Текст книги "Альтернативная анатомия (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Вдруг в глаза бросились две небольшие серые трубы, недостаточно тщательно спрятанные за столом секретарши.
– Эй, Гамбино, ты слышишь?
– Да.
– Я нашёл источник газа.
– И почему ты всё ещё там тогда? – чтобы Андреа поднял голос – это действительно редкое явление. – У них какая-то суицидальная система безопасности, вали оттуда срочно!
– Да хорошо, хорошо.
– И загляни к Вику обязательно. Эти ребята специализировались на отраве, они однозначно знают в ней толк, – Гамбино тяжело вздохнул. – Удачи там, звони, если что. У меня тут соседи пришли.
– Окей, понял, – Денис снял гарнитуру, нажал на единственную кнопку и убрал в дальний карман.
Шатаясь и спотыкаясь обо всё подряд, борясь с доставучим кашлем, Громов кое-как спустился по лестнице и выбрался на улицу – под ливень. Дождь был как раз кстати: словно ледяной душ, он немного привёл в порядок мысли, а также заставлял прохожих спешить и прятаться под зонтами, не глядя по сторонам. На чёрной одежде не видно крови, за большим куполом зонта не заметить покрасневших глаз, а десять метров до машины показались Денису бесконечными.
Устроившись на сидении и кое-как приведя волосы в порядок, Громов завёл машину и поспешил к дому. Ничего ведь фатального, просто кашель, с которым, к тому же, вполне можно было бороться. Не хотелось никого видеть, а уж тем более выслушивать возмущенные лекции от Вика. Денис решил просто отдохнуть до утра, стараясь игнорировать жжение внутри, странные галлюцинации и трясущиеся руки. «Это просто от нервов с непривычки,» – говорил он себе уже не так уверенно. – «Ничего со мной не случится». Громов, остановившись на светофоре, взялся за руль и устало выдохнул. В голове было всего одно число.
– Сто семьдесят.
========== 27. Полоумные психи ==========
Не дозвонившись, я с трудом удержалась от буйного желания самостоятельно разбить греховный аппарат о стенку – но лучше, конечно, о голову Евсевия – и принялась надписывать гневные сообщения Громову. Капсом и с проклятиями. Беспокойно расхаживая из стороны в сторону, как запертый в клетке хищник.
Вот пёс плешивый! Знал бы он, в какой заднице я из-за него оказалась! Точнее, не в заднице, а в подвале, куда меня запросто затащил дюжий Севка, и запер в полной темноте за железной дверью. Куковала я здесь уже третий час на пару с бочкой святой воды. И, честно говоря, потихоньку мной овладевало липкое, противненькое отчаяние. Мысли о Громове ещё кое-как подпитывали злость, но и она начинала потихоньку угасать, оставляя меня в бессилии. На самом деле за жгучей злостью и желанием посильнее прописать Денису леща прятался страх: где он, что с ним, и остальной комплект ревнивой/заботливой женушки. Но думать об этом было мучительно-мучительно-мучительно, поэтому я всеми силами переключала мысли либо на то, какой же он все-таки мудак, либо на то, в какой же жопе я оказалась. А оказалась я в натуральной жопе. Ещё и телефон садился, зарядки оставалось минут на пятнадцать, не больше. Если отключится – оставит меня в абсолютной темноте на неизвестно-длинный период времени.
От такой перспективы я взвилась и из последних сил охреначила по двери ладонями.
– Выпустите меня, козлы! Матерь! Ты что, совсем с катушек слетела? Удержание против воли – это уголовщина!
– Ничего-ничего! Посидишь три дня на голодном пайке, может, поумнеешь! – прогромыхал с той стороны Евсевий.
– Мне в туалет нужно, – заискивающе протянула я.
– Не слушай её, Севочка, в ней говорят бесы! – вот тут уже за дверью пискнула мамка, судя по голосу, страшно довольная собой.
– Бес, он тоже человек, – задумчиво пробормотала я себе под нос. – И в сортир может захотеть.
И тут же хлопнула себя по лбу. Точно! Бесы! Это ведь больная тема, нужно попробовать как-то поспекулировать на ней, авось прокатит. И тут уж либо пан, либо пропал. Если чудо вдруг не случится, скорее всего на голодном пайке в этом подвале мне придётся торчать не три дня, а всю оставшуюся жизнь.
Я глубоко вдохнула подсыревший воздух, попутно собирая в кучку все свои скудные познания демонологии и английского языка. Потому что согласно моим познаниям в демонологии, одержимые обычно ползали по стенам с прытью человека паука, делали очаровательно страшные рожи и болтали басом на иностранных языках аки полиглоты. Первые два пункта я сразу отмела, даже если и изощрусь на парочку уловок спайдермена, вряд ли мои старания будут оценены по достоинству сквозь железную-то дверь, поэтому оставался только последний вариант, каким бы долбанутым он ни был.
Я ещё раз со всей дури шибанула по двери, громко потребовав низким голосом.
– Open the door, mrazi!
– В чем дело? – тонким голоском через какое-то время осторожно осведомилась мать. – Почему ты так странно разговариваешь?
– I am bes, and I have vselitsa to Miroslava. You’d better krestit menya, or I eat your face! – мда, полиглот из моего внутреннего беса так себе, зато очень натурально выходили все эти замогильные хрипы, я аж приободрилась, с энтузиазмом вживаясь в роль.
– Ой, Севочка, что она такое говорит? – ощутимо переполошились мать, и наверняка начала тормошить дюжего неповоротливого Севку за его дюжее неповоротливое плечо. – Я ничего не понимаю!
– Haryu tvoyu urodskuyu sjem, dura, – раздражённо пояснила я с чертовски мудацким акцентом, закатывая глаза к потолку.
– Она одержима, Севочка! – и без того тоненький писклявый голосок враз сорвался на ультразвук, насилуя барабанные перепонки, как маньяк со стажем. – Звони экзорцисту!Нет, патриарху! Нет, президенту!
Я хлопнула себя по лбу, и чуткие своды подвала мгновенно подхватили звук. Ну наконец-то дошло! Чтобы закрепить полученный результат, я начала ретиво биться об дверь, изображая конвульсии и сопровождая всё это максимально жутким нечленораздельным бульканьем. Эффект превзошел сам себя: мои безумные улюлюканья мгновенно привели мамку в панику.
– Севочка, ну сделай ты что-нибудь! – истерически заверещали с той стороны двери.
– If you krestit’ menya, I will be very zloy, – упиваясь собственным коварством, ехидно протянула я.
– Точно, Севонька! Покрести её! Чудо снизойдет, я это чувствую. Тащи ключи!
Послушался тяжёлый Севкин топот, уходящий вверх по лестнице, и я удовлетворённо отлепилась от двери. Сейчас меня откроют, главное, не упустить момент. I am takoy clever. Тьфу, ты чёрт. Я начала освещать тусклым телефонным экраном своё нынешнее прибежище, в поисках чего-то тяжёлого, но не убийственного, но ничего лучше алюминиевого тазика под руку не попалось.
Севкины шаги вновь притопали к двери, на этот раз сопровождаясь звонким спасительным бряцаньем ключей.
– Погоди-погоди, – приглушённным голосом велела мать. – вроде затихло.
– London is the capital of Great Britain, – басом сообщила я.
– Открывай! – немедленно всполошилась она.
Как на грех, её благоверный невероятно долго шерудил ключом в замочной скважине. Я замерла аккурат напротив входа с тазиком наизготовку, и едва дверь приотктрылась, а в проёме появилась лохматая Севкина башка, я издала боевой клич и от всей души огрела его тазиком. Сева задумчиво постоял на месте секунды две, а потом грузной махиной рухнул к моим ногам, как подбитый мамонт, пару раз рыкнул, дёрнувшись, и затих.
– Pizdec… – резюмировал внутренний бес.
– Славочка… – мать слабо взмахнула руками, бледная, как лист бумаги. – Да что же это?
– Чудо снизошло, – пожала плечами я, бросила таз, и уверено перешагнув через Севкину тушку, направилась к двери.
Никто меня не останавливал.
Судя по лужам на асфальте и свежему, по-ночному прохладному воздуху, только что прошел дождь. После затхлого подвала – самое то. Я глянула на часы и больно прикусила язык от напряжения. Если очень-очень повезёт, успею на последнюю маршрутку, тут ехать всего остановки две, но нужно быстро. Вскочить на приступка отъезжающей маршрутки я все-таки успела, пусть грязная, как поросёнок, потому что по лужам бежала, и запыхавшаяся, но зато минут через пятнадцать, я уже стояла под громовской дверью, и дышала так, будто только что, опередив чемпиона мира, пробежала трёхдневный марафон. Я уже выжала максимально кнопку звонка, он проиграл пару раз приглушенную приятную мелодию и затих, снова погрузив лестничную клетку в абсолютную тишину. Я даже дыхание затаила, вслушиваясь, хотя, чёрт возьми, мне нелегко это далось! Пока стояла перед его дверью, успела сильно пожалеть, что не прихватила с собой тот невероятно полезный алюминиевый тазик. Было бы хоть чем мозги Громову вправить, а то они были у него явно не на месте. Я еще пару раз помучала дверной звонок и даже прописала в дверь с ноги, отказываясь смириться с мыслью, что горе-киллер пока – пока! – не вернулся.
Стояла такая тишина, что я слышала, как из груди выпрыгивает собственное сердце. И вдруг из глубины квартиры вроде как донеслось какое-то непонятное шевеление, что-то упало, кто-то чертыхнулся сквозь зубы, и по направлению к двери послышались медленные шаркающие шаги, которые замерли у самого входа. Секунду спустя на пороге и сам появился Денис, весь какой-то заспанный и помятый.
– Ура, – выдохнула я, поднимая глаза с его груди на его лицо, и на радостях залепив ему неожиданную звонкую пощёчину. – У меня нет слов, чтобы описать, какой ты уродился сволочью, Громов! – а слова вдруг как раз полились рекой. Меня уже втащили чуть ли не за шиворот в коридор, захлопнули входную дверь, а я все продолжала, захлёбываясь, костерить его на чём свет стоит, – а ещё чёрствый мужлан, невоспитанный дурень…
– Мирослава!
– …и конченый эгоист! – душевно завершила я.
– Чай будешь?
– Наливай!
Я, не спрашивая разрешения, прошла на кухню, и тяжело опустилась на стул. Что-то было не так.
– Как прошло? – злость выплеснулась, и теперь голос звучал тихо и очень неровно.
– Ты действительно хочешь знать? – скептически осведомился он, после того как поставил передо мной большую синюю чашку.
– Да, хочу, – я решительно кивнула, придвигая её к себе, но быстро спохватилась. – Можно без подробностей.
– Я убил их всех, – Громов ответил после внушительной паузы и устало воззрился на меня, кашлянув в кулак.
Он, видимо, ожидал, что после этой фраза я весьма реактивно вскочу и ракетой убегу туда, откуда прибежала. Впрочем, не сделала я так, только потому что первые мгновения у меня отнялись ноги и перехватило дыхание, а потом резко стало всё равно.
– Легче стало? – я подпёрла рукой щёку и уставилась в сторону газовой плиты.
– Ощутимо.
Мрачный Громов был не особо настроен откровенничать. Хотя то, что он мне сказал, уже можно было считать изрядным откровением. Хотя не сказать, что он был похож на человека, с плеч которого упал многолетний груз. Как будто запойный какой-то.
Мы сидели на кухне тихие, какие-то пришибленные, и не особо понимали, как себя вести после того, что случилось. Мне казалось, я как-то свыклась уже с мыслью, что он наёмный убийца. Или просто не могу представить, что этот человек, сидящий передо мной в домашней майке, только что в кашу покрошил дюжину бандюганов.
– И… ты больше не злишься? – виновато потупил взгляд Денис. – Ты же понимаешь, что это был единственный способ тебя, полоумную, удержать. – он снова тяжело закашлялся, прикрывая рот рукой.
– Злюсь немного, но… – я отодвинула чашку с остывшим чаем. – Ты чего кашляешь всё время?
– Ерунд… – начал было Громов, но осёкся, ошарашено глядя на свою ладонь.
Я, не теряя времени, пока он был в ступоре, притянула её к себе и сразу же подняла глаза. Кровь? Меня словно кипятком обдало. Ну и где, твою мать, тебя угораздило так нарваться! Нет, он ещё меня называет полоумной! А впрочем, некогда выяснять отношения! Я поднялась, грохнув стулом, и сразу выскочила в коридор, за курткой, на ходу бросив:
– Собирайся, поехали!
– Куда? – Громов тяжело, с хрипами пополам, втянул воздух, приводя меня в состояние неконтролируемой паники.
– К Вику, шайтан тебя раздери! А то у тебя есть другие варианты!
У горе-киллера других вариантов не было. Он вообще, едва встал и сразу же привалился к стене, тяжело дыша.
– Денис?
– Сейчас-сейчас, я… – он сделал неопределённый жест в воздухе, который, по всей видимости, должен был означать, что всё под контролем.
– Молись, чтоб у Вика было дежурство, пёс.
До машины я волокла его практически на себе. К счастью, в поздний час улицы были почти пустыми, и Громов несколько раз беззастенчиво проскочил на красный, хотя я вообще поражалась, как он в таком состоянии машину мог вести. Но Денис ничего, храбрился, даже шутки шутил в те моменты, когда не кашлял. Я их почти не слушала, и наверное, так же неестественно изображала, что мне смешно, впиваясь в сидение до белых пальцев. Хороший мой, уже второй раз за короткое время помирающий. Только бы побыстрее доехать.
Через пятнадцать минут машина плавно въехала в плохо освещённый двор больницы. Чёрный вход пришлось искать почти на ощупь, подсвечивая фонариком из работающего на последнем издыхании телефона. Когда свет выхватил из мрачной мглы человеческую фигуру, меня чуть удар не хватил.
– Что опять, подстрелили? – сварливым тоном осведомилась она, затушив сигарету об стену.
– Гораздо интереснее, – прокряхтел Денис, кашляя в кулак и утираясь пропитанным уже кровью рукавом, – отравили газом.
– Что?! – испуганно и одновременно возмущённо зашипел Вик, поспешно открывая внутреннюю дверь. – Ты что рехнулся? А ну быстро в смотровую!
От его тона у меня подогнулись ноги. Если уж даже Вик, самоуверенный и неизменно позитивный гений медицины, потерял самообладание, то как же плохи должны быть дела? Он принял у меня Громова, весьма энергично взбежал по лестнице и с ноги открыл дверь в смотровую, принявшись со скоростью пропеллера раскладывать врачебные инструменты.
– Да всё у меня… кхм… в порядке. Денёк полежу и буду как новенький, – героически выступал со своей кушетки Денис.
– Помолчи, – отрезал Вик и выскочил в коридор. – Сестричка! Мне понадобится помощь. А ты посиди пока в коридоре на диванчике, – мягко скомандовал он и захлопнул дверь.
Я плохо что-то соображала от нервов и усталости. На ватных ногах кое-как доковыляла до этого несчастного потёртого диванчика, и свалилась на него мешком. Сердце колотилось, как сумасшедшее, оставалось только надеятся, что я сейчас не присоединюсь к Громову, схватив-таки какой-нибудь приступ. Думать о нём было невыносимо. Я растирала заледеневшие руки с проступившими на них ниточками сосудов, но безрезультатно, они не согревались. Если бы я сейчас подошла к зеркалу, то испугалась бы собственного отражения, в губах ни кровинки, и глубокие сиреневые тени под глазами. Ну вылитый вурдалак, измученный вековой бессонницей.
Время тянулось безумно долго. Я уже ограбила местный автомат с кофе, не чтоб не спать, а просто чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Я как раз грустно хлебала безвкусную коричневую жидкость из пластмассового стаканчика, когда в коридоре появилась медсестра.
– Ну что там? – я вскочила с места, чуть не расплескавший местный «напиток богов».
– Пока сложно сказать, – протяжно вздохнула она, оправляя халат. – Ты не переживай, он в надежных руках. Иди лучше домой, поспи, нечего здесь сидеть.
– Но…
– Иди-иди, – следом за её спиной появился и сам студент, – ты здесь ничем не поможешь, – и оттеснив медсестру плечом, немного понизил голос. – До старости будешь его на хребте таскать?
– Сколько надо, столько и буду, – насупилась я, отставляя чашку на подлокотник. – Бросить, по-твоему, должна была?
– Ой, втянет он тебя в какую-нибудь передрягу, – Вик смерил меня взглядом, одновременно проницательным и осуждающим. – Если уже не втянул.
Я неопределенно пожала плечами, прошептала неразборчивое «спасибо» и повернулась спиной. На большее меня просто не хватило.
Уже потом, на пустынной ночной улице я, запрокинув голову, судорожно вдыхала холодный воздух, пыталась успокоить себя разумными мыслями.
Я передала Громова в руки Вику, и все, сейчас я больше ничего сделать не могу. Надо вернуться домой и поспать.
Вздохи получались все-таки неровными.
Я поднесла телефон к глазам, глянуть, сколько времени. В ответ экран мигнул и погас. Батарея села. Пешком до отцовской квартиры где-то около получаса. Терпимо. Дойду.
Возникла мысль попросить подбросить какую-нибудь попутку, но если редкие машины и появлялись на дороге, то проносились с такой скоростью, что едва ли водителю хватало времени, чтобы меня заметить. Только один автомобиль тащился как-то медленно, лениво шурша шинами по асфальту и постепенно сбрасывая скорость.
Я была слишком измучена и заторможена, чтобы вовремя понять, что дело пахнет жареным. А когда до меня дошло, что ни одна нормальная машина не станет останавливаться посреди ночи напротив одиноко идущего пешехода, было уже поздно дёргаться.
========== 28: А у нас квартире… РПГ?! ==========
– Чего ты там замерла? —Артём смотрел на меня выжидающе и очень внимательно, вытянув руку вперёд. – Я долго буду так сидеть?
– Да, в общем-то, сиди сколько тебе влезет. Папаше мы звонить всё равно не будем.
Под его самоуверенным взглядом я сделала пару шагов назад, пока не уперлась в стол. Оглядевшись по сторонам в писках выхода из полной задницы, обнаружила приоткрытое окно, сдерживаемое только лишь слабенькой защёлкой. И от отчаяния сделала первое, что пришло мне в голову.
– Эй, ты же не собираешься?..
Артём встрепенулся, но было уже поздно. Я порывистым движением распахнула створку и, под его взволнованное “ты че”, с абсолютно непроницаемым лицом выкинула туда телефон. Чувство победной эйфории за секунду заполнило меня и, самодовольно обернувшись, я застала Артёма стоящим посреди комнаты с насмешливым выражением лица.
– Ну благо хоть не сама сиганула, а то проблем было бы – не оберёшься. А так…
Заславский достал свой смартфон и принялся кому-то звонить. Напряженно замерев, я старалась сообразить, что пошло не так – да что здесь вообще могло пойти так! – но в голове помимо ватной тишины, имелись лишь совершенно неуместные мысли.
– Алё, Деметрий? Сбегай подбери золотистый айфон из сада, пожалуйста, ты же в такое время ещё не спишь? – Артём зачем-то сделал невинное выражение лица, а затем звонко рассмеялся. – Ну прости, тут у нас просто своя атмосфера.
Скинув вызов, парень, всё ещё странно посмеиваясь, подошёл к окну, немного нарушившему его планы.
– Не поняла?
Я наблюдала за ним в полной растерянности, до мерзости постепенно приходя к осознанию той невероятной глупости, которую я только что натворила. Теперь через пару минут мой телефон окажется у него. А потом последует звонок отцу, который оборвёт мою так и не начавшуюся карьеру в семейной мафии. Раз и навсегда.
– Дарья, – начал Заславский так, будто говорил с умалишённой. Хотя, ему сейчас ничто не мешало так думать вообще-то. – Мы на третьем этаже, это 12 метров. Как думаешь, при падении в пышную зелень, выживет ли твой айфон?
– Не доводилось ставить таких экспериментов.
– Дак вот сейчас и проверим!
Раздался стук в дверь, и довольный Артём быстрым шагом пошёл открывать. На пороге стоял тот самый плечистый брюнет, с которым я видела Заславского раньше. Мужик на побегушках, оказывается, ну кто бы мог подумать.
– Ваше? – в руках у него был мой телефон, мокрый, но абсолютно целенький.
– Да-да-да, спасибо, Деметрий, – парень поспешил закрыть дверь.
– Дмитрий я, – серьёзно заявил мужик, но выпроводить себя все-таки позволил.
Совершенно наглым образом использовав “Деметрия” в своих целях, Артём, наконец, заполучил желаемое.
– Итак, на чём мы с тобой остановились? – нагло протянул Заславский, а затем, увидев рабочий экран блокировки, радостно воскликнул. – Ха! Работает!
С техникой мы ладили далеко не всегда, но тогда, когда это было совершенно не нужно, айфон работал абсолютно честно. Немного поцарапанный, но, в целом, вполне себе живой.
– Ты специально меня провоцируешь?
– Как ты догадалась? – Артём улыбнулся и поманил меня к себе. – Давай, какой тут у тебя пароль?
Воспользовавшись возможностью, я тут же вцепилась в злосчастный аппарат мёртвой хваткой, глянув мельком на лицо Заславского, чтобы не упустить его реакцию. Сначала немного удивившись, он нагло вздернул нос и дернул телефон на себя.
– Но-но-но! Из рук!
– Чего ты хочешь, зачем звонить, не надо звонить! – затараторила я, в панике пытаясь срочно сообразить, что делать. – Выкупа тебе за меня всё равно не дадут, а мне отстойно! Чего ты хочешь?!
– А вот это мне уже нравится, люблю деловой поход, – оказавшись неожиданно очень сильным, парень всё-таки откинул меня в сторону и потёр покрасневшую руку, за которую я, сама того не заметив, со всей дури схватилась. – Мне не нужен выкуп, я планировал разыграть сценку.
– Какую ещё, к чёрту, сценку?
Стараясь держаться от Заславского на расстоянии, я ходила по кругу, будто хищник, готовящийся к драке. Так бы и задушила.
– Эпичную. После которой тебя бы пустили к вашим важным документам, а ты бы принесла их нам.
– Ты… совсем головой двинулся, да?
Артём лишь с загадочной улыбкой указал мне в сторону стола.
Пообещав, что их водитель подвезёт меня до школы, Аффареныш не обманул. В дороге была возможность подумать о том, что он показал мне из документов. Выходило, что наша семья, столь иронично называемая Добродетелью, нарушала все законы мафии: лезла во все отрасли, включая даже те, что должны оставаться бесспорно нейтральными, вроде клуба Казино и знаменитой Салвинии. Конечно, не стоит верить на слово врагу, особенно когда он стоит над душой с широкой хитрой лыбой, крутя в руках твой мобильник, но у меня ведь есть возможность всё проверить. И сразу после школы я ей воспользуюсь.
Главное, что мы не стали никому звонить. Мне удалось уговорить Заславского, что актёр из меня никудышный, а отец мигом прочувствует неладное. На этой мысли, как оно у меня обычно и бывает, телефон завибрировал.
– Дарья, я надеюсь, ты ещё там? – голос Козлова старшего звучал на удивление нервно.
– Там – это где? Я еду в школу.
– Чёрт. До меня донесли информацию о том, что… а, впрочем, оно и к лучшему. Удачной учебы.
Отец бросил трубку, даже не попрощавшись, видимо, очень спешил.
Решив убрать телефон в сумку, я вдруг обнаружила, что сумки-то и нет! Оставила, чёрт её дери, в той гостевой комнате, прежде чем направилась в свой провальный шпионский поход. Я попросила водителя вернуться, по пути проклиная свою безответственность: никогда ещё не была такой неловкой, но с появлением шизофреника Аффарёныша, я, кажется, тоже начинаю дуреть.
Тот стоял на пороге своего дома, общаясь с какой-то женщиной, и очень удивился моему возвращению. Однако в наглой улыбке и тупых шутеечках себе не отказал.
– Что, так понравилось у нас, что и уходить не хочешь?
– Да сдался ты мне, – я кинула в его сторону злобный взгляд. – Где моя сумка? Я забыла её в гостевой.
– В той комнате ещё не должны были убираться, посмотри, где оставляла.
И действительно, сумка лежала на старом месте. Тетради и учебники частично вывалились из неё, когда я забросила её на кровать, так что их пришлось собирать.
Пихая последнюю книгу в сумку, я мельком глянула на часы, чтобы прикинуть степень моего безадёжного опоздания. Как минимум два урока уже прошло, а вот на оставшиеся четыре ещё можно было бы успеть, чтоб отец не просёк о моей печальной неорганизованности. Однако шальную мысль эту прервал оглушающий звук… автоматной очереди?!
Рывком выскочив из комнаты с сумкой наперевес, я оглянулась по сторонам и кинулась по лестнице вниз, чтобы найти Артёма. Однако сбежать вниз по лестнице мне не удалось, тут же пришлось запрыгнуть обратно на верхнюю ступеньку, чтобы не оказаться часом продырявленной. На первом этаже, не стесняясь ни разгара дня, ни практически центра города, шарились люди с оружием. Выбив несколько дверей, будто истый румынский спецназ, не догадавшийся о наличии дверных ручек, агрессивно настроенные мужчины принялись рыскать по этажу в поисках некой “пинты”. Сначала подумалось о пинте пива, однако потом “о” на конце слова стало различимей.
Внезапно кто-то дёрнул меня за шкирку, затянув за угол, и я уже было приготовилась отбиваться, но вовремя различила в беспардонном сволочуге Артёма. Лицо у него было крайне недовольным, но не особо-то взволнованным. Скорее, его нервно дергавшийся глаз явно демонстрировал крайнюю степень заславсковского раздражения.
– Какая скотина сдала Деметрия, – прошипел он сквозь зубы. – И кто будет платить после этих варваров за ремонт, а?
Я выставила локоть вперёд, защищаясь от внезапных нападок. Видимо, Аффарёныш решил, что это моя вина. Неудивительно, если учесть, что у нападавших были на удивление знакомые «добродетельные» лица. На секунду разочарование и ненависть к отцу нахлынули мощной волной, а затем резко растворились, вызвав неприятное тянущее ощущение. Вспомнилось, что папаша обмолвился, мол, жаль, что я уже “не там”, после чего резко скинул вызов. Вот оно как. Значит, понадобился ему этот Пинто, который, видимо, Дмитрий.
– Я ничего не знаю, не змеючь мне здесь! Отец думает, что я уже не у вас!
– Ах вот оно что…
Мгновенной перемены эмоций на лице Артёма было трудно не заметить. Судя по зловредной улыбочке, этот мудак задумал что-то неладное и тут же это реализовал, выскочив к перилам и гордо держа меня перед собой.
– А у нас заложник! – радостно и громогласно объявил он, как будто не заложника притащил, а торт другу на день рождения.
Я хотела было врезать ему локтем в живот, но парень оказался проворней и поймал обе руки в одну свою, держа их за моей спиной стальной хваткой.
– Урод! – взвизгнула я неожиданно тонким голосом.
Семья Аффари, уже успешно выкосившая треть нападавших без потерь среди своих, удивлённо уставилась на нас из своих укрытий. Даже горничная, у которой я выкрала ключи, сидела с винтовкой Драгунова, спрятавшись за покоцанным деревянным наличником. Я поймала себя на мысли, что у них творился какой-то полнейший сюр, и что вот как оно бывает, когда у вас в семье три с половиной калеки против стотысячных противников.
– Ещё раз повторяю, это дочь вашего босса, Козлова Дарья, – хотя повторять и не требовалось, добродетели и сами замерли с растерянными лицами. – Звоните своему боссу, тогда и будем дальше разговоры разговаривать.
Стало тошно. Нет ничего более мерзкого, чем оказаться в заложниках. Если и было бесконечное количество возможностей провалить ту миссию, что я сама на себя взяла, то итоговый результат был самым отвратительным – хуже не придумаешь. Все эти непонимающие взгляды дебильных отцовских шавок, паршивый ублюдок Заславский и его позорный “Desert Eagle” – оружие тупорылых понторезов, приставленный к боку. Хотелось провалиться под землю прямо здесь вот. Неловкое положение немного исправила неадекватно счастливая ситуация. Хотя, я в тот момент и метеориту была бы рада.
