Текст книги "69 дней (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– У тебя что, такой большой опыт в этой области?
– Нет, просто я хорошо изучил тебя.
Ответ «нет» не удовлетворил Женино нездоровое любопытство. Но он решил все-таки вовремя заткнуться, потому что этот разговор вел в никуда. Женя вообще не мог не заметить, что в эти последние дни с того момента как они помирились, появилось слишком много разговоров, ведущих в никуда. Появилось отчаяние оттого, что Женя понемногу понимал, что за отношения их ждут, а у Степы появилась непреодолимая ноющая боль оттого, что Женя понимает. Эти чувства могли запросто свести с ума, настолько они были сильными, почти такими же сильными, как их тяга друг к другу. Черная бездна.
*
Когда Женя вновь оказался на свежем воздухе, его тошнило и кружилась голова, ноги были ватными, и при мысли о том, что им сейчас предстоит пересесть еще на один автобус, все эти малоприятные ощущения усиливались многократно. Даже Степа смилостивился над ним и предложил взять к себе в сумку часть его поклажи.
– Мог бы и предупредить, что у тебя такая реакция на автобусы, – сказал Степа. – Поехали бы на электричке.
– На электричке дольше. А нам сейчас каждая минута дорога, – простонал Женя, усаживаясь на лавочку на остановке.
– Да какая разница… Все равно мы сегодня эту церковь не найдем. Заночуем в лесу, а с утра и будем искать. Уже почти четыре. Стемнеет через два часа.
От этого Жене стало немного легче, даже тошнить вроде как перестало. Степа сел рядом и сказал:
– Нам ведь долго ждать придется. Автобусы до Северной Гривы ходят редко. Можно, конечно, попробовать пешком дойти, но я этих мест не знаю…
– Нет! – тут же запротестовал Женя. Лучше уж трястись в ненавистном автобусе, чем тащить все эти килограммы на себе.
– Бедолага, – улыбнулся Степа. – Как я тебя замучил…
Женя тут же попытался придать лицу бодрый вид.
– Нисколько! Просто я не хочу, чтобы мы заблудились. Я, знаешь ли, выносливый!
– А я и не спорю, – отозвался Степа все с той же улыбкой. И Женя еще раз уверился, что Степу переубедить невозможно. Как же ему тогда придется постараться, чтобы снова добиться его доверия? Ох…
Автобусы действительно ходили редко. В этом Степа и Женя убедились уже через полчаса сидения на остановке. Ни восьмого номера, ни девятого. Они курили почти не прекращая, пока Степа, наконец, не засунул пачку во внутренний карман сумки со словами:
– Хватит. Надо еще оставить на вечер.
– А я еще не так давно собирался бросить и начать жить правильной жизнью, – вздохнул Женя, делая последнюю затяжку.
– Ага, а потом ты встретил меня, и все твои мечты пошли прахом.
Женя бросил на него сердитый взгляд.
– Дело не в тебе. А может и в тебе. Ведь девушки не любят курящих парней, а тебе на это по фигу. Ты и сам куришь.
– Да, и, между прочим, сам не знаю, как ко мне могла прицепиться эта дурацкая привычка. Вот ей богу, не знаю. Я всегда был таким правильным, но год назад Маша начала курить вместе со своими подружками, а меня надрал черт попробовать. С тех пор Маша уже бросила, а я вот… – он посмотрел на свою сигарету и с грустью ее выбросил.
– А ты, наверное, был отличником в школе? – спросил Женя.
– Нет. Но и не троечником. У меня большие четверок, чем пятерок. Я всегда больше был занят всякой этой ерундой, наподобие той, какой сейчас занят, так что на уроки оставалось не так много времени.
– А сможешь угадать, как я учился?
– Конечно, а что там гадать. Так же, как я. Без троек, но в основном четверки.
Женя обалдел. Он, почему-то думал, что производит впечатление безответственного двоечника, перебивающегося с двойки на тройку.
– Как ты догадался? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал не слишком ошарашено.
– Да потому что ты не такой как все. Ты хочешь выглядеть безответственным и жутко самоуверенным, но все это напускное и создается тобой лишь для того, чтобы не упасть в глазах своих недалеких друзей. Но на самом деле ты почти всегда учил уроки, читал книги, причем довольно умные, надо заметить. И сейчас в тебе что-то начало открываться, тебе противны и скучны старые приятели и ты понимаешь, что создан для чего-то более стоящего. И поэтому ты со мной. Рядом со мной в тебе открывается что-то, что ты так старательно прятал от других.
Черт, вот лучше бы не спрашивал, честное слово!
– Слушай, – прошептал Женя. – Я тебя уже боюсь.
– Ты сам хотел узнать, – с невозмутимым видом отозвался Степа. – А я всего лишь ответил. И я всегда стараюсь отвечать честно, не зависимо от того, понравится это кому-то или нет…. О! Женя, скорей, это наш автобус!
Женя вздохнул и поднялся со скамьи. Возможно, именно из-за Степиной искренности ему так хотелось быть с ним. Жене никто никогда не говорил правду о нем.
Когда Степа и Женя вступили в долгожданный заветный лес, первая мысль, посетившая их обоих, была примерно следующего содержания: «Вот блин!». Они знали только, что нужно идти семь километров к северу, и еще у них была карта, на которую не стоило возлагать особых надежд, ведь таким тупарям в этом деле даже
GPS
вряд ли помог бы.
– Ну? Где палатку будем ставить? – тут же спросил Женя.
Степа закусил губу.
– Давай пройдемся. Устроимся на первом же понравившемся месте.
Но, как вскоре выяснил Женя, Степе очень трудно угодить. Они бродили, бродили, пока Женя, наконец, не бросил свой рюкзак под дерево и не сказал:
– Все! Я больше с места не сдвинусь!
Степа приподнял бровь:
– А говорил, что выносливый.
– Что-то не припомню, чтобы говорил подобную глупость! Еще немного, и мне инвалидное кресло понадобится!
– Ну, хорошо. Раскладывайся. А я пойду веток для костра наломаю. Нам повезло, что погода сухая, – он бросил сумку на землю и ушел. А Женя, наконец, смог сделать глубокий вдох, не боясь показаться слабаком. Он теперь уже вообще ничего не боялся. Только бы скорее покончить со всем и присесть.
Пока Женя мучился с палаткой (а это по-другому и назвать нельзя), а Степа собирал хворост, уже стемнело, и искать спички им пришлось с фонариком. Но скоро Женина мечта, наконец, сбылась: у них были палатка, костер и сухие бревна, на которые можно было сесть.
– Я так есть хочу, сейчас сдохну, – проворчал он. – Что ты там притащил съедобного?
– Да ничего особенного: всего лишь консервы. А еще, конечно, хлеб, ну и яблоки на десерт.
– Мне все равно, что это. Только доставай живее!
Пока они ели, темнота уже окончательно вступила в свои права, а у костра было так уютно и так весело, что у Жени сразу поднялось настроение. Отличное завершение идиотского дня! Костер – это всегда дух романтики и приключений, всего того, чего так не хватает человеку в его скучной и однообразной повседневной жизни. А здесь: открытое небо над головой, чистый воздух, уже только одного этого было достаточно, чтобы получить незабываемые пьянящие ощущения. Было ли у Жени хоть что-нибудь подобное с кем-нибудь другим? Наверное, если бы было, он бы не чувствовал себя сейчас таким обманутым, словно все предыдущие годы его жизни прошли совершенно напрасно. Что он ничего не сделал, ничего не увидел, и так ничего и не добился, того, чего так хотелось. А чего ему так хотелось? Все еще детские, но от этого не менее реальные мечты о приключениях, чудесах, быть может, даже о чем-то волшебном, на что всегда с завистью смотришь по телевизору. И всякий раз думаешь: ну почему со мной этого не случается? Почему всегда с кем-то другим! А ведь так хочется иногда, чтобы о тебе сняли фильм или написали книгу. Точнее, чтобы твоя жизнь была достойна того, чтобы о ней писать. Женя очень давно уже не задумывался обо всем этом. О чем он вообще думал в последние годы своей жизни? Когда он перестал мечтать? И почему он этого не заметил?
– Знаешь, – сказал Женя. – Я очень рад, что ты меня сюда вытащил. Такой поход – как раз то, что мне нужно.
Степа улыбнулся и хрустнул яблоком.
– Конечно… Такие походы нужно всем совершать время от времени. И, если ты захочешь и дальше со мной общаться, ты еще не в такие походы пойдешь. Меня просто может занести куда угодно. И куда меня уже только не заносило…
– И ты все время звал с собой Машу?
Он покачал головой.
– Не всегда. Она, конечно, поддерживала меня, но не потому, что ей это было интересно, а потому что я – это я. И она всему силами старалась мне угодить, что меня сильно напрягало. К тому же, всему есть предел. Я не мог везде ее с собой таскать!
Жене захотелось сказать, что он здесь не потому, что хочет угодить Степе и вымолить его прощение, а потому, что ему это действительно интересно. Но он не мог сказать ничего подобного. В последние дни Женя уже и так совершил много подвигов.
Степа достал из кармана мятую пачку “Marlboro”, тихонько ругнулся, закурил и передал Жене со словами:
– Хочешь… я расскажу тебе страшную историю?
Женя огляделся: лес, черные деревья, за которыми прячется непроглядная тьма, черное беззвездное небо.
– Да, это было бы жутко в том месте, где мы сейчас находимся. Хотя, предупреждаю: тебе придется постараться, чтобы напугать меня.
В ответ на это Степа улыбнулся такой ледяной и зловещей улыбкой, что Женя уже испугался. Где-то совсем рядом хрустнула ветка, и он сразу подпрыгнул.
– Эта история про альпинистов. Я прочитал ее в Интернете, знаешь ведь я мимо таких вещей никогда не пройду. Тогда она меня не очень зацепила, а сейчас вот не по себе, когда вспоминаю. В общем, так: произошло все это в лесистых горах Киргизии. Альпинисты разбили лагерь, рядом с маленьким озером. Это озеро им с самого начала не понравилось, потому что вокруг него был слишком тихо, – тут Степа даже сделал паузу, чтобы Женя тоже смог почувствовать тишину. – Когда наступила ночь, они разбили лагерь, зажгли костер, – в подтверждение его слов костер начал потрескивать. – Ну и, конечно, они стали рассказывать друг другу всякие страшилки, прям как мы с тобой сейчас. В полночь, когда они собрались спать, со стороны озера вдруг послышался непонятный звук: то ли чей-то смех, то ли плач. Тогда друзья, а их было пятеро, решили проверить, в чем дело. На берегу они никого не обнаружили, но зато обнаружили туман. Туман был необычен для такой погоды, от него веяло каким-то потусторонним холодом. В тумане плавали белые огни. Это еще больше удивило друзей, потому что обычно блуждающие огни бывают только на болотах. Огни подплывали ближе к берегу, манили за собой. Альпинисты начали подходить ближе, они сами не заметили, как оказались в ледяной воде. Сделав всего пару шагов, они стояли в воде уже по колено. Наконец, один из альпинистов все-таки опомнился и подумал, что дело дрянь. Он принялся дергать ближайших к нему товарищей за ноги, и те упали в воду и начали приходить в себя. Двое других к этому времени уже скрылись в тумане. Но дно озера слишком резко уходило вниз, было темно и ничего не видно из-за тумана, так что искать их было бесполезно. Когда на следующий день трое оставшихся альпинистов добрались до ближайшего населенного пункта и вызвали спасателей, те, обыскав все озеро, не нашли ничего. Вечером того же дня умерли двое других, окунувшихся в туман.
Когда Степа закончил, Женя поймал себя на том, что он обнял себя руками и дрожит, подобрав под себя заледеневшие ноги. Словно он сам только что окунулся в ледяную воду и ощутил на своей коже зловещий туман.
– Ну как? – спросил Степа. – Страшно было? Вижу, ты замерз. Я тоже заметил, что холодает…
От этого слова «холодает», и от того, каким тоном оно было произнесено, у Жени по коже побежали мурашки. Сразу захотелось спрятаться в безопасной палатке. Но разумеется, Женя не мог этого сделать. Не хватало еще, чтобы Степа решил, что он трус.
– И совсем я даже не испугался! Все это сказки! – сказал Женя, как он хотел уверенным тоном, но получилось, как у запуганного ребенка.
Степа улыбнулся. Жене всегда становилось стыдно от этой его лукавой улыбки и прищуренных глаз, которые говорили: я знаю каждую твою мысль.
– Ладно. Теперь твоя очередь, – сказал Степа. – Меня напугать большого труда не составит.
– Но… я ничего такого не знаю.
– А ты придумай. Включи свою фантазию! Если она у тебя, конечно, есть в наличии…
Женя не хотел ударить в грязь лицом и начал сочинять по ходу дела. Получилась жутко длинная, бессюжетная страшилка про вампиров с морем крови и кучей костей. Но под конец Женя уже так разошелся, что Брэм Стокер бы только развел руками, и на том месте, где его герой оказался запертым в склепе с вампиром, Степа сказал:
– Я сегодня точно не усну!
Женя от этого только еще больше вдохновился и добавил в свой склеп еще одного вампира. Давно ему не было так хорошо и так весело. Вечер пролетел незаметно за рассказыванием страшилок, было уже около двенадцати, но им совсем не хотелось спать (видимо, сказывалось количество жути). Но костер почти потух, и дальше мерзнуть не было совершенно никакого желания. Их и так уже колотило, как паралитиков. Стуча зубами и толкаясь, они забрались в палатку, где хоть было и не намного теплее, по крайней мере, не было этого пронизывающего ветра.
– Будем спать в одном мешке, – сказал Женя. Он не видел в темноте, как Степа посмотрел на него, но знал, что этот взгляд вряд ли бы ему понравился. – А что такого? Я ведь обещал или как? По-другому мы просто никогда не согреемся!
– Хорошо. Где фонарик?
– Я как раз его ищу…
Когда Женина рука нащупала фонарик, и палатка озарилась светом, сразу стало как-то спокойнее. Женя расстегнул молнию спального мешка, и они, дрожа и клацая зубами, залезли внутрь. Было смешно и холодно, а еще дико страшно.
– Как в гребаной «Горбатой горе», – сказал Степа, когда они улеглись.
– А что это ты о ней так нелестно? Разве тебе не понравилось? – удивился Женя.
– В том-то все и дело. Я потом месяц от этого фильма отходил. Не потому, что люблю фильмы про геев, я их и видел-то всего два-три, а потому что фильм действительно реален. Он кажется реальным, когда смотришь его, а я люблю хорошую игру и психосоциальную тематику.
– Я тоже… и мне интересно, как бы я сейчас этот фильм посмотрел. Ведь раньше меня от некоторых сцен просто воротило.
– А теперь воротило бы?
– Не знаю. Скорее всего, нет. Но, думаю, я бы тоже месяц отходил, хотя я не такой впечатлительный как ты.
Степа вдруг повернулся на бок, положил голову Жене на плечо, а руку – на начавшее колотиться сердце.
– Я тебе не мешаю? – спросил он. – Можно мне хоть немножко так полежать?
– К-конечно! Мне так еще теплее.
– Ты ведь не будешь меня ненавидеть? Не будешь, а? – прошептал Степа.
– Не буду, конечно, не буду! Откуда только такие мысли!
Но Женя сразу почему-то вспомнил те чувства, испытанные им, когда он увидел Степу с другими парнями в столовой. Это чувство ведь было очень близко к ненависти? Оно было почти таким же сильным.
– Прости меня, – шептал Степа. – Прости за все, чего я тебя лишаю. Я, правда не хотел, чтобы ты проходил через все это. Я знаю, что это для тебя тяжело, а я так не хотел причинять тебе боль. Не хотел, чтобы ты мучился из-за меня.
– Нет. Это я причиняю тебе боль. Я едва не отвернулся от тебя после того, что случилось. И ты сейчас страдаешь, зная, что я был с кем-то еще после тебя.
– Я же говорил, тебе не обязательно передо мной отчитываться…
– Нет, обязательно! Я бы не отчитывался, если бы ты для меня ничего не значил, но ведь это не так! И я должен сказать, что я очень виноват перед тобой и прекрасно понимаю это! Я не хочу, чтобы ты думал, что я сделал это с тобой просто от скуки и из любопытства. Это не так. Ты действительно много для меня значишь и... – Женя вздохнул. Сейчас или никогда. – И я отчитываюсь перед тобой потому, что сам схожу с ума, когда вижу тебя с кем-то другим. Даже если это всего лишь беззаботные разговорчики с одногрупниками.
