновать. Я пыталась быть капризной, отвратительной, просто невыносимой, я хотела, чтобы он сам бросил меня. Но, оказывается, всё, чего я смогла добиться, – это его ревность. И она лишний раз доказывает его любовь ко мне.

– О, а что же насчёт тебя? Ты его больше не любишь?

– Люблю. Но мои чувства угасают с каждым днём. Я боюсь, что однажды утром я проснусь и пойму, что он мне больше не нужен.

– То есть, ты любишь своего жениха, но пытаешься заставить его расторгнуть помолвку. Прости, но где здесь логика?

– Да неужели ты не можешь понять, Логан? Дело в тебе. Ты стоишь между нами. Из-за моих чувств к тебе мне начинает казаться, что я не смогу быть счастливой рядом с Джеймсом. Я не смогу осчастливить и его тоже. Я хочу быть только с тобой.

– Ты не будешь счастлива вместе со мной, – равнодушным голосом сказал я. – Ты не будешь счастлива ни с одним из нас, а виной тому твоя грязная ложь.

– А ты счастлив рядом с Эрикой? Ты ведь тоже врёшь ей!

– Речь сейчас совсем не об этом! Из-за тебя, Хэйзи, мы почти поругались с Джеймсом.

– Я знаю, прости. Я поступила очень глупо.

Что же это получается? Мы с ней оба не хотим этой свадьбы, только каждый из нас преследует разные цели. Она хочет быть ближе ко мне, а я – ближе к Джеймсу. Но если я не ошибаюсь, Джеймс тоже не горит желанием жениться в двадцать три года. Он ещё не успел насладиться молодостью и свободой, а уже через несколько месяцев планирует стать мужем. То есть мы трое не желаем этой свадьбы, и все мы лжём друг другу: Джеймс врёт Хэйзи, что он рад стать для неё любящим мужем; Хэйзи врёт Джеймсу – ой, мало ли она ему врёт? – и, наконец, я вру Джеймсу, что рад за них с Хэйзи. Замкнутый круг какой-то. Что из этого может получиться? Даже подумать страшно. Неужели каждый из нас постарается помешать этой свадьбе и сделает это так, чтобы двое других ничего не заподозрили? Какая-то трагически-комичная ситуация.

– Джеймс был очень сердит? – Голос Хэйзи вырвал меня из своих размышлений.

– Просто чертовски. Но сейчас его голову занимают другие мысли.

– Другие мысли?

– Ну, да. Он думает о Пите и о предстоящих похоронах.

– Что? – удивлённо спросила Хэйзи. – Пит… умер?

– Джеймс не рассказал тебе?

– Нет. Боже мой, да как о таком можно молчать? Это же… Это просто ужасно. Мне очень жаль Пита.

– Мне тоже. Джеймс заказывает суши на ужин, ты что-нибудь будешь?

– Спасибо, не хочется.

Я молча покинул спальню и зашёл проведать Джастина. Тот спал, негромко постанывая во сне. Я долго стоял у двери и смотрел на него. Впервые в жизни я испытывал жалость к этому человеку. И верно: сейчас Джастина можно разве что пожалеть…

Я видел Рейчел Джонсон всего лишь раз в жизни, это было на вечеринке в честь дня рождения Пита. Мы познакомились с ней ночью, когда большинство пьяных гостей уже отправилось на покой. Она была младшей сестрой Пита, разница между ними небольшая – всего лишь четыре года. Рейчел была невысокой девушкой с чёрными, как шёлк, волосами, которые доставали ей до плеч, и с большими голубыми глазами, что всегда смотрели пристально и изучающе. Нельзя было сказать, что она красавица, черты лица Рейчел я мог бы назвать даже… уродливыми. Но всё же глаза у неё были потрясающие. Наверное, это была самая привлекательная и самая живая часть её лица. В ночь знакомства мы с Рейчел говорили недолго. Она оказалась довольно неинтересным собеседником, я быстро заскучал в её компании. Рейчел говорила торопливо, мало, задавала много вопросов и внимательно слушала. Иногда она подолгу молчала, уставившись в одну точку и думая о чём-то своём. Из мира собственных грёз её было не так-то просто вытащить: Рейчел порой не реагировала на чужие слова, поэтому приходилось несколько раз повторять её имя или касаться её плеча. Для меня этот человек ничего из себя не представлял, и, наверное, я бы даже не обратил на неё внимания, если бы не одно обстоятельство. Рейчел была прикована к инвалидному креслу.

