Текст книги "Просто друг?.. (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Сакура и сама задавалась вопросом, почему он так поступил. Более того, она не решилась рассказать Хинате о том, что просто испугалась первого раза. Всё прошло хорошо, если не учитывать того, что она воображала у себя в голове немного другое развитие событий, и только сейчас девушка поняла, что лишать её девственности на лагерной койке, обсыпанной лепестками роз, никто бы не стал. Она ни в чём не винила Учиху – он был невероятно аккуратен и нежен с ней, как никогда. С её стороны было большим проявлением трусости то, что она просто не поговорила с ним после этого как следует, а старалась избежать подобных прикосновений, сославшись на то, что им стоит общаться как друзьям.

Хината заметила, что девушка снова поникла. Им явно стоило поговорить с Саске, и желательно не откладывать это на потом, как обычно, по-видимому, это делала Харуно. Девушка осторожно взяла холодные, несмотря на то что было лето, ладони подруги в свои, успокаивающе проведя по тыльным сторонам кончиками больших пальцев.

– Всё будет хорошо, – улыбнувшись, Хината осторожно, совсем легко и оттого грациозно, поднялась со скамейки, так и держа Сакуру за руки. – Я думаю, не стоит из-за этого отчаиваться.

Девушка была права. И, едва заметив её искреннюю улыбку, успокаивающую и такую родную, Сакура кивнула, заметно повеселев. Ей казалось, что теперь было не так больно, как вчера. Хината помогла ей – пусть девушка и не была знакома со столь сложными отношениями, как у Учихи и Харуно, зато она умела выслушать, поддержать и помочь действовать дальше – более решительно и более кардинально.

– Пойдём, попьём сок и поедим мороженое? – предложила Сакура, поднявшись с места и потащив Хинату в сторону выхода из парка. Смеющаяся от непосредственности подруги Хьюга последовала за ней, совсем немного покраснев:

– Пойдём!

========== Глава 9, в которой Саске пришёл «поговорить» ==========

Дружба между мужчиной и женщиной угасает с наступлением ночи.

(Неизвестен)

Саске всё это время практически не находил себе места: для него становилось странным то, что он целый день не разговаривал с Сакурой, не звонил ей, а просто смотрел в сторону телефона, гипнотизируя его взглядом, будто надеясь, что Харуно сама подаст «признаки жизни». Учиха ненавидел себя за это: нет ничего хуже вести себя, подобно трусу, как он и делал. Потому он и решил, что лучше пойти и извиниться перед Сакурой за то, что произошло.

Девушка ведь наверняка переживала из-за того, что случилось несколько суток назад утром, просто не стремилась изливать Учихе душу и плакаться, как говорится, в жилетку. Сакура никогда не любила, чтобы её жалели. Во всяком случае, говорила о том, что ненавидит это и всячески презирает. Но стоило только ему обнять её во время того, когда она плачет, и говорить ласковые слова, как Сакура тут же забывала обо всём на свете и наверняка о том, как сильно ненавидела всю эту чёртову жалость со стороны Саске.

Он направился к ней около девяти вечера, когда сумерки только-только начинали сгущаться. Нет ничего лучше лета, в особенности потому, что темнеет слишком поздно. Учиха любил это время года: Сакурой и тем, что она рядом, он мог наслаждаться куда дольше, чем обычно. Зимой она частенько убегала от него и стремилась домой, потому что быстро замерзала в силу особенностей организма, но летом Харуно готова была проводить с ним целые дни – был бы только этот день не занят серьёзной и кропотливой работой по отделке комнаты.

Нет ничего лучше лета и потому, что на улице постоянно шумно. А этот беззаботный детский смех, такой радостный, такой свободный – вам когда-нибудь доводилось слышать столь непорочный и столь не обременённый заботами смех во время учёбы? Саске никогда не замечал этого, а вот Сакура частенько обращала внимание на подобную мелочь летом.

