Текст книги "69 дней (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Открытие № 1: я больше не боюсь. Не боюсь чего? Перечисляю: того, что мы со Степой встречаемся, того, что он тоже парень (раньше одна мысль об этом вызывала у меня праведный бунт), того, что ждет нас в будущем, того, что у меня не будет семьи, и я не оправдаю возложенных на меня родительских надежд, а еще того… что я люблю его. Этого я тоже не боюсь. Будь что будет, лишь бы только он был рядом.
Открытие № 2 состояло из нескольких этапов. Сначала я просто вспоминал то, что случилось у нас в палатке во вторую ночь. Мне почему-то буквально врезался в память тот момент, когда Степа сказал «хватит», а меня самого обожгла неприятная мысль примерно следующего содержания: «То, что мы делаем ужасно. Это просто отвратительно». Да, именно так. Отвратительно. Эта мысль посещала меня и раньше, и после. Я привык к ее присутствию. А теперь вдруг обнаружил, что ее больше нет! Сейчас я вдруг отчетливо осознал, что ничего отвратительного в этом нет. И опять не так. Правильно: ничего отвратительного в этом уже нет. А все дело в том, что мои чувства к Степе прошли удивительную трансформацию, в начале которой стояло все-таки желание, вытесняющее чувства. Потом меня переклинило, и чувства стали так усиливаться, что в какой-то момент (уже перед тем, как идти мириться со Степой) я осознал, что не могу жить без этого человека. И это нисколько не отвратительно! Потому что это чувства, которые имеют право на существование. И я уже не боюсь этого признать.
Вот и все мои открытия на сегодняшний день. Почему-то после того, как я их записал, сразу стало легче. Держать все это в голове у меня не получается, потому что там и так слишком мало места: его занимает ОН.
День шестидесятый
Среда. Женя так ждал ее, потому что среда – это единственная ненавязчивая и уже вошедшая в привычку возможность увидеться со Степой. Но когда он пришел из института, Степа позвонил ему на сотовый. Голос у него с самого начала был извиняющимся, и Женя все понял еще до того, как Степа сказал хоть слово.
– Тебе очень хочется пойти сегодня на собрание клуба? – спросил Степа.
Нет, но мне очень хочется увидеть тебя…
– А в чем дело?
Вздох.
– Завтра такой сложный зачет… Я ничего не успеваю выучить. Но, если ты хочешь…
– Да ладно уж, учи. В конце концов, это ты у нас эзотерик, не я.
– Но… ты ведь не обидишься, правда?
– Да с чего мне обижаться! Все нормально, – отвечает Женя, а сам уже начинает просчитывать, когда они смогут увидеться в следующий раз. Ему хочется сказать, как сильно он скучает, но язык примерз к небу, и внутри все тоже похолодело.
– Прости еще раз… в субботу точно увидимся, – Степа снова вздыхает. – И еще… я скучаю. Может, это глупость, ведь мы не виделись всего-то три дня… – нервный смешок.
А Женя сразу чувствует, что начинает оттаивать.
– Я тоже скучаю. Все время думаю о тебе и ничего не могу с этим поделать, – оказалось, что сказать это намного проще, чем он думал.
Вздох. Женя уже видит, как Степа закрывает глаза и улыбается от этих слов, а его щеки покрываются румянцем… волосы падают на глаза, пальцы теребят пуговицу на рубашке… Боже, как же он скучает!
– Ладно, удачи тебе на зачетах, – говорит Степа, и голос его становится хриплым. Такой приятный мягкий тембр с легкой хрипотцой… Нет, я точно сейчас свихнусь!
– Тебе тоже удачи.
И они прощаются до субботы. В тот момент эти два дня, разделяющие их, кажутся Жене миллионами непреодолимых недель…
День шестьдесят первый
Придя из института уже под вечер, Степа чувствовал себя таким разбитым, что сразу прошел в свою комнату и упал на кровать. В голове шумело. Он не спал почти всю ночь, все учил дурацкие теории разных дурацких психологов, которые возомнили себя чуть ли не умнее самого Господа Бога.
