Текст книги "Альтернативная анатомия (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Большие окна оказались закрытыми, зато узкая створка держалась на защёлке. Я аккуратно подцепила замок пальцем и пролезла в комнату, стараясь не зацепить ничего одеждой. Ещё не хватало застрять там и с жалостным видом просить «папа помоги». На то, чтобы найти нужные папки, потребовалось не меньше двадцати минут, поэтому я непрестанно озиралась на дверь, боясь, что та в любую секунду откроется. Однако находка явно стоила того, чтобы рисковать. Читать это всё на месте было бы глупо, потому я все таким же окольным путём, поставив окно обратно на защёлку, вышла в коридор. И столкнулась с удивлённым взглядом горничной. Твою ж…
– Ох, вы были у Татьяны? Я просто хотела спросить, не хотите ли вы ужинать…
«Да, я была у Татьяны, но ты этого не видела»; «Да, но если ты кому-то расскажешь, я тебя… никогда не прощу»; «Нет, тебе показалось, я не была только что в комнате человека, которого сейчас на месте нет». Из этого ничего не подходило, а варианта лучше не приходило на ум. Сказать ей, что так и должно было быть? Но она-то как раз в курсе, что у меня за проблемы. Попытаться договориться? Уверенно пройти мимо неё, чтобы ей не пришло в голову об этом болтать? В принципе, последний вариант был ещё куда ни шло, но замешательство стоило мне удачной раскладки.
– Вы у нее что-то взяли? – женщина перевела пустой взгляд на папки, которые я держала в руках.
– Да. Это очень важно для меня, не рассказывайте никому. Она бы отдала это отцу, и он оправил бы меня к бабушке.
Судя по тому, что горничная вышла из залипного транса, мою логику она поняла и приняла.
– А Татьяна не заметит, что вы это у неё забрали?
– Не заметит, – я прошла в свою комнату, прижимая документы ближе к себе, скрывая их от лишних глаз. – Если вы не расскажете, – затем все же решила прибавить весомости своим словам и изобразила как можно более страшное лицо. – А вы не расскажете, потому что ничего не видели.
– Х-хорошо, – женщина воровато заоглядывалась, ища взглядом других свидетелей, что выглядело ну ни разу не подозрительно.
Я раздраженно выдохнула.
– Принесите ужин сюда.
На следующий день удалось сфотографировать большую часть того, чего просил Артём. Пришедшее на номер подтверждение «ОК» меня успокоило и означало, что предоставленных материалов достаточно. Где-то в подсознании я паниковала, носясь из стороны в сторону и страстно желая написать в ответ «я передумала, иди на хрен». Но если мне удалось бы сжиться с Аффари, стать их другом, я знала бы больше, чем кто-либо ещё в этих домах. Наконец-то обрела бы тот контроль, то влияние, которых мне так не хватало. Тем не менее, я была без понятия, к чему надо было готовиться. Возможно, стоило собрать вещи, но даже сама инициатива сбежать куда-то прямо из-под носа у папы, да ещё и с вещами, звучала глупо и неубедительно.
Я слышала, как все вернулись с ужина, негромко обсуждая что-то политическое. Я напряглась, боясь, что мне сейчас влетит, но даже через десять минут тишина сохранялась. В принципе, всё шло довольно гладко. Это такое неприятное чувство, когда подозрительное спокойствие начинает напоминать затишье перед бурей. Ожидание в любом случае всегда страшнее самого действия.
В день «Х» я стала дёрганной. Сначала зачем-то позакрывала все шторы в комнате, затем открыла их обратно, по три раза проверила собранный рюкзак. Горничная, пришедшая ко мне убираться, кивнула так, будто у нас с ней был какой-то вселенский заговор. Возможно, сокрытие факта воровства каких-то папок было для неё самым большим преступлением за всю жизнь. В пять вечера пришло сообщение: «Окно на север, где нет забора. Куст, дорога, секунда в секунду, возвращаться не выйдет». Я недовольно изогнула бровь, словно это мог бы кто-то увидеть, осознавая написанное. Стало ещё страшнее, чем было, да и с понедельника так и не распогодилось. Я на всякий случай взяла рюкзак с вещами и документами в руки.