В ночь нашего знакомства я старался не уделять её положению особого внимания. Мы общались на равных, я даже присел на стул, чтобы не смотреть на Рейчел сверху вниз. Но мне всё же было чертовски интересно, почему она не может ходить. Пит об этом никогда не говорил: наверное, не считал нужным рассказывать. Я ни о чём не спрашивал тоже, мне не хотелось ставить Пита и Рейчел в неловкое положение.

Шёл сильный ливень. Небосклон серел над головой. В проникновенной тишине звучал лишь громкий голос священника. Я стоял в толпе незнакомых людей, держа большой чёрный зонт над головой, и угрюмо смотрел на открытый гроб. Нельзя описать словами, какая тяжесть лежала у меня на сердце. Было так печально смотреть на Пита – на такого молодого, ещё не успевшего пожить Пита. Его лицо было белым. Оно казалось ещё белее на фоне чёрного смокинга, в который был одет парень. Внутри у меня всё сжалось от непреодолимой грусти, и я просто не знал, куда мне деться от этого угнетающего чувства.

Здесь было много народу. Кто-то плакал, кто-то соболезновал Рейчел, кто-то просто молчал. Среди массы незнакомых людей я нашёл миссис Робертс. Честно говоря, я не ожидал увидеть её здесь. Я совсем забыл, что она тётя Пита и тоже будет присутствовать на его похоронах. Наверное, я должен был что-то почувствовать, увидев её, ведь между нами было то, что не так просто забыть. Наверное, внутри должно было что-то щёлкнуть при одном взгляде на её белую кожу, на её красивые волосы и фигуру. Но я не чувствовал ничего, абсолютно ничего. И меня это радовало. Мелисса некрасиво обошлась со мной когда-то, и было бы глупо, если бы у меня остались к ней какие-нибудь чувства. Она стояла напротив меня и, к моему удивлению, даже не плакала. Меня это изумляло. Пит ведь был её любимым племянником, она сильно любила его, а теперь, на его похоронах она стоит с каменным лицом? Неужели она ничего не чувствует?

Я повернул голову. Джеймс стоял метрах в пяти от меня. Его наполненный болью взгляд был направлен куда-то в сторону, друг выглядил очень уставшим и обеспокоенным. Мне хотелось подойти к нему и просто постоять рядом, хотелось сказать ему что-нибудь, чтобы увидеть улыбку на его лице. Я хотел чувствовать его силу и чувствовать себя сильным рядом с ним. Но сейчас Джеймс не стал бы меня даже слушать. Единственной его целью на данный момент было утешить Джастина и не дать ему разреветься, когда гроб будут опускать в могилу. Джастин стоял позади Джеймса и сильно сжимал его плечо. Лицо его не выражало ни одной эмоции.

Я стоял среди всех этих людей, но чувствовал себя ужасно одиноким. Меня сильно задевало поведение Джеймса, он слишком много времени уделял Джастину. Конечно, ему сейчас непросто; нам всем нелегко. Но Джеймс мог хотя бы иногда замечать меня. Да, я никогда не выражал положительных эмоций в сторону Пита, но какое это имеет значение? Пит погиб, и мы трое понесли огромную утрату. Это не значит, что страдает один Джастин. Я тоже! Я тоже мучаюсь от странного, непривычного мне чувства утраты, и у меня тоже образовалась пустота в сердце. Джеймс тысячу раз говорил Джастину, что всё будет хорошо, всё наладится. Но я ни разу не услышал тех же слов от него, моего лучшего друга. Джеймс будто не понимал или не хотел понимать, что я тоже нуждаюсь в его поддержке, мне тоже нужно его сильное плечо. Всё, что он сказал мне за прошедшую неделю, это несколько фраз о состоянии Джастина. Это сильно ранило меня в самое сердце, и я чувствовал необъяснимую тоску.

Священник закончил чтение молитвы и громко захлопнул небольшую кожаную книжечку. Над белым лицом Пита навеки закрылась гробовая доска. Невысокий мужчина забил крышку гроба, и несколько парней принялись медленно опускать гроб в неглубокую могилу. Среди этой мёртвой тишины слышалось лишь сдавленное рыдание Джастина. Джеймс сильно сжимал плечи парня и смотрел вперёд пустым взглядом.

Когда гроб был опущен, священник велел каждому бросить сверху по горсти земли. Джастин подошёл к могиле и долго-долго молча глядел на гроб, с трудом сдерживая слёзы. Но он не выдержал. Джастин рванулся вперёд и, громко разрыдавшись, бросился прямо в могилу. Мои глаза расширилсь от страха. Несколько девушек сонхронно закричали. Мы с Джеймсом, не сговариваясь, отбросили зонтики в сторону и поспешили на помощь Джастину.

– Пит! – кричал парень и гневно бил кулаками по крышке гроба. – Я не готов отпустить тебя! Ты нужен мне, ты нужен мне здесь! Не оставляй, меня, пожалуйста, я умру без тебя! Я знаю, что ты слышишь меня! Пожалуйста!

Его голос звучал как гром в этой хрустальной тишине. Сначала все молча смотрели на убитого горем парня, а затем народ зашумел. Они обсуждали его, и мне было неприятно слушать их разговоры. Они осуждали его, даже не понимая, что сейчас происходит в жизни этого бедолаги.

Мы с Джеймсом стояли на коленях рядом с могилой и тянули руки вниз. Дождь нещадно лил, мокрая земля уходила из-под ног и сыпалась в могилу. Джастин не видел нас с Джеймсом, кажется, он даже не слышал, что мы звали его. Я не мог представить, что творилось в душе Джастина, раз он дошёл до такого отчаяния. Наверное, это очень непросто мириться с тем, что лучшего друга нет рядом и никогда больше не будет. Но, как мне казалось, Джастин даже не собирался мириться с этим. Он считал, что Пит по-прежнему жив и может услышать его.

Люди смотрели на нас. Они ждали, затаившись, как какие-то звери. Они ждали, что будет дальше, им хотелось увидеть это. Я тоже смотрел на них и почему-то мне было стыдно перед ними за поведение Джастина. Он кричал и плакал, как маленький ребёнок, он стучал по крышке гроба руками, и истерика никак не отпускала его. Я несильно ударил Джастина по плечу, желая привести его в чувства.

– Джастин, – мягко произнёс Джеймс. – Тише, друг. Всё хорошо…

Но тот только громче разрыдался. Я устало вздохнул и сильно сжал его плечо.

– Джастин, – сквозь зубы процедил я. Голос мой звучал твёрдо и настойчиво. – Сейчас же перестань.

– Уйдите отсюда. Уйдите, оставьте меня наедине с ним.

Мы с Джеймсом переглянулись.

– Мы не уйдём, – сказал я. – Вылезай оттуда немедленно, на тебя люди смотрят.

– Мне насрать, пусть смотрят. Мне на всё насрать, на всех. Слышите? И на вас в том числе!

Джеймс бросил на меня усталый взгляд. Я стиснул зубы. Меня разозлили слова Джастина, меня разозлило его наплевательское отношение. Мы пытались помочь ему, а он чихать на это хотел! Я уверенно поднялся на ноги и сказал:

– Если ты сейчас же не закончишь этот цирк и не вылезешь из этой чёртовой могилы, клянусь, я возьму лопату и собственноручно закопаю тебя вместе с Питом!

Все вдруг замолчали. Я осторожно огляделся; все взгляды были направлены на меня.

– Логан… – расстеряно произнёс Джеймс. – Зачем ты так грубо?

Я молча смотрел на друга. Дождь продолжал идти, не взирая ни на что. Холодные капли бежали по моему лицу, шее и стекали вниз, под рубашку.

– Джеймс, дай мне руку, пожалуйста, – послышался глухой голос Джастина.

Он протянул руку, и убитый горем парень выбрался из могилы. Его костюм и ботинки были перепачканы в земле.