В коридоре послышались шаги. Все ближе и ближе, и Степу вдруг осенило: он забыл запереть дверь. Но эта мысль была такой ленивой, что Степа даже не смог открыть глаза. Он так устал…
Дверь скрипнула. В комнату вошел отец. Степа уже знал его тяжелые шаги. Значит, по его душу пришел.
Приподнявшись на локтях, чувствуя только дикую головную боль, Степа заставил себя взглянуть на него.
Отец так и стоял на пороге, пристально глядя на него. С тех пор, как Женя поколотил его, он ни разу не поднял на Степу руки. Может, дело в этом, а может, в том, что скоро Новый год, и отец вдруг резко подобрел. Так Степа объяснял это временное затишье. Но сейчас, когда отец пришел в его комнату и молча стоит на пороге, можно считать, что затишье закончилось.
Степа со вздохом сел на кровати. Это резкое движение отозвалось новым приступом головной боли. Ему совсем не было страшно…. Не хотелось только, чтобы накануне Нового года отец уродовал ему лицо и шею. Может это глупо и по-девчачьи, но Степа хотел, чтобы Жене было приятно на него смотреть…
Отец откашлялся и спросил то, чего Степа меньше всего ожидал услышать:
– Как учеба?
От удивления Степа открыл рот и далеко не сразу нашелся, что ответить:
– Хорошо. Сегодня сдал самый сложный зачет.
– Ну и замечательно. Если не сдашь сессию, знай, что ничего хорошего тебя не ждет. Я с тобой тогда не так поговорю.
– Я знаю. И я сдам сессию.
– Смотри у меня. Я не хочу, чтобы из-за того, что ты ошиваешься у своего дружка, твоя успеваемость снизилась.
Ты ведь совсем нас не знаешь…
– Ты меня понял?
– Понял.
Отец бросает на него последний настороженный взгляд и выходит из комнаты. От облегчения Степа снова без сил падает на кровать. Это все…. Все, чего он хотел. Только спросить об учебе. Степа улыбается, подгибает под себя ноги и через несколько минут засыпает.
====== День шестьдесят второй – День шестьдесят четвертый ======
День шестьдесят второй
Почти весь день Женя думал над последним Степиным вопросом, пытался подвести итоги своей жизни, чтобы потом выбрать из них один, самый главный итог.
И когда ответ был готов, Женя сам поразился его точности и простоте. Вот только надо бы суметь как-нибудь донести это до Степы…. Найти в себе смелость, чтобы ответить ему.
А вечером Женя просто уже не находил себе места. Ответ был найден, материалы к завтрашнему зачету выучены, и он уже просто не знал, чем себя занять. Тоска становилась адской, невыносимой, причиняющей физическую боль. Почти как тогда, когда они поругались, а в сердце Жени начали происходить необратимые перемены, которым он еще не мог подобрать точного определения.
Увидеть его… увидеть его. Может, это и слабость. Может любовь и истощает. Может, даже унижает наше достоинство, заставляя отбросить гордость на второй план. Может, все это и так. Но кроме этого есть еще и то, чего никогда не сможет понять человек, никого не любивший.
И Женя, мучаясь от тоски, которая стала похожа на боль, все равно жалел того себя, который понятия не имел о том, что значит любить кого-то.
День шестьдесят третий
Весь вечер как на иголках в ожидании звонка в дверь. Снова вся комната наполнена сигаретным дымом, потому что Женя никак не может унять свои нервы. В перерывах между сигаретами он то и дело поглядывает на часы. Чертов Степа! Еще и опаздывает!
Звонок. Женя кидает дымящуюся сигарету в пепельницу и мчится к двери. Руки еле справляются с замком. Женя открывает дверь и, не дав Степе опомниться, крепко прижимает его к себе, вдыхая принесенный вместе с ним морозный воздух и еще какую-то особенную свежесть, которой пахнут его волосы, немного мокрые на кончиках от снега.
Степа удивлен и обрадован, его руки медленно поднимаются и обнимают Женю за шею. И сам он чувствует Женино горячее дыхание на своей шее, которое щекочет онемевшую с мороза кожу.
И оба они не двигаются с места. Слышно как на кухне тикают часы, отсчитывая секунды с их встречи.
Женя хотел столько всего сказать, когда увидит его. Сказать, как он скучал, к каким открытиям пришел за это время, но так ничего и не произносит. Губы по своей воле касаются его кожи. Он целует Степину шею, ледяные щеки, губы. Целует так осторожно, словно перед ним стоит не человек, а хрустальная ваза тончайшей работы.
– Мы не закрыли дверь, – шепчет Степа.
– Да, – отзывается Женя, но все так же не двигается с места. – Ты замерз. Наверное, мне все-таки придется самому купить тебе зимнюю куртку.
– Вот еще, – Степа хмыкнул. – Завтра куплю. У меня даже деньги с собой есть.
– Точно?
– Да.
Они стоят так еще несколько секунд, потом закрывают дверь. Степа раздевается, развязывает шарф, и Женя с облегчением замечает, что на шее за прошедшую неделю ничего не появилось. Степа поймал его взгляд и сказал:
– Меня и самого это удивляет. Наверное, он подобрел перед Новым годом. Недавно зашел ко мне в комнату и спросил: «Как учеба?», представляешь?
– И тебя это не настораживает?
Они проходят на кухню, и Степа со вздохом садится на стул.
– Настораживает, конечно, но что я могу сделать?
– Кстати, про Новый год… Давай вместе встречать.
Степины брови взлетают вверх.
– Вместе? Но… ты, – он опустил взгляд. – А как же твои родители, твои друзья?
– Справятся как-нибудь без меня. Родителям я уже говорил, а друзья не особо расстроятся, я уверен. Или ты сам не хочешь?
– Хочу, конечно!
Женя улыбнулся и притворно-сладко вздохнул:
– Новый год вдвоем! Это так романтично!
Степа усмехнулся.
– А из тебя, я вижу, романтика так и прет. Это меня тоже настораживает.
Почти до самого утра они курили и говорили о всяких глупостях, потом о серьезных вещах и снова о глупостях. Потом Степа заявил, что комнату надо проветрить, и, открыв балкон, они дрожали под одеялом с твердым намерением бросить курить.
Уже засыпая, Женя подумал, что так и не сказал Степе, что нашел ответ на его вопрос. Не потому, что не помнил, а потому что так и не решился. Ведь то, что он собирался сказать, было равносильно признанию в любви.
День шестьдесят четвертый
Утром, когда Степа проснулся, Женя был в ванной. Шумела вода, дневной свет резал глаза, и Степе даже показалось, что в комнате все еще висит дым, хотя они вчера устроили довольно основательное проветривание.
От нечего делать, Степа пошел на кухню, налил себе кофе и собрался закурить (видимо, про вчерашнее намерение бросить, он уже забыл), когда его внимание привлекла лежащая на кухонном столе тетрадка. Вчера ее здесь не было. Неужели Женя встал с утра пораньше, чтобы что-то выучить? На него это было совсем не похоже…
Усевшись за стол, Степа открыл тетрадь на первой же странице и сначала подумал, что это какая-то лекция, потому что сверху была указана дата. Но потом он увидел еще и время. Зачем Жене указывать время лекции? Да еще и одиннадцать вечера! Нет, это явно что-то другое.
Степа отхлебнул свой кофе и начал читать. Когда он понял что это, было уже слишком поздно, потому что Степа успел слишком много увидеть. И то, что он видел, заставляло его усомниться в собственных глазах.
Все эти вещи, которые Женя написал…
…Любовь. Это то, что я чувствую в этот самый момент… …Это то, что стало настолько сильным, что уже не поддается контролю, настолько СИЛЬНЫМ, что вообще ничему не поддается…. …Но мне действительно больше ничего от него не надо. Только обнять… … я, в самом деле, люблю его… Шум воды затих, Степа с ужасом захлопнул тетрадь, положив ее снова, как ее оставил Женя, и прошмыгнул в комнату. Его сердце колотилось, на глаза наворачивались слезы, дыхание сбивалось. Он все никак не мог поверить тому, что только что увидел, что это действительно написал Женя, и что он действительно чувствует это к нему. Это значило только одно: Женя, наконец-то, определился в своих чувствах, выполнил первое условие, которое Степа поставил ему в тот день. В это, даже такому доверчивому как Степа, верилось с трудом. Потому что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ведь Степа привык, что правда всегда жестока, всегда причиняет боль. Женя вышел из ванной, заметил Степу, который смотрел на него широко открытыми глазами и мысленно приказывал себе успокоиться.
