Текст книги "35 килограммов (СИ)"

Автор книги: Серый Волк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Кровь сочится сквозь бинт, пропитывая пальцы. Я иду, спотыкаясь, за красными, но ноги подкашиваются, будто кто-то невидимый режет поджилки. До их лагеря – отмеченного красными флажками – рукой подать, но каждый шаг даётся с трудом. В глазах темнеет, в ушах звенит. Я отстаю, теряюсь в проклятом лабиринте коридоров.

Чёрт. Я ведь потерял совсем не так много крови. Откуда эта проклятая слабость?

Физраствор. Капельница.

Я падаю у стены, сползаю по ней, как мешок с костями. Спина ударяется о камень, но боль где-то далеко, за слоем ваты. Достаю телефон, пальцы дрожат, но набираю заявку:

«Капельница, физраствор, 500 мл»

Сумка жужжит, выдавая прозрачный мешок с трубкой и иглой, банку с жидкостью. Руки сами знают, что делать – переливать, подключать, втыкать иглу в вену. Достаю нож, прикалываю мешок к стене повыше. Но мир плывёт, края зрения сужаются, как диафрагма объектива. Пытаюсь приподняться на локте и проваливаюсь в пустоту.

Тьма.

– Эй! Эй, ты живой?

Голос. Высокий, мальчишеский. Я открываю глаза – передо мной Малыш, его грязное личико искажено беспокойством.

– Тебе нужно к целителю, – торопливо говорит он. – Я приведу Амброзия.

Хватаю его за рукав.

– Нет. Магия на меня не действует.

Малыш морщится:

– Тогда ты сдохнешь.

– Жабье вино, – выдыхаю я. – Сможешь достать?

– Не видел такого. Но старик Мика варит зелья. Могу спросить.

Кивок. Снова провал в темноту.

Темнота кажется живой. Шепоты, чьи-то шаги, легкие касания. Я здесь не один. Кто-то будто бы пытается заговорить, хочет сказать что-то важное, но не может подобрать слов. Просто стоит неподалеку во тьме непроглядного безмолвия, смотрит на меня.

Когда возвращаюсь из забытья, Малыш всё тут. Его глаза – как две чёрные пуговицы – сверкают в полумраке.

– Ты так и стоял здесь? Какого… Я думал ты шустрый.

– Старик жадный. Ему нужно заплатить вперед. Что у тебя есть?

– Что он любит?

Малыш пожимает плечами:

– Всё, что горит.

Достаю телефон. На этот раз заказываю:

«Медицинский спирт, 1 литр»

Выставляю таймер исчезновения на максимум – пусть пользуется. Сумка выдаёт бутыль с прозрачной жидкостью. Протягиваю Малышу:

– Жабье вино. Не забудь.

Тьма.

–

Запах бьёт в нос, как кувалда, вырывая меня из ледяной вечности, прочь от молчаливого незнакомца. Гниль, химия, что-то сладковато-мёртвое. Я задыхаюсь, открываю глаза – передо мной бутыль с мутной зеленоватой жидкостью. Малыш держит её у моего лица, сам зажав нос пальцами.

– Старик сказал, что это яд, – бурчит он.

Хватаю бутыль, припадаю к горлышку. Первый глоток – и меня выворачивает от знакомого вкуса, но я сжимаю зубы, глотаю снова. Жар растекается по жилам, как расплавленный свинец. Второй глоток. Третий. Тело оживает, боль отступает, будто кто-то выкрутил регулятор громкости.

– Мне он не навредит, – хриплю я, вытирая рот.

Малыш смотрит на меня с отвращением, будто я только что съел живую крысу. Допиваю половину, закупориваю бутыль, прячу в сумку. Поднимаюсь – шатаюсь, но стою.

– Спасибо.

Набираю новую заявку в телефоне. Достаю пригоршню конфет – ярких, блестящих, из моего мира. Малыш хватает одну, разглядывает, как инопланетный артефакт, разрывает обертку потом осторожно кладёт в рот. Его глаза округляются.

– Это... сладкое!

– Держи остальные.

Он запихивает конфеты в карманы, кивает и убегает.

–

Лагерь «Грязных Ртов» – это не просто несколько залов, а целая крепость внутри корабля. Широкие арки проходов забиты досками, оставляя для входа и выхода лишь узкие кривые лазы. Красные флаги с чёрными символами (что-то среднее между рунами и похабными рисунками) висят на стенах. Охрана у входа – двое здоровяков с топорами вместо рук – кивает мне:

– Хорошо дрался.

Внутри – полумрак и запах пота, металла и сырости. Щуплый паренёк с бегающими глазами – одет опрятно, зашнурован, завязан, вот только ног нет, вместо них – два металлических протеза. Но гнутся и двигаются, как часть его тела. Он подскакивает на своих пружинах и хлопает по плечу:

– Я – Лис. Командир отряда новичков. Ты будешь у меня, пока не выучим.

– Знал я одного Лиса в столице. Вы с ним не родственники?

– Как он выглядит? – спрашивает парень.

– Вот такого примерно роста, рыжий, с лисьей мордой.

– Терианец что ли? Не, не думаю. У нас в семье таких нет.

Он торопливо ведёт меня по коридору, говоря без остановки. Голова у меня всё ещё набита ватой – улавливаю едва ли каждое третье слово:

– Церемония скоро начнётся. Ты опоздал. Странно – тут совсем не далеко. Заблудился по дороге? Это бывает, новичку на корабле заблудиться легко. Я сам заблудился, когда попал сюда. Три дня не мог дорогу назад найти.

Казарма новичков – длинное помещение, заставленное трехъярусными койками. Они больше похожи на склепы, чем на спальные места: узкие, с ржавыми прутьями вместо спинок, матрасы – пропитанные потом тряпки, подушки – свёрнутые куртки. Стены испещрены надписями и рисунками, сделанными краской или выскобленными ножом. В центре композиции изображение голой женщины в призывной позе, явно нарисованное по памяти, а не с натуры.

Лис показывает на одну из коек:

– Твоя. Сундук под ней – для вещей.

Сундук – ящик из грубых досок, с выцарапанной на крышке пентаграммой.

– Устраивайся. Как услышишь барабаны – выходи на плац.

Он уходит. Я осматриваю «койку» – сидеть на ней можно только согнувшись, лежать – прижав колени к груди.

Барабаны гремят сразу, как только дверь закрывается за Лисом. Ритм резкий, боевой.

Я выхожу.

Плац – центр лагеря. Полукруг из людей в красных повязках, в центре – старик в багровых одеждах. Его лицо – как высохшая груша, глаза – две щелочки в складках кожи. Рядом – котелок с кипящей жидкостью, густой, как смола.

Старик помешивает её костяной ложкой, бормоча что-то под нос.

Лис толкает меня вперёд:

– Новый. Кречет.

Старик поднимает глаза. Его голос – как скрип ржавых петель:

– Ты убил сегодня.

– Да.

– Почему?

– Он хотел забрать то, что принадлежит мне.

Старик хмыкает, зачерпывает ложку жидкости из котелка.

– Пей.

– Что это?

– Отвар истины.

Я беру ложку. Жидкость пахнет кровью и медью.

– За вас?

– За нас.

Глоток.

Отвар обжигает горло, но не так, как я ожидал. Вместо прогорклой гнили – лёгкая горечь, почти приятная, с травяным послевкусием. Я морщусь, но не от отвращения, а от неожиданности. После жабьего вина, которое оставляет во рту вкус разложившейся болотной тины, это почти деликатес.

Старик и остальные смотрят на меня, не моргая. Их глаза – десятки пар зрачков, суженных в полумраке – сверлят моё лицо, будто ждут, что оно сейчас треснет по швам.

– Ну что, – спрашиваю я, потирая живот, – должно было случиться что-то эпичное? Взрыв? Превращение в жабу?

Старик медленно качает головой.

– Отвар выберет ту часть тебя, которой ты меньше всего пользуешься. Ту, что не нужна тебе для выживания. А корабль заберет её.

Мозг обрабатывает эту информацию доли секунды.

– Погоди-ка…

Часть меня. Я оглядываюсь.

Лис – без обеих ног. Охранник у входа – без глаза. Другой – с протезом вместо правой кисти. Даже сам старик, сидящий перед котлом, – его левая нога заканчивается на середине бедра, дальше она будто бы сделана из дерева.

Комок встаёт у меня в горле.

– Эй, а предупредить нельзя было?! – вырывается у меня, но голос срывается в кашель.

Капля отвара, застрявшая в дыхательном горле, словно раскалённая игла, впивается в слизистую. Я бью себя в грудь, пытаясь выкашлять её, но ничего не помогает. Вместо этого внутри разливается жар – сначала лёгкое покалывание, потом волна судорог, сжимающая рёбра.

Пальцы немеют. Кончики – сначала холодные, как лёд, потом будто исчезают вовсе. Я смотрю на руки: они целы, но не слушаются, будто чужие. Темнота наползает с краёв зрения, как чёрные щупальца.

– Да что... – пытаюсь сказать я, но язык уже деревянный.

Ноги подкашиваются. Я падаю вперёд, но старик ловко отодвигает котёл, и я грохаюсь лицом в каменный пол.

Тьма.

Молчаливый незнакомец в ледяной тьме огорченно вздыхает, но молчит.

Ни сна, ни мыслей. Только пустота, густая, как смола, и в ней – обрывки воспоминаний, всплывающие, как пузыри в болоте.

Как я здесь оказался?

Прогулка от банка до своего дома с кучей денег в неприметной авоське. Удар по голове, после которого я и оказался в этом проклятом мире.

Новое рождение в куче мусора. Погоня за воришкой. Тот самый переулок, вонь гниющих отбросов, тень, мелькнувшая за углом. Погоня и поимка его, благодаря чему я остался с сумкой на плече, которая, похоже, знала меня куда лучше, чем я сам. Даром, или проклятием, от которого я пока не знал как избавиться – а самое главное, хочу ли я этого.

Таверна.

«Красный Петух». Хозяин – толстяк с лицом, напоминающим испорченный пирог. Незабудка – девка с пустым холодным взглядом и руками, знающими своё дело. Я не смог заплатить за ужин, но вместо того, чтобы вышвырнуть меня в сточную канаву, они накормили и дали работу. А через день я нашел их обгоревшие трупы.

Я поклялся отомстить.

Банда Гарры.

Я вступил в их ряды, думая, что это они устроили пожар. Хотел найти виновников, поквитаться, подставить. Но чем дольше я был среди них, тем больше сомневался. Красавчик, парень со слоновьей кожей, Гарра, даже Лис, едва меня не подстреливший – они были преступниками, да, но не мясниками. Поджигать беззащитных людей – не их стиль.

Но если не они... то кто? Гарра знает того, кто может ответить. Но Гарра сбежал и прячется черт знает где.

Астра.

Девчонка, которая притворяется парнем. Которая начертила мне графики курса валют, обещая золотые горы. Которая, как оказалось, была дочерью владельца банка – того самого, что мы ограбили.

И сундук.

Тот самый, что сейчас у Гарры. Тот самый, за которым охотится граф Морвен.

Что внутри? Деньги? Что-то ещё более ценное.

Что может быть ценнее денег?

Ответ приходит мгновенно: моя сумка. Артефакт, который спасал мне жизнь снова и снова. Который давал всё, что я просил – оружие, еду, лекарства.

Значит, в сундуке что-то подобное. Или даже помощнее. Что-то, ради чего Астра пошла на ограбление собственного отца. Что-то, за что граф готов заплатить целое состояние.

Свет.

Резкий, белый, бьющий в глаза, как удар ножа. Я зажмуриваюсь, но кто-то грубо оттягивает мне веки.

– Ты рано проснулся, – говорит мужской голос.

Передо мной – человек в грязном халате, лицо скрыто тряпкой, повязанной на манер хирургической маски из под которой торчит дымящая самокрутка в длинном мундштуке. В руках – инструмент, напоминающий щипцы с заострёнными концами.

Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается. Только кашель – резкий, рвущий, и в лицо «хирургу» летят брызги крови.

– Сестра! – кричит он, не отрываясь от работы.

Женщина в таком же грязном халате наклоняется ко мне, прижимает к моему лицу маску. Оттуда вырывается струя газа – душистого, с оттенком гнили.

Я дёргаюсь, пытаюсь вырваться, но руки и ноги не слушаются, точно они не мои. Лёгкие наполняются сладким ядом, сознание уплывает.

Последнее, что я вижу – «хирург», поднимающий что-то блестящее.

Что-то, похожее на окровавленную дрель.

Тьма.

На этот раз – безмолвная.

Я просыпаюсь.

Снова тьма, но теперь осязаемая. В ней есть цвет и глубина. И очертание предметов. Теснота. Деревянные прутья койки впиваются в спину, как рёбра скелета. Голова гудит, будто в неё вбили гвоздь. Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается – мышцы онемели, будто кто-то выключил их на время сна.

Что случилось?

Память возвращается обрывками. Бой. Дуэль. Рана на шее. Поиски лекарства. Старик с его проклятым зельем.

«Отвар выберет ту часть тела, которой ты меньше всего пользуешься.»

Я резко сажусь, ударяясь головой о верхний ярус. !@#$. Руки дрожат, когда я начинаю ощупывать себя. Голова – цела. Лицо – на месте. Пальцы, руки, ноги. В ужасе сую руку в штаны, но тут же успокаиваюсь – всё, кажется, там, где и должно быть. Но всё равно кажется, что-то не так.

Я кладу ладонь на грудь. Чешется.

И замираю.

Под рукой – неровная, холодная поверхность. Металл.

Сердце бешено колотится, но его удары звучат... иначе. Глухо, механически, словно внутри меня работает крошечная паровая машина. Удары не парные, а одиночные, частые.

Я расстёгиваю рубаху.

В груди, прямо между рёбрами, вмонтирована металлическая пластина. Она прикрывает... что-то. Я стучу по ней костяшками пальцев – звук глухой, будто под пластиной пустота.

Что они со мной сделали?

Я вываливаюсь из койки, едва не падаю на пол. Ноги подкашиваются, но я цепляюсь за соседнюю кровать, удерживая равновесие. Казарма пуста – все либо на тренировках, либо на заданиях.

Выхожу в зал.

Плац, где проходила церемония, теперь пуст. Лишь пара красных повязок копошится у дальнего входа, что-то чиня. Старика нигде нет.

Где этот проклятый хрыч? Найду и убью.

Я осматриваюсь, замечаю в стороне дверь с красным крестом, нарисованной прямо на ржавом металле. Медицинский блок.

У входа курят двое – мужчина и девушка в грязных халатах, забрызганных кровью. Хирург и медсестра.

Я иду к ним.

Хирург замечает меня первым, машет рукой, ухмыляется:

– О, наш железный человек очнулся!

Я хватаю его за ворот халата, прижимаю к стене.

– Что ты со мной сделал?

Он не сопротивляется, лишь поднимает руки в знак мира. Медсестра тут же вступается:

– Он спас тебя, идиот! Без операции ты бы сдох!

Я сжимаю зубы, но отпускаю его. Отступаю на шаг, стараясь успокоить дыхание.

– Объясни.

Хирург поправляет халат, вытирает ладонью пот со лба.

– Ты помнишь церемонию?

– Помню.

– Тебе поплохело сразу, как ты выпил отвар. Но дело не в нём. Вернее, не совсем. – Он качает головой. – У тебя отказало сердце.

– От отвара?

– Нет. Отвар пьют, чтобы погрузиться в транс. А твоё сердце… Оно просто... перестало биться. Запустить не получилось. А когда я вскрыл грудную клетку, обнаружил, что оно и сосуды вокруг проросли болотными грибами.

Я морщусь.

– Какими ещё !@#$% грибами?

– Фиолетовыми. На длинных ножках, с ажурными шляпками. Красивые, надо сказать.

Медсестра фыркает.

– Хочу посмотреть на твоё лицо, когда мы тебе их покажем.

– Покажете?

Хирург кивает, отбрасывает окурок, заходит в лазарет. Через минуту возвращается с огромной стеклянной банкой, заполненной мутной жидкостью. Внутри – моё сердце.

Оно действительно покрыто грибами.

Фиолетовые нити опутывают его, как паутина, а из мышечной ткани торчат тонкие ножки с крошечными шляпками.

И это сердце бьётся.

– !@#$%^ !@#... – вырывается у меня.

– Да уж, – соглашается хирург. – Такое бывает только при сильнейших отравлениях некоторыми экзотическими ядами. Я о таком только в книгах читал, вживую впервые вижу… Принимал в последнее время что-нибудь подозрительное?

– Жабье вино?

– Вполне.

– Но я пил его раньше. Ничего подобного не было.

– И много пил?

– Бутыль.

Глаза хирурга округляются.

– Целую?

– Ну, не за раз, конечно.

Он хватается за голову.

– Ты что, сумасшедший? Это же яд! Есть более гуманные способы свести счеты с жизнью.

– Для меня – нет. Оно меня лечит.

– Лечит? – Он смеётся. – Оно разъедает потроха изнутри! Вызывает неконтролируемые мутации. Ты знаешь, что людоящеры раньше были людьми?

– Обычная магия на меня не действует, док.

Он хмыкает.

– Это я заметил, когда мы откачать тебя пытались.

Он оглядывается по сторонам и закусывает зубами новую самокрутку.

– Вообще, у нас в лагере магия запрещена. Но я пользуюсь иногда ей, когда работаю с пациентами – упрощает жизнь мне, удлиняет жизнь вам. Только это строго между нами, понял?

– Ага, – я киваю.

Хирург задумывается.

– Значит, ты... особенный.

– Как видишь.

– Можно я возьму тебя под наблюдение? Проведу пару экспериментов? – он смотрит на меня с интересом, – Такие случаи как твой не единичны, но я впервые встречаю такой сильный, всеобъемлющий иммунитет.

– Нет.

Он вздыхает, но не настаивает.

– Ладно. Возвращаемся к твоему случаю. Старое сердце восстановить было нельзя. Оно бьется, но кровь не качает – заросло изнутри мышечной тканью. Пришлось вставить механическое. Повезло, что у меня как раз было новое.

Я снова касаюсь пластины на груди.

– И оно... работает?

– Как часы.

– Это магия?

– Не совсем. – Хирург обменивается взглядом с медсестрой. – Это наследие Старых Богов.

– Кого?

– Тех, кто правил до Новых. Те, кто создал этот корабль, например. – Он понижает голос. – Мы, Грязные Рты, верим в них. Они бежали, разбитые новыми богами, но не бросили нас. Они всё ещё помогают тем, кто в них верит. Их чудеса – вот что держит нас в живых. Когда-нибудь эти чудеса спасут наш мир.

Я молчу, переваривая информацию.

– Значит, я теперь... механизм?

– Частично.

– Нужно ли его обслуживать? Смазывать?

– Пока нет. Если повредишь в драке – приходи. Посмотрим – починим.

Я киваю.

– Спасибо.

– Не за что. – Хирург ухмыляется. – Кстати, можешь называть меня Виктор.

– Кречет.

– Знаю.

Я достаю телефон, пишу заявку:

«Сигареты, крепкие, 1 блок, неделя хранения»

Сумка выдаёт коробку. Протягиваю Виктору.

– Это не ржавый лист, но тоже неплохо.

Он берёт, нюхает, удивлённо поднимает бровь.

– Спасибо.

Разворачиваюсь, иду обратно в казарму.

– Эй, новичок! – окликает меня голос.

Оборачиваюсь. Лис – тот самый щуплый командир – машет рукой.

– Тренировка уже началась. Ты опоздал.

– Я только что очнулся после операции.

– А у меня ног нет. Идём.

Я вздыхаю, но следую за ним.

Впереди – новый этап.

С новым сердцем.

И новыми вопросами.

Глава 15

Тренировочный зал «Грязных Ртов» напоминает больше склеп, чем место для занятий. Низкие своды, стены, покрытые странными символами, выжженными в металле, тусклый свет факелов, отбрасывающий прыгающие тени. Воздух густой, пропитанный потом, маслом и чем-то кислым – будто здесь годами не мыли пол.

Лис, мой новый «командир», хромает на своих пружинящих протезах к центру зала и хлопает в ладоши.

– Новобранец! – кричит он, указывая на меня. – Кречет. Вчера он убил зеленого в честном бою. Теперь он с нами.

Глаза присутствующих – десятки пар зрачков, суженных в полумраке – скользят по мне, оценивающе, будто я кусок мяса на рынке. Некоторые кивают, другие хмурятся. Один парень с деревянной рукой даже ухмыляется.

Лис продолжает:

– Здесь тренируются не только новички. Те, кто уже в отрядах, но хочет подтянуть навыки – тоже. Но сперва у нас идеологическая часть. Капитан Бранд скажет вам пару напутствующих слов.

Он отступает в сторону, и на его место выходит мужчина в потрёпанном багровом плаще. Лицо у него худое, с глубокими морщинами, будто вырезанное из старого дерева. Глаза – два уголька, горящих фанатичным огнём.

Обводя взглядом зал он останавливает взгляд на мне:

– У нас в зале новообратившийся. Я рад этому. Ведь воля слабеет в нашем доме. Всё меньше новых людей приходит к нам из лагеря нейтральных. Всё больше тревожных слухов доносят мне командиры о том, что многие из вас не крепки в своих помыслах. И поэтому сегодня мы вновь поговорим с вами о том, за что сражаемся.

Я сажусь на корточки среди других, скрестив руки.

– В древние времена, – начинает Бранд, – миром правили Старые Боги. Не те жалкие твари, что сейчас называют себя богами, а истинные. В их мире не было никакой магии. Были лишь чудеса.

Он делает паузу, давая словам осесть.

– Чудеса дарили тем, кто верил в богов, и в кого верили они. Они не требовали сил, как магия, не требовали жертв или многолетних тренировок. Они просто... случались. Одним – скромные, другим – невероятные, перед которыми нынешние заклинания – детские игрушки.

Я поднимаю руку.

– Вопрос? – Бранд бросает на меня взгляд.

– А эти «чудеса» – они не просто магия старого мира?

Бранд усмехается, будто ждал этого.

– Нет. Магия – это сила мага. Она ограничена мощью и запасом его внутренних сил. Чудо – это сила бога. Ей не важна родословная человека, крепость его костей или голубизна крови. Она... – Он разводит руками. – Бесконечна.

– Можно увидеть чудо? – спрашиваю я.

Бранд медленно кивает, затем указывает на мою грудь.

– Одно из них уже бьётся в тебе.

Я касаюсь металлической пластины. Сердце.

– Другое у меня, – Бранд поднимает свою руку. Она деревянная, с железными суставами, но пальцы двигаются так же плавно, как живые. – Оно не питается моей кровью. Не использует магию. Откуда же берётся сила?

Он смотрит на меня, будто ждёт ответа.

– От богов? – говорю я.

– Верно.

Бранд продолжает рассказ. О том, как Новые Боги пришли, как бросили вызов старым, как предали их с помощью людей. Его голос гремит, как проповедь в пустом храме.

Я снова поднимаю руку.

– Если чудеса такие мощные, почему ими не пользуются на поверхности?

Бранд наклоняет голову.

– Пользуются. Но в тайне. Власти служат новым богам, а те ненавидят всё, что связано со старыми. Наши братья скрываются, притворяются магами, чтобы не быть сожжёнными на кострах общественного порицания.

Он делает паузу, его глаза становятся ещё острее.

– И вот что важно. Если кто-то из вас выберется отсюда – вы должны молчать. Ни слова о богах. Никому. Кроме своих.

Зал затихает.

– С каждым верующим сила старых богов растёт. Мы находим их реликвии, восстанавливаем связи, несём знание. И так мы победим.

Он заканчивает речь, подняв кулак.

– Наша цель сегодня – те, кто служит новым богам здесь. Те, кто пьёт проклятые «слёзы» и пользуется магией даже здесь, в святой обители старых богов. Пока последний из «Детей Моря» не умрёт, пока их Колодец Слёз не будет разрушен – мы не успокоимся!

Зал взрывается рёвом. Кулаки взлетают вверх, кто-то бьёт себя в грудь. Кто-то рыдает от переизбытка чувств. Я лениво поднимаю руку, изображая солидарность с коллективом.

Лис выходит вперёд, хлопает в ладоши.

– Хватит болтовни. Тренировка.

Все встают, выстраиваются в ряд. Лис демонстрирует приёмы – резкие удары, блоки, захваты. Остальные повторяют. Я копирую движения, но половина из них кажется мне бесполезной.

Затем – отработка в парах. Мой напарник – коренастый детина с шрамом через глаз. Первые попытки повторять за Лисом проваливаются – я спотыкаюсь, теряю равновесие.

Наконец, я решаю играть по-своему.

Следующая атака – я ловлю его руку, делаю бросок через бедро. Он падает на спину с глухим стуком.

– Опять, – хрипит он, вставая.

Я повторяю. И снова. И ещё раз.

Лис наблюдает, потом подходит.

– Молодец.

Он отводит меня в сторонку.

– Тебе тут, похоже, нечему учиться, – говорит он, почесывая шею. – Ты освобождён от тренировок. Но утренние лекции Бранда – обязательны. Не вздумай прогуливать – тут у нас с этим серьезно.

– Иначе?

– Исправительная группа.

Я криво ухмыляюсь.

– Куда идти теперь?

– В этом время весь лагерь на тренировках. Разомнись с остальными. Можешь подраться с опытными бойцами, потягать железо или пострелять. Спортзал в западной части лагеря. Тир в восточной. Выбирай.

– А бассейн есть?

Лис смотрит на меня и лишь усмехается.

Тир звучит неплохо.

Стрельбище – длинный зал с мишенями из ржавых листов металла. Тут тренируются лучники, арбалетчики, даже пращники.

Я нахожу свободную мишень, достаю Colt.

Первый выстрел.

Тьх.

Пуля оставляет в центре дыру с рваными краями.

Второй. Третий.

С каждым выстрелом вокруг собирается больше людей. Они перешёптываются, разглядывая оружие.

– Что это? – спрашивает кто-то.

– Пистолет, – отвечаю я, не отрываясь от мишени.

– Как он работает?

– Магия.

Они замолкают. Зрителей сразу убавляется.

Минут через пять появляется завернутый в багровый плащ Бранд. Замполит строго смотрит на меня, стоя в паре метров. Я оборачиваюсь к нему.

– Что-то случилось, святой отец?

Он протягивает руку:

– Позволь взглянуть.

Разряжаю пистолет, протягиваю ему. “Главное, далеко не отходите”, – говорю. Он долго разглядывает оружие, вертит в руках, нюхает, после чего возвращает мне.

– Это вещь прежнего мира, – возвещает он обращенным к нему взорам, – Дар старых богов.

Угроза миновала, всем можно расслабиться. Делаю заметку себе следить за языком. Да и светить “слезами” тоже не стоит. Я уже решил раздобыть себе несколько – они на корабле явно ценятся, могут сойти за валюту.

Я возвращаюсь к мишени и продолжаю стрелять, пока не кончаются патроны. Затем заказываю новые.

После тренировки я решаю навестить Астру.

Девчонка, должно быть, уже с ума сходит от скуки в лагере Просвещённых. Да и графики валют ей пора обновить – если, конечно, она ещё согласна работать со мной после всего.

Я иду по коридорам, сверяясь с картой, которую нарисовал мне Лис.

Впереди – жёлтые флаги. И, возможно, новые проблемы.

Я стою перед воротами лагеря жёлтых, и меня, естественно, не впускают. Два здоровенных стража с перекрещенными алебардами даже не смотрят в мою сторону – их лица каменные, будто высечены из того же мрамора, что и ступени корабля.Достаю бумагу и карандаш. Вспоминаю, что Астра не читает на моем, а я не умею писать по-здешнему. Рисую каракулями ворота лагеря, себя – как умею – и стрелку, на меня указывающую. Надеюсь, поймёт.

– Передайте Астору, – говорю я, протягивая записку.

Один из них бросает на меня беглый взгляд, но не берет бумагу.

– Кому именно? – спрашивает второй, наконец снизойдя до диалога.

– Парнишке в соломенной шляпе. Новенький.

Они переглядываются. Первый наконец берет записку, но делает это так, будто я предлагаю ему ядовитую змею.

– И что мне за это будет?

Я вздыхаю, роюсь в сумке и достаю мешочек с ржавым листом – выменял его у красных на пару сигарет.

– Вот. Хорошая трава, крепкая.

Стражник хватает мешочек, нюхает, кивает. Записка исчезает у него за поясом.

– Через два часа смена закончится – передам.

Я отхожу в сторону, прикидывая, сколько времени у меня есть до встречи. И тут вспоминаю: сегодня тот самый день. А возможно, что и день после него. Со всей творящейся вокруг чертовщиной я совсем забыл про деньги.

Астра вычертила график, и доллар сейчас должен быть на дне.

План.

Первое – проверить, насколько курс сумки совпадает с рыночным. Я отхожу подальше от любопытных глаз, достаю телефон. Батарея всё ещё на сотне – сумка явно подпитывает его, как беспроводную зарядку.

Набираю заявку: 1 USD.

Сумка слегка вздрагивает, будто подавилась, и выплёвывает мне зелёную бумажку. Один доллар. Свежий, хрустящий.

Смотрю на экран – баланс уменьшился ровно на столько, сколько должно было по сегодняшнему курсу. Значит, когда цена на валюту поднимется, деньги можно будет вернуть сумке по более выгодному курсу. Она их снова конвертирует по собственному курсу – в чём бы он у неё не измерялся.

На всякий раз снова сверяюсь с балансом.

Вроде всё сходится. После доллара баланс уменьшился на 0,5 единиц. Чёрт его знает, какую валюту сумка использует. Главное, что через пару недель она будет давать за доллар 0,7 единиц – если прогнозы Астры продолжат сбываться. А значит, я смогу положить обратно на счет сумки почти в полтора раза больше того, что сниму сейчас.

Ладно.

Теперь второй шаг: где хранить деньги?

На сумку надеяться точно не стоит. Буду держать наличку в ней и она сожрет их гарантированно, через час или через день – не важно.

Общая зона? Нет, там шныряют слишком многие.

Казарма красных? Пока не готов им доверить даже пустую пачку от сигарет.

Остаётся одно – нижние уровни.

