Текст книги "69 дней (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
====== День первый ======
Узкая полоска света пробивалась через неплотно задвинутые шторы и прочерчивала прямую линию на свешивающемся с кровати одеяле. В маленькой душной комнате пахло табаком и дешевым мылом. Наверное, именно этот запах сопровождает по жизни всех неудачников. И почему-то именно эта мысль первой пришла в голову Жене, когда он проснулся. Почувствовал запах, увидел тонкую полоску света и понял, что все здесь давит на него, не дает дышать. Он всегда ненавидел утро. Но это особенно. Ему хотелось встать, сбросить с себя одеяло, распахнуть шторы и выйти на балкон. Хотелось почувствовать холод пасмурного неприветливого утра, которое, несомненно, во всех отношениях было лучше этой комнаты. Но у Жени не было сил даже повернуть голову и посмотреть на Оксану, лежащую рядом. Единственное, на что Женя был способен – это смотреть на полоску света из окна, вдыхать этот ужасный запах и каждой клеточкой своего разбитого немощного тела ощущать себя неудачником. Оксана зашевелилась. Нет. Нет, нет, нет! Только бы она не просыпалась. Хотя бы еще несколько минут этого тягучего и отвратительно приятного одиночества. Женя все-таки повернул голову. Он не увидел ее лица, только копну темных волос, рассыпанных по подушке. Женя знал, что если наклониться к ней, можно уловить запах, еще более удушливый и изнуряющий, чем тот, что он вдыхал сейчас: запах ее дешевых духов. На пьяную голову с этим еще можно так сяк свыкнуться, но когда наступают пронзительно ясные минуты трезвости, (в которые почему-то обязательно начинаешь задумываться о смысле жизни) некоторые вещи становятся для тебя чем-то просто недосягаемым. Оксана снова зашевелилась, и Женя, собравшись с силами, одним рывком поднял себя с постели. Он не хотел говорить с ней, когда она проснется, не хотел отвечать на ее дурацкие вопросы и выслушивать банальные комментарии относительно прошедшей ночи. Ему, вообще-то, плевать, понравилось ей или нет. Просто он все никак не может сказать: «Извини, дорогая, но я до сих пор с тобой только потому, что ты нравишься моим родителям и потому, что они еще долго будут пилить меня, если я тебя брошу. А еще, дорогая, знаешь, ведь я тебе часто изменяю. И чуть не забыл, сегодня я был с тобой только потому, что девчонки получше дали мне от ворот поворот. Так что мне все равно, была ли эта ночь лучшей в твоей жизни или это был полный отстой». На балконе оказалось намного холоднее, чем представлялось Жене. Но он все равно стоял в одних тренировочных штанах и раскуривал сигарету. Вообще, утро – это даже чем-то интересное время суток. Женя любил наблюдать за тем, как просыпаются соседи, выходят на свои соседние балконы и машут своими соседскими руками. Редко когда разговаривают с ним, а если и случается, то о погоде. Но наблюдать за ними интересно. По одному виду можно определить, кто как провел эту ночь: кто поругался с женой, а кто ликует в предвкушении какого-то долгожданного события. Сегодня на соседних балконах почему-то никто не появлялся. Может, потому что для воскресения девять часов – это еще слишком рано, чтобы вставать. Может, потому что холодно. Но Женя не хотел никуда уходить, потому что в такие минуты он меньше всего чувствовал себя неудачником (высота всегда поднимала ему настроение). Сейчас он не задумывался о том, что… А что, если он напрасно гробит свою жизнь? (Вот видите, от этих мыслей никуда не деться). Ведь его ничто не способно удивить и заинтересовать, ведь он никого не любит, и что еще хуже – никто не любит его. – Женя? Ты там? Надо же, а ведь он даже не слышал, как она встала. Да, я здесь, черт возьми. Где же мне еще быть. Дверь скрипнула, и Женя ощутил присутствие Оксаны. И снова он не нашел в себе сил оглянуться на нее. Ему хотелось представить, что ее просто не существует в его жизни. – Давай быстрей завтракать и собираться, – проговорил настойчивый голос за спиной. – А то не успеем на дешевый утренний сеанс. Ну, вот. Опять это противное слово. Дешевый. Вся его жизнь дешевка. Как же он мог забыть! Вот черт так черт! Все мечты об одиночестве разбились об упертую и самоуверенную (но дешевую) скалу по имени Оксана. Вчера вечером Женя пообещал сводить ее в кино, но у него не хватило денег. И тогда они решили, что сходят утром, когда билет будет стоить дешевле. А дальше утро покатилось по привычному сценарию. Кофе, тосты, короткие разговоры. Причем говорила в основном Оксана, а Женя только изредка угукал. Временами его просто поражало, какая же она все-таки скучная. Все ее разговоры о делах, об ее подругах, которые вечно все делают не так. Как же скучно!!! Стоп, хватит, не хочу. Хочу другого. Чтобы все было по-другому. С того самого момента, как они вышли из квартиры, Оксана трещала о каком-то суперском кинотеатре, про который ей рассказали те самые вечно «не такие» подруги. Женя предложил сходить в тот, который они уже хорошо знали, но Оксана привела довод, против которого он не смог ничего возразить: там дешевле. Подруги говорят, видите ли, что там ничуть не хуже, чем в других местах, но цены намного ниже. Ну ладно, черт с ней. Пусть идет куда хочет. Но видимо, это утро все-таки решило доконать его. Женя уже давно заметил, что если что-то с самого начала не ладится, то продолжаться будет по нарастающей: все хуже и хуже. Они вышли на остановке, где Женя никогда не был. Пошли через какой-то парк, больше похожий на мрачный лес из какого-нибудь ужастика и в конце концов заблудились. Женя еле сдерживался, чтобы не послать все к черту: Оксану и всех ее подруг вместе с их дешевыми утренними сеансами.
– Давай спросим у кого-нибудь, – сказала Оксана. – Уверена, что это где-то рядом. Я не могла ошибиться.
Ну, конечно, ты же никогда не ошибаешься, как я мог забыть. Делай, что хочешь, только быстрее. Мое терпение на исходе. Женя смотрел под ноги, где грязь мешалась с сухими листьями. Осень наступила неожиданно быстро. Вот уже и первые деревья начали опадать. А он этого не замечал. Вот уже и закончилось лето. Он теперь учится в институте, он теперь живет один и ему восемнадцать. Любой скажет, что в этом возрасте жизнь только начинается, а Жене почему-то кажется, что он уже прожил ее. Лет эдак сто. Боже, как же он от всего устал. – Здесь где-то поблизости есть кинотеатр, – снова услышал он голос Оксаны. – Только мы никак не можем найти. Может, вы знаете? Следующая секунда длилась для Жени как целая жизнь, лет эдак в сто. Он поднял глаза от грязной дорожки, посыпанной листьями, и увидел сидящего на лавочке юношу. Его отросшие волосы падали на глаза, поэтому Женя не сразу рассмотрел этот взгляд. Юноша сидел, подобрав под себя ноги, на коленях у него лежал потрепанный блокнот, в одной руке он держал ручку, в другой – сигарету. И видимо, ему ну очень не хотелось отрываться от своей писанины, потому что голову он поднимал чересчур медленно, так что Жене сразу показалось, будто все это он видит через замедленную съемку. Меткий Женин взгляд отмечал все интересные детали: несмотря на плохую погоду, парень сидел в одной рубашке, на которой не хватало двух первых пуговиц, на грудь свисали провода наушников, а сигарета в тонких бледных пальцах почти потухла. И вот юноша поднял взгляд, и у Жени по коже пробежали мурашки. Он никогда не видел таких красивых глаз, ни у женщины, ни у мужчины. Да дело было, наверное, не только в глазах. Просто взгляд был у него действительно особенный. В нем сочетались и неимоверная усталость и решительность, какая свойственна только людям неутомимым и одержимым какой-то идеей, мудрость старика и наивность ребенка, а еще такая печаль и боль, от которой сжимается сердце и начинаешь чувствовать себя причастным к какому-то священному таинству. Все это в одно мгновение промелькнуло перед Жениными глазами. Он даже не успел вздохнуть. А юноша, которому на вид было лет шестнадцать, но Женя почему-то был уверен, что он старше, чем кажется (иначе как объяснить такой необычный взгляд), посмотрел сначала на Оксану, потом на Женю. И этот взгляд, направленный прямо на него, пронзил Женю насквозь, и он чуть было не сделал инстинктивный шаг назад. Еще какую-то неимоверно долгую долю секунды они смотрели друг на друга, и Женя гадал, что с ним происходит. Уж не свихнулся ли он? А молодой человек снова посмотрел на Оксану и ответил на вопрос, о котором Женя уже и думать забыл.
