Текст книги "Альтернативная анатомия (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Да вы фанат своей работы.
– Ты не представляешь, насколько, – авторитетно заверил он, награждая меня требовательным взглядом, мол, отвечай.
Я аж поежилась, какой суровый.
– Ну, это макромолекула, которая… эх-х, наследственную информацию организма вроде содержит, обеспечивает реализацию генетической программы развития… И-или как-то так.
– Ну, в целом так, – благосклонно подтвердил учитель. – Како-ой самый большой орган в теле человека?
Я так разнервничалась, что невольно прыснула в кулак. Потом вспомнила, что вообще-то это печень, сообщила биологу, все еще сдерживая настойчиво расползающуюся улыбку, тот удовлетворенно кивнул.
– Вот тут дорогу переходим, – я заранее указала на виднеющуюся зебру, – а там уже недалеко.
– На Профсоюзной что ли живешь? Да мы соседи.
Вот радость-то. Только такого соседства мне не хватало.
– Вы главное в гости к нам не частите, «профессор».
– Ну, это во многом от тебя зависит, – он улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках и этим вероломно подсылая в мой живот тех самых избитых бабочек, ох-х. – Кроме того, у меня имя есть.
– Конечно, Денис Серг…
Я вздрогнула от резкого звука автомобильных шин по асфальту, оглядываясь на выскочившую из-за поворота черную иномарку. Еще пару секунд мне потребовалось, чтобы понять, что тормозить она не собирается. Я даже испугаться не успела, с силой оттолкнула шедшего впереди биолога и спешно отскочила сама, почти вовремя.
Пономарёву вообще повезло, он оказался чуть в стороне, меня лишь немного задело, сбив с ног, и машина, не сбавляя скорости, газанула в ебеня, унося с собой рев мотора. Тьфу, козёл кастрированный, а не водитель.
В первое время я вообще не понимала, что происходит. Меня будто на пару секунд из розетки выдернули.
Потом вдруг поняла, что ничего хорошего – встать не могу. Я осторожно оперлась на задетую ногу и вот тогда нахлынула боль, что аж воздух из легких выбило.
– Что за гребаное ептвоюмааать, – простонала я, оседая обратно на асфальт.
Но этого мне сделать не дали, биолог вовремя подхватил под белы рученьки, спасая от погружения в очередную пучину боли.
– Аккуратней… Держись за шею, – серьёзно велел он, а мне было не до споров.
Учитель тем временем осторожно подхватил меня на руки, вынуждая неловко выполнить свое указание и таки обнять его за шею. Теперь можно считать, что мне подфартило, и требовать с него поцелуй? Ладно, Пономарёв после этого всё ещё не обязан на мне жениться, даже по законам гор. Зато помогает отрешиться от мыслей о том, что это адски больно.
Я сдавленно всхлипнула, уткнувшись ему в шею.
Боль не утихала, напротив, словно накрывала жуткими волнами и не уходила обратно, вдобавок ко всему прочему, появилось такое отвратительное горячее ощущение, будто у меня… кровь текла. Вот повезло-то, ах ты господи, хоть вой.
– Денис Сергеич, я боюсь посмотреть, что у меня с ногой? Она вообще на месте?
– Ну-ка отставить панику, – строго и уверено велел он. – Я вызываю скорую. Всё будет хорошо.
Комментарий к 4. Переломы нервов и костей
Ребятушки, вы самые лучшие, спасибо вам за ваши слова, за подарки, за ваши эмоции. Мы шлем вам сердечные «чмафы» и лучи большой любви. Вы чудо!
========== 5. Трезва в стёклышко ==========
В скорой мне от души вкатили какого-то дерьмового обезболивающего. А биолог, который-таки вызвался ехать вместе, всю дорогу смиренно выслушивал мои горькие жалобы на жизнь и пытался отвлечь увлекательными рассказами о жизни инфузории-туфельки. Учитывая то, что он за руку меня держал всю дорогу до больницы, то выглядела я, наверное, очень жалостливо.
