Текст книги "Зов Арахны (СИ)"

Автор книги: Сереброса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 20

– Время, командор.

Молчаливое ожидание на мостике «Кантабрии», прерванное капитаном Ван Клифом, сгущало воздух уже больше двух часов. Командующий всё это время был погружён в раздумья. Экипаж ждал только его приказа. Никто не выказывал нетерпения, никто не суетился. Все они служили со своим бессменным начальником уже слишком давно. Если старый вояка приказал ждать – значит «Кантабрия» будет безмолвна и терпелива столько, сколько нужно. Что бы ни происходило.

– Да. Ты прав, Мортимер. Пора, – всё ещё задумчиво откликнулся сидящий в своём флагманском кресле-капсуле Штайнер, – сделаем то, что нужно. И пусть будет, как должно. Командуй.

Как и все на мостике, командор облачён в защитный палубный скафандр. Забрало открыто, а в руке у него золотые карманные часы. Старомодные, механические, сделанные на заказ и способные служить практически вечно. Витиеватый узор гравировки, сочетание классических английских и немецких узоров. Штайнер нажал на маленькую, круглую кнопку и подпружиненная крышка автоматически открылась. Циферблат чёрен, как ночное небо, а цифры, больше похожие на созвездия, из мельчайших сверкающих частичек. Часовая и минутная стрелки в виде изящных мечей. Блестящая, тонкая, секундная стрелка торопилась по своему вечному кругу. Изнутри, на крышке, красовалась чеканная надпись: «Моему другу, до самого конца».

– Уже скоро, старина, уже скоро, – произнёс командор так тихо, что услышать мог только он сам.

Тем временем Ван Клиф уже отдавал последние приказы:

– Разгон для прыжка – начать. «Кантабрия» – все системы к бою.

Два квартала. Всего два квартала пробежал и остановился, как вкопанный. Как-то разом Николай ощутил просто свинцовую усталость. Адреналиновый запал ушёл, а резервы организма закончились. Накатило безразличие. Он побрёл к ближайшим развалинам и сел на небольшой кусок бетона, прислонившись спиной к остаткам стены. Сколько всего произошло с тех пор, как он оторвал голову от подушки?

– Командир? – спросила Гвоздикина, проследовав за ним и открывая тяжёлое забрало.

– Привал, – распорядился Соколов, – располагайтесь.

– Есть, – коротко ответила Гводикина. Она просто отпустила Лючию и та неуклюже ступив на правую ногу, с тихим стоном плюхнулась наземь, взмахнув руками.

– Синьор Соколов, ваш цербер пытается меня убить? – как-то устало возмутилась Лючия, усаживаясь и поправляя раненую ногу.

А на лице Гвоздикиной красовалось настолько неприкрытое выражения удовлетворённой неприязни, что не улыбнуться, глядя на неё, было невозможно.

– После сегодняшних событий, я не могу её осуждать, – устало ответил Николай, – ты хоть бы спасибо сказала. Мы бы не подоспели, тебе бы этот день не пережить.

– Я и не должна была пережить!! – неожиданно зло и резко огрызнулась Лючия, хлопнув ладонями по пыльному бетону, на котором сидела, её голос сорвался на визг. Резко замолчав, она отвернулась. Закрыв глаза, стала делать глубокие вдохи, чтобы справиться с собой.

Соколову нужно было задать ей столько вопросов. А в голове сейчас царил сонный туман, в котором медленно ворочалась мешанина мыслей. Двигаться и говорить вообще не хотелось. Хотелось только неподвижно сидеть, молча, закрыв глаза. Фронтовой синдром, или как там это военные врачи называют? Сделав усилие, он открыл забрало шлема, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Где-то там, ещё продолжались бои и стычки. Гвоздикина стояла молча, малой правой рукой держа ствол снайперского диреватора. Она рассматривала окрестные развалины, украдкой поглядывая то на него, то на Лючию.

С минуту пришлось бороться с усталостью. Но желание добыть ответы придало сил.

– Лючия, – тихо позвал Николай, с усилием выдавливая из себя звук.

Она открыла глаза и посмотрела на него искоса.

– Чужаки. Что ты о них знаешь?

Услышав вопрос, Лючия поначалу уставилась на Соколова, а потом пожала плечами. Её взгляд и выражение лица неуловимо изменились.

– Почти ничего, – ответила она, потом добавила, – нельзя увидеть дракона, если ты живёшь в его брюхе. Образно выражаясь.

– А твоя хозяйка что-то знает?

– Что-то знает, – уклончиво сказала Лючия, – но намного больше, чем я.

– А откуда? – не унимался Николай, – она действительно была связана с Консорциумом?

– Это очевидно.

– И когда она снова объявилась, ни СКБ, ни Внутренний Департамент ничего не сделали? Почему за столько лет они не пытались её убрать?

Качая головой из стороны в сторону, Лючия неопределённо махнула рукой.

– Да не всё так просто! Они не считали нас угрозой, иначе бы давно это сделали. Или хотя бы попытались. Но Мадам им интереснее живой, её не хотели убивать. До сегодняшнего дня точно. Захватить – да. То, что им на самом деле нужно – это заполучить секреты, что она знает. Думаешь, они не пытались скопировать её андроидов? Они ради этого и закупили «кавалеров» для армии и флота, чтобы самим освоить их производство. Вот только ничего у них не вышло.

– И почему же? Неужели вся научно-техническая громада АНК не смогла разобраться?

Лючия фыркнула и усмехнулась.

– О, они разобрались. И поняли, что их провели. Они не могут повторить изделие Курназир, так как не знают основную технологию. Воссоздать оболочку они более-менее способны, но не знают, что связывает воедино тело андроида и его программную систему, заставляя всё это работать. «Хароку Электроникс» до сих пор делают жалкое подобие, тупых, как пробка, болванов. Да, они выглядят уже неплохо, но остаются просто механическими куклами, с компьютером в голове.

– А ты знаешь, в чём секрет?

– Нет. Только Мадам всё это знает. Единственное, что я знаю, это как-то связано с делами её мужа. Но об этом можно и так догадаться. Различные агенты, разными способами пытались выведать, что стоит за этим и где находится производство андроидов. Именно поэтому СКБ столько лет смотрело сквозь пальцы на нашу деятельность. А мы старательно им подыгрывали.

– То есть её андроиды – это тоже уникальная технология, созданная Консорциумом.

Лючия скривилась, словно откусила сразу половину лимона.

– Соколов, ты хотя бы в общих чертах представляешь, чем был Консорциум «Арахны»? Или только учебники читал?

– Именно. Только учебники. Поэтому ты мне расскажешь.

Она так зло рассмеялась, что Гвоздикина даже подобралась и стала очень пристально за ней наблюдать.

– Нет. Не расскажу.

– Это почему?

– Ты не поймёшь. Ты даже свой Альянс вшивый до конца не понимаешь. Про чужаков тебе Штайнер рассказал?

– Он.

– Ты хоть понял, что это значит?

Соколов отрицательно покрутил головой.

– Сразу – нет. Честно признаюсь. Не дошло. Всю жизнь верил, что вокруг территорий Альянса никаких иных форм жизни найдено не было. Что в нашем участке галактики мы совершенно одни. И тут мне говорят, что чужаки заправляют прямо на Земле Центральной.

Лючия зажмурилась и закрыла лицо пыльными ладонями. Она с минуту сидела неподвижно, потом открыла лицо, шумно вздохнув.

– Ты понимаешь, что мы вообще не должны были сейчас разговаривать? Мне надо было подорвать себя этим вот, – Лючия опять показала на свой рюкзачок, – и замести следы Татьяны. Но кто-то сбил первую группу захвата, ещё на подлёте. А потом я увидела тебя и твоего сопливого цербера.

– Сейчас вторую ногу сломаю, – угрожающе прорычала Гвоздикина, но, увидев взгляд Николая, замолкла.

– Это вы все умеете, – нервно ответила Лючия, – голова у вас только чтобы жрать и языком чесать.

Она как-то засуетилась и стала торопливо стаскивать с себя рюкзак. Замочки, плотно фиксирующие лямки на бронекостюме, никак не поддавались. Скинув, наконец, ношу, она поставила её рядом, открыла большой верхний клапан, чтобы показался сам заряд. Разрядила детонационную систему. Потом резко убрала от него руки, словно он был очень горячим и обжигал ей ладони.

– Истеричка, – прошептала Лючия себе под нос и снова посмотрела на Соколова, – вот что. Я… Я расскажу тебе, что знаю. О Консорциуме, о чёртовой войне и что известно о чужаках. Если ты возьмёшь меня с собой.

– С собой? В каком смысле?

– Это моё условие. Нам ещё надо с территории АНК выбраться.

У Николая всё ещё не было сил злиться, но он очень постарался.

– К чёрту твои условия. Курназир и Штайнер меня в своих великих делах как пешку туда сюда вертели. И я уже раз десять чуть с жизнью не простился. Так что к чёрту. Рассказывай сейчас. Кто эти чужаки? Откуда взялись?

Она посмотрела мимо него, вдоль улицы уходящей куда-то вглубь руин.

– А я не знаю. Я же тебе уже сказала. Думаю, всё что я знаю, тебе уже рассказал командор.

– Допустим. А Консорциум?

Лючия перевела взгляд на Гвоздикину.

– Мне придётся начать издалека.

– У нас вагон времени.

– Хорошо. Ты ведь в курсе, как образовались колониальные скопления? Шесть кораблей морозильников отправили по шести направлениям на плюс-минус равное удаление от Земли. И все они чудесным образом нашли пригодные для человека миры. Тебе это никогда не казалось странным? Эти миры стали центрами колониальных скоплений, которые в итоге образуют внешнюю сферу АНК. И в пяти из шести скоплений, всё шло по изначальному плану. А вот в шестом что-то пошло не так.

– И это было скопление «Гермес»? – тут же оживляясь, перебил Соколов. Мысли от этой догадки стали шевелиться быстрее.

– Да-да. Это скопление пошло своим путём. И с ним сектор «Арахна». Точной причины я не знаю, но догадываюсь, что именно в экспедиции «Гермес» что-то случилось с кураторами проекта. И люди, занявшие их места, узнали многое о реальном положении дел. Опять же, подробности мне неизвестны, но в итоге здесь и образовалось сообщество, настроенное радикально против Земли Центральной. Они и создали тот самый Консорциум.

– Постой! – воскликнул Николай, его будто бы прострелило, он вскочил, едва не уронив оружие, – ты хочешь сказать, что эти самые чужаки были на Земле ещё ДО изучения внешней сферы и основания колониальных скоплений?!

Глядя на вскочившего с места Соколова, Лючия начала истерично хохотать. Он смотрел на неё широко раскрытыми глазами, а она смеялась. Смех её резко оборвался, а отдышавшись Лючия, продолжила:

– А почему, как ты думаешь, Консорциум обвинили во всех возможных грехах и объявили злобной террористической силой, угрожающей человечеству? Они знали об этих чужаках! Потому и послали ваш гнилой Альянс к чёрту!

Николай молчал, глядя на собственные следы в пыли под ногами. Теперь всё, что говорил ему Штайнер, и многое из того, что он видел сам, укладывалось в совершенно чёткую, стройную логическую цепь и обретало жёсткий, тяжёлый смысл. А затем у него родился вопрос.

– Так, а почему тогда эти чужаки не использовали своих миньонов, чтобы добраться до Курназир и выведать затеи Штайнера? Командор говорил мне, будто они могут читать мысли людей. Значит от них ничего не скроешь.

– Могут. Но в этом ещё один секрет «Арахны». На пригодных для людей планетах региона, эти твари действовать не способны. Я не знаю почему, но это абсолютно точно. Из-за этого, во время той вашей войны, они убивали всё живое на тех планетах, где смогли!

Она говорила всё громче, глаза сверкали. По ней было хорошо видно, что то, о чём она говорила, касалось её собственной жизни.

– Оглянитесь вокруг. Вы, оба. Вся эта планета – кладбище. Вы стоите посреди могильника, забытого во всём вашем Альянсе. Эти развалины, все это не от времени рассыпалось. Здесь жили миллионы людей. Я жила здесь. Вы можете прямо сейчас зайти в любой из этих домов. Вы найдёте там их кости. Или ты думал, что выходить из города и правда было запрещено потому, что здесь опасно?

Она снова рассмеялась. Еще ехиднее, ещё злее, а её глаза прямо таки прожигали Соколова насквозь.

– Ты о тех людишках, в городе, заботился, но они все прилетели сюда только за одним. За деньгами. Чёртовы дукаты, которые щедро платили здесь. А вокруг лежат кости тех, кто здесь когда-то жил!

Последние её слова перешли в крик. Лючия зажала себе рот, обеими руками, согнулась, и смотрела исподлобья, прямо перед собой.

Где-то на юге сверкнула молния. Николай медленно повернул голову и посмотрел в сторону огромных столбов чёрного дыма, сходящихся в одну косую, жирную полосу, сейчас сносимую ветром на восток. Чуть правее от этой черноты, сверху, с орбиты, почти вертикально вниз, рушились ослепительными вспышками, залпы тяжёлых эльтеров. Раскаты этих ударов докатывались издалека, как отзвуки грозы.

Кто и по кому стреляет с орбиты? Чья взяла там, в космосе? Он включил дельта передатчик в режим поиска известных каналов КСПС.

– Время вышло, – подала голос Лючия.

Соколов обернулся к ней. Да, она же говорила, что нужно было продержаться…

– Всё-таки полковник был прав, а я нет, – продолжала она.

– Так что это всё означает, в конце то концов? – спросил Николай просто и прямо, – и кто уже этот твой полковник?

Он хотел ещё что-то спросить, хоть Лючия и не торопилась отвечать, но один из общих шифрованных штабных каналов заговорил голосом командора Штайнера:

«Всем уцелевшим, вне боевых командных каналов, доложить о состоянии и местонахождении в течении десяти минут».

Секунду подумав, Соколов сообщил о себе и своём местонахождении.

– Доложил где мы. Примерно. Надеюсь нас подберут, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Конечно подберут, – прищурившись, выдала Лючия, – а хотя, ты же не в курсе. Ты на самом деле ценный кадр. Мадам тебя для своего проекта выбрала. А уж как она к тебе принюхивалась, приглядывалась. Приказала даже присматривать за тобой.

Он молча выслушал её и кивнул. Было похоже на правду.

– Так ты возьмёшь меня с собой? – уже очень мягко спросила Лючия, склонив голову набок и заглядывая в глаза, точно так же, как это делала Мадам, – мне что-то расхотелось умирать…

Николай тоже смотрел на неё, пытаясь заглянуть в чёрную глубину, позади зрачков. Так и не отрываясь от её глаз, он кивнул.

– Да. Теперь я тебя не отпущу. Пока ты мне всё не расскажешь, – и переведя взгляд на Гвоздикину, добавил, – глаз с неё не спускай.

Голубые вспышки, молнии яростного гнева орбитальных богов войны, разили с небес ещё почти десять минут. Соколов снова сел и прислонившись к стене, наблюдал. А потом прилетел простреленный насквозь, лишившийся половины броневых экранов, аэротранспортёр.

Подхватив Лючию, как мешок, Наталья запрыгнула в аэротранспортёр, вслед за Соколовым. Внутри десантного отделения не было никого. Освещение не работало, дневной свет шёл в распахнутые боковые люки и проникал через здоровенные, сквозные пробоины. Летела машина не совсем прямо, немного кренясь и кося вправо, но двигатели гудели ровно. Было непривычно находится в боевой оболочке и не иметь возможности взглянуть вдаль её приборами. Над городом повсюду поднимались столбы чёрного дыма. Сверху хорошо были видны места взрывов снарядов осадной пушки. Огромные, круглые вмятины посреди городских массивов. В центре, из четырнадцати небоскрёбов уцелело только два. А территория на подлёте к космодрому, походила на лунный ландшафт. Всё время полёта, Соколов сидел неподвижно и молча, глядя в открытый боковой люк.

На космодроме стояли оба «горностая» с «Окинавы» и один с «Кантабрии». Аэротранспортёр сел рядом с последним. Второй пилот позвал Соколова и вместе с ним Гвоздикина, с Лючией на плече, взобралась на борт. Внутри уже было несколько легко раненых офицеров, да множество конторских ящиков, набитых стандартными накопителями информации и документацией.

«Горностай» взмыл в небо и со всей своей прыти взбирался на орбиту. Наталья смотрела на задумчивое и одновременно ожесточённое лицо командира. И Лючия тоже пялилась на него. Что эта хитрая шлюха высматривает?

В медицинском отсеке десантной палубы «Кантабрии», уже суетились врачи, медтехники и механики. Наталья вломилась туда, грохоча пыльными бронированными ступнями и толком не зная, к кому ей обратиться. Рядом со входом, на медтехническом станке какого-то десантника вытаскивали из его развороченного, обугленного «улана». Врач, только что закончивший осмотр раненого в лёгком офицерском бронекостюме, обернулся на топот. Быстро окинул взглядом махину боевой оболочки и заметив в её руках вторую фигуру, кивнул ассистентам. Лючию сразу подхватили на руки два медицинских андроида и отнесли в бокс травмотерапии и лёгких ранений. Доктор куда-то быстро ушёл. Внесли ещё раненого, на носилках с системой поддержания жизни. «Хризантема» развернулась, протопала к выходу и направилась в отсек обслуживания боевых киборгов десанта. Там Гвоздикина ступила на станину ремонтно-технического автомата, выбралась из повреждённой боевой оболочки и сразу прошла в свободную тестовую капсулу. Она даже не посмотрела, нет ли кого рядом, даже не подумала, что на её голое тело сейчас кто-то может обратить внимание.

Сразу после выхода из шлюза, Соколов получил приказ прибыть на мостик, лично к командору. Он отправился туда как есть, практически с ног до головы в бетонной пыли.

Если на мостике «Окинавы» нестандартными были только конфигурации оборудования, то здесь Николай увидел полностью переделанную схему постов. Словно он оказался на каком-нибудь тяжёлом крейсере. Целых два артиллерийских поста, расширенный пост ракетной боевой части, два поста слежения и два поста связи – оперативный и командный. Здесь даже было отдельное место флагмана, куда сходились все потоки информации. Туда Соколов и направился.

Штайнер смотрел на специально увеличенный кусок тактической проекции, в котором крупным планом виднелся развороченный несколькими прямыми попаданиями «сарацин». Подпись рядом услужливо сообщала, что это эсминец КСПС «Окинава». Рядом, уже почти на границе его осевого поля, второй «горностай» с «Кантабрии». Десантная машина сканировала ещё частично действующий корабль. Спасательная команда искала выживших. Других кораблей в поле видимости не было. Ни ВКС, ни КСПС.

– Видишь, Соколов? – не оборачиваясь сказал Штайнер, – не дождались меня, на неподвижной мишени отыгрались. А Декстер был отличным парнем. Капитаном тоже отличным. И ребята у него толковые подобрались.

У Николая не нашлось слов, чтобы ответить. Он только взялся рукой за край бокового монитора и смотрел на изображение, да строки состояний подбитого эсминца. Сколько времени прошло с того момента, как он погрузился в десантный транспорт и покинул борт «Окинавы»? Три часа? Четыре? И только благодаря этому до сих пор жив. Судя по большой, сквозной пробоине, в районе командного центра, скорее всего все, кто был на мостике, просто мгновенно сгорели, испарились. Если бы Маккелен не вызвала его на планету, в момент попадания он был бы там же.

– Может быть, хоть кто-то там ещё жив? Кто-то мог выжить.

Командор пожал плечами и наконец повернулся. И едва взглянув ему в глаза, Николай заметил в них скрытую, загнанную в глубину, боль. Несмотря ни на что, старик до сих пор, всё ещё тяжело воспринимает гибель своих подчинённых.

– Мне тоже хотелось бы в это верить, – проговорил Штайнер, ровным и подчёркнуто бесстрастным тоном, – но это война. И я слишком хорошо знаю, как оно бывает.

Война. Соколов воспринял это слово спокойно, настолько спокойно, что от этого самому становилось нехорошо. Возможно ему просто не хватало уже душевных сил, а быть может, он просто всё ещё был в боевой обстановке, с головой и с ногами.

– Мы против всех, командор? – спросил Николай первое, что пришло на ум.

Было похоже, что Штайнер ждал именно этого вопроса.

– Почти. АНК для нас теперь враждебная территория. Ты должен усвоить, как это всё работает. Для всех, кто живёт привычной жизнью под управлением Земли, мы – мятежники, изменники и предатели. И все они будут до последней капли крови защищать от нас Альянс, защищать систему. Никто не поверит в наши «сказки» о чужаках. Тебя ведь в трибунале не слишком слушали?

Соколов несколько раз быстро кивнул.

– Но тогда нам остаётся только бежать и прятаться.

Командор откинулся на спинку кресла-капсулы.

– Да, Николай, бежать и прятаться. Чтобы сохранить знание, собраться с силами и отыскать выход. Единственное место, где можно найти ответы и может быть даже помощь, это внутренняя часть «Арахны».

– И мы отправимся туда?

– Нет. Не с этим двигателем. Видишь ли, прыгать вглубь «Арахны» на стандартном движке АНК – самоубийство. Там болтается несколько сотен ложных маяков, которые нельзя отличить от настоящих. Они там со времён войны и они не дают правильно рассчитать прыжок. Да и кто там станет помогать солдатам АНК, пусть и бывшим?

Первый помощник «Кантабрии» резко повернулся к месту флагмана.

– Командор, неизвестные силы с орбитального терминала пытались проникнуть на «Килиманджаро»! Сейчас идёт бой.

Штайнер только молча кивнул в ответ. Повернулся к своему пульту и включил трансляцию с внутренних систем наблюдения космопорта. Многие камеры не работали, а на тех, что давали изображения, шла стрельба длинными очередями, мелькали укутанные активной маскировкой полупрозрачные силуэты и мерцали помехи.

– Это же?.. – спросил Соколов.

– Последний акт сегодняшней драмы, – не глядя на него ответил командор.

С новым сообщением к нему обратился первый помощник.

– Доклад спасательной команды – на «Окинаве» четверо живых, – сообщил он, – но «горностай» не сможет их снять, нужен спасательный бот.

Яростная схватка на орбитальном терминале продолжалась совсем не долго и закончилась в течении шести минут. В самом конце связь с терминалом оборвалась и отслеживать ход событий стало невозможно. Потом соединение возобновилось.

На мониторе системы связи появилось лицо майора Маккелен. Поднятое забрало было покорёжено, на правой стороне шлема чёрный шрам от попадания из термитной винтовки. Откуда-то из под шлема, с её лба, на бровь и нос, стекали две тонкие струйки крови. Но она улыбалась, ладонью придерживая не держащееся как следует забрало. В кадре то и дело мелькали чьи-то руки, похоже, над ней колдовал полевой медик.

– «Килиманджаро» наш, командор, – с усталой радостью доложила майор, – операция завершена. Но если бы не полковник, нас бы тут поджарили.

– Прекрасная работа, майор, – заставляя себя улыбнуться, ответил Штайнер, – отчаливайте и запускайте спасательный бот. Как только примите все «горностаи» и снимете выживших с «Окинавы», действуйте по плану три. Удачи вам, майор.

Маккелен молча кивнула, улыбка исчезла с её лица. Командор отключил связь и обратился к старшему помощнику.

– Марек, отправляй всех, кроме нашей вахты, на «Килиманджаро».

Тот кивнул и сразу занялся исполнением приказа.

– Командор, а что мы будем делать без второй и третьей вахт? – спросил Соколов, такой приказ был ему несколько не понятен.

– Не мы, а ты. Я то своих ребят отлично знаю.

Николай поначалу вопросительно уставился на командора, а потом вспомнил их разговор.

– Да. Как только кураторы операции поймут, насколько мы их объегорили, они тут же «выключат» меня и капитана Ван Клифа. Вижу, тебе надо поспать, но сначала выслушай, что я тебе расскажу.

Штайнер достал из кармана скафандра блок хранения данных специального военного образца. Корпус из структурированной стали и термостойкое покрытие, универсальный интерфейс и защита от электромагнитных воздействий.

– Здесь всё, что удалось собрать мне и Томасу. Быть может, пригодится. Копия есть и у майора. Сейчас мы прыгнем в Арахну Десять. Там точка рандеву, вместе с Лючией перейдёшь на корабль Курназир. Постарайся разобраться, выяснить, что там известно и кому. Что на самом деле стояло за Консорциумом. Кто снабдил их технологиями? Татьяна что-то знает, у неё счёты с СКБ и её помощь будет неоценима. Я уверен, где-то там, в самой глубокой заднице «Арахны», а может и за её пределами, есть сила, которая знает о чужаках, и знает достаточно. Но их чёртовы тайны не доступны нам, здесь. Все планы и приготовления, любые силы и союзы бесполезны, пока мы не понимаем сути. С чем мы имеем дело?

Пока Николай убирал в потайной карман бронекостюма информационный блок, Штайнер протянул ему свои блестящие золотом часы.

– Для всех это просто красивая памятная вещица. Подарок друга. Но в циферблате зашифрованы координаты. Не торопись туда. То, что в этих координатах находится, с наскока не поймёшь. По крайней мере мы не поняли. Постарайся сначала разобраться в ситуации внутренней «Арахны».

– А вы, командор? – спросил Николай, взяв часы.

– Если я проживу достаточно долго, то постараюсь как можно дольше держать внимание на себе. В любом случае, что бы, как бы не обернулось, главная задача всех, кто сейчас на борту «Кантабрии» – выжить. Как можно дольше. На самом деле кое-какие шансы есть, это самый глубоко модернизированный корабль в скоплении. Здесь даже аварийные капсулы с боевых кораблей Консорциума и они кое-что могут выдержать.

Командующий ненадолго умолк, прикрыв рукой глаза.

– Сумбурно получилось. Ты наверное хочешь спросить, почему это всё я говорю именно тебе?

– Нет, командор. Мне уже сказали, что Курназир я для чего-то там нужен.

Штайнер кивнул.

– Татьяна невозможно скрытная и потому до сих пор жива. Сейчас иди выспись, гостевые каюты свободны. Часов семь у тебя будет. И в лазарет зайди. Ступай.