Текст книги "Маховик счастья (СИ)"

Автор книги: selena_snow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Лили с укором посмотрела на друга.

Стоящий за дверью выругался.

– Ладно, похоже, это и вправду он, – Римус вздохнул, открывая дверь. Лили глянула на вошедшего и чуть не вскрикнула. Снейп стоял в дверях, практически привалившись к косяку, бледный, словно из него выкачали всю кровь, с посиневшими губами и жуткими черными синяками под глазами.

– Господи, ты выглядишь так, будто только что из могилы вылез! – присвистнул Люпин.

– Можно и так сказать, – он закрыл глаза и шагнул в комнату, слегка покачнувшись.

– Что они с тобой сделали? – Лили не могла скрыть истерических ноток в голосе, глядя на его помертвевшее лицо.

– Ничего, – он посмотрел на них странным, пустым взглядом.

– Они знают? Господи, Римус, да помогли же мне! – она испуганно бросилась к прибывшему.

Вдвоем с Люпином они кое-как дотащили его до кровати.

– Ты можешь сказать, что с тобой? Чем помочь?

– Ничем, – Снейп обессилено закрыл глаза.

– Но...

– Просто оставь меня... прошу...

Лили в нерешительности посмотрела на Люпина. Тот молча взял ее за руку и потащил из комнаты.

– Ты хочешь оставить его одного? В таком состоянии? – она возмущенно вырывалась. – Они пытали его!

– Они не пытали, успокойся, это другое.

– Что другое?

– Не знаю, но лучше не трогать его сейчас. Поверь, если бы ему нужна была физическая помощь, он бы не прогнал нас.

– Ха! Ты его просто не знаешь, он...

– Лили! – Люпин встряхнул ее за плечи. – Ты сейчас там ничем не поможешь.

– Они знают... они убьют его... – она не выдержала и разрыдалась, уткнувшись другу в плечо.

Резкая вспышка света ослепляет. Он должен выстоять, не пускать. Пронизывающий холод проникает в каждую клеточку тела. Он словно бежит по бесконечному тоннелю, задыхаясь. Он должен успеть... убежать, спрятаться. Женский крик позади оглушает. “Нет! Нет!” Ледяной ветер обрушивается со всех сторон, сбивая, заставляя спотыкаться, он должен бежать, но куда? Преследователь уже совсем близко.

– Не надо, пожалуйста, не трогай его!

Он чувствует совсем рядом горячее, резкое дыхание. И боль от удара. Надо просто ждать, ждать, когда это прекратится. Он опускается на колени, закрывая лицо руками и запрещая себе кричать. Тьма поглощает со всех сторон, опрокидывает вниз, сердце бьется в груди с одуряющей силой. Что-то должно произойти... Вот сейчас. Это должно прекратиться! Внезапно боль отпускает, он поднимается, дрожа от ужаса и ожидая. Вот сейчас... опять... Он снова слышит крик, женский, протяжный, рвущийся из всех углов, проникающий в голову. Найти, остановить, сделать что-нибудь... Кругом одна темнота. Тот, кто хотел уничтожить его, по-прежнему здесь. Он прячется в темноте, он бьет свою жертву. Она не подпускает его... Он должен что-то сделать, чтобы это прекратилось, что-нибудь... “Пожалуйста, не надо...”

– Что с ним? Что происходит? – Лили в панике схватила Римуса за рукав и потащила к кровати.

Снейп лежал с закрытыми глазами, по его лицу пробегала судорога, будто он испытывал сильную боль.

– Нет, не надо... пожалуйста... – он вскрикнул, вцепившись ладонями в простыни. Голова резко металась по подушке.

– Он спит...

– Так надо разбудить его! – женщина рванулась вперед, но Люпин удержал ее.

– Подожди, так ты ему не поможешь.

– Надо что-то сделать! Ему снится кошмар.

– Это не кошмар, – Люпин нахмурился. – Не трогай его. Сделаешь хуже.

– Хуже?

Он оттащил ее к окну, а сам плотно прикрыл дверь, чтобы никого не разбудить. Часы показывали половину первого ночи. Буря стихла, и из-за туч выглянул месяц. Лили отвернулась, чтобы не смотреть на мечущегося на кровати человека. В комнате, слабо освещенной холодным, лунным светом, все вокруг казалось еще более жутким.

– Если я правильно понял, что произошло, то это означает, что Северус был у Волдеморта. И тот попытался проникнуть в его сознание, чтобы проверить подозрения, о которых мы говорили. Очевидно, стараясь скрыть от него главную информацию, Северусу пришлось использовать все силы, и это открыло доступ к другим, более сильным воспоминаниям. Его воспоминаниям. Наверно, теперь, когда Волдеморт подозревает его и больше не доверяет, сопротивляться стало сложнее. Он выбрал жестокое оружие, чтобы испытать его... вернул к жизни какое-то воспоминание, ранящее больнее всего.

– Я не понимаю...

– Чтобы мучить человека, порой достаточно заставить его вспомнить нечто такое, что он всеми силами старается забыть. Весь ужас легилименции состоит в том, что человек – подобно Волдеморту – способен не только вытащить это воспоминание, но и заставить пережить все эмоции и чувства вновь. Таким образом он рассчитывал, что единственным способом для Северуса прекратить эти мучения будет впустить его туда, куда он хочет проникнуть, – Люпин замолчал.

– И что это значит? – губы Лили дрожали.

– Это означает, что он не позволил ему проникнуть. Не впустил. И эта пытка продолжается для него.

– Господи Боже... Тогда мы тем более должны его разбудить! Он же замучает его до безумия! – Лили впилась ногтями в руки, сжимая их до боли.

– Если ты сейчас его разбудишь, ты не прервешь эту связь между ними... только он сам может разорвать ее.

– Но как? Мы должны что-то сделать, помочь. Это же ужасно!..

Люпин потер поседевшие виски. Взгляд его рассеянно блуждал по комнате, словно пытаясь уцепиться за что-то.

– Единственный способ – отнять у Волдеморта его оружие. А именно – воспоминание. Пережить его так, чтобы исчез страх. Ведь именно наши страхи и являются нашим самым уязвимым местом.

– Это как с дементорами? Они высасывают все лучшее, оставляя лишь самое болезненное?

– Не совсем. С дементорами можно справится при помощи радости, своих лучших воспоминаний, сделать это сознательно. Здесь такое не поможет. Очевидно, что Волдеморт знал, какое воспоминание использовать. Он знал, куда бить и почему.

– И что нам делать?

– Подумай, возможно нам удастся подобраться; понять, что это может быть. Если мы узнаем, что это за воспоминание, то сможем... ты сможешь, – он пристально посмотрел на нее, – помочь пережить это.

Лили горько усмехнулась:

– Он никогда ничего не расскажет. Тебе ли не знать, все самое больное он прячет глубоко внутри.

– В этом вся и беда: он не подпустит нас.

– Я не знаю, что это может быть, мы ведь перестали общаться на пятом курсе. На моей памяти не было ничего, что могло бы так сильно поразить его...

– Но он рассказывал тебе многое!

– Да ничего он особо мне не рассказывал. Я знала лишь самое общее. Знала, что у него проблемы в семье, что его родители часто ругаются, поэтому он так мало времени проводил дома. Он никогда не вдавался в подробности. Да, все это было грустно, но не думаю, что он мог бы так сильно переживать по этому поводу. Скорее всего, это что-то, что произошло уже после... Подумай, Римус, он был Пожирателем смерти! Да у него, должно быть, вагон ужасных воспоминаний!

Люпин покачал головой.

– Я не думаю, что Волдеморт стал бы использовать это. В конце концов, откуда ему было знать, что зверства, творимые его приспешниками, могли сильно задевать одного из них? Нет, это что-то, о чем знал Волдеморт, знал наверняка, и более того, знал, что это самое больное, и не сомневался, куда бить.

– Быть может, он убил кого-нибудь... кого-то, кого не хотел... – Лили вздрогнула.

– Гадать бесполезно. Это может быть что угодно.

– Какая жалость, что весь ключ скрыт в нем самом, и нет никого, кто мог бы рассказать...

– Ты предлагаешь найти его школьных друзей и расспросить о его воспоминаниях? Пойдем, отправим сову? – Люпин усмехнулся.

– Не думаю, что у него были такие близкие друзья, – Лили не видела здесь ничего смешного. – Господи, но это же либо сведет его с ума, либо заставит сказать правду!..

