Текст книги "I'm bleeding out for you (СИ)"
Автор книги: СлушающаяВетер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
– Дерек, – хрипит юноша, крепко сжимая волосы в кулаке на макушке, а другой больно царапая лопатку слева. – Дерек, больше… Пожалуйста! Мне… нужно!
– Терпи, – ухмыляется в самое ухо. Дереку так сложно сдержать своего зверя, что рвет и мечет. Он не хочет видеть ужас, который может получиться, он хочет только пика наслаждения, он хочет покорить эту вершину вместе с ним… Вместе со Стайлзом! Мужчина тихо, по-звериному, воет, чувствуя, как глаза наливаются янтарной жидкостью, как эфир проникает в него по маленьким крупицам. И он берет, что предложено.
Руки шарят по всему телу, размазывая выступивший пот, трется тугими толчками, будоража молодую еще чистую кровь такими пошлыми движениями. За окном грохочет, а сердце от этого замирает. Им обоим кажется, что они грешат так, что небо упадает совсем-совсем скоро и раздавит их. Стайлз хрипит, голос его срывается, стоны становятся все откровенней и постоянно на полтона выше. Он задыхается, царапаясь и мучась от сладости. И Дерек берет его. Закидывает ноги Стайлза, крепкие руки с вздувшимися венами упираются в подушку, катящийся пот с лица оставляет блестящие разводы на светлой груди. Стайлз дрожит, но смотрит прямо в глаза, он напряжен как струна и стискивает зубы, приготовившись. Но Дерек не желает видеть этот воинственный взгляд, он укладывается всем весом, одной рукой мягко лаская щеку, чуть затрагивая волосы, целует лицо и видит закатившиеся от удовольствия глаза. Медленное проникновение вызывает боль, это всегда так случается, и Стайлз готов. Он принимает, морщится немного и стонет, но принимает мягкие поцелуи, старается подаваться навстречу. Когда остается совсем немного, из его рта неожиданно вырывается болезненный несдержанный вскрик, тонкие руки сразу же сильнее сжимаются вокруг крепкого мужского стана. Глаза Дерека темнеют от запаха стальной крови, он чувствует этот сладкий, сырой запах и ничего не может с собой уже сделать. Он двигается, выбивая хриплые стоны, отталкивающие, болезненные, но не лишенные мазохистского удовольствия. Стайлз всегда подозревал в себе эти наклонности. Но дальше он отказывается соображать, потому что эта суть отправляется в полет. Его сводит с ума запах, которым наполнен воздух вокруг них, казалось, чиркни чем-нибудь и все взлетит на воздух, подобно разрыву атома. Он чувствует, как внутри расползается красный цветок, вся спина его содрогается, ощущая онемение, словно бы ему вкололи туда какой-то наркотик. Он запрокидывает голову, чувствуя, как мужчина склоняется над ним и жадно целует кадык, как слизывает тугим языком капли пота, как ласкает и сжимает его везде. Эта агония, это наслаждение! Горячие движения вырывают стоны, громкие и пошлые. Внутри все перемешано, внутри все мечется и не знает куда бежать быстрее, кровь вот-вот начнет плавить вены. Стайлз срывается на крик тогда, когда неожиданно проходит онемение, и он ощущает это. Рычание и низкие стоны Дерека, имя Стилински, что вылетает из тонких губ, невероятное острое блаженство, что приносят движения с каждым глубоким толчком. Все сильнее, по нарастающей, до наивысшей точки кипения.
