Текст книги "35 килограммов (СИ)"

Автор книги: Серый Волк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20

Утро на верхнем ярусе встречает меня холодным, сырым воздухом. Серые стены корабля, покрытые слоем вечной влаги, будто плачут, провожая нас взглядами своих ржавых швов и трещин. Я иду по нейтральной зоне в сопровождении двух красных – Меченого и Грока. Оба молчаливы, но бдительны. Их глаза скользят по сторонам, выискивая любую угрозу.

Нейтральная зона – это хаос, застывший в полумраке. Лавки, наскоро сколоченные из обломков ящиков и ржавых листов металла, тянутся вдоль стен. Торговцы – в основном нейтралы, но встречаются и представители банд – раскладывают свой скудный товар: тряпки, инструменты, еду, зелья. Некоторые даже пытаются продавать книги.

Я останавливаюсь у одной из лавок, где груда потрёпанных фолиантов лежит вперемешку с кухонной утварью. Беру в руки одну из книг. Страницы пожелтели, но шрифт чёткий, бумага качественная – не та самодельная макулатура, что валяется в общественной библиотеке. Видимо, Просвещённые решили поделиться знаниями, но нейтралы быстро превратили их в товар.

– Интересное чтиво? – спрашивает торговец, тощий мужик с лицом, покрытым бородавками.

– Не умею читать, – бросаю книгу обратно.

Он хмыкает:

– Зато стрелять умеешь.

– И то правда.

Прохожу дальше, к лавке старого алхимика. Она в стороне от всех, у стены. По сравнению с остальными это настоящий дом с магазинчиком на первом этаже. Развалюха, но в сравнении с похожим на мусорку рынком смотрится как дорогой особняк.

– Жди снаружи, – говорю Гроку.

Они с Меченым кивают, останавливаются у входа, скрестив руки.

Мика сидит за прилавком, перебирая склянки с мутными жидкостями. Его лавка пахнет травами, химией и чем-то сладковато-гнилым.

– Ну, здравствуй, начальник, – Мика поднимает на меня свои мутные глаза. – Слышал, тебя повысили.

– Каждый тут выживает как может.

– Верно говоришь.

Старик откладывает склянку, вытирает руки о грязный фартук. Его пальцы – длинные, кривые, с жёлтыми ногтями – напоминают корни старого дерева.

Я достаю из кармана осколок стекла – тонкий, с зелёным отливом, один из тех, что подобрал после боя с огнеплюем. Кладу его на прилавок.

– Где на корабле можно купить флаконы из такого стекла?

Мика берёт осколок, подносит к свету, нюхает.

– Давно такого не видел... – бормочет он. – На свободе только.

– Как долго ты уже здесь?

Старик задумывается, будто вспоминая что-то давно забытое.

– Двадцать пять лет мне было, когда посадили. За нелегальную торговлю.

– Многое повидал, значит.

– Да ну, – он машет рукой. – Сижу в своей лавке, как крот. Раньше спускался на нижние ярусы, даже лес видел. Издали. Но потом прикормил пару толковых собирателей – они мне всё необходимое приносят. Зачем куда-то лезть?

– А раньше жизнь тут была другой?

Мика хмурится, его лицо становится ещё более морщинистым.

– Раньше пайки были больше. Бои на арене не до смерти. Банды не резали друг друга почём зря.

– Это когда старый капитан ещё был?

Старик ухмыляется.

– Именно. Как пропал старый – всё и пошло к чертям. Новый слишком любит деньги. Раньше корабль был убежищем. Для магов, воров, культистов. Тюрьма снаружи, дом внутри. Люди уходили и возвращались по своей воле – скрыться от закона, от долгов... Сейчас же это просто гниющая тюрьма.

Я киваю, забираю осколок.

– Так где взять такие флаконы?

– На корабле – нигде. Это столичное стекло, дорогое.

– Как они тогда тут оказались?

– Кто-то из спонсоров подарил, наверное. Такие вещи просто так не попадают.

Возвращаюсь на площадь. Устраиваюсь в кресле, которое кто-то из красных уже притащил для меня. Достаю бутылку местного пойла – мутную, с резким запахом. Пью маленькими глотками, раз за разом отправляя патрули и выслушивая их доклады.

Смена тянется медленно. Часы здесь – понятие абстрактное, но тело само чувствует, когда усталость накапливается. Ночь проходит в полумраке, под мерцание тусклых фонарей. Я дремлю, но не сплю – одно ухо всегда настороже. Сонные караульные бродят туда сюда, сменяя друг друга на дальних постах.

Под утро ко мне подходит гонец из штаба – тощий паренёк с перебинтованной рукой.

– Вечером главари возвращают пленных зелёных, – бормочет он. – Ты должен присутствовать.

Протягиваю руку. Меченый тут же кладёт в неё сигарету, Грок подносит огонь. Затягиваюсь, выпускаю дым в потолок.

– Услышал.

Гонец уходит. Я встаю, разминаю затекшие мышцы. Смена была спокойной, но монотонной – хуже, чем драка.

Жду сменщика. Роюсь по карманам в поисках жвачки.

Рука натыкается на смятую записку. Разворачиваю. Чертыхаюсь. Протягиваю Гроку.

– Прочитай.

Тот щурится, водя пальцем по буквам.

– «Он разговаривает со мной. Он разговаривает со мной. Он разговаривает со мной».

– Не повторяй. Я понял. Больше ничего?

– Я не повторяю, – ворчит Грок, – Тут одно и то же написано много раз. «Он разговарива…»

Отбираю у него записку. Тихо ругаюсь. Совсем забыл про девчонку. Как только закончу смену нужно будет навестить.

Вечер.

Я стою в центральном зале, возле шахты, уходящей куда-то вверх, в темноту, и вниз – в бездонную утробу корабля. День не задался с самого утра.

Сердце барахлит.

Не то чтобы оно совсем отказало, но ритм сбился, будто кто-то внутри груди пытается выстучать морзянку. Виктор, хирург красных, осмотрел меня, покрутил пластину на груди, послушал стетоскопом (да, у них тут есть и такое) и развел руками.

– Механизм цел. Что-то мешает работе – излучение или магия.

Он взял кровь на анализ, пообещал разобраться, но пока посоветовал не перенапрягаться.

Как будто у меня есть выбор.

Пытался связаться с Астрой – передал записку у входа в лагерь Просвещённых, но она так и не появилась. Потом искал Малыша – парень умеет пробираться куда угодно, даже в запретные зоны, – но и тот куда-то запропастился. Старик Зек, увидев меня, только хмуро буркнул, что сам ищет парнишку по какому-то важному делу.

Даже рыжий придурок куда-то подевался.

И вот теперь я здесь.

Центральная площадь. Толпа красных, в первых рядах – я и Лысый. Перед нами – пленные зелёные, перебинтованные, с ранами, которые не заживают. Пули из моего мира для них как яд – ни магия, ни зелья не помогают.

Главарей нет. Опять на нас всё повесили.

Лысый, несмотря на то что я помог ему выбиться в начальники, смотрит на меня с недовольством. Для него я слишком самостоятельный, слишком непредсказуемый.

– Где они? – бормочет он.

Я сверяюсь с часами на руке.

Часы тут работают, как в моём мире – двадцать четыре часа в сутках. Правда, каждое утро приходится подкручивать, ориентируясь на рассвет ламп под потолком.

– Опоздали уже на двадцать минут, – говорю я.

– Будут торговаться.

– На что?

Лысый пожимает плечами.

– У зелёных нет наших в плену. Значит, предложат что-то ценное. Главари сказали брать что дают – лишь бы побольше.

Я скриплю зубами. Значит, будет долгий торг.

И тут появляются они.

Дети Моря идут плотной группой, таща за собой несколько мешков. Впереди – пара офицеров, и один из них…

– О, Кречет! – Весельчак Зеф машет мне рукой, улыбаясь во весь рот.

Я закрываю лицо ладонью и тихо чертыхаюсь.

Если он сейчас что-то выкинет, слухи об «интимной связи» между нами снова поползут по лагерю.

– Поговорим наедине? – кричит он.

Лысый хмурится.

– Мы пойдём вдвоём.

– Не надо, – отвечает Зеф. – Я тоже один.

Делать нечего. Если начну отказываться, поводов для подколок у парней станет ещё больше.

Мы сходимся на середине, возле колодца шахты.

– Ну здравствуй, – Зеф заигрывающе подмигивает. – Спасибо, что не взял меня в плен в прошлый раз. Хотя, с другой стороны… мне бы очень хотелось.

– К делу, – резко обрываю я его, когда он порывается обнять меня.

Зеф вздыхает.

– Наш босс предлагает по мешку с припасами за каждого пленника. Честно и щедро.

Я молчу. Он продолжает:

– Отец увеличил пайки на этой неделе, но кто знает, что будет на следующей? Корабль уже в пути. Следующий порт – не столица. Публика будет беднее.

Столица.

Мы уходим всё дальше от неё.

А значит, и от Гарры.

Я втайне надеялся, что он сможет пробраться на корабль, пока тот стоял в порту. Но либо не смог, либо даже не знает, что мы здесь.

Вариантов у меня немного.

Либо сидеть тут, дожидаясь, пока Гарра появится, и надеяться, что ни я, ни Астра не сдохнем на арене за это время.

Либо бежать при следующем заходе в порт и искать сундук самостоятельно.

Но есть ещё деньги.

Те пятьдесят тысяч долларов, что я закопал на нижних ярусах. Если подождать две недели, курс может вырасти, и я смогу скормить их сумке, получив больше, чем снял.

Деньги важны.

Мой счёт в сумке – единственное, что позволяет получать у сумки вещи из моего мира. Она берет с меня копеечку за каждый патрон, бинт и бутерброд, и отказывается принимать в оплату что-нибудь кроме купюр из моего мира. Закончатся деньги на счету – и фокусов у меня не останется. Никаких больше пушек и антибиотиков.

Значит, буду ждать.

А если Гарра появится раньше?

Тогда я заберу сундук любой ценой.

За него граф Морвен обещал полмиллиона долларов.

С такой суммой я смогу жить, ни о чём больше не заботясь.

Но Астре это не понравится.

И новых прогнозов курса от неё я уже не получу.

– Ну что, решил? – Зеф вытаскивает меня из раздумий.

Он достаёт из кармана конфету – земную, одну из тех, что я дал Малышу, – разворачивает и кладёт в рот.

– Мешок за человека. Да или нет?

Я подхожу к нему вплотную.

За спиной у Зефа зелёные хватаются за оружие. Красные – тоже.

Но Весельчак останавливает своих жестом.

– Что-то не так? – улыбается он.

– Где Малыш? – спрашиваю я тихо.

Зеф делает вид, что не понимает.

– А, парнишка? – наконец соображает он. – Не знаю. Наверное, бегает где-то.

– Где.

– В последнее время его видели на нижних ярусах. Может, он всё ещё там.

Нижние ярусы.

Там опасно.

Безликие. Психи. Прогнившие полы.

– Там можно оступиться и упасть, – говорит Зеф. – Может, он сломал ногу и лежит сейчас в темноте. На твоём месте я бы пошёл проверил.

Я сжимаю кулаки.

Возвращаюсь к Лысому.

– Соглашайся. Один человек – один мешок.

Лысый хмурится.

– Можно выторговать больше.

– К чёрту торги. Соглашайся или нет – мне без разницы. Я ухожу.

– Сейчас нельзя, – Лысый хватает меня за рукав. – Ты свидетель. Ты человек поставленный боссами для контроля честности сделки. Ты !@#$%^ ответственный за безопасность на ярусе. Если они нас кинут? Если ударят в спину?

– Сколько ещё уйдёт на эту тягомотину? Час? Два?

– Столько, сколько нужно. Пока не договоримся. Так всегда делается.

Я вырываю руку.

– Нет времени.

Малыш внизу.

И если он ещё жив – его нужно найти. Сейчас.

Без него в этой дыре я как без рук.

–

Тьма нижних ярусов обволакивает нас, как густой, живой туман. Воздух здесь тяжелый, пропитанный запахом сырости и ржавчины, густой и влажной, будто корабль дышит через гниющее горло. Я иду впереди, фонарь в руке выхватывает из мрака ржавые стены, покрытые странными наростами – то ли плесенью, то ли чем-то хуже. За мной шагает старик Зек, его желтый глаз сверкает в темноте, как у кошки.

– Ты уверен, что нейтральные видели его с зелеными? – спрашиваю я, не оборачиваясь.

– Да. – Старик плюет под ноги. – Двое Детей Моря и мальчишка. Вчера шли в сторону водопада.

– А почему ты не пошел за ними сразу?

– Потому что я не самоубийца.

Я хмыкаю.

– Тогда зачем ты со мной увязался?

– Потому что ты – самоубийца. С тобой у нас больше шансов найти его и вернуть живым.

Мы спускаемся дальше. Лестницы здесь уже не такие, как на верхних ярусах – ступени кривые, местами проваленные, будто корабль нарочно усложняет путь. Иногда приходится перелезать через груды мусора или обходить трещины в полу, из которых тянет холодом и сыростью.