– В чем дело? – спросил Женя. – У тебя такое лицо, словно ты только что привидение увидел.
Степа вымучил усмешку.
– Все нормально. Просто кофе какой-то несъедобный попался, – он помахал в воздухе чашкой. Нельзя, чтобы Женя узнал, что я случайно прочитал его дневник! Нельзя, чтобы Женя знал, что я все понял. Он убьет меня, если узнает.
Степа пошел в ванную, включил воду, но вместо того чтобы умыться, просто тупо смотрел, как она течет. Он действительно меня любит. Слишком неожиданное открытие. И в то же время, такое ожидаемое. Когда Степа вышел из ванной, Женя уже сидел на кухне и резал хлеб. Никакой тетрадки на столе не было.
– И все-таки с тобой что-то не так, – Женя одарил его подозрительным взглядом. – Плохо себя чувствуешь?
Нет… теперь я чувствую себя даже слишком хорошо. Никогда еще так хорошо себя не чувствовал!
====== День шестьдесят пятый – День шестьдесят седьмой ======
День шестьдесят пятый
Весь день до зачета, во время зачета и после него, Женя пытался разгадать вчерашнее, мягко говоря странное, Степино поведение. Но на ум все равно ничего не приходило. Можно было бы решить, что Степа за что-то на него обиделся, но вел-то он себя не как обиженный! Когда они пошли покупать ему куртку, Степа то нервно смеялся, то вообще проваливался куда-то в себя и не слышал, о чем Женя его спрашивает. Он все время избегал Жениного взгляда, а когда Женя поцеловал его на прощание, смутился больше обычного, пробормотал что-то невнятное и ушел. Убедившись, что причины Степиного загадочного поведения ему не раскусить, Женя ушел готовиться к завтрашнему последнему зачету. Единственная мысль, которая его грела в тот момент, была о том, что послезавтра он увидится со Степой, и они будут встречать Новый год вместе. Хотя, эта мысль еще и немного пугала… Женя и сам не знал почему, но всякий раз, думая об этом, он начинал нервничать. Хотя одно он знал совершенно точно: это будет самый необычный Новый год в его жизни. День шестьдесят шестой По дороге из института Женя и сам не заметил, как погрузился в воспоминания. Оказывается, в его голове отпечаталась любая мелочь, связанная со Степой. Самые разные моменты и ситуации, в которых они были вместе, были самыми яркими и светлыми моментами его жизни. Его жизнь стала похожа на маленькое увлекательное приключение, полное каждодневных удивительных открытий. Почему-то в голове всплыл момент, как он застал Степу за бритьем. Это было не так давно, около недели назад. Дверь в ванную была закрыта, и Женя не удержался от того, чтобы сунуть туда свой нос. Степа, орудуя бритвой, одарил его недовольным взглядом:
– Хватит за мной подглядывать.
– Но мне так интересно смотреть, как ты бреешься…
Степа только хмыкнул, явно не веря в то, что Жене действительно может быть это интересно. Но в тот момент Жене казалось, что он мог бы вечно стоять там и наблюдать. Наверное, это и был тот момент осознания и принятия того, что Степа тоже мужчина. И от этого осознания сразу стало как-то легче…
– Фу ты, черт! Порезался! – сказал Степа. – Это все из-за тебя! Сколько можно смотреть!
А Женя подошел и обнял его сзади, смывая со щеки капельку крови. Степа сразу перестал возмущаться и отвел взгляд. Он был такой милый в тот момент… И все эти моменты, как в калейдоскопе кружились сейчас в Жениной голове. И каждый такой момент заставлял его улыбнуться… День шестьдесят седьмой Слава Богу, сегодня Степа был такой же, как обычно. Видимо, он уже забыл тот день, когда был не в себе, а у Жени, хоть язык и чесался спросить, что тогда случилось, он все-таки удержался. А сегодня Степа улыбался, отпускал в своей обычной манере шуточки, от которых у Жени живот сводило. Да уж, когда у Степы хорошее настроение, можно просто умереть от смеха в прямом смысле. Они шли по улице и курили. Уже начинало темнеть, и люди спешили с работы по домам, но Степа и Женя все-таки надеялись, что торговцы елками еще не разошлись по домам. Им с самом деле захотелось купить большую, настоящую елку, чтобы почувствовать праздник. Вот только игрушек не было. Они все остались на квартире Жениных родителей. Но Степа не очень огорчился по этому поводу. Он сказал, что игрушки они могут сделать и сами.