– Какая изощренная пытка! Я думаю, он хочет наказать его таким образом. Он больше не верит ему.

– Еще немного – и я сама сойду с ума!

– Где сейчас его родители? – неожиданно спросил Римус.

Она с удивлением посмотрела на него.

– Не знаю. Умерли, наверное... Не думаю, что он поддерживал с ними отношения. Скорее всего, при первой возможности ушел из дома.

– Но ты ведь жила неподалеку...

– Я видела его мать всего несколько раз в жизни. А потом, после школы, я и вовсе переехала. Римус, говорю тебе, он не был привязан к ним!

– Есть один способ. Мы можем узнать... Но предупреждаю, последствия могут быть непредсказуемы. Я имею в виду его реакцию...

– Ты предлагаешь НАСИЛЬНО проникнуть в его память, пока он спит?

– Тише! – шикнул он. – А ты предлагаешь разбудить его и измучить еще больше? Я бы сам сделал это, но боюсь, он убьет меня через несколько минут... К тому же, я не мастер легилименции. А между вами теперь существует связь. Тебя он не сможет не впустить, если ты захочешь проникнуть.

Лили с испугом посмотрела на друга.

– Это единственный выход?

– Боюсь, что да. Только так мы сможем помочь.

Она медленно подошла к кровати и присела на краешек, смотря в бледное лицо. Ее душу затопило такое острое сострадание, что захотелось снова заплакать. Он стольким пожертвовал ради них, а она ничем не может отплатить ему. И все же, ей было страшно при мысли, что она проникнет в такие глубинные уголки души, и пугало то, что она может там увидеть.

– Я хочу, чтобы ты вышел, – тихо произнесла она, обращаясь к Люпину.

Тот кивнул и покинул комнату, не забыв закрыть дверь. Лили достала палочку. Он может не простить ей, если она увидит. Но какая теперь разница? Его душа и так навсегда потеряна для нее. Она направила палочку на висок и, закрыв глаза, прошептала, внутренне надеясь, что у нее не получится:

– Легилименс!

В тот же миг окружающий мир поплыл перед глазами, опрокидывая ее в темноту.

====== Глава 21 ======

Она очутилась в узком переулке. Покосившиеся ряды одинаковых домов с неотличимыми фасадами и пустыми глазницами стекол. Она знала это место. Паучий тупик. Через мгновение сзади нее раздался шорох, и Лили увидела его. Северусу было, судя по виду, около семнадцать лет, не больше. Сейчас было лето, значит, он уже вернулся из Хогвартса. Неказистая мешковатая одежда еще больше подчеркивала болезненную худобу. Он возвращался домой. Лили следовала за ним по переулку, чувствуя, как колотится сердце от страха. Чем ближе он подходил к дому, тем отчетливее становились крики и ругань, доносившиеся оттуда. Она видела, как лицо его сморщилось от отчаянья и отвращения. Развернуться, уйти прочь, никогда больше сюда не возвращается – вот что кричали эти черные, ярко блестящие на бледном лице глаза. Лили замерла. Она знала, что увидит сейчас, и ей это неприятно. Крики сменились женским плачем. Снейп медлил перед дверью, словно ожидая, что все прекратится само собой, потом резко толкнул ее вперед и вошел внутрь. Она никогда не была здесь. Он стеснялся ее приглашать, а ей и в голову не приходило напрашиваться. Войдя внутрь, ей сразу стало понятно, почему он никогда не хотел возвращаться из школы домой. Из всех углов кричала бедность. И это была не просто не хватка денег – здесь чувствовался дух отчаянья, злости и запущенности, словно живущим здесь людям уже так плохо, что стало все равно до окружения. Темная комната была настолько захламленной, что не верилось, что она обитаема. Косые лучи заходящего солнца бросали жалкие оранжевые отблески через запыленное окно. Она снова услышала крики и звук удара. Северус испуганно вздрогнул, на его лице отчетливо проступив гнев, смешанный со страхом. Он шел через комнату вперед к другой двери и резко распахнул ее. Лили вздрогнула, инстинктивно закрыв глаза. На полу, съежившись, в углу сидела женщина, руки ее, тонкие и болезненные, покрывали синяки. Она прижимала их в голове, стараясь закрыться от ударов, которые наносит ей стоящий рядом высокий черноволосый мужчина с грубым, злым лицом и крючковатым носом.