– Да он прямо у вас за спиной, – и парень махнул в сторону той рукой, в которой держал сигарету. Видимо, блокнот был ему слишком дорог, чтобы им размахивать.
Оксана обернулась, пригляделась, прищурилась.
– Это, я так понимаю, вон то серое здание?
– Оно самое.
– Спасибо огромное!
– Не за что, – и он снова погрузился в свой блокнот.
– Я же говорила, что это где-то рядом, – Оксана пихнула его локтем. Женя вздрогнул. Он смотрел на парня, который уже начал что-то писать, и для которого их присутствие снова перестало иметь значение.
Оксана пошла в указанную сторону, и Женя поплелся за ней. Он лишь раз оглянулся на юношу, чей взгляд так поразил его, в надежде, что тот снова посмотрит на него, но парень был слишком увлечен своим делом, чтобы отвлекаться по пустякам. Его глаз практически не было видно из-за спадающих на лоб волос. Несколько минут в обществе Оксаны, и Женя даже думать забыл о той маленькой буре эмоций посреди скучного утра. Он слушал ее болтовню, он покупал им обоим билеты на фильм, о котором толком ничего не знал (хотя обычно Женя со всей тщательностью подходил к выбору кино). Ему просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось. А еще через два часа, когда сеанс подошел к концу, Оксана и Женя разошлись по туалетам, договорившись встретиться у входа в кино через пять минут. После грохочущего звука в кинозале у Жени раскалывалась голова, а тишина в туалете действовала на него отупляюще. Он вышел из кабинки, прикрыв за собой скрипучую дверь, и подошел к раковине. Под ледяной водой и без мыла (для дешевого кинотеатра мыло – это уже слишком) Женя сполоснул руки и лицо, встретился взглядом с самим собой в зеркале. Снова вспомнил тот взгляд.
– Ты выглядишь таким жалким, Женя, – сказал он сам себе. – В твоих глазах нет ничего. Абсолютно ничего. Ты совершенно пуст.
Женя закрыл кран и отвернулся от зеркала. Он почему-то даже не думал о том, что может что-либо изменить в своей жизни. Это даже не приходило ему в голову. Ни до того, как он проснулся сегодня утром, ни после. Оксана уже ждала его, когда он вышел из кинотеатра. Странно, неужели он так долго смотрел на себя в зеркало?
– Что собираешься сейчас делать? – спросила Оксана, и вопрос этот совсем Жене не понравился.
– Наверно, провожу тебя домой, – ответил он.
– Так не терпится от меня избавиться?
Нельзя сказать, что Женя удивился, услышав этот вопрос-упрек, но проблеск удивления все-таки посетил его сознание.
– Ты никогда не спрашиваешь, чего хочу я. Никогда. Кто-нибудь говорил тебе, что ты эгоист, Женя?
Женя промолчал. Он ждал, что будет дальше. И с чего это вдруг ей захотелось поругаться с ним? И чего она ждет? Что он рухнет на колени и начнет признаваться ей в любви?
– И чего же ты хочешь, Оксана?
Она взглянула на него с такой обидой и ненавистью, что Жене даже стало не по себе. Он уже знал, что так смотрят все девушки, как только понимают, что их использовали.
– Пойдем ко мне! – бросила она с вызовом. Женя уже знал, что эти слова сопровождали все отчаянные попытки удержать его.
Он вздохнул.
– Послушай, я что-то немного устал. И еще ничего не приготовил к завтрашнему семинару. Вообще-то, я поступал в институт, чтобы учиться…
– Ладно, проехали. Извини, что отнимала у тебя время, – она развернулась и пошла вниз по ступенькам. Однако шла она не так, как идут, если действительно хотят уйти. Она шла так, как будто хотела, чтобы ее остановили. Может, она даже была уверена, что он ее остановит.
Но Женя даже ничего не сказал ей вслед. Его рука потянулась в карман за пачкой сигарет, но потом он вспомнил, что докурил последнюю, стоя на балконе утром. У него не было сил даже разозлиться. Подождав пока фигура Оксаны скроется за углом кинотеатра, он попытался сориентироваться, в какую сторону ему идти домой. На остановку он точно не собирался, чтобы избежать опасности встретиться с Оксаной. Так что придется идти пешком. Ну, ничего, прогуляется. На улице так хорошо, так прохладно. И Женя решил идти через парк. По дороге ему не встретилось ни одного киоска, где можно было бы купить сигарет, и он начал думать о том, чтобы стрельнуть сигаретку у кого-нибудь из прохожих. Курить хотелось страшно. Однако парк был пуст. А спрашивать сигареты у какой-нибудь мамаши с коляской не имело смысла. Когда Женя увидел на лавочке того самого парня, что указал им дорогу, он протер глаза, чтобы убедиться, что все это ему не мерещится и не снится. Он что, просидел здесь все эти два часа? На таком холоде в своей тоненькой рубашке? Однако Женя помнил, что у него были сигареты. А значит, этот паренёк – его единственное спасение. Женя остановился рядом с его лавочкой, но парень не сразу поднял на него взгляд. Сначала он дописал предложение и поставил точку. На этот раз, встретившись с ним глазами, Женя уже так не обалдел, потому что был к этому готов. Но внутри что-то все равно довольно ощутимо шевельнулось.
– Привет. Сигареты не найдется?
– Извини, приятель, но я уже все скурил пока сидел тут, – ответил он и, не дав Жене ничего сказать, спросил: – А где твоя леди?
– А, к черту ее!
– Поругались, что ли? Не расстраивайся, помиритесь еще.
– Да не нужна она мне! Достала уже! – Женя вдруг смутился, но парень улыбнулся ему, и вся неловкость сразу исчезла. Помимо взгляда, у него была еще и неповторимая улыбка, которая, казалось, могла обезоружить кого угодно. Вот и Женя просто взял и сел рядом.
– Если хочешь, могу сбегать за сигаретами, тут киоск рядом, – предложил парень. Улыбка еще не растаяла на его губах.
– Нет, спасибо. Мне бы просто посидеть здесь и успокоиться. А то сегодня родаки обещали зайти. И увидь они меня в таком состоянии, достанут с вопросами! А если я еще скажу, что с Оксаной поругался, так они вообще шкуру с меня спустят…
– Не любишь своих родителей?
– Ну, почему же не люблю… просто… не знаю.
Парень посмотрел ему прямо в глаза и посмотрел так, что у Жени снова пробежали мурашки по спине.
– А мой отец чокнутый. Ненавидит меня. Бьет постоянно, – он сдвинул прядь волос со щеки, на которой красовалось малиновое пятно. – Сегодня утром наградил. Вот я и сижу здесь. Не хочу возвращаться.
Женя сразу забыл про Оксану. И, видит Бог, с того момента он о ней вообще ни разу не вспомнил.
– Но за что?!
– Я тебе скажу, за что. Знаешь, я ведь гей.
– Ты?!!! – Женя чуть с лавочки не упал.
Юноша усмехнулся, но глаза его оставались серьезными.
– Да. И я не шучу.
Женя даже не знал, что сказать. Скучное утро принесло слишком много сюрпризов. Но парень быстро просек его замешательство.
– Не волнуйся только. Я не собираюсь к тебе приставать.
Женя чуть было не обиделся.
– А я и не боюсь! Если ты гей, это же не значит, что ты пристаешь ко всем людям мужского пола!
И вот тут глаза его загорелись.
– Ты, наверное, первый натурал, который так считает, – сказал он, и огонь снова погас. – Но, если собираешься сбежать, беги сразу. Потому что, когда я это говорю, люди от меня сбегают.
– И поэтому ты сказал? Чтобы узнать, сбегу я или нет?
– Угу. Так что давай. Забег на сто метров.