– Вот дерьмо! – воскликнула я, глядя на улицу сквозь окно возле входной двери.
– Вот дерьмо! – хором повторили мужики в чёрном и кинулись врассыпную.
Причиной нашего беспокойства был неприметный, слегка выглянувший из бронированный машины, мужчина с РПГ. Видимо, по их плану, пехота уже должна была скрыться в глубине здания, а потому можно было смело применять акт устрашения в виде уничтожения части вражеского особняка.
Артём заметил подставу не сразу, а потому пришлось вытолкнуть его спиной в соседний коридор прежде, чем раздался оглушающий взрыв. Придя в себя от противного ультразвука в ушах первым, а, быть может, просто привыкший и стойкий к таким вещам, парень дернул меня за руку наверх и быстро потащил подальше от места действия.
– Кажется, всё пошло не по плану, а ведь только недавно делали ремонт! – как можно громче сокрушался он, чтобы мне было слышно его сквозь мутную пелену перед глазами и громкий шум разрушающейся конструкции. – Ну ничего, у нас ещё есть, где жить, пока этот дом снова восстанавливают.
“Снова”? Но на вопросы об этом не было времени: и так понимала, что у Заславского младшего жизнь куда интересней моей.
– Значится, так, – начал он, когда мы попали в более-менее тихое место. – Доставай свой теле…
Мелодия звонка телефона прервала его изложение плана, но Артёма это совсем не расстроило. Когда я полезла за аппаратом в сумку, он положил свои руки на мои и абсолютно серьезно сообщил:
– Я передумал.
– Что?
– Я передумал, не бери трубку. Сейчас ваши отступят, по дороге надают люлей уродцу с гранатомётом, после чего ты останешься у нас.
Сейчас стоило начать возмущаться, попытаться выхватить у него пистолет, сделать хоть что-нибудь. Но я, не в силах противиться влиянию его атмосферы неадекватности, не смогла удержаться:
– С чего ты взял, что он уродец, он же в маске! Может, без неё он красивый.!
Тишина, внезапно наступившая после моих слов, говорила о том, что добродетели, испугавшись случайно попасть по мне, спешно ретировались. Звуки сирены напоминали, что доблестная полиция спустя десять минут всё-таки решила поехать на выстрелы. Затрезвонивший телефон явно показывал, что отцу уже всё доложили, и теперь мои и Артёма дальнейшие действия было практически невозможно предугадать.
========== 29. За закрытыми дверями ==========
Было темно, душно, и безумно кружилась голова. Плечи немного дрожали от боли и перенапряжения. Воздух, тягучий, липкий, неприятно-тёплый, плавно тёк в лёгкие, а оттуда его нужно было выдавливать чуть ли не с кашлем. Постепенно карусель скачущих картинок перед глазами улеглась, позволив разглядеть очертания комнаты. Из-за мути в голове воображалось очень тяжко, я даже перепугаться не успела, прежде чем вспомнила, чем окончилась моя полуночная прогулка по тротуару и к чему примерно это меня привело. Зато потом уже напугалась как следует. В груди ухнуло и резко упало куда-то вниз, оставляя по всему телу неприятное хододящее чувство паники. Это какие-то друзья Громова (хуже, если враги)? Они будут меня мучительно пытать, морить голодом, а потом закопают в лесу? Это из-за того, что он вляпался? или из-за того, что я вляпалась? И как мне, черт возьми теперь отсюда выбираться?! Вопросы проносились в мыслях скоростным калейдоскопом, а вместо ответов мозг генерировал ещё более безумные догадки о моей печальной участи, от которых дышать было тяжело. Впрочем, и они испарились, когда дверная ручка плавно и бесшумно опустилась вниз. Аж во рту горько стало от страха, и я с трудом поборола желание зажмуриться и подозрительно уставилась на резко открывшуюся дверь и внезапных посетителей.
Я ожидала дюжих мордоворотов, а тут паренёк с улыбкой во всю морду и… Козлова?!
– Да вы, черти, охренели, – пробубнила я себе под нос, переводя взгляд с одного лица на другое и мучительно пытаясь понять, хорошо или плохо скажется отсутсвие мордоворотов на моём физическом здоровье.