– Никакого колдовства в моем доме! Ты – чертова ведьма, мерзкая тварь, будь ты проклята!!!

Лили в ужасе прижала руки ко рту. Она видела, что стоявший перед ней мужчина пьян, и его пошатывающаяся, размахивающая руками фигура вызывала еще большее отвращение.

– Аааа, вот и ты. Явился из своего гадюшника. Еще одна гадюка растет. Посмотри, твой выродок...

Лили словно внезапно вспомнила о присутствии Снейпа и в испуге повернула голову. Теперь на его лице только ненависть. Он выхватил палочку и наставил ее на мужчину. Тот,будто бы не замечая, обрушил очередной удар на голову пытавшейся заслониться женщины. Лили похолодела изнутри, с ужасом поняв, что сейчас будет.

– Нет! – она рванулась вперед, словно желая выхватить палочку, но только прошла сквозь нее. Резкая вспышка на миг озарила помещение, и луч света вырвавшийся из палочки, со всей силы ударил в мужчину, отбрасывая его назад. Тот упал, ударившись головой об угол подоконника. С минуту ей казалось, что время замерло. Потом она услышала свой крик. Нет, не свой. Это кричала женщина. Мать Северуса. Она поднялась, шатаясь, подошла к лежащему на полу телу и наклонилась над ним. Со своего места Лили видела, как глаза мужчины, не мигая, уставились в серый потолок.

– Ты... ты... ты убил его... – свистящий шепот наполнил комнату. Женщина повернулась к сыну, на лице которого застыл ужас. Он все так же держал палочку, словно щит перед собой.

– Убийца!.. Ты убил своего отца! – женщина вскочила на ноги, с безумным видом тыча в него рукой. – Чудовище!

Лицо Северуса исказила гримаса, плечи сгибались, будто в конвульсиях. Он резко дернул дверь, вылетая из комнаты, выбежал на улицу. Лили бросилась за ним, чувствуя, как поплыл пол под ногами, и она вновь летела в черноту.

Лили моргнула. Прямо перед ней было лицо Снейпа, такое же мертвенно-бледное, как секунду назад в Паучьем тупике. Она обнаружила, что вновь вернулась в комнату, а он проснулся. Значит, понял...

– Ты... ты не должна была это видеть! – он мгновенно вскочил с кровати, отшатнувшись.

– Почему? Почему ты ничего мне не рассказал? – Лили вдруг поняла, что если начнет виновато оправдываться, сделает только хуже.

– Не сказал?!

– Да! – она тоже вскочила. – Ты отгородился от меня, а я хочу помочь!

– Мне не нужна помощь...

– Паршивой грязнокровки?

– Что? – он опешил и замер.

– Не нужна помощь паршивой грязнокровки. Так это, кажется, однажды уже прозвучало. Может, повторишь?

– Нет... я не...

– Для чего, скажи мне, нужны друзья тогда? Какой смысл в этом Брачном обете, если мы по-прежнему остаемся чужими друг другу? Я должна принимать твою помощь, а ты мою – нет? Почему? Я не достаю до нужного уровня?

– Что за глупости ты говоришь!

– А как? Объясни мне, я не понимаю! Почему я должна все делать сама? Биться, как дура, в глухую стену!

– Ты довольна тем, что увидела? – зло спросил он.

– Нет, – призналась она. – Но я могу тебя помочь, если ты позволишь...

– Нет, не можешь... – он закрыл лицо руками и опустился на кровать.

– Прости, что сделала это против твоей воли, но я не могла смотреть, как ты мучаешься. Это было выше моих сил.

Снейп поднял на нее глаза. Кажется, взгляд его смягчился.

Неожиданно снаружи послышался странный стук. Лили вздрогнула и рванулась к окну. Месяц уже спрятался обратно в тучи, и нельзя было разглядеть, что происходит на улице.

– Ты слышал?

Он кивнул и быстро сунул руку под мантию, за палочкой.

Они тихо выскользнули в коридор, и в этот момент раздался тихий стук в дверь. Он был такой слабый, что поначалу им показалось, что они ослышались. Звук повторился. Снейп направился к двери. Лили схватила его за руку:

– Нет! Не надо. А вдруг это Пожиратели смерти?