– Тебе нечего волноваться, Женя, – он говорил так тихо, что Жене пришлось напрячь слух. – У меня никого не было после тебя, как, впрочем, и до тебя…
Вот теперь Женино сердце заколотило по-настоящему.
– Подожди… ты хочешь, сказать, что со мной…
– Да, я хочу сказать, что с тобой я это сделал впервые, и твоя ревность совершенно необоснованна.
– Черт… какой же я придурок! – Женя закрыл лицо рукой. Он ненавидел себя в тот момент, равно, как и выдававшее его волнение сердце. Степина рука лежала прямо на его груди. Сейчас он тоже это почувствует!
– У тебя так сердце стучит, – сказал Степа. – Не ожидал ничего подобного, да? Я, вообще-то, хотел сказать тебе как-нибудь… со временем.
– Прости меня. Я такой чудовищный и извращенный грубиян! Тебе, должно быть, было очень больно, а я...
– Ничего, я уже смирился с этим. Учусь принимать людей такими, какие они есть.
– Я не достоин быть с тобой. Правда, не достоин.
– А вот это уже мне самому решать.
Пошел дождь. Он стучал по стенам палатки, спугивая навязчивые мысли. Казалось, что в мире нет больше никого, кроме них и этого дождя.
– Слушай, а ты… ну… не знаю, как спросить, – Женя вздохнул. Он не то, чтобы не знал, как задать вопрос, просто боялся получить ответ. – Ты хоть с кем-нибудь целовался?
– Ну, если считать Машу, то, да.
– Машу?! – этого ответа Женя ожидал меньше всего. – Но она же девушка!
– Знаю. Мы просто тренировались. Это была ее идея, она как раз собиралась на свидание и попросила меня попробовать.
– Она ведь неспроста попросила. Просто предлог нашла, только и всего.
– Да… она потом еще много раз такие предлоги придумывала, но я отказывался. Для меня все это не так просто.
– Ну вот… теперь меня будет мучить совесть. Я скоро начну чувствовать себя развратником и растлителем.
– Да успокойся ты. Я знал, что я педик и до того, как переспал с тобой, и после.
– А вот я не знал, пока не переспал с тобой.
– А ты и не педик.
– Что?! Как это не педик?
– А вот так. Ты бисексуал. И вообще, я мог бы сказать тебе, почему ты был со мной, но это стало бы нарушением первого условия. Ты должен сам пошевелить мозгами. Но могу дать подсказку: ты не педик, и никогда им не был. Легче теперь?
Женя не понравилось это чувство облегчения, но оно действительно появилось. Это было какое-то подлое облегчение, сбежавшего с корабля капитана, оставившего команду умирать. Конечно, Женя не стал делиться этим чувством со Степой.
– Ерунда все это. Мне вообще все равно, кто я.
Но ведь это не так. Когда же ты, Женя научишься говорить правду тем, кого любишь? Ведь это не так уж и сложно, если постараться. А, если не стараться, никогда ничего не добьешься. Дождь усилился. В наступившей тишине он был просто оглушителен, и Женя еще раз подумал, что уснуть ему будет сложно. Но зато он понемногу начал согреваться: это Степино тепло, не только его тела, но и его самого. Степа сам был каким-то теплым. И это невозможно объяснить, пока сам не почувствуешь окружающий холод, холод не только этого леса, но и всего мира. И когда ты в полной мере ощутишь его, быть рядом со Степой так тепло. Как жаль, что он не может выразить всего этого словами. Как жаль, что Степа никогда не узнает, что он на самом деле к нему чувствует.
– Степ… придумай мне новый сложный вопрос.
Он коротко усмехнулся, и Женя ощутил его дыхание на своей шее.
– Зачем тебе это надо?
– Не знаю… может, я просто хочу лучше узнать себя. Только с тобой у меня это получается.
– Ну, хорошо. Если бы ты начал жизнь сначала, и у тебя была бы возможность изменить в ней какое-то одно обстоятельство, что бы это было? Только одна вещь, которую ты хотел бы изменить.
– Черт! И откуда ты только их берешь?
– Вот уже чего не знаю! Они сами ко мне приходят!
