Текст книги "Просто друг?.. (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Думая, что она хочет вычеркнуть его из жизни ради общих благих целей, девушка понимала, как сильно ошибалась, – ничего хорошего ей это не принесло. Всхлипывая, она прикрыла глаза, ощутив, как он стал вталкивать её в лифт. Немного грубовато, требовательно, но всё же смягчённо, лишь бы не причинить ей лишней боли. В тесной кабинке она оказалась прижатой к стене, однако этот мягкий удар, который эхом прошёлся по узкой спине, стерпела, прикрыв глаза.

– Ты что себе позволяешь?! – грубо поинтересовался мужчина. Рука его потянулась к панели с кнопками, и когда Сакура заметила, как под давлением его длинных пальцев загорелась одна из них, негромко сглотнула – вскоре двери лифта закрылись, и тот устремился наверх.

А что тогда будет, когда она окажется с ним в одной квартире без шанса спастись? Думая, как лучше всего провернуть стратегию и избежать наказания за своё поведение, как нашкодивший подросток, девушка металась глазами то по его полным, чуть приоткрытым губам над точёным подбородком, то опускала глаза на его то и дело приподнимающийся и опускающийся кадык, свидетельствующий о том, что он зол и часто глотал вязкую слюну, то смотрела на тяжело вздымающуюся сильную грудь, переводя взгляд в сторону напряжённых мышц предплечий и стараясь не рассматривать его в полумраке лифта так пристально. Но взгляд у неё был как будто бы отрешённым: если она и поднимала глаза, то только для того, чтобы выразить свою вину за произошедшее и то, как сильно ей стыдно за собственный низкий поступок.

– Я делаю как лучше… – проговорила тихо девушка, снова опустив глаза и покачав головой, понимая, что это оправдание выглядит стоящим только для пятиклассника, который хотел снять с дерева котёнка, но порвал единственные целые штаны.

Учиха покачал головой. Она это видела краем глаза, когда снова чуть посмотрела на него исподлобья с опущенной головой. Одна его рука прикоснулась к лицу девушки, и когда он немного больно сдавил указательным и большим пальцем её разрумянившиеся щёки, Сакура возмущённо нахмурилась. Однако возразить и вырваться она не могла, в особенности когда понимала, что он действительно прав, а отвертеться от разговора и выговора она не сможет. Ей хотелось убежать от Учихи хоть на край света. А когда она пыталась спланировать то, как закроется от него в своей квартире, ничего не выходило – не давала покоя панически бьющаяся птицей мысль в голове о том, что он ворвётся следом и там уже по-настоящему с ней разберётся. Впрочем, она не знала, что хуже: то, что он развернётся и уйдёт, не оставив ничего после себя, только грубые, хамовито выплюнутые слова и синяки от цепкой хватки на запястьях, или то, что он станет повышать на неё голос, бесконечно кричать и доводить её до паники, истерики и слёз.

– Смотри на меня, – прорычал он, подняв голову девушки и чуть сильнее сдавив её мягкие щёки. Он ощутил под кончиком большого пальца влагу – Сакура заплакала, не выдержав либо такой грубости с его стороны, либо рвущегося наружу чувства вины. – Как лучше? Ты думаешь, что, погрязнув во лжи, ты делаешь кому-то лучше? Хоть от чего-нибудь из того, что ты мне лживо говорила, тебе стало легче, скажи?

Она схватилась за его крепкое запястье, ладонь которого сжимала её щёки и не отпускала. Сакура старалась отцепить его ладонь от своего лица: она чувствовала себя униженной и не могла разговаривать с Учихой на равных.

– Не стало… – призналась она, с трудом процедив это сквозь крепко сжатые зубы, снова постаравшись мотнуть головой.

Не вышло – всё бесполезно против его рук. Ведь он в несколько крат сильнее Сакуры, а она лишь строила себе иллюзии того, что не слабая и что сможет освободиться от его прикосновений. Как, впрочем, и от него самого.

– Что я делаю для тебя не так? – возмущённо спросил у неё мужчина, снова приподняв её голову, только на этот раз за подбородок.

Девушка еле слышно выдохнула, расслабившись от того, что он наконец отпустил занывшие щёки от того, что он крепко сжимал их. Она продолжала стискивать его запястье, намекая, чтобы он отпустил её, обеими руками. Это не помогало – даже сама Сакура чувствовала, что это будет бесполезно. На глаза снова навернулись слёзы, когда он задал свой вопрос, и Харуно негромко всхлипнула. В самом деле, Саске делал для неё всё, что мог, только она, по его мнению, это не ценила и просто решила уйти из его жизни. А точнее – выкинуть его из собственной, да так грубо и так беспардонно, не поговорив с ним и не объяснив ситуации.

– Неужели я хуже оказался? – он усмехнулся, покачав головой, и требовательно посмотрел на Сакуру.

Между тем она молилась, чтобы лифт скорее приехал и оказался на её этаже… Только пока что так и не смогла спланировать свой побег – всё было бесполезно, когда перед ней стоял Учиха и загораживал не то что проход, но и всё остальное своими широкими плечами. Не выдержав его внимательного, пристального, проницательного взгляда, Сакура снова опустила глаза. Стыдно, совестливо, чувствуя себя чуть ли не самой настоящей дешёвкой по отношению к мужчине, решив вдруг променять его, как верно подметила Хината сегодня в кафе, на какого-то Алекса. Между тем Саске она знала чуть ли не десять лет, Алекса – два дня, а была готова выбросить человека из своей жизни только потому, что надеялась сделать как лучше, устав от всей ситуации, которая сложилась, разорвав все связи с тем, кого по-настоящему любила. Сейчас она ненавидела себя и понимала, почему это происходило. Только не имела понятия, почему так поступила.

– Стыдно на меня смотреть? – догадался мужчина, понимающе кивнув. Тон его голоса стал как будто бы более мягким, но ей только сначала так показалось – он лишь немного похолодел, как будто бы Саске было неприятно находиться с ней и разговаривать. Однако его движения свидетельствовали об обратном: мужчина приблизился к ней чуть ли не вплотную, подстраховывая этим самого себя, понимая, что вырваться и оттолкнуть его она не сможет. – Чем я тебе вдруг так внезапно перестал нравиться?

– Я хочу освободить тебя от мучений, – бросила ему Сакура, наконец дёрнув головой и освободившись от его хватки.

Легче от этого не стало: его руки легли по обе стороны от Сакуры, а это говорило о том, что просто так он девушку не выпустит. И так стало значительно хуже – она чувствовала себя как зверёк, запертый в клетке на всеобщее посмешище, а напротив неё стоял агрессивный дрессировщик с хлыстом, готовый нанести первый удар по психике.

– Ты уже не понимаешь, что несёшь, – он терпеливо, но устало вздохнул. – Тебе не хватило времени понять, каким ублюдком оказался этот Алекс? Спасибо хоть, что не променяла меня сейчас на неизвестно кого.

Он принялся рыться в кармане джинсовой куртки, которая была на девушке, и наконец достал оттуда ключи из квартиры. Сакура чувствовала себя безвольной куклой: она не успела ему возразить и что-то сказать, не смогла перехватить у него руку и отобрать ключи – это было бесполезно. Хотя бы потому, что, когда лифт остановился наконец на нужном этаже, Учиха взвалил девушку себе на плечо, причём сделав это с такой легкостью, словно Харуно весила как минимум килограммов сорок, и понёс её в сторону квартиры девушки. Вскрикнув, она поспешила вцепиться в его крепкие плечи, стараясь не упасть. Её спланированный побег не удастся – Сакура это поняла уже тогда, когда он наклонился перед ней и взвалил её на собственное плечо.

Хватка у него была крепкая. Если раньше мужчина старался взять её как можно мягче, то теперь она чувствовала его властность и грубость по отношению к ней, какую Саске прежде никогда не проявлял.

– Пожалуйста… Саске, отпусти меня, и всё, не нужно так… – взмолилась Сакура, снова всхлипнув и дёрнув от такого носом. По щекам снова заструились непрошеные слёзы – её мучила обида от того, что Учиха так с ней обошёлся, ограничивая её свободу и право выбора. А ведь её просто хотелось с ним откровенно поговорить… – Так грубо…

Дверь рывком захлопнулась, когда он зашёл в квартиру. И Сакуре показалось, что это последнее, что она слышала в своей жизни.

========== Глава 19. А каким именно отношениям конец? ==========

На секунду Сакуре действительно хотелось отключиться и притвориться мёртвой, как это обычно делают мелкие трусливые зверьки, однако она не могла этого сделать – чего доброго, Саске взбесится ещё больше. Зажмурившись от цепкой хватки «друга» и от того, насколько сильно он сжимал её талию – то ли от злости, то ли для того, чтобы она не упала, – девушка мотнула головой, постаравшись поднять её, однако ничего не вышло: густая волнистая копна волос будто тянула её вниз. По щеке снова скатилась слезинка, едва она услышала, как дверь захлопнулась и Саске поспешил закрыть её на замок.

Это значило, что они остались вдвоём в одной квартире. Это значило, что Учиха не выйдет отсюда, пока не разберётся в произошедшем. Это значило, что Сакура не сможет его вытолкнуть, даже если захочет, ни при каких обстоятельствах.

А ей хотелось, просто она мыслила здраво: сдвинуть его с места, когда он наконец поставит её на землю, девушка не сможет. И когда она оказалась на полу, причём Саске опустил её бережно и осторожно, будто боясь, что хрустальная фигурка девушки расколется, стоит ему применить грубую и властную силу, Сакура поспешно выдохнула и облегчённо мотнула головой, чтобы поправить волосы. Глаза у неё были заплаканными – либо потому, что она была расстроена произошедшим, либо просто покраснели из-за того, что он грубо нёс её на плече чуть ли не вниз головой, когда она обмякла и безвольно повисла в его руках.

Он чувствовал себя виноватым, только не хотел в этом признаваться. За Сакурой стояло куда больше вины в том, что случилось, и просто так Учиха от своего не отступится. Он продолжал наступать на неё – властно, энергично, не оставляя даже маленького шанса на ничтожный побег. Если она устремится вглубь своей квартиры, ей это тоже ничем не поможет – Сакура была в этом уверена. Он помчится следом и, уже наученный горьким опытом таких погонь, поймает её на первом же круге, а затем примется разбираться куда более грубо – лишь потому, что ему так захочется, а не потому, что этого требует случай.

Он надвигался, и когда Сакура наконец упёрлась в стену в коридоре, который вёл в небольшую кухню, спиной, остановилась, посмотрев на него обиженно и с большим стыдом в глазах. Ей хотелось извиниться, прижаться к нему и попросить его успокоиться… Видеть Саске таким было попросту страшно, а оставаться с ним в одном помещении, тем более прижатой к стене, не хотелось. И только сейчас несчастная Харуно поняла, что, прислонившись спиной к стене в коридоре, сама же загнала себя в ловушку.

– Он повёлся на тебя, потому что привык к девушкам в клубе, – справедливо заметил мужчина, указав пальцем куда-то в сторону двери, явно намекая на недавно пропавшего бог весть куда Алекса.

Сакура бросила туда короткий взгляд, очертив глазами его сильную крепкую руку, и тут же снова опустила ресницы, не в силах на него смотреть. И это, казалось, злило мужчину ещё больше: он снова крепко схватил её за тонкие, ломкие запястья, которые с опаской хрустнули в его руках. На какое-то мгновение в чёрных глазах его проскочило волнение и боязнь за то, что он поступал так с Сакурой, однако, когда он понял, что всё в порядке и девушка сморщилась только лишь от боли и неприятно стянутой кожи на запястьях, беспокойство в его глазах сменилось гневом и раздражённостью. Снова та картина, которую Сакура так привыкла видеть. И когда она подняла на него глаза и встретилась с его взглядом, то заметила в них собственное испуганное отражение. Если бы она была кроликом, загнанным в угол хищным лисом, хвост бы у неё испуганно дрожал и дёргался из стороны в сторону.