– Де…рек! Так хорошо… м-ах! Умоляю.. ха-а! – невыносимо шепчет Стайлз. И мужчина хватает его за руки, подтягивая своего юного любовника выше, сжимает юношеские ноги. Стайлз, дрожа, упирается в напряженные мокрые плечи, кусая губы от предвкушения. Мужчина приподнимается на коленях, чувствуя судорожное напряжение в ногах, чувствуя в себе сжатую пружину и твердый стержень, что не дает его телу расслабиться, подобно марионетке. И снова этот бешеный ритм. Они сосредоточились только на движении и криках. Стайлза выгнуло дугой от быстрого многократного попадания по центру его удовольствия в теле, от возбуждения потаенных частей его тела, никогда доселе не познанных. И он испытывает самое сильно наслаждение в своей жизни. Юноша несколько раз ударяет кулаками в грудь, голова его мотается в предвкушении разрядки и остром, на грани болезненного удовольствии. Он задыхается и весь напрягается, его тело колотит от сильной судороги и он, на миг, забывая как дышать – кричит. Его живот тут же покрывается белой спермой, что неровными толчками выплескивается. Он все еще мечется, испытывая сильный оргазм, что накатывает волнами. И Дерек, почти теряя себя от ощущений, запахов, сходя с ума от любви, рычит, лицо его на миг искажается той звериной гримасой, он открывает рот, сверкая острыми зубами, его когти цепляют покрывало, вспарывая его и сжимая в кулак с такой силой, что когти впиваются в быстро заживающую плоть. Он воет от экстаза, прижимаясь как можно сильнее, желая слиться с юношей, что мычит в забытьи. Они валятся на развороченную постель вымученные, на грани того, чтобы просто перестать существовать. Они исчерпали себя до дна, отдавая и принимая свои чувства и эмоции, они связали себя в этот вечер самыми крепкими узами. Запотевшее стекло медленно остывало, изредка скатывались мокрые капли, прочерчивая пунктирные дорожки вниз, к подоконнику. Тяжелое дыхание разносилось по маленькой комнатке, и никто из них не в силах сделать хоть какое-то движение, ведь мышцы еще сокращаются, перегоняя угасающие импульсы наслаждения.
– Я… – Стайлз, еле моргая, попытался что-то сказать, но голос его неожиданно пропал.
– Не переживай, – Дерек одним сильным движение пододвигает обездвиженное тело юноши к себе, укрывая одеялом. За окном все еще очень громко шумит ливень, молнии по-прежнему бьют в землю, а черная колесница не перестает громыхать на небе. – За каплю твоей крови я готов проливать ее много больше.
– Я не хочу этого, – отзывается юноша, осторожно переворачиваясь в руках мужчины. – Я хочу того, что только что произошло…! Я будто бы в Рай слетал и обратно вернулся, – с затаенным трепетом и восхищением произнес юноша, прикрывая глаза. Но потом спохватился, чувствуя, что если это произойдет снова, то он, вероятно, просто умрет от переизбытка эмоций. – Но не сейчас! Нет… Я не выдержу!
– Ты все еще в шаге от инфаркта? – лениво усмехнулся мужчина.
– Я потерялся с ответом, в моей голове только твой голос, – усмехнулся юноша, приникая щекой к ровно вздымающейся груди мужчины.
– Стайлз, ты должен знать, что подобное достаточно редко, это настораживает меня сейчас, хоть и не в полной мере, – Дерек помолчал, нахмурившись, и снова вернул ту угрюмость, которая всегда была при нем. – Я должен сказать… Ты Луна, от которой я раз за разом буду сходить с ума. Все, что я имею, принадлежит тебе, ты понимаешь? Вся моя любовь, весь я! – пространство погрузилось в ожидающую тишину. – Стайлз?
Дерек прислушался, но потом криво усмехнулся, зарываясь в спутанные немного влажные и прохладные волосы юноши, что уже крепко-крепко спал. Чутье альфы никогда не подводит, и скребущееся, ноющее чувство снова вернулось к нему. Альфа внутри него знает, что скоро он искупается в крови.
====== Воспоминание 16. “Мое морозное солнце”. ======
Простите меня!
Abel Korzeniowski – A Thousand Times Goodnight /музыку на повтор/
Стайлз не помнил, что ему снилось, он чувствовал себя как будто подвешенным в пространстве, не имея возможности ощутить под ногами твердую землю и уверенность или воспарить в быстром полете хоть куда-нибудь. Юноша завертелся, неожиданно медленно отходя ото сна и ощущая, как все его тело занемело от пребывания в одной позе. Горячие объятия Дерека заставляли почувствовать резко накатившее волнение и стыд, все его мысли, не успевшие атаковать шокированный разум, внезапно обрушились на него осознанием, подобно извержению вулкана – они были такими же горячими как раскаленная лава. Тело Стайлза против воли напряглось, потому что лежать становилось невыносимо, все в нем вопило и кричало, а желание вылететь на улицу и бегать вокруг дома становилось уже невыносимым. Юноша засопел.
– Если ты хочешь что-то сказать, то я не сплю, – прогудел Дерек, от чего Стайлз перестал дышать и весь окаменел.