– Пожиратели смерти, Лили, не станут деликатно стучать в дверь, – он вздохнул.

– Люмос! – на конце палочки женщины вспыхнул свет. Она встала с другого края двери и напряглась. Снейп задержался на минуту, потом рывком открыл дверь.

– Нарцисса?! – хором воскликнули они.

Миссис Малфой выглядела ужасно. Некогда точеное, красивое лицо было покрыто синяками и кровоподтеками, белокурые волосы спутались, одежда частично изорвана. Она стояла, держась за косяк, смотря на них опустошенным, поблекшим взглядом.

– Северус, помоги... – тихо прошелестела она, медленно оседая на пол.

Лили и Снейп бросились к ней одновременно, подхватывая под руки. Тело женщины болталось, как тряпичная кукла.

– Кто это с тобой сделал? – глаза мужчины были полны ужаса.

– Они знают, знают... – Нарцисса потеряла сознание.

– Скорее, отнеси ее в комнату, я разбужу остальных! – Лили бросилась вверх по лестнице.

Минут через десять в гостиной, куда положили Нарциссу, собрались почти все.

Снейп наклонился, внимательно осматривая Нарциссу.

– Это не только Круциатус. – Его лицо было таким мрачным и хмурым, что Лили охватили самые худшие подозрения. Она быстро вытащила его в коридор, пока Тонкс и Молли доставали лекарства и согревали воду.

– Это серьезно? Ей можно как-то помочь?

– Боюсь, что нет, – он отвернулся. – Она, скорее всего, не доживет до утра.

Лили прижала руки ко рту.

– И что, совсем ничего? Никакой надежды?

– Она слишком измучена.

– Но ты бы мог что-нибудь сделать!

– Каким образом? У меня ничего нет с собой! – тихо прошипел он. – Мы можем только облегчить ее страданья.

– Господи, какой ужас...

Он судорожно сжал ее плечо.

– Не подпускайте к ней Драко. Он не должен видеть.

Лили вдруг вспомнила, что сын Малфоев по-прежнему с ними и сейчас спокойно спит наверху, ни о чем не подозревая.

– Какое чудовище сделало это с ней? Ведь она жена Люциуса, сестра Беллатрисы! Как они могли...

– Они, если ты еще не поняла, не имеют преград в виде кровных связей, – Снейп прислонился к стене. – Она помогла нам, она хотела спасти Драко... Они просто замучили ее до полусмерти, пытаясь узнать про нас правду.

– Я пойду помогу Тонкс, – тихо произнесла Лили, отворачиваясь. – Может, надо послать за помощью?

– Не надо. Ей уже не поможешь.

Лили осторожно поставила на пол кувшин с водой и, обмакнув полотенце, осторожно приложила к лицу Нарциссы. Часы показывали три утра. Женщина молила Бога о том, чтобы никто из мальчиков не проснулся и не зашел в комнату. Нарцисса затихла, Северус наложил на нее Заклятье Нечувствительности. Теперь оно едва ли могло ей помочь, но уже осознание того, что несчастная не мучается от боли, немного успокоило женщину. Лили отправила всех спать, заявив, что сама позаботится о Нарциссе. Она сама не знала почему, но ей не хотелось оставлять ее в одиночестве с кем-то другим. Может быть, это потому, что она знала: жить той оставалось несколько часов.

Они почти не общались в школе. Нарцисса училась на Слизерине и имела репутацию высокомерной и неприступной девушки. Сейчас же Лили задумалась о том, насколько она не похожа на своих родственников. Даже внешне. Белокурая, голубоглазая, эта удивительно красивая, напоминающая фарфоровую куклу женщина обладала железной волей и выдержкой, когда беда коснулась ее семьи. Сама она прекрасно понимала мотивы ее поступков, будучи матерью единственного сына, потерять которого равносильно собственной смерти. Лили было отчаянно жаль, что она ни чем уже не может помочь ей.

Нарцисса приоткрыла глаза и посмотрела на нее.

– Поверить не могу до сих пор. Ты действительно живая...

– Молчи, не надо разговаривать, тебе вредно.