В больнице меня ждал ещё один гемор: эти нелюди с настойчивостью сатаны требовали срочного явления моих родителей. Я сначала вдохновенно увещевала их, что это оч-чень плохая просьба, просто очень, но эти пидоры остались непреклонны, и мне пришлось скрепя сердце звонить Кристинке, кратко обрисовывая ей ситуацию и моля сбéгать к моим эпическим родителям, чтобы те принесли сюда свои сектантские жопки.
Скажем так, это была не лучшая из идей, выдвинутых отечественной медициной.
– Сие есть кара божья! – вовсю голосила мать, не внимая и малейшему голосу разума. – Сева, выкинь её телефон, это всё от нечистый силы! Где он?! Давай сюда телефон! Нет, нам надо её очистить, срочно зовём сюда батюшку!
– Мам, мне нужно сдать деньги на выпускной, – я попыталась спокойным голосом переключить её энергию в другое русло и, к несчастью, мне это удалось.
– Сатанинский выпускной! – взревела она, сверкая глазами. – Ни за что ты туда не пойдёшь, иначе твою душу заберут демоны!
У меня сразу же возникло греховное желание ебнуть ее гипсом, может, хоть это мозги вправит. Если их, конечно, демоны не забрали.
Я мрачно созерцала лица лекарей, которые откровенно жалели, что совершили эту ошибку в своей жизни. Они поняли, что призвали не родителей, а, как минимум, дьявола, и чтобы их отсюда выдворить, понадобится экзорцист. За экзорциста сошёл местный плечистый медбрат Мишаня, который отчасти грубой силой, отчасти уговорами-таки изгнал моих безумных родичей за пределы заведения.
Пока все это происходило, мы с биологом остались одни в палате. Он тоже выглядел довольно странным образом, видно, стоял и осознавал, диалога с какой дичью он избежал благодаря досадному инциденту.
– Занятные у тебя родственники, – Пономарёв все-таки тихонько прыснул в кулак. – Давай я помогу тебе спуститься.
– Нет! Мне нужно такси, я поеду к отцу!
– А это кто был?! – искренне ошалев и тыкая в сторону двери, спросил биолог. – Протопоп Аввакум?
– Как это кто, – я развела руками, будто собираюсь сообщить самую очевиднейшую из истин. – Это Севка.
– А, всего лишь Севка, – Пономарёв старательно сделал вид, что он только что все понял и очень в теме.
– Отчим это, я с отцом живу, – пробубнила, нашаривая телефон в портфеле.
– Да вызову я тебе такси, успокойся, – биолог опустился на койку рядом со мной, тяжело вздыхая.
Он уже успел снять пиджак и галстук и выглядел, к тому же, жутко вымотанным. И я, вообще-то, была ему очень благодарна за то, что не бросил. А он, оказывается, хороший мужик.
– Я хочу язык себе проколоть, – неожиданно сообщила я, придвигаясь к краю.
– Ты одурела, что ли? – несчастно спросил Пономарёв, намекая явно на то, что я недалеко ушла от своей родни.
– Ну как бы… меня, получается, машина чуть не сбила. Нет, сбила, конечно, но не насмерть. А у меня вся жизнь перед глазами пролетела. И я хочу проколоть язык.
– Я немного не понял, как это связано.
А между тем, это очень тесно было связано. Когда ты оказываешься в непосредственной близости от того, чтобы откинуться, понимаешь, что надо делать всё, о чём мечтал; все безумные идеи, все вдохновляющие – ничего нельзя откладывать на потом. Даже такую ерунду, как проколоть язык.
Я уже было собиралась подняться, потом поняла, что, пытаясь опереться, положила свою руку на его, потом, что не хочу ничего менять.
– Вообще-то, мне просто особо не с кем было поделиться.
– Напугалась-то как, – он со снисходительной улыбкой потрепал по волосам, а у меня аж сердце зашлось.
– Ну, вызывайте уже такси-то, – едва слышно брякнула я, отводя глаза в сторону.
Пока он этим занимался, я по-тихому запечатлела его трагический профиль у окна на телефон, – ещё, вестимо, долго не увидимся. Ну и да, пора открывать счётчик бредовых идей, которые приходят в мою голову от большого испуга.
Следующие пару недель я, аки затворница, сидела дома, изредка навещаемая соседкой тёть Любой, которая помогала мне с готовкой и вообще по дому, и одноклассниками, которые приносили домашние задания и всякие вкусняхи. Гостя, явившегося в воскресенье и разбудившего меня настойчивым звонком в дверь, я не ждала.
– Твой завуч меня ненавидит, – с порога заявил Пономарёв, – доброе утро.
– Однако, здравствуйте, – я растерянно отковыляла в сторону, пропуская его внутрь.
– Она колебала мой мозг с энергией, не свойственной её возрасту, – спокойно продолжил тот, прислоняя к стене портфель. – Как же тебя угораздило с этим выпускным? Требовала от меня визита к твоим родителям под сотнями разных предлогов, в конце концов прислала проконтролировать твоё домашнее задание. Прости, что без предупреждения, но, как ты помнишь, у школы всё ещё нет твоего номера телефона.
– Насчёт выпускного… – я понурила голову. – Скажите ей, наверное, что я напишу отказ и всё такое.
– Я не выдержал этой пытки, так что теперь можешь зажигать.
– В смысле?
– В смысле, я заплатил за твой выпускной. Ты в комнату меня пустишь?
– Как это, вы заплатили?! Я… я вам дам… В смысле отдам… Когда отец вернётся!
Как же безумно неловко, он что, с ума сошел?
– А куда он делся? – как бы между прочим поинтересовался Пономарёв, озираясь по сторонам.
– Загулял. И на звонки не отвечает. И здесь ничего удивительного, у него это довольно часто бывает, – прокряхтела я, прыгая вдоль стены в сторону комнаты.
Я думала, он вернется раньше, и я успею заплатить, но… Но не судьба.
– Почему ты так странно говоришь? – подозрительно уточнил биолог, следуя за мной.
– Я его все-таки проколола. Нагрела иглу и готово, а пирсу по интернету заказала, – гордо сообщила я, стремительно теряя равновесие.
– Идиотка, – заключил биолог, удерживая меня от падения на коридорную тумбочку. – Нога-то болит?
– Болит, но уже меньше. Со следующей недели снимаю гипс и возвращаюсь в школу. Вы будете ра-ады видеть меня на своих уроках, я, вон, тут почитываю, – кивнула на учебник биологии на столе, но это всё равно прозвучало больше, как угроза, нежели как радужное обещание.
– О, безусловно, – согласился биолог, принимая у меня тетрадки с заданиями и возвращаясь в коридор. – Я оставил тебе новый список дел, там все расписано по предметам.
– Что-то вы быстро покидаете мою скромную обитель, – я не очень вовремя вспомнила про гостеприимство. – Может, чаю, кофе, винишка?
– Я те дам «винишко», Барковская, спиваешься, что ли, на заре юности?
– Что вы, я стекла в трезвушку, Денис Сергеич. Ну лан, давайте, – я потянулась к нему, чтобы обнять на прощание, потом опомнилась, но было поздно, и я, потеряв равновесие из-за чёртова гипса, так и свалилась в пономарёвские объятия.
Комментарий к 5. Трезва в стёклышко
• Касательно размера глав. Тут я включаю немножко авторитаризма и не принимаю никаких рекомендаций по поводу размеров и частоты выхода глав. Я пишу в таком режиме, как мне удобней. Поверьте, если его сбить, получится не самая приятная ситуация. Если кто-то здесь читает еще и “По рукам и ногам», то он знает, что главы там ненамного больше, а выходят хорошо если раз в месяц.
• Касательно всего остального. Мы снова выказываем вам огроооомную благодарность за поддержку, потому что она для нас очень важна. И мы сегодня неожиданно первые в «Популярном», и это такой мини-праздничек. Так что спасибо вам огромное котятки, вы лучшие.
Ах да, чуть не забыла, все мои огрехи с печенью в предыдущей части вполне можно оправдать названием фика))0)
========== 6. Займёмся биологией? ==========
– Ох, леди, а вы очень… экспрессивны, – неловко улыбнулся биолог, прилагая усилия, чтобы мы оба на пол не грохнулись.
– Ну, вы знаете, эти переломы… Они любому экспрессии добавят, – радостно протянула я, потихоньку отлепляясь от его широкой учительской груди.
Как удобно, что всё можно свалить на чертов гипс!
