Текст книги "Альтернативная анатомия (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
========== 1. Окаянные бесы и теория эволюции ==========
В луче света у окна роились пылинки, будто пару секунд назад кто-то вдохновенно встряхнул нестиранный пододеяльник. На самом деле в комнате уже месяц не убирались просто-напросто.
– Напряжно это все, мам, – я с тяжёлым вздохом поморщилась. – Может, не будем?
– Нет уж, будем, дорогая моя, мы будем! – та аж задохнулась от возмущения. – Ты… опять?! Опять принесла домой эту дьявольскую машину? – мамка трагично воздела над головой руку с моим мобильным.
– Это просто сотовый телефон, – я устало потёрла переносицу, памятуя, что надо бы поспокойней. – Он не излучает радиацию, не склоняет ко греху и, что самое ошарашивающее, его даже не изобрёл Антихрист.
– Это от бесов, я смою его в унитаз, – уверено отрезала маман и бодро навострилась в сторону уборной.
– Опять сантехника придётся вызывать. Ах, нет, вдруг он тоже от бесов? Мам, где граница этого маразма?
– Молчать! Вся пошла в своего отца-нечестивца! Слава властителю нашему Господу Богу, он послал мне настоящего праведного мужа, наставил на путь истинный!
Да уж, действительно, послал, растудыть его вдоль – согласилась я, мрачно следуя за «праведницей» до самого унитаза. А послал добрый боженька моей мамке года три назад какого-то бородатого сектанта-старовера, который любил демонстрировать свой авторитет, молотя кулаком по столу, развешивая по дому стремные иконы и запугивая мало что понимающих детишек карой божьей. А детишек они наплодили сразу троих подряд, прям как на конвейере, и жили теперь на какие-то пособия. Всю эту дичь я пыталась донести до отца, но тот уговаривал перетерпеть. Что всё совсем плохо, понял он только тогда, когда Евсевий Егорыч вознамерился меня из выпускного класса хим-лицея в церковную школу перевести.
С тех пор я появлялась дома лишь чтобы убраться, но главное, чтоб Сева удостоверился, что в меня ещё не вселились бесы. И каждый раз всё заканчивалось плачевно. В особенности для моего телефона. Сегодня я планировала вроде как просто забежать по-быстрому перед школой, но в скандале о непосещении церкви пропустила весь первый урок и безнадёжно опаздывала на второй.
В самый решительный момент я ловко и без лишнего насилия выхватила у мамки свой мобильник и выскочила в коридор, сдёргивая куртку с крючка. Под крики о муках души в Аду, праведная обитель была оставлена, даже боюсь представить, что будет, когда придёт время нанести очередной визит.
На второй урок я все-таки опоздала, и опоздала звёздно. До конца оставалось минут пятнадцать. Все даже ещё смешней: с самого начала учебного года я вдохновенно проёбывала уроки биологии, потому что вела их у нас милейшая старушка, которая десять раз к ряду проходила с нами покрытосеменные, те самые, что мы закончили ещё в классе седьмом. Уже недели три, как учитель сменился, а привычка осталась, и надо бы избавляться, но… видно, не судьба. В пустом и звонком школьном коридоре послышались шаркающие шаги и директорские покашливания. Ах нет, судьба! Мне ещё выговора за прогул сегодня не хватало. Я быстро надавила на ручку двери и заскочила в кабинет, мгновенно окунаясь в тугую напряженную тишину.
– Вы кто? – донеслось со стороны учительского стола.
Я медленно, как в фильмах ужасов, повернулась туда, напрочь охреневая и не придумав ничего лучше, чем вежливо ответить вопросом на вопрос:
– Эт вы кто?
Со стороны класса послышались сдавленные смешки, и тут до меня дошло – честно надо признать, шло оно довольно долго – этот мужчина в учительском кресле и есть, господи ептвоюмать, тот самый наш учитель.
– А, извините за опоздание, я Барковская Мирослава, пустите?
Неловко вышло.
– Да ты заходи, не стесняйся. Редкость-то какая, спасибо, что почтила нас своим визитом.
Я искоса глянула на нового биолога. Лёгкая небритость, приятный голос.
О, обладатель ироничного взора, ты прям сердце мне пронзил, сволочь.
Прежде, чем сесть, я несколько залипла, и это сыграло со мной злую шутку.
– Мы тут теорию эволюции обсуждаем, присоединиться не хочешь? – с наигранной деликатностью осведомился он, уничтожая все своё очарование напрочь.
– Э-эу… Ну, там Дарвин… «Происхождение видов»…
– Че ты врёшь, всё боженька создал! – прилетело в затылок с задних парт.
Ты смотри, помнят ещё, когда мамка приходила в школу, скандалила на весь этаж, после чего прилюдно сожгла учебник по биологии.
Хотя такое забудешь, кому я вру. Стыд.
– Твою умственную отсталость, видимо, боженька создал, – отстраненно парировала я.
– Так-с, девочки, не ссорьтесь, – учитель вдруг расплылся в широкой улыбке Чеширского кота. – Очень простой вопрос тебе, Барковская: как меня зовут?
И вот только тут я осознала со всей серьезностью, что понятия не имею, как зовут этого знойного пиздюка.
========== 2. Королева невезухи ==========
Неловкое молчание прервал звонок, и я в ту же секунду возблагодарила судьбу за то, что так поздно соизволила явиться на эту треклятую биологию.
Учитель спокойно остановил всех от сбегания на вольные хлеба, то бишь, в столовку, вкрадчиво додиктовал домашнее задание и только потом отпустил.
Ну, как отпустил.
– Козлова, Барковская, душеньки, останетесь, поговорить надо, – сахарным, и оттого, каким-то даже страшным голосом проговорил он, указывая на лобное место перед учительским столом.
Даха моментально скроила такую физиономию, будто ей целый пузырёк нашатыря под нос сунули. Я только смиренно вздохнула: что ж тут поделаешь.
Учитель с невозмутимым видом дождался, пока класс опустеет, поднялся из-за стола, застёгивая пиджак, и прошёлся мимо меня прямиком до Козловой.
О. Мой. Бог. Мужик, как называется твой парфюм? «Подойди и давай трахаться прямо здесь»? Что ж ты раньше не сказал, я б ни одного твоего урока не пропустила.
– Что, Козлова? – с театральной печалью вздохнул учитель. – Ты в который раз не сделала домашнее задание, по, как ты выражаешься, сучьей биологии. Имеешь что-то сказать в своё оправдание?
Встал аккурат напротив Дахи, и даже как-то прям слишком близко напротив, возвышаясь над ней, как айсберг над Титаником. Ей и отступать-то было некуда, сзади учительский стол. Мне даже на миг показалось, что я наблюдаю за чем-то лишним, не для скромных ученических глаз.
Даха, видать тоже рассудила, что это слишком, поэтому сквозь зубы едва слышно процедила:
– Я сейчас вас ударю, и вам будет очень больно.
– Мне уже больно, оттого, что ты задания не делаешь, – горестно вздохнул биолог, не восприняв всерьёз угрозу, и очень даже зря.
– У тебя теперь все вопросы решаются через «я сейчас ударю»? – сдержанно хохотнула я и тут же прикусила язык, так как для вспыльчивой Козловой это было явно лишнее.
– Пошли вы все, – выплюнула она придушенно и в сердцах выскочила из кабинета, не взирая на призыв остаться.
– Вы бы это… не обижались на девчонку. Она неплохая сама по себе, даже хорошая… во всяком случае, когда-то была, – я кашлянула в кулак и тут же засомневалась в своём желании поадвокатствовать. А вот биолог, напротив оживился.
– Это откуда такие сведения? – он сделал широкий шаг ко мне, так что пришлось осуществлять незначительное стратегическое отступление к двери.
– Мы с ней подругами были в прошлом, сейчас уже нет. Там как-то все по-дурацки случилось, ну знаете, тот возраст, когда девчонки начинают больше интересоваться парнями, чем всем остальным. Как-то разошлись.
Я максимально быстро свернула неловко затронутую тему, усмехаясь тому, что, кажется, моя жизнь пошла под откос явно после того как маман повстречала свою жизнь, судьбу и просто пришибленного сектанта.
– Ну, что до тебя, так ты вообще три недели прогуливала. Что, тоже мальчики? Оставить бы вас обеих после уроков и…
– И выебать, – мысленно дополнила я.
– И заставить книжки в подсобке перебирать, – с нездоровым подозрением наблюдая за моим выражением лица, завершил биолог. Ладно, это гормоны. Весна, вон, за окном. – Сегодня я в любом случае жду вас обеих здесь. За тобой должок: напишешь пропущенные самостоятельные, и Козлову, будь добра, позови, ей оно тоже лишним не будет.
Как же, сдалась ей ваша биология. Ей вся эта школа уже давно не сдалась, честно сказать. Но я только кивнула, потому что не моё это дело. Пусть сами разбираются.
– Барковская, – он остановил мою грешную душу уже в дверях. – Меня зовут Денис Сергеевич, если это вдруг тебе интересно, – сообщил биолог, лучезарно улыбаясь.
Очень, вашу мать, приятно, – мысленно кивнула я, покидая обитель митохондрий.
Мне бы сейчас лихорадочно полистать учебник, но ведь я его и взять-то не удосужилась. Пришлось одалживать у весёлых одноклассников.
– Ну как тебе Пономарёв? – хитренько улыбаясь, Крис-таки вручила мне заветный зелёный талмуд. – Хочется ещё прогуливать биологию?
– Ну как тебе сказать… – неловко замялась я.
Хочется. Прям вместе с биологом. Где-нибудь в подсобке, горячо и страстно прогуливать. Но-о, это уже лишнее.
Я встряхнула головой, выбивая все ненужные мысли. Конечно, за три перемены биологию не выучишь, но попытаться стоит.
Учитель ждал нас во всей готовности. Мне он с порога всучил распечатки с заданиями, отобрал портфель и, не реагируя на мои слезные просьбы отсрочить экзекуцию хотя бы на неделю, отправил страдать за последнюю парту. Даша же удостоилась чести сидеть на первой, у них что-то вроде индивидуальных дополнительных занятий было, в ходе которой биолог нависал над бедной Козловой, как ворон крови, чуть ли не в шею дышал. То ли он человек такой, которому близкий контакт нужен, то ли у них там «Искра, Буря, Безумие». Эх, пролетаю я с подсобными прогулами…
Я куда больше внимания уделяла задушевной парочке, чем занималась самостоятельными. После замечательного «взахлебного» чтения у меня случилась передозировка биологией: все смешалось и толку от этого особо не было. Пономарёв самозабвенно втирал Даше что-то про внутреннюю работу организма.
– Ну вот смотри, аппарат Гольджи – это органоид прокариотических клеток…
– Вообще-то, эукариотических, «профессор», – саркастично усмехнулась я и тут же зажала руками рот. Уж слишком резко и нагло оно вышло.
– О, я смотрю, Барковская с самостоятельными управилась, – всплеснул руками биолог. – Ну пока тогда. Давай их сюда, увидимся завтра.
Ах да, у нас ж еще и завтра первый урок, чертов хим-био. Я печально проследила, как учитель, унося с собой вдаль мои горе-самостоятельные, скрылся в кощеевом замке, пардон, в подсобке, и, не прощаясь, вышла в коридор.
Эх-х, плакала моя биология, рыдала горючими слезами, можно сказать. Если только… А подождите-ка, первый урок завтра, значит? Если уж быть совсем дерзкой, то до конца. Ответы на вопросы я, конечно, в душе не ебу, зато сами вопросы запомнила идеально. Дома перепишу с учебником, а завтра с утра пораньше стырю у охранника ключ и подменю свой позор, который хорошо бы сжечь. Я надеюсь, биолог не искренний фанат своей работы и не кукует тут на пару с чучелом совы с утра до вечера.
– Отец! – звучно крикнула я, притворяя за собой дверь квартиры. – Отец, я дома!
Нда, я-то дома, а вот его, видать, дома нет. Опять загулялся, окаянный. Хотя я его особо не винила. Все время замкнутый и не особо разговорчивый, он вообще дома бывал редко: то задерживался на работе, то вообще не ночевал несколько дней, а потом приходил, овеянный запахом духов и с парочкой засосов. Ну, он взрослый мужик, и ему надо, в конце концов. И потом, за укрытие от чокнутой семейки я готова была уживаться и не с таким.
На печальное биологическое занятие весь вечер пришлось убить. Вот будет весело-то, если он их уже проверил. Охранник, словно чуя всю важность ситуации, сонный ещё с утра пораньше, вручил мне ключ и я тихо скользнула по пустынному пока что коридору в сторону злосчастного кабинета биологии, в полной готовности быть посвящённой во все таинства подсобки. А подсобка поистине была злостная. И знакомство с ней началось с того, что на меня вывалился пластмассовый человеческий скелет в натуральную величину, который, к тому же, в ходе своего драматического падения ещё и ногу потерял.
– Твою мать, Боря! – чертыхнулась я, подхватывая неустойчивое чудо современной техники и надеясь, что больше он никакой конечности не лишится.
Водворив предательского скелета в шкаф вместе с ногой, я приступила к обыску сумрачной обители, что было делом трудным, ибо в ней царил просто-таки королевский срач. Я еле выключатель отшарила, чтобы зажечь маленькую тусклую лампу под самым потолком и дверь прикрыть. И хорошо, что прикрыла, потому что едва я это сделала, как в класс кто-то вошел.
– Жопа, – с чувством сообщила я скелету и прильнула к замочной скважине.
У меня кровь от лица сначала вся отлила, а потом застучала в ушах, как колеса парового паровоза. Да тише ты, – шикнула я, – мы уже приехали. Да черт тебя побери, биолог хренов, на кой он приперся в такую рань?!
Тут у биолога зазвонил телефон, и я ещё раз дополнительно кинула судьбе пару проклятий за то, что мне теперь придётся ещё и подслушивать его сюсюканья с какой-нибудь ванильной пассией. Но биолог говорил коротко, отрывистыми чеканными фразами.
– Я объясняю, время нужно. Дать привыкнуть, втереться в доверие. А потом уже действовать. И что, что три недели прошло? Спешка здесь только во вред, вы понимаете?
Он замолчал, и наступила такая тишина, что в ушах звенело.
Вообще, все это сейчас звучало, будто он какой-нибудь тайный агент Всемирной организации педофилов и учителем устроился, чтоб вершить здесь свои тайные дела по развращению христианских мальчиков. Ну ничего себе заявочки, время ему нужно.
Скелет, видать, тоже внутренне возмутился, да так, что злосчастная нога отвалилась снова. Под моё мысленное страдальческое «блять» она была оперативно приделана на своё законное место, а вот шевеления в классе прекратились, будто по мановению волшебной палочки. Твою же ж мать, неужели услышал?
Слышал. Шаги возобновились, но уже теперь направленные в мою сторону.
– Не иди, не иди, не иди, – мысленно умоляла я, замерев на месте, как истукан, – здесь Елена Малышева, Джигурда без трусов и, самое главное, этот, как его… Тесак, вот!
Но биолог Тесака не боялся, а потому дверь подсобки всё же распахнул.
Я аж поморщилась от хлынувшего в полутёмную подсобку дневного света, как самый заправской вурдалак, только что не зашипела и в пепел не превратилась, хотя это как раз было бы сейчас весьма кстати.
– Вот это сюрприз, – глубокомысленно изрёк Пономарёв и шагнул внутрь, перекрывая мне пути к отступлению.
Комментарий к 2. Королева невезухи
Ребята, вы просто котики. Нам очень важна ваша поддержка и теплые слова, так чт спасибо за них от всей души.
Продолжайте и дальше так же волшебно кастовать вдохновение.
Всех люблю.
========== 3. Пиромания с шайтанчиками ==========
– Неудачка, – пискнула я, осуществляя стратегическое отступление вглубь.
Биолог вопросительно вскинул брови.
– Ох, и что же это мы тут делаем?
Он мне хищника напоминал сейчас. Не выглядел возмущённым, разгневанным, ему не было нужды говорить громко, как вчера, – в полутемном помещении и так было слышно все до малейшего шороха, – потому он и звучал иначе. Голос приятно перекатывался, напоминая мурлыкание большого кота. А сам биолог ещё и смотрел с таким же характерным прищуром, и в то же время держался так отстраненно, как будто мыслями был далеко.
Когда другие девчонки из класса говорили, что он хорош, я это всерьёз не воспринимала. Понятное дело, что по сравнению с физруком, который из запоя выходил только в порядке исключения, и стооднолетним трудовиком любой мало мальски приличный мужчина будет выглядеть на все сто. Но тут нет. Тут другое. Он действительно был хорош, черт возьми.
– Барковская, – биолог вывел меня из оцепенения требовательной интонацией, – я вообще-то тебя спрашиваю.
И как-то так получилось, что я оказалась оттеснена в самый угол, и деться оттуда было совсем уж некуда. Ещё один шаг, и я, в самом буквальном из смыслов, уткнусь лбом куда-то ему в плечо. И если ему близкий контакт нужен, то мне он даром не сдался, даже несмотря на все шутеи. Он мой учитель, все-таки.
– А это… я вам тут… любовные письма подложить хотела, – ситуация вырисовывалась плачевная и ляпнуть пришлось первое, что пришло в голову, – полюбились Вы мне.
– Вот как, – медленно кивнул он, и видно было, что не секунды не верит, – полюбился, значит, – оно и понятно, кто бы поверил в такую дичь. – А что ты там за спиной прячешь? Случаем, не любовные письма?
Твою налево, я и глазом моргнуть не успела, как «пламенные воздыхания» оказались у меня изъяты. Учитель небрежно скользнул по ним взглядом и почти сразу же снова поднял глаза на меня.
– Писала б ты мне на уроке такие любовные письма, цены б тебе не было. Не стыдно?
…и вообще-то мне было стыдно. Хотя судя по его вопросу, в полутьме подсобки пожар на моих щеках полыхал вполне себе незаметно, пусть и казалось, что только тронь кожу, как сразу обожжет.
– И что же мне с тобой делать, м? – Пономарёв рукой оперся на стену слева от меня, тем самым заставляя всем своим существом вжаться в холодную штукатурку.
Ну можно облокотить меня сейчас на учительский стол, юбку задрать и…
Всматриваясь в эту секунду в его лицо, я не могла со всей уверенностью сказать, что подобные мысли не приходили в тот момент и в его буйную голову.
И это ненормально.
Ненормально, и разница между шутками и делом ощутилась вдруг сразу так остро, что уже мне как-то сразу перестало шутиться. В общем, безысходность.
Но тут жизнь решила доказать, что очень даже «исходность», и у нас случилась оказия. Скелет, по всей видимости, живший какой-то своей жизнью, решил, что ему сейчас просто очень надо предотвратить готовящееся непотребство, и незамедлительно низверг на нас свою пластмассовую тушу. На этот раз удар почти весь пришёлся на биолога. Со стороны которого послышалось страдальческое:
– Опять?
Честно, он так это сказал, как будто скелет на него падал не раз, и не десять.
– Боря ерунды не сделает, – авторитетно заверила я, плавно пробираясь к выходу. – Хотя видно, у вас с ним особые отношения.
– Кыш отсюда, – шикнул на меня биолог, тщетно пытаясь найти общий язык с привередливой конструкцией.
Я, не поверив своему счастью, сначала тупо стояла секунды две на одном месте, после чего оперативно подхватила портфель и бесшумно ретировалась из класса.
Это меня не спасёт. После этой выходки меня уже ничто не спасёт. Разговор неизбежно продолжится и, может, даже карательные санкции последуют.
Остыв немного, я поняла, что всего-навсего фантазия разыгралась на почве страха, Пономарёв ничего такого не сделал, даже и пальцем меня не коснулся. Другой бы ту ещё истерику закатил, застань он ученика в подсобке, среди своих личных вещей, да ещё и не с самыми, так скажем, благородными намерениями. В общем, мрак.
Хотя, возможно биолог уже бережно вынашивал в планах хладнокровную месть; я ведь понимала, что совсем не знаю его, как человека, но как объект влажных фантазий для школьниц он определенно очень даже прокатывал.
Я шумно вздохнула, натирая указательными пальцами виски, а с первым звонком пришлось снова тащиться в класс.
Биолог вел себя так, будто ничего и не произошло этим дурацким утром, даже ни одного косого взгляда в мою сторону не кинул. Он живо шнырял между партами, раздавая какие-то прошлые работы, заглядывая в тетради с инспекцией жуткой шестилистовой домашки, и с завидной периодичностью отпускал саркастичные замечания касательно австралопитеков, которые загуляли не в ту ветвь эволюции, и прочих биологических шняг.
Не сказать, чтоб дисциплина была железная.
– Мы сегодня строение клетки проходим, – объявил Пономарёв, едва с опросом домашнего задания было покончено.
– Ску-учно, может, все-таки это, сразу на анатомию перескочим? – предложил Костик Гаврилов. – Это, например, вагина, – во всеуслышание объявил он и тыкнул пальцем в рисунок голой женщины.
– Я смотрю, у тебя большой опыт, вагиновед, – биолог, сдерживая смех, виртуозно сделал вид, что ему очень интересно, какую важную информацию Костян собирается ещё сообщить, но Гаврилов шутку юмора не заценил и обиженно напыщился.
Пономарёв сразу же клятвенно уверил, что после клеточного строения сразу же идёт анатомия, и подождать осталось совсем немного, после чего начал танцы с бубном, ну, точнее с аппаратом Гольджи.
Пока он сидел за учительским столом, с головой закопавшись в доисторических плакатах в поисках нужного, Кристина выудила из портфеля чёрную квадратную зажигалку и сунула мне под нос.
– С фонариком! – гордо сообщила она.
На зажигалки с фонариком у Крисы была какая-то своя страсть. У неё таких было штук десять, и коллекция пополнялась.
– Смотри не чиркни, – я это больше для разговора сказала, чем всерьёз, впрочем, лучше бы, господи, я молчала.
– Да она пустая, – со всей уверенностью заявила Кристина, вытянула руку и чиркнула колёсиком. – Смотри.
И я смотрела. Смотрела, как длинные роскошные волосы впереди сидящей Машки тихонько занимаются огоньком. До меня почему-то очень медленно доходил тот факт, что сейчас случится сущий звездец.
– Блять! – заорала я наконец, не заботясь, что меня услышат.
Потому что Машка Прохорова в это время орала что-то гораздо более громкое и нецензурное, перекрывая не только меня, но и звонок и даже, наверное, двигатель реактивного самолёта. Паника, как вирус, мгновенно распространилась по классу, и через секунду Махины вопли стройным хором подхватил весь класс.
Надо сказать, что биолог среагировал мгновенно: подскочил к нам и начал тушить несчастную Прохорову.
Пока он этим занимался, мне в голову пришло отобрать у Криски улику и выкинуть в окно, а потом, наверное, спонтанное возгорание объяснить священным огнём, карающим неверных. Не знаю точно, но в тот конкретный момент это все казалось мне неебически хитрым ходом, и мне даже удалось отжать чёртову зажигалку, но так вот неловко сложилось, что именно в это секунду над нашей партой вырос закончивший «тушительные» мероприятия биолог.
– Разрази меня рибосома, что ж это за проклятье такое? Барковская, а ты, оказывается, пироманка.
– Я не манка, попрошу, – я воздела кверху здорово дрожащий указательный палец, ловя на себе умоляющий взгляд Кристины.
О, ну конечно, узнай об этом её родители, они её на первой попавшейся осине вздёрнут. Они ж свято убеждены, что Криска – тихая скромная девочка, почти что ангел. Если до них дойдёт – а до них дойдёт – что тихая и скромная девочка посредством зажигалки с фонариком волосы одноклассникам поджигает прямо на уроке, то, если они вдруг выживут после полученного инфаркта, суда линча ей не миновать.
Поэтому…
– Ладно, – милостиво согласилась я, – для вас я кем угодно буду, хоть манкой. Клянусь, это случайно вышло.
– Да ничего, – бледнющая и ещё явно не отошедшая от всей этой задницы пролепетала Машка, – я все равно… подстричься… хотела.
Она несильно пострадала, обгорели только кончики, больше было паники, но это дело понятное. Попробуй не паникуй, когда у тебя волосы горят.
Я даже без лишних вопросов, грустненько поглядывая на биолога, осталась в классе после звонка, предчувствуя большую и печальную задницу в своей жизни и все равно героически пытаясь шутить.
– Интересно, какие у него методы наказания?
– Скоро на себе опробуешь, – послышалось у меня над ухом многообещающее и негромкое, и все равно заставило подскочить.
В коридоре появился завуч по воспитательной работе: классическая грузная барышня с седым пучком и сжатыми в струнку тонкими губами. Звали её Елена Санна. Чаще, конечно, «демон», но бывало и Елена Санна.
До нее уже, разумеется, все донесли, и она, взяв добротный разгон, ретиво поскакала разбираться. И мало было того, что разборки сами по себе – вещь неприятная, так она ещё и говорила с таким повизгиванием каждый раз, будто её в это время кусал, как минимум, гребнистый аллигатор. Причём, начиналось все весьма классическим для таких случаев:
– Что за безобразие в стенах школы! Я такого не допущу! – а закончилось каким-то напрягающим. – Это может грозить тебе исключением!
В моей голове в ту же секунду послышался жуткий замогильный голос бородатого Евсевия. «Церковная шко-ола», – говорил он. – «Путь и-истинный», – говорил он.
Меня аж передёрнуло, и я сразу же умоляюще воззрилась на биолога, прям вот стараясь, чтоб в моем взгляде можно было прочитать: «Делайте, вашу мать, что-нибудь, иначе скажу, что вы ко мне в подсобке приставали». Уж не знаю, что он в действительности там прочитал, но тут же сдавленно кашлянул в кулак.
– Я убеждён, что это всего лишь досадное недоразумение. Лично мне будет очень жаль потерять ученика с такими глубокими познаниями в… биологии. Думаю, можно решить это дело мирно.
– Вот и решите, – мигом и неспроста оживился завуч. – Решите это дело мирно. В конце концов инцидент произошёл на вашем уроке, стало быть, Вы просто обязаны разобраться.
– Я позвоню родителям, – спокойно заверил учитель, ещё не ожидая крамольной подставы. Святая наивность.
– Звонили уже, – Елена Санна упёрла руки в бока, стараясь выглядеть больше и значительней, хотя казалось бы, куда уж. – Каждый день звоним.
– Не работает телефон, – хмуро пояснила я.
– Это ещё почему?
– Ну вы же знаете, это портал для нечистой силы. Через него шайтанчики в наш мир шастают и начинают с Севкой половые сношения иметь. То есть, я хотела сказать, вершить тёмные дела.
На лице завуча прям так и написано было, что где-то в глубине черепной коробки происходит жесточайший когнитивный диссонанс, и если я сейчас что-то вразумительное не поясню, там просто случится взрыв, который нахрен Чёрную дыру откроет.
А я бы и рада пояснить, если б мне самой удалось выбить хоть что-то более вразумительное из своей матери. Но матерь наотрез отказалась давать осмысленные показания, поэтому довольствоваться пришлось шайтанчиками.
– Что ж, похоже, у нас нет иного выбора, кроме как нанести визит и сообщить напрямую о твоём поведении, – вынесла вердикт Елена Санна.
– О, нет, пожалуйста!
Не то что чтоб я готова была обмазываться общественным мнением, но это же позор! Позор, который ни одна живая душа в здравом уме и твёрдой памяти выдержать не в состоянии, не то, что я со своими расшатанными нервишками. К тому же, учителя биологии к ним подсылать рискованно вдвойне, они ж его на костре сожгут, как еретика!
– Также, – о, вот сейчас самое интересное будет, – её родители до сих пор не соизволили сдать деньги на выпускной и за охрану! Будьте добры, осведомитесь у них и об этом, не забудьте.
Понятно теперь, чего она так быстро прискакала, у неё в этом деле свой финансовый интерес.
«Я на этот гемор не подписывался», – отчётливо читалось на измученном лице Пономарёва.
– Точка! – злорадно завершил завуч, предупреждая все возможные негодования по поводу, и вышел в коридор, звучно хлопнув за собой дверью.
Твою мать. Моя жизнь – один непрекращающийся большой косяк.