За час до назначенного времени случилось то, чего я меньше всего ожидала. Судя по всему, Татьяна каким-то чудом сверхъестественного чутья педанта обнаружила среди тысяч документов отсутствие одной единственной папки. Да когда я вытаскивала эти бумажки с полки поднялось столько пыли, что её вполне хватило бы, чтобы накрыть персидское войско! Каким образом её перфекционистский взор выцепил именно эту недостающую папку – я без понятия. Но если речь шла о Татьяне, то это было не слишком удивительно.
Я поняла, что пора сматывать и кинулась в сторону лестницы на третий этаж. За спиной слышались причитания горничной, которая тут же раскололась, узнав, что речь идёт о важных документах босса.
Спрятавшись за декоративную колонну, я принялась строчить Артёму истеричные письма, на которые он ещё и не спешил отвечать. Когда он наконец прислал «Стоп паника. Скрывайся от них. Готовься быть у окна на север в 18:40», я уже успела израсходовать весь свой баланс на сообщения.
Шум начал распространяться по нижним этажам. Обнаружив, что меня нет в комнате, отец отдал приказ найти меня как можно скорей. Да, я понимала, что он дорого выторговал мою шкурку от Аффари, но такого удачного компромата, как его работа с Салвинией, я упустить не могла.
У меня оставалось пять минут до назначенного Заславским срока, а я находилась слишком далеко от «окна на север». Это означало только одно. В последнюю минуту мне предстояло совершить пробежку от гардеробной моей тёти до нужного места.
«18:39» – высветилось на часах, и я рванула. Мысленно я уже уничтожала Артёма, если тот посмеет подвести меня. Потому что секунда в секунду значит ровно в 40, чёрт возьми! Я извинилась перед парнем из охраны, которого толкнула на центральную лестницу, ловко увернулась от цепких рук отцовских коллег и наткнулась на Татьяну собственной персоной. Чтобы преодолеть её, потребовалась воспользоваться массивным торшером. Не так, как кто-то мог подумать, достаточно было просто толкнуть его на неё, заставив секретаршу схватиться за светильник обеими руками. В принципе, она могла просто отойти в сторону, но это была бы не Татьяна, если позволила бы чему-то разбиться.
Оставалось спуститься на второй этаж, потому что прыгать с третьего было явно не вариант. И внезапно на пути мне встретилась горничная. Не знаю, случайно ли это вышло, или же она решила помочь мне, терзаемая виной за раскрытие «заговора», но следующим шагом она оступилась и свалилась на ступеньки, преграждая всем проход.
За моей спиной раздался благой мат охранников, извинения от горничной и крики Татьяны. С противоположной стороны по второму этажу ко мне уверенно и крайне недобро шёл отец. Я распахнула большую стеклянную створку и демонстративно шагнула с подоконника. Полагаю, все удивлённо замерли на своих местах, не ожидая такого поворота, поскольку голова отца появилась в окне не сразу. Я успела выбраться из кустов, расцарапав голени, и перепугаться, что Артём подвёл меня. На часах, тем не менее, всё ещё было 39 минут. 40.
Охрана, бежавшая за мной от главного входа, что-то угрожающе кричала. Но их крики заглушил знакомый рёв мотоцикла. Я ещё не развернулась на звук, как меня за руку дёрнули на себя и усадили на байк сзади. Я крепко обхватила парня со спины, будто спасательный круг, и мотоцикл, быстро набрав скорость, увёз нас из переулка на проезжую часть.
– З-заславский, мать твою, это была твоя идиотская идея! Я так и знала, что ничто не может пройти хорошо, – громко ворчала я, перекидывая ногу и усаживаясь нормально.
Спаситель был в шлеме, потому разглядеть его лицо не представлялось возможным. Я на секунду даже напряглась, боясь, что это не он. Однако через пару секунд парень прервал своё возмущенное молчание.
– Как ты могла напортачить? Это же твой дом! Ты не можешь своровать своё же у себя же, а позарилась на моё недавно!
Ан нет, этот голос я узнаю из тысячи, пусть даже ему приходилось перекрикивать ветер.
– Ох, что такое, боже мой! – кричала ему я странным голосом. – Я вообще была как в трансе, ты слышишь? В своём уме я бы в жизни на такое не согласилась. Че-ерт, отец отдал за меня компромат на союзников! Ты понимаешь, что мне пиздец?
На последнем предложении мой голос сорвался, и я закашлялась. Затем почувствовала, как в кольце моих рук Заславский глубоко вздохнул. Мы притормозили на светофоре.
– Раз твой отец сдаёт своих союзников, значит, он придурок.
Артём обернулся, видимо, чтобы серьёзно посмотреть мне в глаза. Однако шлем, про который парень наверняка просто забыл, скрывал от меня его лицо.
– Не больший придурок, чем вы сами, – я толкнула Артёма, чтобы он отвернулся. – И не больший, чем я, однозначно.
Я не слышала, но ощутила, как парень усмехнулся. Мы снова поехали вперёд, постоянно перестраиваясь между рядами. Честно сказать, такое вождение я называю экстремальным, но выбора не было. Если бы нас настигли люди отца, которые однозначно были посланы следом, ситуация стала бы «экстремальней» в тысячу раз.
– Из-за твоей лажи мы вынуждены смещать таймлайн, – сказал мне Заславский через пару минут молчаливой езды. – Будь готова, что что-то может пойти не так. Сперва заедем за рюкзаком.
– За каким ещё рюкзаком?
Ответа не последовало. Я постоянно озиралась назад, ожидая увидеть там преследование. Однако на оживленных улицах ничего видно не было. Мы свернули в какой-то сквер, проехали мимо заброшенной стройки и оказались на ранее неизвестной мне улице.
– Здесь нас найти не должны, даже если будет преследование, – Артём припарковал байк возле бетонных блоков и огляделся.
– Это обязательно?
– Нет, это не обязательно, можешь идти.
Я раздраженно выдохнула и пересела поудобней, свесив ноги в одну сторону. Царапины противно болели, но кровь из них уже не шла.
Не важно, как быстро Заславский нашёл бы свой долбанный рюкзак, мне требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Я только что вполне осознанно предала отца, уехала с малознакомым парнем в неизвестном направлении, и чувство безысходности не давало мне покоя. С одной стороны, изменения могли привести к лучшему. С другой – хотелось бы вернуться домой и наблюдать за ситуацией из безопасного места.
За пол часа с момента прыжка из окна заметно стемнело и неприятно похолодало, так что я начинала ощутимо нервничать. Где-то неподалеку послышался шум, словно маленькие камушки катятся по земле. Я поёжилась. Может от напряжения, или от душевной усталости, меня одолело чувство беспокойства. Ощущение было неприятное, как будто за тобой пристально наблюдают, и именно оно подхлестнуло меня, заставило слезть за байка и исчезнуть в недостроенном здании вслед за Аффари. Я шла на звуки эха, хорошо отражавшегося от бетонных стен. Заславский обнаружился на шестом этаже в охапку с найденным рюкзаком.
– Почему нельзя было его сразу взять?
– Что? – Артём то ли не расслышал, то ли задал довольно глупый вопрос.
– Рюкзак.
– А, ну было бы не очень приятно, если бы меня с ним поймали. Я стою намного меньше, чем его содержимое.
– Самокритично.
– Ни разу.
– Что же там такое?
– Моя черная душа, – он усмехнулся. – Нет, конечно. Подписанные договоры, приказы и разрешения, которые могут нам понадобиться. Ну и мой кошелёк с кредитками, конечно. Больше, чем нужно, но иногда «больше» куда лучше, чем «меньше». Это как раз тот случай… – Заславский осёкся. И было, почему.
В тусклом свете качающейся под самым потолком лампы появился силуэт. Высокий мужчина с оружием, узкие лисьи глаза. Я неоднократно видела его в нашем доме, особенно в последнее время. Должно быть, какой-нибудь новый любимчик, ещё не осознающий до конца своё место пешки в большой игре. Но факт оставался фактом: нас настигли, прежде чем мы успели отъехать от папенькиного дома хотя бы на километр.
