Текст книги "I'm bleeding out for you (СИ)"
Автор книги: СлушающаяВетер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Да, вам тоже, Эллисон, – Стайлз поднял руку в перчатке, чуть-чуть помахав, и принял в свои дружеские объятия хмельного от любви Маккола. – Ну, а ты боялся! Знаешь, некоторые люди могу себя настолько накрутить, что даже доводят себя до обморочного состояния. Это называется мнительность, да, точно! Ты бесповоротно превращаешься в параноика!
– Да, я знаю, просто, это же Эллисон, – Стайлз закатил глаза, готовый рассмеяться. Он завидовал другу белой завистью, вздыхая от мысли о том, что его счастье-радость обречены на полнейший провал. В какие-то моменты он даже сомневался, любит ли Лидию на самом деле, но когда снова утром видел ее игнорирующий взгляд больших зеленых глаз, когда чувствовал тонкий аромат сладких духов и эти блестящие рыжие кудри, то вмиг забывал о всяких ненужных размышлениях. Мисс Мартин была самым прекрасным и обожаемым цветком во вселенной. Она была похожа на чудесный персиковый пион, но отчего-то отчаянно строила из себя шипастую розу.
Со Скоттом они расстались как раз на половине пути, расходясь в стороны. Отец Стайлза сидел в кресле, читая какую-то книгу и попивая крепко заваренный чай. Тихо играла музыка. Дома было уютно и спокойно, тепло. Стайлз залетел, с грохотом закрывая дверь, а потом щелкая замком. Юноша быстро разделся, на ходу перекусил сэндвичем с яйцом и, сделав горячий чай, ускакал в комнату. Время было позднее, около девяти вечера, а ему еще предстояло сделать домашнее задание и написать доклад по экономике об инфляции. Отцу он что-то прокричал, что-то вроде: «Не засиживайся, пап! У тебя завтра смена, я оставлю еду для работы на улице в сумке. Я за уроки, охота прошла чудесно, уловили шесть громадных зайцев!», а Джон только пожелал удачи с уроками и похвалил за плодотворную вылазку в лес. Стайлз залетел в комнату, отметив, что даже не заправил кровать. Скотт так резко его разбудил, что утренние обязанности вылетели из головы, замещаясь сразу проблемами посерьезнее, чем упавшая с кровати подушка. Да-а… Не мешало бы сделать уборку! Да-да, этим он займется завтра. Хотя, нет, послезавтра, ведь завтра у него тренировка по лакроссу. И кто вообще это придумал?! Понедельник и так тяжелый день, да еще и тренировки всякие… Что ж, юноша наспех заправил кровать, приступая к урокам. Первым делом пришлось сделать доклад, так как у него были своеобразные отношения с преподавателем, мистером Финстоком. Еле как дописав этот чертов доклад, юноша еще позанимался по биологии и чуть-чуть затронул непонятную миру науку – химию! А когда силы оставили его, то юноша быстро осушил кружку, снимая с себя одежду, сваливая горой на стул, а потом запрыгнул в прохладную постель, выключая лампу. Вдруг его неожиданно простреливает жгучей болью, когда он поворачивается на бок. И тут Стилински вспоминает, что вообще произошло за день! Это словно вывалилось из головы. И сейчас, будто наяву, он увидел эти холодные блестящие глаза, а нос тут же начал пульсировать, словно в него опять врезался крепкий здоровенный кулак того большого злого мужика, что шарится по лесу и запугивает мальчишек. Отсталое чувство самосохранения дало о себе знать, потому что Стилински неожиданно ощутил какой-то липкий страх за свою жизнь. А если бы он все-таки оказался убийцей, то Стайлзовы внутренности давным-давно украшали бы ту живописную полянку за домом, а его несчастный отец, о, ужас! заносил в очередной протокол улики, найденные на месте и описание картины в целом. Тут юноша замер на миг, чувствуя как тело резко холодеет, как застывает сердце. Одеяло теперь ощущается какой-то защитой, теплой, легкой и мягкой. Тогда что там делал этот… этот Хейл? Сколько ему лет? Кем он был в семье? Он не выглядел пострадавшим, но лицо его выражало крайнюю степень злости ко всему миру! Юноша зажмурился, переваливаясь на живот, будто снова ощущая ребрами тот злосчастный пистолет, на который умудрился самостоятельно, без посторонней помощи упасть. В размытой темноте, среди плавающих кругов он неожиданно увидел неясную серую фигуру. Она не двигалась. Потом Стайлз как-то почувствовал, что это тот самый мужчина, как будто бы запах был один и тот же. Наша память действительно уникальна, и, не смотря на то, что у Стайлз проблемы со вниманием, он благодаря этому умудрялся запоминать все одновременно, но в малых количествах. И сейчас он ощутил этот запах. Дорогой горьковатый парфюм и земля, а еще совсем чуть-чуть пахло лесом и дымом. Странное сочетание. Ему вдруг показалось, что так мог бы пахнуть человек, который долго провозился во дворе, убирая урожай, а потом бы ему предложили опробовать новый дорогущий аромат от какого-нибудь супер-модного парфюмера! Эта ассоциация не укладывалась в уме. А потом ему резко показалось, что за ним наблюдают, и Стайлз подскочил на кровати, воровато оглядываясь. Но на столе лежали только разбросанные бумажки, валялась одежда, в углу скучала гитара, которую порой мучил Скотт, шторы даже ни капли не шевелились, камин молчал. За окном стояла темень, и юноша пригляделся. Как будто играя в гляделки с темнотой. И та сдалась! Окно начало покрываться созвездиями капель. Начался дождь, и юноша улегся обратно, роняя взъерошенную голову на мягкую подушку, обнимая ее руками, и крепко заснул.
====== Воспоминание 4. Случайности не случайны. ======
Следующие несколько недель выдались на удивление пакостными! И Стайлз был бы рад, если бы его хоть разочек вызвали к директору, но все как назло шло гладко и тихо. Скотт, наверное, радовался бы такому развитию событий, потому что «шло гладко» – это все было в полном, абсолютном, идеальном порядке для всех! У отца на работе было хорошо, в городе оказалось тихо и мирно, у Скотта проблемы и переживания связанные с Эллисон закончились, а Стайлз… Он чаще убирал в стойле лошади. Для их провинциального городка было роскошью иметь машину, а на лошади было быстрее где-то проехать, чаще всего в лес. Как раз об этом… Стилински все две пакостные и дождливые недели провел в участке, копаясь в старых отцовских делах, как в раскрытых, так и в таинственных и не поддающихся логике не завершенных. Тренировки пришлось на время отложить, потому что поле для лакросса залило дождем, хотя для Бейкон Хиллз такая погода была непривычна. И юноше пришлось куда-то девать свою неуемную гиперактивность. Отцу же он сообщил о том, что дома все уже просто по Фен-Шую, поэтому пришлось навести порядок и среди его «арсенала»! Джон даже как-то слишком активно закивал, потому что подобная безопасная инициатива от сына была ему и приятна, и спокойна. Перриш же только хитро поглядывал на юношу, явно догадываясь, что на самом деле этот проныра тут делает. И что он не убираться тут собирался! Но Джордан молчал, не желая вмешиваться до поры до времени. Стайлз же закапывался в разного оттенка желтого папки и вчитывался. Но пока что ничего особенного не удалось найти. Он уже даже освободил несколько полок, а теперь протирал пыль. Все одно: убийство; животное; ограбление; животное; нанесение травм; животное; животное; распространение наркотиков; животн… После того, как его неожиданно постигла догадка, он заново начал просматривать дела, и на это ушла вторая половина второй недели.
Юноша выписывал в свою тетрадь – вроде бы это была тетрадь по экономике – количество причин того или иного дела. Почти шестьдесят процентов из раскрытых и нераскрытых дел были причины нападения животных, во многих делах говорилось об исчезновении человека, который вскоре признавался либо мертвым, либо пропавшим без вести, что равносильно той же смерти, но только в отсроченное время. Стайлз тогда еще усерднее принялся за изучение, ухватившись за эту мысль. Почему-то ему казалось, что чего-то не хватает, какой-то очень важной детальки, с помощью которой может соединиться вся картина. И как бы юноша ни старался, вертя несчастную ручку и периодически засматривая до дыр лист, это знание никак не хотело настигать его. К концу второй недели, которую полностью уже затопили непрекращающиеся дожди, он неожиданно – с подачи Скотта, если быть точными – вспомнил о том, что у Лидии намечается вечеринка по случаю ее дня рождения! Стилински тогда пришел в ужас и чуть не лишился чувств. Со всеми этими бумажка и унылостью он совсем забыл о дне рождении его чудесной, самой прекрасной Лидии Мартин! Скотт лишь выгнул дугами свои брови в крайнем удивлении, и поспешил со Стайлзом в магазины, чтобы купить «этому прекрасному ангелу самый лучший подарок во Вселенной!». Они проходили целый день, и к концу Скотт был готов уже убить, ради того, чтобы упасть на кровать. Стилински накупил огромное множество украшений, даже диадему прихватил, но потом его внимание привлекли очень красивые и, несомненно, дорогие дамские перчатки. Лидии они должны точно понравиться, да и Стайлз совершенно точно знает ее размер! В тот день Скотт вознес человека, который придумал эти перчатки на самый высоченный пьедестал! Они отправились домой и еще долго обсуждали в комнате Стайлза, изредка подбрасывая в камин дрова, чтобы было теплее, разные развития событий на вечеринке. Предвкушение гулянки, алкоголь, много красивых девушек и парней. После этого они переключились на семнадцатимиллионный план по захвату мисс Мартин и устранении вредоносного Джексона Уиттмора. Скотт ушел домой, как только начало темнеть, чтобы скорее улечься спать, а завтра встать пораньше и успеть сделать все дела. Стайлз улегся в кровать, быстро закрывая глаза и стараясь видеть темноту и угомонить разлетающиеся мысли. Отец заглянул в его комнату, а потом тихо пожелал спокойной ночи и удалился. Последнее время он так был занят всем личным, что почти не видел отца, который порой нуждался в обществе семьи. Укол стыда вдруг больно пронзил его. Сон никак не шел. Долго проворочавшись, Стайлз все-таки провалился в беспокойный сон. Ему снились бегающие лошади, они были точь-в-точь как его мысли. Утром он проснулся бодрым и готовым свернуть горы. Слетел вниз, чуть оглядевшись и не обнаружив отца на кухне. Через секунду послышались шаги наверху.
– С добрым утром, пап, – прокричал Стайлз, слыша, как отзывается отец, явно направляясь в ванну. Юноша активно принялся за готовку завтрака: поставил чайник, сделал вареные яйца, тушеные овощи, хлеб с маслом и засоленной рыбной икрой. Отец на днях принес рыбу с рынка, в которой оказалось много икры, а Стайлз впервые попробовал ее засолить. Было вроде бы съедобно. По крайней мере, еще никто не умер!
– Доброе утро, ребенок, – Джон был слегка взъерошен и заспан, даже складка от подушки еще не сошла с его лица. Он сел на свое место и перед ним сразу очутилась тарелка, столовые приборы, кружка с кофе и молоком, и еще куча разных баночек с маслом, на удивление съедобной икрой, джемом и корзиночка с нарезанным вчерашним хлебом. Стайлз запрыгнул на свой стул с такой активностью, что шериф укоризненно на него посмотрел. – Ты принял таблетки?
– Ох, совсем вылетело! – он сорвался с места, с грохотом поднимаясь по лестнице, а потом топая по комнате. На секунду все смолкло, и тогда мужчина приступил к еде. Стайлз вернулся через минуту и так же шумно опустился на стул, резво насаживая овощи на вилку, и отправляя их в рот, не забывая шумно присасываться к кружке горячего чая, явно обжигая язык.
– Значит, сегодня день рождения юной Мартин, – как бы между делом объявил отец, шутливо посматривая на замершего сына. – Я уже даже засомневался!
– Да, да, пап, сегодня! – болтал юноша с набитым ртом. – Ты не представляешь, насколько чудовищно я поступил! Забыл про ее день рождение, я просто забыл о том, что у Лидии Мартин день рождения, это что-то криминальное! И мне аж совестно перед ней!
– А подарок-то купил?
– Да, да-а! Пап, – юноша укоризненно посмотрел на отца, делая неопределенный жест рукой с вилкой, – ты издеваешься?! Да я бы ни в жизнь не пришел бы к ней без подарка! Я взял ей красивые перчатки и… ну, еще очень много всего! Я просто не мог ничего выбрать, потому что мне кажется, что ничего такого ей не подходит, мне пришлось столько журналов на ходу перечитать, что голова моя разрывается на розовый и пурпурный серпантин! И это не смешно, пап. Но ради ее улыбки я готов серпантин всех цветов радуги уместить у себя в голове!
Джон улыбался, слушая немного нервный и определенно предвкушающий энергичный лепет своего сына, думая о том, что такая высокомерная девушка как юная мисс Мартин, к сожалению, никогда не ответит его сыну взаимностью. Но ему нравилось, что сын так обожествлял ее, не оставлял попытки достичь ее и не принуждал ее. В каком-то роде Стайлзу нужна именно эта нераскрытая загадка, эта недоступность, потому что юноша слишком много хранит секретов и эмоций, научившись скрывать их и взяв на себя слишком много ответственности и взрослости для шестнадцатилетнего подростка.
– Значит, сегодня вечером снова не увидимся, – констатировал Джон. Ему в последние две недели было совсем пусто без энергичного, заполняющего серые будни своим присутствием сына. Тот был чем-то то ли обеспокоен, то ли просто впал в уныние, которое Стайлзу, в принципе, было не свойственно. Он видел его утром, за быстрым завтраком, потом его макушка чуть выглядывала из-за стола в его архиве, а потом только заходил в комнату, чтобы пожелать доброй ночи уже спящему подростку. Шериф чувствовал себя одиноким. Но сейчас уточнил это только лишь для того, чтобы не волноваться за сына и не ждать его ночью с вечеринки, и не беспокоиться. Стайлз на миг замер, гоняя морковь по тарелке.
– Нет, скорее всего, нет, – проговорил Стайлз. – Мне жутко неудобно, что последнее время мы с тобой не видимся, но.. Но пап! Это день рождение Лидии Мартин!
– Сын, – вмешался отец, предчувствуя словесную атаку.
– Это же ее день рождение, а я еще и так позорно про него забыл, даже самому тошно! И совершенно не представляю, что со мной такое! Может, мой мозг унесли земные потоки, про которые мы так долго и нудно разбирали на географии и биологии. На самом деле, очень странно это все, ведь мне такое не свойственно, даже сам от себя в шоке, и мне показалось что мой до смерти меня уже заевший синдром наконец свалил куда подальше, но, похоже, это просто погода, или магнитные бури, или настроение… или все-таки потоки…
– Стайлз!
–Да!! – подскочил юноша, роняя из рук вилку. Он наклонился за ней, что-то бубня себе под нос про повышение голоса и влияние высоких частот на слух.
– Успокойся, ладно, – Джон поднял брови для убедительности, сделав немного хитрое выражение лица. – Не переживай так, а иначе точно что-то пойдет не так. Ладно, как добираться будете? Она живет далековато.
– У Эллисон экипаж, она заедет, – парень выдохнул, собираясь с мыслями.