Пита похоронили на семейном кладбище Джонсонов, что находилось на заднем дворе их дома. Здесь было ещё несколько могил, эпитафии к которым я не смог прочесть: они были написаны на латыни. Заметнее всего была одна большая могила с огромным мраморным памятником. На земле лежал букет лилий, а рядом – две сигары и бутылка какого-то коньяка. Меня заинтересовало это, и я подошёл поближе в надежде прочесть эпитафию. «Карен и Джош Джонсоны», – гласила красивая надпись. Ниже были написаны годы жизни. «Наверное, родители», – подумал я, вспомнив, что Пит ни разу не упоминал о своих маме и папе в наших разговорах.

После погребения Рейчел пригласила гостей укрыться от дождя в доме. Я не горел желанием посещать этот дом, но отказываться было неудобно, ведь через полчаса должен был состояться вечер памяти. В гостиной на стене висел портрет Пита, перевязанный чёрной траурной лентой, а рядом – букет тёмно-алых роз. Я не мог смотреть на это фото, лишь при одном взгляде на счастливую улыбку Пита по моей спине бежали мурашки.

Те люди, которые остались почтить память Пита, расселись на большие мягкие диваны в гостиной. Я стоял в стороне и наблюдал за Рейчел, которая не уставала принимать соболезнования. Она была одета в чёрную водолазку с высоким воротником и того же цвета юбку в пол. Чёрные волосы и неправдоподобно белая кожа делали её образ каким-то жутким.

Я увидел Джеймса и Джастина, они сидели на лестнице. Джастин снова рыдал, а Джеймс сидел молча и даже не старался его успокоить. Я помнил, что не очень красиво обошёлся с Джастином, пытаясь вытащить его из могилы, поэтому мне хотелось попросить у него прощения. Я знал, что ему сейчас непросто.

Я шагал к лестнице, обдумывая, что скажу Джастину. Но тут я ударился плечом о плечо мимо проходящего человека. Остановившись, я обернулся.

– Аккуратнее, Логан.

Мелисса обворожительно улыбнулась. На ней было чёрное блестящее платье, на белых плечах лежала шёлковая шаль. Я молча смотрел на неё. Мне совсем не хотелось её видеть, а тем более – говорить с ней.

– Извините, миссис Робертс.

Я продолжил свой путь, но мягкий голос Мелиссы вновь заставил меня остановиться.

– И это всё, что ты хотел мне сказать?

– Это даже больше того, что я хотел сказать вам. Я не ожидал увидеть вас здесь.

– Ты снова называешь меня миссис Робертс? – Она рассмеялась. – Во время последней нашей встречи ты говорил по-другому.

– Я очень надеялся, что та наша встреча была последней.

Мелисса не переставала улыбаться. Я не мог понять, почему она так ведёт себя со мной. Тогда, в Бостоне, она сказала, что наша ночь была большой ошибкой, она вела себя холодно, отчуждённо. А сейчас она первой завела разговор со мной, да ещё не снимает с лица эту кокетливую улыбку!

– Ну же, Логан, куда подевалась твоя вежливость?

– Я вежлив с вами, миссис Робертс. По крайней мере, стараюсь таким быть.

– Прекрати это, называй меня просто Мелиссой.

– Вы сами попросили меня не называть вас так, – равнодушно пожал плечами я. – И были правы, я должен уважительно относиться к старшим.

Она снова засмеялась.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя старухой, Логан.

– Можете почувствовать себя гораздо моложе, если переспите с кем-нибудь из друзей Пита. Смотрите, их здесь немало.

Улыбка мгновенно сошла с лица Мелиссы. Она ударила меня по щеке.

– Какой же ты нахал, – произнесла она ледяным голосом. – Ты ведёшь себя непозволительно грубо.

– А вы вели себя по-другому со мной?

– Да что с тобой такое? Ты расстроен? Я думаю, наш разговор станет немного приятнее за чашечкой кофе.

Я мысленно усмехнулся. Мелисса продолжала говорить со мной даже после моей попытки унизить её. Кажется, она расчитывала так же на продолжение разговора «за чашечкой кофе». Но нам обоим известно, что могло последовать после этой чашечки кофе. Удивительно. Разве не она обвиняла себя в наивной глупости после того, как мы переспали? И она же теперь стоит передо мной и пытается сделать мне прозрачный намёк.

– Да, я расстроен, – тихо произнёс я. – А вы выглядите слишком весёлой для человека, потерявшего любимого племянника.