Артём замер, понимая, что не успеет достать пистолет, прежде, чем в него выстрелят.
Лисий глаз замешкался всего на секунду. Наверняка размышлял, какое место лучше прострелить Аффарёнышу, ведь убивать его он точно не собирался. Слишком расточительно вот так сразу лишать жизни консильери, целый кладезь ценной информации. Они его до смерти запытают, и только потом прикончат. Медленно и мучительно.
Секундного промедления хватило, чтобы все эти мысли вереницей вспышек пронеслись в моём сознании, оставив одну, самую яркую, лихорадочную, тотчас завладевшая моим телом.
Я вынырнула из-за плеча Заславского и встала точно перед ним. Расчёт оправдался, мы оба заметили, как дрогнула на секунду рука «лисьего глаза», державшая пистолет. Мой поступок точно привёл его в замешательство. Он явно не был уверен можно ли ему дырявить дочку босса, даже с позором бежавшую и прихватившую с собой кипу важных документов. Мне сильно повезло, что не было рядом отца. Тот бы незамедлительно отдал приказ меня убить.
А пока я стояла. Стояла перед Артёмом. Стояла между ним и пистолетом, страха не было, был только жар суицидального азарта.
– Грязная сволочь! – он выстрелил в пол под моими ногами.
Явно для того, чтобы припугнуть, и чтобы выместить свою досаду. Я зажмурилась, но осталась стоять, чувствуя, как дрожь сковывает плечи. Однако «лисий глаз» от своей авантюры явно осмелел, теперь он твёрдо держал пушку в руках и целился, явно прикидывая, чтобы мне прострелить, чтобы сбить спесь.
И даже если у меня было несколько секунд, чтобы уйти в сторону, прежде чем он спустит курок, то тело всё равно оцепенело и не подчинялось моим командам.
Грянул оглушительный выстрел, и я напряглась, как струна, ожидая, какую часть моего тела в следующую секунду пронзит нестерпимая боль. Но боли не было, если не считать только звон, заполнивший правое ухо, и неприятным эхом отдавшийся в черепной коробке.
«Лисий глаз» упал.
Упал, поражённый пулей артёмовского пистолета.
– Ты совсем ёбнулся?! – я резко развернулась и пихнула Заславского кулаком в грудь. – Хочешь, чтобы я оглохла? Долбанный идиот, я правым ухом нихера не слышу!
Я была невероятно злая. На придурочного мафиози, за то что тот не удосужился придумать чуть менее рискованный план побега, за то, что он стрелять взялся у меня над ухом, наплевав на чужие барабанные перепонки.
Но больше всего на себя, за эти немыслимые выкрутасы. Это кто меня просил загораживать его от пуль?! Это что я такое сделала сейчас?!
– Если не прекратишь голосить, я перестану что-то слышать обоими ушами, – он зажал мне рот и затащил в тень. – Надо уходить. Ваши ребятки слышали выстрелы, и сейчас их здесь будет, как пчёл в улье.
Он зажал моё запястье в стальные тиски своих пальцев и потащил по открытым лестничным пролётам вниз. Сквозь недостроенные стены свистал ветер, вздымая полы моей куртки. Уже было достаточно темно для того, чтобы в здании без освещения не видеть, куда ступаешь. В любой момент существовала опасность напороться на арматуру и расстаться со своей не очень пока ещё грешной жизнью прямо здесь.
Когда мы уже почти достигли первого этажа, над нашими головами и впрямь послышались оклики и шаги, громкий топот нескольких человек. Чьё-то имя прокричали несколько раз. Возможно, «лисий глаз» был ещё жив, и тогда это выигрывало нам какое-то время.
До мотоцикла было не больше нескольких метров по открытой местности. Но с верхних этажей мы были как на ладони, вся эта площадка перед домом отлично простреливалась, кроме того, бежать предстояло по скользким насыпям строительного песка, а потом ещё и карабкаться сквозь дыру в заборе.
Заславский сунул мне в руки оба рюкзака и, снова достав пистолет, велел:
– Иди.
