Текст книги "Зов Арахны (СИ)"

Автор книги: Сереброса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Кварталы, прилегающие к району синдиката, всегда считались откровенно бандитскими. В них никогда, ни в какой день недели нельзя было встретить полицейских. Однако, как ни странно, уличной преступности здесь не было вообще. Синдикат соблюдал договорённости. Сегодня здесь было особенно тихо и особенно много вооружённых людей. Тот квартал, в который направлялась сейчас Лючия, принадлежал «Гуравонги». Пусть не слишком крупной была эта мафиозная группировка, но именно они славились лучшими традициями своих отмывочных твёрдо валютных сетей и контрабандных перевозок. И именно к их главе у Лючии было дело. Поручение Мадам должно быть выполнено. Так или иначе. Восемь боевых андроидов гарантируют это. Четверых она возьмёт с собой, советы полковника, как всегда, очень кстати.

При входе в ярко-синее здание штаба «Гуравонги», её встретил Мако, официальный представитель организации. Он окинул взглядом грозное сопровождение.

– Прошу прощения, синьора Лючия, я всё понимаю, но четыре ваших боевых машины это уже слишком. Я не могу их пропустить.

Она вскинула брови в притворном недоумении.

– Мистер Мако, теперь я вас не понимаю. На мой взгляд, вчера компания Курназир расставила все приоритеты. Быть может, мне стоит уйти? И прислать сюда полковника?

Глаза Мако вспыхнули, но он сумел сохранить каменно нейтральное выражение лица. Лючия даже невольно восхитилась его выдержкой. Через несколько секунд, Мако, согласно кивнув, сам открыл перед ней дверь и с поклоном пропустил вперёд. Лючия давно, ещё с первого сюда визита, знала, что в «Гуравонги» принято нарочито учтиво обращаться с гостями. В отличии от подавляющего большинства бандитских кланов, не важно, состоящих в синдикате или нет. Однако она уловила, как все здесь теперь поглядывали на сопровождавших её сегодня, четырёх боевых андроидов. И это вызывало у неё скрытую, внутреннюю улыбку.

Отоа ждал в общем приёмном зале, как впрочем и всегда. И как всегда, в окружении своих советников. Полумрак, старинная музыка, запах дорогого, натурального табака и живая, обнажённая танцовщица на столе. Телохранители, в гражданских бронекостюмах, замаскированных под деловую тройку, стоящие у входных дверей. Ничего здесь не меняется, хозяин этого места верен себе. Рослый, смуглый, хоть и явно европейской внешности, не слишком уже молодой, Лютер Отоа предпочитал, к тому же, строгие старомодные костюмы. На боевых андроидов гостьи он решил принципиально не обращать внимания. Теперь Мадам всё равно никому не оставляет большого выбора. Возможность спокойно вести дела в «Арахне», всё же стоит того, чтобы наступить на свою гордость и самолюбие.

– А, синьора Лючия! Здравствуйте. Чудесный сегодня вечер, не правда ли? Даже дышится как-то свободнее. Без всех этих Хароку и Байдизо.

– Добрый вечер, мистер Отоа, – ответила Лючия, – рада видеть вас в таком хорошем настроении.

Отоа жестом выпроводил стриптизёршу, взял из держателя на столике сигару и затянулся.

– Так с чем вы сегодня пожаловали? Чем порадуете скромного делового человека? Мадам всё же покупает предложенный товар?

Лючия ждала этого вопроса. Начинается самая приятная для неё часть сегодняшнего спектакля.

– О, нет. Не совсем, – ответила она, улыбнувшись, – Мадам покупает вас.

Улыбка медленно начала сползать с лица Лютера Отоа. Его советники переглянулись. А Лючия, выдержав нужную паузу, продолжила:

– Десять миллионов дукатов. Наличными. Сегодня же. Разумеется, через синдикат.

Лючия несколько секунд любовалась тем, насколько вдруг не комфортно почувствовал себя главный «Гуравонги». Он даже поменял позу, приподнявшись в кресле.

– И ваша организация станет, де факто, дочерней фирмой «Красной Портьеры», – продолжила она, – со всеми соответствующими обязательствами. В то же время, все ваши внутренние структуры останутся в полном вашем управлении.

Отоа молчал, становясь мрачнее с каждой секундой.

– В противном случае половина этой суммы будет назначена наградой в синдикате. Прошу вас, мистер Отоа, не задерживайте меня. Я ещё должна успеть посетить губернатора.

Он сделал глубокий вдох и погасил сигару. Десять миллионов. И это только начальная ставка. Синдикат станет на сторону того, кто заплатит больше.

– Вы совсем не оставляете мне выбора, дорогая Лючия, – откровенно нехотя ответил Отоа, акцентировав на слове «дорогая», – но мне только вот что интересно. Вы к губернатору с таким же предложением? И сколько, в таком случае, стоит губернатор?

– Ах, дорогой мистер Отоа, – проворковала Лючия, – губернатор такой важный и занятой человек. Ему я озвучу соответствующие предложения. Всего наилучшего вам, ждите нашу посылку. А с синдикатом я все формальности улажу.

В свою очередь слегка поклонившись, Лючия отправилась к выходу.

Гвоздикина старалась не беспокоить командира, ведь он специально ей приказал охранять и молчать. Весь день, с небольшими перерывами на еду, разминку и пару коротеньких разговоров с ней, Соколов был занят анализом ситуации. Как он сам это назвал. Просматривал записи, слушал не шифрованные дельта передачи, перехваченные накануне. Делал какие-то пометки в своём унике. То сидел часами раздумывая, то ходил туда сюда, меряя шагами коридоры. Только ближе к полуночи успокоился и лёг спать. Так и не поделившись с ней своими соображениями. По показаниям приборов он спал уже больше часа.

Глядя через приоткрытую дверь на спящего Соколова, Гвоздикина окончательно поняла, что ей мешает разобраться в себе. Даже при отключении боевой системы контроля эмоций, механизмы регуляции гормональной активности живого мозга, продолжали работать в фоновом режиме. Находясь в соединении с боевой частью, «хризантема» не могла испытывать полный спектр эмоциональных переживаний и чувств. Это бы затрудняло выполнение боевых задач, а в некоторых случаях сделало бы вовсе небоеспособной. Военные инженеры учли все ошибки предыдущих разработок. В боевых режимах Наталья становилась хладнокровной машиной, с человеческим разумом.

Отойдя от двери в коридор, она заняла положение для выхода и открыла бронированную боевую оболочку. Гвоздикина отключила нейро магнитное соединение и высвободила из гнёзд искусственного позвоночника контрольные шунты резервной связи. Компактные фазовые реакторы продолжали гудеть, она не стала выключать оболочку, ведь выбралась же ненадолго. Всего-то собраться с мыслями и понять свои чувства. Голышом выпрыгнула на прохладный, гладкий пол. Снова заглянула в дверь, её командир продолжал мирно спать.

Зачем она опять на него пялится? Мужик как мужик. Почти вдвое старше неё. Ночное зрение модифицированных глаз выхватывало детали. Подробности. Ну да, высокий, подтянутый. Что она всё высматривает? Стоит голая у двери и вспоминает как увидела Соколова первый раз. Вчера. Нет, уже позавчера. Все прежние командиры Наталье были просто ненавистны. Для них она была вещью, предметом военного назначения. Или просто сопливой девчонкой, которую неплохо бы взять в оборот. Когда майор Маккелен сказала, что придаёт штрафницу Гвоздикину новому офицеру, Наталья не ждала ничего хорошего. Так называемая воспитательная работа и муштра всегда влекла за собой только отвращение к новому начальству. И всё повторялось. А в этот раз её никто не воспитывал в привычном понимании. В какой-то момент Наталье больше не нужны были словесные подзатыльники и зуботычины от майора Маккелен. Почему, из-за чего ей самой хотелось выполнять его приказы? Позавчера, когда он смотрел на её грудь, ей было не по себе. Так смотрел. А она краснела. А потом злилась. Настолько непривычная была ситуация. Зато её реакция привычная. Неуклюжая и глупая. Не смотря на то, что в армии и в КСПС Гвоздикину два года окружали практически одни мужчины, это ни сколько не помогало. И когда Соколов пошёл к старой ведьме, один и без оружия, она ведь за него переживала. А потом были снайперы и первый в её жизни настоящий бой.

Спящий Соколов шевельнулся, Гвоздикина вздрогнула и поняла, что обеими руками тискает себя за груди. Ей жарко и ноги дрожат. Хоть тело и было на три четверти искусственным, оно почти полностью сохраняло или имитировало реакции натурального. Отдёрнула ладони от грудей, едва не вскрикнув. Что она делает?! Совсем с ума сошла, Гвоздикина! Она выругалась на себя и на подгибающихся ногах побежала обратно к боевой оболочке.

Как и обещал командор, на третий день, в семь утра, Николай получил сообщение на командной частоте. А через полчаса Штайнер прибыл сам. Два аэротранспортёра высадили дюжину пассажиров, полевые ремонтные модули и несколько тележек на аэромагнитной подвеске, нагруженных контейнерами. Когда прибывшие направились с площадки в ангар, стало видно, что половина из них, это техники. Николай поприветствовал Штайнера и Маккелен, которые почему-то прибыли в корабельных защитных скафандрах. А так же сопровождавшего их Дюпре с тремя солдатами. А когда все они вошли внутрь, то стало заметно нечто совсем необычное. Четверо из шести техников выглядели и двигались одинаково. Андроиды. У всех четверых совершенно лысые головы и стилизованные под старину бороды. И у всех четверых на рукавах красные нашивки с логотипом «Технологий Курназир». Они подкатили своё оборудование и тут же начали осмотр космолёта. Двое техников людей внимательно за ними следили, периодически задавая вопросы. Андроиды при этом охотно отвечали и даже улыбались людям.

Дюпре почти сразу же отправился расставлять своих людей. Для чего, Николай не совсем понял, только если с целью не мешать Штайнеру что-то сказать или сделать. Ведь здание принадлежало «Технологиям Курназир». От кого здесь стоило защищать командора?

– Уже распаковал? – спросил Николая Штайнер, кивнув в сторону «кинжала», он явно был в хорошем расположении духа.

– Да сэр, любопытство замучило. А ваши позавчерашние мероприятия удались?

Командор сверкнул своим излюбленным оскалом.

– Первую скрипку играл не я.

– Да, сэр, Курназир интересно всё разыграла, я тоже полюбовался представлением, – поддакнул Соколов и решил спросить прямо в лоб, – только, сэр, кто тут на чьей стороне? И ещё, нас всех за это не расстреляют?

Штайнер расхохотался. Было видно что он смеялся искренне. И даже стоявшая рядом Маккелен улыбнулась.

– Нет, не расстреляют. Ну, может быть чуть позже. Если мы облажаемся. Помнится, ты хотел много чего у меня спросить. Но позволь старику взять слово первому.

С этими словами Штайнер кивнул майору. Она согласно кивнула в ответ и отошла.

– Знаешь, как мы называли тогда вот этих птичек? – начал командор с вопроса и сам же ответил, – «ангелы смерти». Они появились в конце войны, в двадцатом. До этого были «стилеты», они тоже давали нам прикурить. Но эти стали просто ночным кошмаром. Каждая вторая их атака стоила нам корабля. Мы стали шарахаться от каждой луны, от каждого астероида. За каждым крупным объектом могли прятаться два-три вот таких красавца. На самом деле нас били все десять лет войны, жестоко били. Потери в боях у нас были просто жуткими.

Штайнер замолчал на минуту.

– Ты ведь понимаешь, что в нормальной логике вещей такого просто не могло быть. Как и того, что ты видел позавчера.

Николай пожал плечами.

– Скажу честно, сэр, ваши слова всё равно ничего для меня толком не прояснили. Но глядя на то, что создавал Консорциум, я начал понимать одно. О той войне я не знаю совсем ничего. Только какую-то чушь учил, что в школе, что в Академии.

– Да. И это самый первый и самый главный шаг к пониманию того, что ты видишь сейчас здесь, в «Арахне».

Командор внимательно посмотрел на истребитель и копающихся в его люках техников.

– Мне нужен хороший тактический офицер, – снова заговорил Штайнер, переводя разговор на другую тему, – а может быть даже старпом.

– Хорошо стреляющий с эсминца по наземным целям? – не удержался Николай.

Командор бросил на него знакомый взгляд. Как солдат на вошь.

– Что-то ты слишком, всё-таки, языкастый, лейтенант. Ты всегда такой был?

Соколов отрицательно покрутил головой. Его опять занесло, надо всё же знать меру.

– И кстати, что такого ты сделал с лейтенантом Майер? – снова ухмыльнувшись, спросил Штайнер, – она перестала напиваться в увольнительной.

Неожиданно для себя самого Николай нашёлся и вытянувшись по стойке смирно, серьёзно ответил:

– Исполнил свой долг, сэр!

Командор снова рассмеялся. Видимо, ему действительно нравились подобные, поднимающие настроение вольности от подчинённых.

– Вот бы все офицеры так широко понимали понятие «долга».

Подошла майор Маккелен.

– Командор, инструктор прибыл.

Штайнер удовлетворённо кивнул.

– Отлично, давай его сюда.

В сопровождении Дюпре в ангар вошли два человека. Рослый, крепкого сложения мужчина средних лет, в таком же бронекостюме, какие Николай видел на андроидах Курназир. Походка здоровяка очень напоминала поступь майора Маккелен. Шлем бронекостюма он держал подмышкой. Рядом с ним шёл довольно худощавый, но весьма бодрый, седовласый и седобородый старик, уже к восьмидесяти. Старый военный комбинезон, незнакомого покроя, явно был рассчитан не на его, уже всё-таки старческую, фигуру. Особенно это бросалось в глаза рядом с рослым воякой, а Николай ни сколько уже не сомневался в явно военном прошлом этого человека.

– А, полковник, – со странной улыбкой встретил высокого прибывшего Штайнер, – очень вовремя.

– Доброе утро, командор, – поприветствовал Штайнера здоровяк.

Маккелен тоже кивнула ему, но как-то странно. Хоть майор всегда хорошо скрывала свои эмоции, при виде этого человека она явно была удивлена.

– Полковник, – странно неуверенно произнесла она.

– Майор.

Николай заметил, что в глазах незнакомого «полковника» тоже что-то промелькнуло. Эти двое явно давно знают друг друга. Несколько секунд они молчали, глядя глаза в глаза. А Штайнер просто стоял и любовался этой сценой неожиданной встречи.

– Приятно снова увидеть вас, полковник, – сказала Маккелен после небольшой паузы, – значит, вы всё-таки выбрались тогда.

Погладив гладко выбритый подбородок, полковник ответил:

– Да, майор, как ни странно, слухи о моей смерти несколько преувеличены. С удовольствием представляю вам Кевина Марша, лучшего лётного инструктора «Арахны», по истребительной технике, – представил полковник старика, а тот молча кивнул, глядя исключительно на Штайнера.

В свою очередь командор так же внимательно смотрел в глаза седовласому человеку.

– У меня очень плотный график, господа, так что всего наилучшего. Командор, – сразу засобирался полковник и перевёл взгляд на Маккелен, – майор.

Развернувшись, он быстрым шагом покинул ангар. Маккелен проводила его странным, очень внимательным взглядом.

– Вот значит как выглядит знаменитый командор Штайнер, – сказал старик, чуть прищурившись.

Командор неопределённо кивнул.

– Не сильно впечатляет, да? Значит вы тоже воевали, Кевин.

– Да, Генрих. Могли ведь тогда убить друг друга. Но, вот встретились сейчас. Да.

– Вам рассказали, в чем ваша задача?

– Да, командор. Мадам Татьяна лично объяснила. Интересная она всё-таки. Да. Всё будет в лучшем виде, командор. Эта птичка? – Марш указал на «кинжал», в котором во всю копошились техники.

– Она. Как только в порядок приведут.

– Тогда позвольте проследить. А то напортачат чего, знаю я этих чертей криворуких, – проворчал Марш и пошёл в сторону машины.

Штайнер проводил старика взглядом и повернулся снова к Николаю:

– Теперь слушай своё назначение, Соколов. Сейчас Дюпре отвезёт тебя на наш космодром, там тебя заберёт десантный транспорт с «Окинавы». Тактический офицер временно был переведён оттуда, займёшь, пока что, его место. Небольшую экзаменацию пройдёшь, учения у нас плановые, с ВКС, ничего не поделаешь. Заодно освоишься сразу.

Не смотря на упоминание о некоем экзамене, Николай на самом деле обрадовался, что наконец сможет вернуться к привычной службе. Но один вопрос всё же задал:

– Командор, есть ли возможность закрепить за мной Гвоздикину?

Штайнер усмехнулся, а Маккелен прищурилась. Краем глаза Соколов заметил, что Гвоздикина смотрит в его сторону. Значит она опять подслушивала.

– А разве я этого ещё не сделал? – переспросил Штайнер, – забирай. До недавнего времени от неё пользы всё равно не было.

Командор тронул свой наручный уник и вызвал Дюпре.

Вместо того, чтобы сразу отправиться на космодром, пришлось сначала завернуть за вещами Гвоздикиной. Аэротранспортёр сел прямо во внутреннем дворе управления, рядом с солдатскими казармами. Женское крыло было значительно меньше по размерам, но даже там Соколов и Гвоздикина умудрились навести небольшой переполох. После недавних событий, громыхающая по коридору «хризантема», с полным вооружением, подняла на ноги всех отдыхавших от караульной службы дам. А пока она собирала вещи, Николай ждал у турникета. Минут десять ждал.

Наконец, Гвоздикина вышла к нему, увешанная шестью огромными, туго набитыми, зелёными тюками. Все четыре механических руки заняты, а два тюка висят на бронированных плечах. Николай не удержал насмешливую улыбку, задаваясь вопросом, чем же всё-таки набиты этакие громадные сумки? Неужели это всё её одежда?

А ещё всё это время Николай размышлял над словами Штайнера. Словами о нормальной логике вещей. И снова командор начал, но не договорил. Выходит что Штайнер, не может сказать некие ключевые вещи человеку, которому не доверяет полностью. В то же время, направил его на важные совместные учения, да ещё и с упоминанием экзамена. Из чего следует пусть и шаткий, но определённый вывод. Командору срочно нужны квалифицированные флотские офицеры с тактико-командным рангом. И Соколов под это определение подходит. Только вот интересно, для чего? Ведь у Штайнера под началом всего четыре эсминца и арсенальный корабль. И все давно укомплектованы. Что же, в любом случае, он постарается не обмануть надежд нового начальства. Тем более, что всё равно влип он в дела этого самого начальства уже порядочно. И хоть его не спрашивали, если начальство пойдёт ко дну, Соколов отправится следом. Спрашивать снова никто не станет.

Космодром КСПС на Нуллусе был построен по всем правилам военной фортификации для передовых площадок в военное время. Двойной, бетонный и насыпной, валы периметра, с выступающими, как клыки, керамобетонными рассекателями, для гашения ударной волны при бомбардировке. Подземные и полу подземные ангары, с многометровыми керамобетонными перекрытиями и подъёмно-передвижными платформами для транспортов. Сенсорный комплекс и четыре батареи противоорбитальных эльтеров, ракетный арсенал первого планетарного класса и проекторы щита. Даже внешний оборонительный периметр, с автоматическими огневыми точками, от наземных и воздушных атак, имелся.

Транспортный корабль, пятнисто зелёный «горностай» третьей серии, ждал на второй взлётной площадке. Пятидесятиметровая посудина состояла из транспортно-десантного отсека, основного и запасного реакторов, маршевого двигателя, маневрово посадочной системы, дублирующих плазменно-инверторных движков, да прилепленных к этому всему кабины и двух сенсорных блоков. И мало из чего ещё. Десантный отсек оказался почти доверху набит грузами, однако закреплёнными по всем правилам.

Взлетала машина тоже по всем правилам военного времени – с вертикального старта сразу переходя в плавную разгонную дугу. Через единственный не заслоняемый грузами броневизор, Николай смотрел, как уплывает вниз поверхность планеты. И далеко за пределами периметра космодрома, на пепельно серой, с зелёными проплешинами равнине, он разглядел руины. Огромной площади руины городских кварталов, простирающиеся на десяток километров во все стороны. Что это? Разрушенный город? Здесь действительно шли планетарные бои? Или же это последствия чего-то другого? И почему об этом ничего не известно за пределами сектора? Ещё вопросы к и без того длиннющему их списку.

«Окинава» висела на дальней орбите, на другой стороне планеты, а потому путь до неё занял почти двадцать минут. Через единственный доступный броневизор рассмотреть эсминец не удалось, а лезть в тесную кабину пилотов Николай не стал. Причальный отсек на старых «сарацинах» не отличался внушительными размерами и был условно герметичным. Вцепившись верхними стыковочными лапами в посадочную рельсу, «горностай» заглушил двигатель. Дальше процесс стыковки управлялся системами корабля носителя. Машину автоматически задвинуло в транспортный погрузочно-разгрузочный отсек.

У внутреннего шлюза их встретил уже знакомый Николаю лейтенант-командор Фролов, занимавший в управлении кабинет секретаря по кадрам. Только теперь по нему сразу было видно, что человек этот, наконец-то, в своей стихии. На нём палубный защитный скафандр, как впрочем и на всех остальных членах экипажа. Словно корабль находится в зоне боевых действий.

– Ага, Соколов, ты теперь с прицепом ходишь? – немного насмешливо встретил Николая кадровик и кивнул в сторону Гвоздикиной, – за мной, каюты покажу, прицеп с багажом там оставишь.

Соколов кивнул и последовал за Фроловым, а Гвоздикина просто промолчала. Она молчала с самого утра, только выполняла все команды Николая.

Их определили в так называемые «гостевые» каюты, в отдельном от офицерского блока отсеке, для дополнительного персонала. На родной «Киренаике» таких кают было шесть, Николай почему-то это отлично помнил, хотя они всегда пустовали. А вот на старых «сарацинах» их было четыре. Чистые, компактные, практически не имеющие явных следов обитания людей помещения. Оставив вещи и наказав Гвоздикиной не распаковывать пока свою поклажу, Соколов отправился за Фроловым в командный центр корабля.