– Но это ведь уже не имеет значения, правда? – женщина мягко улыбнулась. – Я знаю, что умру. Я всего лишь хочу попросить: не бросайте моего сына...

– А как же Люциус, твой муж?

Губы Нарциссы презрительно искривились:

– Трусливое ничтожество, ему всегда была важна лишь его собственная шкура. Я не хочу, чтобы Драко был с ним. Вы не оставите его? Не бросите?

– Нет. Конечно, нет, – попыталась успокоить ее Лили, видя растущее волнение на лице.

Нарцисса облегченно закрыла глаза.

– Тебе очень повезло, что у тебя есть Северус.

Брови женщины непроизвольно взлетели вверх:

– Почему ты так говоришь?

– С ним ты можешь чувствовать себя в безопасности. Он всегда держит слово.

– Я знаю, – Лили улыбнулась.

– Удивительно какие они разные. Знаешь, иногда одно семейство так заботится о чистоте крови, а в результате не замечает, что прогнило само сердце...

Голос Нарциссы, тихий, шелестящий, как осенние листья листьев, обволакивал, погружая в непонятный транс.

– Тебе не нужно волноваться, с твоим сыном все будет хорошо.

– Он еще так юн. Он не понимает... никогда не понимал до конца, он всегда жил в иллюзорном мире, где зло, настоящее зло – лишь персонаж из страшной сказки. Он не должен был знать, что такое смерть так рано. Я не хотела, я сделала, что могла. И я никогда не желала смерти ни тебе, ни твоему сыну...

Лили опустила глаза.

– Я никогда не понимала дружбы мужа и Северуса – они удивительно разные. Люциус любит только себя. Вся его жизнь – лишь цепь самолюбования и стремления к пустому величию, он хочет казаться умнее других, а на самом деле просто дурак. Северус всегда был верен нашей семье, но он другой, совсем другой... – она вдруг закашлялась, и на посиневших губах выступила кровавая пена.

Лили испуганно вздрогнула и приложила к ее рту полотенце.

– Спасибо. Я... я хочу, чтобы это побыстрее закончилось. Мне жаль, что я умру, не увидев, как эта война прекратится, но она прекратиться. Береги его...

– Кого?

– Северуса... Он очень тебя любит.

Лили покраснела.

– Я даже завидовала тебе. Всегда думала: “Кто она? Что она? Почему эта грязнокровка так пленяет мужчин? Почему меня не любят так, как ее?..” И чистота крови не поможет. Северус никогда не изменял тебе. Им было смешно, потому что они не понимали его... его чувств... И я не понимала, я просто завидовала тебе. Но ты выиграла в итоге. Возможно, когда все закончится, вы будете очень счастливы. Поверь, он этого заслуживает, – Нарцисса прикрыла глаза, и в их уголках заблестели слезы. – Это так редко бывает, когда тебя любят, по-настоящему. Если бы я потеряла Драко, я бы потеряла все, что важно для меня в этом мире. Но он должен знать, должен, каким мерзавцем и ничтожеством был его отец. Я не хочу, чтобы он повторил его ошибки. Но я не хочу, чтобы он знал обо мне. Не говорите ему, пожалуйста!

Лили кивнула, смаргивая слезы.

– Мне больно...

– Я сейчас позову Северуса, он сможет прекратить... – Лили встала и вышла в коридор. На кухне горел свет. Снейп стоял перед окном, закрыв глаза и прислонившись к стеклу. На мгновение показалось, что он спит.

– Наверное, нужно еще одно обезболивающее, – тихо произнесла она.

Он повернулся.

– Мне очень жаль, Лили. Я бы хотел ей помочь.

Она замотала головой:

– Ты не виноват. Ты и так многое сделал для нее. Она тебе благодарна.

Они вышли в коридор и направились в комнату. Нарцисса лежала, закрыв глаза. Лили прислонилась к стене, не подходя к дивану. Снейп достал палочку и наклонился к женщине. Он молчал несколько минут. Лили вздохнула:

– Чего ты ждешь? Ей было больно...

– Уже нет, Лили, – тихо ответил он. – Она умерла.

Внутри все болезненно сжалось. Комната на миг покачнулась перед глазами, а потом приняла свой изначальный вид.

– Ее нужно унести отсюда. Нельзя тут оставлять...

– Мама? – тонкий дрожащий голос заставил их обоих резко, с ужасом обернуться. В дверях стоял Драко.

Силы неожиданно покинули ее. Лили понимала, что должна сделать что-то, не подпустить Драко, не дать ему увидеть. Но она не могла. Внутри нее все застыло, будто заморозилось.

– Мама!!! – Драко рванулся в комнату.

Снейп, в отличие от нее, не растерялся. Он быстро перехватил его буквально на полпути к дивану и с силой оттащил.

– Нет... Нет, пустите! Нет!!! Пожалуйста... – его вопль вспарывал вены. Лили услышала, как хлопнули двери, и в комнату вбежали Люпин и Тонкс. Римус мгновенно оценил ситуацию и кинулся помогать Северусу вытаскивать из комнаты отчаянно рвущегося юношу. Его лицо было искажено таким ужасом, что в сердце Лили мгновенно проснулась жгучая ненависть ко всем подонкам, что смогли сделать это. Появись сейчас в этой комнате кто-то из Пожирателей смерти, она не задумываясь бы выпустила в них Смертельным заклятьем. Крики Драко разбудили всех в доме. Гарри, Рон и Гермиона, полусонные, испуганные, с ужасом смотрели на происходящее. В какой-то момент Драко перестал сопротивляться и обессиленно обвис в руках сдерживающих его Северуса и Люпина. Он словно понял всю безнадежность и бессмысленность своих действий и, упав на колени, разрыдался. Ничто не могло быть более жестоким, чем осознание им, шестнадцатилетним юношей, что смерть неотвратима. Ее можно отсрочить или пытаться избежать, но те, кого она уже накрыла своим черным покрывалом, будут навсегда и безвозвратно потеряны. Слезы по умершим бессмысленны. Когда мы плачем по ним, мы оплакиваем самих себя и свою боль от утраты.

– А ну, все пошли вон! – неожиданно рявкнул Снейп на столпившихся у двери ребят. Дважды повторять не пришлось. Их как ветром сдуло. Лили посмотрела на плачущего Малфоя и, едва передвигая ноги, вышла. Она просто не могла найти в себе сил больше оставаться в комнате. Внутри была какая-то звенящая пустота. Накинув поверх теплую шаль, она открыла дверь и вышла на улицу. Воздух после дождя будто звенел. Тишина давила со всех сторон. На миг ей показалось, будто она парит в открытом космосе. Глубоко вздохнув, женщина медленно направилась в сторону сада. Теперь он был совсем запущен, деревья склоняли свои ветви, сплетая их как арки над головами. Голые, без листьев, они показались бы ей жуткими и страшными, если бы не ее теперешнее состояние. Лили подошла к одному из них и, крепко обняв ствол, вдыхая влажный древесный запах, заплакала. Сейчас, в эту минуту, ей было так плохо, как, казалось, никогда раньше не было в жизни. Хотелось просто завыть от тоски и отчаянья. Откуда на земле столько боли? За что она? Почему все эти немыслимые страдания обрушиваются на их головы сразу? И как это можно простить? Смотря на бьющегося в истерике Драко, она вдруг почувствовала, что в ней словно что-то распахнулось, открылось для понимания. Она вспомнила затравленный, полный боли взгляд Северуса в Паучьем тупике, после того, как он убил своего отца. Такое нельзя простить другим и невозможно простить себе. Сколько же страданий и боли еще должно перенести сердце, чтобы перестать биться от сострадания к мучениям другого? Она не знала и половины его жизни, половины боли.

Лили казалось, что она простояла так много часов. Ветер уже начал холодить кожу. Она вытерла дорожки от слез и повернулась, чтобы вернуться в дом. Снейп стоял сзади нее, как обычно, появившись незаметно.

– Как он?

– Нормально. Если это возможно сейчас.

– Прости меня, – она подошла и крепко обняла его, уткнувшись носом в плечо.

– За что?

– За то, что меня не было рядом, что я ничего не знала... Но теперь, – она подняла к нему лицо, – я знаю, я могу разделить с тобой эту боль, взять ее часть на себя. И тогда Он больше не сможет причинить тебе вред, мучить тебя.

– Лили, – его голос звучал с такой непривычной нежностью, что внутри нее все замерло. – Почему ты так добра ко мне? Ведь я этого не заслуживаю...