Уговаривать не надо было, я бы с огромным удовольствием исчезла с этой дьявольской стройки, как можно скорее. Но сколько бы я отдала за то, чтоб Заславский не заметил, как бледно моё лицо от страха, что перед тем, как уйти отсюда, мне всё-таки придётся преодолеть эти открытые несколько метров.
Однако с Аффарёнышем за спиной было как-то спокойнее. Да и сгущающиеся сумерки играли нам на руку. Я сначала выкинула за забор сумки, потом перелезла сама. Мотоцикл стоял под навесом, какие обычно делают над пешеходными переходами возле строек, и это давало возможность расслабиться на каких-то пару секунд. Я уже оседлала его, когда в проёме наконец появился Заславский, запрыгнул на сиденье передо мной, не заморачиваясь со шлемом, и сразу же выжал газ. Аппарат взревел, вздымая из-под колёс клубы пыли, но даже сквозь этот шум слышны были пистолетные выстрелы, которыми нас провожали очухавшиеся люди моего папаши, и ни один из которых, к счастью, не пришёлся в цель. И мотоцикл, делая резкий поворот, от которого я чуть было не свалилась на асфальт, скрылся за углом следующего квартала.
Какое-то время мы ехали молча, избегая людных улиц и загруженных дорог.
– Ты дрожишь, – заметил Артём, объезжая еле тащившийся «отечественный автопром».
– Оделась не по погоде, – съязвила я.
Но оценить остроту моего ума никто из нас не успел. Артём увидел что-то в боковом зеркале, и резко вывернул руль, сворачивая в узкий, малоосвещённый переулок между домами. Мы проехали несколько кварталов через дворы, потом снова оказались на шоссе, но не успело пройти ещё каких-то минут семь, как Заславский выругался громко, снова глядя в боковое зеркало, и опять резко развернул мотоцикл. На этот раз я тоже увидела чёрный Порше, висевший у нас на хвосте.
Лучше просто и быть не может.
Мы оказались на какой-то улочке, на которой и две машины-то с трудом смогли разминуться бы, Заславский прибавил газу с явным намерением проскочить на мигающий зелёный, однако в этот момент от обочины отделился грузный заляпанный серый джип и встал посреди дороги, загораживая всей своей махиной и без того узкий проезд.
Заславский резко ударил по тормозам, так что меня почти вжало в него.
Сзади послышался визг автомобильных шин: это резко, почти вплотную, остановился преследующий нас Порше.
Нас взяли в кольцо. Провели, как детей. И теперь мы без двух секунд в железных лапах «Добродетели».
Но рано было заказывать панихиду. Артём практически сдёрнул меня с мотоцикла, и не успел никто из преследующих опомниться, как он уже затащил меня в подъезд ближайшего дома на соседней стороне улицы.
К большому счастью для нас, до бог весть каких окраин Воронежа ещё не довезли домофон. То был обычный железный замок, который Аффарёныш за нами сразу же и захлопнул.
– Ну и что ты натворил?! Ты ж в настоящую ловушку нас загнал, умник! – зашипела я, на ходу приваливаясь к лет двадцать как некрашеной стенке.
Но у Артёма Заславского ход мыслей был совсем иным. Мы, не переводя дыхание, взбежали по лестнице до последнего этажа, и юный сын босса с хорошего пинка выбил ведущую на крышу дверь.
– Что ж, надеюсь, ты не боишься высоты, Дарья, – с улыбкой от уха до уха хехекнул Заславский, первым выбираясь на открытый воздух.
– Только паркура мне ещё не хватало, – пробормотала я мрачно, следуя за ним.
Уже почти совсем стемнело, и глазам открывался панорамный вид на спальный район: сплошные электрические провода и горящие окна квартир. Горизонт скрывался от глаз за кружевом ночной дымки, и звёзд не было видно. Казалось, что совсем низко над крышей нависли эти мрачные рваные клочья облаков, едва подсвеченные по краям уже скрывшимся за горизонтом солнцем.
Воздух был тяжёлый и влажный, будто вот-вот дождь пойдёт. Вернее, он уже шёл: невесомая промозглая изморось.
Я поёжилась, следуя за Заславским, тот широким шагом направился к краю, заглянул вниз. В этой части города дома стояли плотно, и расстояние между крышами было слишком мало, чтобы провалиться туда даже случайно. Это ободряло.
– Как насчёт того, чтобы размяться? – не теряя оптимизма, осведомился Артём и первым перепрыгнул на соседнюю крышу, после чего галантно подал мне руку.
– Терпеть не могу паясничество, – процедила я сквозь сжатые зубы, перешагивая пролёт. Справилась и без его помощи.
– Как даме будет угодно, – он в покорном жесте вскинул ладони вверх.
Ублюдок непробиваемый.
Несколько крыш мы преодолели таким образом, прячась за выступами, пригибаясь, чтобы нас не было видно ни с земли, ни с соседних крыш. Добрались почти до самого конца квартала.
Но теперь перед нами оказался какой-то торговый центр. Он, мало того, что стоял чуть в отдалении, так был ещё и немного выше.
– Ну? – Заславский обернулся, раздражённый тем, что я за ним не следую.
– Я не пойду туда прыгать. Я просто шею себе сверну. Вниз. Давай спускаться вниз…
– Прислушайся, – Артём вдруг приложил палец к моим губам, и на несколько мгновений воцарилась тишина, сквозь которую едва-едва доносились отдалённые шаги. Значит, наши преследователи тоже выбрались на крыши, и очень скоро нас ожидает едва ли приятная встреча. – Внизу без байка мы далеко от них не уйдём. Я прыгну, и помогу тебе, если потеряешь равновесие.
Не слушая дальнейших возражений, Аффарёныш уверенно направился к краю, и не колеблясь ни секунды, единым рывком перемахнул на соседнюю крышу. Ловко и грациозно.
– Даша, давай, – вернул меня к реальности требовательным голосом.
Я подавила огромное желание закрыть глаза, отошла на несколько шагов, стараясь максимально очистить голову от мыслей, а потом обратно, быстро, вздымая вокруг себя капли луж. Воздух засвистел в ушах, пара секунд прошли как вечность.
Я почти поверила, что всё позади, но едва подошва коснулась ската крыши, она тут же начала скользить по мокрому металлу. Картинка перед глазами качнулась, внутри всё словно завязалось в единый тугой узел, который тут же распустился, разгоняя по телу всеохватывающую ледяную панику. Всё?
Запястье дёрнуло тупой болью, картинка снова исказилась, а потом всё замерло.
Я не сразу поняла, что уже стою на ногах, на твёрдом шифере. И Заславский крепко прижимает меня к себе. Настолько крепко, что я чувствую биение его сердца. Он тяжело дышал и как-то не спешил меня отпускать.
Напротив, через парковку, светилось большое стеклянное здание. Голубые фонарики, протянутые вдоль фасада и вокруг окон, бросали красивые отсветы на покрытую водой поверхность крыши, и на байкерскую кожаную куртку Заславского.
– Всё хорошо. Видишь? Всё хорошо.
– Артём, окна… – прошептала я онемевшими губами.
– Что?
– Это агенство недвижимости напротив – компания моего отца. И сейчас в его окнах по меньшей мере пять стволов. И все они направлены на нас, – в голосе даже против моей воли звенела злая ироничная безысходность.
– На счёт три, поняла? – выдохнул он мне на ухо.
Я кивнула.
Заславский резко припал к земле, и, не выпуская меня из рук, откатился за выступ.
– Думаешь, они не ждут нас у выхода с распростёртыми объятиями? – спросила я, уловив его взгляд на дверь. – Пожарная лестница.
Мне на глаза попались перила, сбоку, как раз в том пролёте, через который мы прыгали.
По насмешке судьбы, единственная лестница здесь вела во внутренний двор, на парковку, то есть, почти в стопроцентную ловушку. Но двор плохо освещался, и это давало призрачную надежду.
Даже не выпрямляясь, я мёртвой хваткой вцепилась в перила и свесилась с крыши. Они скользили под пальцами и подошвой, я несколько раз чуть не сорвалась вниз, но хлопки пистолетных выстрелов подгоняли лучше, чем что-либо ещё.
Лестница отрывалась за полтора метра над землёй и я замерла, прикидывая, как лучше спуститься, не поломав себе ничего.