Комментарий к 3. Пиромания с шайтанчиками
Ребятки. Спасибо вам за ваши слова, за подарки фанфику, нам очень-очень приятно, я редко говорю об этом, но то, что вы говорите, правда греет и вдохновляет.
Вы как большие добрые тёплые коты, что хочется протянуть ручку и погладить.
Но все, что я могу сделать, это порадовать новой частью)
========== 4. Переломы нервов и костей ==========
Все дело было в том, что для школы мой побег к отцу оставался великой тайной. Это бы кучу сомнений вызвало: жить в квартире абсолютно ненадежного, неизвестно где гулящего мужика, покинув светлую, любящую, а главное, исто верующую семью. Всколыхнулись бы кучи кривотолков, а мне уже и так хватало.
– Ну, «профессор», – едва уроки кончились, я вновь почтила визитом биологический класс и встала в дверях, облокотившись на косяк, – желаете навестить мою родню?
По его мрачному лику видно было – не желал. Что поделать, жизнь не сахар, Денис Сергеич. Мне тоже с вами в эту сектансткую обитель топать не улыбается; проблем будет – экскаватором не разгребешь. Это вы еще легко отделаться планируете.
Я смиренно подождала, пока он сложит в черный деловой портфель все бумаги, плакаты на место уберет и запрет класс, многозначительно поглядывая на меня и тем самым очень невежливо напоминая о кошмарном утреннем косяке. Мне кажется, скоро всякие форс-мажоры станут так сильно ассоциироваться в его сознании с моей скромной персоной, что он при любом моем появлении вздрагивать начнет.
На улице на меня сразу накинулся теплый весенний ветер, растрепал волосы и оставил так. «Вот шальной», – пробубнила я, неловко пытаясь пригладить. Вообще, я любила весну, всю: от луж на дорогах до тихого, полутеплого солнца. Пение птиц под окнами в четыре утра я, как ни странно, тоже любила.
А вот грязь – грязь не очень. Хотя по правде сказать, грязь меня тоже не слишком-то любила, потому и попадалась под ногами совсем некстати.
– Ай! – я втянула воздух, чувствуя, что теряю равновесие и сейчас свалюсь, демонстрируя все свои чудеса грации, но завершить свой мастерский пируэт мне не дал биолог, все обломав.
– Осторожно, – вздохнул он с раздражением, почти рявкнул, дергая меня за руку довольно грубо, чтоб равновесие вернуть. Потом тут же одумался, – Извини. Не больно?
Вообще-то мне было порядком больно, так, что лучше, наверное, он бы на свидание с родной русской земелюшкой меня пустил. Пономарёв-железный-захват.
– Пустяки-и, – протянула я, напряженно выдавливая улыбку.
Ох уж эта грубая мужская сила, которую он явно не привык рассчитывать. Впрочем, все мы не без греха, я вот тоже от природы немного дурная.
Глянула на него искоса. Смурной.
– Денис Сергеевич, насчет утра…
– Забудем про утро, – отмахнулся он так грустно, что меня аж в сердце кольнуло.
– Не злитесь на меня, хорошо?
Я чуть за руку его не схватила в порыве чувств, но тут же одумалась и отскочила чуть ли не на другую сторону дороги, сделав вид, что мне сообщение пришло, и вообще невесть что такое интересное у меня в телефоне творится, что я должна срочно все проверить и чуть ли наизусть не выучить. Думала, что он от «тащиться-неизвестно-куда-после-работы» кайф не получает, но здесь, похоже, в другом дело было, в более серьезном. Вдвойне некрасиво получилось на него еще и этот гемор вешать.
Я снова скосилась на биолога, недоверчиво, опасливо и… растерянно?
Что это я такое чувствую? По-дурацки и жутко раздражает. О, муки совести за подкинутые проблемы, конечно.
Теперь понимаю, что не просто дурная, но еще и стремительно дурею с каждой секундой.
Видимо, глядя на мое темнеющее лицо, Пономарёв решил пожалеть и развеять напряженное молчание первым, спешно натягивая маску шутливого учителя обратно на еблишко.
– Давай, что ли, чтобы время даром не пропадало, займёмся повторением пройденного, если оно, конечно, не было пройдено мимо. Что такое ДНК?