– Я… Не то чтобы мне неудобно, или я вообще что-то имею против объятий, – мужчина с силой выдохнул через нос, и юноша суетливо забегал глазами по серому потолку, – в общем, ты меня придавил… У меня отнялись руки!
Мужчина перекатился на бок и посмотрел в потолок, такой грязный и обшарпанный, с висящей кое-где паутиной и просто налипшей на нее пылью, в углу висела веточка остро пахнущей травы, которую он не замечал до сих пор. Это был аконит, запах которого доставлял ему раздражение не больше, чем назойливая муха, лезущая в глаза. Дерек втянул носом воздух, заполнил все уголки своих легких и спокойно выдохнул. Стайлз пах им, полностью помеченный. Хотя раньше его острый и немного тревожный запах сразу бил в нос, заставляя то ли раздражаться, то ли млеть от этого плывущего аромата. А сейчас этот смущенный и тихий юноша лежал подле него и был уже совершенно своим, бесценным. Дождь за окном так и моросил, но только уже тихо, не громыхая. Небо стало почти грязно-белым и острым, это говорило о том, что совсем скоро придут настоящие морозы.
– Дерек, – неуверенно позвал юноша, осторожно заглядывая своими теплыми карими глазами в светлую зелень глаз волка. – Я хочу знать…
– Значит ли это что-то для меня? – хмыкнул оборотень. Какой же все-таки глупый этот недорослый паренек. Что ему ответить, когда сердце заходится в таком неприятном и тревожном чувстве, инстинкты вопят об опасности и угрозе. Можно ли обнажать душу сейчас? Тот ли это момент?
– Да, я бы хотел знать, что… Что, когда я прикасаюсь к тебе, или мы… ну, я целую тебя… Тебе не хочется отвернуться или прекратить это, – Стайлз затрясся весь от смущения и страха, от ожидания, его сердце быстро застучало, отдаваясь пульсом по всему телу. Дерек мягко перекатился под тяжелым и колючим одеялом, осторожно накрыв собою стройного юношу, чье нагое тело покрывали сотни темных родинок, а на плечах рассыпались светлые еле заметные веснушки.
– Ты мое морозное солнце, согревающее даже зимой и спасающее от ужасной волчьей луны, – зашептал Дерек в покрасневшее ухо. – Мне хочется дышать тобой, чувствовать твой жар губ и тела, хочется касаться твоих дрожащих пальцев и срывать осторожные вздохи. Ты нужен мне полностью, я буду нуждаться в тебе, Стайлз!
– Я точно умру от смущения, – выдохнул юноша, чувствуя, как его ноги осторожно раздвигают и располагаются меж ними. Дерек обнял его стан сильными руками и приник в поцелуях к шее, но вопреки ожидаемой страсти, мужчина лишь мягко водил губами, изредка прихватывая кожу.
– Только не здесь! – хохотнул волк. – Нам нужно идти, не забывай, где мы. Нужно быстро собраться и возвратиться на территорию Хейлов. У нас еще будет много времени насладиться друг другом!
Мужчина последний раз поцеловал юношу в губы и гибко поднялся со спального места. Стайлз, покрасневший и растрепанный, с красно-лиловыми отметинами на шее, плечах, ребрах и ногах, тоже поднялся и принялся быстро собираться. Было холодно. Они вышли на улицу, где дорога, ведущая к строению, была превращена суровой природой в грязную, холодную кашу из листьев, веток и жухлой травы да навоза лошадей. Моросил дождик, а ветер так и норовил забраться под одежду и заколоть своими острыми гранями. Дерек втянул носом воздух, и Стайлз совсем по-другому теперь начал воспринимать все его доселе странные привычки. Хейла что-то волновало, по крайней мере, Стилински отчего-то чувствовал тревогу. Ну да, конечно! Тебя похитили Ардженты, вкололи какое-то непонятное лекарство, оставили в этом доме на несколько дней с ужасным оборотнем-чудовищем, с которым ты, Стилински, успешно лишился девственности как моральной, так и физической. И отчего же тебе чувствовать тревогу?!
Дерек неожиданно быстро глянул на озябшего ждущего юношу и коротко улыбнулся ему, а затем сжал его левую кисть в своей горячей ладони и приник к ней губами. Стайлз покраснел, и они двинулись. Шли некоторое время, несколько раз меняя курс, останавливались. Дерек хмурился, приседал и что-то искал в рыхлой и грязной земле, которая к закату уже становилась твердой и холодной как лед. Спустя долгий поход, в котором Стайлз не хотел и слово проронить, что было на него совершенно не похоже, они вышли к краю леса, откуда виднелся задний двор и главный вход в некогда красивое поместье. Около лестницы, на поляне, расползлась неясная грязная лужа, которая начала уже осторожно затягиваться очень тонкой корочкой льда.
– Я пойду первый, – шикнул мужчина, но юноша не успел возразить, как неизвестно откуда прилетела со страшным свистом стрела и вонзилась прямо в руку мужчине. Дерек завыл и упал навзничь. Но не тут-то было, к концу широкой стрелы была прикреплена толстая, чуть мерцающая фиолетовым сиянием длинная веревка. И Дерека потащили, отчего он издал длинный вой. У Стайлз похолодело все внутри, он не мог и с места двинуться. Не мог осознать, что только что приключилось и что слышат его уши. На поляну вышли несколько людей с ружьями, несколько верхом на приседающих и фыркающих лошадях. Стайлз перевел тупой шокированный взгляд от лошадей к трем людям, узнавая в них дедушку Эллисон, ее отца и ненавистную тетю Кейт. Его глаза медленно проследили за натянутой от арбалета Кейт веревкой и увидели испачканного в грязи измененного оборотня Дерека Хейла протяжно воющего и рычащего. Он моргнул и понял, что слезы чиркнули горячими каплями по замерзшим бледным щекам. И в ту же секунду он сорвался с места, поскальзываясь на заледенелых листьях и вылетая из своего укрытия.
– Стойте! – завопил он, размахивая руками, а потом вытягивая их впереди себя. – Стойте! Прошу! Д-давай все выясним! Он… он мне не угрожает, он никого не трогал! Я-я жив, вам не нужно его убивать, не трогайте, п-прошу!
– О! – задорно отозвалась молодая Кейт. Кристофер нахмурился, как-то недобро переведя взгляд с бледного юноши на распластанного оборотня, барахтающегося в грязи и вскидывающего свою голову в болезненной судороге. – Это же наш милый мальчик! Ты еще не понял? Мы так долго ждали, когда же этот тихоня покинет свое гнездышко… А тут так чудесно объявился ты – такой любопытный и остроумный, такой добрый и общительный!
– Заткнись, стерва, – зарычал Дерек, вырывая из своей руки окровавленную стрелу, тут же ломая дерево пополам. – Только тронь его и я…
– Да что ты?! – она еще пуще расхохоталась. Предерзкого вида дед растянул свои губы в наглой усмешке, наблюдая, как его дочь тешится и играется с добычей. – Я его уже потрогала, даже уронила пару раз, и волос по пути облетело… Ух!
– Я прикончу тебя, – взревел мужчина, копая ногами землю, периодически склоняясь словно чудовище, загребая подобно ковшу морозную землю острыми как нож когтями.
– Да что ты, – она быстро занесла свой резной револьвер, который достала из-за пояса, и нажала на спусковой крючок.
Стайлз не понял, что он делал. Он только видел, как у Кейт мелькает этот безумный огонь в глазах. Она точно была сумасшедшей, потому что только сумасшедшие могут улыбаться так… страшно, кровожадно, упиваясь чужими страданиями и запахом крови, своей властью над кем-то. Он видел вздымающуюся руку, затянутое в кожаные наручи тонкое девичье запястье и такой опасный револьвер. Стайлз мог поклясться себе жизнью, что увидел блестящий сапфир яда, который виднелся из дула, его тонкий сладковатый аромат тянул свои лапы к ним. Она целилась в Дерека. Она хотела сделать ему больно настолько, чтобы это возвело ее на седьмое небо экстаза. Стайлз бы не вынес этого. В его ушах и так стоял тот душераздирающий, раненый крик, что острой болью отзывались у него в груди, что заставило его лицо побледнеть, а холодные слезы замерзали на лице. Весь он собрался, точно дикий зверь и заслонил собой Дерека, коротко вздрогнув перед всеми собравшимися. Крис шагнул было вперед, но остановился. Все замерли в неясном смятении и удивлении.
Стайлз ощутил, как боль пронзила его правую ногу. И в тот момент ему показалось, что он в Аду. Такой боли он не испытывал никогда в своей жизни. Весь он загорелся огнем, нога стала ныть, все мышцы дрожали и стонали, он чувствовал каждую клеточку, сгорающую от яда, предназначенного не ему и который, по сути, не яд для него. Но он отравлял. Юноша даже не помнил, как вскрикнул от боли.
И тогда началось нечто невообразимое. Дерек позади него завыл. У Стилински похолодело сердце. В тот самый миг страха и ужаса, в этом злополучном лесу, преследуемый бешеным волком, он был спасен этим самым протяжным воем: проникающий в сердце гул, нарастающая тревога, желание бежать на край света и спрятаться в самой темной дыре. Невозможно не бояться, невозможно не подчиниться. Стайлз не видел, что происходило за его спиной, он шлепнулся на одно колено, стараясь подняться. Кейт неожиданно рассвирепела и отбросила свое оружие, как будто оно было самым отвратительным предметом во вселенной. Ее лицо исказилось небывалой злобой. Она достала из своего длинного сапога нож и кинулась на Стайлза.
– Ах ты сукин сын! – девушка подлетела к юноше, хватая за воротник и ударяя рукояткой прямо по губами. Стайлз не помнил себя, в тот момент он был храбрым и, оттолкнув ее от себя, перехватил нож дрожащими руками. Когда его зрение прояснилось, а головокружение от боли немного прошло. Он видел, как Дерек, в образе огромного черного волка отрывает голову Кейт Арджент и буквально разрывает ее на кусочки, уволакивая в лес. Остальные, словно очнувшись, по команде начинают нападать на Дерека. Стайлз тоже старался помочь, кидался на всех подряд с кулаками, позабыв про нож, отнятый у мертвой сумасшедшей Кейт Арджент, чьи внутренности уже украшают половину поляны. У края леса творился хаос: свистящие стрелы, вопли мужчин, ржание лошадей, почуявших первую кровь, скользкая земля и беспрерывное рычание и гудение огромного волка. Стайлз кричал, умолял прекратить это все, он рыдал, глядя как очередное длинное копье пронзает мягкую шкуру темного волка, заставляя его извиваться.
– Остановите, прошу, – кричал Стайлз, размахивая руками в панике, но Джерард только криво усмехнулся. И юноша отпрянул от него, увидев то же самое выражение лица, что озарило Кейт совсем недавно. Он напугался и понял, что ему не сбежать от этого умалишенного с раной на ноге, когда вокруг одни охотники, вооруженные до зубов и готовые на что угодно в своем безумии.
– Ты слишком много знаешь, сынок, – пропел дед. – А тайны должны оставаться тайнами!
Он двинулся на Стайлза с арбалетом. Юноша попытался сбежать к лесу, туда, где Дерек. Но его нога неожиданно выстрелила болью, и он повалился в грязь, крича и ругаясь. Старый охотник уже прицелился, но неожиданно его кто-то повалил на землю. Стайлз отдышался, держась рукой за свою рану, а потом понял, что это был саркастичный дядя Дерека – Питер Хейл.
– Вижу, вы тут развлекаетесь, – не весело улыбнулся мужчина. Раздался лающий скулеж, и Питер вмиг помчался к Дереку на помощь.
Стайлз откинулся на спину, смотря в небо и чувствуя, как его лицо немеет от холода, как голова кружится от потери крови и все его тело будто сделано из картона, который сейчас намокает под острыми снежинками. Начался снегопад. Звуки доносились через толстый шум крови, он чувствовал, как его глаза наполняются слезами, и он плачет, стискивая зубы и строя брови, в секунде от истерики. В шаге от собственной смерти.
Господи, помоги…
Неожиданно все стихает. Юноша меняется в лице, сглатывает огромный колючий ком и поднимается через силу, оглядывая мертвых людей, запутавшуюся в кустарнике лошадку. И бесконечная тишина.
– Дерек, – зовет он хрипло. Из леса выходят две фигуры. Питер поддерживает Дерека, еле волочившего свои ноги. Тело его безобразно изуродовано. Пара стрел плотно засели под ребрами, миллионы порезов и колотых ран, лицо в грязи и крови, руки не слушаются, а пар почти не выходит из трепещущих легкий, уже замерзающих в такой стуже. Снег покрывает всю поляну, скрывая уже остывшую кровь на земле, не способную пропитать чистый белый снег своей алчностью и жестокостью. Стайлз подбегает, не чувствуя боли. – Эй… – тянет он, улыбаясь слабо. – Хмурая морда! Ты живой, ты же живой?! Отвечай мне, мать твою..!