– Да пошел ты! Я хочу остаться здесь!
Парень с недоверием посмотрел на него.
– Чего ты хочешь?
– Здесь хочу остаться, вот чего! А еще я хочу узнать, что ты писал два часа в своем блокноте!
– Тебе интересно?!
– Да.
– Ну, хорошо, тогда я тебе расскажу. Я вообще-то веду расследование. Одна моя знакомая сказала, что видела призрак своей бабушки на чердаке. А потом мы залезли туда вместе… И представляешь, мы действительно увидели что-то похожее на…
В течение следующего часа парень рассказывал ему истории настолько захватывающие и в то же время веселые и поражающие наивностью рассказчика, что Женя забыл обо всем, включая то, что человек рядом с ним гей. А когда парень замолчал и закрыл свой блокнот, Женя спросил:
– Как тебя зовут?
– Степа.
– А я Женя.
И они долго смотрели друг другу в глаза. И Женя понятия не имел, о чем он думает.
– Мне, наверное, пора идти, – сказал Степа. Он виновато улыбнулся и собрался вставать.
– Подожди, – Женя тоже улыбнулся. – Мне ведь будет интересно узнать, чем закончится твоя история о привидениях.
– Да брось, – Степа махнул на него рукой. – Ты меня разыгрываешь. Знал я уже таких шутников, как ты.
– Я серьезно. Оставь мне свой номер.
На какое-то мгновение повисла тишина, и снова они долго смотрели друг на друга. Женя видел его замешательство, нерешительность человека, которого уже много раз обманывали, и может даже причиняли боль.
– Хорошо, – сказал Степа, наконец. Он снова открыл свой блокнот, вырвал страничку и нацарапал на ней цифры своего мобильного.
– А домашний у тебя есть?
– Не стоит. Я ведь уже говорил тебе о моем отце. Он тебе не обрадуется.
– Решит, что я твой дружок?
– Примерно так, – на его щеках появился легкий румянец.
– Ладно, так и быть. Но я обязательно позвоню.
– Звони, – Степа сказал это таким тоном, как будто был уверен, что Женя звонить не станет. И из-за этого Женя уперся еще больше. Он хотел добавить, что может позвонить уже сегодня вечером, но сдержался.
– Удачи тебе, Степа.
– Тебе тоже. Пока.
– Пока.
====== День второй ======
1
Сегодня, когда буря, устроенная родителями после того, как они узнали, что Женя разругался с Оксаной, немного утихла, мать позвонила ему на домашний и даже вроде бы сделала попытку извиниться. Вот что она сказала:
– Пожалуй, мы с отцом вчера слишком погорячились.
– Да уж…
– В конце концов, это твоя жизнь. Мы были не правы.
– А отец знает, что ты звонишь? – Женя провел пальцем по запотевшему оконному стеклу.
– Нет. Он еще сердится.
– Ага, значит, он вышел покурить, и ты звонишь тайно?
– Вроде того, – и Женя услышал приглушенный смешок на другом конце провода. – Я обещаю поговорить с ним. Думаю, следующий звонок будет от него. Он тоже поймет, что был не прав.
– Хорошо. Я может даже сам зайду к вам на выходные. Только ты ему пока не говори.
– Идет. Ладно, сынок, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мам.
Женя положил трубку и посмотрел на часы. Почти девять. На улице уже стемнело, и прежде чем идти в комнату, Женя задернул на кухне шторки. В комнату он шел медленно, споткнулся о порог, но даже не выругался в своей обычной манере. Потом вдруг остановился, долго смотрел на кровать, где валялся мобильник.
– Я ведь обещал, – сказал Женя, подошел к кровати, упал на нее и, взяв телефон, еще какое-то время изучал его экран, пока тот не погас. Потом он зашел в «Контакты» и выбрал забитый туда Степин номер. Нажал. Уставился на экран с надписью «Посылка вызова» и приложил трубку к уху.
Степа ответил почти сразу.
– Да? – в его голосе было больше утвердительных интонаций, чем вопросительных, словно он уже знал, кто это звонит.
Женя растерялся.
– Это… это Женя.
Смешок.
– Я и не думал, что ты позвонишь.
– Но я же обещал.
– Ты сказал, тебе интересно, чем закончится моя история о привидениях… Это правда?
– Конечно. Я затем и звоню, чтобы узнать.
– Тогда продиктуй мне свой домашний, и я тебе сейчас перезвоню. Просто отца нет дома. И я уверен, что сегодня он вернется поздно. Так что, мы могли бы спокойно поговорить, если ты еще, конечно, не утратил интереса к моим привидениям…
Женя улыбнулся. Ему хотелось, чтобы Степа видел его улыбку.
– Записывай.
– Не надо, я запомню.
Женя удивился такой хорошей памяти, продиктовал номер, положил трубку и пошел на кухню к телефону, который должен был вот-вот зазвонить. Выходит, мама ошиблась, сказав, что следующим, кто позвонит ему, будет отец. Стоило Жене дойти до аппарата и протянуть к нему руку, как тот тут же звякнул, и Женя моментально схватил трубку.
– Привет еще раз, – сказал Степа. По телефону его голос немного отличался от того, что был в жизни. Но он вовсе не утрачивал из-за этого своего обаяния.
– Привет. Я внимательно тебя слушаю. Вы сходили еще раз в тот дом или нет?
– Подожди. Ты ведь не шутишь, да? – снова этот тон испуганного ребенка.
– Шучу? Господи, ну почему я должен шутить? В чем дело? Ты что, везде всегда видишь одни подвохи?
Вздох.
– Да нет, просто… Знаешь, меня столько раз обманывали. А я всякий раз попадался. Вот уже и не верю, что тебе интересно. Обычно люди от меня шарахаются еще до того, как узнают, что я гей. А уж после того, как я им это говорю, сам Бог велел.
– Ну, если тебе от этого станет легче, я могу сказать, что всегда нейтрально относился к гомосексуалистам. Так что, я не собираюсь ни убивать тебя, ни причинять тебе боль, ни издеваться над тобой.
– О, спасибо! Мне действительно уже стало легче.
– Так что рассказывай. У тебя это очень интересно получается.
– Неужели? А я-то всегда думал наоборот. Я ведь вообще редко с кем-то говорю нормально. У меня есть одна подруга, та самая, с которой мы наблюдали призраков, но она тоже считает меня чокнутым. Всегда говорит, что я не от мира сего. Так что, если уж быть честным, то я просто разучился нормально общаться.
– Это легко исправить. И можно начать прямо сейчас.
Они говорили около полутора часов. Женя не заметил, как пролетело время, и это притом, что он всегда ненавидел говорить по телефону. Они говорили не только о призраках (точнее даже, о них меньше всего), но еще и о снежном человеке, инопланетянах, о музыке и кино, о книгах, а под конец просто ни о чем. Степа много шутил, причем это удавалось ему так хорошо, что Женя от души посмеялся. Его не покидало ощущение, что от этого человека исходит какой-то свет. С ним было легко. Все плохое забывалось. Женя узнал, что Степе тоже восемнадцать, и он тоже учится на первом курсе. А учится он на психолога и уверен, что профессии глупее просто не существует. Он говорил, что всегда мечтал быть исследователем чего-то аномального, но этому не учат ни в одном вузе города. Да и вообще нигде не учат. А еще оказалось, что они учатся в одном институте, и Степа и Женя посмеялись над этим совпадением. А потом в трубке раздался какой-то шум, и Степа прошептал:
– Отец вернулся. Я больше не могу говорить. Слушай, Женя, ты не мог бы быстро сказать мне свой мэйл, я напишу тебе письмо?
Женя продиктовал адрес своего электронного почтового ящика, и они торопливо попрощались. В этот вечер он долго не мог уснуть. Он лежал на кровати и смотрел в потолок, тот самый потолок, что и вчера утром, когда он лежал здесь с Оксаной. Тот же самый, но все-таки какой-то другой. 2 До того, как отец ворвался в его комнату, Степа только и успел, что спрятать записанный адрес в карман.
– С кем ты говорил? – прорычал отец, прижав Степу к стене и дыхнув перегаром в лицо.
– С Машей, – автоматически соврал Степа.