– Сколько еще идти? – спрашиваю я.

– До водопада? День. Может, два.

– Два дня?!

Старик усмехается.

– Ты думал, спустился на двадцать ярусов и весь корабль от носа до кормы знаешь? Это лишь начало. Дальше будет только хуже и двигаться будет сложнее. Корабль не любит, когда его тревожат. Чем глубже – тем длиннее путь.

Я стискиваю зубы. Малыш может не продержаться столько.

– Есть способ быстрее?

– Есть. Но ты не захочешь им воспользоваться.

– Ещё посмотрим.

Старик останавливается, поворачивается ко мне. Его желтый глаз кажется почти светящимся в темноте.

– Можно пройти через шумящие ущелья. Срежем путь. Но там живут безликие.

Я замираю.

– Сколько их?

– Раньше – несколько десятков. Сейчас… – Он пожимает плечами. – Корабль голоден.

Я вздыхаю, проверяю Glock.

– Ведёшь.

Старик хмыкает, но разворачивается и ныряет в узкий боковой проход.

–

Шумящие ущелья – это не просто название.

Стены здесь покрыты странными наростами, похожими на кораллы, но когда мы проходим мимо, они издают тихий шепот, будто переговариваются между собой. Иногда кажется, что они повторяют наши слова с небольшой задержкой, как эхо.

– Не обращай внимания, – бормочет Зек. – Они безвредны.

– А что вредно?

– То, что не шумит.

Мы идем дальше. Воздух становится гуще, фонарь освещает все меньше – будто тьма здесь плотнее, чем должна быть.

– Ты говорил, что корабль меняется, – говорю я, чтобы отвлечься от нарастающего давления в груди. Сердце снова барахлит, пластина вибрирует, будто внутри что-то застряло.

– Да. – Старик перешагивает через трещину в полу. – Раньше изменения были медленными. Растения росли в новых местах, туннели смещались, иногда появлялась новая живность, но все оставалось предсказуемым. В последние годы все иначе.

– Почему?

– Капитан что-то сделал с ним.

– Новый?

– Да. Он что-то сделал с кораблем. Или корабль что-то сделал с ним. – Зек останавливается, прислушивается. – Раньше корабль забирал людей редко. Он всегда требует что-то взамен за то, что даёт нам. Но он не был таким жадным. Ему хватало меньшего – эмоции, мысли, воспоминания. Ты брал яблоко, а на утро забывал что снилось прошлой ночью. Теперь почти каждый день кто-нибудь пропадает. Равный обмен. Но теперь он берёт куда больше, чем даёт. Похоже, что он ранен и пытается залатать свою рану с помощью нас.

Я вспоминаю безликих. Их пустые лица, их молчаливое шествие по коридорам.

– Они его часть теперь?

– Нет. Они просто пустые сосуды. Корабль забрал всё, что было внутри.

– Зачем?

– Чтобы жить. Мы ведь все стремимся лишь к этому.

Мы выходим в огромный зал. Потолок где-то высоко в темноте, пол покрыт белым песком, который хрустит под ногами. В центре – озеро черной воды, абсолютно неподвижное.

– Озеро пустых надежд, – говорит Зек. – Источник.

Я подхожу ближе. Вода не отражает свет фонаря – будто это не вода, а дыра в полу, ведущая в никуда.

– Здесь пить нельзя.

– Я и не собирался.

– Мальчишку сюда вели?

– Нет. Дальше.

Мы обходим озеро, выходим в очередной туннель.

На второй день, после привала, мы находим его.

Каменоломня – это огромная пещера с белыми стенами, будто вырезанными из кости. Пол усыпан осколками, инструментами, брошенными десятки лет назад.

– Раньше каменоломня была на втором ярусе, сразу под городом. Мы брали здесь камень для построек, который, казалось, никогда не иссякнет. Но потом кто-то из охотников разозлил корабль. Взял на нижних ярусах то, что не следовало брать. И каменоломня переехала сюда, в бездну. Добывать камень стало тяжело. Её забросили, а постройки наверху, начали рассыпаться в пыль.

Мы идём по белым камням, хрустящим под ногами, точно мел. В углу, под навесом из обрывков ткани, лежит Малыш.

Он скрючен, дрожит, губы синие, глаза закачены. Руки сжаты в кулаки, будто он отбивается от невидимых врагов.

– Приступ, – бормочет Зек. – Раньше они случались редко. Никогда по два за неделю.