– Случайно не втирал что-то типа того, что ты не похожа на остальных? – вздёрнул бровь Учиха, легонько встряхнув девушку.

Сакура негромко всхлипнула, зло посмотрев на него и снова опустив глаза. В голове не укладывалось… Её уже не так сильно трогало то, что Саске так грубо обращался с ней и разговаривал на повышенных тонах – куда больше её заботило, что в данный момент она не права, а он выигрывал в этом бесконечном споре. Казалось, они могли бы кричать друг на друга ещё длительное время. На какой-то момент Сакура даже подумала, что они могли бы неделю обсуждать это и даже не выходить из дома. Странная мысль, пробежавшая у неё в голове, заставила мысленно усмехнуться. И только сейчас, должно быть, на неё тяжестью навалилась мысль о глупости того, что они стараются выяснить отношения чуть ли не каждый день, а ничем хорошим это не оборачивается.

– Тебя не касается, что он мне там говорил, – девушка снова постаралась вырваться из цепкой мужской хватки, тряхнув головой, так что вьющиеся волосы метнулись с одного плеча на другое, а несколько локонов хлёстко задели лицо Учихи, из-за чего ему пришлось выпрямиться и чуть отклониться назад.

То, что она сказала, злило его больше всего. Он не привык оставаться в стороне, когда в жизни Сакуры, которая была ему так дорога, что-то происходило. То, что она говорила, казалось Саске диким, и он попросту не мог принять того, с какой грубостью она произнесла эти слова. И всякий раз, когда он думал о том, что жизнь его пойдёт наперекосяк, стоит лишь девушке исчезнуть из неё и захлопнуть за собой дверь в воспоминания, его одолевала такая дикая тоска, в глаза которой он сам не хотел смотреть и в которой не хотел никому признаваться. Она снова заплакала, едва увидела в глазах мужчины повторную злость, появляющуюся с каждым разом, как только Сакура боязливо всхлипывала и смотрела на него, а затем отвернула голову в сторону, лишь бы Учиха не видел её предательских слёз.

– Ах не касается… – с шипением проговорил он, сильнее вжав Сакуру в стену, так что ей показалось, что за ней появится трещина. Грубыми движениями он стянул с неё джинсовую куртку, бросив её на пол, а затем выпалил со злостью, не обратив внимания на то, что Харуно боязливо пискнула: – Ты во что вырядилась? В юбку по одно место и маечку? Неужели не предполагала, что будет дальше?

– Не предполагала, что ты кому-то разобьёшь нос, – парировала она, проговорив это с такой же злостью и шипением.

Она терпеть не могла, когда Саске так с ней обращался, а уж тем более – с вещами, которые ей принадлежали. Однако она не торопилась поднимать джинсовку, которая упала вниз и на которую она боялась смотреть, – себе дороже. Чего доброго, Саске воспользуется её минутной слабостью или снова встряхнёт её с такой грубостью, что она станет пищать от боязни, а глаза станут панически метаться по его лицу, в надежде увидеть в глазах сочувствие. На самом деле Сакура была даже благодарна Учихе за то, что тот избавил её от Алекса, только вот она никогда не одобряла те методы, которые не так давно использовал мужчина, лишь бы отогнать этого парня от возлюбленной. И каждый раз, когда Сакура наблюдала за его ревностью, ей хотелось смеяться над ним и подшучивать. Каждый раз, но только не теперь, когда она боялась произнести хоть слово и когда страшилась смотреть в его глаза с такой открытостью, притворяясь честной и совестливой, словно она ничего противозаконного и не совершала.

Резко сжав её бёдра, при этом смяв ткань расклёшенной юбки, он приподнял её на руки. Сакуре хотелось бы вырваться и отстраниться от него, лишь бы не чувствовать этих сильных прикосновений, только не получалось. Оторваться от него было слишком сложно и практически невозможно, а может быть, даже и опасно: Сакура подозревала об этом, когда они только-только зашли в её квартиру и оказались здесь, а уж когда он прислонил её в коридоре к стене, возможности уйти от него и вовсе не осталось. Наклонившись, он провёл кончиком носа по шее, переместившись к аккуратному уху девушки, затем грубовато прикусил мочку, словно показывая ей, что останавливаться нет смысла и что просто так он её не отпустит.