Я спускаюсь вниз, минуя знакомые коридоры, но с каждым пролётом лестницы обстановка меняется.

Ярус -13. Ещё относительно цивилизованно – брошенные лавки, обшарпанные стены с выцветшими граффити. Здесь когда-то жили люди. Возможно, и сейчас живут – те, кого не рады видеть на верхних палубах.

Ярус -15. Освещение тускнеет. Фонари горят через один, некоторые мерцают, как умирающие светляки. Я достаю прибор ночного видения – старый добрый ПНВ-57, проверенный ещё в лагере наемников. Надеваю, и мир окрашивается в зелёные тени.

Ярус -17. Следов жизни человека почти нет. Пол покрыт слоем какого-то мягкого мха, стены оплетены корнями. Не корабль – пещера.

Ярус -19. Вода. Она сочится из стен, капает с потолка, собирается в лужи. Нюхаю. Пробую на вкус – пресная. Воздух пахнет сыростью и чем-то… древним.

Я уже точно ниже уровня моря. Интересно, насколько велика осадка корабля? Не в дно же он врастает?

Останавливаюсь, прислушиваюсь.

Шаги.

Не мои.

Прижимаюсь к стене, замираю. Шаги удаляются.

Кто-то здесь есть.

Но бродяги? Безликие? Или просто такие же искатели приключений?

Жду минуту, другую. Тишина.

Иду дальше.

Ярус -20.

Здесь уже не просто пещера – это другой мир.

Пол покрыт мягкой, почти живой травой. Стены поросли чем-то вроде кораллов, но они шевелятся, когда я прохожу мимо. В воздухе кружат светлячки – или что-то их напоминающее. Пытаюсь поймать одного и рассмотреть поближе. С третьей попытки получается. Светляк шевелится в кулаке. Раскрываю, разглядываю. Жук как жук.

И среди всего этого – поляна.

Несколько деревьев, тонких, почти прозрачных, светятся едва заметным голубоватым светом. Вокруг них вальсируют те самые светлячки.

Идеальное место.

Я нахожу камень – нет, не камень. Это ящик, обросший ракушками. Сдвигаю его, копаю под ним небольшую нишу.

Затем обращаюсь к сумке:

50 000 USD. Неограниченный срок хранения.

Она тяжелеет, будто наливается свинцом. Я вытаскиваю пачки, заворачиваю их в плотные пакеты (спасибо, сумка, за упаковку) и прячу в нишу.

Закапываю. Возвращаю ящик на место.

Клад зарыт.

Пора возвращаться.

Я уже почти поднялся до яруса -5, когда услышал шорох.

– Кречет.

Голос знакомый.

Оборачиваюсь – Малыш.

Он стоит в тени, ухмыляется.

– Я следил за тобой.

– И?

– На полдороге потерял. Ты хорошо прячешься.

Я смотрю на него, оцениваю. Парнишка лет семи, но ведёт себя как старый волк.

– Что тебе нужно?

– Ты интересный. У нас уже был один, похожий на тебя.

– Да? Чем похожий?

– У него тоже были вещи старого мира.

Меня будто током бьёт.

– Тот, что построил империю за морем?

Малыш смеётся.

– Нет, это было лет семь назад, не тысячу.

– А мне говорили, ты на корабле с самой постройки.

– Всего несколько лет, – парирует он.

– И у него тоже была сумка?

– Не-а. Только несколько странных штук. Коробочка, загорающаяся на конце, коробочка, чтобы делать маленькие картины, коробочка, играющая мелодии…

Он тянет руку, я достаю доллар, показываю.

– А такие штуки у него были?

– Да, – кивает он. – У него их было много. Хотел купить за них вещи. Но их никто не брал.

– И как он всё это богатство сюда протащил? Охрана не отобрала?

– Раньше всё было по-другому, – говорит он.

– Как – по-другому?

Малыш пожимает плечами:

– Не так, как сейчас...

– И что с ним стало? С тем парнем?

– Безликие, наверное. А бумажки и остальные вещи он спрятал.

– И ты знаешь где?

– Может быть. Но мне нужно кое-что взамен.

Я вздыхаю.

– Сладостей ещё хочешь?

– Нет. Я те ещё не съел.

– Ты не тяни, – говорю я, – Они быстро портятся.

Достаю телефон, продлеваю срок хранения конфет еще на неделю.

Он протягивает мне что-то – этикетку от лекарства.

– Достанешь мне такие – покажу место, где те вещи спрятаны.