– А из чего? И как? – спросил Женя, у которого в этом вопросе не было совершенно никакого опыта.
– Эх ты! Совсем что ли фантазии нет? Или ты привык применять ее только в кровати?
Женя вспыхнул. Умеет ведь задеть!
– Не правда! У меня с фантазией всегда было все в порядке.
– Ну, вот и прекрасно. Тогда что-нибудь придумаем. Но для начала придется все-таки купить цветную бумагу и клей. Подожди… А ты что, никогда фонариков не вырезал?
– Каких еще фонариков?
– Ну и ну! – Степа усмехнулся, выбросил сигарету и поправил шапку. – Даже в такой семейке, как моя, мы вырезали фонарики и делали всякие штуки из цветной бумаги. Правда, заведовали всем этим мама или дедушка, ведь отца все равно не прошибешь… тогда он вообще пил как свинья. Ну да ладно. Не умеешь – научу. Дам тебе персональные уроки по изготовлению елочных игрушек.
– Жду не дождусь, – сказал Женя без тени иронии. Ему действительно было интересно узнать, что из этой идеи получится.
Так что следующей их остановкой был магазин, где в отделе канцтоваров они купили упаковку цветной и блестящей бумаги и клей-карандаш. Рядом с магазином как раз продавали елки, так что им не пришлось далеко идти. Елка, которую они выбрали, была достаточно внушительных размеров и очень тяжелая (по крайне мере, так показалось Жене, который ее тащил). А Степа хохотал над ним и подшучивал:
– А помнишь, как ты пер тот пятитонный рюкзак с палаткой? – спросил Степа со смехом.
– Еще бы мне этого не помнить! Я же его пер!
– Я помню, ты так и норовил уронить его где-нибудь. Причем чаще всего ты пытался уронить его в радиусе моих ног.
– Не правда! Если бы я хоть раз уронил его тебе на ногу, ты бы до сих пор хромал! А если ты будешь продолжать ржать надо мной, я уроню на тебя эту елку, и потом тебе придется долго выковыривать из себя иголки!
– Ладно, сдаюсь.
Дома они поставили елку в ведро с водой и крепко привязали веревками. Правда для этого пришлось как следует повозиться, и укололись они не раз. Но когда с этой неприятной частью было покончено, и они взялись за изготовление игрушек, Женя сразу забыл про все раздражающие неприятности. Степа умел не только вырезать игрушки из бумаги, но и складывать оригами. Он сделал несколько бумажных журавликов на счастье и научил Женю.
– Ты ведь знаешь, что если сложить тысячу таких журавликов, твое желание сбудется? – спросил Степа.
– Что-то такое слышал. Но никогда не применял.
– Я тоже. По-моему, если хочешь, чтобы сбылось желание, вовсе не обязательно переводить столько бумаги. Достаточно просто верить.
И в этом ты весь, вдруг подумал Женя. Ты просто веришь и все. Веришь в чудо, веришь в Бога, веришь в кажущиеся на первый взгляд нереальными вещи. Веришь всегда до последнего, даже если ситуация выглядит безнадежной. И этим ты меня просто поражаешь. Ты вообще меня поражаешь.
– О чем задумался? О желании? – спросил Степа и провел журавликом перед его носом, так что Жене даже на мгновение показалось, что журавлик действительно летит сам по себе.
– Нет…. у меня вообще-то нет никаких желаний.
– Да неужели? Прямо так и нет?
– Нет. Меня все устраивает в моей жизни, такой, какая она сейчас.
– И это правильно. Я очень надеялся, что ты так ответишь. Это значит, что ты перестал беспокоиться о будущем?
– Да, перестал. Сейчас для меня главное – настоящее.
Женя вдруг подумал, что раньше он боялся любви, считал ее слабостью. И особенно боялся такой любви, как у него и Степы, считая ее отвратительной. Боялся, боялся, боялся…. А теперь он понял, что самая большая слабость – это трусость. Вот что действительно отвратительно.
====== День шестьдесят восьмой ======
Уже под вечер они сходили в магазин за шампанским и конфетами. Из еды у них не было почти ничего, во всяком случае, ничего традиционно-новогоднего они готовить не стали.
Вернувшись домой, они не успели закрыть дверь, как зазвонил телефон. Это была Женина мама.
– Как там у тебя дела, сынок? Друзья уже пришли? – спросила она немного взволнованным голосом, и словно прислушиваясь к тому, что происходило у Жени в квартире.
– Приходят потихоньку, – и Женя дал Степе знак закрыть дверь.
– Я тебя умоляю, веди себя хорошо! Не напивайся! И осторожнее с девушками.
Женя улыбнулся и снова посмотрел на Степу. Знала бы его мама, что с девушками он завязал, она читала бы ему совсем другие нотации. Он чуть было не отвлекся, засмотревшись, как Степа раздевается, и пропустил мамин вопрос мимо ушей.
– А? Что? – спросил он растерянно.
– Я говорю: квартиру не спалите! А то придется тебе жить опять с нами!
– Не спалим, не волнуйся.
Мама еще что-то говорила про питье, а Жене казалось, что она даже не к нему обращается, потому что все эти слова к нему уже не относились. Напиваться. Девушки. Разгромить квартиру. Плохая компания.
– Все будет хорошо, мам. Я зайду к вам на днях. Может, послезавтра. Передавай папе привет.
– Хорошо. Будем ждать. С наступающим тебя, сынок!
– Тебя тоже, мам. Целую. Пока.
Когда он положил трубку, Степа, который слышал весь разговор, спросил:
– У тебя такие хорошие отношения с мамой?
– Да, очень даже хорошие. Да и с отцом тоже неплохо ладим.
Было видно, что Степа сразу как-то поник.
– Везет. Тебе мама звонит и поздравляет с Новым годом. Моя вот звонить не станет. Мне иногда кажется, что ей все равно, есть я, или нет.
– Не может быть. Она же твоя мама. Более того, я уверен, что такой монстр, как твой отец где-то в глубине души любит тебя.
– Ты так думаешь? – удивился Степа.
– Уверен, – он чмокнул Степу в щеку. – И я, кажется, знаю, как поднять тебе настроение.
– Как? – этот неповторимый, ожидающий, как у ребенка взгляд.
– Старая музыка. Причем старая иностранная музыка. Ее собирал еще мой папа, а теперь все его кассеты перекочевали ко мне. Всякий раз на Новый год я ее включаю, и праздничное настроение создается само собой.
– Это круто! – его глаза загорелись. – Я очень люблю старую музыку.
– Во всяком случае, это лучше, чем тупые новогодние огоньки.
Кассет было так много, что Степа сказал, что им за всю ночь их не прослушать. Остановив свой выбор на Элвисе Пресли, они переползли на пол и закурили. Степа завернулся в плед и заявил, что им сейчас только камина не хватает.
– Да, холодно что-то, – согласился Женя.
Их взгляды встретились, и оба подумали об одном и том же. Они снова сидели на полу и курили, как в тот раз. Не было только полупустых бокалов с коньяком. Видимо, это воспоминание заставило Степу еще больше закутаться в плед, а Женю отвернуться.
– Прости, что я тогда так на тебя напал, – сказал он тихо. – Думал только о своем «хочу».
– Все нормально, – так же тихо отозвался Степа. – Ты же знаешь, я не желаю о том, что случилось.
– Я тоже! – воскликнул Женя и сам испугался своей горячности. – Мне, если хочешь знать, вообще секс не важен! И если ты не захочешь, его не будет! Я могу и без него… – Женя сбился и смутился вконец.
Степа улыбнулся.
– Помнишь о моем условии?
– Помню.
– И как ты считаешь, ты выполнил его?
– Это уже тебе решать. Я делал все, что мог. И все, что не мог, тоже старался делать.
– Я знаю.
– И? – Женя заставил себя поднять взгляд. – Так я выполнил его или нет?
– Так ты же только что сказал, что тебе это не важно!
– Прекрати насмехаться! Я хочу знать, выполнил ли я условие!
– Выполнил, выполнил, – нехотя вздохнул Степа.
Женя не верил своим ушам. Выполнил? Неужели ему снова удалось вернуть Степино доверие? В тот момент Жениному счастью не было предела, и он кинулся обнимать Степу, повалил его на спину и начал целовать в лоб, нос, щеки.
– Эй! Остановись! Если я сказал, что ты выполнил условие, это не значит, что ты должен сразу переходить к обещанному вознаграждению! – возмутился Степа.
– А когда можно переходить?
– Ну ты и сволочь! – Степа со смехом влепил ему подзатыльник. – А говорил: я могу и без него!
– Не помню, чтобы когда-нибудь говорил подобную глупость, – промурлыкал Женя.
– Да… а некоторые вещи в тебе все-таки никогда не изменятся, маньяк.
Они довольно долго провалялись на полу, завернувшись в один плед, и так и не перейдя к чему-то серьезному. Ведь на самом-то деле Женя не врал, и ему действительно было все равно, есть у них секс или нет, даже теперь, после того, как Степа сказал ему, что он выполнил условие. Заболтавшись о чем-то, они не заметили, как время подкатило к двенадцати, и если бы Степа не спохватился об этом, они могли бы запросто пропустить Новый год. Впопыхах, Женя откупорил шампанское, а Степа притащил бокалы и включил телевизор, где уже начиналось Новогоднее обращение президента. Женя разлил шампанское, а президент сказал: … и сейчас нам всем пора подвести итоги уходящего года. И тут Женю как током ударило. Он же еще так и не сообщил Степе свой итог!
– Я.. должен сказать тебе кое-что важное, – выдохнул он поспешно, пока еще не успел передумать. – Твой последний вопрос. Я нашел на него ответ.
Степа задумался.
– Последний вопрос? И как ты только умудряешься помнить о них?
– Ты спросил, какой самый главный итог моей жизни.
– И какой же?
– Я… думаю…, думаю, что я узнал, что такое любовь, – слова давались с таким трудом, что когда они, наконец, были сказаны, Женя сам в это не верил.
А Степа явно не ожидал услышать ничего подобного. Он сначала побледнел, потом покраснел и выдохнул:
– Я… не думал, что ты это скажешь.
– Я и сам не думал, – усмехнулся Женя. – Но теперь ты можешь гордиться собой, потому что самый важный итог в моей жизни связан с тобой. Это значит, что ты сыграл в ней огромную роль.
– Тогда можешь считать, что ты вдвойне выполнил свое условие, – пробормотал Степа.
Президент говорил свои последние поздравления, и Степа вдруг спохватился.
– Желание! Думай о желании!
– О каком еще желании?
– Желание загадывай, болван! Сейчас будут бить куранты, и ты в этот момент должен загадать желание!
Куранты сделали первый удар. Какое у него может быть желание? Второй удар. Разве только… Третий. Всегда быть с ним?
Четвертый. Как бы глупо не звучало, но…. Пятый. Хочется, чтобы всегда все было, как сейчас. Шестой. Чтобы они были счастливы друг с другом так, как сейчас. Седьмой. Уходящий год был действительно важным для него, потому что… Восьмой. Потому что он узнал Степу. Девятый. И время, проведенное с ним, подарило ему столько удивительных открытий! Десятый. Хотелось, чтобы следующий год был таким же захватывающим. Одиннадцатый. Ведь в жизни столько интересного! Столько интересного еще ждет их! Двенадцатый… главное, чтобы он был рядом.
====== День шестьдесят девятый ======
Звякнули бокалы, на улице загремели салюты. Степа улыбнулся, но в его глазах все равно было что-то печальное, словно в его сердце глубоко засела какая-то скрытая печаль. Именно такой взгляд был у него, когда они впервые встретились. И Женя до сих пор понятия не имел, как этому человеку удается так гармонично сочетать в себе печаль и радость.
