Текст книги "Эпоха Конца (СИ)"

Автор книги: SairusFS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Раздумья о былом

– Русалочьи песни, да почему оно не работает, как надо?! – сбросив со стола очередной неудачный образец, Цвар схватился за голову, с силой потягивая свои опаленные светлые волосы, будто с намерением их выдрать.

Лишь после нескольких минут нервной ходьбы по лаборатории с покусыванием ногтей на пальцах демон стал успокаиваться и приходить в себя.

– О, Хаос, опять я все разбил…

Цвар позвал своего помощника, чтобы тот собрал уцелевшие части ингредиентов и навел порядок в лаборатории. Пятый раз за день.

Если долго искать в Хаосе систему, то можно с удивлением обнаружить в нем Порядок. Так и с алхимиком – в своей неконтролируемой и случайной вспыльчивости он стал закономерен. Пять раз за день с тех пор, как его прототип привлек Феникса. Не чаще и не реже, за исключением дней, когда он просто не приходил на работу.

Конечно же, никто не был доволен внезапными прогулами, но он – заведующий алхимической лабораторией, начальник и светило магической инженерии. Если конечно зельеварение достойно такого звания образом.

– Мастер Гарган… Вы уже не первый день занимаетесь одним и тем же, может вам стоит сменить направление деятельности? Хотя бы на время.

Нежить была крайне способна к алхимии ввиду своей долгой жизни и любви к знаниям. Но одна из немногих выживших магических дисциплин открыта не только им. Так, министр магической инженерии Ингвар Этили – эльф, главный помощник Цвара – человек.

– Не учи ученого. С чего ты вообще взял, что можешь советовать мне? – в еще недавно раскаивающемся голосе сквозило раздражение.

– Потому что вы сами меня попросили. Пока были в более благосклонном расположении духа, – мальчик, на вид лет двенадцати, совершенно обыкновенной и непримечательной внешности, говорил без капли сарказма или издевки.

Цвар ненадолго задумался.

– Хм. Ладно, будем считать, что я себе доверяю. Но предложение все равно отклоняется. Я на пороге важнейшего открытия со времен самого Ласаана Безумного! – гордый и полный решимости, демон поднял скинутый на пол алхимический справочник.

– Вы говорите так каждый раз, когда чем-то увлечены.

– И какой результат! Даже мой неудачный прототип можно использовать для охоты на Бедствия! – Цвар с ухмылкой снова уселся за стол, принявшись бубнить себе под нос и делать пометки прямиком на древней книге.

– Вы прекрасно знаете, что барьер истощается при каждой атаке Бедствий, мы скорее убьем всех сборщиков в шахтах, чем наберем достаточно материалов от привлеченных монстров, – ученик и помощник заведующего лабораторией слышал подобные речи от начальника уже не первый раз, так что наловчился отвечать достаточно емко и колко, стараясь хоть как-то осадить Цвара. Тот лишь недовольно фыркнул, не отвлекаясь от поставленной самому себе задачи.

Парнишка же тихо подошел сзади, пользуясь моментом, и заглянул в фолиант.

«Лютоволк по сути своей есть меньшая Душа. Близкий к природе, он тянется к Началу, стайность их вяжет с Порядком, стремление к смерти сближает с Концом, и парадокс их страхов отсылает к Хаосу. Кровь их – мана, но дурная, единство чистого и порочного. В чем же сила ее? Раскрыть иные аспекты! Как несет Душа в себе каждый Домен, так и кровь лютоволка потенциал всех иных сущностей и эссенций расцветать заставляет…»

Этот абзац был нетронут среди прочих, будто служил отправной точкой. Повсюду в книге лежали закладки разных цветов и с разными пометками.

Внезапно Цвар отложил чтение и достал старые сшитые друг с другом куски пергамента – писчего материала, присущего началу Эпохи Конца. Затем не осталось жира для выделки кожи, и пришлось довольствоваться более примитивными средствами.

«Камневзорень, быть может, произошел от Драконов, подобно вивернам. Иначе объяснить столь высокое сродство к Концу не выходит, как и невероятно могучий глаз. Взгляд их способен обращать в камень, и несмотря на отсутствие такого дара у Катастроф-прародителей, подобная замена одного волшебства другим может свидетельствовать о некотором направлении развития этих существ. Важно отметить, что не только власть над камнем и обращение в оный делает камневзорней столь опасными, но и их практически полная неуязвимость ко всем оставшимся формам магии.»

– Хм… А если добавить камневзорня, то, может, волколак вместо рыцаря космоса?.. Или поменять его прах на эссенцию ложных огоньков? Если правильно извлечь способность к исчезновению… Нет, слишком слабо. А волколак может подойти. Проблема будет только в подавлении его Хаосом от рога Привратника… Хотя, защита самого глаза должна оказаться достаточной…

Размышляя вслух, алхимик скорее направлял сам себя, нежели хотел услышать совет. Тем не менее, он всегда поощрял в своих подопечных стремление к знаниям, и даже экспериментам. Все равно за материалы платит не он.

– Мастер, прошу прощения, а зачем в зелье рог Привратника?

Цвар почесал голову, раздумывая, как бы объяснить все попроще.

– Опиши мне Привратника.

Юноша не стал спрашивать снова и исполнил требование учителя.

– Ну… нечто, похожее на бола по форме, но с обликом козла, с порезом на шее, открывает пути для монстров… В том и вопрос – они же как раз их призывают, а не отпугивают, разве нет?

– Да, призывают. Но Привратники – единственные, кто ассоциируется не сам с собой, а со всеми монстрами. Они – связующее звено с Преисподней, и потому важный компонент зелья. Если говорить упрощенно и фигурально, то их рога – якорь, который помогает эффекту зафиксироваться именно на монстрах и ни на чем другом. Ты прав, это может быть опасно, но я не просто так добавляю плоть великана для подавления магии. К тому же, прах рыцаря космоса и его сродство к Пустоте должны использоваться как защита, сокрытие. В теории должно работать, но ты уже сам знаешь…

Алхимия – ремесло трудное. Давным-давно она была настоящей наукой, однако теперь, без возможности магически проследить за взаимодействием ингредиентов, стала бледной тенью самой себя. Вместе с тем, ограниченные ресурсы делают каждую новую попытку все более дорогостоящей. Несмотря на многочисленные усилия систематизировать действия ингредиентов, это получалось слабо, либо с большими исключениями. Так, например, волшебные обручи гарпий – монстров с человеческим телом, крыльями вместо рук и мощными птичьими лапами – обычно использовали в качестве развеивателя магии для лечения проклятий и прочих эффектов, наложенных другими монстрами. Вот только если их обручи составляли полный круг, то магия, наоборот, усиливалась. Хотя казалось бы, больше – лучше. Еще один пример – слезы скорбных русалок. Они несут в себе крайне мощный и опасный яд, однако, если их смешать с кровью бола всех рас, то внезапно приобретают отличный целебный эффект.

Таких примеров много, и пусть они записаны, великое разнообразие смешений несчетных ингредиентов невозможно охватить полностью. Даже самые абсурдные на первый взгляд комбинации могут неожиданно давать поразительные результаты.

– Что, если плоть великана недостаточно развеивает магию?

Цвар ненадолго призадумался.

– Возможно. В любом случае, я попробую заменить ее на глаз камневзорня, посмотрим, что выйдет. И вообще, ты чего тут забыл? А ну иди работать!

Демон не взглянул на ученика, но махнул в сторону двери одним из своих четырех крыльев. Парнишка же в ответ внезапно схватил мужчину за плечи и развернул на сиденье. Если бы Цвар хотел сопротивляться, он, может, и сумел бы, но такое поведение ученика было для него совсем неожиданным.

– Мастер! Вы себе все отсидите и в обморок рухнете, если не оторветесь хоть ненадолго! Я надеялся, разговор Вас отвлечет и Вы поймете, что не ели с последней ночи! Ваш желудок слышно еще из коридора!

Тут же живот демона громко заурчал, подтверждая слова юноши. Алхимик положил руку чуть выше пупка и скривил недовольное лицо.

– Ладно, твоя взяла, мальчишка. Ты хоть принес мне поесть?

– Я же знаю, где Вы храните деньги, конечно принес, – парнишка отошел от мастера, давая ему встать с сиденья.

– Ах ты, маленький ворюга. Идем… составишь мне компанию.

Демон не умел быть искренне благодарным – но близкие хорошо различали в потоке ворчливости знаки внимания, и ученик Цвара был среди этого круга.

– Как скажете, мастер, – парнишка достал из ящика в шкафу зелье сытости, а порцию супа – из припрятанной большой бутыли.

– Нет, чтобы в миске поставить, а? И вообще, что в ней было до этого?

– А Вы точно хотите знать? – голос парня не поменялся ни на тон, но демон шумновато сглотнул. Мало ли что там могло быть… Но в ученике он не сомневался.

– Кхм. Кстати спросить, я давно прячусь от дворца после того инцидента… Что-то слышно из интересного? – в попытке перевести тему, Цвар неловко перескочил на беседу из разряда «о погоде».

На столе в кабинете алхимика вскоре оказались миска, в которую перелили суп, и склянка с отвратным на вкус зельем.

– Забавно, что Вы спросили. Император женился. Хотя выбор был весьма очевиден, глава Айяр наверняка рад такому раскладу – дочь у него не подарок.

– Разве? Мне казалось, она уже беременна и у нее есть муж… – демон ни на секунду не задумался, что практика полной свободы в любовных делах для людей чужда.

– Да нет же, Вы про Титу. А про ее сестру. Нула Айяр. Забыли?

На лице демона не отразилось ни проблеска понимания, о ком говорит его помощник.

– Конечно же нет, – тот принялся сосредоточенно есть с надеждой, что ученик сам все расскажет, несмотря на «осведомленность» Цвара.

– Вы ужасно врете, мастер. Если коротко, то старшая сестра – гениальный врач, счастлива в браке и вообще состоялась как личность. Младшая, та самая Нула, не работает, ничего не умеет, и глава Айяр хотел выдать ее по расчету. Видимо, император совсем отчаялся, раз взял себе в жены неумеху…

– Не говори ерунды, там важен род. Пусть она и ходить бы не смогла, это мелочи. Императорская кровь останется более чистой, чем если бы он женился даже на ком-то из магической семьи, а не Великой, его можно понять. Вопрос, конечно, почему сейчас… – Цвар задумчиво облизал ложку, не оставляя ни единой пропущенной капли драгоценного супа.

– Ну, как сейчас… Месяца два назад. Или три, – парень пожал плечами, – Слышал, что император просто хочет перестраховаться и обзавестись наследниками как можно скорее, братьев-сестер ведь у него нет. Кстати сказать, а Вы не хотите сперва выпить зелье? Или Вы из тех извращенцев, что сначала едят, а потом ходят целый день с послевкусием этой мерзости?

Цвар тут же оставил ложку в миске и открыл склянку. Спустя считанные мгновения ужасная на вкус жидкость, что удивительным образом перетекала, не оставаясь ни единой частичкой на стенках бутылька, уже исчезла во рту демона. Все четыре крыла мелко дернулись, все четыре глаза сморщились, а лицо скривилось в гримасе отвращения. Не ожидая ни секунды, алхимик тут же подхватил посуду и осушил бульон наполовину, лишь бы заглушить тошнотворное ощущение во рту.

– Мог бы и пораньше предупредить… – демон говорил, слегка откашливаясь.

– Пожалуй. Но может хоть это заставит Вас стать менее рассеянным?

Демон издал что-то среднее между кашлем, смехом и хрипом.

– Размечтался. Чтобы меня сломать, нужна дрянь посерьезнее этой гадости! Как вообще такой важный компонент рациона целого города может быть настолько отвратителен?.. – мужчина опрокинул кружку с водой, чтобы еще хоть немного освежить рот, – Лучше скажи мне, экспедицию на озеро уже отправили? Если они не вернутся спустя пару септим, то об экспериментах можно забыть, все равно рунами по стенам писать будем.

Этот афоризм вошел в обиход еще в первые месяцы Эпохи Конца, обозначая одновременно попытки подогнать действительное под желаемое, а вместе с тем – бесполезную работу. Все же «писать рунами по стенам» – то, что пытались сделать маги, пока не отчаялись полностью, осознав потерю средств к сотворению чар.

– Да, отправили, септиму назад. Планируется, что вернутся… где-то через еще две. Говорят, многим обещают амнистию.

– За что? Зачем сборщикам амнистия?

Махнув рукой на совершенно оторванного от новостей наставника, юноша прихлопнул назойливую мошкару. Та налетела на город уже как несколько месяцев и не собиралась куда-то исчезать.

– Отродясь не было таких активных насекомых… Мастер, вы что-то знаете? Ходят слухи, мол эти твари уже нападают на бола.

Цвар не ответил, а только быстро доел свой суп, поскорее набивая желудок, лишь бы тот не болел, оставляя мясо на дне миски напоследок. Немного отдуваясь, он все же заговорил, параллельно откусывая жилистый кусок и прожевывая его.

– Не знаю. Может, ложнофеи в лесу разбушевались и насекомые спасаются, может это из-за ярофениксов, может Рой планирует атаку, может просто мигрировали Абсолют пойми откуда. Я не знаю и предпочитаю оставлять пустые рассуждения любителям монстров и фауны – они в этом мастера… Проклятые разбойники, все нормальное мясо поворовали, теперь жру эти отходы, – ворчливость не покидала демона даже во время обеда.

Наконец доев все до крохи, что, учитывая весьма скудный объем, было необходимо, Цвар поднялся на ноги и направился обратно работать в лабораторию.

– Мастер, вы однажды подавитесь! Не надо так быстро есть!

– Да-да, спасибо, Тео. Чем капать мне на мозги, сделай что-то полезное.

По возвращении в лабораторию бола, что всего пару лет назад вернулся на путь алхимика, снова принялся читать записи об ингредиентах, их обработке и самих монстрах в целом. Он почти ощущал, как его четыре глаза видят закономерность, но не могут ее найти. В гармонии древних рецептов все смешалось, а то, сколь непоследовательны зелья сейчас, наводило на мысли о влиянии самой Эпохи на принципы мироустройства. Конечно, дело не только в отсутствии прежних ингредиентов – но даже зелья, созданные в Эпоху Порядка, часто не имеют никакого эффекта. Почему – ведомо лишь Всеотцу да Абсолюту.

«Голодные волколаки, по всей видимости – пораженные скверной люди. Их тощие вытянутые тела при ближайшем рассмотрении скорее напоминают одичалые человеческие формы, нежели истинно волчьи. Что могло их так поразить? Согласно результатам эксперимента, они сродны к Концу, и вероятнее всего на них лежит могучее проклятие. Предположительно, во время прорывов из Преисподней, либо в ней самой некий монстр настолько извратил их суть, что те стали родичами диких застенных тварей. Тем не менее, не зафиксировано ни единого случая превращения человека или прочих бола в этот вид монстров. Что же касается их особенностей поведения, высокие охотничьи способности и ужасающая приспособляемость наводит на мысли о частично сохранившемся или зародившемся рассудке. Умение скрываться под покровом темноты даже на почти ровной местности поражает воображение, и потому крайне важно освещение на стенах и в группах сбора, дабы скорее найти и устранить эту страшную опасность…»

Очередное описание, за которое зацепился взгляд. Очередная попытка составить в голове стройную теорию, что смогла бы облечься в верную форму на практике. Очередная запись в длинном списке потенциальных ингредиентов.

– Еще немного… разгадка так близка!.. Я не сдамся, даже если завтра наступит Конец!

Но хватит ли времени до тех пор, пока ответ не станет бесполезным?

Помощь из ниоткуда

Все внутри скрутило. Что он может? У Грима с собой были только боевой нож и минимальный боевой опыт. Но он не сумел оставить ту, что помогла ему, даже не попробовав помочь.

Окажись Ауфиль рядом, она наверняка отчитала бы его, схватила бы и понесла в другую сторону. Образ матери, которая слезно просила беречь себя, ясно всплывал в голове. Вот только сейчас Грим знал, что делать не нужно, но верно. Не для него, но для Лайлы.

Еще с полминуты он мчался в сторону звука, который недавно услышал. И все ради того, чтобы увидеть, как тело девушки с веселым хихиканьем раздирают на кусочки ложные феи. Озорные создания пали после Первой Ночи, и превратились в невероятно опасных тварей, находящих удовольствие в жестоком умерщвлении своих жертв, в том числе и Лайлы. Если бы она еще могла говорить, то каждое создание в лесу наверняка услышало бы крики ее боли. Но для Грима ее молчаливое мучение под смешки монстров оказалось хуже любых воплей.

Между деревьями, где застыл Грим, скользнул взор Лайлы. В нем стояли ужас и паника. Из последних сил она раскрыла веки, выпучив глаза. Выражение ее лица стало похоже на безмолвный крик, приказ, мольбу: «Беги!»

Эльф так и не смог сдвинуться с места. Впервые он видел чью-то смерть настолько близко. Да, его товарищи на полях тоже погибали. Но никогда Грим еще не видел, как слезы текут ручьем из еще недавно красивых глаз, как изящную фигуру портят и кромсают бритвенно-острые маленькие орудия, как ноги и руки корчатся в жутких позах, стараясь ударить монстров и хоть немного ослабить нестерпимый кошмар.

До тех самых пор, пока Лайла не замерла навеки, Грим смотрел за ее смертью дрожащим взглядом. Он ощутил, будто вместе с ее гибелью от его собственной души оторвали огромный кусок. Пустота и боль, завывающие и ноющие, четко сидели внутри.

Один неверный шаг назад – и вот он дал себя заметить.

Второй неверный шаг – и он бежит куда глядят глаза, а не куда велит голова.

Третий неверный шаг – бежать навстречу шуму.

В лесу протекала небольшая река, и Грим, не разбирая дороги, направлялся к ней. Может потому, что надеялся спрятаться в воде, а может потому, что этот звук заглушит стоящий в голове хрип погибшей подруги.

Тихий шелест листьев, едва слышное трепетание крошечных крылышек. Покрытые зеленью и корой маленькие тельца целой своры ложных фей.

Никакая подготовка не позволит убежать от такого монстра на его территории.

Что вообще может спасти обычного бола от твари класса «Разрушение»?

Впервые в жизни Грим внутренне взмолился. О возмездии, о помощи… О быстрой смерти. Но тем мольбам, что могли быть услышаны, Конец пришел уже давно.

Бежать что есть сил. Бежать, даже когда силы иссякли. Ноги заплетаются, но пока держат. Дыхание жжет грудь, но это даже хорошо – так легче не упасть без чувств. Звон в ушах едва перекрывает веселый смех маленьких существ. Будто играючи они добираются до Грима, наносят на него, словно на холст, алые полосы от своих зазубренных орудий. Но сколько бы ни было ран, нельзя останавливаться. Иначе все напрасно. Иначе погибнут двое.

С каждым мгновением боль в мышцах становится сильнее, а тяжесть в теле нарастает, напоминая о уже давно пройденном пределе. Глаза рыскают по ночному лесу в поисках хоть какого-то убежища. Вот только даже если такое найдется, спрятаться в нем все равно не выйдет: эльфа с самого начала догоняют в считанные мгновения.

Раны будто постоянно кто-то терзает – неудивительно, ведь пот льет с юноши ручьем, усиливая страдания каждой своей каплей. Но это так же хорошо, как и жгущее легкие дыхание. Они не позволяют остановиться, не позволяют даже на мгновение потерять концентрацию. Боль – сигнал об опасности. Если про эту опасность забыть, расслабиться и дать случаю принять бразды правления, то тут же умрешь. Если так, то вовсе не было нужды бегать от смерти.

Еще одна ложная фея своими крохотными крылышками, похожими на крылья бабочки, запорхала прямо у уха Грима, игриво хохоча. С каждым разом монстры подбирались все ближе и ближе к голове, от самых ног и выше. Они наконец готовы отнять у него жизнь, вдоволь наигравшись.

Орудие монстра рассекло ухо эльфа на множество лоскутов, и теперь оно едва улавливало звуки вокруг. Кровоточащие порезы, видимо, очень забавляли маленькое существо, от которого парень все же отмахнулся.

Обычно это бесполезно – ложные феи попросту уворачивались, изящно нанося в ответ раны на руку. Но на сей раз тварь слегка заигралась – и потому с глухим звуком ударилась о кору ближайшего дерева. Мгновение для спасения. Единственный шанс.

Вот неприметный куст – не высокий и не низкий, уже достаточно потрепанный зверьем, чтобы попадание Грима туда было не так уж заметно, прилегающий прямо к холму.

Тонкий писк и яростное порхание крыльями, что от злости разделились с двух на четыре и стали больше похожими на стрекозиные, возвестили о провале. Даже если он прыгнет сейчас, то эльфа просто увидят.

Вдруг раздался рев, одновременно напоминающий рык зверя и крик птицы. Пусть Грим никогда не слышал этот звук, самое его нутро подсказывало, с кем предстоит встреча.

Гиппогриф, меньший Грифон – монстр, обитающий на землях Обеллоса еще со времен Эпохи Порядка. Эти существа, задней своей частью походящие на лошадь, передней – на льва, а головой и крыльями – на орла, обладают меньшим могуществом, нежели их прародители, Грифоны. Тем не менее, они остаются грозными противниками, опасными охотниками и ревностными защитниками своих территорий.

Неясно, почему Мантикоры, а не Грифоны были символом Порядка. Грифоны по облику подобны львам с головой, крыльями и передними лапами орла, величественны и прекрасны в своем образе. Мантикоры же: телом и головой – львы, крыльями – орлы, хвостами – скорпионы. Грива их имеет золотисто-желтый цвет и поражает своим сверкающим великолепием, а морды носят неизменно надменное, снисходительное выражение. Принято считать, что все дело в гривах Мантикор, которые дали им сродство к Порядку, и оттого, будучи по своему телу близкими к Грифонам, они все же забрали себе право представлять целый Домен среди монстров.

И даже так, гиппогриф – меньший потомок Грифона, лишь немного уступающего Бедственным Мантикорам по силе, все равно внушал истинный ужас и трепет. Ложные феи застыли от страха, а Грим попросту упал – ноги перестали слушаться. Он влетел в тот самый куст, в котором планировал спрятаться… но в темноте ночи не разглядел, что у его основания находится ход под землю. Пещера, явно обитаемая, сейчас была пуста – и слава Всеотцу. Иначе, сбежав от одних монстров, юноша попал бы к другим.

Послышался еще один мощный рев, и на сей раз это было уже не предупреждение. Хозяин леса требовал очистить его территорию – видимо, ложные феи не улетели после первого раза. А стоило бы.

Поток перьев разлетелся во все стороны, прорубая стволы деревьев, будто острый меч, входящий в податливую плоть. Из смеси рычания и крика рев гиппогрифа стал похож на клекот, сменяющийся пронзительными возгласами крылатого хищника.

Гриму не было слышно фей с тех пор, как он провалился под землю, и неудивительно – все же они крайне маленькие и тихие сами по себе. Вот только по звенящей тишине он точно понял, что от них не осталось и следа.

Классы монстров неравны между собой: чем выше класс, тем значимее разрыв в силе. Даже внутри одной категории встречаются твари сильнее или слабее прочих. Так, ложные феи по отдельности менее опасны, чем полуденные кавалеристы – но стоит маленьким кровавым озорникам собраться в стайку, и они смогут угрожать Привратнику Преисподней. Гиппогриф же мог изменять свое оперение на бритвенно-острое и сбрасывать его с такой силой, что оно запросто разбивало камни. Благодаря силе Порядка монстру не составляло труда отрастить все заново, и он мог вести такой обстрел продолжительное время. Клинки маленьких пронырливых существ ему нипочем – и потому победитель в их битве был предопределен с самого начала.

Сердце Грима становилось все более слышным. Тишина, наступившая после нескольких минут страшного грохота и треска снаружи, оглушала и угнетала. Хотелось услышать оклик, уханье совы, хоть что-то, кроме предательски колотящегося сердца. Казалось, что оно так громко бьется не только для эльфа, что само существование этого звука может привлечь монстра.

Минуты превращались в часы, часы – в дни. Время стерлось. Замерев в одном положении, боясь даже вдохнуть Грим думал, что прошла целая вечность. И вот, новый звук. Идет снаружи, и приближается. Аккуратный и спокойный, напоминает шаги по листве. Еще один – что-то среднее между фырчанием и шумным выдохом. Снова движение к пещерке, как раз перед которой источник этих звуков остановился.

Гиппогриф учуял нарушителя. Не только ложные феи, но и эльф. Нюх существа привел его к норе – и вскоре внутри нее оказалась большая орлиная голова монстра. Он смотрел на юношу умными глазами, полными настороженности и сдержанной агрессии. Даже без слов или криков Грим понял, что хозяин территорий недоволен незваным гостем. Парнишка попытался выползти, показать, что собирается убраться из владений благородного животного, но не смог. Тело не слушалось его, предпочитая прикинуться недвижным изваянием, чем спасаться бегством. Чего, конечно, совсем не оценил гиппогриф.

Сперва монстр издал громкий предупреждающий крик, как и в прошлый раз. Поэтому Грим точно знал, чего ждать дальше – ведь второго шанса ложные феи не получили. Кто сказал, что он будет исключением?

Пронзительный взор ярко-желтых глаз гиппогрифа отражал его гнев и был устремлен прямиком в тело эльфа. Не только перья, но и клюв монстра можно использовать как смертоносное оружие против почти любого врага. А судя по тому, что голова чудовища медленно приближалась к Гриму, его сердце – еще бьющееся, живое – вскоре попросту будет съедено прямо из груди.

Но сбежать Грим так и не смог. Как бы он ни старался, сил двигаться не было. Тело онемело, мышцы отказались работать. Поток мыслей смешался в кашу – уже нет сил даже молить о пощаде. Хотя, едва ли гиппогриф, Обеллос или Абсолют услышали бы эти мольбы.

Зажмурив глаза, чтобы не видеть, как сейчас клюв устремится в его тело, эльф приготовился встретить смерть и свой Конец.

Вот только следующим звуком был истошный вопль Гиппогрифа, что стал отчаянно вылезать из пещеры. За одно мгновение все его тело покрылось металлическими перьями и мехом, желтые глаза воссияли во мраке ночи, призывая мистические силы, а сам он принялся воинственно кричать.

Только теперь, когда присутствие монстра исчезло, Грим смог двигаться. Даже находиться рядом с классом «Уничтожение» для обычного бола – серьезная нагрузка. Так что, не теряя больше ни секунды, он рванул к выходу из норы.

Снаружи он застал картину, от которой не поверил своим глазам.

Существо, еще недавно раскидавшее стаю ложных фей, будто листья по ветру, теснила туча чего-то темного. Стрекочущий звук порхающих крыльев был весьма неприятен на слух, особенно в сочетании с непрекращающимся криком отчаяния хозяина леса. Казалось бы, что могут сделать маленькие существа монстру, сплошь покрытому металлом? И все же твари залезали прямо под перья, протискивались между волосками меха, вгрызались в плоть и заползали даже под кожу.

С каждым мгновением черная туча становилась все больше. Она поглощала гиппогрифа, словно пламя пожирало сухое дерево – быстро, безжалостно… изнутри.

Однако Грима пугало не это. Свора маленьких монстров прибыла прямиком из его кошмара. С тех самых пор ни один сон не был для него столь же ужасен, ни одна ночь не была такой же жуткой и страшной. А теперь воплощенное сновидение на глазах у эльфа пожирало противника, будто тот был закуской, а не могучим хозяином леса.

Затаившись в кустах, парнишка приготовился бежать куда подальше, но еще один «взрыв» перьев повредил ему ногу. Монстр отказывался сдаваться без боя – не для того он жил в этих местах десятки и сотни лет, чтобы так просто пасть от кучки каких-то насекомых. В прямом смысле.

Использовав силу Порядка, тварь стала мощно регенерировать, и вместе с тем покрывать металлом даже свою кожу. Новые твари не смогли пробиться сквозь него… Но те, что оказались заперты внутри, продолжали неистово кромсать своими жвалами плоть гиппогрифа. Снаружи мелкие существа принялись искать другие пути проникновения. Все равно кусать металл для них бесполезно.

Крошечные лапки сотнями и тысячами движений перебирались к глазам, клюву и к задней части хозяина леса. Тот понимал: ситуация становится еще более опасной, и не пожалел маны и жизненных сил на то, чтобы сохранить само свое существование. Лучше ослабнуть и выжить, чем оставаться гордым и сильным, но умереть.

Могучая, струящаяся сквозь кровь сила Порядка восстанавливала тело монстра. Все повреждения исчезали на глазах, а насекомые внутри него попросту растворялись, недостойные быть частью Порядка гиппогрифа.

Да, это спасло тварь от быстрой смерти. Но Рой изначально не планировал ее дарить.

Грим же осмотрел свою ногу. Перо, похоже, перерезало сухожилие, и нормально ходить уже не представлялось возможным. Он попытался встать лишь с тем, чтобы упасть наземь. Эльф отлично понимал, что в противостоянии двух чудовищных сил он – просто пылинка. И стоит одному из монстров победить – его присутствие не останется незамеченным. Тем не менее, сдаваться рано.

Ползти по земле в сторону лагеря? А где он?.. Видимо, пока эльф бежал от фей, окончательно заплутал в лесу.

Благим знаком было то, что крови от пореза почти нет. Иначе прятаться окажется совсем бесполезно – найдут по запаху или следу, тянущемуся за раненым.

Сидеть на месте и скрыться? Невозможно. Даже в норе Гиппогриф учуял незваного гостя, а Рой буквально состоит из десятков тысяч тварей, что могут запросто рассредоточиться в его поисках.

Значит, надо двигаться. Но куда? Помимо звуков постоянно сжимающихся жвал и криков Гиппогрифа не было слышно почти ничего. В кромешной темноте без факела даже простые ориентиры становятся трудноразличимы. Пользоваться носом, руками или языком бесполезно – эти органы не могут дать нужной информации для побега.

Но звуки… почти ничего, кроме боя. Почти. Тонкое, слабое журчание воды. Грим изначально бежал по направлению к нему, пусть и не знал, зачем.

Сейчас это лучший вариант. По крайней мере, он может поплыть по воде с надеждой, что его запах и кровь растворятся в ней, а монстры потеряют след.

А тем временем Рой и не думал отступать. Гиппогриф все метал свои перья, что разлетались вокруг будто листья в бурю. Монстр отчаянно сопротивлялся – но у него было недостаточно сил. Точнее, у Роя их попросту больше. Несть им числа – и в нем их сила… Но лишь когда рядом командир.

Грим уже хотел выйти из куста и как можно скорее отправиться к воде, но в тот же момент гиппогриф упал. Его внутренности были пожраны, вся мана израсходована, и ему ничего не осталось, кроме как оказаться ужином для своры насекомых, жадно вгрызающихся в него, как хищник вгрызается в плоть.

Больше нет нужды направлять все силы на противника, и Рой должен был начать рассеиваться. Вот только тысячи маленьких телец одновременно повернулись в сторону Грима, словно он и не прятался.

У эльфа замерло сердце. Его уже заметили – а от этого чудовища нет даже смысла прятаться или бежать. Жизнь не стала проноситься перед глазами – но образ той, кого он хотел видеть, все равно всплыл в его памяти.