Текст книги "Сумерки грядущего (СИ)"

Автор книги: Шлифовальщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

В двухэтажное сооружение, расположенное в глубине склада, спихали всех псевдоучёных-гуманитариев и разбавили их математическими фриками. Последние занимали половину первого этажа. Они умели делать трисекцию угла циркулем и линейкой, строить правильные семиугольники, находить решение для уравнений пятой степени в радикалах и находить решения других задач, нерешаемых в реале. Вторую половину знания занимали любители-лингвисты, знатоки яфетической теории, создавая гвалт на этаже своим трудовыми выкриками.

Историкам отдали весь второй этаж. Эксперты в фолк-хистори изучали и, пользуясь связями с мемористами, моделировали на альтернах-полигонах самые яркие эпизоды из «Новой хронологии», «Велесовой книги» и «Песен птицы Гамаюн». Частенько экспериментальные альтерны рвало в клочья от биений, и тогда фолк-хисторикам приходилось заказывать новые.

Профессора Воздвиженского напарники обнаружили в самом дальнем кабинете. Высокий бородатый мужчина с благородными сединами отчитывал двух псевдоисториков, стоящих с виноватым видом. Из ругани профессора Виктор узнал следующее: только что на полигоне арийское происхождение славян сдиссонировало с их тюркскими корнями, что привело к сильному биению и уничтожению альтерны. Стало понятно, что именно сотрясало воздух, рвало небо и накатывало жутью там, на складе – с биением лучше не шутить, оно и соседние альтерны может задеть!

Прогнав провинившихся фриков, профессор с яростью обернулся к вошедшим напарникам:

– Вам что нужно, молодые люди?! Если опять с парадоксами, то обращайтесь к штатному парадоксологу! Пишите заявку по форме. Я устал уже за вами всеми разгребать!

– Мы по-другому вопросу… – осторожно сообщил Виктор.

– Знаю я ваши вопросы… – проворчал Воздвиженский, немного успокоившись. – Излагайте.

Первым начал излагать Брониславович на правах старшего по возрасту, званию и должности. Чтобы не смущать капитана, Виктор вышел в коридор, предусмотрительно оставив дверь приоткрытой. Конечно, подслушивать нехорошо, но рассказ о ремортальном агрегате заинтересовал Виктора, тем более что он самолично совсем недавно сталкивался с этим.

Юрий Брониславович совершенно не умел объяснять суть дела. Он излагал свой вопрос долго, часто отвлекаясь и уходя в сторону, хотя вопрос-то был простой – есть ли в мире изготовители ремортальных агрегатов, и если есть, то где. Виктор уже хотел было сбегать к математикам стрельнуть местную безвредную сигаретку, но услышал голос профессора и вернулся обратно. Воздвиженский понизил голос, и поэтому Холодов разобрал не всё, но то, что он услышал, привело его в сильное душевное волнение и трепет.

– …ремортальный агрегат… из будущего… перенос во времени… – просачивались сквозь дверную щёлку слова профессора.

– Из будущего? – без эмоций спросил капитан.

– Точнее, из потенциариума… сжатие вероятностей… на пересечении возможных линий…

«Потенциариум»! Неожиданно нахлынули воспоминания. Второй курс, лекция по общей философии. Юный Витя едва успевает записывать за лектором. «Помимо движения и отражения материя обладает ещё одним важным свойством – потенциалом. Это – возможность, которая постепенно актуализируется, превращается в действительность. Мерой возможности является вероятность, как энергия для движения или информация для отражения. Материя движется в континууме, запоминается в мемориуме, а можествует она в потенциариуме». Всё это плохо откладывается в голове, потому что на переднем ряду сидит очень симпатичная студентка, которая через несколько лет станет Витиной женой. Студент Витя смотрит на неё, а ручка вслед за лектором сама выводит в тетради заумные определения и мысли. «Грубым аналогом потенциариума является конфигурационное пространство из аналитической механики, как и наследственная механика является приближённой моделью мемориума. Ну, а если совсем просто, то потенциариум – это хранилище всех возможностей, включая невозможные»…

Интересные дела творятся в нашем реале! Получается, технологию ремортации, оживления, точнее, восстановления мёртвых, приволокли из потенциариума?! То есть из будущего? Откуда у какой-то нелегальной фирмульки такие возможности? Насколько известно Виктору, путешествия в будущее пока недоступны широким массам и находятся под особым контролём специального филиала Мемконтроля. В своё время рассудили так, что раз вероятность и информация связаны, значит, и прошлое с будущим тоже связаны, а, следовательно, пусть контроль над прошлым и будущим осуществляет одна контора.

Юрий Брониславович вышел из кабинета Воздвиженского раздражённым в своём обыкновении. Выпустив своего нового знакомого, Виктор отправился к профессору, чтобы попросить похлопотать за Алевтину Сергеевну. А заодно и узнать, для чего она собралась вернуть Виктора в университет. Откуда взялся ремортационный агрегат, Холодов уже знал.

7

Виктор не знал, что в городе есть подразделение Мемконтроля, занимающееся потенциариумом. Подразделение не то, чтобы засекреченное, но не афишируемое. Оно и понятно: потенциариум – это не мемориум, где хранится многократно исправленное и исковерканное прошлое. Будущее – материя тонкая, и к ней нужен особый подход. Холодов слышал, что сотрудники «Потконтроля» (а как иначе назвать организацию, контролирующую потенциариум?) понемногу исследуют будущее и привлекают университетских мемористов (потому что науки потенциаристики пока ещё не существует) и математиков – специалистов в теории потенциала – в качестве теоретиков. Иногда исследователи путешествуют в будущее, но крайне редко и осторожно. И слава богу! Главное, что потенциариум пока закрыт для туристов и коммерсантов. Наших только пусти! Космодромы в торговые центры переделают, звездолёты будут летать с рекламой на борту, а на Марсе появятся боулинг и массажный салон. Такое уж у нас человечество – как ребёнок, находит новую игрушку и начинает забавляться.

Другое дело – мемориум, изъезженный вдоль и поперёк, превращённый из объекта познания в средство развлечения и увеселения. Ещё в бытность студентом Виктор почувствовал раздражение от примитивных потребностей мемтуристов-обывателей: свадьбы в мемориуме с историческими личностями в качестве свидетелей, прогулки на яхте по Панталассе или морю Тетис, бесполезные, но приятные водорослевые спа-процедуры на берегах суровой Ангариды… Политики не отставали: бывало какой-нибудь депутат, желая победить конкурента на выборах, создавал компрометирующую альтерну, в которой его соперник выступал в роли убийцы, насильника или противника обязательной вакцинации, снимал скандальный фильм и выкладывал его в Сеть.

Опытного мемориста нельзя удивить регулярно возникающими троллями и эльфами в раннем европейском Средневековье, и редкими отечественными домовыми и лешими у нас в ту же эпоху. Иногда под давлением настоящего в прошлом возникает магия, волшебство и работали заклинания. Мемконтроль, активный где не надо, не обращал внимания на такие «мелочи», потому как магия в Исторической доктрине не была отмечена как нежелательный элемент. Может и правы мемплюралисты, которые призывают к множественности основных линий. Для каждой более-менее крупной социальной группы должна быть своя основная линия: одна – для религиозных фанатиков, другая – для либерально-демократически настроенных граждан, третья – для патриотов-имперцев, четвёртая – для любителей мистики и фэнтези. Пусть эти группы не мешают друг другу, и каждая на своей исторической линии творит что угодно.

Бывает, что открытия не соответствуют ожиданиям. Читаешь фантастов прошлого века и умиляешься их представлениям об искусственном интеллекте: забавные роботы на транзисторах, которые умеют влюбляться и рассуждать о высоких материях. Как такие высокие чувства можно запрограммировать на перфоленте, уму непостижимо! И эти самые фантасты и не догадывались, что развитие искусственного интеллекта начнётся не с роботов, а с компьютерных игр и нейросетей.

Так и со временем. Сколько книг написано-перенаписано о путешествиях во времени, о парадоксах убитого дедушки, об эффекте бабочки с одной стороны и принципе самосогласованности Новикова – с другой, об изменении хода истории и альтернативных её ветках. Авторы-фантасты мечтали об управлении временем, корректировке истории. Самые смелые мечтали полностью покорить время, овеществить его и обратить на бытовые нужды. Например, омолаживаться путём локального изменения времени отдельного человека. Или мгновенно получать из обычного дуба морёный с помощью погружения его в воду и сильного ускорения времени.

А на самом деле прошлое оказалось совсем не таким: множество «резервных копий», сохранённых на «сервере»-Вселенной, которые можно менять, подделывать, подтасовывать. Можно даже уничтожать одни исторические эпизоды и создавать другие, ложные. Прошлое – не однородно, оно у каждого своё. Поэтому и воспоминания у всех разные. Одни помнят, что в детстве в садике были чудесные игрушки и концерты перед мамами и папами, в школе – талантливые педагоги и интересные уроки (хотя и не все, но половина точно), в студенческие годы – стройотряды и активная общественная жизнь. Другие же, наоборот, вспоминают из дошкольных времён злобных воспитателей и манную кашу с комками, в школе у них были учителя, больше похожие на армейских прапорщиков из анекдотов, и хулиганы, отнимающие мелочь в туалетах, а в студенчестве их морально давили туповатые активисты на нудных комсомольских собраниях.

Но и будущее неоднородно. Лучше сказать, что оно неопределенно, размыто, причём, чем дальше от настоящего, тем сильнее размытость и неопределённость.

Может, Холодов и забыл бы о будущем и о приключениях последних дней, утонул бы в университетской работе на кафедре, рутине планов и отчётов, но шпионские игры ещё не кончились. Едва Виктор отдышался после погружения в альтернариум, ему позвонил знакомый старлей Кудрявцев из Мемконтроля и предложил встретиться по очень важному делу. Проклиная себя за слабый характер, меморист согласился, внутренне решив больше ни на какие авантюры не соглашаться.

Как в шпионских детективах, встретились они в кафе, расположенном на полпути между университетом и Мемконтролем. Время было обеденное, а кафе – дороговатым, поэтому голодный Виктор, заказав себе только сок, был раздражён и зол на неуёмного Кудрявцева.

– Слышал я, у тебя есть информация о ремортальных агрегатах? – без предисловий спросил тот, усаживаясь напротив мемориста, мельком глянув на цены, помрачнев и заказав себе кофе с булочкой.

– Вообще-то ты меня сюда позвал, – завредничал меморист. – Ты и начинай разговор. Я же не на допросе.

Кудрявцев не стал ломаться и выложил события последних дней. Рассказчиком он был плохим, поэтому его история получилась длинной и неинтересной, с излишними подробностями.

– Так вот, я поговорил с учительницей, – рассказывал старлей, – и решил после этого разузнать, что случилось с нашим меминженером Твердыниным. Договорился с сисадмином, он меня за комп этого инженера пустил. Я долго ковырялся и нашёл пару интересных документов…

«Прям Джеймс Бонд!» – подумал Виктор, стараясь изобразить на лице неподдельный интерес.

– …Первый – письмо некоему Воздвиженскому. Просьба проконсультировать по вопросам транспортировки материальных объектов из будущего. Второй – в прокуратуру с просьбой проверить фирму «Антарес» на предмет незаконной деятельности…

Виктор с трудом подавил зевок.

– Через два дня мой шеф Бурлаков отправил Твердынина в опасную сталинскую эпоху, где тот попал в лапы НКВД, – Оперативник рассказывал тоном сыщика в финальной главе детективного романа. – Попал по доносу меминженера Игнатьева, который тоже там ошивался по соседству. Странное совпадение! Тогда я понял, что Бурлаков решил устранить догадливого Твердынина руками коллеги весьма изящным способом – с помощью мемориума. Очень удобно и, главное, безопасно: даже статью из уголовного кодекса не подобрать. Значит, Игнатьев – в одной шайке с Бурлаковым и фирмой «Антарес».

Холодов украдкой покосился на часы. Если этот суперагент закончит через десять минут, то можно ещё сбегать в университетский буфет перекусить.

– И я стал следить за Игнатьевым, – всё с большим и большим энтузиазмом продолжал оперативник, забыв об остывшем кофе. – Бурлаков подставил «Антарес» под удар, это и коню понятно. А, значит, лишился ремортального агрегата, который ему очень нужен. И поэтому со дня на день отправит Игнатьева в потенциариум за новым агретатом!

Подытожив, Кудрявцев скрестил руки на груди и с видом победителя уставился на собеседника, ожидая одобрительной реакции.

– А я тут причём? – отреагировал тот недовольно.

– Ты рассказал о Воздвиженском. Это лишь подтвердило мою догадку.

«Учат их специально, что ли, говорить канцеляритом?» – подумал Виктор, а вслух задал вопрос:

– Слушай, Женя, а на кой тебе всё это нужно?

– Что «на кой»? – удивился оперативник.

– Ну, выследил ты Игнатьева. Ну, понял, что Бурлаков – мутный тип. Он и в студенчестве был мутным… Тебе-то что с того?

Прошлый раз Кудрявцев показался Виктору флегматичным разгильдяем, ленивым и равнодушным. Сейчас же перед ним сидел борец с несправедливостью, кипящий от возмущения и горящий праведным гневом.

– Я хочу вывести на чистую воду всю эту шайку-лейку, – просто ответил оперативник.

– Зачем? Медальку захотелось? Или место Бурлакова занять хочешь? Только не рассказывай мне байки о долге и чести и прочее бла-бла, не люблю…

Кудрявцев некоторое время размышлял над вопросом, а потом сказал:

– Думай, что хочешь. Скажу, что Бурлаков у меня девку отбил, и я ему мщу. Так понятнее будет?

– Не хочешь говорить, твоё дело. – Виктор приподнялся и демонстративно посмотрел на часы. – У тебя всё ко мне?

– Ещё пара минут. Поможешь мне в одном деле?

Холодов медленно опустился на стул. Нет покоя от этих силовиков! То Бурлакову помоги, теперь этому праведному борцу с нечистыми на руку коллегами!

– Что на этот раз? – спросил он недовольно.

– Игнатьев отправляется в потенциариум. Я хочу, чтобы ты помог мне отправиться туда же.

Вскинувшись, Виктор снова приподнялся.

– Ничего себе заявочки! Как я тебе помогу? Я не умею в будущее отправлять щелчком пальцев!

– Ты через университет можешь выбить разрешение на посещение потенциариума.

– Ну ты даёшь! По-моему, через твою контору это сделать проще.

– Я светиться не хочу, – логично возразил оперативник и нетерпеливо переспросил:

– Так поможешь или нет?

– Какой мне смысл тебе помогать? – не очень уверенно произнёс Виктор, привлечённый соблазном поглядеть на загадочный потенциариум. – У меня так-то дел по горло… Нужно дождаться Воздвиженского и вытащить Алевтину. Да и работа у меня есть какая-никакая…

Спроси Виктора через пару дней, почему он поддался и согласился на сомнительную авантюру, он бы не смог объяснить. Кто знает, может в Мемконтроле владеют особыми методиками воздействия на собеседника. Очень кстати вернувшийся из альтернариума профессор Воздвиженский подсобил Холодову в получении допуска на посещение потенциариума. На спецпропуске была пометка «плюс 1 (один) подчинённый», сделанная специально для Кудрявцева, что ему и требовалось.

Дальше события завертелись ещё стремительнее. Через день после получения пропуска Холодов и Кудрявцев стояли в кабинете инструктажа, который размещался на втором этаже скромного здания с неговорящей вывеской «Специальный отдел Мемконтроля». Инструктор – вертлявый и болтливый очкарик по имени Андрей Юшечкин (фамилия будто придумана дураками-мемсценаристами!) – больше часа рассказывал утомлённым напарникам о правилах поведения в потенциариуме. Он, явно помешанный на науке, часто сбивался с официально-инструктажного тона и начинал выдавать философско-потенциалистические доктрины.

Наконец Кудрявцеву надоело выслушивать разную заумь:

– Долго ещё? – бесцеремонно перебил он рассказчика.

– А вы куда-то торопитесь? – обиделся Юшечкин.

Он был по возрасту средним арифметическим между Холодовым и Кудрявцевым. Фанатики науки в таком возрасте в наше время встречаются редко. Виктор, конечно, не в счёт.

– Вы ведь не на прогулку отправляетесь! – продолжал воспитывать оперативника очкарик. – Это в вашем мемориуме можно навешать на себя разную магию и ходить, посвистывая. Даже динозавры не страшны. Как в стереокино.

– А у вас не так что ли? – фыркнул Кудрявцев, совершенно не поняв теоретической части инструктажа.

Бедного Юшечкина покорёжило от такого кощунства:

– Боже мой, о чём я толкую с вами битый час!

– О хрени какой-то толкуешь! – Флегматичный оперативник тоже начал немного заводиться. – Действительность, возможность, вероятность… Актуализация-шмактуализация. Сдалось оно мне всё! У нас в отделе своей галиматьи хватает.

– Коллеги! – вмешался Виктор. – Давайте прекратим спор. А то так до второго пришествия будем препираться.

– Всё равно установка ещё не готова, – мстительно произнёс Юшечкин. – Через час примерно всё настроят и наладят.

Кудрявцев вздохнул, понимая, что ему ещё час придётся выслушивать этого зануду.

– И не надо вздыхать! – заметил очкарик. – У нас нет вашей мемористической магии. Перемещаться будем в физическом теле. В потенциариуме всё по правде, по настоящему… Поэтому к перемещению нужно относиться серьёзно, а не шаляй-валяй.

– То есть будущее существует физически? – спросил Виктор, чтобы поддержать разговор.

– Точнее, можествует, то бишь существует лишь в потенциале, – сумничал Юшечкин. – Чтобы оно начало существовать, нужна актуализация будущего в настоящем. А пока оно только возможно. Поначалу это сбивает с толку, но потом привыкаешь. У нас, в настоящем, каждый объект существует в одной ипостаси, а там – в нескольких вариантах. Иногда их может быть и сто, и двести, и миллион. И который из вариантов актуализируется, зависит от целого ряда условий.

Кудрявцев закатил глаза и отошёл к окну.

– Возьмём, к примеру, вашего коллегу! – увлёкся объяснениями очкарик. – Он может отойти к окну, а может отправиться вниз, в курилку. Два варианта. В настоящем он выберет только один вариант, а в будущем он может выбрать сразу оба варианта.

– Раздвоиться? – уточнил меморист. – Что-то вроде элементарной частицы?

– Вроде того, – улыбнулся Юшечкин, почувствовав собеседника, равного по образованию и интеллекту. – Очень приблизительно. Можно так сказать, что в будущем у каждого есть множественный выбор.

– У вас есть буфет? – раздражённо спросил оперативник, оторвавшись от созерцания пейзажа за окном. – Целый час ещё торчать…

– Буфета нет, – злорадно ухмыльнулся инструктор. – А в магазин не успеете: нас в любой момент могут вызвать для перемещения.

Разговорчивый инструктор ещё час развлекал напарников разными зубодробильными теориями, разбавляя их рассказами из жизни. Он вспомнил, как недавно посещал в мемориуме разные экзотические альтерны вроде лингватория. В нём специалисты-лингвисты развлекаются тем, что материализуют различные языковые конструкции. Например, в метафорнике можно было полюбоваться плачущим дождём (который плакал по-настоящему, крупными слезами из огромных тёмных глаз), серебряными волосами стариков (из чистого серебра, почти негнущиеся), золотыми руками мастеров (у кого-то по локоть из червонного золота, а у кого-то – по самые плечи), подошвой горы (толстой, из хорошей резины), носами кораблей (курносыми и вечно сопливыми от сырости).

В ошибочнике было ещё интереснее. Там оживали и шокировали мемтуристов неверные языковые конструкции, оговорки и ослышки. А для настоящих эстетов – ценителей языка и парадоксов – существовали синекдохальня (с марширующими штыками и мычащими коровьими головами без самих коров) и омонимальница (с девушками, волосы которых были заплетены в блестящие металлические косы, и лучниками, от которых разило репчатым луком). Там можно было окончательно вывихнуть мозги.

Все эти байки Юшечкин рассказывал, чтобы сравнить бестолковый с его точки зрения мемориум со строгим потенциариумом – утверждение с точки зрения Виктора более чем спорное. Потенциариум невозможно изменить, исказить или подделать, поэтому он менее интересен для разного рода политиканов, жуликов, проходимцев и аниматоров.

Когда, наконец, в кабинет инструктажа заглянул служащий и объявил о готовности установки перемещения, Холодов и Кудрявцев облегчённо вздохнули. Даже любознательного Виктора слегка утомил болтливый инструктор. Но тот неожиданно «обрадовал» напарников:

– Забыл сказать, я ведь с вами отправляюсь! – улыбнулся он, глядя на содрогнувшегося оперативника. – В потенциариуме без сопровождающего появляться опасно. Да и не положено. По инструкции.