– Ах да, экспрессивная ты моя, – Пономарёв остановился в дверях и развернулся ко мне обратно, – телефончик свой мне всё-таки оставь, чтоб мы смогли оперативные вопросы быстро решать.
– Больше на подкат смахивает, – пробубнила я, и видно, слишком громко, чем вызвала закономерный вопрос.
– Что? – биолог вскинул брови, делая вид, что не расслышал.
– Нет-нет, ничего, записывайте…
– Нет, Барковская, – но-таки расслышал, зараза, – это не подкат, это чтоб, если вдруг завучу ещё зачем приспичит меня послать, ты была бы уже в полной готовности.
О, интересно, что в его понимании представляет из себя полная готовность? Свечи, шампанское, воздушный пеньюарчик? Мда, похоже, мой заспанный видок биолог не заценил.
– Признайтесь, вам просто не понравилось лицезреть мою пижамку, – насупилась я.
Ни в жизни не могла себе представить человека, который бы не пришёл в восторг от этих кокетливо рассыпанных по штанам упитанных медведиков, которые почему-то очень смахивали на педобировчиков.
– Да я влюбился, можно сказать, в твою пижамку, – Пономарёв аж руку к сердцу прижал, алкая убедить меня, как сильно он влюбился. – Выздоравливай давай, возвращайся в храм знаний, одноклассники скучают, – он как-то виновато улыбнулся, долу опуская глаза, и окончательно собрался уже уходить.
– Ох, мне бы и ваш номер записать. Вы же где-то рядом живёте, вдруг мне срочно понадобиться узнать что-то важное о белых планариях, – я осторожненько схватила его за рукав. Вдруг прокатит?
– А… Да? – биолог, кажется, даже растерялся от такого поворота событий, потом полез в карман и протянул мне визитку. – Если надо будет, звони.
Дверь за ним хлопнула, и я снова чуть было не свалилась на злополучную тумбочку.
Потом поднесла к глазам матовый кусочек картона, оставленный на прощание. Пономарёв что, репетиторством по биологии промышляет?
Я уже ожидала найти изображение какого-нибудь адского бычьего цепня на карточке, но она была черная с двух сторон, и на одной из них белым был скромненько напечатан телефонный номер. Странный у моего биолога вкус, надо сказать. Гот какой-то, верните мой две тысячи седьмой.
Пару дней спустя ко мне снова пожаловал неожиданный посетитель. Сгущались прохладные весенние сумерки, за окном была противная морось, зато вкусно пахло дождем. Я в гордом одиночестве сидела на кухне с чаем, с невозмутимым видом потребляя молочные шоколадки и вдохновенно игнорируя то, что я и так уже пышечка. Ничего, гипс мне, наконец, сняли, можно и попраздновать.
Но я все ж таки чуяла, что делаю что-то чуточку криминальное, поэтому, когда в дверь позвонили, я аж подскочила, потом тихонько потопала открывать.
Я уж думала, что это эксперт в спорах с пластмассовыми скелетами опять заявился, но это оказался отец – наконец-то.
– Возвращение блудного папки! – возликовала я, обнимая его прям с порога.
– Дочь, – он обнял меня в ответ, демонстрируя, что признал, не забыл еще.
Видно, хороший был загул. Отец был умильно-усталый, рассеянный и взлохмаченный, с прожженным сигаретой пиджаком. Я спешно разогрела ему хавчик, напоила чаем и отправила спать. Правда, пока отправляла, вспомнила один маленький неловкий нюансик, и пришлось просачиваться тихонько к нему в комнату.
– Па-а-ап, – я осторожно включила ночник, стараясь говорить шепотом, чтоб сон не сбить. – Пап, мне надо деньги на выпускной сдать.
Он протяжно вздохнул и с покорной моськой полез в кошелёк.
– На, юность – пора развлечений! – и гордо вручил мне сотку.
Что, промотал всё, дурной, да? Я чудом сдержалась, чтоб не хлопнуть себя по лбу прямо с размаху.
– Пап, этого мало, – шепнула неловко, демонстрируя купюру.
– Да? Ну, тогда вот еще, – он наугад выудил из кошелька еще целую пачку и опустил мне на подставленные ладони.
Оу, а это уже много. Но ладно, остальное на карман пойдет.