– Я испугался за тебя, – признался он, коротко посмотрев на Сакуру, из-за чего она шумно сглотнула.

Саске не нужно было говорить об этом – девушка и так прекрасно понимала его, даже если он не озвучил бы эту мысль. Она уже готова была снисходительно улыбнуться, простить его и прижать к себе, крепко обняв за шею, и прекратить эти грубые прикосновения к собственному телу, которые, кроме невесть откуда взявшегося удовольствия, приносили ещё и толику боли, но не решалась – это было бы слишком просто, и Учихе ещё нужно заслужить собственное прощение.

– А я – за него, – она чуть отвернула от мужчины голову, как бы показывая свою недоступность и неприязнь к Учихе.

Это его раздражало и злило. Причём всякий раз, когда Сакура отвечала грубо, задевая его самолюбие, и отворачивала при этом голову, одним только видом показывая ему, как сильно обижена, Саске бесился. Сейчас он готов был рвать и метать, и девушке очень повезло, что она была слабее и что была именно женского пола, – будь всё иначе, Учиха не скупился бы на разъярённый удар.

Он зарычал ей в шею от злости и ревности одновременно, даже не понимая, какое из этих чувств в данный момент было сильнее и доминировало над ним – знал только, что бесился от одного только внешнего вида девушки и того, что с ней чуть не произошло. А уж если представлять, что было бы потом, если б Учиха не узнал об этих отношениях и так и остался «за бортом корабля»… Ему становилось и жаль её одновременно, и одновременно он её ненавидел. Жаль потому, что она оступилась и хотела действительно сделать как лучше: может быть, если бы Саске понял, что у неё появился молодой человек, он бы её оставил (что вряд ли). А ненавидел её, потому что Сакура готова была перечеркнуть всё, что между ними было, и помахать Учихе ручкой так спокойно и безболезненно, как будто они были знакомы всего пару дней.

Закусив губу, Сакура дёрнулась, стараясь оттолкнуть от себя мужчину и показать ему, что она не желала всего этого. Точнее, Сакура была и не против, но в данный момент это было не к месту: им нужно было серьёзно поговорить, а не превращать злость друг на друга в возбуждение и дальнейший секс.

– Отстань, – тихо проговорила она, будто даже прошептав, словно кроме них в коридоре был кто-то ещё, кто мог это услышать, а фраза была адресована именно Учихе. – Не надо… так…

Она снова немного грубо пихнула его, нахмурившись, и постаралась сделать так, чтобы Саске успокоился. Глаза у него были чуть помутившимися, когда он отстранился, – верный признак того, что Учиха не намерен ждать, пока Сакура будет его отпихивать. Но и делать что-то насильно он не хотел, а потому лишь согласно кивнул и отпустил девушку – нехотя он поставил её на ноги, убедившись в том, что она твёрдо стоит на полу, и негромко вздохнул, выпрямившись. Оба тяжело дышали, даже если Сакура всё это прервала. А может, было бы и к лучшему, если бы всё было так, как всегда? Он бы снова провёл с ней какое-то время на кровати, а затем отправился бы домой, и всё встало на круги своя… Сакура опять бы повозмущалась из-за того, что он ушёл и оставил её, презрительно бы фыркнула, а затем снова прорыдала бы весь вечер над глупыми мелодрамами, держа в руках ведро подтаявшего мороженого.

Но почему-то сейчас девушка понимала, что не хотела, чтобы так было. Если он снова уйдёт, то тогда разговор вновь отложится в долгий пыльный ящик на неопределённый срок, и ей этого не хотелось. Наоборот – Сакура желала поговорить с мужчиной с глазу на глаз, объясниться ему в чувствах, сказать, что она действительно очень жалеет о содеянном и что никакой Алекс ей не нужен, будь он даже действительно хорошим парнем.

– Саске?.. – осторожно позвала его девушка, немного отстранившись и скрестив руки на груди, прислонившись к стене.

Сейчас она, как обычно, могла бы пощёлкать пальцами перед его глазами, но не решилась – это был не тот момент, когда всё можно было перевернуть в шутку. Но то, как пристально, внимательно, даже с какой-то нежностью, граничащей с раздражением и усталостью от всех этих чувств и невыясненных отношений, он смотрел на неё, ей даже нравилось. Казалось, она впервые заметила, что он так на неё смотрел, впервые обратила внимание на то, сколько в глазах мужчины усталости, сочувствия и одновременно бессилия от того, что он ничего не мог сделать и что не мог обратить на себя её внимание. На её глаза навернулись слёзы, и Сакура даже сама не заметила этого – почувствовала только, как в глазах предательски защипало, и говорить больше не смогла, даже если хотелось. Просто она понимала, что, как только приоткроет губы, в горле встрянет ком либо выльется какой-то неразборчивый поток слов. Она снова заплачет навзрыд, и тогда серьёзного разговора не состоится – Учихе придётся утешать её и успокаивать, прижимая к себе сильной рукой и утешительно поглаживая по волосам.

Плакать было нельзя. Это табу, которое Сакура мысленно установила у себя в голове и подчеркнула жирным шрифтом.

– Хорошо, давай объяснимся друг другу в чувствах – взрослые люди всё-таки, – мужчина примирительно поднял ладони, показывая, что он готов на мирный и спокойный разговор. Голос у него был твёрдым, несмотря на то, что происходило несколько минут назад, и он старался не срываться на крик, хотя давалось ему это заметно тяжеловато. Сакура лишь коротко кивнула, заложив руки за спину и пристально глядя на него, надеясь, что в полумраке коридора он не может видеть её слёз, навернувшихся на глаза, а вытирать их было стыдно. – Я люблю тебя и всегда любил, ещё со старшей школы. Мне даже как-то всё равно, кем ты меня считаешь. Но знаешь, надоело оставаться у тебя на ночь, забывать по привычке толстовку и уходить, притворяясь, как будто мы и вправду всего лишь друзья. Неужели всё из-за того первого раза?

Девушка покраснела, пожав плечами, и отвела глаза в сторону. К чему это он вдруг про всё это вспомнил? Молчал бы лучше про то, что было десять лет назад. Сакура уже предполагала, что разговор может зайти не в то русло: воспоминания накрыли с головой. И даже если он про это спросил, девушка не знала ответа. В тот раз, десять лет назад, всё было хорошо… И девушка даже сама не понимала, чего испугалась и почему так резко поставила между ними границу, прочертив её лезвием острого ножа по живому мясу.

– Нет, не знаю. Я не знаю, почему всё так, – она покачала головой, надувшись и опустив глаза, стараясь не смотреть в глаза Учихе. Хотя искренне уверяла себя, что может это делать при любых обстоятельствах и при любом разговоре.

– И это всё, что ты можешь сказать? – мужчина несколько язвительно усмехнулся. Сакура пожала плечами, так и не поднимая глаз и уставившись в какую-то неизвестную Учихе точку на кухне. Он терпеливо протёр лицо ладонью, стараясь не сорваться и не повысить на неё голос при произнесении следующих слов. – Сакура, у нас только два пути отсюда: либо я снова ухожу и мы оставляем это как есть, если тебя это устраивает, либо мы говорим об этом и думаем, что делать дальше.

– Меня не устраивает, и давно уже не устраивает, а ты всё время уходишь, всегда отпускаешь и уходишь, – она наконец подняла глаза, говоря это с напором и так, будто стараясь подчеркнуть каждое слово, активно жестикулируя ладонями. – Я требую разговора!

Она едва не топнула ногой, но на такое Учиха бы лишь рассмеялся – какой тут тогда серьёзный разговор? Она отвела глаза в сторону, успокоившись, чувствуя, как нижняя губа подрагивала. То ли от того, что захотелось заплакать, то ли из-за того, что хотелось свалиться от усталости к нему в объятия и сказать, что так не должно продолжаться. И Сакура прекрасно это понимала, только озвучить это пока что не могла – ей было интересно, что скажет он.

– Давай говорить, – кивнул Учиха, согласившись с ней и не думая возражать. – Я виноват перед тобой, что так долго откладывал это. Давай поговорим сейчас. Что ты думаешь предпринять?

– Не отравлять тебе жизнь, – произнесла Сакура, однако голос у неё немного дрогнул, и Учиха видел, что она действительно сомневалась в правоте собственных слов.

Он терпеливо вздохнул и протёр ладонью лицо – ему не хотелось кричать на Сакуру и повышать на неё голос, но всё же этого действительно требовала ситуация. И какое-то злое чудовище, которое сидело внутри, так и просило его повысить голос на неё так, чтобы она заплакала и убежала от страха в комнату. Но Учиха не сделает этого – просто потому, что он мужчина и должен держать себя в руках.

– Опусти это и не думай больше об этом. Я не хочу впредь от тебя это слышать, – попросил он спокойно, на что Сакура, не удержавшись, чуть улыбнулась уголком губ. Она негромко вздохнула и опять пожала плечами, как будто решая, послушаться Учиху или нет. Но всё же понимала, что он прав, только отказывалась это признавать. – Особенно тогда, когда ты мне жизнь, как говоришь, ничуть не отравляешь. Сама подумай: как можно отталкивать человека и считать его своим ядом, если ты его любишь?

Сакура только коротко усмехнулась. Всё же она действительно не могла признать, что Саске был прав, даже если так хотелось это сказать. Если она признает это, то окажется в меньшинстве и будет в проигрыше, а гордость, которая была у неё внутри и царапала горло, не позволяла сказать слова подтверждения речи Учихи.

– Любить как друга и как человека, от которого хочешь не только дружбы, – это разные вещи, разве нет? – поинтересовалась она, склонив голову набок и скрестив руки на груди. Улыбка с её лица всё же не сходила. Только вот теперь она была какой-то натянутой, что ли…

– Я люблю тебя не как друга, – он терпеливо вздохнул, закатив глаза и сунув руки в карманы, а после снова принялся смотреть в зелёные глаза напротив. – Если ты это ещё не поняла за все три прошлых раза.

Сакура усмехнулась, заметив, что он ехидно вздёрнул бровь, и лишь снисходительно покачала головой, снова отведя глаза в сторону и покраснев. Действительно, Учиха всё говорил так, как у них на самом деле было, только вот Сакура нарочно отказывалась в это верить и соглашаться с ним. И всё равно приходилось: она коротко кивнула головой и мимолётно улыбнулась, склонив голову набок. Между ними всё же что-то было: что-то такое, чего Сакура никак не могла пропустить мимо своих глаз и на что всё-таки обращала порой внимание. Если раньше она как-то затруднялась назвать это любовью и какими-то высокими чувствами, то теперь готова была согласиться с Учихой и сказать, что действительно между ними есть нечто сильное, крепкое, и это далеко не дружба и не привычка друг к другу.

– Я тоже тебя люблю, – призналась девушка, усмехнувшись, и посмотрела на него.

– Давай тогда женимся и переедем ко мне? – вдруг предложил Учиха, на что Сакура лишь расхохоталась, не удержавшись: не то от счастья от услышанного, не то просто от такого неожиданного предложения.

– Ты точно хочешь этого со мной? – учтиво спросила девушка, вздёрнув бровь. Саске терпеливо кивнул, твёрдо ответив:

– Да, хочу.

Для девушки это было немного неожиданным, однако весёлость её вдруг испарилась. В голове появилась тревожная мысль о том, сколько боли и страданий она причиняла Учихе, а он всё это терпел с видом мужественного воина и не поддавался ничему. Она вспомнила, как смеялась над тем, как он пытался её защитить в клубе, как она звонко хохотала, когда он хотел начать с ней серьёзный разговор, как скептически кривила губы, когда ему хотелось признаться ей в своих чувствах, и как он оставлял после каждого своего ухода то толстовку, то верхнюю рубашку – просто для того, чтобы Сакура чувствовала, что не одна, несмотря на то что оставаться у неё ему было нельзя.

– Нет, так нельзя… – она покачала головой, судорожно проговорив это. Учиха лишь нахмурился, явно не понимая, о чём шла речь. Опустившая было глаза Сакура снова подняла их на мужчину и пристально взглянула на него. – Как ты не поймёшь? Это неправильно, я над тобой издевалась, душу рвала, ты всё терпел, но я не могу, мне стыдно… (Она указала на себя кончиками пальцев, чуть подавшись к нему вперёд, как бы признавшись в этом, однако Учиха даже не отстранился, продолжая с недоумением и интересом смотреть на неё.) Я стерва, я пытала тебя, я… я… (Она заикнулась, попятившись было от мужчины с видом человека, который совершил какой-то ужасный поступок, но деваться было некуда – позади была стена.) Ты не можешь дальше продолжать губить себе жизнь, я не дам тебе всего, что ты хочешь, Саске…

Тяжело вздохнув и раздражённо, гортанно зарычав, Учиха закатил глаза и схватил девушку за предплечья, осторожно встряхнув, чтобы она пришла в себя. Сакура вытаращила глаза, с недоумением посмотрев на него. Ему показалось, что на зелёной радужке у неё застыло несколько слезинок, поэтому говорить грубо он не хотел – ни к чему было расстраивать Сакуру ещё больше, даже если она сказала полную чушь.

– Ну может, хватит уже?! – всё-таки в его голосе послышалось раздражение, даже если Саске старался это скрыть. – Как же тебе нравится наступать на одни и те же грабли! Знаешь, почему у нас не получилось в тот раз и может не получиться в этот? (Он пристально посмотрел на неё, ожидая ответа, но после вызывающего кивка со стороны апатичной Сакуры продолжил.) Потому что ты считаешь, что недостойна меня. Откуда такая самооценка? Я когда-нибудь, Сакура, хоть когда-нибудь предъявлял тебе претензии насчёт всего вышеперечисленного? Да, я злюсь, да, ревную, но как тут реагировать адекватно, когда я вижу, что ты несёшь ненавистные тебе цветы и идёшь едва не в обнимку с тем, кто тебе явно противен?

Она опустила ресницы. Мужчина осторожно обхватил её лицо ладонями, ослабив хватку на плечах, и приподнял её голову, чтобы посмотреть в глаза. Он говорил то, что так давно хотел сказать, и наконец был счастлив от того, что ему представился такой шанс. Сколько раз он говорил Сакуре о том, что чувствовал к ней? Тысячи. И сколько раз она не хотела его слушать, по-детски закрывала уши и громко хохотала? Столько же.

– А теперь выслушай меня, – спокойно продолжил Учиха. Девушка подняла на него глаза и коротко кивнула, желая услышать то, что он хотел ей сказать, – что бы ни случилось, я исправлю то, что не мог исправить в тот раз, и не допущу, чтобы все пошло по второму кругу.

– Я думала, что, если буду встречаться с кем-то ещё, пойму, что смогу тебя отпустить, – призналась Сакура, тяжело вздохнув.

И несмотря на то, что он ей говорил, несмотря на то, что она его выслушала, Сакура никак не могла поверить и понять, почему он после всего этого продолжал относиться к ней так же, как и раньше? А может быть, даже любил ещё больше – в глазах его появилась какая-то снисходительная нежность, которую она не видела раньше либо просто не замечала. Она коротко улыбнулась ему, опустив глаза и снова подняв их, и так же коротко всхлипнула. Радость внутри от его слов, от того, что он не хотел её отпускать, граничила с грустью и злостью на саму себя. И как только она могла раньше подумать, что своими поступками сможет его отпустить? Тем, что она пыталась найти кого-то другого, даже если ничего из этого и не вышло, она лишь причиняла ему дополнительную боль и добавила горечи. Зато доказала, что то, что между ними существует, не пробить ни одним тяжёлым тараном.