– Неужели? А мне показалось, что я слышал мужской голос, – отец схватил его за ворот рубашки, от которой вчера утром оторвал первые пуговицы. Он мог бы даже и поднять Степу, при этом чуть не задушив, как он делал обычно, но сегодня, видимо, выпил слишком много, и был слаб.
– Тебе показалось, – ответил Степа, все плотнее прижимаясь к стене. – Это была Маша.
– Ты смотри у меня! Если я узнаю, что это один из твоих дружков, я тебя убью! И знаешь как? – он плотнее сдавил Степину шею. Несмотря на выпитое, на это сил у него хватало. Степа начал задыхаться.
– Я сначала отрежу тебе хрен и заставлю проглотить его, а потом оставлю тебя истекать кровью, пока ты не сдохнешь!
Да, да, да, подумал Степа. Ты говорил это уже столько раз, что я успел выучить наизусть. Насмотрелся американских фильмов и возомнил себя крутым.
– Ты меня понял?! – он снова сдавил Степино горло, так что тот едва не потерял сознание от боли. Шея еще сильно болела после вчерашней взбучки.
– Понял, – прошептал Степа.
– Вот и отлично! Я бы тебе еще всыпал сейчас, но мать дома. И только рискни ей настучать!
Отец никогда не бил его при матери. А Степа никогда ей ничего не говорил. Когда железные пальцы отца разжались, и он нетвердой походкой вышел за дверь, захлопнув ее за собой, Степа без сил сполз по стене на пол и сел, держась за шею. Дыхание еще не восстановилось, и из горла вырывались слабые хрипы. Степа закрыл глаза и начал слушать, как колотится сердце. Казалось, что оно хочет обогнать в ударах само себя. Сегодня ему еще повезло. Отец не бил его. А вот вчера утром повезло значительно меньше. Когда Степа сидел на лавочке в парке, у него болела каждая мышца, каждая клеточка тела. Он встал, дошел до кровати и, не раздеваясь, упал на смятую постель. Через несколько минут неподвижного лежания боль начала стихать, и хрипы исчезли. Сердцебиение тоже пришло в норму. Тогда Степа достал из кармана свой блокнот и открыл на странице с Жениным почтовым ящиком. На всякий случай Степа попытался запомнить его наизусть. Это вошло у него в привычку после того, как отец уничтожил его предыдущую записную книжку с адресами и телефонами всех его немногочисленных друзей. Теперь Степа никогда не расставался с блокнотом. Когда адрес отпечатался у него в голове, Степа закрыл блокнот и задумался о Жене. Нельзя сказать, что Степа был такой уж крутой психолог, но какая-никакая склонность у него к этому была. Нельзя сказать, что он мог полностью раскусить Женю и прочесть его мысли, но он мог примерно предположить, какими мотивами руководствовался этот человек, изъявив желание общаться с ним. Первый и самый главный мотив – скука. По Жениному лицу, поведению и даже манере говорить, можно прочесть, что ему многое в жизни пресытилось и надоело. Включая даже женское общество. Женя был очень красив, и Степа отметил это еще когда тот вместе с подружкой узнавал дорогу (тогда на его лице особенно четко прослеживалось это выражение смертельной скуки). А если тебе повезло родиться красивым, значит ты никогда не будешь обделен женским вниманием, и судя по небрежности, с которой Женя обращался со своей спутницей, он не был исключением из этого правила. И после того, как Степа сказал, что он гей, Женя, наверняка подумал: «Ух ты, с такими я еще не общался!». А потом в силу вступило и еще одно его качество – упрямство. Женя решил, что если все Степы избегают, значит он должен поступать наоборот, чтобы доказать всем свою уникальность. А раз он так решил, то хоть ты тресни. Он будет это делать. Вот таким, по Степиным наблюдениям, был Женя. Возможно, где-то он ошибался, а где-то был прав. Степе бы, конечно, хотелось ошибаться, потому что несмотря ни на что он всегда старался находить лучшее в людях. Но представлять Женю таким было несомненно легче, чем думать, что быть может, Жене действительно интересно с ним общаться. А даже, если и интересно, то это всего лишь приложение к вышеуказанным мотивам. Степа хотел бы еще получше разобраться в поведении Жени и хотя бы частично ответить на вопрос: «А что ему нужно от меня?», но прошлой ночью он почти не спал, и сейчас глаза его закрывались. Сделав последнюю неудачную попытку сопротивления сну, Степа отключился. Блокнот так и остался лежать в его расслабленных пальцах.
