Текст книги "Просто друг?.. (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Обхватив чувствительную мочку губами, она принялась её посасывать, часто дыша через нос, тем самым щекоча остальную часть уха. От этого Саске чуть улыбнулся, а по спине вверх побежали мурашки, словно цепляясь за бледную кожу и распределяясь в районе позвоночника. Девушка, заметив изменения в поведении мужчины, лукаво улыбнулась: Учиха просто так сегодня не сбежит. В особенности, она сбежит от него как раз завтра утром: если Сакура находилась у него дома, то она имела полное право отомстить и уйти точно так же, ни говоря ни слова, оставив мужчину в полном одиночестве.

– Тебе нравится? – тихо поинтересовалась она несколько срывающимся голосом, пристально посмотрев на него.

Саске кивнул – как бы ему не хотелось этого скрывать, а уже ни в коем случае не получится. Прикрыв глаза, он чуть наклонил голову набок, чтобы представить ей больше пространства. И Сакура словно обезумела: принявшись покусывать чувствительные участки тела рядом с его ухом, она то и дело задерживалась на нём, проводя по мочке кончиком горячего, немного шершавого, но в то же время нежного языка. Затем скользила им вниз, по шее, замечая небольшие синяки – заживающие засосы, которые она оставляла прежде. И тогда на её лице появлялась широкая, счастливая улыбка – эти отметины говорили ей о том, что Учиха, как бы это эгоистично не звучало, принадлежал ей, а не кому-нибудь другому.

Чуть надавив на его крепкую грудь ладонью, она тяжело выдохнула, уткнувшись лбом в висок мужчины, как бы одним только своим видом стараясь ему показать, что терпеть больше невыносимо. Казалось, Учиха и сам еле сдерживался: повернув голову к ней, он, обхватив ладонями нежное, покрасневшее от смущения и некоего стыда лицо, принялся беспорядочно покрывать его короткими поцелуями. Сакура предполагала, чем это все может закончиться, однако снова ничуть не была против: поддаваясь своему порыву, она отдавалась ему снова, так же, полностью, как и все те разы, что были до этого. На глаза от такого сами собой наворачивались слёзы счастья – ей так хотелось сказать ему, что она чувствовала на самом деле и как он для неё важен. Но девушка знала, что сейчас не совсем подходящий момент: обхватив холодными, ещё немного влажными от дождя руками его шею, она прислонила Учиху к себе, чувствуя, как сильные руки постепенно скользили по телу, обхватывая каждую его часть, будто их владелец убеждался в том, что она действительно рядом с ним и не мираж.

И Учиха наслаждался этим: постепенно покрывая её очаровательное лицо поцелуями, осыпая его, подобно каким-то тёплым дождём, он тяжело выдыхал и устремлялся к длинной изящной шее. Снова прикусил, вновь оставил короткий засос и принялся нежно целовать, будто показывая, что он может быть не только грубым, но и осторожным с ней. И так хотелось проявить первую часть своего характера именно сейчас и именно с ней. Так что он не сдерживался: ладони смяли упругие девичьи ягодицы, кончиками пальцев забираясь под самые шорты, и от тёплого прикосновения его пальцев всё тело дрожало и покрывалось неприятными, какими-то скользкими, но желанными мурашками. Сакура крепче прижимала его к себе: ей казалось, что того, что он рядом, будет недостаточно – должно быть куда ближе, чем сейчас, и неважно, как сильно она будет задыхаться от всего этого и как ей будет не хватать кислорода.

– Саске… – совсем тихо пробормотала она, чуть зажмурившись и тут же расслабившись, когда мужчина снова прикусил чувствительную кожу шеи, слегка оттянув её ровными зубами.

Одна его рука зарывалась в густые нежно-коралловые волосы Сакуры, другая продолжала сжимать ягодицы с целью прижать девушку как можно более крепче к себе. Тяжело выдохнув, он наконец отстранился от шеи, посмотрев на её владелицу: тяжело дышащая, соблазнительно облизывающая губы, чтобы они не пересыхали от частого дыхания, покрасневшая и смотрящая на него большими, озорно блестящими глазами. Усмехнувшись, Учиха мотнул головой: как ему нравилось, когда она смотрела на него так пристально, с такой любовью, с такой мольбой, надеждой и одновременно испугом, словно страшилась того, что он снова оставит её и куда-нибудь уйдёт.

Её аккуратные ноготки вцеплялись в широкие плечи, оставляя после себя следы-полумесяцы, и Сакура крепче прижималась к нему, зарывшись одной ладонью в густые, чуть жестковатые на затылке и колющие внутреннюю сторону ладони кончиками волосы, сжав их. С некоторой болью он прошипел сквозь зубы, зажмурившись, и крепко обхватил ладонью её талию. Нельзя было больше сдерживаться – просто так прижиматься друг к другу можно и до самого утра, а ни Учиха, ни уж тем более Харуно этого делать не планировали. Проведя по задней стороне его шеи пальцами, она снова посмотрела на Учиху, еле слышно сглотнув, и стыдливо опустила длинные ресницы. Да, Сакура боялась его сейчас и относительно жалела, что затеяла всю эту игру: весь энтузиазм куда-то пропал после его решительных, уверенных прикосновений сильными мужественными руками.

Она вновь хотела пробормотать его имя – казалось, оно само срывалось с губ и приносило какое-то дополнительное наслаждение, которое скапливалось внутри, будто наливалось в невидимую широкую колбу, но Учиха опередил её: усмехнувшись, прижался к её губам своими, поцеловав. И Сакура сама не могла признаться, как долго ждала этого решительного, несколько властного, но в то же время нежного и одновременно агрессивного поцелуя: прикусывая её губы, он то сжимал их зубами практически до боли, то тут же виновато проводил по ним кончиком языка, устремляясь им куда-то дальше, вовнутрь горячего рта девушки. Учиха готов был поклясться, что чуть ли не обжёгся, едва только коснулся кончиком своего языка её: отреагировав на чувствительное прикосновение, Сакура подалась ему навстречу. Несмотря на то что кожа её предплечий была холодная, словно у морской русалки, она вся горела – оставалось только касаться чувствительных участков тела и распалять их ещё больше, ожидая, когда она сгорит практически дотла.

И Учиха не хотел так долго этого ждать. Отстранившись от её горячих, уже порядочно опухших от поцелуя губ, он подхватил её на руки, сжав ладонями ягодицы. Благо, рядом стоял диван, и Учиха искренне порадовался, что никуда идти не нужно: несколько грубо положив на него хрупкое нежное тело, он навис над ним, стараясь не придавить собственным, сильным и стройным. А Сакура, казалось, только этого и хотела: хотелось теснее прижимать его к себе, глубже прижиматься, сильнее чувствовать его тело рядом с собой и чуть ли не впиваться в кожу его широких плеч зубами и ногтями, лишь бы до крови и лишь бы чувствовать, что он – настоящий, что он рядом и не уйдёт.

Хотя бы на некоторое время.

– Саске… может быть, стоит остановиться?.. – пыталась призвать к голосу разума его Сакура, чувствуя, как его руки крепче обхватили собственное тело.

Она и сама понимала, как глупо сейчас поступала. Могла оттолкнуть его, могла испугать этими словами, но, насколько она знала Саске, он останется непреклонен: даже ничего не ответив, он сильно прикусил нижнюю губу девушки, чуть оттянув – это послужило Сакуре наказанием за собственные слова, и она была совершенно согласна с этим. Хмыкнув, удовлетворившись её испуганным взглядом, он продолжил резко, грубо кусать её кожу. Спускаясь по чувствительной шее, оставил несколько засосов, распустившихся фиолетово-сиреневыми маленькими синячками, грубо прикусил мочку уха, из-за чего какая-то острая боль, будто кинжал, вонзилась прямо в позвоночник. Затем стал спускаться ниже, сильными и чувственными прикосновениями мозолистых, шероховатых широких ладоней сминая маленькую, аккуратную девичью грудь. Как бы Сакуре ни было больно, она терпела: закусив нижнюю губу, девушка тихо постанывала. Временами ей казалось, что она привыкала ко всему этому. А потом, когда он прикасался к особенно чувствительному месту грубо и резко, тут же тихо пищала или вскрикивала, сжимая волосы на его затылке и чуть оттягивая, будто стараясь отстранить.

– Тебе так хочется? – низким, глубоким, срывающимся голосом поинтересовался он.

Резко повернул её голову к себе, когда она только-только отвернула её в сторону и постаралась не смотреть в чёрный, угольный, затягивающий её куда-то на другую планету омут. От такого слегка хрустнула шея, но он, выпрямившись, даже ухом не повёл. И Сакуре нравилась эта грубость с его стороны. Да и сейчас Учиха выглядел особенно хорошо и привлекательно: вздувшиеся синеватые вены на руках от напряжения, казалось, еле заметно пульсировали в районе сгиба локтя, крепкая мужественная грудь под его майкой тяжело вздымалась, оставляя лишь маленькую надежду на то, что сердце его стучит значительно спокойнее, не поддаваясь частоте и тяжести дыхания. Прикусив нижнюю губу, опухшую от его укусов и поцелуев, девушка еле заметно качнула головой – большего не давала сделать его крепкая рука и длинные пальцы, обхватившие спину в районе позвоночника.

– Ну вот заткнись и получай удовольствие, – хмыкнул Учиха, кивнув ей и снова склонившись к груди.

Сакура еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Не то от счастья, переполняющего её где-то внутри от всей этой несколько наигранной грубости, не то от того, что на целый час, на целую ночь он будет только её, и больше ничей. Широко улыбнувшись, она посмотрела в потолок, и поясница, казалось, сама собой чувственно, подобно гитарной струне под умелыми пальцами музыканта, изогнулась навстречу его бёдрам. Тяжело дыша, девушка прикрыла длинные трепещущие ресницы, чувствуя, как его губы, немного шероховатые и тёплые, принялись исследовать чувствительную грудь, постепенно оголяя её от ткани майки. Её тело источало запах чего-то сладкого, но вместе с тем терпкого, горячего, что привлекало мужчину ещё больше: прижимая девушку к себе, от уткнулся кончиком носа в сплетение её рёбер, аккуратно прикусив кожу и оставив покрасневшее пятнышко после себя.

Учиха торопился так же, как и раньше. Не прошло и нескольких мгновений, как он вдруг перевернул её на живот, тем самым приподняв бёдра. Сакуру и не нужно было заставлять: чуть прогнувшись в пояснице, она подставляла его сильным рукам собственные бёдра, тяжело дыша и прекрасно понимая, что он будет делать дальше. Быстрый, резкий, сейчас такой грубый, нетерпеливый и жадный до того, что принадлежит только ему, он наклонялся, втягивая запах её густых мягких волос, властно сжимал их в собственных руках, как бы натягивая на себя и желая, чтобы она подняла голову, и только потом впивался горячими, тлеющими на коже поцелуями в шею, кусая хрупкие плечи. Сакура представляла, в каком состоянии вернётся домой: с многочисленными засосами и синяками, которых тональным кремом явно не спрячешь. Иначе придётся попросту перемазывать всё тело в надежде скрыть мужские отметины под косметическим слоем.

Невольно девушка усмехнулась, мотнув головой. Хотелось приподняться, хотелось снова встретиться с его губами и так же в ответ на его грубые поцелуи кусать их, сжимать между зубами, оттягивать и наслаждаться тем, как он будет хрипло постанывать от боли, граничащей с удовольствием, как это бывает в молочных коктейлях, когда мороженое растворяется вместе с остальными ингредиентами. По гостиной разносилось тяжёлое, срывающее, порой свистящее дыханием: встретившись наконец с её губами, Саске не планировал так быстро целовать её, втягивая запах кожи и наслаждаясь им. Перехватил грубо ладонью голову, повернув к себе, и тут же прикусил щёку, так же приподнимая бёдра, а затем, резко подняв её, чтобы она упёрлась ладонями в спинку дивана, наконец поцеловал её. На удивление Сакуры, поцелуй вышел довольно нежным. Аккуратно проведя кончиком горячего языка по её нижней губе, он скользнул внутрь, практически сразу вырвавшись наружу и не давая перехватить ей инициативу.

Протяжно и протестующе застонав, девушка опустила голову. Властные мужские руки грубо принялись стягивать с неё шорты – этого она уже никак не могла дождаться. Он расстёгивал их дрожащими руками, так что металлическая, противно звенящая пуговица то и дело тряслась, словно боялась оторваться. Одновременно он расстёгивал и ширинку своих бриджей – Сакуре хватило только одного звука, чтобы понять, что происходило. И все эти звуки проносились в голове с неким свистом, свойственным только быстрой и мимолётной комете, смешивались в один гул и оставались в ушах неприятным, звонким эхом, а затем как будто отражались в её изумрудных, чуть потускневших от желания глазах безоблачными искрами.

Пожалуй, Сакура понимала, что ему было нужно прямо сейчас, и она была согласна с этим, подставляя ему бёдра и чуть оттопыривая ягодицы. Она словно старалась показать ему, что хотела не меньше, чем он. Повернув голову к мужчине, она тяжело выдохнула, и глаза её тут же прикрылись: несмотря на то что Учиха торопился, делал он всё это слишком медленно. И она понимала, что он не успокоится, пока наконец не войдёт в податливое девичье тело: несмотря на то, что она прикрывала в надежде глаза, несмотря на то, что умоляюще смотрела на него, когда ресницы, подрагивая, резким взмахом устремлялись вверх, к тонким бровям, несмотря на то, что она с силой вцеплялась ногтями в обивку дивана, Учиха как будто дразнил её. И Сакура не знала, что хуже: то, что он проявлял к ней такой нездоровый интерес этой самой игрой, или то, что он так медленно тянул, как будто всё его желание пропадало при виде её несколько пошлой позы.

Однако нет – Сакура в этом убедилась, когда он снова прислонил её ягодицы к собственному паху, обхватив её корпус сильной рукой и стараясь, чтобы она не вырвалась. Ему хотелось быть к ней ближе, а уж насколько была чувствительна её спина – это Саске знал не понаслышке. Внутри всё смешивалось: кровь, стучащая в висках, не давала нормально мыслить, а её прерывистое дыхание, которое раздавалось где-то рядом с чувствительным ухом, когда она откинула голову на его плечо, умоляюще простонав, и вовсе распаляло ещё больше. Повернув к нему голову, девушка вновь прикрыла глаза, от ярости ударив спинку дивана кулаком, показывая, что она не может больше тянуть. Хотелось рыдать, подобно ребёнку, в столь недетский момент. Хотелось уткнуться в эту чёртову спинку дивана и закрыть лицо ладонями, лишь бы он не видел этих слёз, которые могли бы её опозорить.

Наконец шорты вместе с нижним бельём были стянуты, а его ширинка расстёгнута. Делал он это наконец сравнительно быстро – Сакура, благодарно выдохнув, прикрыла глаза, чувствуя, как одна сильная рука обхватила бедро, сжимая его, лишь бы она не вырвалась. По-видимому, Учиха планировал сегодня быть особенно жёстким…

Короткий шлепок по ягодицам, и он, чувствительно и грубо прикусив плечо, буквально вонзив в него зубы, подобно львиной хватке, толкнулся внутрь багровой головкой. Снова зарывался в её волосы, снова притягивал их назад, лишь бы видеть её исказившееся в страсти и похоти лицо. Губы широко приоткрылись, и с них сорвался благодарный и в то же время неожиданный, несколько испуганный стон. Девушка закрыла глаза, зажмурилась, как будто старалась прийти в себя и представить, что всё это сон, но тут же расслабилась, привыкая к чувственному проникновению. Судорожно сжавшееся влагалище пропускало его в себя с втягивающей лёгкостью: тяжело выдохнув, мужчина постепенно стал продвигаться внутрь, придерживая округлые крепкие бёдра. Лишь бы она отреагировала на это, лишь бы она проявляла к нему точно такие чувства, что и он к ней. Именно сейчас ему хотелось, чтобы она была страстной, чтобы она изгибалась рядом с его телом и упиралась затылком в его ключицы, умоляя его входить в неё быстрее и жёстче.

– Пожалуйста, сильнее… – она выдохнула, опустив голову, надеясь, что волосы закрыли покрасневшее от стыда и нахлынувшего смущения лицо.

Зря она затеяла всё это и зря попросила его об этом с такой мольбой, с таким срывающимся тихим голосом, немного прерывистым и как будто бы даже диким. Голова кружилась только от того, что он перехватывал её тело и прижимал к себе, а затем, переходя крепкими ладонями на крутые девичьи бёдра, принимался входить в неё медленно, размеренно, временами даже полностью выходя и дразня головкой чувствительную распалённую промежность. И Саске готов был ей повиноваться: если уж она так просила его, он не мог не сжалиться над ней. И когда он поднимал на неё глаза, чувствуя, как по её виску струилась капелька холодного пота, капая куда-то вниз, к ложбинке между оголёнными грудями, он наслаждался страстью и наслаждением на её лице. В такой позе он задевал особенно чувствительную точку на стенке её влагалища, и девушка, когда он подавался бёдрами вперёд, тут же крепко сжимала и сминала ногтями и вспотевшими от напряжения и возбуждения пальцами обивку спинки дивана.

Постепенно его движения ускорялись, а руки его будто жили сами по себе. Пальцы то блуждали по низу живота, чуть надавливая на лобок и прижимая его крепче к себе, то поднимались вверх, оглаживая чувствительную ямку пупка, отчего внизу живота появлялось приятное и вместе с тем пугающее щекочущее движение. Тут же эти длинные, будто маленькие ужи, пальцы поднимались к груди, сжимая её, сминая, и Учиха очень жалел, что не мог прикоснуться к столь чувственной и красивой части её стройного тела губами – не дотянется. А так хотелось…

Чувствуя его горячее дыхание возле уха, прерывистое, быстрое, хриплое, когда он снова входил и выходил её, с каждым своим движением то ускоряясь, то замедляясь, Сакура застонала в ответ. Рука едва ли не соскользнула со спинки дивана от наслаждения – благо, Учиха вовремя перехватил её, положив обратно, и тут же крепко стиснул запястья, практически до посинения. Наверняка там останется синяк, который напомнит об этом чувственном вечере. Сакуре такой уж точно не забыть: благодаря тому, что он крепко сминал её ягодицы и бёдра, бесцеремонно и беспорядочно впивался поцелуями и укусами в её шею и плечи, яростно оттягивая кожу, будто стараясь оторвать кусок чувствительной нежной плоти.

С каждой минутой – Сакура их не считала, но понимала, что их уже невероятно много, и так не хотелось прерывать всё это – ей становилось приятнее. Невероятно пошлые для неё, стыдливые, хлюпающие звуки вызывали румянец на лице, и Сакура никак не могла этого скрыть от мужчины: он держал её голову, обхватив ладонью лицо. А затем его пальцы, длинные и чуть солёные от пота, устремились прямо к её губам. Чуть огладили, как будто убеждаясь, что они нежные и такие пухлые, как ему нравится, и сразу же немного раздвинули. Он провёл по резцам ровных белых зубов кончиком большого пальца, и Сакура, поддавшись какому-то дикому, практически животному желанию, сидевшему внутри и яростно рычавшему, обхватила его большой палец, принявшись посасывать.

Глаза плотно закрыты, а холодный пот струился со лба и плеч всё больше и больше. Испарина, покрывающая оба возбуждённых напряжённых тела, только помогала спаивать кожу мягкими шлепками при каждом яростном толчке мужчины внутрь.

– Быст… быстрее… – отрывисто проговорила девушка, тихо зашипев, невольно прикусив кончик его большого пальца, прижимающий её нежные губы.

Сакура хрипло застонала, чуть наклонившись вперёд, даже не придав особого значения тому, что он стал поддерживать её: перед глазами пронеслись почему-то все моменты, самые счастливые в её жизни, которые она провела вместе с ним. Зажмурившись, она глухо застонала, расслабившись в его руках: чувствуя, как член внутри влагалища быстро пульсировал, изливаясь в неё густой спермой, она облегчённо выдохнула, быстро облизнув губы и смахнув с верхней капельки солёного пота. Дыхание не желало восстанавливаться, а искры, пронёсшиеся перед глазами, застыли, так что теперь, казалось, и вся комната поплыла следом за ними.

Учиха буквально рухнул на неё сильным телом – благо, Сакура успела распластаться на диване, иначе травм было бы не избежать. Сильный оргазм так и не давал телу расслабиться – напряжённое, словно струна, оно продолжало реагировать на каждое мужское прикосновение, и девушка, обхватив его широкую ладонь, принялась покрывать её тыльную сторону поцелуями, изредка с нежностью покусывая резцами выступающие фаланги.

Вскоре он и сам не заметил, как провалился в сон, – все объяснения можно оставить на завтра.

***

Утро казалось Сакуре каким-то ненавистным. Хотя бы по той причине, что из-за того, что Учиха отдавил все части несчастного тела под собой. И кто только сказал, что нет ничего лучше, чем находиться рядом с любимым мужчиной? «Пусть этот человек будет навеки проклят», – прохрипела про себя Харуно, несколько минут назад силясь выползти из-под Учихи. Сейчас же, приняв душ, она решила сделать точно так же, как и он делал всегда. Сакура, оставив записку ему на кухне, предварительно поставив чайник, решила молча покинуть дом Саске, при этом даже не разбудив его. Такой вот уход по-английски был своеобразной местью мужчине.

Иначе с какой стати он просто так может взять и уйти, сказав простое спасибо за весёлое времяпрепровождение, а Харуно должна мучиться потом и рыдать на кухне, прижимая к себе дрожащими руками давно остывший чай? Самодовольная улыбка не сходила с лица девушки даже тогда, когда она принималась обуваться. Учиха, лёжа на животе, преспокойно спал, прижимая к себе диванную подушку, и девушка думала, что ему снились прекрасные сны, учитывая его расположение и блаженную улыбку на лице. Вероятно, он думал, что прижимал к себе Сакуру. Если бы он знал, как ошибался…

Впрочем, девушка готова была признать, что боялась его дальнейшей реакции. Нет, Саске не обидится на неё, ни в коем случае: будучи мужчиной, он считал, что обижаться на подобное – удел слабых и инфантильных. Просто он будет крайне зол из-за того, что Сакура, не оставив после себя ничего, кроме записки, ушла к себе домой и даже не сообщила, что добралась благополучно и не попала в какую-нибудь переделку, куда часто любила угождать по собственной невнимательности и неосторожности. Хотя… Сакуре нравилось, когда мужчина волновался за неё. А потому, поправив лямку майки и затянув потуже высокий хвост густых волос, натянув привычные кеды, она вышла из дома Учихи, отправившись к себе.

========== Глава 17, в которой сгустились не только тучи… ==========

Так прошла пара дней. Сколько бы Учиха ни пытался докричаться до Сакуры, всё было бесполезно. Казалось, что после последнего раза она стала к нему значительно холоднее: вполне возможно, потому, что Учиха снова воспользовался ей. Только вот сам Саске так не считал. Для него было дикостью, что девушка не то отключалась от него, не то брала трубку и отвечала холодным тоном, говоря, что она, как обычно, занята. Однако Саске был уверен, что она полностью свободна: наверняка по святой традиции смотрит бесконечные сериалы с идеальными героями, ест вёдрами пломбир и плачет в бумажные салфетки.

По сути, он даже и подозревать не мог, что девушка его дразнила. После того, что произошло два дня назад, Учиха выглядел несколько растерянным. Даже тогда, когда Наруто приехал к нему поделиться новостями, Учиха выпроводил его практически через час, хотя до этого друзья засиживались у Саске дома значительно дольше. Мужчина был подавлен, потерян, не понимал, что ему делать дальше, и на все рассказы Наруто о том, какая Хината поистине святая девушка, настоящий ангел, реагировал только сухими кивками головой, словно разговаривали не с ним. Зато Учиха точно знал одно: им стоило поговорить с Сакурой серьёзно. Только вот все эти два дня он старался собраться с мыслями. Он хотел, чтобы его признание и его слова наконец долетели до Сакуры и проникли в самую глубину сердца: может быть, тогда она поймёт, что им стоит быть вместе либо вообще расстаться насовсем, чтобы не дразнить друг друга своим постоянным присутствием?

В самом деле, сколько уже можно было мозолить друг другу глаза?

В его растрёпанной, растерянной голове роилось всё, что угодно, вплоть до плана захвата дома Сакуры, чтобы признаться ей в своих чувствах. Но выглядеть это будет как минимум противозаконно…

Наверное, самым тяжёлым для него было принимать ту мысль, что он больше не нужен Сакуре. Вполне вероятно, что так могло и быть: правда, Саске не знал, какими фактами это можно подкрепить. Ну, к примеру, то, что она ушла от него пару дней назад, оставив только сухую записку в благодарность о не впустую растраченном времени, явно не показывало её хорошего отношения к мужчине. Хотя Саске был уверен: она сделала это назло и в отместку. И как бы сильно у него не сжимались кулаки при мысли о том, что Харуно в нём разочаровалась, как бы сильно не было задето его мужское достоинство, на губах его всё равно появлялась снисходительная улыбка. А потом улыбка эта снова превращалась в некое подобие полосы вместо рта – настолько злым чувствовал себя Учиха в такие моменты.

В остальное время ему думалось, словно Сакура и сама боялась ему признаться в своих чувствах. Наверное, самое страшное – это потерять лучшего друга, сознавшись ему в том, что ты его любишь больше всего на свете. Вздохнув себе под нос, Саске, пьющий утром кофе, невольно посмотрел в сторону мобильного телефона. Блестящий дисплей так и манил набрать номер Сакуры и снова позвонить ей, но мужчина корил себя за нерешительность: не то его гордость не позволяла ему набрать любимый номер и просто поинтересоваться, что происходило между ними, не то ещё по какой причине Учиха не собирался ей звонить. Конечно, сама его бросила и ушла в неизвестном направлении, а теперь занималась неизвестно чем, даже разговаривала с ним, как с чужим. Пусть Учиха и выглядел обиженным ребёнком, он знал: вскоре у него должно было это пройти. И он очень надеялся, что у Сакуры тоже пройдёт подобное замешательство: слишком тяжело было осознавать, что он мог потерять её насовсем.

Годы, которые они провели вместе, являлись самыми лучшими в жизни Учихи. Он был бы готов даже смириться с тем, что для Сакуры они, возможно, таковыми не являлись, но с ней он чувствовал себя по-другому. Она как будто скрашивала действительность одним только своим появлением: Учиха верил, что она – добрая фея, в руках которой волшебная цветная кисточка. И когда она приходит, то всё становится как-то по-другому. И весь мир, который окружал Учиху, не давил уже своей серой массой и обыденной действительностью – он становился для него чем-то невероятно ярким.

Снова вздохнув, он опять покосился на телефон, а после широкая ладонь сама невольно потянулась к устройству. Прижимаясь лбом к поднятой над столом кружке с полувыпитым кофе, он стал набирать знакомый номер снова и снова.

***

Обычным утром Сакура чувствовала себя прекрасно, во всяком случае, до того момента, пока не раздался телефонный звонок. Да, она не хотела скрывать своей радости, когда тянулась к телефону, беспощадно трезвонящему на тумбочке: всеми силами души девушка верила, что это был Саске. Впрочем, Учиха не стал бы звонить так рано – на часах было половина десятого утра. Как знала Сакура из личного опыта, Учиха в это время только горазд просыпаться. А потому, потянувшись на кровати и растянувшись во весь рост, прижимая к своей небольшой груди толстое и плотное одеяло, она сонно выдохнула, наконец посмотрев на дисплей телефона.

Уж кого-кого, а его Сакура точно услышать не ожидала. Более того: встретились один раз, пообщались, погуляли, но это же не значило, что девушка станет надеяться на вторую встречу? Следовательно, парень попросту делал ей какое-то одолжение, а это уже начинало не нравиться Харуно. Однако, преодолев саму себя и свою злость, из-за которой невольно нахмурились тонкие брови, образовав между собой еле заметную неглубокую складку, она наконец взяла трубку, состроив милую улыбку и точно такой же милый и нежный голосок, перед этим предварительно прокашлявшись, чтобы не напугать собеседника сонным голосом.

– Алло, – мило проговорила девушка, перевернувшись на живот и склонив голову набок, а затем от своего же настроения закатила с сарказмом глаза и хлопнула себя ладонью по лбу: надо же, как она легко умела притворяться фальшивой влюблённой девочкой.

– Доброе утро, – поприветствовал её Алекс, наверняка точно так же улыбнувшись где-то у себя в квартире. – Как дела? Ещё в постели, соня?

Покачав головой, Сакура опустила глаза, невольно усмехнувшись. Как странно, однако, ощущать, что с этим человеком, с которым она так пыталась себя отождествить, лишь бы больше не причинять Саске боль, у них не было совершенно ничего общего. Начиная с того, что они, вероятно, из разных социальных пластов, и заканчивая тем, что парень всё меньше и меньше начинал нравиться Харуно. Как и любая девушка, оказавшаяся в подобной ситуации, внутренне она сравнивала его с человеком, которого любила по-настоящему, – с Саске. И так глупо и так ожидаемо было признавать, что Учиха выигрывал практически во всём у этого начисто вылизанного маменькиного сыночка.

– Да, вот только проснулась, – вновь потянулась в кровати Сакура, наконец встав с места и направившись в сторону кухни.

Захватив с собой раскидистое полотенце, чтобы отправиться в ванную, которое она оставила висеть на дверной ручке при входе в спальню ещё вчера, она придержала телефон худым плечом, стараясь, чтобы этот разговор быстрее закончился. Более того, ей так хотелось сказать этому парню, что больше общаться она с ним ничуть не хотела. Но отчего-то Сакура не могла: может быть, к чему-то это приведёт. Как говорится, стерпится – слюбится. Слегка покачав головой, слушая неуверенные речи молодого человека, она зашла в ванную комнату, посмотрев на себя в зеркало и повесив полотенце на крючок.

– Не хочешь встретиться где-нибудь через полтора часика? – поинтересовался аккуратно Алекс, по-видимому, одним только своим голосом стараясь показать, что он прилагал к этому большое количество усилий и переступал через свою гордость.

Покачав головой, Сакура наклонилась к зеркалу, пристально и придирчиво рассматривая лицо, будто стараясь отметить на нежной светлой коже какие-то недостатки. Ничего, кроме созвездия родинок под глазом и очаровательных веснушек она не приметила и даже забыла, что Алекс так и ждал её ответа, явно нацеленный на то, что Сакура даст своё согласие. Опомнилась она только тогда, когда он кашлянул в трубку, как бы намекая, что он всё ещё здесь, а не где-нибудь в другой точке света.

– Можно и встретиться, – пожала плечами Сакура, как-то безразлично улыбнувшись.

Она уже даже не замечала, что ей так приелась эта фальшивая улыбка. И как она не шла ей, девушка заметила только сейчас: присмотревшись к своему отражению, она заметила ничем не прикрытую грусть в ярко-зелёных глазах. Теперь они, некогда лучистые, казалось, немного потускнели: прошла всего пара дней, а Сакура уже чувствовала, что её жизнь менялась после ухода от Саске. Опустив глаза и решив не обращать внимания на своё отражение, которое могло бы о многом рассказать девушке, она тяжело вздохнула, слыша, с какой радостью Алекс произнёс: