Текст книги "Просто друг?.. (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

От такого она подавила в себе желание свести ноги вместе: этого уже никак не получилось, потому как его голова находилась прямо между ними, да и сильные руки не давали этого сделать. Откинувшись назад, слегка прикусив нижнюю губу изнутри, она закрыла глаза, ожидая от него дальнейших действий. Возразить Учихе Сакура боялась – кто знает, к чему это может привести. Внезапно прикосновение горячего языка к внутренней стороне бедра отрезвило её, но и заставило броситься в жар. Втянув глубоко носом воздух, она повернула голову в другую сторону, неловко согнув тонкие руки в локтях.

Слегка прикусив внутреннюю сторону её бедра буквально резцами передних зубов, он тихо выдохнул, принимаясь поглаживать ладонями стройные ноги. Кончики пальцев плавно изучали внутреннюю сторону колен, а затем возвращались обратно, к бёдрам, и тут же уходили обратно, слегка сжимая чувствительную кожу. Тем временем он, бросив на неё совсем короткий, почти незаметный взгляд и отметив, насколько тяжело она дышит, судя по вздымающейся груди, прикоснулся горячим языком к промежности девушки. Сакура сорвалась на короткий стон, слегка зажмурившись и стараясь не выдать того, насколько ей было это приятно. Однако Саске останавливаться даже не думал: придерживая девушку за бёдра, чтобы те не двигались, вновь провёл вдоль по промежности языком, а после, сосредоточившись на пульсирующем от возбуждения клиторе, тяжело, с заметным хрипом выдохнул.

Застонав, Сакура откинула голову назад. Она даже боялась открыть глаза – от такого весь мир мог разрушиться перед ней. Он совершал движения кончиком языка, а затем осторожно погрузил самый кончик указательного пальца в узкое влагалище, принимаясь двигать им. Сначала медленно, затем – быстрее. И только от этого хотелось стонать и закидывать голову назад, зарываясь в собственные волосы. Ей хотелось сказать, чтобы он прекратил, но мужчина, похоже, не думал так быстро заканчивать: кончик языка совершал умелые круговые движения на чувствительном клиторе, иногда переходя к внутренней части бёдер. Он оставлял короткие укусы, поцелуи, а после – снова возвращался к аккуратной промежности девушки, не вынимая из неё указательного пальца.

Но именно тогда, когда Сакуре не хотелось, чтобы Учиха останавливаться, он осторожно вынул из сжимающегося влагалища девушки палец и, приподнявшись, наклонился к её шее. Снова длинный, долгий поцелуй, снова прикусывание кожи, снова он оттянул её, будто надеясь, что она станет стонать громче. Лицо её теперь уже было не таким невинным: покрасневшее от наслаждения, с припухшими алыми губами, на которых блестела собственная слюна, с полуприкрытыми глазами, в уголках которых поблёскивали слёзы, и вместе с тем она отдавалась в его сильные руки – неуверенно протянув к нему ладони, Сакура поспешила поцеловать мужчину в губы, не решаясь отрываться от него.

И как она была счастлива, когда услышала, что он стал расстёгивать ремень собственных бриджей. Хотелось помочь ему, однако она боялась даже прикасаться к Учихе: делать он старался это быстро, даже рывками, совершенно не заботясь о том, что самому себе причинял некий дискомфорт. Об этом говорило заметное шипение, срывающееся с его губ: выдохнув от облегчения, он наконец спустил бриджи, относительно грубо придвинув Сакуру к себе за бёдра. Казалось, она даже не возражала: тяжело и часто дыша, обхватила ногами бёдра мужчины, притягивая его к себе, и готова была буквально закричать, когда головка напряжённого от возбуждения члена наконец стала продвигаться внутрь влагалища.

Теснее прижавшись к нему, Сакура тяжело выдохнула, чувствуя, как он проникает на всю длину. Казалось, ему хотелось слиться с ней воедино: если бы она хоть немного прогнулась в спине и пояснице, то смогла бы почувствовать каждую клеточку его стройного торса. С большой жаждой её губы наконец нашли мужские, словно она стремилась к ним с того момента, когда только-только легла на кровать, и наконец поцеловала его. Прикусила, вновь оттянула нижнюю, ощущая, как мужчина начал двигаться внутри неё. Сначала он делал это аккуратно, явно боясь причинить боль и дискомфорт, и от этого начинали немного закатываться глаза: запрокидывая голову назад, Сакура выгибалась под ним, кладя ладонь на левую сторону его мужественной груди и чувствуя, как сильно под ней колотилось сердце.

Она была уверена, что точно так же бьётся и её. Очевидно, Учиха решил это проверить: широкая мужская ладонь легла на грудь Сакуры, слегка сжав, а после он и вовсе наклонился к ней. Поцеловал, прочертил влажную дорожку от возбуждённого соска до резной ключицы, немного прикусил тонкую кожу на плече и вернулся к шее, уже немного влажной от постоянного движения и желания, затем вернулся к губам, целуя их жадно, долго, совсем не жалея девушку и не обращая внимания на рваные стоны. Было Учихе наплевать и на то, как сильно она сжимала кожу его спины кончиками пальцев, буквально скручивая её мельчайшими складками, и было всё равно на то, как аккуратные ноготки снова принялись от блаженного состояния царапать кожу, переходя к широким плечам и заканчивая поясницей.

Сакура будто делала какие-то узоры на его коже: длинные полосы пересекались друг с другом, и это не зависело от желания девушки. В такой момент она могла чувствовать только наслаждение. Она слышала тяжёлое дыхание Саске рядом с ухом, когда он принимался вдыхать запах её влажных у корней волос, чувствовала, как он начал двигаться быстрее и даже резче, буквально вбиваясь в неё, и от этого хотелось не то кричать, не то срываться на такие громкие стоны, чтобы дыхание становилось невероятно хриплым. Губы начинали пересыхать от частого дыхания – словно заметив это, Саске поцеловал её: кончик языка задел чувствительное нёбо, слегка коснулся языка девушки и только потом, очертив внутреннюю сторону ряда верхних зубов, отстранился от неё, прислонившись лбом к её.

С его виска скатилась капелька холодного пота, и девушка поспешила заботливо вытереть её аккуратным прикосновением подрагивающей ладони. С губ срывались бесчисленные стоны – даже если бы она взялась их считать, то бросила бы это занятие уже буквально на двадцатом звуке, который выдавал её наслаждение. Влагалище призывно сокращалось, и, заметно вздрогнув, она теснее прижала его к себе коленями. Сорвалась на особенно громкий стон, слегка прогнувшись, и тут же откинула руки назад, выпрямив их.

Она пребывала в каком-то блаженстве – Саске это видел, и от этого держаться не представлялось никакой возможности: подрагивая всем телом, Сакура, казалось, глубже принимала его в себя, тяжело дыша и немного откинув голову назад. Свет из окна очерчивал немного острые скулы, вздёрнутый кончик носа, испарину на лбу, а затем – аккуратную грудь, которую Учиха почти сразу же сжал сильными ладонями.

Не прошло и нескольких минут, как он, особенно громко застонав, наконец излился внутрь девушки, сжав её грудь ладонями и тут же прижав её к себе. Буквально вместе они рухнули обратно на кровать, и Сакура хрипло выдохнула: ощущение тяжёлого тела хоть и было приятным, но от этого становилось тяжело дышать. Прикрыв глаза, она счастливо улыбнулась покусанными и покрасневшими губами: уже было всё равно на то, что будет на следующее утро.

Сакура была чему-то невероятно счастлива просто потому, что он принялся коротко целовать её лицо, сразу сменив всю свою страсть на ту самую нежность, которую она так любила. От этого внутри становилось теплее, несмотря на то что от лёгкого дуновения ветерка по коже пробежали предательские мурашки.

Обхватив ладонями лицо Сакуры, мужчина осторожно поцеловал её в переносицу. Столь нежное движение буквально призывало её к тому, чтобы успокоиться, и она, устало выдохнув, прижала Учиху к себе.

Вскоре он и сам не заметил, как провалился в сон – все объяснения можно оставить на завтра.

========== Глава 11. Утро с запахом мечты ==========

Сила женщины в том, что её не объяснишь с помощью психологии. Мужчин можно анализировать, а женщин… только обожать!

(Оскар Уайльд)

Саске проснулся куда раньше Сакуры и, когда едва-едва приоткрыл глаза, повернул голову в сторону окна. Сколько было времени, он точно не знал, да и как-то не особенно в этом нуждался. Будильник они не заводили, и это очень радовало Учиху – слышать этот надоедливый писк в такое прекрасное утро будет самоубийством. Ярко светило солнце, хотя была большая вероятность того, что погода снова испортится. За окном – постоянный смех и детские крики, кого-то родители звали домой: должно быть, особенно провинившихся мальчишек, которые беспрестанно пытались залезть на крыши гаражей и раскататься на качелях как можно сильнее.

Тяжело вздохнув, Саске теснее прижал девушку к себе, снова положив голову на её плечо. Он прекрасно понимал, что Сакуре было тяжело, хотя и дыхание её было ровным, но коротким. Слегка улыбнувшись, он поднял ресницы, принявшись наблюдать за спящей девушкой. Длинные густые волосы необычного цвета, какого Учиха никогда ни у кого больше не видел, разметались по верхней части кровати кончики чуть вьющихся прядей лежали на подушке, и солнечный свет, льющийся из окна, придавал им немного рыжеватый оттенок. Её голова была приподнята, а очаровательное лицо, покрытое бледными веснушками, – повёрнуто в сторону. Очевидно, если бы она повернула голову в другую сторону, солнце било бы ей в глаза. Слегка улыбнувшись, мужчина уловил короткое движение длинных ресниц, а затем она почти незаметно сглотнула, постаравшись слегка подвинуться в сторону.

Однако нужно было подниматься. После такого времяпровождения Саске и не знал, что делать дальше. На какой-то момент он почувствовал себя беспомощным, и, по сути, его должно было отвергать и отторгать от Сакуры, чтобы не соблазняться в очередной раз, но с каждой их близостью сделать это было всё сложнее. Снова прижав девушку теснее к себе, он осторожно поцеловал её в шею, стараясь сделать так, чтобы она не проснулась, однако такой номер не прошёл: девушка широко, счастливо улыбнулась, обняв мужчину за шею и что-то нечленораздельно промычав себе под нос. Очевидно, от поцелуя ей становилось щекотно: Сакура постаралась слегка втянуть голову в плечи.

– Пора вставать, – прикрыв глаза, с горечью произнёс Учиха, прикрыв глаза и сразу же открыв их.

Кажется, Сакура даже и не думала о подобном. В курсе ли она о том, что произошло вчера, когда он пришёл?.. И в голове так странно проносились картинки того, как она запрокидывала голову назад, постанывая и тяжело дыша, хватаясь за его широкие плечи, будто за якорь спасения, аккуратными ногтями, снова раздирая их в кровь.

– Вставай, – пожала плечами она, слегка улыбнувшись, и разжала объятия, давая мужчине возможность это сделать.

Тяжело вздохнув, он открыл глаза, нехотя и постепенно откатившись от неё набок, аккуратно стаскивая на себя одеяло, усмехнувшись и повернув голову к виновнице прошедшей ночи. Сакура не реагировала и поняла, что он старался её обнажить, только тогда, когда из приоткрытой форточки подул прохладный ветер, заставив еле заметные, бледные волоски на руках встопорщиться от лёгкого озноба и мурашек.

– Укрой меня, – велела она, повернувшись к нему спиной и стараясь, чтобы Учиха ничего не увидел.

Конечно, Саске ей всего лишь лучший друг, в этом сомнений не было, а друзья ничего не скрывают друг от друга. Тут же Сакура задумалась, опустив глаза и закусив нижнюю губу. Он поднялся с кровати – это было понятно, когда она немного выпрямилась под его весом, а затем принялся одеваться – раздался звон ремня бриджей. Такой же, как и вчера, когда он их расстёгивал, только намного спокойнее.

Прикрыв глаза, Сакура улыбнулась: почему-то к горлу подступил неприятный ком, который мешал не только говорить, но и дышать. Потому она срывалась на тяжёлые, но короткие вздохи,совершенно не контролируя их. Внутри было неприятное чувство опустошённости – он ведь снова сегодня уйдёт, и всё будет так же, как и было до этого. Сакура знала: ничего не изменится. Может быть, просто он побоялся сделать шаг ей навстречу, может быть, она всеми силами пыталась его оттолкнуть, и больно было осознавать, что человек, которого она искренне любила вот уже десять с лишним лет, был для неё всего лишь другом.

Однако она практически сразу пришла в себя, когда сильные мужские руки наконец накрыли её одеялом, при этом Саске, забравшись коленями на кровать, театрально крикнул, приложив тыльную сторону ладони ко лбу:

– Прикройся, бесстыдница!

Выглядело это так, словно она играла роль Дездемоны, а он – несчастного мавра Отелло. «Не удивлюсь, если он захочет меня придушить», – усмехнулась про себя Сакура. Тут же она не выдержала, засмеявшись, искренне и громко, когда мужчина стал кутать её в одеяло, будто какой-то особенно нужный ему свёрток, и выбраться не было возможности: оседлав её бёдра, Учиха, посмеиваясь, смотал несчастную девушку в одеяло, так что снаружи осталась только голова.

– Срамота! – прикрикнула хриплым, ещё не отошедшим ото сна голосом она, вытащив наконец из-под одеяла руки и протянув к нему, обняв за шею.

Таким образом Учихе снова пришлось лечь на неё, но на этот раз он был внимательнее. Мысль о том, что он может попросту задавить её, почему-то начала дико пищать в голове, как сломанная кнопка, и не давала ему полностью расслабиться на хрупком, покрытом одеялом теле девушки. Так они могли бы начинать каждый день своё утро: звонко смеяться, словно малые дети, закатывать друг друга в одеяло, смотреть, практически не отрываясь, друг другу в глаза, встречая там целый мир и вселенную. Только вот оба не могли понять: что именно мешало это делать?

– Развратница, – крепко обняв её, Учиха наклонился, проговорив ей это в чувствительную шею, а затем слегка прикусив, оттянув нежную кожу. – Совратила меня сначала, а теперь бесишься.

Сакура еле заметно задрожала. Для неё не имело значения то, что он сказал. Во всяком случае, именно сейчас она об этом не задумывалась ни в коей мере. Куда больше ей понравилось то, что он снова проявлял к ней нежность и ласку, и Сакура не готова была променять это на что-то другое – уж слишком приятными были его прикосновения к коже тёплыми губами. Однако потом до неё дошёл смысл слов, которые он сказал: она хотела было возмутиться, нахмурившись, но тут же приподняла бровь, внимательно изучая лицо мужчины. Ладони сами собой стали поглаживать его щёки, постепенно переходя к корням густых чёрных волос и ушам, слегка потирая участок кожи за ними кончиками пальцев.

– Сначала – это когда? – поинтересовалась Сакура, всё так же глядя на него.

– Ну… – задумался Учиха, пожав плечами и возведя глаза к потолку. – Приблизительно лет десять назад.

Осторожно и с нежностью поцеловав девушку в переносицу, он поднялся с кровати. На самом деле Саске не понимал, хотелось ему поскорее уйти или, наоборот, как можно дольше остаться здесь. Ни то, ни другое не являлось хорошим вариантом дальнейшего развития событий. Если он уйдёт, будет беспрестанно думать о ней, прокручивая события прошедшей ночи, а если останется здесь – всё, исключительно каждая вещь будет напоминать о её присутствии. Даже стены словно будут шептать ему на уши, что она, хозяйка квартиры, находится рядом, смотрит ему в спину, когда он не видит, может быть, проклинает его за то, что у них такая неразбериха.

Девушка потянулась, всё ещё прикрытая одеялом, и раскинула руки в стороны, блаженно выдохнув. Всё-таки от того, что он проводил с ней время, становилось легче. Порой она чувствовала себя больной, когда его не было рядом, – настроение обваливалось, как руины старого замка, а тоска полностью завладевала ею. Но когда он был с ней, всё это отходило куда-то далеко, будто он старался это отогнать. Посмотрев в его спину, заметив там весьма глубокие царапины, девушка еле заметно покраснела. Кажется, Саске об этом и не думал: мужчина подошёл к окну, побольше приоткрыв форточку, и сунул руки в карманы. Сакура не видела, что он еле заметно прищурился от бьющего в глаза солнца, при этом улыбаясь. Если бы видела – непременно бы засмотрелась на его неглубокие, но заметные морщинки в уголках глаз.

– Ах, я виновата? Я тебя не совращала – это ты меня, – усмехнулась Сакура, пригрозив ему пальцем в спину, будто нашкодившему мальчишке.

– Опять я во всём виноват, – справедливо заметил Учиха, разведя руки в стороны и хлопнув себя ими по бёдрам.

Сакура тут же захохотала, не сдержавшись. Смотреть на его торс в полумраке, который склонялся к ночи, – одно дело, ведь именно в такие моменты мужчина не заметит на её щеках румянца, но когда он был с ней при свете дня… Вздохнув, она смутилась, слегка отвернув голову в сторону, явно не желая смотреть на него.

Однако сделала она это зря – мужчина, воспользовавшись ситуацией, уверенно направился к ней, вскоре забравшись на кровать, так что она прогнулась под его весом, и оседлав бёдра Сакуры вновь. Улыбнувшись уголком губ, он принялся щекотать талию девушки сквозь одеяло. Хоть Сакура и старалась сдерживаться, выходило у неё это довольно плохо: буквально спустя несколько секунд она звонко, игриво расхохоталась, запрокинув голову назад. Тело девушки старалось спихнуть его, оно извивалось, так что Саске было довольно сложно удерживаться на ней.

– Да! – звонко проговорила Сакура в ответ на его слова, так что Саске засмеялся уже над ней.

Почему-то именно с утра от него исходили приятные волны нежности, которые Сакура так любила, и ей нравилось громко хохотать с ним вместе – так получалось только с Учихой, ни с кем другим она так искренне не смеялась. И было в нём что-то такое, от чего она готова была признать его родным для себя человеком. Нет, дело вовсе не в том, что он провёл с ней очередную ночь, вовсе нет. Пусть это останется так, как есть. Сакура считала его и другом, и братом, и любовником одновременно. Только вот выбрать что-то одно из этого было слишком сложно: Учиха нравился ей с разных сторон по-особенному.

Усмехнувшись, он, слегка покачав головой, слез с Сакуры, а затем направился в сторону ванной. Правда, сделать ему это помешало что-то, обо что он споткнулся. Мгновенно остановившись и нахмурившись, он осторожно поднял белое нижнее бельё девушки, язвительно скривив губы:

– Что за порнография?

– Не нравится – не смотри, – справедливо отметила Сакура, показав язык и улыбнувшись.

– Да почему? – сконфузившись и немного смутившись от резкого замечания, он вернулся обратно к кровати, осторожно положив нижнее бельё девушки рядом с ней. – Очень милые.

И самым очаровательным, по мнению Сакуры, было то, что только Учиха мог так сделать – больше никто. От такого она с каким-то благоговением посмотрела на него, еле заметно прищурив изумрудные, с зелёными вкраплениями глаза. Конечно, всё было так, как и всегда: снова они проснулись, немного поговорили, им предстояло провести короткое утро вместе – если только Саске не уйдёт, не попив чаю, – а затем он снова покинет её. Похоже, Учиху это и вовсе не волновало – так считала Сакура, когда мужчина направился в сторону дверного проёма, наконец покинув пределы спальни.

– Я тоже хочу в ванную! – крикнула ему вслед девушка, тут же вскочив и принявшись, как могла, заматываться в одеяло.

Саске тем временем уже смог закрыться в комнате: раздался характерный дверной щелчок, который возвестил о том, что Сакура ни в коем случае не может туда войти: ни физически, ни в силу своих моральных качеств. Вздохнув, она покачала головой, подойдя к зеркалу и принявшись сооружать на себе из одеяла некое подобие свободного платья. Хрупкие плечи остались открытыми, и Сакура, присмотревшись, слегка повернув голову в сторону, заметила на них маленькие укусы, оставленные ещё вчера. За это Учиху она и ненавидела, и любила одновременно. Почему-то такие следы оставались на ней довольно давно, не желая сходить с нежной кожи, и Сакуре они нравились – может быть, отчасти потому, что навевали тёплые воспоминания о том, как они были оставлены и при каких обстоятельствах.

Она улыбнулась отражению, будто пытаясь себя успокоить: покусанные и чуть потрескавшиеся губы, немного покрасневшие от нахлынувших мыслей щёки, полуприкрытые в некой блаженной истоме глаза, обрамлённые немного рыжеватыми, обычно выгорающими летом ресницами, – всё это говорило о том, какое наслаждение она получала с ним сегодня ночью. И оставалось странным и загадочным то, что Сакура не хотела это прерывать. Разговора у них, увы, состояться так и не могло – вчера они уже пытались это сделать.

Улыбнувшись себе под нос, она, ещё раз покрутившись перед зеркалом и удостоверившись, что одеяло покорно скрывало все интимные участки тела, Сакура направилась к ванной. Шумел душ – очевидно, Учиха уже начал его принимать. Немного смутившись, она закусила нижнюю губу изнутри, чтобы не сказать нечто пошлое в адрес Учихи – чем он там будет заниматься после такого утра, когда закутывал её в одеяло, неизвестно.

Усмехнувшись, она принялась включать и выключать свет в ванной комнате, видя, как через высокое, матовое прозрачное стёклышко он моргал и контрастировал. Сакура лукаво улыбалась – это будет хорошим уроком для Саске. Может быть, тогда он точно решится на разговор с ней без всяких распусканий рук?

– Я выйду – и ты получишь, – он довольно-таки сильно, так что Сакура испуганно отстранилась, ударил в дверь кулаком, буквально прорычав эти слова.

Душ включился сильнее: возможно, Учиха снова мылся прохладной водой, как он любил это делать. Слегка улыбнувшись под нос, девушка опустила глаза, скрестив руки на груди. Было приятно осознавать, что они знали привычки друг друга, и вместе с тем невыносимо больно. Оттого, что, очевидно, Сакура никогда не сможет заменить Саске на кого-то другого, а он, в свою очередь, – её на другую девушку. Пожалуй, молодые люди уж слишком привыкли друг к другу: и привычки, и желания, и мечты каждого они знали наизусть, от начала до конца. Сакуре было бы слишком тяжело расстаться с ним, но и ограничивать его как друга после всего этого она тоже не могла: каждый раз, когда мужчина находился рядом с ней, ей хотелось подолгу прикасаться к нему.

На самом деле ему не нравилась вся сложившаяся ситуация. Это выглядело как-то дико, а он, как и любой нормальный мужчина, хотел со всем этим покончить. Наконец нужна была какая-то кульминация всего того, что происходило, а играть из себя лучшего друга ему постепенно надоедало. В его планы ещё десять лет назад это не входило – просто риск потерять Сакуру навсегда или отдалиться от неё на тот уровень, когда люди просто здороваются друг с другом, был слишком велик.

Вышел он спустя пару минут в тех же бриджах, попутно вытирая голову полотенцем. Сакура притаилась за дверью, так же лукаво глядя на него и улыбаясь, словно ожидая, что сможет испугать его. Однако, когда с её губ сорвалось особенно резкое и громкое шипение, Учиха даже плечом не дёрнул, направившись на кухню.

– Мне у тебя нравится, – заметил он, осмотревшись по сторонам, и опустился за кухонный стол. – Может, я у тебя жить останусь? Ладно, шучу… У тебя там кран подтекает немного. Напомнишь тогда, чтобы я мог починить?

– Ишь, сантехник, – коварно, но вместе с тем соблазнительно произнесла она, повернувшись к нему спиной и принявшись немного стаскивать с себя защищающее её тело одеяло.

Наверное, Учиха готов был вечно смотреть на то, как обнажалась её спина. Бледная, красивая, аккуратная, аристократическая – сколько ещё он мог подобрать к ней эпитетов? Бесчисленное количество. Приоткрыв губы, мужчина наблюдал за ней, немного склонив голову набок. Надоедающая ткань одеяла постепенно двигалась вниз с плеч к позвоночнику, обогнула соблазнительным изгибом выпирающие лопатки, достала постепенно поясницы, открывая вид на очаровательные ямочки по обе стороны от позвоночника. Розовые волосы тут же густым водопадом рассыпались по обнажённой спине, едва девушка повернула голову немного в сторону, очевидно, стараясь пробудить в Учихе снова те самые чувства, что были у него к ней ночью.

– Ишь, соблазнительница, – хмыкнул он, покачав головой, и наконец, не выдержав, поднялся с места. – Вот стащу сейчас с тебя одеяло – будешь знать.

Направившись следом, он уже готов был поставить ногу на уголок одеяла, блаженно лежащий на линолеуме в коридоре, как вдруг Сакура снова накинула его на себя и усмехнулась.

– Я и сама могу снять, – она стремительно забежала в ванную, сразу же закрыв за собой дверь.

Несмотря на то, что Учиха сорвался с места и готов был перегородить ей вход или хотя бы придержать дверь, щёлкнул надоедливый замок. Сакура заперлась, и проломиться в ванную уже не было никакой возможности. Досадно вздохнув, он немного обиженно ударил в дверь ладонью, будто это она была виновата в том, что Сакура заперлась в комнате.

– Ладно тебе, не засиживайся. Я голодный и не буду ждать, пока ты там до блеска и лоска всё отмоешь, – покачав головой, он снова направился на кухню, сунув руки в карманы.

Девушка снисходительно улыбнулась. На самом деле она и стремилась к семейному уюту, который могла создать только с Саске. Ей казалось, что все отношения, какие бы она ни начинала, мгновенно провалятся. Во-первых, по той причине, что Учиха этого не допустит, бесконечно ревнуя её к кому угодно, даже к самому заядлому ботанику, будь он ниже Сакуры на пару сантиметров. Во-вторых, девушке просто казалось, что сама судьба проклинала её за эти учихины мучения. Она попросту не могла найти человека, который стал бы для неё таким же родным, как Саске: он был простым, добрым, заботливым, мог заступиться за неё, когда это требовалось, да и когда не требовалось – тоже.

Задумавшись, Сакура улыбнулась, постепенно настраивая душ в ванной комнате. После принятия им Учихи здесь осталась прохлада – значит, он всё-таки принимал почти холодный душ. Странно, но это нравилось Сакуре в нём, и, несмотря на это, девушка самолично не экспериментировала с холодным душем – было достаточно и тёплых, приятных струй воды, постепенно и плавно очищающих тело.

А вот Саске пришлось куда хуже. Воспоминания о прошедшей ночи не желали выходить из головы, да и то, что он принял холодный душ, ничуть не помогло – Сакура уж слишком сильно на него влияла.

Он уже было снова погрузился в воспоминания, как вдруг в очередной раз раздался этот надоедливый щелчок двери ванной комнаты, который ему готов был присниться в страшном сне, и Сакура наконец вышла из душа. Она по-прежнему была замотана в одеяло, но сейчас поспешила отправиться в комнату, чтобы переодеться. Сколько бы Саске не смотрел ей вслед, а она даже не взглянула на него, пока не появилась в коридоре вновь, уже одетая в простые трикотажные шорты серого цвета и свободную футболку, оголившую одно плечо. Кажется, она когда-то тоже принадлежала Саске, и это обнажённое плечо уж слишком сильно привлекало мужчину: когда она, улыбнувшись, прошла мимо него, он заворожённо посмотрел вслед Сакуре. И сразу же притягательный аромат свежего шампуня потянулся вслед за ней, не успел Учиха толком и почувствовать его.

– Ну, поварёнок, где мой чай? – наигранно строгим голосом вопросила она, уперев руки в бока.

Сакура усмехнулась – смотреть в эти чёрные глаза слишком долго, особенно после всего того, что произошло между ними, было не то стыдно, не то совестно, не то и вовсе стеснительно. Она смущалась под его взглядом, и на щеках невесть от чего появлялся яркий румянец. Однако на лице играла широкая, довольная, счастливая улыбка: какая бы ситуация сейчас не была между ними, Сакура внутренне светилась.

– А где мой омлет? Или хотя бы яичница с беконом? Ну или, на худой конец, корка хлеба с маслом? – всплеснул руками Учиха, поднявшись с места и подойдя к ней.

Она стояла у плиты, всё так же улыбаясь, только слегка склонив голову набок. Тонкая рука её невольно потянулась к мокрым после мытья волосам, слегка растрепав, чтобы быстрее сохли. Приобняв её за талию и прислонив к себе, мужчина посмотрел на неё немного требовательно, как-то сверху вниз, однако взгляд этот был больше ласковым, нежели злым. Сакура снова смутилась: находиться к Учихе так близко и при этом ничего не делать, в том числе и не трогать его даже кончиком пальца, становилось теперь невыносимым. Это было ровно таким же мучением для Сакуры, как и для кота, который сидел рядом с открытой крынкой сметаны.

Усмехнувшись и показав ему язык, она всё-таки решилась на то, чего хотела уже достаточно давно: сунув ладони в задние карманы его бриджей, девушка слегка сжала ягодицы мужчины. Мужчина лишь хмыкнул: должно быть, Сакура прочла его мысли и, быстро вынув руки из его карманов, направилась к холодильнику.

Почему-то сейчас Сакура не хотела оплошать. Может быть, из-за того, что собиралась готовить ему завтрак, который он потом будет есть, а может, и просто из-за чувства собственного достоинства. Достав три яйца, молоко, сосиски, масло и сковороду, она направилась к кухонной тумбе и, методично разложив всё необходимое, взяла доску с ножом.

– Давай помогу, – изъявил желание Учиха, немного смущённо улыбнувшись, и достал небольшую миску с полки.

Сакура благодарно кивнула, опустив глаза. Сейчас её задачей было нарезать колечками сосиски, и Саске пристально наблюдал за этим. Он опасался, что аккуратные пальцы девушки попадут под грубый, бесчувственный нож. Однако, когда она отложила изрезанную колечками сосиску в сторону, он аккуратно потрепал её по волосам:

– Ты никогда не замечала? Они у тебя перламутровые, когда мокрые.

Голос мужчины звучал тихо, даже уютно, и невольно Сакура смутилась снова, раскрасневшись и опустив стеснительно глаза. Перламутровые: почему он это заметил? Стоило только приглядеться к человеку, и он тут же замечал то, чего не видел раньше в том, кого он искренне любил. Учиха, взяв яйца, принялся методично разбивать их в миску, слегка насвистывая себе под нос. Зрелище было не из приятных – Сакура всегда могла сделать с ним точно так же, сделай Саске хоть один неправильный поступок.

– Взболтай яйца, – посоветовала она, кивнув в сторону миски и заботливо протянув ему венчик.

В тёплой, просторной кухне они стояли вдвоём. Никто не мог помешать им, никто не делал попыток прервать их, и атмосфера семьи, к которой девушка так стремилась, нахлынула с головой, пронизывая своей энергетикой и проникая к самому сердцу. Отчего-то она счастливо улыбалась, и причины этому вовсе никакой не было: как будто всё так и должно быть. Словно Саске не должен покидать эту квартиру, а обязан жить рядом с ней. Каждый вечер он должен был делить с ней ужин, а затем – постель, чтобы просыпаться в радостном расположении духа, но когда Сакура задумывалась о том, что всё это лишь иллюзия семьи, она тут же с тоской и печалью опускала глаза. А понимание того, что мужчина снова уйдёт, не давало забыть о себе ни на минуту.