Текст книги "Зов Арахны (СИ)"

Автор книги: Сереброса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Сигнал боевой тревоги разбудил Гвоздикину, вырывая из густого, вязкого забытья, почти кошмара, укутанного в туман. Она уснула прямо поверх заправленной кровати, в башмаках и застёгнутом до верха форменном комбинезоне. Мундир был ей не по размеру, когда она выбралась из профилактической камеры, интенданта на борту уже не было. Ей нужен был сон, но она почему-то боялась засыпать и долгое время просто лежала зажмурившись и свернувшись калачиком. И думала, думала, думала. Зачем ей это было нужно? Но она не могла заставить себя не думать. Происходило нечто странное и страшное, за несколько дней её мир перевернулся, а жизнь идёт совершенно неизвестным путём, ничего не ясно. Только один единственный ориентир, человек, за которым ей хотелось следовать. Всё, что у неё было, то, на что она тратила всё своё жалование, сгорело в одно мгновение там, в третьем блоке отсеков экипажа «Окинавы». А ещё эти непонятные вещи, о которых говорил Соколов, и эта шлюха, Лючия. Вся эта жуть, о чужаках и спецслужбах. И ей стало страшно, до неё медленно, но неотвратимо стала доходить мысль о том, что они могут умереть. По настоящему. Ведь то, что очередь штурмового эльтера попала в механическую руку с оружием, а не в её голову. было счастливой случайностью, почти чудом. И будто бы этого было мало, в этих нескольких днях. С того момента, как Гвоздикина отключилась от боевой оболочки, перед глазами то и дело всплывали мёртвые тела среди обломков, и кровь, от которой чернела бетонная пыль. Наталье даже пришлось снова включить систему эмоционального контроля. В конце концов она забылась и липкий сонный туман заволок страшные образы.

Сигнал тревоги стих, ему на смену пришёл фоновой, вибрирующий гул, от работающего на пределе двигателя. Наталья села на кровати, подобрав ноги. Корабль дрожит от предельных перегрузок, экипаж сражается, а она сидит на кровати и не знает, что ей делать. Опять это неприятное чувство, что все твои умения и навыки в эту минуту ничего не решают. Её взгляд упал на столик, заваленный тюбиками с калорийным пюре для киборгов. Половина уже пустые, от того, что первым делом, придя сюда, Наталья принялась есть. И не останавливалась, пока не объелась, не в силах проглотить больше. Встав с кровати, она решила продолжить начатое. Один из самых дельных бытовых советов, который она вынесла из учебки: во время боя, лучшее место для пайка – в твоём желудке. Уселась за столик и принялась есть всё подряд, не глядя на этикетку. Не обращая внимание на мешанину давно надоевших вкусовых добавок.

Три последних тюбика спас прокатившийся по всему кораблю удар. А потом Наталья услышала раздавшийся по внутрикорабельной связи напряжённый голос Соколова.

– Всему экипажу! Занять места в аварийных капсулах. Не покидайте их до конца боя. Мы можем получить попадание в любой момент.

Когда Николай занял место капитана, он внутренне знал, что именно это он сейчас и должен сделать. Понравится это старпому и другим людям на мостике или нет. Штайнер и Ван Клиф были людьми старой закалки, можно сказать детьми войны. Они с полуслова понимали задумки друг друга, а вот остальные офицеры, намного моложе их, опыта войны не имели. И Соколову было ясно, что никто из них до конца не понял замысел манёвра, задуманного командором. Тот же Марек Стера был отличным первым помощником, человеком на своём месте. Но не более того. Кому-то нужно срочно взять решение этой задачи в свои руки.

– Лейтенант-майор Стера, – обратился он к старпому, – дайте мне командный доступ. Временный.

Тот бросил на Соколова многозначительный, тяжёлый взгляд, но доступ к кодам капитана выдал.

«Ландскнехт» выпустил новый залп, ему навстречу пошли контрзалпом «красотки» «Кантабрии». Двадцать ракет против сорока четырёх. Противоракетной обороне придётся нелегко, скорее всего несколько боеголовок прорвутся. Николай включил внутреннюю корабельную трансляцию.

Видя неожиданно малую эффективность своих ракетных пусков, корабль преследователь перевёл наводящие сканеры в новый режим. Его двигатель начал выдавать необычное излучение, показатели волновых полей кардинально изменились.

– Наблюдение, что делает противник? Анализ! – скомандовал Соколов, внутренне готовясь к неизбежному подвоху и надеясь, что его слова звучат как достаточно убедительный приказ.

– Не могу дать оценку, – немного растерянно ответил пост дальних сканеров, – показания не совпадают ни с одним из режимов стандартных двигателей.

Ещё через минуту действия врага стали понятны.

– Противник значительно увеличил скорость, – сообщил тактический офицер и тут же задал вопрос, – это как, мать его? Что за фокусы? Это же невозможно!

Николай тут же вызвал на экране строки состояний преследователя – тот действительно наращивал скорость, опровергая устоявшееся представление о возможностях волновых двигателей. «Ландскнехт» продирался через пустоту, преодолевая релятивистский эффект уплотнения пространства на околосветовых скоростях. Общеизвестным был факт, что только боевые ракеты, с их статисным контрполем были способны на такие скорости. Но используемая в ракетах технологическая хитрость была несовместима с осевым полем обитаемого корабля. Не зря Курназир говорила, что это не обычный крейсер. Сразу вспомнились слова командора о сражении за Арахну Тридцать Два, сражении, которого официально никогда не было. Этот корабль только выглядел как рейдовый крейсер серии «ландскнехт». А на самом деле, по видимому, являлся аналогом «суперкораблей» описанных Штайнером. Соколов попытался сообразить, что теперь с этим делать. Как оторваться от корабля, которому плевать на скоростные ограничения? Расстояние медленно, но верно сокращается. Оно уже меньше девятисот тысяч километров. Боеголовки пригодные для заградительных противоракетных залпов на «Кантабрии» закончились. А до планеты ещё очень и очень далеко.

Снова пытаясь хоть что-то придумать, Николай открыл тактическую проекцию на капитанском пульте. Строй кораблей СКБ и единственный «сюзерен» Курназир шли лоб в лоб. Что она задумала, каков план? Будь её корабль хоть трижды модернизирован, против такой огневой мощи у него нет шансов. А где тот маленький грузовик? Его не было ни на прежнем курсе, ни вообще на тактической проекции. Через три секунды он появился снова, в совершенно неожиданном месте.

Старенький транспорт вынырнул из ниоткуда, как чёрт из табакерки, прямо на пути фальшивого «ландскнехта». Тот тут же захватил его в цель и попытался выстрелить. А маленький грузовик вспыхнул огромным огненным шаром, ярким и грозным, как второе солнце. Мощность взрыва превышала любые значения в оценочной шкале боевого компьютера «Кантабрии». Сферическая ударная волна неизвестного характера накрыла гигантский объём и ударила в щиты преследователя. Тот замедлился, потеряв сразу два заряда щитов, на несколько минут расстояние до него оставалось неизменным. Когда же вихрь солнечного пламени рассеялся, крейсер снова начал сокращать дистанцию. Двигатель «сарацина», работающий на пределе своих возможностей, никак не мог соревноваться с этим чудом техники.

– Фиксирую энергетические выбросы за основным строем противника, похоже на то, что сделал транспорт-камикадзе, – доложил оператор дальних сканеров, потом удивлённо выругавшись добавил, – там три «сюзерена» и три корабля поменьше. Они передают опознавательные коды старого флота Консорциума!

Соколов впился глазами в тактическую проекцию, увеличивая участок зоны прибытия новых сил. Это действительно были три тяжёлых крейсера, идентичные кораблю Курназир. Их сопровождали три эсминца серии «неудержимый», также состоявшие когда-то на вооружении Консорциума. Буквально за одну минуту подавляющее преимущество эскадры СКБ рассеялось, как дым. И теперь, когда троица «сюзеренов» выстраивалась треугольником и заходила на атаку, оказавшиеся между ними и флагманом Курназир, корабли АНК выдали все до единой крейсерские ракеты по этому самому флагману и начали круто отворачивать в сторону. На экстренном форсаже «шевалье» и его сопровождение пытались уйти из классических клещей. «Сюзерены» и их эсминцы тоже выпустили полный залп. А крейсер Курназир, немного подпустив к себе вражескую ракетную волну, полыхнув в пространство таким же неизвестным энергетическим импульсом, просто исчез из поля зрения дальних сканеров. Больше пяти сотен ракет, грозивших одинокому «сюзерену» неизбежной гибелью, моментально потеряли цель и теперь растерянно метались в разные стороны. От этого зрелища Соколова отвлёк сигнал о концентрации на «Кантабрии» лучей наводящих сканеров.

– Нас снова захватили в прицел! – с нервными нотками в голосе сообщил тактик.

– «Малышки» на заградительный алгоритм! – скомандовал Марек Стера.

– Манёвр уклонения! Правый квадрант!! – заорал Николай, перекрывая и его голос и все предупреждающие сигналы на мостике. Он уже догадался, что стрелять по «Кантабрии» будут не ракетами.

От поддельного «ландскнехта» к рванувшему в сторону эсминцу протянулся тонкий, но невозможно яркий луч. Корабль встряхнуло, металлический грохот поглотил все остальные звуки внутри. Контрольные системы щита не заметили ничего, выстрел просто прошёл щит насквозь. Струя неизвестной энергии срезала один из четырёх кормовых вспомогательных двигателей и вспорола несколько десятков метров внешних броневых плит. Аварийные сигналы и сообщения компьютера о повреждении вспыхнули на мониторах. Из-за предельного режима работы маршевого двигателя системы контроля направления перестали справляться и эсминец начал рыскать, болтая кормой. Волновой двигатель стал захлёбываться из-за начавшихся срывов силового потока. Автоматика тут же выправила курс, принудительно прекратив манёвр.

Преследователь собирался стрелять снова, но в этот момент точно так же, как и грузовик, из небытия вынырнул «сюзерен» Курназир. На курсе перехвата, в двухстах тысячах километров слева от «ландскнехта» и на столько же опережая. Николай уже не удивлялся, он просто наблюдал, что произойдёт дальше. «Кантабрия» была совершенно беспомощна перед кораблём-оборотнем.

Крейсера захватили друг друга в прицел одновременно, но «сюзерен» выстрелил первым. Шквал потоковых струй хлынул из всех четырёх счетверённых установок. «Ландскнехт» нырнул вниз, относительно эклиптики системы, а флагман Курназир ещё и швырнул в него все свои ракеты. Необыкновенно маневренный, сверхкорабль избежал половины потоковых ударов, но щитов лишился и сумел выстрелить в ответ только один раз. Он прострелил «сюзерен» насквозь, и снова продолжил преследовать свою жертву. Ракеты гнались за ним, а он протягивал к ним лучи множества своих малых орудий и уничтожал их. Одна единственная потоковая боеголовка зацепила его с максимальной дистанции. Курназир же не сдавалась. Её крейсер снова довернул обратно на врага и повторным залпом потоковых орудий накрыл пытающийся увернуться «ландскнехт» с кормы. Получив солидный удар, тот, потеряв несколько оборонительных орудий и множество внешнего оборудования, наконец обратил всё своё внимание на кусачий «сюзерен». У «Кантабрии» теперь появился призрачный шанс.

– Арсенальная! – вызвал Николай, стараясь подавить дрожь в голосе, – «красотки» тяжёлые потоковые, широкий залп, алгоритм на сферический охват. Максимальная дальность детонации. Пуск по готовности.

Крейсера позади разошлись друг от друга, корабль-оборотень оценивал полученные повреждения, а «сюзерен» заряжал огневые конденсаторы потоковых батарей и ракетные шахты. Самое время попытаться уйти. Прямо так, не прячась за планету.

– Что с зарядом для прыжка, лейтенант-майор? – спросил Соколов старпома.

– Готово, но нужно отключить форсаж.

Николай и так это знал, но не стал заострять на этом.

– Значит прыгаем сейчас. Предпрыжковая проверка систем, сразу после залпа скорректировать курс относительно планеты и перевести двигатель в стандартный режим.

Ракеты покинули стартовые шахты, дрожь отдачи послужила сигналом. Эсминец прекратил форсаж и пилот начал манёвр, выводя корабль на курс, соответствующий направлению прыжка и обходящий планету, с её гравитационным колодцем. Позади снова схлестнулись раненый «сюзерен» и корабль-оборотень. И в этот раз крейсер Курназир получил сокрушительный удар. Его пусковые шахты с заряженными крейсерскими ракетами вспыхнули, отрывая носовую часть от остальной конструкции. Но он уцелел и рванувшись в сторону от места схватки, растворился в пустоте. А неугомонный и кажущийся теперь совершенно неуязвимым преследователь, ринулся в погоню. И сразу же начал стрелять, поначалу промахиваясь, из-за огромного расстояния. Очередной луч слегка задел «Кантабрию», но этого с лихвой хватило, чтобы лишить её заднего блока дальних сканеров и резервной антенны дельта связи. Отчаянные матюки послышались сразу с нескольких постов на мостике. Сдержались только пилот и старпом.

– Кормовые дальние сканеры уничтожены. Задняя полусфера вне обзора, – доложил пост наблюдения.

– Продолжать манёвр! – рявкнул Соколов.

Назад теперь можно было посмотреть только на дальность действия сферического сенсора, то есть всего на четыреста тысяч километров. И проследить результаты собственного ракетного пуска больше не представлялось возможным. А впереди, чуть левее и выше по курсу, уже даже визуально была видна планета. Кто-то тряхнул Соколова за плечо, он с трудом оторвался от мониторов и тактической проекции. Рядом оказалась Лючия. Лицо её страшно побледнело, она одной дрожащей рукой трясёт его за плечо, а другой указывает в проекцию.

– Планета. Только там они нас не достанут. Нужно спрятаться на планете!

На секунду Николаю показалось, что женщина просто сходит с ума от страха. А потом его внимание переключилось, корабль готовился к прыжку. Ещё несколько мгновений и «Кантабрия» покинет систему.

Энергия с прыжковых конденсаторов ввела двигатель в нужный режим, но переходный импульс не последовал. Луч выстрела пронзил эсминец, точно в центр ходовой установки. Взрыв накачанного энергией волнового двигателя превратил всю кормовую часть, ходовой реактор и сам двигатель в яркий протуберанец термоядерного пламени. Рабочее силовое поле двигателя не дало сжечь остальной корабль, но теперь он превратился в неуправляемый обломок. Уцелевшая половина «Кантабрии» продолжала нестись вперёд, по инерции, медленно вращаясь.

Освещение на мостике погасло. Но Николай этого не увидел. Его вышвырнуло из кресла-капсулы, он единственный на мостике не закрыл крышку и не пристегнулся, нарушив собственный же приказ. Их с Лючией хорошенько приложило об потолок. После чего мир сразу погас.

Ближайшая аварийная капсула находилась в центральном коридоре восьмой палубы. Гвоздикина пару минут провозилась с незнакомой моделью интерфейса, потом быстро заняла место внутри и закрыла крышку, пристёгиваясь. По всем инструкциям она теперь в максимально возможной, на боевом корабле, безопасности. Считалось, что такая капсула может выдержать практически всё, что угодно. Но Гвоздикина видела, что натворила потоковая боеголовка на «Окинаве». Компьютер доложил о полной готовности устройства спасения к любым испытаниям. Оставалось только закрыть глаза и попытаться довериться механизму, отгоняя дурные мысли и страхи.

Страшной силы удар вырвал аварийную капсулу из её ниши, вместе с куском переборки. Капсула впечаталась в противоположную стену и упала входным люком вниз, придавленная массой куска металлической стены. Наталья вскрикнула уже когда оказалась лицом вниз, а свет в её индивидуальном убежище мигнул. Гибкий нательный бандаж, в котором по инструкции полагалось закрепиться, удержал её от удара о крышку входного люка. Тело мотнуло и руки, которые Наталья не зафиксировала, ударились о мягкую обивку, прочувствовав под ней металл. Искусственные слуховые сенсоры не смогли передать всю силу звукового удара. Снаружи полыхнуло плазменное облако, отсек за секунду выгорел и разгерметизировался.

Наталья повисла в сорока сантиметрах над люком, руками лихорадочно щупая его мягкую обивку. Капсула уцелела, герметичность сохранилась. Освещение внутри стало приглушённым, в воздухе перед глазами возникло оповещение о переходе капсулы в автономный режим. Снаружи стояла мёртвая тишина пустоты. Накатил страх. Нет, её система эмоционального контроля работала, но это был страх осознания. Она поняла, что произошла катастрофа. И корабль получил непоправимые повреждения, а она хоть и жива, но в западне.

Сначала Николай услышал звуки аварийных сигналов, потом голос Лючии. С трудом разлепил глаза и увидел её, склонившуюся над ним. Рядом тактик, с корабельным медицинским набором в руках.

– Сработало. Ну хоть увидит, в какой мы жопе, – проговорил он.

– Помогите его поднять, – попросила тактика Лючия.

Соколов хотел было сказать, что встанет сам, но в глазах на мгновение потемнело. Да и язык едва шевелился. Его подняли на ноги, снова темнота и звёзды в глазах.

– Тебе стимулятор вкололи, – пояснила прямо над ухом Лючия, – минут через пять всё пройдёт.

Его усадили обратно на место капитана, в голове начало проясняться. Тактическая проекция периодически мигала, многие мониторы на мостике не работали.

– В нас попали? – задал он сразу напрашивавшийся вопрос, глядя вслед уходящему к своему креслу-капсуле тактику.

– Прямо в двигатель, – ответил за него старпом, – разнесло всё, что дальше восемнадцатой переборки.

Вызвав на монитор доклад компьютера о состоянии корабля, Соколов просто утонул в оповещениях о выходе из строя различных систем.

– Что вообще работает? – спросил Николай.

– Четыре аварийных фазовых реактора, центральный компьютер, система жизнеобеспечения в герметичных отсеках. И все четыре батареи эльтеров тоже полностью функциональны. Правда сферический сенсор гаснет и перезагружается каждые сорок секунд.

А ещё компьютер предупреждал об опасном курсе. На пути была планета. И машинный мозг не мог точно рассчитать, пролетят ли остатки «Кантабрии» мимо, или врежутся в неё.

– Хоть какие-нибудь двигатели действуют?

– Остались все движки в носовой схеме, но работают только аварийные маневровые, – ответил уже тактик, – тормозим как можем. Стера предложил посадить этот огрызок на планету. И я, дурак, согласился.

– Дурак ты и есть, – нервно усмехнувшись ответил ему старпом, – и я тоже. Все мы тут не сильно то умны оказались. Но Соколов прав. Я за то, чтобы трепыхаться до последнего.

Компьютер выдал оповещение о приближении враждебного корабля. Системы наблюдения были в таком состоянии, что в правильности выводов аналитического блока можно было усомниться.

– Есть возможность проверить? – спросил Соколов.

– Сомневаюсь. Так. Чёрт, сферический сенсор сдох, мы слепы, – доложил тактик.

Николай вспомнил, что для особых случаев, среди внешнего оборудования корабля всегда должны быть простые приборы визуального наблюдения. Он набрал на своём пульте соответствующую команду. Вместо ненужной уже тактической проекции возникло изображение с одной из уцелевших верхних камер. Корабль-оборотень навис над едва живым остовом эсминца, уже захваченного гравитационным полем планеты. До него всего два, три километра и можно разглядеть множество повреждений внешней, фальшивой обшивки. Едва заметная дрожь палубы подсказала, что то, что осталось от «Кантабрии», зацепилось за верхний, разреженный слой атмосферы.

– Мы сможем… – начал Соколов, пытаясь обратиться к тактику, но внимание почему-то резко рассеялось, он с трудом закончил, – стрелять?..

В голове зазвучал голос. Поначалу слышалось, что где-то вдалеке пела женщина. Её напев – колыбельная, она убаюкивает. И Николай понял, что это пела Катрин. Ничего больше, только тишина и её убаюкивающее пение откуда-то сверху. Этого не могло быть. Он понимал, что это скорее всего бред или галлюцинация, но не мог пошевелиться, всё тело онемело и потеряло способность подчиняться его воле. Сопротивляться очарованию далёкого пения становилось всё труднее.

«О, да ты сопротивляешься».

Этот новый голос, глубокий, громоподобный, не мужской и не женский, он просто грохотал и подавлял. И жутким образом резонировал с голосом Катрин, продолжающим убаюкивать.

«Мне даже стало интересно. Ты борешься. Жаль, но сейчас ты умрёшь. Как и остальные. Посмотри на них, больше ты ничего не увидишь».

Голова сама повернулась и Соколов увидел, что все на мостике вышли из своих кресел-капсул и просто стоят неподвижно, рядом со своими постами. Забрала шлемов открыты, они тоже слушают голос в головах, глядя прямо перед собой. И только одна фигура не стояла вытянувшись. Лючия. Она растерянно озиралась, в её глазах страх. Она лихорадочно пытается что-то придумать, сделать хоть что-то. Николай понял, что его глаза не подчиняются, смотрят мимо неё. А она кинулась к нему, стала трясти за плечи, что-то крича. Рука сама оттолкнула женщину в сторону, она упала куда-то вбок. Чья-то чужая воля заставила одеревеневшее тело встать. Палуба под ногами гулко дрожала. Остов корабля уже порядочно трясло, он вошёл в атмосферу.

«Да, интересно. И похоже, ты ничего не знаешь. А я не могу заглянуть в тебя по настоящему. Тебя закрыли. Кто это сделал? Это ещё интереснее».

Тут Соколов увидел перед собой лицо Лючии. Она замахнулась чем-то и Николай получил сильный удар по лицу. Боли не было, он просто упал назад, в кресло-капсулу. Голос в голове на мгновение затих, там гудело и звенело от удара. Лючия запрыгнула на него и не дожидаясь его реакции, несколько раз ударила сверху по голове. Её руки взлетали и опускались, она кричала. Разобрать слов не получалось. Не смотря на шлем бронекостюма, удары каким-то тяжёлым предметом были очень сильны. Всё поплыло, а женщина улеглась на него и нажала рычаг закрытия капсулы. Наступила темнота.