Сверху послышалось шипение и матершина. Я сразу почувствовала неладное, и спрыгнула наугад, приземлившись в мокрые кусты.
Спустя пару секунд сверху почти на меня свалился Артём. Объяснять не надо было, я и без того заметила. Пуля пришлась ему в ногу, чуть выше бедра. Заславский морщился и шипел, прижимая ладони к ране.
– Тихо-тихо-тихо, – я тотчас перекинула его руку через своё плечо.
На противоположном углу парковки уже появился чёрный силуэт. Медлить было нельзя. Я дёрнула ручку первой подвернувшейся двери, молясь всем богам, чтобы та была открыта, и мы буквально ввалились в тёмный коридор, ведущий в кухню какого-то ресторана быстрого питания, пахло пережаренным мясом и фритюрным маслом. Как повезло, что здешние повара любят покурить на свежем воздухе!
– Эй, куда! – окликнул нас кто-то.
– Заприте дверь, заприте! – крикнула я.
Стажёр с серым, как газетная бумага лицом простелил за кровавым телом, тянущимся по полу и действительно кинулся запирать дверь, и едва он это сделал, как туда принялись так бешено колотить, что казалось, сотрясалась не только сама дверь, но даже и стены. Но меня целиком занимала одна единственная мысль: если с парковки можно зайти в кухню, то вход в сам ресторан с другой стороны здания! Проход сквозной!
Быстро проскользнув сквозь толпу посетителей, мы снова оказались на открытом воздухе. Я принялась лихорадочно оглядываться в поисках укрытия, потому что за спиной слышались уже выстрелы. Видимо, отчаявшись достучатся, он решил просто прострелить замок.
– Помойка, – прокряхтел Артём, стараясь виснуть на мне так, чтобы я не прогибалась под тяжестью его веса.
– Чего?
Мы оказались на маленькой площади, окружённой магазинами: овощной рынок, секонд-хенд, палатка с шаурмой, за ней, вдали от света фонарей стояли, окружённые с трёх сторон забором, два мусорных бака. Твою мать, ну по помойкам я в своей жизни ещё ни разу не шарилась! Однако ситуация выбора не оставляла. И я, откуда только силы взялись, уже спустя несколько секунд привалилась к задней стенке мусорного контейнера, с наполовину повисшим на мне Заславским, среди остатков еды, коробок и какой-то липкой мерзости. Зловоние стояло просто выедающее глаза, застарелый запах гнили и разложения, но меня беспокоило только одно. Не остался ли за нами кровавый след на асфальте.
Громко хлопнула дверь – это из здания выбежали наши преследователи. Они орали друг другу что-то там про «не могли далеко уйти» и «Козлов уроет, если упустим». Потом разделились. Один оказался в буквально паре метров от нашего укрытия, и как назло, остановился зачем-то. Зачем – я думать отчаянно не хотела, я тогда даже дышать перестала, автоматически, наверное, нащупывая в кармане у Артёма пистолет. Проверит? Да неминуемо проверит. Во рту было сухо и кисло, плечи дрожали. Хоть бы кровавый след не оставили.
– Посмотри в здании, – крикнули ему, и он, затормозив на секунду, прошёл дальше, шаги стали удаляться.
Ещё через несколько мгновений всё окончательно стихло, но мы ещё минут пять сидели не шевелясь. Сердце колотилось, как ненормальное и всё никак не могло успокоиться.
– Надо уходить, – прошептал Артём одними губами.
Верно, не пройдёт и пары минут, как они догадаются вернуться и проверить. Заславский, превозмогая боль, поднялся, всё равно избегая вставать в полный рост, чтобы его из-за мусорного бака не было видно.
Мы проскользнули в сумрачный двор жилого дома, и, пригибаясь под балконами первого этажа добрались до едва приоткрытой железной двери, ведущей в тёмный сырой подвал, лестница которого была настолько узкой, что по ней с трудом можно было протиснуться даже в одиночку. Для Артёма спуск по ней обернулся настоящей пыткой.
Артём сполз по стенке в угол с паутиной и принялся хлопать себя по карманам. Эта затея ничем не увенчалась, а потому закончилась грязной руганью.