Все время, пока шумел дождь, они просто говорили о пустяках или рассказывали страшные истории. Теперь Степа решил рассказать про вампиров, и хоть Женя никогда бы в этом не признался, но ему было действительно жутко. Шум дождя, завывания ветра и Степин вкрадчивый шепот пробирали до костей. Но самое страшное ждало его впереди. Наверно, Степа долго выбирал момент, чтобы так напугать его. В финале страшилки, когда вампир должен был рассыпаться в пепел, он сказал:
– Но я все-таки остался жив. Чтобы найти себе новую подходящую жертву вроде тебя! – он поднял голову и обнажил в ухмылке огромные сверкающие клыки.
И Женя заорал, подскочив на месте. Однако выбраться из мешка ему помешала заевшая молния. И в довершение всего Степа с диким хохотом потушил фонарик. Когда Женя выхватил у него фонарь и снова включил его, они были уже не в мешке, а Степа так вообще валялся, согнувшись от душившего его смеха.
– Я не могу поверить… – ржал он. – Ты снова купился! Как ты мог! – в руке он держал пластиковые клыки.
Вот тут Женя уже рассердился. Не по-настоящему, конечно, ведь он разозлился скорее на себя за то, что до сих пор ловится на детские шутки.
– Я тебя убью, вампир! – заорал он и набросился на смеющегося Степу.
Неизвестно, сколько продолжалась их потасовка, но, когда они затихли, не в силах двигаться и смеяться, то очутились в полнейшей тишине. Дождь тоже прекратился.
– Хочу наружу, – заявил Степа. – Хочу увидеть звезды.
– Да перестань, какие звезды! Там все небо тучами затянуто!
Но Степа его не слушал и уже полз к выходу. Жене не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Когда им удалось вылезти и ступить на мокрую землю, вдохнув свежий ледяной воздух, они одновременно подняли головы и затаили дыхание. Небо полностью расчистилось, и редкие звезды смотрели на них своими яркими далекими глазами.
– Я же говорил! – прошептал Степа с сияющим от счастья лицом. В этот момент Женя подумал, что Степа и сам как звезда: сияющая, но обреченная погаснуть. Мир не терпит таких, как Степа. Мир со всей его жестокостью и пошлостью погубит его. И его глаза уже никогда не будут сиять как сейчас.
Это внезапное нахлынувшее чувство ужаса было таким сильным, что Женя подошел к Степе сзади и крепко обнял его. Хотелось прижать его к себе как можно крепче и не отпускать в этот мир, который Женя так ненавидел и который едва не погубил его самого. Женя поклялся себе в тот момент, что будет всегда оберегать его, чтобы ни случилось. Если он может сделать хоть что-то, чтобы оградить Степу от боли, страданий и зла, он это сделает, не задумываясь.
====== День тридцать пятый ======
Когда Женя проснулся, он обнаружил, что палатка пуста. Но ведь ничего не случилось, правда? Не мог же он проспать все на свете.
Женя поднес к глазам часы и прищурился.
– Черт…
Уже половина одиннадцатого. Если они будут так долго спать, то не видать им никакой волшебной церкви. Как раз в этот момент палатка открылась, и к нему заглянул Степа.
– Не спишь? – спросил он. – А то я как раз собирался тебя будить.
– Не сплю. А ты где был?
– В кустах, – Степа улыбнулся. – Здесь так холодно, я чуть все себе не отморозил!
– Пойду тоже поморожу, – вздохнул Женя, поднимаясь.
Он вообще-то не ожидал, что будет так холодно. Конечно, прогнозы слышал и все такое, но этот холод оказался для него неожиданностью. Ледяной, снеговой воздух.
– Если мы не пошевелим задницами, можем попасть в снегопад, – сказал Женя. – Тогда уж точно ничего не найдем.
– Не знаю, ты как хочешь, но я не вернусь домой, пока не найду эту церковь. Кстати, у нас еще куча мандаринов, я забыл вчера про них сказать…
За завтраком они с серьезными лицами изучали карту и прикидывали, сколько времени в лучшем случае потратят на дорогу. Получалось около двух с половиной часов. Но это только в том случае, что они сразу выйдут на церковь, а не начнут плутать вокруг да около.
– Мне страшно, – вздохнул Степа. – Даже у профи не получается найти эту церковь! В Интернете она уже стала легендой! Знаешь, как ее называют? «Неуловимая церковь»! Как тебе? Мне все это доверия не внушает.
– Не волнуйся. Найдем. Раз ты действительно веришь в судьбу, знаки и прочие такие штуки, ты найдешь ее непременно. Потому что так Он хочет. Потому что тебе это суждено.
На Степу эти слова возымели желаемое действие.
– Ты прав. Я в это верю, значит, это исполнится. А ты веришь? Веришь в мой пророческий сон и в то, что все это неслучайно?
– Да. Как можно тебе не верить? Я верю уже хотя бы потому, что ты веришь.
Когда палатка была собрана, а все вещи уложены в рюкзак, Женя последний раз сверился с направлением по компасу, и они двинулись в путь. Двинулись в неведомое. Чего сам Женя ждал от этого похода? Возможно ли, что они в самом деле найдут что-то в этой церкви? Ведь, насколько Женя понял, от нее уже почти ничего не осталось. О каком же тогда чуде может идти речь? Но ведь пути Господни неисповедимы, так ведь кажется? А если так, придется обойтись без лишних вопросов. Они шли по широкой тропе, которая, казалось, сама приведет их куда надо. Может, они как раз и станут одними из тех немногих, кому повезло найти церковь на Пустопольском погосте? Женя все думал, чем церковь могла быть так привлекательна для всех этих искателей приключений, побывавших там? Ведь, судя по фотографиям, которые Женя смотрел на Степином компьютере, она была очень плохо сохранившейся и не представляющей никакой архитектурной и культурной ценности. Но что-то в ней манило. Что-то заставляло всех побывавших там писать, что это место стоит посетить. И оно, конечно, стоит того, чтобы потратить на его поиски долгие часы. Женя посмотрел на Степу. Его шаги были уверенными, взгляд устремлен вдаль, как будто он уже видит перед собой заветную цель. Не только ту цель, которая стоит перед ним на данный момент, но и всю цель своей жизни. Как будто он ясно видит ее очертания и следует за ней. Взгляд человека, который точно знает, чего хочет, и который привык добиваться этого, во всем следуя за своей мечтой. А что ты видишь перед собой? Твой взгляд никогда не был так целеустремлен. И ты всегда шел не туда, куда хотел сам, а туда, куда шли другие. Почему? Ноги погружались в холодную вязкую светлую грязь. Женя хотел смотреть вперед, но он не мог оторвать взгляд от земли. Он перешагивал через начинающие замерзать лужи, стараясь ни во что не вляпаться. И так было всегда. Женя всегда смотрел только себе под ноги, даже если внизу была сухая земля. А Степа смотрел только вперед. Он не шел, а плыл, как будто под ногами не сырая грязь, а могучие океанские волны, а сам он стоял на утлом суденышке, уносившем его в неведомые дали. Это было похоже на заставку из какого-нибудь приключенческого фильма о пиратах, славных воинах и благородных рыцарях. И рядом со Степой не хватало только прекрасной леди, дополняющей общий дух романтики и авантюризма. Женя вдруг подумал, а что было бы, если бы Степа не был таким безнадежно голубым? Ведь он мог бы стать как раз таким идеальным мужчиной, олицетворяющим собой мечту всех женщин планеты. Потому что в нем было абсолютно все, действительно все, что так любят женщины, и список его достоинств можно перечислять бесконечно. И весь этот «человек-мечта» достался тебе, Женя. А ты даже не догадался сказать спасибо. За что тебе такое сокровище? Что ты такого сделал? Ведь ты никогда не был праведником. Ведь ты вообще никем никогда не был, или точнее всегда был никем. Степа вдруг остановился и посмотрел на него, их взгляды встретились.
– Что такое? – спросил Степа. – Почему такое лицо?
Все-то ты всегда видишь.
– Ничего, все нормально. Просто меня жутко раздражает эта грязь.
– Здесь еще не так грязно. Мы же по тропе идем, а ты попробуй шагнуть в лес и узнаешь, что такое грязь.
Да, это точно. Степа никогда не обращает внимания на дурацкие пустяки. Никогда не ноет по пустякам. Вообще никогда не ноет, даже если случается что-то по-настоящему серьезное. Тропа становилась все уже, деревья обступали ее со всех сторон, выставив свои черные голые ветви. Смотришь вперед, желая увидеть горизонт, но не видишь ничего, кроме сгущающихся и словно сплетающихся между собой черных ветвей. Поднимаешь голову, чтобы посмотреть на небо, но и оно перечеркнуто множеством ломаных темных полос. Как бы ни хотелось, но его сердце закрыто мечте, любви и всем тем возвышенным вещам, которыми живет Степа. Они такие разные… бесконечно разные люди. А вдруг однажды настанет такой момент, когда они совсем перестанут понимать друг друга? Начнутся споры, бесконечные разногласия и между ними вырастет огромная стена холода и отчужденности, через которую никак не перелезть, потому что она уходит высоко в небо. И что тогда с ними будет? И снова этот страх, близкий к тому, который Женя испытывал в самом начале. Начале чего? Его новой жизни? Только теперь страх был сильнее. Как бороться с ним? Как объяснить Степе, что он чувствует сейчас, не оттолкнув и не обидев его? Ведь с таким огромным страхом нельзя справиться в одиночку. Страх перед будущим самый огромный их всех страхов. Такой же огромный, каким представляется само это будущее. Степа снова оглянулся не него, чуть помедлил и спросил:
– И в чем все-таки дело? У тебя такое тревожное, обреченное лицо.
Женя вздохнул. Видимо, ему никак не избежать ответа.
– Скажи, ты когда-нибудь испытывал страх перед будущим? – он поравнялся со Степой и теперь они шли рядом.
Степа ответил не сразу. Теперь уже и он смотрел под ноги.
– Конечно. Все испытывают страх перед будущим. А почему ты спрашиваешь? Тебе страшно?
– Немного.
– И каким же ты видишь его? Свое будущее?
Скользким, летящим в пустоту, и его никак нельзя поймать, нельзя дотронуться руками….
– Когда я начинаю думать о будущем, оно ускользает от меня. Потому что теперь мои представления о нем значительно расходятся с теми, что были раньше, с теми, что мне внушили с детства.
– Ты прав. Это всегда сложно: изменить в себе то, что тебе внушали с детства. Я вот так и не смог. Отец всегда внушал мне, что я педик, и так все и вышло. Даже если я ему тогда не верил.
– Что же делать? Общество никогда не сможет понять и принять таких, как мы с тобой.
Степа посмотрел на него. И в его взгляде читалось, что он уже думал об этом много раз. Так много, что какие-то ответы у него несомненно накопились.
– Знаешь, раньше мне тоже хотелось, чтобы ОБЩЕСТВО (которое лично мне представляется огромным неистовым зверем) сумело понять меня. Но теперь мне этого уже не надо. Единственное, чего я хочу – это чтобы меня оставили в покое. Просто оставили в покое. Чтобы меня никто не пытался понять и принять таким, какой я есть, чтобы никто не показывал на меня пальцем и не смеялся за моей спиной, чтобы никто не кричал, стоя рядом со мной: «ДАВАЙТЕ ЛЮБИТЬ ГЕЕВ. ОНИ ТАКИЕ ЖЕ, КАК И МЫ!» Я ничего не проповедую и не продаю дешевых пилюль, я не борюсь за свободу и равноправие геев. Я ни за кого, и ни с кем. Я сам по себе, просто такой, какой есть. И я заслуживаю того, чтобы меня просто оставили в покое.
И, как и всегда, Степина речь была исчерпывающим ответом на все Женины вопросы. Теперь он знал, что Степа уже не боится своего будущего, хотя и отлично представляет, что его ждет. Но он не боялся, потому что сумел осознать и принять свое будущее. И теперь он ждал того же от Жени. Ждал, когда и он перестанет бояться. Они искали церковь около трех часов. Может чуть больше, или чуть меньше, потому что в какой-то момент отклонились от курса из-за непроходимых луж. Иногда они спорили, куда идти, но побеждал всегда Степа. Он говорил: «Я просто знаю. Так что иди за мной». Откуда он знал, можно было только догадываться, но Женя уже понял, что у Степы есть путеводная звезда, видимая только ему одному. Так что, бесполезно пытаться что-то понять. Помня о том, что разглядеть церковь можно только в непосредственной близости, они решили смотреть через верх, а не через деревья. Они были уже совсем близко к своей цели, но могли бы и пройти мимо, если бы Степе не пришла в голову следующая идея:
