Текст книги "Зов Арахны (СИ)"

Автор книги: Сереброса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Свет в комнате для дознания казался чересчур ярким. Беседу с Ричардом Окинлеком стоило начинать заново. Альфред Маллес, лично наблюдавший за допросом через камеры, да старомодное одностороннее зеркало, своими полномочиями эмиссара Лиги Безопасности остановил действо и отстранил генерал-полковника Галлини от этого дела, отправив на планету. Допрос зашёл слишком далеко. Рвение этого болвана гораздо уместнее сейчас где-нибудь в секторе «Минотавр». В его инструкциях было чётко сформулировано, что дознание должно проходить в деликатной форме. Кто рекомендовал такого «перспективного» офицера в кандидаты девятого отдела? Нужно будет разобраться с этим. Но потом. Сейчас же необходимо сосредоточиться на нынешнем клубке проблем. Похоже, Окинлек не до конца понимает ситуацию с командором Штайнером и своё в ней место. Да, это стоит использовать. Через пару минут в помещение войдёт личный специалист эмиссара, нужно выдержать время, пусть все участники успеют подумать и успокоиться.

Тем временем пауза затягивалась, военный психолог и следователь молча скучали. Пышные седые усы контр-адмирала топорщились от переполнявших старого вояку возмущения и гнева. А Маллес почувствовал, что в дисциплинарный блок наконец прибыл медиатор. Господин медиатор. Прохладное прикосновение к разуму этого полноправного представителя Владык вдохновляло и дисциплинировало. Многих это прикосновение пугало, но не Маллеса. Была в служении при нём и ещё одна приятная особенность. Не требовалось составлять длинные отчёты или формулировать устные доклады. Медиатор Кирдор просто читал всё это в голове Альфреда, как в медиатеке уника. Поправив свой чёрный мундир СКБ, без стандартных знаков отличия, эмиссар привёл мысли в порядок.

Вошедший человек произвёл бы на непосвящённого двоякое впечатление. Высокий рост, статная фигура с несколько надменной осанкой, и в то же время, сдержанность в движениях. Равнодушный, внимательный взгляд, просвечивающий, однако, насквозь. И серый официальный костюм, давно привычного фасона, делающий владельца одним из множества незаметных правительственных клерков.

Увидев выражение лица Кирдора, Маллес почувствовал негативный настрой и инстинктивно решил обратиться к нему с соответствующим его положению приветствием:

– Нэф илимэ, я…

Медиатор прервал его, подняв руку.

– Оставьте, Альфред. Я лишь скромный слуга своего Владыки. Докладывайте.

Маллес кивнул, Кирдор всегда ведёт дела по своим правилам. И меняет правила по своему усмотрению.

– Операция…

– Провалилась. Ваших подчинённых переиграли.

Эмиссар постарался выдержать взгляд начальства.

– Возможно…

– Нет. Вообще всё прошло из рук вон плохо. Разведка по сектору и агентура, никудышные, разведданные пустышка, аналитика – хуже некуда. Кого-то конкретного обвинять и наказывать я не собираюсь. Бесполезно. Виноваты все.

Маллес отвёл глаза.

– А ваша операция?

– Ужасно. Из-за неверной интерпретации событий вашим и остальными отделами, я прибыл слишком поздно. Единственный успех, это то, что все мои догадки подтвердились. Да, мне удалось прочитать тех, кто был на стороне этого вашего Штайнера. Ценой больших усилий и потерь моей эскадры, прошу заметить.

Эмиссар не хотел задавать неуместный вопрос, он вообще очень хотел быть совсем в другом месте. Но мысли выдали его.

– Зачем я вам говорю такие вещи? Исключительно для того, чтобы вы осознали наконец все масштабы произошедшего. Катастрофы не случилось только благодаря дальновидности нескольких моих коллег. А того недоумка, который послал сигнал ликвидации, когда цель была почти у меня в руках, я навещу лично.

Альфред был в курсе этого досадного происшествия. Но гораздо сильнее его интересовал иной вопрос. И медиатор хорошо его услышал.

– Да, да, эта Курназир гораздо интереснее и опаснее, чем следует из докладов вашего отдела. Она обвела вокруг пальца всех ваших стратегов. Да что уж говорить, она и меня сумела провести. А это означает, что ей известно гораздо больше, чем предполагалось.

Кирдор сцепил пальцы.

– И да, всё указывает на участие какого-то специалиста по особым операциям. С отличным пониманием методологии и огромным опытом. Советую заострить внимание на этом факторе.

Медиатор замолчал, повернулся в сторону комнаты для допросов и внимательно присмотрелся к сидящему в центре седому человеку.

– А в отношении этого Окинлека вы правы. Старик ещё пригодится вам. Скажите ему, в конце, что он поступил правильно. Ведь он не был в курсе и тому подобное. Верните на прежнее место службы, без каких-либо санкций. И крайне подробно изучите возможные связи его и других военных сектора, в том числе бывших, с ещё одним вашим фигурантом – фамилия Спаркс кажется. С обязательной утечкой, разумеется. Но вам придётся распространять рабочую версию событий исключительно по неофициальным каналам. Устами реальных свидетелей. Дальнейший алгоритм вам известен, отследите все связи и действуйте.

– Простите, нэф илимэ, но как нам всё это сделать? – не выдержав, проронил Маллес.

Кирдор нехотя отстранился и окинул эмиссара притворно равнодушным взглядом с ног до головы. Под этим взором, Альфред, не смотря на всю свою выдержку, вспотел.

– Маллес. В конце то концов, вы девятый отдел или нет? – наконец выдал медиатор.

Эмиссару ещё сильнее захотелось оказаться где-нибудь в совершенно другом месте, подальше отсюда.

– Но, мы просто не сможем гарантировать результат…

– Быть может, вы хотите лично рассказать о ваших трудностях Владыке? – чуть приподняв левую бровь, спросил Кирдор. Его тон совершенно не изменился, но заданный им вопрос заставлял содрогнуться. Однако, Альфред уловил, что момент истины пройден. Несмотря на оглушительный провал, медиатор неожиданно снисходителен.

– Мы исполним, – нетвёрдо сказал Маллес.

Взгляд медиатора снова пронизывал сверху вниз.

– Уж постарайтесь. Иначе Владыка может усомниться в необходимости всех этих ваших отделов.

Всю дорогу от комнаты дознания на станции, из которой его просто выставили, до космодрома КСПС на Нуллусе, Антонио Галлини провёл в полнейшей прострации. В разгар работы, когда уже можно было колоть старикана, появился какой-то хрен, с заоблачными полномочиями. В отношении этого субъекта интуиция Антонио сработала как пожарная сигнализация. Мундиры СКБ не носят без знаков отличия, а у этого человека были только золотые молнии на воротнике. Эти молнии можно было иногда увидеть в стенах управлений по внутренней безопасности самой Службы Колониальной Безопасности. Никто не знал, что это за люди, но Антонио точно усвоил – у носителей этих молний были ключи от всех дверей. И новоиспечённый генерал-полковник пулей полетел исполнять новые «обязанности». Теперь это его перспективное назначение, казалось бы, дававшее хороший толчок застоявшейся карьере, оборачивалось неприятностями. От паршивых мыслей становилось душно, ворот новенького чёрного мундира стал тесен. На уник уже поступили первичные доклады по его «назначению». Нужно было бы уже начать работать, но Галлини всё не мог придти в себя. Отчего-то в памяти всплыли слова проклятого старикашки Спаркса. Они, похоже, сбылись. Дьявол! Видимо, карьере конец. Повезёт ещё, если прежнее звание оставят. Генеральские звёзды на погонах весили теперь целую тонну. Лучше бы ему оставаться там, в осточертевшей дисциплинарной комиссии сектора «Горгона».

Занятый своими мыслями, генерал-полковник прошёл мимо мобильного штаба, всё равно он понимал, что его просто напросто вытурили. Спровадили, куда подальше. Разбирательство отлично проходит и без его участия. Антонио поднялся на бетонный вал, окружающий площадку космодрома и взглянул на открывающее перед ним пространство. Всё перепахано воронками разных размеров, повсюду множество чернеющих следов высокоэнергетичных выстрелов. Сразу же становилось ясно, что официальная версия событий не выдерживает никакой критики. Террористическое нападение, говорите? Да это же полноценная армейская операция! Тут одних боеприпасов извели, на круглую сумму.

Галлини закрыл глаза и вздохнул. Нужно успокоиться и перестать смотреть по сторонам. От него теперь всё равно ничего не зависело. Лучше поскорее окунуться в работу, иначе от дурных предчувствий можно сойти с ума.

В системе Арахна Двадцать Один было где спрятаться. Огромные газовые и пылевые облака, будто рваные клочья протопланетного диска, формирующиеся в них газовые гиганты, притягивающие к себе скопления ледяных глыб, и сразу несколько астероидно-ледяных поясов. Сильнейшая статика и периодически проскакивающие в газовых массивах разряды, делали бесполезными дальние сканеры. Только благодаря всему этому «Килиманджаро» сумел скрыться от погони и уцелеть. Арсенальный транспорт летел один, вот уже больше суток. Никаких вестей от «Саксонии» не было. Всё говорило о том, что она уничтожена. Само собой, спокойно уйти беглецам не позволили. Едва только корабли встретились после прыжка, заявился крейсер СКБ и его капитан хамоватым тоном приказал сдаться. Только не учёл он, что арсенальный транспорт «Килиманджаро», это бывший тяжёлый крейсер «Йорк», и что его щиты способны выдержать многое. А единственный эсминец своей самоубийственной атакой дал шанс этому транспорту уйти и скрыться в газопылевом облаке.

Шеф-лейтенант Дюпре размышлял над этим происшествием, потерей последнего боевого корабля и над тем, зачем его сейчас вызывает майор Маккелен. Да ещё и приказала прихватить с собой командира десантников «Окинавы». Интересно всё-таки, почему она просила не пользоваться внутрикорабельной и любой другой связью? С мрачноватым и всегда собранным шеф-сержантом у Жака были неплохие отношения. Их нельзя было назвать дружескими, но всё же, они порой пересекались довольно плотно.

Редер нашёлся на месте, в десантном отсеке рядом с ангарной зоной. Шеф-сержант как всегда был со своими людьми. Перекинувшись с ним парой фраз, Дюпре по возможности аккуратно увёл его из отсека. Только потом сообщил о вызове к майору. Тот спокойно кивнул и последовал за шеф-лейтенантом.

Комната, где ждала майор, располагалась позади зала совещаний, что рядом со штабным информационным центром. Ещё на входе модифицированные глаза Жака заметили завесу электронного заслона. Двойные автоматические двери распахнулись перед ними, открывая весьма живописный вид. Множество различных мониторов и проекторов на стенах, вдоль стен шкафы для различного компьютерного оборудования и хранения носителей данных. Напротив входа большой рабочий стол, перед ним и по бокам широкие диваны. Стол завален разнообразными информационными накопителями, распечатками и старинной документацией. Маккелен сидела за столом, волосы распущены, на ней только форменный комбинезон, китель валяется на диване слева, рядом с огромной стопкой распечаток. В руке у майора стакан, а рядом стоит давно начатая бутылка виски. Дюпре едва сдержался, чтобы не округлить глаза, никто и никогда не видел майора Маккелен без уставной косы и уж тем более, со стаканом в руках.

– Дюпре, Редер, заходите, садитесь, – сказала майор, не отрываясь глядя в стакан.

Они прошли и уселись на диван, прямо перед её столом.

– Вы заметили, что я приняла меры предосторожности. Это уже паранойя, да.

Она замолчала, покачала на треть заполненный стакан и залпом выпила.

– Так что происходит, майор? – сдержанным тоном спросил молчаливый обычно Кристофер Редер.

Маккелен, даже не поморщившись, медленно поставила пустой стакан на стол.

– Ты хотел спросить, почему я и командор не объявили чужакам войну и не отправились поднимать в свой крестовый поход всех этих славных парней из ВКС? Почему вместо этого мы драпаем, да ещё и врассыпную?

Тот промолчал, сжимая челюсти.

– Майор, я бы… – начал было Дюпре, но Маккелен его перебила.

– Помолчи пожалуйста, Жак. Я и так не знаю с чего начать. Забудь, что ты знаешь что-то, потому что участвовал в нескольких ответственных операциях. Ты нихрена не знаешь. Я сама только сегодня во все подробности окунулась. И теперь я понимаю командора. Понимаю, почему он поступил так. Вам тоже придётся понять, насколько наши дела плохи.

Майор глубоко вздохнула и шумно выдохнула.

– Не стану рассказывать всего, это очень долго, но кое-что поведаю. Вы оба знакомы с контр-адмиралом Спарксом. Его источник на Земле Центральной сумел заполучить архив внутренних документов одного из департаментов за весь прошлый век, когда их отправляли на хранение за давностью. Там очень много крайне интересных вещей. Так вот, в одной из отчётных переписок постоянно всплывало имя некоего «владыки».

Майор сделала паузу.

– И это имя фигурирует в документах на протяжении ста лет! Там и другие имена всплывают. Тоже древние, как дерьмо мамонта. И там же открывается настоящая суть войны с чёртовым Консорциумом. Вся наша колонизация началась с некоего «события», которое хорошо так напугало этих «владык». Что и где произошло – неизвестно, но проектирование колониальных кораблей началось только после этого. И всё, от начала до конца проходило под их контролем. Исключением стало только скопление «Гермес».

Сидящие перед ней мужчины переглянулись. И если Дюпре уже не первый год знал о существовании чужих и сумел справиться с изумлением, то на лице шеф-сержанта отразилось вся гамма эмоций.

– Чё ты на меня так смотришь, Редер? – криво и уже немного пьяно ухмыльнулась Маккелен, взяла недопитый виски со стола и плеснула в стакан, – это уже не первая бутылка. Поначалу я не знала, смеяться мне или плакать, когда начала читать саму краткую аналитическую выжимку из собранной нашими шефами информации. Это выглядело как бред сумасшедшего. Да я сама чуть с катушек не съехала, когда прочитала, что эти чужаки нами управляют ещё с доколониальных времён!

Она взяла стакан в руку, потом посмотрела в него и поставила обратно на стол.

– Нет, я знала уже, что за внешними, официальными структурами, действует особая, скрытая иерархия. Что на деле она и есть настоящая власть, власть чужих. Но чтобы вот так…

– Майор… – вырвалось у Дюпре, – вы хотите сказать, что это одни и те же? Что они так долго живут?..

Маккелен вперила в него горящий и уже косящий взгляд.

– Перестань, Жак, и так тошно. Я ведь читала всё это на трезвую голову. Кроме этого чёртову гору разной информации прислала старуха Курназир. И там было нечто, чего я никогда не хотела бы узнать. Факты, куча фактов, которые подтверждают это бредовое утверждение.

Майор протянула руку и включила настольный голографический проектор. Над столом появились три таблицы измерений планетарных полей.

– Это данные о фоновых полях и излучениях во всех известных диапазонах. Все три сняты с планет в этом регионе. Самая первая это Нуллус, вторая – Викария, в Арахне Один, а третья это Чонти, столица скопления «Гермес». Все три земного типа, все три обнаружены пустынными и были заселены во времена колониального расселения. И все три никогда не посещались чужаками и их прихвостнями. Курназир нашла отчёты учёных Консорциума, которые выяснили почему.

Маккелен выделила в таблицах несколько строчек.

– Причина вот в этих странных излучениях, которые исходят из центров планет. Для миньонов чужих это смертельно, как и для них самих. Для людей абсолютно безвредно. Когда колониальный корабль «Гермес» прибыл на Чонти, надзорная группа, состоящая из миньонов чужаков, при посадке на планету моментально отбросила копыта. Предположительно излучает какое-то оружие. И, судя по всему, оно было изобретено специально для уничтожения тех самых чужих. Консорциум в своё время пытался создать устройство копирующее такое излучение. Безуспешно.

Она замолкла на минуту, глядя поочерёдно то на Дюпре, то на Редера. Оба молчали, глядя на неё. Затем майор продолжила.

– А теперь особенно вкусное. Измерения сняты самыми первыми экспедициями. Это означает, что излучения эти, от чего бы они не исходили, действуют на этих планетах давно, очень давно. Кто-то, когда-то боролся с этими чужаками, кем бы они ни были. Задолго до появления здесь людей. Может быть тысячи лет назад. Неизвестно. Но вывод из этого всего один – чужаки, что сидят сейчас на нашей родной Земле Центральной, были известны здешним обитателям ещё в незапамятные времена. И обитателей этих давно нет, даже следов не осталось, а чужаки на Земле живы и прекрасно себя чувствуют. Чувствуют себя хозяевами.

Маккелен снова подняла стакан, разом опрокинула, слегка поморщившись.

– Вы уже знаете, что эти твари способны читать мысли. А по данным Курназир, их способности куда сильнее – они могут внушать мысли и подчинять человека своей воле. Поводов сомневаться в этом нет, тем более, что этим легко объясняется полная тайна их существования. Единственный раз, когда наши «хозяева» упустили людей из-под своего контроля, это основание скопления «Гермес».

Она замолчала, повисла тишина. Через секунду её снова прорвало:

– Когда я всё это в голове уложила, мне стало страшно. Понимаешь? – она вскочила, пошатнувшись, облокотилась обеими руками на стол и взглянула на Дюпре исподлобья, – Мне! Стало! Страшно!!

Майор опустила голову. Потом рухнула обратно в кресло.

– Я не прошу вас понять или осмыслить всё, что я наговорила. Я дам вам всю информацию, изучите потом сами. Запомните главное – в АНК у нас больше нет союзников. Если раньше все мы просто числились ненадёжными, то теперь мы изменники. А сейчас слушайте вводную и приказ.

Найдя глазами затерявшуюся между грудами инфоносителей пробку, майор закрыла бутылку виски и обеими руками откинула волосы назад.

– На «Окинаве» был внедрён скрытый агент, диверсант. И мы его прошляпили. Сколько ещё подобных агентов и как стало возможно их не заметить, пока неизвестно. Подозреваю, что этим людям промыли мозги тем самым способом. Как выявить такого агента, я понятия не имею. Поэтому я хочу рассредоточить то, что от нас осталось. Чтобы не дать врагу накрыть всех скопом. Как только мы доберёмся до спрятанного на окраине системы ускорителя и прыгнем, вы, со своими людьми, возьмёте два «горностая» и отправитесь на находящуюся там планету.

– Что за планета? Что на ней? – сразу спросил Редер, его лицо стало ещё жёстче, чем обычно перед заданием.

– Одна из бывших баз Консорциума. В конце войны там обосновались дезертиры из флота АНК. Сидели там тихо мирно, ещё пару лет после войны. Один из них попался на контрабанде уже много лет спустя. Почему мне и стало известно об этом месте. На базе был брошен как минимум один дальний разведчик типа «Альбатрос», первых серий. Не на ходу, но тогда оставался ремонтопригоден. Есть также неподтверждённая информация, что там же был центр сбора данных со станций прослушивания в системе. А главное, там должна быть инфраструктура, неплохие ремонтные мощности и обширные склады, в том числе продовольственные. Вашей задачей будет захват и освоение базы.

Дюпре кивнул и тут же задал вопрос:

– А что дальше, майор?

– Превратить базу в готовый форпост для нас. Инженерно-техническую группу сейчас соберут. Проследите, чтобы не было никаких передач, в любых диапазонах. Системы связи исключительно на приём. Если там действительно сохранились станции прослушивания, это сделать не сложно. В случае, если в течении полугода не получите вестей – значит я облажалась и вы сами по себе.

Маккелен выудила из стола два информационных накопителя и по очереди бросила их через стол Дюпре и Редеру.

– Здесь всё. Готовьте своих людей. О месте высадки и задачах проинструктируете их по прибытии на место.

Глава 24

Когда тряска остова корабля перешла в хаотичную болтанку, аварийная капсула начала раскачиваться и подпрыгивать. Гвоздикина с трудом сумела нацепить наголовник и закрепить руки. Через мгновение капсула, вместе с куском переборки, взлетела вверх и ударилась о потолок отсека. Запоздало сработали пеногелевые компенсационные подушки, обнимая тело со всех сторон в активном поле гашения. Лишь немного оставалось пространства перед носом и ртом, для дыхания. А потом там, снаружи, что-то взорвалось. Пылающий корпус «Кантабрии» развалился на несколько крупных кусков. Наталья этого не видела, она не могла знать, что происходит снаружи. Но то, что началось после первой встряски, подсказало разгадку. Та часть, в которой была капсула Гвоздикиной, после взрыва моталась в набегающем потоке, заново обгорая и выравниваясь по новой траектории. Незакреплённая спасательная оболочка громыхала внутри выгоревшего отсека. Юную пассажирку швыряло в этом крошечном защитном коконе, получившем несколько сильных ударов, с оглушительным громом сотрясших не способное сопротивляться тело. До предела киберизованный организм держался стойко, чего нельзя было сказать о психике. Стало страшно как никогда раньше, даже контрольные системы перестали справляться, Наталья завизжала. После очередного удара, капсулу очень резко крутануло и со всего размаха ударило о переборку. Воздух вышибло из искусственных лёгких, клацнули зубы, в зрительных сигналах мелькнули помехи. Сверхпроводящие пеногелевые подушки дрогнули, уколов электрическим током, и снова напружинились. Что-то запищало над ухом, но звук сигнализации тут же утонул в металлическом грохоте, смешанном с вибрирующим гулом, идущим снаружи. После очередного удара, когда зрение едва не погасло, а слуховые сенсоры опять зашкалило, уже прощаясь с жизнью, Гвоздикина почувствовала невесомость. Оборвался поток непрерывного грохота и скрежета, вокруг висело безмолвие. Теперь она просто падала, в звенящей тишине. Сначала в голове мелькнула мысль, что всё, наконец, закончилось, она умерла. Но капсула снова стукнулась о металл палубы, качнулась и ткнулась во что-то ещё. Значит ничего не закончилось. Просто скорость наконец-то снизилась и теперь металл корпуса не горел и не рвался в клочья.

Если бы рядовой первого класса Гвоздикина умела молиться, и знала бы кому, она бы молилась. Свободное падение. Она пережила самый страшный в её жизни вход в атмосферу. Баллистическое неуправляемое торможение на разбитом вдребезги корабле. Такое она видела только в сериалах про галактических героев. Но капсула ещё цела и её чуть живой пассажир тоже. Правда она ещё далеко не в конце этого действа, и неизвестно, чем обернётся приземление. Что там, внизу?

***

«И где же ты теперь находишься, Майер? Угораздило же тебя». Разговор с самой собой пока начинался только в голове. Что будет дальше?

В кресле-капсуле пилота было обманчиво уютно. Если не смотреть на сваленную у ног горку пищевых упаковок из рационов спасательных комплектов. Снаружи, во внутренностях «кинжала» уже царил холод. Хоть температура ещё и не опустилась ниже нуля, терморегуляция была нарушена. Внешняя защитная бронекрышка капсулы ещё была открыта, а через прозрачную внутреннюю можно было посмотреть, что творится внутри обитаемого отделения. Там было сумрачно, горели только аварийные лампы и всего два оставшихся монитора. Уже пять дней разбитый истребитель болтался в пустоте. Катрин совершенно не представляла, где. Все навигационные приборы, системы связи и ориентации корабля, сгорели. Всего правого борта, вместе с орудийной установкой и её огневыми конденсаторами, похоже, просто больше не было. Холод начал проникать в истребитель именно с той стороны. Сам прочный корпус лётной кабины уцелел и остался герметичен, но вот основной и запасной реакторы вышли из строя. Сгорело множество разных систем. Скоро аварийный фазовый реактор выработает свой ресурс и весь корабль, кроме кресла-капсулы, погрузится в темноту. Интересно, сколько проработает осевое ядро, оставшись без питания? Ходило много историй о том, как в космосе находили давно пропавшие корабли, застывшие уже мёртвыми, оледеневшими грудами металла, без капли энергии, но со всё еще работающим осевым полем. И зачем она сейчас думает об этом? Бредовые мысли посещают её голову всё чаще. Не сразу Майер поняла, что же случилось. Почему истребитель не испарился, в каскаде потоковых ударов, и она всё ещё жива? Только когда заглянула в отчётные логи центрального компьютера, увидела, что машина в последний момент выполнила заложенный в ней алгоритм спасения. За мгновение до уничтожения, «кинжал» перешёл в режим сверхсветового полёта. Полёта, опровергающего стандартные представления о космических путешествиях, устоявшиеся на территории Альянса Независимых Колоний. Как это всё работало, Катрин знала только со слов инструктора. На этом космолёте стоял двигатель, использующий совершенно незнакомый физический принцип. Старикан обещал разъяснить в подробностях потом, но это «потом» похоже уже никогда не настанет. Ведь своими отчаянными манёврами Майер перегрузила ходовые системы истребителя и аварийный протокол, заложенный этим самым инструктором, сработал чуть позже, чем нужно. Подбитый «кинжал» пролетел в этом странном режиме много меньше запланированного, вдобавок, похоже, ещё и сбившись с курса.

Пять дней. Кресло-капсула работало безотказно, рециркуляция воздуха, температурный режим, связь с ещё действующими системами корабля. В первые часы, справившись с нахлынувшим отчаянием, Катрин пыталась включить связь, перезапустить один из реакторов или хотя бы в общих чертах понять, где она оказалась. Металась от мониторов систем к аварийным ручным консолям и обратно. Не сразу догадалась проверить запасы пищи и воды, да прочитать, наконец, в подробностях, инструкцию к этому сложному и громоздкому скафандру. Опуская все технические и медицинские подробности, эта оболочка позволяла контролировать очень многие функции организма, избавляя, на время, от необходимости посещать душ, туалет и от потребности спать. Бионическое подобие стрекательных клеток своими тонкими усиками соединялись с организмом пилота. Через них оболочка брала на себя контроль за многими процессами, иногда дополняя собой, своими системами. В отличие от нейро-магнитного соединения, здесь взаимодействие с телом было намного глубже, чем в стандартных системах АНК, и давало бионической машине теснее взаимодействовать с пилотом. Всё это предоставляло возможность не покидать скафандр и беречь ресурсы. Но возникал вопрос, сейчас такое технологическое чудо давало ей надежду или просто продлевало агонию? И Катрин не знала, что думать. В руках она сейчас держит последний паёк из спасательного комплекта. На коленях почти пустая фляга воды, она выпила, сколько смогла. По инструкции к скафандру, воду лучше всего держать в себе. Вот только… скорее всего, никто не знает, где она находится и что с ней. Маяк исправно работал первые три дня, но передавал ли он хоть что-то, выяснить она не смогла. Да и кто услышал сигнал, будь он и правда отправлен? Во всей этой спешке, никто не сказал, какой кодовый шаблон заложен теперь в этом маяке. Если он прежний, то это код боевой машины Консорциума. А если новый, то это всё равно код мятежного корабля. Кто прилетит на зов такого маяка? А если на самом деле маяк неисправен и никакого сигнала не посылал? Сколько ещё протянут системы корабля? Сколько проработает кресло-капсула? Как долго придётся ждать смерти от истощения или удушья? Или её прикончит что-то другое? Она уже перепробовала всё, чтобы заставить работать хоть одну из ключевых систем. Ничего не помогло, к вечеру третьего дня Катрин окончательно поняла, что ничего больше сделать не сможет. А теперь подходили к концу уже вторые сутки тоскливого, сводящего с ума ожидания. Сидеть и ждать участи становилось невыносимо. Может быть, проще вылезти из капсулы, дойти до шлюза и…

Майер содрогнулась от собственных мыслей. Опять. Нет, ей придётся поспать. Иначе можно свихнуться. Надо поспать. Она отключила нейро контроль функции сна в компьютере защитной оболочки. Будет кошмар, снова, как в первую её ночь здесь. Пускай. Ей уже не страшно. Надо поспать. Надо…

Она неслась в чёрной, ледяной пустоте, в свете далёкого солнца, навстречу колючим звёздам. Она – ракета. Смертоносная, юркая и хитроумная боеголовка, злорадно ухмыляясь, несущая в себе чью-то смерть. Испепеляющая мощь потоковой вспышки настигнет свою жертву, ничто, во всей вселенной, не может этому помешать. Сквозь муар уплотнённого чудовищной скоростью пространства, уже видна цель. Устаревший эсминец. Жалкая консервная банка, которой никогда не сравниться в прыти с боевой ракетой. Он сгорит, превратиться в пар и дым. Как и все внутри него.

Катрин испугалась собственных мыслей, хотя она знала, что это не она несётся в пустоте, а бесчувственная, бездумная машина смерти. Её сознание отделилось от ракеты, она словно погрузилась в ледяную волну жидкого холода, замёрзла, замерла, а боеголовка хищной птицей, с жутким металлическим воем, устремилась дальше, прямо в цель. Она сработала, ослепительной потоковой вспышкой, ударив точно в центр, разрубая корабль пополам. Катрин только всхлипывала, не в силах даже по настоящему вздохнуть, и услышала собственный крик, звучащий со всех сторон. Он был там. ТАМ! Нет, они оба были там. Они стали для неё одним. А она… Она не смогла.

Силуэты людей возникли перед ней, они метались в огне. Один единственный человек неподвижно стоял посреди пламени и смотрел на неё.

Она узнала его. Она сошла с ума. Она… Всё равно сейчас умрёт. Она в космической пустоте, без защиты, совсем голая…

Чьи-то ледяные руки взяли её за плечи и развернули к себе. Майер увидела перед собой собранное из мельчайших льдинок лицо. Такое знакомое. Но она никогда не могла даже представить его таким. Он был хмур, мрачен, его глаза горели гневом.

– Как ты смеешь даже думать о смерти?! Кто будет жить за тебя?!! За меня?!!

Катрин вынырнула из кошмара, с шумным вздохом, пытаясь резко сесть, как если бы спала на кровати. Скафандр не дал ей удариться о крышку капсулы, и за несколько мгновений унял дрожь, приводя нервную систему в норму. Как опрометчиво она храбрилась, что не испугается нового кошмара. Майер огляделась, тяжело дыша, паёк и почти пустая фляга с водой упали под ноги, в груду пустых упаковок. Снаружи, за стеклом капсулы царила темнота. Пока она спала, аварийный фазовый реактор заглох и питание всех систем изувеченного истребителя отключилось. Катрин с минуту всматривалась в черноту, всё ещё не в силах отрешиться от кошмара. Потом нервно сглотнула и нащупала бронированными пальцами рычаг ручного управления закрытием кресла-капсулы. Резко потянула его на себя, в крайнее положение, полностью закрывая крышку спасательного кокона. Внешняя защитная оболочка захлопнулась, с металлическим стуком. Женщина вздрогнула. Как же оглушительно громыхнуло посреди жуткой, ватной тишины умирающего и промерзающего насквозь корабля. Жизненное пространство окончательно сузилось до объёма кресла-капсулы. Ещё вчера она могла пройти хотя бы три шага до люка и обратно. А теперь…