– Ёб твою мать! – взвыл Заславский, запрокидывая голову. – Телефон! Потерял, пока по крышам бегали. А твой?
– Остался в доме, и поверь, это лучшее место для него, если мы не хотим, чтобы наше местоположение раскрыли люди из «Добродетели».
– Резонно. Значит, остаётся только ждать.
Я не успела уточнить, чего именно мы собирались ждать. Заславский вытащил из своего рюкзака складной нож, разрезался край рубашки, и получившейся полоской ткани принялся перевязывать пулевое ранение. Я присмотрелась к нему в тусклом свете единственной лампы, болтающейся на проводе под самым потолком. Оно было сквозное, прошло далеко от кости. В целом, вроде, ничего серьёзного, только крови много.
Горячка адреналина спала, и теперь ему было по-настоящему больно. Руки, тоже успевшие перепачкаться кровью, соскальзывали и дрожали.
– Дай.
Я взяла из его рук кусок ткани и перевязала вокруг раны под болезненное шипение.
– Мы несколько раз уходили у них прямо из-под носа, – пробормотала я, сардонически ухмыляясь, – «Добродетели» должно быть будут невероятно злыми, когда нас наконец настигнут. Сначала стройка, потом паркур по крышам… Кстати, ты так и не объяснил, какого чёрта нам на этой стройке понадобилось. На кой тебе в такой срочности эти супер-важные документы, чуть не стоившие головы?
– Документы в нём нужны, чтобы расплатиться с человеком, что должен забрать нас отсюда вывезти из города, который весь контролируется «Добродетелью». К слову, он ужасно опаздывает, – тяжело вздохнул Аффарёныш, бросая взгляд на часы.
– Может, впредь будешь иметь дело с более пунктуальными подельниками, – мрачно съязвила я.
– Он крайне пунктуален, – отрезал Артём.
Мы встретились взглядами. Объяснять ничего не нужно было.
Убит. Валяется где-нибудь ничком в канаве. Это в лучшем случае. В худшем выбалтывает условленное место встречи под раскалённой кочергой где-то в подвале нашего дома.
С тех пор, как мне было пять, к нам в погреб иной раз привозили несчастных, и тогда оттуда слышались протяжные, исполненные страдания стоны, от которых нельзя было спрятаться, в какой угол дома бы ты не забился. Со временем я научилась даже спать под них, и предсмертные душераздирающие крики несчастных меня больше не трогали. Потом отец сделал звукоизоляцию, но пробирающие до костей мелодии пыток до сих пор продолжали иной раз мерещиться мне во снах, словно колыбельная, достойная дочки босса мафии.
– Знаешь-ка, что? – Артём подтянулся, чтобы сесть поудобнее, и всучил мне внезапно обе наши сумки. – Найди себе укрытие поприличнее и понадёжнее. Ты же способна справиться с такой задачей? Сюда они наведаются рано или поздно. А со мной ты далеко не уйдёшь.
– Ты бредишь? Это от потери крови.
– Дарья, не до шуток сейчас, – отчеканил Аффари абсолютно серьёзно и направил на меня пистолет. – Иди.
– Что? – у меня даже голос от возмущения сорвался. – Ты… Ты мне угрожать вздумал?! Засунь свой пафосный пистолет в задницу себе, урод! Ему там самое место. – ярость захлестнула ядовитой волной, и я сомкнула пальцы на его горле, не смогла отказать себе в удовольствии. – Убью. Убью насмерть! Задушу, как цыплёнка!
– Ты такая красивая, – бескровными губами вдруг прохрипел Заславский, и на лице его вновь заиграла та фирменная довольная лыба.
– Идиот! – как ошпаренная, я резко отпустила пальцы и прижалась к стене. Сил нет никаких. – Сейчас выйдем наружу, поймаем такси и поедем чёрт знает куда.
– Может сработать, – у Заславского загорелись глаза, он подался вперёд, но тут же со стоном осел обратно.
– Знаешь, в тебя полезно иногда из пистолета постреливать. Будешь хоть потише.
– Лучше помоги раненному! – картинно застонал он, обходясь, тем не менее, прекрасно и без всякой помощи.