– Не заслуживаешь? Кто, если не ты, заслуживает этого больше?

Он отошел от нее, немного пройдя вперед. Она двинулась за ним, понимая, что вот именно сейчас она должна говорить и слышать. Потому что другой такой возможности может не быть.

– Ты и половины всего обо мне не знаешь...

– Так позволь мне узнать! Я хочу...

– Ты не заслуживаешь этого! Не заслуживаешь этих мук. Ты не должна страдать...

– Но я страдаю! Ты всегда хочешь контролировать свои чувства, ты не даешь себе свободы. Зачем же ты так мучаешь себя? За что?

– Я не хотел его убивать. Но я хотел, чтобы он умер, – он помолчал. Лили ждала, затаив дыхание. – Волдеморт, – Снейп произнес это имя с неожиданным равнодушием и спокойствием, – он сказал мне именно то, что я так жаждал услышать. Что я поступил правильно. И такое ничтожество, как мой отец-маггл, и не заслуживает иной участи. Его отец тоже был магглом, ты знала? И он убил его. И никогда впоследствии он не жалел ни об одном совершенном поступке. Это меня и восхитило. Он всегда знал, что нужно говорить и что так хотят услышать. Он преодолел смерть и вознес ее в ранг искусства. Он стремился к абсолютному величию и победы над всеми условностями, законами и правилами, которые, как он говорил, уродуют нашу жизнь. Этим он и пленил меня. Своей свободой. Потому что он никогда не страдал. Ему не было больно, он больше никого не мог потерять, потому что выбрал одиночество. Я хотел того же. Это было не просто величие магии. Это было величие жизни. Мир, где не существует добра или зла, потому что эти понятия больше не нужны. Есть только сила и вечность. Он говорил, что мы сами достигаем своих границ и ставим рамки, которые остаются лишь плодом нашего воображения. И признаком слабости ума и воли. Я верил, что смогу преодолеть их, если захочу. Он обещал блаженство и значимость жизни, какое нам и не снилось. Это было то, чего я хотел в тот момент, то, что казалось мне единственно необходимым.

Лили осторожно подошла к нему, положив руку на плечо. Он не обернулся.

– А потом ты умерла. Он убил тебя. И все исчезло. Величие, сила, вечность. Все вдруг стало каким-то ненужным, не имеющим смысла. Он говорил, что нужны будут жертвы. Но все эти слова... они перестали звучать так, как звучали раньше. Я понял, что не хочу ничего. А боль, она не исчезает. Она лишь меняет свою форму. Я почувствовал себя жестоко обманутым. Я больше не видел никакого величия. Я видел вновь лишь то, что привело меня к нему: страх, смерть, одиночество, страдания. Я готов был возненавидеть весь мир, предавший меня. Мир, в котором нет ни правды, ни справедливости.

Лили обошла его вокруг, ступая словно во сне. Северус смотрел в темноту остекленевшим взглядом. На бледном лице блестели лишь глаза. Луна вышла из-за туч, освещая, и она увидела, что он плачет. Слезы катились по застывшему, как маска, лицу.

– Нарцисса умерла. Почему я все еще жив? Когда ты видишь смерть во всех ее изощренных видах, она становится чем-то родным и близким для тебя. Я не боялся умирать все эти годы. И наверное, это единственное, чего я достиг. Пока ты не вернулась, – он посмотрел на нее. – Но я не стою ни тебя, ни твоей любви.

– Нет, не говори так, пожалуйста... – прошептала она.

– Я говорю правду. Это я рассказал Волдеморту о пророчестве. Я не знал, что речь идет о тебе, о вашей семье.

Лили закрыла глаза. Она не поверила, когда Джеймс рассказывал ей.

– Я расплачиваюсь за эту ошибку всю жизнь. И ты... Ты вынуждена расплачиваться за мои ошибки... – в его голосе звучала такая неподдельная боль, что ее сердце сжалось.

– Все можно исправить. Всегда. Это лишь вопрос выбора. Я хочу быть рядом, – она шагнула к нему. – Я хочу знать, что знаешь ты, чувствовать, что чувствуешь ты, видеть, что видишь ты. Делить с тобой твою боль. Пожалуйста, позволь мне.