Но, конечно же, они – Скотт и Стайлз – слишком долго провозились с одеждой и домашними делами. И, в конечном счете, оказалось, что у Эллисон появились неотложные дела, и поэтому она прибудет на вечеринку позже. И тут-то Стилински поднял панику. Он бегал кругами по гостиной, брался за разные предметы, тряс большие часы у стены, стрелка которых неумолимо приближалась к семерке. В семь начиналось торжество. Скотт сам начинал нервничать из-за паники друга. Подарки лежали на книжном столике около дивана, обернутые в элегантные коробочки с нежными бантами и украшенные россыпью бисера и бусин – Лидия оценит. Потом хлопнула дверь, и Стайлз побежал скорее терроризировать измученный трудовыми буднями мозг отца. Скотт тоже встал, немного всклокоченный и взволнованный, он поздоровался в проходе с мужчиной, переключаясь на длинную трель Стайлза, который разве что не взлетел на воздух от своей нервозности, как новогодняя петарда. Шериф прикрыл лоб рукой, а потом предложил взять лошадь. Так они точно не опоздают. И Стайлз вмиг умчался в конюшню седлать бедного скакуна, который уже через считанные минуты вылетит из двора тяжелым галопом, не понимая в чем же спешка. Скотт помялся около порога, не зная, что делать ему, ведь до его дома придется идти минут пятнадцать, но Стайлз уже вовсю горланил, призывая друга помочь с подпругой. Вместе они управились, взлетели вдвоем в седло, конь под ним коротко захрипел, недовольный резкой тяжестью и неожиданной работой. Скотт успел прихватить подарки, укрыв их под теплым пальто, поэтому Стайлз чуть ткнул пятками в бока лошадке, и та двинулась с места. Это было удобно, и как только он сам не додумался до этого?! Они могли вместе уехать на одном коне, а потом Стайлз угонит животное домой, а он вернется вместе с Эллисон в экипаже. Они будут вдвоем. Они мчались быстро, и Скотт чуть теснее прижался к другу, боясь шмякнуться, ведь Стайлз совершенно не умел управлять животным, потому что вся нервозность и дерганность только злили хрипящего коня. Они свернули с широкой мощеной дороги и поехали вдоль красиво высаженных синих елей, а потом обогнули фонтан. Приехали они вовремя. Отдав коня в «добрые руки», они отряхнули одежду, взяли в руки подарки и направились к двери. Коротко постучав в дверной замок им открыла дверь сама именинница. Стайлз аж замер на месте, словно его приклеили или лучше – превратили в тяжелую каменную статую. Мисс Мартин была словно ангел, только-только спустившийся с небес. На ее красивом лице расцветала улыбка, шикарные кудри ниспадали до талии, а сзади их придерживала серебряная брошь, платье она выбрала не в пол, синее и с россыпью темных и белых камней по всей струящейся ткани – оно было похоже на звездное небо. Она приняла подарки и поблагодарила юношей, приглашая войти. Там уже было достаточно народа. У Лидии всегда собиралась молодежь, не смотря на то, что в большинстве семей было принято делать званые вечера. Мама Лидии была часто в разъездах по рабочим делам, так что смысла – приглашать всех богатеев округи с их детками – нет. И именно поэтому девушка была первой из тех, кто устраивал действительно веселые и немножко безобразные вечеринки. Музыка играла веселая, многие танцевали, некоторые уже оккупировали огромный бар, кто-то поднялся наверх, хотя было еще слишком рано! Все общались, веселились, танцевали и пили. Парни устроились за бильярдом и игральным столом. На веранде многие курили. В общем, Скотт и Стайлз влились в атмосферу достаточно быстро, скидывая уже через полчаса с себя пиджаки. Стайлз все время пытался захватить у Мартин хоть чуточку внимания, и… Да! Сегодня юная красавица была настолько непринужденна и благосклонна, что даже удостоила Стайлза разговором и танцем, поэтому в конце вечера его нашел уже давно не стоящий на ногах Скотт. Ну, он не совсем его нашел. Просто Скотт вышел подышать воздухом, запнулся о лежащее тело и повалился на газон. Как оказалось, телом был Стилински. Весь алкоголь как ветром