– Живой, хватит орать, – морщится мужчина, заплетаясь в ногах и грузно, с хлопком опускаясь на землю. Тело его дрожит. Стайлз падает рядом, поднимая голову на свои колени. Слезы против сил катятся из глаз, случайно капая на грязное такое уставшее лицо. – Ну и дорогого же ты стоишь, неугомонный мальчишка.
– Подлатаем тебя! – весело отзывается юноша, чувствуя, что его губы уже посинели и совершенно не хотят двигаться. – Давно надо было тебя познакомить со Скоттом и Мелиссой, – Дерек хмурится и заходится кашлем, поток крови вырывается из его губ, капли случайно попадают на щеки Стайлза. Юноша замолкает, переводит взгляд в эти светлые, сейчас зеленого цвета глаза мужчины и волна ужаса затмевает его. – Боже… Нет, нет, только посмей! Я тебе не позволю! Чертов ты идиот, я ненавижу тебя за это! Не смей оставлять меня, пока я… Пока я не вернусь!
– Ты куда? – резко отзывается Питер.
– Мелисса… – Стайлз неожиданно остановился, чувствуя приступ паники, задышал часто-часто и глубоко, пытаясь справиться с не вовремя подкатившим недугом. – Она врач… Я вернусь!
Хромая, он подскочил к лошади, взлетел в седло и помчался, что есть мочи к дому Скотта. На улице было серо и темно. В городе шел снег с дождем, потому что там было теплее, в то время как на поляне, где лежал его любимый, в окружении светлого снега и красной крови, с неба мягко опускались хлопья снега. Лошадь сбросила его на повороте, и ему пришлось пробежать несколько домов вперед. Два мужичка, чинно прохаживавших, странно на него посмотрели, обеспокоенно окрикнув, но Стайлз уже не слышал, он мчался к другу, моля всех богов, чтобы Мелисса оказалась дома. Добравшись до дома, промокнув до нитки, он не чувствовал своих рук, когда долбился к нему, не чувствовал боли из разорванной раны, не чувствовал своих губ, которыми ему предстояло говорить. Он готов был лишиться чувств прямо здесь и сейчас.
Неожиданно дверь распахнулась и он ввалился внутрь, кажется, все-таки сломав замок. На пороге до боли знакомое немного скошенное лицо друга детства. Он бледен и напуган. Стайлз упал на колени, быстро поднимаясь и цепляясь за теплую одежду на друге, пачкая кровью и грязью. Он стонал через зубы, пытаясь разлепить припухшие от удара губы, чувствуя в них соленую кровь. Рот его то открывался, то закрывался, слезы постоянно лились из глаз, но юноша будто бы и не замечал этого совершенно, пребывая в каком-то ужасе и непрекращающейся панике.
– Скотт! Скотт! – зашептал юноша, обдавая друга запахами сырости и крови. – Скотт, умоляю тебя… Пойдем со мной, быстрее! Мне н-нужна… Мелисса…
– Мама дома, дома, Стайлз, что случилось? Где ты был? – Скотт осматривал его, а когда посмотрел на ногу, то Стайлз поджал ее, чтобы не слушать очередных вопросов. – Ты ранен? О Господи, ты умираешь?!
– Нет, черт побери! – завопил, срываясь, юноша. – Не я! Не я.. Где… Мне нужно, пойдем, мне нужны вы, там… Бог мой! – Стайлз ощутил прилив тошноты и головокружения. Ему было дурно, боль и страх смешались в нем и вызвали такую сильную панику. Это не был его обычный приступ, это был страх за жизнь другого человека, который сейчас где-то там, в грязи и холоде умирал, а возможно уже…
Неожиданно Стайлз замер, заставив друга, до этого что-то ему говорившего, замолчать. Теплые ладони Скотта, охватывающие его мертвенно-бледное лицо, дрожали мелкой дрожью. Он услышал долгий протяжный вой, дрожащие нотки мольбы и страдания, крик о помощи. Стайлз вздрогнул, осознав, что этот крик предназначен именно ему, для его ушей, для его сердца. Гул нарастал, даже Скотт забеспокоился, и тут же неожиданно, на высокой ноте оборвался. Стайлз судорожно вдохнул, лицо его исказила боль, слезу полились из глаз, а брови заломились в несчастной страдальческой гримасе и, оттолкнув Скотта, он бросился вон, игнорируя боль в ноге, в теле, в сердце. Он взлетел на лошадку Маккола и, сломав калитку, помчался прочь. Он гонит так, что слезы срываются и остаются где-то далеко позади. Подъехав к старому, разрушенному и покрытому снегом поместью, он видит одну единственную фигуру, лежащую около лестницы, что жмется к ступеням со столь несчастным видом, что Стайлз, ощутив затылком дыхание старухи, забыв обо всем, бежит к нему навстречу, лишь бы обогнать ее. Падает рядом, кусая губы до крови, лишь бы не закричать от боли.
Он дышит. Он все еще дышит!
– Эй, хмурая морда, – дрожит юноша. Замерзшими ободранными пальцами перебирая покрытые снегом волосы мужчины. Дерек смотрит на него, улыбается еще теплыми губами. Его тонкий ровный нос с шумом втягивает воздух, из-за чего крылья ноздрей тонко подрагивают, улавливая слишком острые отвратительные запахи. Пытаясь отыскать тот родной, за кучей этой помойки.
– Я обещал себе, что больше никто не погибнет по моей вине, – ухмыляется он. – Ты нашел меня тогда, около того забытого дерева. Нашел сейчас, найдешь и потом…
– Нет-нет-нет! Замолчи, – запричитал юноша, – я не хочу тебя слушать! Ты говоришь как умирающий, прекрати.
– Стилински, – гаркнул мужчина, а потом коротко цокнул, словно не так хотел произнести эту фамилию. – Скажи же, что любишь меня?
– Всем сердцем, идиот, – юноша склоняется и соприкасается с горячими губами Дерека своими ледяными и избитыми. Он выдыхает, чувствуя щеками, как пар изо рта ласкает их теплом. Дерек приоткрывает рот. Поцелуй у них мокрый, со вкусом соленой крови и слез. И самый горький, определенно. Стайлз отстраняется, сгибается над мужчиной и утыкается носом за ухо, чувствуя бешеный пульс сильного сердца, из его горла вырывается рыдание, которое он в секунду прерывает, глубоко втянув воздух носом. Снова ощущая этот запах дуба, тонкий аромат въевшегося одеколона и теплой осень, костра и шерсти. – Дерек, мне так больно… Не оставляй меня, чертов ты волчара!
– Если, – бодро начал Дерек и запнулся, коротко взглянул на юношу, и в его глазах Стайлз увидел ту осень, что была у них, казалось много лет назад. Брови мужчины дернулись к переносице, губы чуть-чуть растянулись в улыбке, а лучи от таких до недавнего времени одиноких и злых глаз расползлись, делая лицо Дерека светлее и моложе, каким он всегда и был – сильным, стройным, храбрым и самым добрым – молодым. Он приоткрыл губы, смотря своими невыносимо внимательными глазами, в обрамлении подрагивающих слипшихся от влаги черных ресниц, в самую душу Стайлза Стилински. – Мое морозное солнце…
И взгляд его заледенел, навечно вглядываясь в теплую осень глаз Стайлза.
Юноша замер, раскрыв глаза, он, не веря смотрел в ответ, не смея отвести взгляд хотя бы на секунду, запоминая все черточки, каждую морщинку и волосок, все еще перебирая короткие жесткие волосы. Воображая его голос, замерший навеки в горле, между ровных белых зубов, в груди, гудящей низким рычащим басом. Все еще думая, что эти темные брови вот-вот двинутся к переносице или взметнутся вверх в невероятном удивлении.
Стайлз чувствовал, как умирает, падая во тьму, как тело становится легким и все вокруг начинает таять от уходящего жара тел. Он ощущал муку и агонию, внутри него все разрывалось, стонало и стенало. Юноша, не в силах больше держать себя в руках, закрывает глаза и падает рядом, вжимаясь в тело своего навечно любимого хмурого человека, чувствуя только его запах, и единожды услышанный смех молодого Дерека Хейла звенит в большом холле сгоревшего поместья.
Стайлз должен остаться здесь.
Навсегда.
