Текст книги "Эпоха Конца (СИ)"

Автор книги: SairusFS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– «Признаешь ли ты, Грим Лавьен, свою вину в неправомерном распределении провизии в отношении Нильи Ифри во время исполнения рабочих обязанностей?»

Тяжелый вдох. Секундная пауза. Хорошо, что его сейчас не слышат наблюдатели.

– Признаю.

– «Раскаиваешься ли ты, Грим Лавьен, в содеянном преступлении?»

Подняв взгляд вверх, прямо в глаза ангелу, эльф выпалил неожиданно резко.

– Нет.

Нора даже немного отстранилась назад, пораженная ответом.

– Мальчик, ты сейчас прокладываешь себе путь на поле.

– Окажись я в тот же момент на том же месте вновь, я сделал бы так еще раз. Да посмотрите на нее! Разве вы не видите, что этой бола нужна помощь? Если я не окажу ее, то кто? – голос юноши звучал громче, чем он хотел бы, но тот даже не заметил.

Нарак выполнил серию жестов, а старушка перевела его.

– «Будешь ли ты вновь нарушать закон в угоду личным убеждениям?»

Тогда пыл Грима поутих.

– Нет. Видимо, это судьба, раз добрые намерения оборачиваются таким образом…

Ощущая странное чувство несправедливости мира к нему, он потупил взгляд. Ангел начал жестикулировать, но Нора заговорила раньше, чем тот закончил.

– Не нужно так убиваться, юноша. Есть много других способов помочь этой девушке, и хотя ты поступил неверно, помыслы твои были чистыми. Не теряй своей сострадательности, малыш, она более чем похвальна.

Нарак едва заметно нахмурился на женщину и принялся что-то ей «говорить», а та с ухмылкой отвечала ему на том же языке жестов.

На мгновение ангел прикрыл глаза, будто скрывая раздражение во взоре, и затем снова принялся задавать вопросы. Эльфам показалось, что прошла целая вечность, пока судья выспрашивал разнообразные подробности. Но сам он даже после столь долгого разговора ощущал, будто что-то не так, не имея возможности понять, что конкретно.

И все же пришло время завершать процесс.

– «Признаешь ли ты, Нилья Ифри, свою вину в неправомерном потреблении провизии?»

Девушка явно боялась. Казалось, что она сейчас сожмется и ее не будет видно за Гримом. Однако ощущая, как спина новообретенного знакомого придает ей сил, словно так весь мир встретится сперва с ним, а затем с ней, Нилья ответила:

– Нет.

Выдержав паузу, Нарак Сат, судья из министерства юстиции, которого при исполнении, как и любого другого ангела на государственной должности, боялись пуще огня… подал руку в сторону детей, глядя в камеру. И произнес вслух:

– Невиновна.

Чистый, лирический тенор высокорожденного многорукого завораживал одним лишь словом. Оба эльфа опешили, и даже принялись вставать. Но старушка осадила Грима, с сочувствием глядя на него.

– Извини, малыш. Выйдет только она.

Грим надеялся на такой исход. И все же облегчение было почти мимолетным. Ведь после этого он увидел, как на лице Нильи отразились печаль и переживание.За него.

Ангел взял руку эльфийки, помог ей выйти наружу, и повелел Норе закрыть камеру.

– Спасибо тебе… – едва не плача сказала девушка, на прощание посмотрев на того, кто проявил к ней великодушие и сострадание. Один среди всех.

То был знаковый день в памяти каждого из этих бола.

Для Нарака тем, что он справедливо оправдал невиновную. Для Норы тем, как ее старый друг позволил себе слабость. Для Нильи тем, кого она хотела бы звать другом. А для Грима – первым в жизни голосом ангела. Красивым, чарующим. И невероятно горьким.

Зализывая раны

– Ай! Больно же!

Вампир поморщился своим смазливым лицом, недовольный столь бестактным отношением.

– Продолжишь дергаться – сам себя лечить будешь.

Девушка-врач, что прямо сейчас обрабатывала рану знаменитого Шарля Пьемонта, правда могла себе позволить быть с ним не столь почтительной. Благородное дело лекаря ценилось во все времена.

– Да хватит, Тита! Что ты как чужая?

– Знаешь, в первые раз двадцать видеться с тобой правда было интересно и занимательно. Но теперь я иногда втайне надеюсь, что тебе все же откусит голову какая-нибудь виверна.

Фамилия Айяр была ценна. Но не больше, чем памятью о прошлых временах. Если кто-то не мог работать – никто не обеспечивал таких бола, особенно за счет не ведающих об этом жителей. Раньше магические семьи и знатные дома аристократов владели землями, собирали дань… Ныне это попросту невозможно.

– Ха! Думаешь, я позволю какой-то виверне меня сожрать? Стоит мне укусить ее, и…

– Ты тут же отрастишь крылья, начнешь дышать огнем и прыгать, как кузнечик. Угадала?

– Ну, эм…

Горделивое выражение на лице Шарля исчезло, когда врач осадила вампира. Видимо, она уже не в первый раз слышит хвастовство неживого. Быть может, для города он – надежда и опора, но для нее – худший кошмар.

Благодаря своему исключительному таланту в медицине, девушка получила признание в министерстве здравоохранения. Даже до беременности она работала не так часто, будучи скорее консультантом по важным вопросам и тяжелым случаям. Но всякий раз, когда полевые врачи не справлялись своими силами или сомневались, видных персон незамедлительно отдавали ей на попечение.

Сейчас же, стоило всем узнать о ее положении, работы стало еще меньше. За такими редкими исключениями, как Шарль.

– Да, угадала, и что? Будто от этого я становлюсь менее сильным!

– Нет. Но менее внушительным – точно. А если вспомнить, сколько раз я уже такое слышала, догадайся, являешься ли ты, а моих глазах хоть немного представительным?

– Эй, чего ты так? Даже у меня нет столько шарма и обаяния – постоянно придумывать новые фразочки.

– Скорее мозгов, а не шарма… Всеотец, за что мне это наказание?..

Со вздохом обрезав нить, которой она шила рану, Тита убрала склянку с чесночным экстрактом, иглу, скальпель и прочие инструменты, что были использованы для обработки весьма обширных ранений вампира.

– Великий Шарль Пьемонт… когда после очередной волны ты придешь ко мне без ран – я поклонюсь тебе глубже, чем императору, не сомневайся!

На лице вампира расплылась самодовольная ухмылка.

– Что ж, если сама госпожа Айяр так говорит, то у меня нет выбора, кроме как вернуться невредимым!

– Мечтай. Ты, конечно, силен один-на-один, но я по ранам вижу, что сражения против групп – не твой конек. Не говоря уже о том, что в больнице спорят на то, какое соотношение будет у твоих ран и ран Лимара. Открою секрет, обычно на пять у тебя приходится одна у ангела.

– Воргеновы когти! Так вот почему Лимар выглядит довольным каждый раз после битвы… Ну погоди, многорукий старикан, еще посмотрим, кто кого… Кстати, у тебя не осталось склянки-другой его крови?

Посмеявшись над наивностью вампира, врач покачала головой.

– Прости, не собираю таких коллекций. Есть смесь смывов с ран, кровь там тоже присутствует. Не желаете отведать?

Изобразив тошноту, Шарль недовольно поморщился.

– Не умеешь ты шутить. Тебе правда это кажется смешным?

– Всегда, – с улыбкой девушка принялась убираться в комнате, убирая инструменты в особый раствор, что разъедал плоть и кровь.

Такую жидкость можно было бы использовать в качестве оружия, но проблема в том, что создавать ее крайне затратно и трудно. Многие лекарственные и волшебные травы выращивались в особых теплицах, окруженные заботой и вниманием, чтобы вскоре беспомощно прыгнуть в котлы алхимических лабораторий и стать основой для зелий, растворов и смесей. А ради создания такого мощного и полезного вещества тратили весьма много всевозможных растений. Настолько, что попытки сделать рецепт более экономным до сих пор не прекращались.

– И это в мою сторону летят претензии по поводу повторений…

Вампир немного надулся, но не был слишком обижен. На вид ему не больше двадцати пяти, однако истинный возраст бола часто не соответствовал внешности, особенно, когда речь шла о не-людях. Его обаятельное лицо было покрыто царапинами, порезами и ожогами – но те уже обработаны и удивительно скоро стали заживать.

– Не обижайся, трупик. Даже у тебя иногда выходит шутить сносно. Пусть и редко, – Тита слегка посмеялась. На самом деле, смех не был частым гостем в столице. Лишь немногие могли позволить себе расслабиться настолько, чтобы забыть об ужасах, творящихся вокруг – но когда все время живешь в напряжении, порой его слишком сложно помнить.

– Ладно, я пойду. Пока, аристократочка, – Шарль ехидно послал девушке воздушный поцелуй и принялся уходить.

– Будешь продолжать – расскажу Мивесу. Ты знаешь, как он меня бережет, – сказала на прощание врач, отчего у нежити пробежал холодок по коже.

На выходе обладатель одной из немногих могучих реликвий в городе столкнулся со своим заклятым другом.

– Эй, Лимар! Бедствие помянешь, а оно у дверей… Как поживаешь?

Ангел был почти на две головы выше вампира весьма скромного роста. Руки он держал сложенными в разных позах: некоторые пары смыкались за спиной, некоторые – на груди. На лице воина отразилась какая-то эмоция. Возможно, положительная. Тот кивнул вампиру и отошел, дабы не загораживать выход наружу.

– Как всегда, порядочен до невозможности. Так что, ты не поделишься своей кровью? Из министерства мне дают пару склянок от тех, кто отменно регенерирует, но это же на совсем тихую ночь. Точно не хочешь помочь старому другу?

Ангел, глядя своими кроваво-красными глазами, даже более насыщенными, нежели у самого Шарля, не произнес ни слова и не шевельнулся. Он застыл в вежливой позе пропускающего, ожидая, когда вампир таки покинет помещение.

– Нечего надо мной издеваться, даже пока ты молчишь я все чувствую! – неживой выглядел немного по-детски, когда так недовольно предъявлял претензии к столь большему ростом бола. Впрочем, он, раздраженно цыкнув, все же покинул кабинет.

Спустя несколько мгновений, после приветствия и подсчета ран на величайшем воине столицы, молодая госпожа Айяр мягким тоном обратилась к многорукому.

– Лимар, я обо всем договорилась, – она открыла один из ящиков своего стола и вытянула оттуда склянку с жидкостью, будто вместившей в себя всю эссенцию темного времени суток. Глубокий синевато-черный цвет, усыпанный мириадами мелких блестящих частичек, напоминающих звезды. То был не космос, но удивительно завораживающее ночное небо. Жидкость явно непростая, но ни врач, ни пациент не удивились ей.

– Как ты спишь? На сколько хватает одного бутылька?

Ангел тяжело вздохнул и сложил свои руки вместе у уха, а затем помахал ладонями вокруг головы. В ответ на второй вопрос он показал два пальца.

– Понимаю. Я напишу тебе рекомендацию к повышению дозы. Уверена, ты и без моих наставлений справишься помалкивать, но все же не говори, как часто раньше принимал, если спросят – отвечай про назначенное количество. Мне известна твоя ситуация, но с точки зрения закона я не смогла бы повысить тебе дозу, меняй ты схему лечения. А говорят, ангелы порядочные… – девушка беззлобно хихикнула и отдала бутыль с зельем благого сна в одну из рук мужчины.

Тот стыдливо опустил глаза, но принял склянку. Не в его привычках нарушать Порядок… но кошмары были невыносимыми. Иногда ему казалось, что скоро и внутреннее ощущение связи с Монадой исчезнет, ввергая его в смятение без ориентиров в водовороте жизни.

– Я просто шучу, здоровяк. Давай теперь займемся ранами. Тела у вас, конечно, покрепче наших, но это ведь не значит, что надо их забросить, согласен?

Тита говорила будто сама с собой – ангел не ответил ей и даже не кивнул, но той казалось, что на каждую фразу у посетителя был ответ. Со временем, проведенным в компании ангелов разных сортов, от Верховной ангела Астиэн до рядовых бойцов в тяжелых ситуациях, постепенно научаешься… ощущать Порядок. Именно ощущать, понять его почти невозможно, не будучи представителем многоруких бола. И даже они не могли выразить мистическое знание полностью.

Ангелы в особых случаях пытались разъяснить свою точку зрения на конкретный вопрос в конкретной ситуации, однако посвятить незнающих во всю систему, что есть в их головах на интуитивном уровне, не могли при всем желании.

Доктор продолжала работу со своим важным гостем в молчании, ощущая при этом, как от ее касаний мужчина не дергается… но дрожит время от времени без видимой на то причины. И все же наблюдательная Тита поняла, в чем дело. Он заметил чужую кровь.

Одно пятнышко пробуждало все тяжелые воспоминания, от которых на глазах проступали слезы. Врач быстро убрала красный след, а после приобняла верзилу. Даже слабоэмоциональный ангел был бессилен перед тем, как душу и разум искалечивали несчетные смерти.

Цена знаний

– Держись, милая… все будет в порядке, дорогая, только…

Резкий крик боли прервал Офрессу. Ее девочка корчилась в постели всю ночь, а сегодня и вовсе не переставала изливать свои муки в страдальческих стонах.

– Мама… я… гха-ах!..

Старшая демонесса видела такую сцену уже не единожды. И могла помочь лишь после ее завершения. Пока у дочери не закончится приступ, зелья лечения бессильны. Всякий раз в столь тяжелое время сердце женщины переполняли ужас и страх: вдруг именно эти терзания ее чада станут последними?

Страшнее всего то, что даже любящая мать иногда срывалась на ужасные мысли. Не лучше ли смерть, чем такая боль?

– Мам… здесь… так пусто… мне нравится… запах… Ннгх!.. Хочу…

– Передохни, ветерочек, не напрягайся. Чего ты хочешь, дорогая?

Офресса не могла помочь ничем дельным. И все же она была матерью – и сдаваться, не испробовав каждый известный и неизвестный методы, не собиралась. Потому любую мелочь, которую хотела дочка, она выполняла.

– Чаю… нет, того отвара… нагрей воду, но не кипяти, разбавь. мне нравятся те. корни, помнишь? На столе в…

Девушка изошлась влажным, хриплым кашлем. На каменной тумбе рядом с ней стояли милые растения, что были добыты за самой границей города. Множество небольших цветков, похожих на крохотные колокольчики пурпурно-розового оттенка, усеивали стебель, у основания которого расположились большие стреловидные листья.

Офресса погладила дочь по голове, едва не дрожа от ужаса. Кашель был и раньше, но теперь вдобавок ко всему ее малышка хрипела.

– Конечно, сейчас сделаю. Потерпи немного, я скоро.

Демонесса вышла из комнаты, не закрыв дверь до конца, чтобы в случае чего тут же метнуться обратно. Конечно, она мало чем могла бы помочь – но это не повод не реагировать.

В то же мгновение, как матушка ушла на кухню, Федра, собрав все свои силы, оборвала лист с принесенных ей цветов… И принялась жевать. Медленно, планомерно, словно вытягивая каждую каплю растительного сока внутри.

«Только бы мама скорее принесла эту штуку…»

Прожевав и проглотив лист, она как могла спокойно улеглась обратно на подушки.

Боль каждый раз становилась все ужаснее – но не будь этой боли, Федра бы ничего не знала. Ни о себе, ни о ситуации вокруг нее.

Дар девушки был могуч. Несколько раз ей удалось услышать речь отца с неким человеком. Почтительное отношение Вуннара к собеседнику выдало в том самого императора. Однажды, проведя впоследствии почти септиму – семь жутких ночей – в тяжелых муках от болей в груди, она даже застала Тавана Айяра за работой в своем зачарованном поместье.

Великая семья Айяр – колыбель Чароломов – отвечала за создание барьеров и противодействие прочему колдовству. Их особняк был неприступен многие тысячелетия, оборонная система совершенствовалась с каждым новым главой семьи. И пускай волшебство в нем сильно пострадало, никто не мог войти внутрь без дозволения хозяев. И такой подвиг демонессы красноречиво говорил о силе ее дара.

Но за силу нужно было платить. Благополучием, комфортом. И, конечно, адской болью. Иногда во снах Федре казалось, будто в груди у ней не сердце, но пламя. Жгучее, рвущее. Иногда это чувство было похоже на утопление. Нет сил вздохнуть, позвать на помощь – и лишь судорожное дыхание говорило заботливой матери о том, что случилась беда. Но чаще ее боль была похожа на то, будто на грудь легли все тяготы целого мира, сдавливая хрупкую девушку и не давая ей дышать.

Уже почти четыре часа как демонесса корчилась от боли. На сей раз ей не повезло – ведь матушка вернулась домой лишь под утро, потому не сразу заметила неладное. И даже если она думала, что ничем не поможет, Федра так не считала. Ведь именно мама исполняет ее капризы в виде цветов и напитков. Но ей сказать, что все это не просто так, дочка не могла.

Как и обычно, она боялась, что родители запретят пользоваться даром. И, пожалуй, они были бы в некоторой степени правы, поступив так. Но с каждым откровением она ощущала, что становится ближе… к чему-то большему. К важному.

Вскоре Офресса пришла вновь, протягивая дочери кружку с теплой водой, куда были нарезаны корни какого-то растения.

Выпив все до капли, Федра попыталась улыбнуться, но лишь изошлась хриплым, почти булькающим кашлем.

– Детка! Держись, милая, ты сможешь…

– Все…

Не успев ответить, демонесса снова закашлялась. Приступ оказался таким сильным, что ей самой стало страшно. Хотя и не совсем из-за того же, почему беспокоилась матушка – Федра боялась, что не удержит только что выпитое и отвар придется просить снова. Используя все большее мастерство лукавства и манипуляции. Не могла же она рассказать, как несколько лет кряду лечила себя травами и кореньями из видений?

На самом деле, еще ни разу не вышло, чтобы явившиеся образы, названия, описания, да и вообще что угодно, не оказались полезны – рано или поздно.

– Кха… Прости, мам… Все будет нормально…

– Абсолют всемогущий, меня успокаивает моя дочка… Вот уж не думала, что доживу до такого, – демонесса аккуратно погладила щеку Федры и помогла ей приподняться над кроватью. Оперевшись спиной о подушки, в полусидячем положении молодая бола чувствовала себя немного лучше – причем даже вне обострений.

– Как это, думала что не доживешь? А кто будет заботиться о такой прекрасной и, – внезапно изо рта больной вновь вырвался кашель, – Кхе… могучей демонессе? Даже папа говорит, что у меня великое будущее.

Голос ее сейчас был тихим, слегка клокочущим, и все равно та позволяла себе шутить в подобном состоянии. По крайней мере таким образом она может показать матери, что все не так уж ужасно.

– Нахальная девчонка! – немного приукрашено ругаясь на дочь, Офресса правда успокоилась, хотя еще несколько минут назад суетливо волновалась в тщетных попытках не показывать своих переживаний, – Мы с отцом тебя не так растили! И вообще, хватит болтать, а то еще хуже станет.

Старшая демонесса со вздохом поцеловала дочь в макушку и присела на стул рядом, все еще выдавая нервозность в постоянном потирании кольца на руке.

Его подарил Вуннар Эованор своей будущей жене еще в те годы, когда та носила родовое имя Вилери.

Магические семьи – формирования исключительно людские, ведь абсолютно каждый не-человек был магом до Эпохи Конца. Ответа на вопрос, почему гости из иных миров, которых Обеллос принял как родных детей, более магически одарены, до сих пор нет.

Но среди бола, не относящихся к людям, можно было найти некоторые рода, где зачастую передавались особые силы. Известно, что всякий не-человек обладает сверхъестественной способностью влиять на реальность вокруг, и все же по обыкновению они весьма различны. Мощных среди них не так уж много, наследуемых – и того меньше.

Потому род Вилери и был особым в Эпоху Порядка: демоны, носившие эту фамилию, зачастую становились могучими пророками. Точнее, раз в пару-тройку поколений. Однако это не мешало им принимать в семью только таких же провидцев, как они сами, либо рожденных от демонов с подобным даром.

Ситуация с Вуннаром была несколько иной. Родители Офрессы погибли на стене, а дед и вовсе скончался при использовании своей способности. Потому не осталось никого, кто мог воспротивиться нарушению традиции. В Эпоху Конца завершалось многое, и старые порядки – в этом числе. Те из них, что утрачивали свою необходимость.

Подобные обстоятельства, конечно, не помешали находчивому юноше предложить руку и сердце прекрасной леди по законам ее рода. Несмотря на то, что демоны даже в таких особых случаях редко привержены общепринятому понятию о семье, преподнести кольцо как символ мистического Единства всех Доменов магии, а также просто в качестве ценного дара, было необходимо для вступления в семью Вилери.

И сейчас напоминание о тех днях успокаивало демонессу. Она надеялась, потирая то самое кольцо, которое муж выменял у лича Тифтара Безродного, что и для дочери наступит столь же светлая пора в жизни, какую можно будет вспоминать с теплотой.

Старшая демонесса спустя некоторое время заметила, что кашель стал реже, а на лице дочери постепенно исчезала боль.

– Хвала истокам… Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Федра немного поерзала в кровати, чтобы размяться.

– Могло быть хуже… Но может быть лучше, если я выпью зелье.

– Ох, и правда. Прости, я на радостях, как всегда, забыла… – Офресса откупорила склянку с густым зеленым содержимым, пахнущим свежескошенной травой, и прислонила горлышко к губам дочери.

Та выпила все, что было возможно выпить, а затем облегченно вздохнула.

– Спасибо, мама. Я тебя люблю.

Такие простые слова. Но говоря их без тени страдания в голосе, Федра была столь же счастлива, как и ее матушка. Они обнялись друг с другом, выражая глубокую привязанность, так не характерную для обычных демонов.

– Детка, хочешь завтра позову кого-то домой? Декстер пару дней назад обмолвился, что давно не заходил, да и Зурия была бы рада тебя навестить.

– Можно, пожалуй… Хотя я бы сначала хотела встретиться с Зурией. Декстер чудо, но как ни придет – сразу что-то происходит. С моим везением я предпочту стабильность лотерее, – слабая улыбка украсила измученное, но уже облегченное лицо девушки, когда она думала о своих знакомых. Да, возлюбленного или партнера у нее не было. Но были друзья.

Зурия – одна из первых. Будучи почти ровесницей матери Федры, та знала ее и не раз посещала дом супружеской пары – как подруга семьи, и как подруга каждого из них.

Ауфиль стала навещать больную уже почти четырнадцать лет назад, когда та была еще не выше стула со спинкой. Сострадательное сердце гостьи всегда наполняло душу демонессы спокойствием и верой в будущее.

Декстер однажды пришел с эльфийкой, когда та затащила его в дом министра во время патруля – и увидел в Федре родственную душу. С ней он мог говорить часами, узнавая от начитанной девушки много нового, а она могла узнавать интересные вещи о мире за пределами пристанища своей чудо-семейки.

Все имеет цену. Иногда ее приходится платить, даже не зная о сделке. Иногда демонесса и сама не понимала, как много отдает за крохи, полученные от своего странного дара. Но внутреннее чутье подсказывало: останавливаться нельзя.

Ведь это она помогала Декстеру разбираться в видах монстров, сравнивая голодных волколаков с засадными хищниками.

Она вступила с дядюшкой Цваром в полемику об алхимии, из которой тот вынес новое осознание значений некоторых ингредиентов.

Она раскрыла в Ауфиль голос, позволив ей услышать пение демонессы.

И сейчас, даже после очередной неудачи, даже после глупых обрывков, она ощущала, что приближается к чему-то важному. Может быть к осознанию своих сил. Может быть к грандиозному открытию. А может быть к маленькому разговору, столь короткому, что он мог бы показаться бесполезным. Если не знать тех, кто его ведет.