сдуло, настала какая-то придурошная фаза счастья! Скотт жарко выдыхал, что-то пытаясь сообщить другу. Что-то на счет того, что они с Эллисон, его самой любимой-обожаемой-прекрасной-любимой-прекрасной-несравненной Эллисон, решили остаться здесь, поэтому Стайлзу не обязательно уезжать. Но почему-то Стайлз резко осознал, что не должен оставаться здесь до утра. Почему-то на душе стало как-то тихо и погано от осознания того, что отец остается один. Стайлз редко оставлял шерифа на ночь одного, ему самому казалось, что когда отец работает в ночные, то дома невыносимо тихо, пусто, мертво! Джон и Мелисса старались делать так, чтобы их дежурства совпадали, а мальчики ночевали вместе. Так им доставалось меньше повода для волнений и переживаний. Если бы у отца был выбор, то ночных смен не существовало, а у него есть выбор! Тем более что Лидия уже обратила все внимание на Джексона, Скотт пожизненно занят Эллисон, а пьяный Скотт, это как четыре Скотта пожизненно занятых Эллисон. Так что, пора ему возвращаться домой. Хорошо, что лошадь его. Юноша поднялся на ноги, чувствуя некоторую слабость от усталости и спиртного, которого почти уже и не осталось в организме подростка. Он побрел через веселящуюся толпу, пытаясь найти Лидию, чтобы попрощаться и еще раз поздравить с днем рождения. Но когда он увидел ее в недвусмысленных объятиях Уиттмора, то сжал руки в кулаки, а потом легонько, неловко постучал по косяку, разворачиваясь и что-то периодически говоря толкающимся людям. Он был как обычно в легком негодовании. Быстро перехватив у конюха поводья, он вскочил в седло, нервно управляя. Животному не нравился запах алкоголя и шум из дома, животное нервничало. Стайлз похлопал его по шее, щелкнув того в бока. Конь присел на задние ноги и пустился легким галопом. Начался дождик, где-то далеко громыхнуло, и Стайлз направил лошадь через лес. Луна пока светила ярко, иногда скрываясь за тучами. Скоро ливанет, и поэтому он хотел скорее добраться до дома, быть мокрым до нитки совсем не хотелось, а еще больше не хотелось лежать с простудой. Громыхало часто, но далеко, так что Стайлз даже не понял, в какой момент крепкий конь взвился, громко взвизгнул и опрокинул юношу, невысоко подпрыгнув на задних ногах, а потом пустился прочь между деревьев. Юноша вскрикнул, чувствуя, как спина больно ударяется о твердую грязную землю. Лицо тут же покрывается брызгами грязи от копыт удаляющегося скакуна.
– Да чтоб тебя! – ругнулся он и резко замер. В темноте точно сверкнули желтые глаза, а потом послышался низкий рокочущий рык. И в следующую секунду его руку, которой он старался прикрыть лицо и отгородить злобного волка, прострелила ужасная жгучая боль. Стайлз в ту же секунду повалился полностью на землю, чувствуя, как волосы намокают, а ноги сводит от боли. Из его широко открытого рта вырывается нечеловечески вопль. Он кричит, кажется, на весь лес. Слезы тут же проливаются из глаз, тут же холодеющими дорожками заливают уши и шею. Волк, на секунду сильнее стиснувший челюсти, разжимает живой капкан и отстраняется. Скалится, рычит, копает лапами землю. Его пасть опасно разевается, видны десны и блестящие белые зубы, он клацает зубами, огрызается и высовывает язык. Юноша холодеет от ужаса, ясно разглядев этого огромного дикого зверя. У него в уме летают мысли и мгновенно исчезают, и тут же заменяются одним огромным: «БЕГИ!» И он подскакивает так резко, что волк начинает лаять, сильнее злясь и буквально зверея на глазах, его жесткая мокрая шерсть встает дыбом, он выгибается дугой и кажется, что вот-вот сломает себе спину. Стайлз уже зеленеет, и бросается непонятно куда. И на удивление не встречается лбом с каким-нибудь деревом, не запинается о пень или корни. Он бежит так быстро, что его мысли явно остаются где-то позади. Сердце колотится так громко, его тошнит, руки и ноги почти онемели и юноша не был уверен, что они на месте. Слезы срывались с его глаз, улетая круглыми каплями и растворяясь в дождевых.
– Пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, – шепчет юноша как молитву, начиная уже понемногу впадать в истерику. Где-то в глубине души он знает, что бежать ему некуда, тем более в лесу, одному, еще и ночью. А этот хищник уже укусил его, так что рано или поздно найдет по крови. И мир замирает, когда Стайлз резко тормозит, еле-еле успевая отдернуть голову от смыкающейся с громким щелканьем челюсти. Волки загоняют свою жертву. Стилински делал доклад о волоках по биологии. Он лучше всех, наверное, знает об этих жутких и безжалостных хищниках! Он поскальзывается на стылой траве, обдирает ладони о ветки, за которые старается ухватиться, и валится на землю, опять ударяясь спиной. Волк настигает его, хрипит и скалится. Его слюни текут длинными нитями сквозь забор острых клыков. Юноша зажмуривает глаза, не желая видеть этого ужаса. Изо рта рвется крик и плач. Но где-то из глубины доносится ужасный рев, от которого дрожит земля, а может быть, это Стайлза трясет. Потом рев заканчивается гулким волчьим воем. Юноша приоткрывает глаза, а потом видит, как зверь складывает уши, глаза его уже не горят желтым сумасшедшим пламенем, он опускается как-то жалко на передние лапы, а потом бросается наутек. Стайлз падает на землю, оставшись без эмоций, а потом его начинает колотить ужасной дрожью, судороги по всему телу прокатываются горячей волной. Он хнычет и плачет сквозь зубы.
– Нет, нет, – шепчет он. – Пап, па-ап! Я не могу, мне нужно… О, Господи! Господи, помоги… Помоги же!
Парня накрывает осознанием того, что кто-то сильнее и ужаснее волка придет за его душой. Неужели дьявол?! Ну и где он так напортачил, что его жалкую душонку утащат в Преисподнюю, а тело перед этим будут долго мучить и терзать? Ладно он, но отцу за что такие муки? Сначала любимая жена, а потом и сын! Будь проклята эта вечеринка!
– Я не могу, – шептал юноша, трясясь и скуля. Потом он неожиданно почувствовал, что как будто бы воспаряет. Слышится тихий стук, потом запахи меняются. Не пахнет гнилью и мочой, нет вонючего запаха псины, только аромат сухого дерева и… одеколон? Чувствуется тепло, но оно почти растворяется в разгорающемся жаре и несносном холоде разливающейся лихорадки. Он все говорит и говорит, об отце и матери, о том, что время неумолимо убегает и ему нужно увидеть отца, сказать, что все будет хорошо и что он его любит. Как будто бы Стайлз был на смертном одре. Он беспорядочно шарил руками, стараясь что-то найти, за что-то ухватиться. Ему снова приснился этот странный сон, только сном это тяжело назвать. Снова тот самый хмурый выживший мужчина, Хейл, который стоит где-то уже близко, наблюдая за ним пристальным чуть блестящим взглядом, иногда дающий красный отблеск. Потом становится жарко и светло. Сознание на короткое время возвращается к парню, а вот зрение частично – все мутное и местами только появляется четкость. Он знает, что рядом кто-то есть, что горит огонь, много шкур, он лежит на чем-то твердом, словно прикованный, а тело жутко тяжелое и болит. Из руки неровными толчками выходит кровь, щекоча. Нога тоже саднит, он, наверное, ее сильно ушиб, когда упал или бежал. Все-таки пару пней он снес, вот поэтому и не запнулся о них, сила его бега оказалась мощнее, чем вцепившаяся в землю деревяшка. Кто-то громко суетился и ругался. И Стайлза вдруг постигла догадка. Он постарался скатиться с деревянного стола. Кое-кто это заметил.
– Лежи смирно, ошибка природы, – грубо рявкнул мужчина, припечатывая юношу обратно. Стайлз запаниковал.
– Отпусти! Я… Я закричу! – Стайлз повел в бой «тяжелую артиллерию».
– Еще как закричишь, – пробормотал мужчина как-то безрадостно. На маньяка было не совсем похоже, но Стилински сейчас был способен мыслить совсем медленно и примитивно.
– Пусти! – завопил Стилински, отбиваясь наугад. Зрение так и не прояснилось. – Я не жертва! Не жертва! Отпусти, психопат! Помогите! Помогите! Я здесь! Эй! – он отбивался от усмиряющих крепких рук, потом ощутил, как заехал голой пяткой куда-то в район промежности, потому что услышал глухую резкую ругань, а потом его хорошенько встряхнули, прикладывая затылком о тяжелую поверхность. Координация на секунду пропала, его конечности как бы онемели. Мужчина быстро начал какие-то шаманские махинации над его телом. – Гребаный маньяк! Это жертвоприношение, все это время это были жертвоприношения! И я… Господи, спаси!