– Спасиб большое, – одобрительно кивнула я и, выключив свет, выскользнула из комнаты. Пусть хоть отоспится, безответственный.
Эх-х… Я уставилась на заполученные наконец купюры. Надо бы вернуть их, а то жуть как неловко тогда получилось с биологом. Я старалась об этом как-то не думать, но эта мысль и правда несколько меня подгнабливала, я же в долгу осталась. Чем скорее отдам, стало быть, тем лучше. Я отшарила эпатажную визиточку и спешно набрала номер:
– Слушаю, – так серьезно ответствовали мне на том конце, как будто я не учителю звонила, а, как минимум, в администрацию Президента.
– Алло, Денис Евгенич, здрасьте. Давайте встретимся что ли, если вам не напряжно, у меня для вас немножко сюрприза есть.
– Сергеевич я. Не слишком люблю сюрпризы, Барковская. Ну ладно, давай минут через десять во дворе твоего дома, – строго отчеканил Пономарёв и отключился.
Я с негодованием уставилась на телефонную трубку. А «профессор», оказывается, не очень-то вежлив в разговорах по телефону, ну, или это погодка так пагубно влияет на его биологическое расположение духа. Ох, а вдруг я его в разгар романтического вечера дёрнула? Вот это было бы уж совсем неловко.
Я накинула унылую осеннюю куртёнку и спустилась вниз. Биолог и правда ждал около подъезда на скамейке, уставившись в мерцающий экран телефона. Подавленный какой-то.
– Здрасьте, – я с размаху плюхнулась рядом, – я вам тут деньги принесла за выпускной.
Он поднял на меня растерянный взгляд. Не-е, тут романтическим вечером и не пахнет, он будто пять минут хоронил кого-то.
– Да оставь себе, – он отвел протянутую мной руку.
– Не-е, так не пойдет, – вознегодовала я, придвигаясь ближе, чтоб звучало поубедительней.
– Пойдет, – сурово отрезал Пономарёв, оставляя меня в полной растерянности, и мы минуты две где-то сидели молча, слушая, как мелкий дождь по крыше подъездного козырька стучит.
Потом биологу будто подзатыльник дали.
– Слушай, Барковская, – он прямо весь встрепенулся и занервничал. – Я посмотрел тут твои многострадальные самостоятельные работы и хочу спросить. Ты что, с такими знаниям одиннадцатый класс планируешь заканчивать? Мне очень сильно кажется, что тебе дополнительные занятия нужны, чтоб знания подтянуть.
…что? Это он что, так одумался, что ли?
Но честно, сейчас было самое топорное предложение репетиторства, которое я когда-либо слышала. Понятное дело, конечно, что учителя за гроши работают, к тому же он немало денежек на мой, будь он неладен, выпускной выложил… И тут меня осенила догадка.
– Вы… вам что, кушать не на что?
Он печально взглянул на меня, прям вот собираясь сказать уже что, мол, нет, что ты, все пучком, но желудок счел, что очень даже «да» и громко курлыкнул, подводя своего владельца, зато себе устраивая сладкую жизнь. Я сочувственно вздохнула.
– А знаете, что? Вот вам деньги, пойдёмте прямо сейчас, что ли, займемся… биологией.
Комментарий к 6. Займёмся биологией?
Я к своему Дню Рождения всегда пишу какой-нибудь праздничный фик, ну, а на этот раз пускай будет праздничная глава :3
Приятного прочтения, котятки!
========== 7. Котлетный бунт ==========
Биолог посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и неожиданно согласился. Видно, с его гастрономическим положением все было совсем плохо.
– Давайте заглянем, что ли, в магазин, – предложила я, поднимаясь с лавочки, – чует мое сердце, лишним оно не будет.
Здесь был недалеко один маленький и не особо дорогой супермаркет, я часто туда бегала, когда в холодильнике обнаруживалась недостача колбасы или каких-нибудь вареников с грибами.
Пономарёв в ответ на мое предложение немного подвис с таким видом, будто что-то сосредоточенно соображал. Потом недоверчиво последовал за мной. Не был он там никогда, что ли…
– Вы скажите, у вас в холодильнике совсем пусто? – уточнила я, шныряя между полками с молочкой и шоколадками.
– Совсем, – спустя пару секунд молчания скорбно подтвердил биолог, таскающий за мной корзинку с продуктами.
– Ничего страшного, – утешительно протянула я, подкидывая ему пачку риса.
На кассе нас встретила эпическая женщина, чем-то отдаленно смахивающая на недовольного напыщенного бульдога. Из-за обвисших щёчек, наверное, и надменного выражения лица. Королева супермаркета с презрительным видом принялась пафосно пробивать набранные нами продукты, параллельно воюя с местным алко-бомжом Васькой, который очень чётко намеревался стындрить из магазина пачку полиэтиленовых пакетов. На кой черт они ему уперлись, он и сам не знал.
До самого дома мы с биологом шли молча, и оттого было немного не по себе. Это же не выглядит так, будто я напросилась в самый неподходящий момент? Но он такой голодный и грустный, что я просто не могу уйти с чистой совестью, не накормив.
Ключ звякнул в замке, и Пономарёв потянул на себя тяжелую массивную дверь, которую, наверное, даже бравые татаро-монгольские воины со стенобитными орудиями бы не расхреначили.
– Вот здесь я живу. Ты проходи, – учитель сделал короткий пригласительный жест, который, в общем, не шибко-то помог.
Я застыла в дверях, как тотемное животное древних славян.
– Вот… здесь?
Мне и в голову не приходило, что скромный учитель биологии, которому и кушать-то не на что, может позволить себе такие… царские покои в качестве обиталища. Я заторможенно оглянулась на биолога, но тот лишь со вздохом развел руками, побуждая переступить уже наконец порог роскошного лофта.
– Итак, что готовить будем? – я вытряхнула содержимое из пакетов и воодушевленно оглянулась на Пономарёва.
– Если честно, – он смущенно-умилительно почесал затылок, – я не очень-то могу в готовку.
– Как же вы выжили в этом жестоком мире?!
– Ну, я обычно заказываю что-нибудь…
– Все с вами ясно, «профессор».
Выглядит так, будто он во имя независимости сбежал из-под крыла богатого папки и теперь пытается выживать, во всю демонстрируя свою с-суровую самостоятельность. Что ж, это объясняет многое.
– Ну, хорошо. Тогда придется мне вас научить, – покорившись судьбе вздохнула я, – доставайте котлеты.
– То-о-олько бесплатно, – на полном серьёзе предупредил Пономарёв, по-учительски вскидываю вверх указательный палец.
Я с укоризной глянула на него.
– По-моему, вы переобщались с проклятыми капиталистами. Да не переживайте, у меня в этом деле личный корыстный интерес, у нас же завтра контрольная? Очень мне надо, чтобы вы голодным на неё притопали. Давайте сюда продукты, сейчас что-нибудь придумаем.
Биолог внимательно наблюдал за моими увещеваниями, склонив голову немного набок, сосредоточенно прищуриваясь, и вроде бы все понимал.
– Вы пока пообщайтесь тут с котлетами, надо б еще рис сварить, – я принялась обшаривать многочисленные шкафы в поисках кастрюльки, впрочем, Пономарёва я зря оставила на произвол судьбы с этими котлетами котлетами, ибо додумался воду на сковородку плеснуть, когда ему показалось, что масло с нее выкипело.
– Денис Сергеевич! – я быстро подскочила к нему, оттаскивая в сторону от плиты. – Может, в биологии вы что и смыслите, но на кухне вы безрукий! И это, – я ткнула в его заляпанную рубашку, – нужно срочно в стирку.
Пономарёв, видно, шибко напугался моим негодованием, что тотчас же покорно стянул рубашку… и я залипла, как влюбленная малолетка, поймав себя на постыдной мысли, что хочу его потрогать. Да что там, облапать полностью, как чокнутая нимфоманка. Пономарёв, ептвоюмать, зачем же ты такой охуенный? Он, заметив мой рассеянный пьяный взгляд, тоже как-то замер.
– Ох, блин, у нас же котлеты сгорят! – опомнилась я. – Вот так останемся без ужина!
Закончила готовку я, так уж и быть, самостоятельно, при том комментируя каждое свое действие.
У накормленного биолога аж глаза потеплели, но грусть из них не ушла.
Он неловко двинулся, порываясь встать из-за стола, и аж зашипел.
– Чего такое? – встрепенулась я, все еще дожевывая приключенческие котлеты.
– Нерв, видать, защемило, – поморщился Пономарёв.
– Меньше надо контрольных давать, сидите целыми днями за столом недвижимо, проверяете, а потом у вас нервы защемляет, – ворчливо заметила я, потрясая вилкой. – Давайте помогу, у отца тоже так бывает.
Я поднялась из-за стола и не спеша зашла ему за спину.
– Что ты… – начал было биолог, но я прервала.
– Помолчите.
Я сама не знаю, что я. Делать массаж своему учителю – это не лучшая из идей, приходивших мне в голову ща последнее время. За всю жизнь. Это как-то неправильно. Хотя чего я, это было неправильно с того момента, как я переступила порог этого лофта. Что я натворила и что я творю? Мне определенно пора завести парня, нечего на учителя вешаться, это безумно, и если сейчас остановлюсь, всё ещё будет хорошо. Но я не хочу останавливаться, я хочу тихо уткнуться носом ему в затылок, понюхать волосы, осыпать поцелуями шею с ключицам. Дура, дура. Вот Пономарёв в восторг-то придет, когда узнает, что я тут по нему помираю. Под моими руками он сразу расслабился и даже вопросов не порывался задавать.
От необдуманных действий спас резки протяжный звонок в дверь. Биолог мгновенно с места вскочил и сгрёб меня за шиворот, выдавая незабываемое:
– Тебе необходимо срочно залечь на дно.
– Что, почему? Ваша баба, что ли, пришла? Те есть, женщина… то есть, тёлка.
Господи, что я несу… Биолог мрачно посмотрел на меня, делая в уме неутешительные выводы о моих умственных способностях.
– Да, тёлка. Давай сюда, – и невзирая на вялые невербальные протесты запихал в какую-то комнату и хлопнул дверью.
По ощущениям я оказалось в холодильнике, но при ближайшем рассмотрении всё вышло намного интереснее. Это было что-то вроде миниатюрного винного погреба в масштабах квартиры. Сквозь массивную дверь, которую за мной заперли, не то, что слов нельзя было разобрать, но даже и самих голосов не было слышно. Заморозить он меня решил, что ли? Вот так вот учи мужиков готовить на свою голову. Я принялась скорбно скакать между полками с алкоголем. Понятно теперь, чего он бухать отказался, когда у самого такие богатства несметные. Может, подсократить в отместку его запасы? Я остановилась напротив бутылки, одиноко стоявшей на полке посреди стены. Интересно, это что-то особенное? Супер-дорогой коньяк? Никогда не видела такой. Я потянулась за бутылкой, как матёрый алкаш, но только бутылка знакомства со мной явно не желала. Мало того, что она не поддалась, так и в стене еще что-то щелкнуло. Твою мать, я всё сломала, надо уйти отсюда срочно, чтоб на меня не подумали. Едва я собралась тихо и грациозно съебать с места преступления, как за спиной что-то заскрипело, и пришлось оборачиваться обратно. Стенка, будь она неладна, сдвинулась в сторону, открывая за собой выемку, в которой кокетливо пряталась разобранная винтовка.
– Мирослава, ну что ты тут творишь? – за моей спиной невероятно некстати вырос биолог.
Неловко – пиздец.
Комментарий к 7. Котлетный бунт
Спасибо за поздравления дорогие мои, это очень приятно и мило. Всех люблю :3
========== 8. Нехорошие поступки ==========
– Побухиваю, – пожала плечами я, – неудачно. Давайте сюда, горячий мужчина, как раз поможете согреться.
– Я помогу за уши тебя оттаскать, – недовольно хмыкнул Пономарёв.
– Это ваше? – я даже не кивала в сторону заветного криминального шкафчика, и так было ясно, о чем вопрос.
– Дедушкино, коллекционное. Из него лет двадцать не стреляли. Нравится? – Пономарёв замер на секунду, залюбовавшись.
– Я больше по коньячку, Денис Сергеевич.
– Кыш отсюда, алкашня, – наконец смиловался биолог, выпуская меня из злостной морозилки.
– Женщиной не пахнет, – сразу же заявила я, сосредоточенно принюхиваясь: ни духов, ни того мягкого запаха, который окутывает обычно таких всех из себя шуршащих и блестящих барышень.
– Слушай, ты, нюхач, – биолог довольно встрепал мне волосы, развеселившись, – поздно уже, десятый час. Ты бы шла домой, давай с биологией в другой раз.
«Ага, попользовался мной», – внутренне ворчала я, натягивая куртку в коридоре. Накрылись медным тазиком наши сегодняшние… занятия. Что ж, остается надеяться, что в следующий раз, когда этот несамостоятельный биологический болван встанет к плите, он случайно не спалит дотла всю свою скромную обитель. Я уже было открыла дверь, собираясь уйти по-английски, а проще говоря, по-тихому смыться, как в коридоре с очень интересной предъявой возник Пономарёв:
– А ты разве не собираешься на меня упасть? – он сделал вид, что искренне удивлен сим вопиющим пренебрежением с моей стороны. – Я-то думал, мы заложили замечательный крепкий обычай прощания.
– Вы так жаждете? – я с подозрением покосилась на него, выскакивая на лестничную клетку.
Нет, не то, что бы я не хотела с ним обнимашек, и мы сейчас не в классе, и можно притвориться, что он не мой учитель, но это всё равно как-то дико. Я и так уже переборщила, не нужно усугублять. А он, похоже, и сам не понял, что такого сказал. Нужно заставить себя повернуться уже спиной.
– До свидания, – ненормально тихим голосом произнесла я и начала на деревянных ногах спускаться по лестнице.
***
Биологию я подтянула, конечно, порядочно, но всё ещё не совсем. Мне оставалось параграфов пять из тех двенадцати, что должны быть на окаянной контрольной. И не то чтоб я одна была такой махровой лохушкой, шпорки у всех были припрятаны. Вот же приспичило ему давать эти злоебучие контрольные! Фетиш что ли какой… Его, наверное, возбуждает вид страдающих школьниц… и-или школьников. А мы были натурально очень страдающие. Хотелось забиться в угол и поупражняться в художественном вытье. Мрак.
Контрольных, что он давал, говорили, не было ни в одной грёбаный методичке! Я вообще думаю, что ничего не будет удивительного, если в светлой пономарёвской головушке вдруг обнаружится генератор завихренных биологических вопросов, который может работать двадцать четыре часа, семь дней в неделю, без перерывов на обед.
– У него еще и глаз-алмаз, – наклонившись ко мне, заговорщически прошептала Кристюха, – списать нереально. Денчик бдит.
– Ну здорово, – воодушевленно протянула я, всё равно на всякий спрятав сотовый под пенал.
Впрочем, Денчик реально бдил. Он ходил между партами важный, как президент, заглядывал в ученические тетради и хмыкал саркастично время от времени, упиваясь чувством собственного превосходства над одноклеточными лентяями. Прошло где-то плачевные пол-урока, прежде чем появились первые жертвы.
– Козлова, что это там у тебя? Мемуары? Дай-ка поглазеть, – потребовал Пономарёв, радостно склоняясь над Дахой, которая только что как кошка на него не шипела. – Очень хорошая вещь, жаль, что вне закона.
Биолог сделал вид, что сердечно сожалеет по поводу вынужденной реквизиции шпаргалки, скомкал плод мученических трудов бедной Дашки и прицельно кинул в урну на другой стороне класса. Попал, потому что меткий был засранец.
Правда, он был критически близок от того, чтобы потерять все мои симпатии из-за того адового Ада, который он гордо называл контрольной работой. Мне и правда очень хотелось написать, что во всём боженька виноват, так что спрашивайте с него за базар про инфузорию туфельку. Но что-то мне подсказывало, что биолог не оценит. К вопросу помощи религии я подошла с другой стороны, со стороны обращения к дьяволскому телефону.
Где-то полминуты, пока биолог не палил, я настойчиво пыталась втолковать гуглу что-то про пробирки, где тусовались одновременно рибосомы из разных клеток, весь набор аминокислот и молекулы РНК. Эти ребята настойчиво пытались синтезировать белок, но он, сволочной, на разных рибосомах образовывался одинаковый, я рассчитывала, что великий Тырнет растолкует мне эти семейные распри, но… Но.