====== День третий ======
И снова вечером, когда Женя уже просто изнывал от скуки и решил, что Степа забыл про него, ему пришло письмо. Женя тут же кинулся к экрану и начал с жадностью читать долгожданные строчки. Он сам не знал, что хотел увидеть в этом письме. Он вообще не знал, чего хотел.
«Привет, Женя. Я пишу потому, что не смогу говорить с тобой так свободно, как вчера. Обычно отец приходит с работы раньше. Вчера мне повезло. И я очень прошу тебя не звонить мне на домашний. Если бы ты только знал моего отца, мне не пришлось бы тебе ничего объяснять. Но если ты говорил правду, что не собираешься убивать меня и причинять боль, не звони. У меня совсем нет друзей. И мне бы хотелось хоть иногда общаться с тобой. Ты был первым, кто выслушал мои бредни и не засмеялся надо мной. Ты интересный собеседник. У нас во многом сходятся вкусы, так что мне было бы интересно общаться с тобой. Знаешь, с людьми мужского пола у меня всегда были натянутые отношения. Но если ты не боишься меня, мы могли бы даже стать друзьями. Или я слишком многого хочу? Если так, то лучше скажи». Женя только покачал головой и начал писать ответ. «Привет, Степа. Меня поражает твоя неуверенность в себе. И знаешь, что я тебе скажу? ДА, МНЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТЕЛОСЬ БЫ ОБЩАТЬСЯ С ТОБОЙ! ДА, С ТОБОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИНТЕРЕСНО! И, ДА, Я ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ МЫ СТАЛИ ДРУЗЬЯМИ. Доволен? Вот что я предлагаю: давай завтра встретимся на территории института после занятий. Ты только напиши, когда закончишь». Женя отправил письмо и начал ждать. Его уже стало раздражать это ожидание: телефонные разговоры, переписка. В конце концов, разве они не учатся в одном институте? Неожиданная мысль пронзила его сознание. А как общение со Степой отразится на его репутации? А что если его друзья решат, что он тоже такой? Прежде, чем Женя успел ответить для себя на этот вопрос, Степа прислал ответ. «Думаю, ты меня убедил. Завтра я до шести. Мы могли бы встретиться у памятника на главном входе». Женя начал лихорадочно соображать, что ему ответить. «Давай лучше у ворот». «Боишься, что кто-нибудь увидит тебя со мной?» Женя выругался. Как он раскусил его? «Нет, не боюсь. У памятника, так у памятника, мне все равно. Ты главное, не забудь». «Не забуду. Пока». Женя еще какое-то время смотрел на экран монитора, словно ждал, что Степа пришлет что-нибудь еще. Но никакого постскриптума не последовало. Тогда Женя откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Женя уже начал придумывать, что он будет говорить друзьям, если те станут подкалывать его. А потом он вдруг одернул себя. О чем ты думаешь, парень? И не стыдно тебе? Нет, не так. Тебе вообще когда-нибудь бывает стыдно? Но и этот вопрос остался без ответа. Женя не очень-то любил разбираться в себе. Потому что чаще всего открытия, связанные с его личностью, его не радовали.
====== День четвертый ======
1 Степа пытался закурить, но поднялся сильный ветер, и Маша постоянно сбивала его своей болтовней. Он прикрыл огонек зажигалки ладонью, и только дождавшись, когда от сигареты пойдет дымок, посмотрел на Машу, готовясь отвечать на ее следующий вопрос.
– Ты можешь хотя бы толком объяснить, кто он такой?
Вместо ответа Степа протянул ей пачку:
– Хочешь?
– Отвечай, кто он! – прикрикнула Маша, но сигарету все равно взяла.
– Он человек. У него две руки, две ноги, два глаза и… чего там еще бывает по два?
– Прекрати отшучиваться! Я должна знать, с кем ты путаешься!