И тут его рот заткнули каким-то твердым кляпом, который Стайлз просто не успел выплюнуть. Дерьмовый из этого хмурого человека вышел маньяк, кляп он на то и кляп, чтобы не дать жертве кричать, поэтому его засовывают так, чтобы невозможно было выплюнуть. Но Стайлз не успел этого сделать, рука словно раскалилась. Он зажал зубами засунутую твердую штуковину, вонзая зубы со всей силой и громко мыча. Слезы хлынули из глаз с новой силой, тело выгнуло дугой, а по помещению разлился запах горелой плоти и жженых волос. Так продолжалось, казалось вечность. Он колотил правой рукой по широкой каменной спине мужчины, пытаясь отобрать конечность, которую, казалось, просто отрывают или прожигают чем-то раскаленным.
– Перестань! Прошу! Умоляю, – вопил юноша, между перерывами глотая слезы и пуская вязкие слюни. Губы пересохли и потрескались, глаза покраснели и почти ничего не видели, а лицо стало мертвенно бледного цвета с липкой россыпью пота. Юноша тяжело и сухо хрипел. Но Хейл остался непреклонен и неумолим. Тогда Стайлз сменил тактику, если уже ему и суждено умирать, то пусть эта мучающая его гнида знает о себе слишком много. – Ты, гребаный ублюдок! Отец меня все равно найдет, неважно каким! А потом найдет и тебя, и засунет тебе в задницу эту раскаленную штук… – договорить он не успел, так как мужчина с какой-то спокойной мстительностью продолжил пытку. Стилински подавился словами и, задрыгав ногами, заметался. В этот раз было больнее некуда. Настолько, что Стайлз уже действительно подумал о том, чтобы умереть здесь, лишь бы этот огненный ад закончился! И наконец-то ему пришло облегчение. Юноша обмяк, растекся по столу, лицо его резко утратило все гримасы и эмоции. Сознание покинуло его. Наконец-то…
Ему ничего не виделось, только ощущалось бесконечное падение. Да и паденье чего? Тела-то не было, ни мыслей, ни картинок, ни воспоминаний – ничего! Он оказался в бездонной пропасти, где нет дна и стен. А может быть он вовсе и не падал? А только завис в каком-нибудь пространстве, застрял во временной дыре? Или что-там еще пишут всякие эзотерики и экстрасенсы? Но теперь он ясно ощутил, что аккуратно шлепнулся на траву. Он словно был в кругу, дальше которого ничего нет, а в центре пень огромного дерева. Однажды он уже видел такой. Только где? Во сне или наяву? Стайлз оглядел себя: чистые вещи, в которых ездил на день рождение к Лидии, никаких укусов и травм, он чувствует себя прекрасно, только малость как-то… неэмоционально. Нет страха. Он умер? И это его… что? Ад? Рай? Не похожа была эта коряга на что-то такое божественное или дьявольское! Он подошел к корням, неуверенно притронулся к корням. Присел и начал рассматривать их. Сухая кора оказалась полностью исписанная какими-то рисунками, напоминающие языческие или кельтские, но спустя секунду, они его уже мало интересовали. Под корнями кто-то был, живой и еле дышащий. Стайлз пытался поломать корни, но так и не смог, лишь отодвинул некоторые более гибкие, а потом, просунув руку, прикоснулся к жесткой шерсти какого-то животного. Звук наполнился тысячью шепчущих голосов: смех, злость, ругань, потом опять смех, тишина, нестройный какой-то троящийся гул, а в конце все превратилось в какофонию из криков и стонов, скрежета. Его обдало жаром, и Стайлз отдернул руку, повалившись назад. Снова стало тихо и тоскливо. Сердце юноши сжалось, захотелось расплакаться. Потом становилось все теплее, поэтому юноша решил снять с себя пальто, но пуговиц не оказалось. Он вдруг заметил, что у него шесть пальцев на каждой руке, после он в ужасе потряс руками.