Степа сделал один глоток шампанского и поставил бокал на пол со словами:
– А ведь у меня для тебя подарок. Чуть не забыл.
– У меня тоже! – спохватился Женя. – Правда тебя он вряд ли впечатлит… Но… подожди секунду, – Женя сбегал на кухню, где в шкафчике он прятал свой подарок, и держа его за спиной вернулся в комнату. – Для меня вообще было большой проблемой купить тебе что-то. Но, когда я увидел эту книгу, сразу подумал о тебе, вспомнил все, что ты мне рассказывал и подумал, что тебе это тоже будет интересно, – и Женя протянул Степе толстенную, из восьмисот страниц, книгу с громким названием: «Жизнь Иисуса Христа».
Степа взял книгу с благоговейным трепетом.
– Потрясающе… – только и смог выдавить он. – Здесь собраны все сведения о нем…
Аннотация к книге зацепила еще больше, чем обложка и название: «Книга, которую Вы держите в руках, не похожа на остальные. В ней Вы найдёте совершенно новые факты из жизни Иисуса, ставшие известными человечеству лишь несколько десятилетий назад. Загляните в содержание – и представьте сколько нового вы сможете узнать! А верить этому или нет – только Ваш выбор…. Год за годом, месяц за месяцем Вы сможете наблюдать жизнь Того, Кто раз и навсегда изменил историю Земли!». Снова видеть, как загорелись его глаза. Оказывается это так просто – порадовать другого человека. Когда Степа, наконец, смог унять свои восторги, пролистав оглавление, он вспомнил и о своем подарке. Женя уже замучился от любопытства. Это должно быть что-то очень необычное… что-то, что заставляло бы его сразу вспомнить о Степе.
– Держи, – Степа протянул ему маленький металлический шарик, легко умещающийся в ладони.
– Что это? – удивился Женя, и обнаружив в шарике небольшое отверстие, удивился еще больше.
– Смотрел фильм «Трасса 60. Дорожные истории»?
Женя попытался вспомнить, о чем ему говорит это название.
– Да, смотрел…
– Помнишь, у главного героя был волшебный шарик, и стоило задать вопрос и потрясти шарик, как сразу выскакивал ответ?
– Помню… это что, тоже такой шарик?! – Женино удивление росло с каждой секундой.
– Ну, не совсем такой. Я же все-таки не волшебник. Но на вопросы он исправно отвечает. А так как в твоей голове всегда было много вопросов, с которыми ты не мог справиться самостоятельно, я решил, что такая штука может тебе помочь. Задай вопрос.
– Вслух или про себя?
– Как хочешь.
Женя мысленно спросил первое, что пришло в голову: любит ли меня Степа?
– И что теперь?
– Теперь потряси его.
Женя потряс шарик двумя руками и почувствовал, как внутри него что-то пришло в движение. Какой-то крошечный механизм. Потом механизм как будто остановился, и Женя посмотрел на отверстие, в котором мелкими черными буквами вылез ответ: Ты ведь и так знаешь, что да. Мурашки сразу пробежали у него по коже. Женя нервно рассмеялся:
– А ты уверен, что это не волшебный шарик?
– Конечно, уверен! Хотя на мои вопросы он отвечал всегда верно…
– А можно я еще что-нибудь попробую?
– Ты у меня спрашиваешь? Твой же шарик!
С каким-то детским восторгом Женя придумал еще вопрос: Ты говоришь правду, шарик? Ответ был кратким: Всегда да. Со священным трепетом Женя спросил: Я сделал верный выбор, оставшись со Степой? На что получил ответ: Решать тебе.
– Э! Так нечестно! Почему он так ответил? – спросил Женя.
– Должен же ты сам хоть иногда шевелить мозгами! Или ты хочешь, чтобы всю самую важную работу за тебя делал какой-то шарик?!
Женя задал еще несколько пустяковых вопросов, и ему казалось, что он мог бы еще долго забавляться с этой вещицей, но услышал Степин недовольный голос:
– Когда наиграешься, дай знать, – он выключил телевизор. – Я уже начинаю жалеть, что подарил тебе его.