Я опускаюсь рядом, достаю из сумки шприц.

– Держи его.

Старик прижимает мальчишку, я ввожу обезболивающее. Через минуту тело Малыша расслабляется, дыхание выравнивается.

– Теперь проспит часов двенадцать, – говорит Зек.

– Пора наверх.

Я поднимаю парнишку на руки. Он легкий, как пустой рюкзак.

Мы идем обратно, но через несколько часов Малыш вдруг вздрагивает и открывает глаза.

– Лес… – шепчет он.

– Тихо, – говорю я. – Мы тебя вытащим.

– Нет! – Он хватает меня за рукав. – Она там!

– Кто?

– Девушка! В желтом! Она слышит голос! Она пошла на зов!

Я замираю.

– Астра?

– Не знаю имени! Но она такая же, как я! Она внизу! У леса!

Я смотрю на Зека.

– Возьми его наверх.

– Мальчишка не всегда видит будущее. Иногда то, что никогда не случится. Или то, чего уже не изменить.

– Я проверю, – рычу я.

– Ты не спустишься один, – говорит старик. – Ты заблудишься.

– Мне плевать.

– Нижние ярусы не похожи ни на что из того, что ты уже видел. Там всё меняется каждый час. Пол, потолок, входы, выходы, лестницы, коридоры – корабль меняет это постоянно. Там отказывают артефакты. Даже твоя сумка может перестать работать. Даже твоё сердце.

– Тогда тем более тебе там делать нечего.

Зек качает головой.

– Вдвоём мы присмотрим друг за дружкой. Я знаю дорогу. Хочешь найти девчонку – без меня ты сдохнешь в первых же туннелях. Я был немногим старше тебя, когда впервые спустился туда. Блуждал по тоннелям две недели, едва не сдох от жажды – корабль не хотел меня отпускать.

Я стискиваю зубы.

– Ладно.

Малыш хватает меня за руку.

– Я тоже иду!

– Нет, исключено.

– Но я вижу дорогу!

– Ты еле на ногах стоишь.

– А ты не знаешь, где искать!

Я вздыхаю.

– Чёрт с вами. Пошли.

Мы разворачиваемся и снова уходим в глубину.

Вниз.

К лесу.

К Астре.

Глава 21

Время здесь течёт иначе.

Мы спускались так долго, что я уже забыл, когда в последний раз видел свет фонарей верхних ярусов. Часы на запястье остановились, стрелки замерли, будто испугавшись того, что ждёт нас внизу. Воздух густой, влажный, пропитан запахом сырости и чего-то древнего – как будто корабль здесь не просто гниёт, а дышит, медленно переваривая всё, что осмелилось проникнуть в его глубины.

Малыш идёт впереди, его худенькая фигурка едва различима в тусклом свете фонаря. Он не говорит ни слова, лишь иногда останавливается, прислушиваясь к чему-то, что слышит только он. Старик Зек шагает следом, его жёлтый глаз сверкает в темноте, как у старого кота. Я замыкаю шествие, Glock в руке, палец на скобе.

Наконец, Малыш останавливается.

– Мы здесь, – говорит он тихо.

Я подхожу к краю.

Пол перед нами провалился, открывая вид на гигантскую пустоту. Два полностью разрушенных яруса, словно разорванные зубами какого-то исполинского зверя, нависают над пропастью. Их края – острые, рваные, будто корабль когда-то был разорван изнутри. А внизу…

Лес.

Нет, это не лес в привычном смысле. Это что-то другое.

Дно корабля покрыто растениями – длинными, тонкими, почти прозрачными. Они колышутся, будто под невидимым ветром, или, скорее, как водоросли на дне океана. Их движения плавные, гипнотические. Даже отсюда, с высоты, видно, что они тянутся далеко, заполняя всё пространство.

– Она была здесь, – говорит Малыш, указывая на край яруса, – в моём видении. Но в реальности, может быть, ещё не была.

– И где она сейчас? – спрашиваю я.

– Не знаю.

Я поворачиваюсь к нему, сжимая зубы.

– Пацан, ты говорил, что видел её.

– Видел. Здесь. Она стояла и смотрела вниз.

– И что, мы прошли весь этот путь только для того, чтобы узнать, что она может прийти сюда? Когда-нибудь? Твои видения – они вообще часто сбываются?

Малыш пожимает плечами.

– Иногда я вижу то, что уже случилось. Иногда – то, что ещё произойдёт.

– Чёрт возьми… – я с силой выдыхаю, опускаюсь на корточки и выкладываю перед собой оружие. Glock, Colt, дробовик. Проверяю обоймы, патроны, механизмы. Всё в порядке. Ладно, есть только один способ с этим разобраться.

– Вы можете идти назад, – говорю я, не глядя на старика и Малыша. – Я подожду здесь. День, два… Если ничего не случится – вернусь сам.

Зек молчит, его жёлтый глаз изучает меня.

– Ты не выберешься отсюда один, – наконец говорит он.

– Это уже моя проблема.

– А я остаюсь, – заявляет Малыш.

Я поднимаю на него взгляд.

– Почему?

– Мне интересно.

– Ты же говорил, что лес говорит с тобой. Разве это не опасно?

– Да. Но я всё равно остаюсь.

Я хочу что-то ответить, но в этот момент слышу шаги.

Тихие, лёгкие, но чёткие.

Мы все разворачиваемся.

Из темноты выходит Астра.

Она идёт медленно, её фигура освещена лишь слабым светом фонарей, висящих где-то вдалеке. На ней жёлтое платье, но оно грязное, порванное в нескольких местах. Волосы растрёпаны, лицо бледное, почти прозрачное.

Но больше всего пугают её глаза.

Они пусты.

Будто она смотрит сквозь нас, в какую-то другую реальность.

За ней, на почтительном расстоянии, следуют двое Безликих. Их лица скрыты тряпьём, тела сгорблены, но они двигаются синхронно, как марионетки, подчинённые одной нити.

Астра подходит к самому краю разлома и замирает, глядя вниз, на лес.

Безликие останавливаются, не приближаясь. Я резко поднимаюсь.

– Астра, – окликаю я её.

Никакой реакции.

Подхожу ближе, осторожно касаюсь её плеча.

– Астра!

Она не отвечает. Я трясу её сильнее, но её тело словно деревянное, мышцы напряжены, будто она застыла в каком-то трансе.

В тот же момент двое Безликих дёргаются. Их замотанные в тряпьё тела содрогаются, из-под тряпок раздаётся низкое, хриплое шипение.

Я мгновенно вскидываю Glock, целясь в ближайшего.

– Не двигайтесь!

Они замирают, но их позы напряжённые, готовые к прыжку.

– Астра, – снова окликаю я её, не спуская глаз с безликих.

– Она тебя не слышит, – говорит Малыш. Его голос странный, отстранённый. – С ней говорит лес.

– Что?

– Лес говорит и со мной тоже. Прямо сейчас.

Внезапно Малыш хватается за голову, его лицо искажается гримасой боли.

– Слишком громко! – кричит он, обращаясь в пустоту. – Говори тише!

Он падает на колени, дрожит, потом резко выдыхает и затихает. Через несколько секунд поднимает голову. Его глаза снова осознанные.

– Нам нужно спуститься, – говорит он мне.

– Зачем?

– Лес хочет поговорить с тобой.

Я смотрю на него, потом на Астру, потом на Безликих.

– Нет, – говорю я твёрдо. – Мы уходим. Все. Сейчас.

– Ты не понимаешь, – Малыш качает головой. – Он не отпустит её. И меня тоже. Пока вы не поговорите.

Я рычу в гневе.

– Ладно. Он хочет поговорить? Я с ним поговорю.

Пистолеты убираю в кобуры, дробовик вешаю за спину. Проверяю обоймы, разложенные по карманам – всё на месте. Патроны для дробовика висят на ремнях, чтобы можно было перезаряжаться на ходу. Поворачиваюсь к старику, тычу пальцем в его костлявую грудь.

– Возвращайся назад. Дальше ты только мешаться будешь. Балласта у меня и так хватает.

Зек молча кивает и растворяется в темноте, его жёлтый глаз мелькает в последний раз, прежде чем исчезнуть.

– Готов, – говорю я, бросая взгляд на безликих, потом на Астру и Малыша.

Те двое по-прежнему стоят как вкопанные, но Малыш хотя бы осознаёт происходящее. Астра же словно кукла на нитках – пустые глаза, напряжённые мышцы.

Безликие разворачиваются и начинают вести нас вниз.

Тропы здесь – не тропы вовсе. Это хаотичные проходы между рваными краями палуб, узкие щели в металле, пологие спуски, которые больше похожи на гигантские раны в теле корабля. Мы минуем два разрушенных яруса – один полностью затоплен, другой покрыт странными наростами, похожими на кораллы.

Чем ближе к лесу, тем сильнее сжимается у меня в груди холодный комок тревоги. Сердце стучит неровно, пластина на груди вибрирует, будто внутри что-то застряло.

Наконец мы подходим достаточно близко, чтобы разглядеть «деревья».

Я надеваю прибор ночного видения.

– !@#$%!

Это не деревья.

Это люди.

Они привязаны к полу корабля тонкими, похожими на пуповины трубками, которые прорастают прямо в их тела. Трубки тянутся из палубы, впиваются в спины, животы, шеи. Тела раскачиваются из стороны в сторону, точно водоросли на дне моря.

Я останавливаюсь, достаю телефон.

К чёрту осторожность.

Набираю заявку:

*«Heckler Koch MP-5 под патрон SW 40 калибра. Шесть дополнительных магазинов. Шесть коробок с патронами. Трехточечный ремень. Подствольный фонарь»*

Сумка тяжелеет, выдавая оружие и боеприпасы. Быстро раскладываю всё на ближайшем уступе, снаряжаю магазины, не спуская глаз с леса и двух безликих, которые стоят в стороне, будто ждут.

– Лес сказал, что тебе не нужно волноваться, – шепчет Малыш. – Он не причинит тебе вреда.

Я фыркаю, вставляю последний патрон в магазин.

– Передай этому – ему тоже не нужно меня бояться. Я не стану его убивать, если он не начнёт дёргаться.

Малыш морщится, но кивает.

Закончив, вешаю MP-5 на плечо, проверяю крепление ремня. Оружие ложится удобно, почти невесомо.

– Пошли.

Мы продолжаем путь.

«Деревья» расступаются перед нами, образуя широкую дорогу, ведущую к центру корабля. Стебли начинают излучать мягкий голубоватый свет, освещая путь.

И тут из темноты выходит старик Зек.

Я оглядываюсь на него, сжимая пистолет-пулемёт.

– Тебе чего?

– Никогда не видел леса вблизи, – говорит он, его жёлтый глаз сверкает в странном свете. – Это мечта моей жизни.

– Мечта моей жизни – поскорее свалить с этого проклятого корабля и никогда сюда не возвращаться.

Рука не отпускает MP-5. Нервно оглядываюсь по сторонам.

Кажется, я слышу шёпот.

Он доносится от «деревьев».

Присматриваюсь к лицам людей, висящих на шлангах. Они лишены выражения – ни боли, ни страха, ни даже пустоты. Они просто... есть. Живыми их не назовёшь, но и мёртвыми тоже – нет ни трупных пятен, ни окоченения. Если они и умерли – то очень хорошо законсервированы.

– Я знаю их, – тихо говорит Зек, указывая на одного за другим. – Это Гаррик, пропал три года назад. Безликие увели его ночью. А это Лора – ушла вниз за травами и не вернулась. Вон там – старый Мирон. Его не видели лет десять.

Я смотрю на тех, кого он называет. Одежда на давно пропавших истлела, но сами они... не изменились. Не постарели.

– Что с ними? – спрашиваю я.

– Старики рассказывали, что корабль забирает людей навсегда, – отвечает Зек. – Раньше не понимал. Думал это значит, что они больше не вернутся. Оказывается, они и правда здесь навсегда.

– И зачем они ему?

– Они его глаза, уши, руки…

– Ладно, я понял, не продолжай.

Мы выходим на подобие холма – палуба здесь вздулась, поднимаясь над остальным лесом. В центре – огромное «дерево» с толстым стволом, от которого расходятся ветви. Каждая ветвь оканчивается человеком.

Стебли-шланги пульсируют, по ним струится жидкость.

Одна из ветвей наклоняется ко мне.

На ней – человек в чёрном флотском мундире с золотыми пуговицами. Длинные седые волосы развеваются, будто под водой.

– Это наш прежний капитан, – шепчет Зек.

Тело зависает передо мной.

Глаза открываются.

Тяжёлый вдох, будто после долгой остановки сердца.

Капитан ошарашено озирается, потом взгляд падает на меня – и проясняется.

– Приветствую, хозяин ключа, – говорит он. Голос глухой, словно доносится из-под воды. – Мы ждали тебя.

Тяжелый, влажный туман леса давит на лёгкие, словно я дышу не воздухом, а водой. Капитан-корабль висит передо мной, его мёртвые глаза смотрят сквозь меня, будто читая каждую мысль.

– Ты главный? – спрашиваю я, – Мне нужен твой босс. Тот, кого называют кораблем.

– Здесь нет главного, – отвечает седой капитан, – Мы все – корабль. А корабль – это каждый из нас.

– То есть ты главный? – я оглядываюсь по сторонам, пытаясь следить за движениями каждой ветви и дерева. – Ну ладно. Говори, чего хотел.

– Ты нёс ключ, – его голос звучит так, будто доносится из глубины океана. – Мы почувствовали его в тот же день, когда ты ступил на наши палубы.

Я киваю, не отводя взгляда.

– Знаю о сундуке. Мальчишка сказал, что он когда-то хранился здесь.

– Да. – Капитан медленно кивает, и его ветви-шланги шевелятся, будто змеи. – Его украли.

– За ним охотится много людей. Включая меня. Один человек обещал мне за него полмиллиона.

Капитан молчит секунду, потом его губы растягиваются в чём-то, что должно было быть улыбкой.

– Нас не интересует содержимое. Важен сам сундук.

– Что в нём такого особенного?

– В нём можно спрятать что угодно. – Его голос становится тише, почти шёпотом. – Спрятать так глубоко, что предмет исчезнет из самой реальности. Никто не вспомнит, что он существовал. Никакие заклинания не помогут его найти. Даже воля богов бессильна.

Я перевариваю эту информацию.

– И что ты прятал в нём?

Капитан вздыхает, и звук этот похож на скрип старых досок.

– Тебе, человеку, будет сложно понять. Этот сундук был одним из наших органов. С его помощью мы питались мыслями, чувствами, воспоминаниями обитателей. Нам не нужно было причинять им боль. Без него... – он делает паузу, – Мы вынуждены питаться материей.

Я смотрю на Астру. Она всё ещё стоит неподвижно, её глаза пусты.

– Ей нужен не сундук, – говорит капитан, следуя моему взгляду. – Только то, что внутри.

– Деньги, которые мне обещали – как быть с ними? – спрашиваю я.

– В наших недрах зарыто множество сокровищ. Все они твои, если вернёшь сундук.

– А если я откажусь?

– Тогда мы заберём всё, что у тебя есть. – Его голос становится твёрже. – Мальчишку. Девчонку. Даже те бумажки, что ты закопал под ящиком на ярусе -17. Ты никогда их не найдёшь.

Я стискиваю зубы.

– Твой сундук может быть где угодно. Человек, хранящий его теперь, очень шустрый. И, возможно, даже не знает, где мы сейчас находимся. Или не хочет нас искать…

– Он здесь. На корабле. Сундук на корабле.

– Откуда ты знаешь?

– Мы чувствуем его. Сундук. Также, как мы чувствуем ключ.

– Так возьми его сам.

– Наши силы ограничены. Мы властвуем над внутренними помещениями, но наши тела... их слишком мало.

Я медленно киваю, делая вид, что слушаю. Достаю телефон. Набираю заявку: «IED».

Экран заполняется картинками взрывных устройств. Я скролю, выбираю дорогую модель – за пять тысяч в валюте сумки. Двадцать килограммов, плексигласовый саркофаг, стеклянные сосуды с вязкой жидкостью внутри, электронный таймер, дистанционный взрыватель. Почти весь оставшийся лимит веса. Выставляю таймер – до конца недели.

– В субботу корабль остановится в порту, – говорю я. – Примет зрителей на бои. В этот день я организую побег.

Капитан смотрит на меня, не моргая.

– Я верну сундук, если ты поможешь узникам захватить корабль. Когда-то он принадлежал изгнанникам. Будет справедливо, если вернётся к ним.

– Если ты хочешь убить нового капитана... – капитан делает паузу, – Мы не против. Он нам не нравится.

– Касательно награды, – продолжаю я, – мне не нужны все твои сокровища. Только вещи старого мира.

– Я не знаю, что такое старый мир.

– Предметы, похожие на эти. – Я показываю пистолеты, сумку. – Или те, что убивают магию.

Капитан задумывается.

– Тебя интересуют вещи, созданные до раскола на Небесах. Да, у меня есть такие. Включая бумаги, закопанные другим пришельцем.

– Тогда мы договорились.

Я достаю из сумки и кладу устройство на землю. Оно тяжёлое, холодное. Выставляю на дисплее таймер, защищаю паролем.

– Что это? – спрашивает капитан.

– Если я не вернусь до понедельника и не отключу его – оно сожжёт лес. Не двигай его. Не трогай. Иначе сработает сразу.