В руках он держал три сладко пахнущих нарцисса – нет ничего лучше, чем принести её любимые цветы и извиниться. Саске знал, что она его простит, – по-другому поступить Сакура никак не могла. Быть может, от трогательности события прослезится и снова станет обнимать его, уткнувшись покрасневшим от переживаний носом в плечо. А быть может, примет молча от него нарциссы и станет подносить к носу, вдыхая сладкий аромат. Саске точно не был уверен – реакция Сакуры, хотя будет она непременно положительной, была для него непредсказуема.

Как и всегда, на нём были надеты джинсовые бриджи чуть ниже колен, такие привычные чёрные кеды с белыми носками и майка серого цвета. Саске казалось, что нужно было одеться поприличнее, раз он направлялся к Сакуре с извинениями, но подумал, что она и сама выглядит наверняка почти так же. Улыбнувшись себе под нос, он снисходительно покачал головой, сунув свободную руку в карман бриджей. Мимо промчались какие-то особенно шумные дети, принимаясь играть с воздушным змеем, и Саске проводил их взглядом, улыбнувшись. Иногда он жалел, что находится в том возрасте, когда надо что-то усложнять. Если посмотреть на детей – у них всё становится простым: они хотят стать взрослыми, но не понимают, что от этого их жизнь станет только сложнее.

Подойдя к дому Сакуры, он поднялся на такой знакомый этаж, проскочив вместе с каким-то молодым человеком в костюме. Очевидно, он направлялся домой, к семье, и когда Саске зашёл в лифт вместе с ним, то невольно задержал на нём свой взгляд. Выглядел молодой мужчина крайне измождённо – то ли из-за того, что ему ненавистна работа офисной крысы, то ли потому, что крайне не хотелось идти домой, где его ждала точно такая же бытовуха. Учиха, выйдя, искренне посочувствовал ему: куда больше он сейчас должен бы был переживать за самого себя и за то, как его примет Сакура, а судьба этого мужчины, что поехал дальше, искренне его волновала.

Остановившись напротив такой знакомой двери, он тяжело вздохнул, вынув руку из кармана и принявшись звонить в дверь. Два коротких звонка и один длинный – привычная комбинация для Саске, когда он приходил сюда. Голову снова посетили воспоминания того, как он прибегал к ней десять лет назад, как тащил её зимой на улицу, предварительно закутывая так, чтобы она не замёрзла, как начинал катать её в снегу и при этом заливаться громким хохотом… Мужских губ коснулась едва заметная усмешка, и Учиха опустил глаза – всё это было для него настолько тепло и ценно, что даже пахло по-особенному, и он с уверенностью мог сказать, что даже мысли, даже воспоминания могут источать свой прекрасный аромат.

Он думал, как извиниться перед ней. Что следует сказать, как это преподнести, как лучше подарить ей цветы – неожиданно или, наоборот, так, словно она их ждала довольно давно. Слегка усмехнувшись, он всё-таки отверг вариант вставания перед ней на колени и пения серенады – это лучше оставить для особенно грубого случая вины перед ней, но никак не сейчас.

– Кто там? – взволнованно спросила Сакура, притаившись под дверью и наверняка уже зная ответ на свой вопрос.

Потому что звонить двумя короткими и одним длинным звонком мог только Учиха Саске – её лучший друг и просто отличный товарищ.

– Я, – слегка улыбнувшись, он опёрся рукой о косяк, ожидая, когда девушка откроет дверь.

Сакура же радостно вытаращила глаза по ту сторону двери. Она широко улыбнулась, удержавшись от того, чтобы не захлопать искренне в ладоши – иначе бы Саске это попросту услышал. Посмотрев в глазок, Харуно закусила нижнюю губу, привстав на носочки: кажется, Учиха пришёл не один, да ещё и с цветами. «Интересно, он просто подлизаться намерен или?..» – размышляла про себя Сакура, отстранившись от дверного глазка и закусив ноготь на мизинце.

Впрочем, Сакура действительно думала над тем, чтобы послать его куда подальше: заявился тут, понимаете ли, с цветочками и надеется, что она его примет с распростёртыми объятьями. Хотелось, с одной стороны, растоптать гордость Саске и возвысить над ним свою. «Вот из-за этого у нас и появилась проблема во взаимоотношениях», – оборвала нить своей мысли девушка, покачав головой.

– Секунду, – усмехнувшись, она осмотрелась по сторонам, заметив, что рубашка Учихи – с которой, кстати сказать, она спала целую ночь, положив рядом, будто влюблённая малолетка – лежит на диване.

Виновато закатив глаза, Сакура рванула в гостиную, аккуратно сложив его рубашку и положив на подушку. Кажется, ничего не изменилось, и кажется, что его рубашка ничуть не помялась. С гордостью усмехнувшись, Харуно прошествовала обратно к входной двери, наконец принявшись её открывать. Руки её тряслись то ли от желания поскорее обнять Саске при встрече, то ли ещё бог знает из-за чего. И сердце, казалось, вырвется из груди прямо ему в руки, едва он войдёт сюда. Улыбнувшись, Сакура еле заметно покраснела – дай бог, чтобы Саске этого не заметил. Отстранившись от двери, распахнув её, она смущённо заложила скрещённые пальцы за спину, тихонько произнеся, едва не запнувшись:

– Привет.

– Привет,– зайдя, он виновато улыбнулся, протянув нарциссы девушке и тут же закрыв за собой дверь, выпрямившись, чтобы не показаться трусливым или неуверенным. – Это тебе. Я виноват перед тобой, извини.

«Понятно, цветы «на отвали», – заметила про себя Сакура, немного прищурившись и дрожащими руками взяв из его рук цветы. Однако это действительно трогало её. Более того, нет ничего лучше, когда человек, которого ты любишь, больше и лучше всех знает, какие цветы тебе нравятся. По-прежнему улыбаясь, она опустила глаза, закусив нижнюю губу изнутри, – не дай бог, чего в адрес Учихи вылетит дурное. Однако он, наклонившись, поспешил примирительно, с большой нежностью, казалось, именно с той, которая у него накопилась за всё это время, поцеловать Сакуру в щёку.

– Ты не виноват. Если и кто-то виноват, то я, – Харуно бросила на него короткий взгляд, еле заметно улыбнувшись, и вновь поднесла к носу цветы. Крепко прижав их к себе, она кивнула в сторону его обуви, направившись в кухню. – Проходи.

«Понятно, извинение «на отвали», – заключил про себя Учиха, посмотрев ей вслед, и принялся разуваться. Ничего больше не оставалось, хотя Саске рассчитывал… Впрочем, он ни на что не рассчитывал и знал только то, что ему нужно было поговорить с Сакурой о том, что происходит. Первый пункт своего плана – а именно извинения перед ней и дарение цветов – он выполнил. Значит, тут можно смело поставить резкую галочку. А вот второй… Поговорить с Сакурой было делом сложным хотя бы потому, что эти разговоры никогда не заканчиваются хорошо: то ли она будет кричать, то ли, наоборот, он, – но сейчас Саске был спокоен (хотя в дальнейшем за себя не ручался), а вот девушка отличалась какой-то нервозностью и волнением. Значило ли это то, что и она была не прочь поговорить? Несомненно.

Быстро скинув кеды и осторожно оставив их по другую сторону рядом с её сандалиями, он прошёл в сторону кухни по узкому, небольшому коридору. Солнце всё ещё светило ярко из-за горизонта, несмотря на то что было уже далеко за восемь вечера. Оно бросало рыжеватые лучи, больше похожие на расплавленное золото, на всю кухню, в которой находилась девушка, и казалось, что оно светит сюда только по причине присутствия Сакуры в этой комнате.

– Как дела? – тихо спросил Саске, остановившись в дверях и осмотревшись.

Всё такое знакомое и привычное – он чувствовал себя здесь как дома. Здесь витали какие-то знакомые ему запахи: сладкий девичий парфюм, нечто свежеприготовленное заботливыми и родными руками Сакуры, приторный запах только что поставленных в вазу нарциссов. Она трепетно посматривала в их сторону, стоя около кухонного стола, оперевшись на него руками, и еле заметно улыбалась. Было заметно, что Сакуре очень понравился подобный подарок, несмотря на то что они были виноваты друг перед другом.

Сейчас всё было так, как и должно быть. Но атмосфера была, с одной стороны, напряжённой: никто не знал, как начать разговор, в котором они оба так нуждались.

– Хорошо, – заметно улыбнулась девушка, кивнув и переведя взгляд в сторону Саске. – А как у тебя?

– Неплохо, – пожав плечами, он сел за стол, задумавшись.

– Неплохо? – она немного недоумённо посмотрела на него, подняв бровь, но тут же осеклась, отведя взгляд.

Она и сама не могла понять, обрадовало её это известие или нет. То, что у Саске всё, как он говорит, неплохо – возможно, и хорошо, а может, и нет. Ведь у человека, ясное дело, дела должны идти хорошо, а лучше всего – отлично. Стало быть, что-то не так. Сакура и сама понимала, что здесь что-то происходит, но заговорить первой не решалась. Тем более если учесть то, что он мужчина, а значит, он первым должен начинать серьёзные разговоры. Однако Сакура не была так уверена, что хотела разговаривать сейчас, ведь они только что помирились, и вот уже у них начинают налаживаться отношения друзей. А если они станут разговаривать об этих же взаимоотношениях, то непременно вспылят оба.

Сакура направилась к холодильнику, достав оттуда упаковку апельсинового сока, и вернулась к кухонной тумбе, открыв знакомый подвесной шкаф.

– Будешь? – предложила она с лёгкой улыбкой, слегка повернув голову к Саске, замерев.

– Нет, спасибо, – мужчина со вздохом покачал головой, опустив глаза и принявшись изучать взглядом собственные пальцы.

– А я буду, – пожав плечами, Сакура стала откручивать крышку с упаковки.

Она заметно старалась хоть как-то скрыть это напряжение, прогнать его. Заставить Саске заговорить о чём-то весёлом и снова смеяться с ним до боли в животе. Ведь так было всегда, и почему Учиха внезапно стал становиться таким мрачным и пессимистически настроенным после того самого раза, когда впервые за десять лет узнал вкус, запах и тепло её тела снова? Очевидно, его сильно задевала та мысль, что они с Сакурой попросту друг другом попользовались в нужный момент, а теперь стали делать всё так, словно ничего и не происходило.

– Нальёшь? – Сакура, подойдя к нему со стаканом и упаковкой сока, прервала нить его мыслей.

Она неуверенно смотрела на него, словно чувствовала, что мужчина вот-вот сорвётся. Казалось, ещё немного – и он станет говорить грубым голосом то, что так долго держал в себе. Закусив нижнюю губу, Сакура виновато опустила глаза: для неё, несомненно, была тяжела та ситуация, в которой они оказались. Но ведь и Хината сказала правильно: проблему они создавали себе сами, стоило только поговорить и обсудить это – и всё встанет на свои места.

Пожав плечами, Учиха кивнул, придвинув себе стакан и принявшись осторожно наливать сок, наблюдая, как рыжая жидкость постепенно наполняет содержимое. Он скучающим взглядом наблюдал за тем, как наливал апельсиновый, с мякотью сок, подумав, что этот вкус наверняка останется на её губах и, конечно, будет весьма приятно целовать их – если она позволит.

Однако, несмотря на то что Учиха в действительности пришёл поговорить, организм, казалось, брал своё: внизу живота постепенно начинало заметно и знакомо теплеть, едва Сакура, поджав под себя коленки, опустилась рядом с ним. До кончика носа донёсся приятный, сладкий запах парфюма – он был ненавязчивым, но всё-таки настырно пытался влезть в нос и раздразнить рецепторы Учихи. Отведя глаза, он тяжело вздохнул, поставив упаковку с соком на стол – раздался глухой звук, на который Сакура отреагировала дрожью.

– Пей на здоровье, – улыбнулся он, взяв стакан и протянув его девушке.

– Спасибо, – усмехнувшись, она аккуратно приняла стакан из его рук, конечно, не забыв предварительно коснуться его пальцев своими, и принялась осушать его маленькими глоточками.

Холодная жидкость мгновенно заструилась вниз, по пищеводу. Сакура то и дело косилась на него, зная, что он чем-то озабочен. И не просто «чем-то» – эта проблема заботила и её тоже. Опустив глаза в стакан, она продолжала пить сок, а затем вдруг отстранилась, сжав стакан обеими руками и посматривая в его сторону. Но профиль Саске привлекал к себе куда больше внимания: низко опущенные, густые, тёмные ресницы, отбрасывающие совсем лёгкую, но острую, больше похожую на клин, тень на высокие скулы; прямой нос; чуть приоткрытые в задумчивости губы. Каждый раз Сакура открывала для себя новую сторону внешности Саске. Именно в те моменты, когда пристально смотрела на него и когда замечала что-то такое, что не попадалось ей на глаза раньше. Казалось, только сейчас она могла заметить, что около переносицы у него совсем бледная родинка.

– Не за что, сок-то твой, – усмехнулся он, смущённо пожав плечами, и посмотрел в сторону нарциссов. На самом деле Саске знал, с чего начать. Более того, нужно начинать с отвлечённой темы, чтобы не злить Сакуру и не нервировать раньше времени. Он ведь рассчитывал на весьма спокойный разговор без повышения тона. Правда, проигнорировал то, что внутренне сам над собой посмеялся, едва подумал о разговоре без повышения тона. – Понравилось сидеть с моей рубашкой?

От такого девушка даже подавилась соком, закрыв губы ладонью и принявшись откашливаться, зажмурившись. Вообще-то, Саске не думал, что столь простой вопрос возымеет такой эффект, и по такой реакции было очень даже понятно, как Сакура вела себя рядом с его рубашкой. На самом деле она не хотела так перед ним открываться, просто так вышло, что она неудачно стала пить сок в самый неподходящий момент. Густо раскрасневшись, Харуно отвернула от него голову, наконец откашлявшись, и вздёрнула нос.

– Эм-м… наверное, – пожав плечами, она недоумённо посмотрела на него, причём сделав такое лицо, словно бы он спросил у неё какую-то ересь.

Учиха снова усмехнулся, покачав головой, пристально посмотрев на неё. Он решил ничего не отвечать по этому поводу. Нет ничего лучше, чем перевести разговор в другое русло, подальше от темы, связанной с рубашкой. Однако Сакура, похоже, и на другую тему не очень хотела разговаривать: опустив низко голову, она принялась изучать свои тонкие пальцы, отставив от себя подальше полупустой стакан с соком – неизвестно, что Саске ещё сможет выкинуть.

– Почему ты после того раза испугалась меня? – он спросил осторожно, рассчитывая на то, что она будет с ним откровенна.

Однако Сакура не привыкла к такому тону со стороны Учихи. Уж если он и хочет что-то выяснить, то он непременно станет это делать низким, грубым голосом, чтобы Сакура точно отрапортовывала ответы на его вопросы. Она задумалась, опустив голову, и посмотрела в сторону узкого коридора. Нет сомнений: разговор с Учихой – пропащее дело, потому что он уже пошёл кое-как.

– А ты как думаешь? – посмотрела она на него, слегка улыбнувшись.

Ей уже нечего было терять. Куда смешнее и забавнее для неё было посмотреть, как бесился Учиха. А он наверняка станет раздражительным уже после этого вопроса с её стороны. Сакура считала, что лучшая защита – это нападение. А значит, чтобы избежать этого ненавистного разговора снова, несмотря на то что они оба в нём нуждались, нужно задавать ему глупые вопросы.

– Я спросил тебя, – прорычал Учиха, нахмурившись.

– У тебя очень хорошая рубашка, – отлынивала Сакура, опустив глаза, но под пристальным взглядом Учихи смогла расколоться, будто хрупкий бокал. Вздохнув, она покачала головой, зарывшись тонкими пальцами в густые длинные волосы, и пристально посмотрела на него. На этот раз в зелёных глазах девушки отражалась полнейшая серьёзность, и это радовало Саске. – Хорошо, я тоже хотела с тобой поговорить. Я… я… подумала, что нам надо учиться, и мне…

Замявшись, она отвела глаза, посмотрев в сторону картины, висевшей около окна. Она изображала какой-то светлый пейзаж, полуразваленный домик, в котором явно жил рыбак со своей семьёй, судя по текущей рядом ухабистой и беснующейся реке. А может быть, просто с собакой или старушкой-женой, которая каждый день варила ему похлёбку из рыбы, и Сакура очень жалела, что не может оказаться сейчас прямо в этой картине, чтобы избежать разговора. Она боялась его едва ли не до дрожи. От его голоса начинали бежать мурашки по задней стороне ног, поднимаясь к спине.

Саске стал внимательно слушать её. Казалось, Сакура старалась подобрать слова, пристально глядя на него, не сводя взгляда. Она словно хотела сказать что-то, приоткрывая и закрывая губы, и тут же тяжело вздыхала, делая недовольное лицо. Сакура боялась его обидеть какими-то грубыми выражениями – это было хорошо видно, и невольно Учиха подбадривающе улыбнулся. Было приятно видеть, что она боялась его обидеть и явно заботилась о его уже и так давно сожжённых к чёрту нервах.

Сакура так и не смогла подобрать слова, отмахнувшись и опустив голову, и Учиха невольно начал злиться. Может, он и не хотел этого, пытался держать себя в руках, но зверь внутри принимался выть, рычать, рваться наружу, от этого принявшись драть Саске изнутри с такой силой, что ему хотелось причинять такую же боль Сакуре. Она задевала его гордость, а он – её. И от этого же было противно им обоим. Словно каждый раз, как только они начинали говорить на эту тему, они оказывались в противной, вязкой жидкости, едва испив которую, начинаешь говорить гадости и отвратительные слова друг другу.

– Подумала, что нам надо учиться, – передразнив её высоким голосом, Учиха вдруг нахмурился, разъярившись, и для пущей убедительности ударил по столу тяжёлым кулаком. – Вот и мучайся теперь.

Это звучало как приговор. Быть может, любая бы девушка, веди себя Учиха так и принимая столь устрашающий вид, тут же испуганно бы смотрела на него, но не Сакура. Харуно спокойно глядела на него, сохраняя самообладание, и ровным голосом произнесла:

– Пришёл по столу стучать? А почему же ты тогда спокойно так отпустил?

Саске чувствовал свою вину в этом. Разве тогда он не повёл себя как дурак? Тогда, после первого раза в лагере? Она ведь пришла к нему, она говорила, что так больше продолжаться не может, она разрыдалась в тот день так, что Саске становилось больно от этих воспоминаний. Девушка плакала навзрыд, крепко обнимая его за шею и утыкаясь носом в плечо, прося у него прощения чёрт знает за что. А потом он вообразил себе, словно не нужен ей, и согласился с тем, что им лучше всего просто остаться друзьями. Кому он поставил в приговор все эти мучения? Себе или, в первую очередь, Сакуре?

У Учихи не было сомнений в том, что себе. Сакура была тут ни при чём: она всего лишь оказалась жертвой собственной судьбы, которая, сведя их, сыграла злую шутку.

– Потому что, раз ты предложила остаться друзьями, я тебе был не нужен, – усмехнувшись, он быстро посмотрел на неё.

«Всего лишь отговорка», – вразумил самого себя Саске, и в этом у него никаких сомнений не было, но, чёрт возьми, что он ещё может сказать ей? Может быть, ползать у неё в ногах и молить о том, чтобы она его простила? А может, просто обнять её и сказать, что больше не хочет быть просто другом? Нет, эти варианты отпадали: Сакура не станет его поддерживать, а снова будет плакать, как тогда, десять лет назад. Практически ничего не изменилось: она осталась жизнерадостной девчонкой, которая, чуть что, примется плакать, словно обиженный подросток.

– Понятно. Потому что я подумала, что если не остановил, то я тебе не нужна. Шика-а-арно! – протянула девушка, всплеснув руками и засмеявшись.

Но этот смех вышел каким-то не то горьким, не то наигранным – Саске так до конца и не понял, наблюдая за тем, как она смеётся. Да, так же, как и всегда, обнажив белые зубы, но было в этом смехе что-то другое – такое холодное, прорезающее до глубины души, словно какая-то острая ледяная глыба.

– Смешно? – горько усмехнувшись, он покачал головой, посмотрев на неё.

Он обводил взглядом её лицо, шею, и тут на его глаза попались те маленькие засосы, которые он оставил на её коже в тот раз. Это не могло не вызвать тёплые чувства в душе Саске. Она прекратила смеяться, и тут же на её лице появилось такое отрешённое, а может, просто серьёзное и спокойное, выражение. Сакура будто бы даже устала от разговора с мужчиной: она отвела глаза, слегка улыбнувшись, и смех, который прорезал недавно кухню, резко умолк.

– Немного, – она вдруг обратила на него серьёзный взгляд. – А ещё…

– Что? – немного недовольно протянул Учиха, закатив язвительно глаза.

Сакуре не нравилось, когда он так делал. Это непременно означало то, как сильно он устал от неё. Может быть, так и было, и относительно Сакура была благодарна мужчине за то терпение, которое у него было по отношению к ней. Вряд ли кто-то другой, окажись он на месте Саске, оставался десять лет просто другом после отношений, которые у них были. Да и сейчас, Сакура была уверена, он переживал не лучшие времена, просто, как истинный мужчина, привык держать всё в себе и никому не рассказывать о том, что испытывал. Он походил порой на борца: сцепивший зубы, смело, мужественно и храбро стремился к Сакуре сквозь весь тот негатив, который она могла ему невольно «дарить».

– Не смотри так, – прищурившись, Сакура указала на него тонким пальцем. – А ещё мне не понравился первый раз, я не так себе все представляла и…

Чуть привстав, она тут же плюхнулась обратно, всплеснув руками и смутившись. Когда-нибудь эмоциональность Сакуры её или Саске сведёт в могилу: одновременно хотелось плакать и смеяться то ли от смены её настроения, то ли от её слов. Он немного придвинулся к ней, оперевшись локтем о спинку кухонного диванчика, на котором они сидели, и пристально, внимательно, пронизывающе посмотрел на Сакуру.

Она никогда об этом не говорила: не то стеснялась, не то просто решила «проглотить» их первый раз как должное. Саске казалось, что он всё делал так, как и должно быть: девушка почти не плакала, лежала смирно, и ей, судя по дальнейшим их разговорам и поцелуям, понравилось, только вот она, кажется, о чём-то умолчала.

Тут вдруг мужчина понял, что она задела его гордость. Ежели ей так не понравился их первый раз… Брови снова нахмурились, так что между ними залегла короткая, но глубокая складка, и Саске тяжело, медленно и глубоко втянул носом воздух. Мгновенно, лишь спустя пару секунд, тонкое запястье девушки было сжато сильной мужской ладонью, а её напарница властно повернула к себе голову Сакуры, обхватив пальцами румяные щёки.

– Как ты себе его представляла? – требовательно спросил он, продолжая хмуриться и внимательно глядя в лицо девушки. – На что ты рассчитывала?

Про себя Сакура ликовала, точно так же, словно она была его зеркальным отражением в женском варианте.

– Откуда я знаю? Думала, что это не так как-то… – пожала плечами Сакура, опустив глаза и тут же неуверенно посмотрев на него.

На самом деле Сакура могла с большим удовольствием, хотя и со стыдом в глазах и закрытыми от этого же стыда и смущения лицом, признать, что она просто была наивной девчонкой, которая ждала чего-то большего. Но сейчас, когда прошло десять лет, Сакура живо представила, что это могло бы быть по-другому и далеко не с Учихой.

Сакура не была жестокой девушкой, но злить этого мужчину и задевать его гордость, самолюбие было для неё просто подарком судьбы.

– Думала она, – он немного резко отпустил её щёки, задумавшись, и тут вдруг, на удивление Сакуры, улыбнулся уголком губ. – А может, ты просто надеешься, что сейчас всё будет по-другому?

Сакура недоумённо посмотрела на него – ведь она не могла прочитать его мысли. Но улыбка Саске, такая коварная и не предвещающая ничего хорошего, обнажающая ровные зубы, говорила только о том, что он пришёл сюда за одним. Разговор не удался. Может, и начинать его даже не следовало…

– В смысле? – тихо спросила Сакура, подавив в себе желание скрыться от Саске куда-нибудь подальше.

Да только он оказался куда быстрее. Остановив девушку за запястье, мужчина вдруг поднялся с места и, подхватив её на руки и крепко сжав бёдра, направился в коридор. Долго ждать не пришлось: едва он сделал несколько шагов, как тут же прижал её к стене, поцеловав в уголок губ и подсадив повыше. Невольно Сакура обхватила его талию ногами, скрестив их за его спиной, и от одного только его прикосновения становилось спокойнее, и одновременно хотелось бесноваться, прижимать его к себе так, чтобы не отпускать так долго, чтобы не хватало кислорода.

– Ты за этим сюда пришёл? – хрипло, едва слышно спросила Сакура, опустив тут же глаза на его губы.

Она подавляла в себе желание поцеловать его. Ей хотелось услышать от него ответ на вопрос. Пускай он ответит положительно, пускай отрицательно – не так важно.

– А ты за этим меня ждала? – он требовательно посмотрел на неё.

Однако Сакура, казалось, и не намерена была отвечать. На глаза вдруг почему-то навернулись слёзы, и она поспешила обнять мужчину за сильную шею.

И почему-то только в его объятьях становилось безопаснее.

========== Глава 10, в которой Саске отказался от разговора ==========

– Нет, – отрезала Сакура, нахмурившись и продолжая пристально изучать взглядом Саске.

Она уже давно отстранилась от его тела и теперь не пыталась обнять. Было сейчас в нём что-то такое напряжённое, что пугало Сакуру и притягивало одновременно. Ей не нравилось положение, в котором они находились, и нравилось в то же время так сильно, что хотелось целовать его и долго-долго не отпускать от себя. Она не понимала собственных чувств: с одной стороны, мужчина раздражал её, относительно пугал, в то же время готова была его ненавидеть и бить кулаками ему в грудь только за то, что он снова воспользуется ею, а потом просто уйдёт, ничего не сказав на прощание, лишь потом позвонив и снова придя с нарциссами, чтобы извиниться.

– Скажи как есть, – он резко подсадил девушку повыше, нахмурившись, и пристально посмотрел на неё своими чёрными глазами.

Сакура лишь снисходительно улыбнулась, отведя глаза в сторону. На самом деле она ждала его – может быть, где-то в глубине души и вправду хотела, чтобы Саске пришёл только за этим. Но она просто намеревалась поговорить, а теперь, как заметила, разговора состояться точно не могло: широкие мужские ладони крепко и сильно сжимали упругие ягодицы, то и дело, едва Сакура сползала спиной по стенке, подсаживая её повыше.

– Не хмурь лоб, – девушка снисходительно усмехнулась, немного подавшись вперёд и чмокнув его в тёплые, слегка приоткрытые губы.

Саске же поднял бровь: она намеревалась усмирить его пыл нежностью? Очень может быть, что у неё получится, только вот Саске на это не подписывался. Тут же мужская сильная рука, едва переместилась по узкой спине с ягодиц наверх, поспешила сжать густые коралловые волосы, слегка оттянув их назад. Кожу головы пронзила сильная, резкая боль: было настолько неприятно, что Сакура зашипела от неудовольствия, оскалив зубы. Пришлось попросту подчиниться этому тирану, которого Сакура видела перед собой. Саске, несмотря ни на что, оставался каким-то хладнокровным, и в глазах его, агатовых и тёмных, отражалось полнейшее безразличие и бездушие ко всему. Его раздражала вся сложившаяся ситуация, более того, то, что Сакура не хотела решать проблему их отношений, бесило его ещё больше.