Текст книги "Эпоха Конца (СИ)"

Автор книги: SairusFS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Обед во дворце

Внутри столичного замка было два места, где бола́ ели и пили. Первое – прежняя трапезная императорской семьи, ныне доступная и для их приближенных. Эта комната была не слишком большой, так как изначально рассчитывалась только на нескольких человек. Внутри все до сих пор блистало. Там пестрили роскошные барельефы на стенах, украшенные тонкой работой с золотом и серебром, повествующие о восьми Прародителях – соратниках Первого императора Горваса Стратвара, что помогали ему в каждом свершении, не раз спасали будущего монарха и впоследствии за то обрели высшую награду в виде звания Великих магических семей. Была и звездная карта на потолке, выложенная драгоценными камнями. Освещение там до сих пор не угасло в своем колдовском великолепии, идущем от сотворения Империи. При взгляде наверх казалось, будто сама Судьба не желала падения этого государства – хотя то же нельзя было сказать, увидев зрелище с городских стен. Все министры и важные личности принимали пищу вместе с правителем уже долгое время Эпохи Конца – отчасти как знак благодарности их работе, отчасти ради того, чтобы получить еще одно место соприкосновения мнений, помимо запланированных и экстренных собраний.

Прочие же бола́ из министерств обедали в трапезной для приемов – пышном помещении, украшенном не менее величественно, но более скромно, по сравнению с императорской столовой. Здесь на стенах были изображены некоторые исторические сцены, отражавшие путь Империи. На потолке расположилась картина зарождения мира – на фоне, похожем на саму Пустоту своей неопределенностью, странным ощущением отсутствия цвета, что был не черный и не темно-синий, просто отсутствующий, расположилась яркая звезда, от которой во все стороны расходился свет. Прямо позади нее недвижно стоял голубой шар с континентом на своей поверхности, олицетворяющий Всеотца, сотворенного по воле и милости Абсолюта, искры бытия посреди ничего. И благо этой искры распространялось по потолку, освещая его, и сходясь в четыре луча разных цветов по одному на каждую стену.

Луч зеленого цвета падал на барельеф густого леса, украшенного мелкой изумрудной пылью, в котором были заметны жилища среди деревьев на фоне огромного вулкана. Жителей этих мест изобразили высокого роста, и с особой чертой – длинными заостренными ушами.

Луч серого цвета осветил парящие скалы, украшенные крошкой драгоценной шпинели под образ направленного блага Абсолюта. На этих камнях расположились города разных стилей и обликов, над которыми вольно летали крылатые многоглазые существа.

Желтый луч устремился на золотые крыши величественных, изящных в своей правильной геометрии городов, тянущихся ввысь с морского дна, окруженного куполом, что отливал топазовым блеском. На улицах были видны многорукие создания, каждый из которых расположился на разном уровне помещений, отражая их иерархию.

Черный луч, похожий на Пустоту, но все же отличавшийся от нее именно наличием цвета, странным образом «освещал» сеть глубоких пещер, в которых расположились всевозможные виды нежити – от личей и упырей до вампиров и призраков. Ониксовый порошок украшал стены подземных ходов, отражая связь этого рода с Концом.

Каждая из картин была по-своему особенной, и если бы среди присутствовавших находились маги, те бы поняли, что все конструкции выполнены при помощи только одного Домена. Хотя Порядок или Начало – самые подходящие для творения чего бы то ни было, так было прежде, и ничего не изменилось. Потому даже маги Эпохи Порядка поражались, сколь искусно оказались выполнены украшения в этом помещении, как с точки зрения эстетики, так и с точки зрения магического изящества.

На полу же расположилась карта Империи Стратвар – напоминание о том, ради чего собираются пришедшие, ради чего существуют эти залы и замок в целом. На расписанном мраморном основании комнаты нигде не было сказано, что изображена именно карта Империи. Там изобразили города, но не государственные области, а лишь географические наименования. Так, столица находилась в основании Сердца Всеотца, рядом с великой рекой Карна. Неподалеку, через остров Правосудия, что со всех сторон омывался главной водной жилой континента, находился Веррос, город Мана-древа, откуда ранее Империя получала большое количество магического сырья. Выше по течению реки, несколько севернее от восточной границы Апостольских гор, Карна расходилась надвое, отдавая мощную ветвь – Срединную реку. Та пролегала через все Сердце Всеотца, питая собой и своими притоками прекрасные равнины, холмы и густые леса континента. Были на Обеллосе и непригодные для жизни земли – Драконьи топи, расположившиеся у верхушки Сердца. Рядом с ними, через Бесплодный хребет, находились Бесплодные земли. По легенде там некогда сразились не то двое апостолов, не то Древний Дракон с Хозяином Преисподней. Что бы ни произошло, уже многие тысячелетия там невозможно жить из-за суровых условий климата, отсутствия доступной пресной воды и обилия чудовищных монстров. Выше них расположилась автономная область Авалон, к которой вел Перевал ангелов, и хотя те земли не были столь же плодородны, как основная часть континента, многорукие бола охотно согласились на это удаленное расположение. В любом случае скорое создание сети городких порталов нивелировало все расстояния. Почти между Сердцем и Бесплодными землями, а точнее чуть выше их, располагалась Слеза Всеотца – остров, на котором когда-то процветал город Лакрис. В самой юго-восточной части континента находились Глаза Всеотца. То был остров с архипелагом вокруг, а рядом с ним – озеро Окуло, что вместе давали древним картографам впечатление, будто в самой земле отпечатался взор Творца.

Карта показывала города только Империи… Но других ведь не было. Горвас Первый объединил под своим знаменем все земли Обеллоса, за что получил вечную славу, а вместе с тем – благодарность. Каждый город на карте, каждая мелочь в ней напоминала о том, зачем бола находятся в замке. Так было раньше, и так осталось теперь. С тем лишь отличием, что ныне в этой зале собираются не гости из прочих городов, не представители Великих семей, но те, кто больше других вкладывает свои силы: моральные, умственные и физические. И среди них были представители всех детей Всеотца и работники всех ведомств.

Что же до обслуживающего персонала замка – они неизменно ели в специальных помещениях, которые проектировались во дворце изначально. Конечно же, раньше такое разделение носило более классовый характер, но сейчас все оставалось для них по-прежнему только из-за недостатка места в бывшей зале для приемов.

А за обедом в императорской трапезной, куда с небольшим опозданием вошла Ширрон Астиэн, уже велся разговор, как всегда, о делах насущных.

– А, мисс Астиэн. Прошу, проходите, – император первым поприветствовал одно из важнейших, наравне с министрами, лиц во всем Велане. Прочие присутствующие не стали поднимать гомон и лишь кивнули своей знакомой, для кого – давней, для кого – почти что новой.

– Благодарю, ваше величество. Пришлось задержаться в оружейной, но все в пределах допустимого, – в словах девушки звучала толика не то усталости, не то раздражения, но по ее лицу мало что можно было понять. Пусть Ширрон красива и открыта, мимика у ангелов в целом весьма скудная.

– Нестрашно. Что ж, тогда я хотел бы напомнить вам: пусть натиск монстров ослаб, мы расслабляться не можем. Пожалуйста, не пренебрегайте разработанными планами. У кого-то есть дополнения?

– Да, ваше величество, – речь подхватила женщина с гордой осанкой, длинными, кудрявыми рыжими волосами, объемными до того, что зрелище казалось неестественным, – как вы и распорядились, сегодняшняя норма пищи была увеличена, но пришел доклад о нападении стаи лютоволков на группу сбора. Мистер Пьемонт, несомненно, выдающийся воитель, но он один не охватит всю стену. Я считаю, что нужно усилить охрану работников за стенами.

– Исключено, – демон о восьми крыльях и восьми глазах говорил четко и ясно, хотя и не спешил с ответом, – стены нуждаются в защитниках не меньше, чем группы сбора. Я не могу позволить выходить за них еще и тем, кто не был этому обучен.

– В таком случае, может господин Айяр? Он искусный боец и владеет исключительным даром, – в ее голосе был не вызов, а искренний вопрос, как и в карих глазах, направленных на министра обороны.

– Это возможно, но проблемы все равно не решит. Как уже было озвучено, эти личности единичны, придется ослабить охрану внутри города.

Внезапно в разговор вступил призрак, что несмотря на свою бесплотность, все также сидел за столом. Он выглядел как мужчина средних лет, не слишком высокого роста, с очень короткими волосами, чей цвет уже не разобрать, в плотном кожаном доспехе, на котором аккурат над грудиной зияла огромная дыра, позволявшая отлично видеть сквозь этого неживого.

– И что, оставить город в склоках за каждую крошку? Не проходит даже дня без нарушений условий питания населения, а вы хотите ослабить охрану внутри стен?

– Так и есть, – секундная пауза позволила присутствующим уложить ответ в голове, – Если еды не будет, то делить будет нечего, правда? Даже убийство внутри стен не имеет столь катастрофических последствий, как потеря группы сбора, – Вуннар не торопился есть свою порцию рыбного супа, старался подносить ложку только во время речи других, чтобы иметь возможность быстро ответить.

Однако его слова повисли в воздухе. Все знали, что сказанное министром обороны было правдой, но признавать этого вслух не хотелось. Потому император и взял сей груз на себя.

– Что ж. В таком случае, распорядитесь о смене расписания патрулей и назначений. Что-то еще?

– Я хотел бы взять слово, ваше величество, – заговорил эльф с лимонного цвета кожей и пепельными волосами до самого пояса. Рослое, худощавое сложение делало бы его привлекательным, если бы не обезображенное ожогами лицо, веки на котором едва раскрывались, не давая даже разглядеть цвет глаз, – Один из заведующих лабораториями считает, что близится к открытию нового алхимического рецепта. Если это возможно, мы были бы признательны за останки рыцарей космоса, Привратников Преисподней, великанов, а также лютоволков.

Одни только названия этих существ, сказанные подряд, заставили нескольких бола поперхнуться супом, едва его не пролив. И все же ответ последовал, хотя и не сразу, но и от него пара присутствующих тоже слегка подавилась.

– Это будет тяжело, но возможно. Как раз прошедшей ночью Шарль убил… – секундная заминка выдала удивление и почти неверие собственным словам у министра обороны, – шестерых лютоволков. Мы можем отдать вам три тела для экспериментов, но прочие должны пойти на производство, вы и сами знаете, как нам необходимы зелья. Что до остальных позиций – напишите запрос в казначейство, тела Бедствий хранятся там.

Кивнув, министр магической инженерии продолжил трапезу, как и прочие в помещении. Мало кто хотел без надобности говорить об ужасах, терзающих город и его жителей. Даже они, самые стойкие духом и разумом светила Империи, не были всесильными. Среди работников дворца немало тех, кто накладывал на себя руки, хотя на недопущение такого исхода всегда направлялись большие усилия.

По завершении трапезы, когда все сложили свои столовые приборы, император хотел было что-то сказать, уже вздохнув для набора воздуха… Но остановился. Лишь после некоторой заминки он поблагодарил всех и вернулся в свой кабинет, понимая, что Вуннар дал идею еще лучше, нежели очередное жонглирование едой. Взяв в одну руку перо, а второй перемещая ресурсы в своих столбиках-напоминалках, Эйлунд записал приказ о повторном перераспределении продовольствия. Именно такого толка повеления правителю приходилось писать и заверять наиболее часто. Во дворце уже привыкли к тому, что никогда не известно на самом деле, сколько и кто получит еды на следующей септиме – ни в один из семи дней, от дня пригор до дня сарвак.

И все же жизнь продолжается, а значит, даже не имея в себе уверенности в завтрашнем дне, высшие эшелоны власти обязаны преподносить все со стойкостью и решительностью, одним только видом своим заверяя народ в стабильности. Даже если они сами в нее не верили.

Тяжелое утро

В здании гвардейского поста, в подвальном его помещении расположились камеры временной изоляции подозреваемых в преступлениях до судебного разбирательства. Министерство юстиции было не самым большим и важным среди прочих, но тем не менее занимало важное место для простого народа.

Рядовые бола не ведали ни трудностей распределения пищи, ни тонкого баланса между обороной стен, города и собирателей. Они знали лишь голод, смерть и страх. А вот суды над провинившимися до сих пор проводились открыто. Известно, что в Эпоху Конца оправдательных приговоров почти не выносили из-за большого давления общественности, особенно при наличии свидетелей.

Досудебные разбирательства, конечно, проходили в закрытом формате, однако, если дело зайдет до публичного слушания, то надеяться на лучшее уже не стоило.

Именно поэтому сейчас двое эльфов всей душой желали, чтобы досудебный процесс прошел не так строго. Хотя факт преступления уже установлен, у двоих юных нарушителей закона были смягчающие обстоятельства. Все же Нилья – глубоко больная девушка, а Грим просто хотел помочь ей, пусть и в обход правил.

Даже несмотря на то, что преступления, связанные с пищей, среди народа давно стали самыми осуждаемыми, именно неправомерного пользования провиантом со стороны эльфийки не было. Юноша надеялся, что приговор не постигнет сестру по несчастью, ведь для него даже наказание в виде похода за стену не будет столь страшным. А вот любого толка принудительные работы для сокамерницы могут стать едва ли не фатальными.

– Та… та женщина. Она говорила что-то про твою матушку. Ты знаешь, что она имела в виду? – голос девушки был тонким и приятным, но вместе с тем слабым, выдающим ее подорванное здоровье.

– Ну… это сложно. Мама много где засветилась, я не уверен, о чем именно хотела сказать та стражница, – Грим отводил взгляд от эльфийки, что грациозно сидела рядом с ним в своем одеянии, совсем не соответствующим ее красоте. Но все же швейные навыки ремесленников помогли сделать одежду хоть немного более приятной глазу, несмотря на отсутствие подходящего материала. Лоскуты кожи, из которых была сшита длинная юбка на девушке, переплетались в витиеватые узоры, а все вместе они давали интересное дизайнерское решение. Нечто похожее на жилет с рукавами тоже было исполнено из остатков после создания брони для стражи, ее починки и обновления. По сравнению с надетым на Нилью, одежда Грима была похожа на обноски нищего. Но именно его одежда в порядке вещей, не ее. Во времена страданий и ужаса мало кто беспокоился об эстетике жизни. Скорее о самой жизни.

Пытливый лазурный взор девушки старался углядеть на лице парнишки ложь, в то время как там больше преобладали некий дискомфорт и смущение.

– Точно? Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, – эльфийка встала с холодного каменного пола и направилась к юноше, который в то время опирался на стену, но попятился, стоило Нилье начать идти к нему.

– С чего вдруг? И вообще, может… – Грим умолк, отводя взгляд и пытаясь не смотреть в чарующие глаза собеседницы, – может я просто волнуюсь? Не каждую ночь… проводишь в камере.

Девушка подошла к парнишке весьма близко. Опасно близко, как он подумал. Ведь так она сумела услышать его еле уловимо, но все же шумное, учащенное дыхание.

Та еще с мгновение пытливо посмотрела на юношу, но затем просто уселась рядом с ним, ощущая холод камня и некоторую сырость – но брезговать можно потом, когда появятся на это силы.

– Ладно, не хочешь говорить – не говори, – в голосе Нильи сквозила наигранная обида, но парень тут же бросил на нее взволнованный взгляд.

– Я… в общем… – чуть замявшись, он наконец сдался, – Твоя взяла.

Грим опустился на пол рядом с эльфийкой, чуть ближе, чем хотел – но не сдвинулся с места, заметив оплошность. Беспокойства у нее самой по этому поводу не было видно.

– Моя мама тоже гвардеец. Она… Немного своеобразная. Красиво поет, читает выразительно, но все считают ее неисправимой мечтательницей. Даже когда о ней говорят как об оптимистке, это звучит комплиментом по сравнению с остальным.

Юноша слегка опустил голову, а голос его стал тише с того момента, как он начал речь про свою матушку.

– В общем сказать, она не теряет надежду, мне кажется. Часто перечитывает пророчества Эпохи Порядка. Ну и помогает всем по мере возможности. Однажды мама рассказала, что выгородила свою напарницу по смене, когда та, еще по молодости, не выполнила инструкций. После нападения та девушка не почистила свой меч, отчего тот точно испортится быстрее – кровь монстров ведь часто бывает ядовитой… Ну, а мама выдала его за собственный и сказала, что не успела почистить, так как помогала лекарям после боя. У нее… какой-то дар видеть нарушения в организме. Не уверен, способность ли это. Иногда она начинает говорить про что-то даже более странное, чем банальные повреждения тела, вроде ауры. Не знаю, как и думать про это, все же она моя мама…

– Я считаю, ты должен ей верить. Она – твоя семья. Ей незачем лгать, особенно, раз уж речь идет о ее даре. А еще верить полезно. И… ты думаешь, что та женщина и есть напарница твоей матушки? – Нилья говорила заинтересованно, явно пытаясь понять, как же сокамерник сделал такой вывод.

– Что? Ах, нет. Я вообще не уверен, что это она. Просто мама часто так поступает. И, удивительно, ее выходки нередко проходят безвредно. Она предпочитает думать, мол Всеотец ее охраняет. Хотя по мне, простая удача.

На фразу про Всеотца эльфийка улыбнулась уголками губ.

– Тот самый Обеллос, Творец из сказок? Я думала, он давно покинул этот мир, – на сей раз слова не были ни оживленными, ни подавленными, но смиренными.

– Все верно. Даже мама считает, что сейчас он не здесь. Ну, насколько существо такого масштаба может быть «здесь» или вообще «где-то», – Грим чуть усмехнулся, – Но она всегда подчеркивала, что все это только про «сейчас». Что уже скоро Всеотец к нам вернется.

Оба эльфа замолкли на пару мгновений. Тишина не была неловкой… больше тяжелой.

– Ты… ты ей веришь?

Простой вопрос заставил юношу затаиться, даже задержать дыхание, будто пытаясь стереть свое существование из этого мира. Внезапно он выпалил ответ, чуть громче, чем хотел бы.

– Я не знаю, – как ни старался Грим сохранить спокойствие, его проняла дрожь, – Я хочу верить. Но у меня не выходит. Я… – юноша собирался было продолжить, но понял, что всхлипывает и тут же умолк.

Нилья уложила на пальцы эльфа свои собственную, пытаясь успокоить его прикосновением.

– Тебе не нужно объяснять. Я все прекрасно понимаю, – она чуть похлопала ладонью по руке новообретенного друга, а затем распахнула глаза, что-то вспомнив, – Ох! Я же так и не представилась! Нилья Ифри, рада знакомству. Пусть и в столь мрачной обстановке, – несмотря на свою слабость и положение, девушка пыталась подбодрить ближнего, хотя сама недавно была в настроении не лучше его.

– Грим Лавьен. Очень приятно, – эльф не протянул даме руку, но судя по лицу, он и правда был рад их знакомству. Вместо этого девушка сама взяла ладонь юноши и совершила рукопожатие.

– То, что я другого пола, не значит, что со мной надо здороваться по-другому. И, я вдруг вспомнила… Почему ты решил накормить меня больше, чем прочих?

Эльф затих и чуть потер свой большой палец.

– Ну… как бы сказать… Я, это…

– Да-да? – девушка все еще не улавливала суть, но заинтересовалась до невозможности.

– В общем… я просто хотел…

Лязг открывающейся двери прервал его фразу. Неприятный скрежет возвестил о прибытии важной для судьбы этих двоих персоны. В проеме стоял некий ангел в особой форме. Работник министерства юстиции.

И худший кошмар любого, кто надеялся на оправдание.

Тяжелый день

В доме Вуннара, министра обороны Велана, было тихо. Его жена, Офресса Эованор, приняла эту фамилию еще до того, как тот получил честь быть одним из приближенных императора. И предыдущего, и нынешнего. Столь важный пост демон занимал уже двадцать девять лет. Иногда ему казалось, что именно эта должность принесла несчастье в его семью, несмотря на относительный достаток.

Дочери демона-управителя, Федре, уже было тридцать лет, и большую часть из них она провела в постели. Поначалу ничего не предвещало беды – но немногим позже шести девочка стала замечать усталость, меньше бегать и сновать всюду, задыхаться время от времени. А потом уже и вовсе не могла подниматься с постели больше, чем на час. Болезнь сжимала хватку, лишая ребенка радости детства, пусть оно и сильно сократилось для жителей Велана.

Ждать шестнадцать лет, чтобы уже совершеннолетним позволить ребенку работать оказалось непозволительной роскошью. Восемь лет – таков был возраст, в котором обычно бола начинали работать. Кроме ангелов. Ввиду невероятно долгой жизни их растущее поколение даже к шестнадцати годам только-только формировало личность, а уж в восемь лет они едва ли могли размышлять или действовать по инструкции. Однако, количество ангелов было гораздо меньше, нежели прочих детей Обеллоса, так что мало кто придирался к этому, особенно после контакта с их народом.

Федра за свою жизнь пыталась работать во дворце, чтобы использовать отточенный годами чтения в постели разум на благо, но безуспешно. Она не могла прийти в замок, а безопасная доставка документов была слишком затратной – и потому девушке не позволили дальше трудиться в данной сфере. А физические занятия ей не давались тем более.

Вот отец ее работал за троих. Мать девушки, Офресса, периодически помогала то в дворцовой кухне, то в кожевенных мастерских, то в алхимических, но большую часть времени проводила с дочерью, чтобы помочь ей не угаснуть. Федра, в свою очередь, выпросила у матери возможность самостоятельно ходить и работать по дому в дни облегчения ее состояния. Конечно же старшая демонесса была против, зная о тяжести болезни, но дочь выросла столь же упрямой, как родители.

В тот день юная крылатая поднялась с кровати еще до отправления отца на работу и приготовила ему какую-то кашу. Жест не слишком широкий, но мужчина в то утро был счастливейшим родителем на свете. По крайней мере так он сам считал.

– Приятного аппетита, па, – Федра присела на стул рядом с отцом, потому он все же услышал немного затрудненное дыхание дочери.

– Спасибо, детка. Ты у меня чудо, – демон нежно поцеловал девушку в лоб, а затем принялся завтракать. Мужчина не позволил себе омрачить столь приятное утро своим беспокойством, высказывая вслух опасения по поводу здоровья родной крови.

Вскоре Вуннар с удовольствием съел все до капли и вымыл посуду, не позволяя Федре еще больше напрягаться.

– Милая, я сегодня наверняка задержусь. Как твое самочувствие?

«Немного дольше секунды. Взгляд чуть вверх, руки на колени.»

– Думаю, что неплохо. Мне кажется, погода располагает, – лицо демонессы в кои-то веки было немного улыбчивым, и это успокаивало отца.

– Отлично. Зелье я принесу сегодня, не переживай. Отдыхай, а то разволнуешься от радости, – чуть посмеиваясь, Вуннар подарил дочке еще один поцелуй в лоб, забежал в их с Офрессой спальню и точно так же нежно коснулся ее губами, но уже в щеку, стараясь не будить жену. Та немного поворочалась, и едва не проснулась, но демон ласково прошептал, – Спи, дорогая, все в порядке.

Женщина осталась в кровати, а министр ушел работать. Тогда Федра поднялась, вернулась в свою комнату, и только там позволила себе тяжело выдохнуть, хватаясь за грудь. Но даже так она не могла слишком громко дышать – иначе матушка тут же проснется.

После десяти минут покоя, младшая Эованор наконец перестала ощущать, будто задыхается от любого движения.

Офресса вошла в комнату дочки, аккуратно и тихо открывая дверь. И все же по темпу дыхания своей девочки демонесса поняла, что та бодрствует.

– Милая? Как твое самочувствие? – женщина присела на край кровати и взяла руку больной в свою ладонь, а та улыбнулась, даже живее чем обычно.

«Снова подождать. Так просто уже не выйдет… спокойно, мягко, рассказать побольше»

– Хорошо, мам. Успела накормить папу перед тем, как он убежал во дворец, – немного хихикнув, девушка ощутила чуть сжатые пальцы матери. Не больно, но этот жест показал, насколько волнуется Офресса.

– Детка… Ну мы же…

– Да, мам. И ты знаешь: двигаться по мере возможности все равно надо.

Женщина вздохнула и отпустила ладонь дочери.

– Да, ты права. Прости, я как всегда.

– Ничего страшного, мамуль. Мне сегодня лучше, честное слово. Ты будешь дома?

Чуть погодя демонесса ответила.

– Лучше, говоришь?.. Я думаю, что тогда схожу поработать до вечера. Справишься без меня?

– Конечно, мам. Ты помнишь про те цветы, которые я просила принести?

– Да, милая. Уже сподвигла ребят за стенами помочь. Не знаю зачем они тебе, хотя если это обрадует мою красавицу – я только счастлива.

– Спасибо большое, ты лучше всех, – девушка поднялась с подушек и поцеловала мать в щеку, после чего обняла ее так крепко, как могла, пусть и вышло весьма несильно.

Офресса вернула объятия и поцеловала свое дитя в ответ, но четырежды – в щеки, лоб и нос. Такой поцелуй был выражением глубочайшей любви в семье, помимо уже интимного поцелуя в губы.

– Тогда я скоро пойду. Отдыхай, красавица, свободного полета, – после этих слов демонесса быстро приготовила Федре поесть, затем собралась и также ушла на работу.

А юная девушка держала образ милой дочки до тех пор, пока с момента ухода ее матери не прошло около получаса.

«Попробую еще раз.»

Откинувшись на кровать, болезненная бола открыла все свои тринадцать глаз и направила в одну точку. Цвет ее радужки с голубого сменился на серый, что было в целом нехарактерно ни для какой расы. Да и вообще, ни один цвет Доменов магии среди окраса глаз бола не встречался.

Руки девушки, улегшись на колени, образовали подобие круга, пальцы соприкоснулись самыми кончиками, и каждый взор был обращен в центр собранной фигуры.

–… пора?

– Нет…

–… Почему…

Слова захлестнули разум девушки, и среди прочих были и те, которые она искала. Пять голосов, столь могучих и величественных, несмотря на свои различия, что не обратить на них внимание было невозможно. Впрочем, этого Федра и хотела. Всякий раз звучали лишь обрывки, но каждому голосу она дала имя. Женский, бывший нежным и добрым по натуре своей, даже в коротких отзвуках, дарованных демонессе, она назвала «Матерью». Образно, конечно. Мужской голос, не слишком напористый, но тем не менее требовательный и строгий, она запомнила как «Судью». Были и два голоса, у которых Федра не могла определить пол владельца. Один из них звучал насмешливо, взбалмошно, но в то же время властно, и демонесса назвала его «Шутом», думая о том, кто несмотря на свой стиль, знает и говорит о важном. Второй из этой пары был спокойным и рассудительным, даже сочувственным. Возможно из-за характера, а может из-за сквозящего глубокого понимания всего вокруг. Этот голос – «Старейшина». И последний из всех – мужской, немногословный, грозный и мощный, но на деле самый опасливый и закостенелый среди прочих голосов, она нарекла «Советником».

И сейчас в разговоре участвовали все. Обрывки даже короче обычного, неясно из-за чего. Понятно было лишь то, что начала эту беседу Мать. Судья ей недоволен, а прочие вели себя как обычно.

Дар демонессы не был для нее до конца понятен. Она скрывала талант от родителей, боясь, будто они посчитают его причиной болезни своего сокровища – и не могла испросить совета. Но проблема заключалась в том, что несмотря на пользование даром, девушка даже не знала, как он работает и какие двери открывает. Чаще всего многоглазая бола слышала голоса, иногда – будто смотрела от чьего-то лица, а иногда и вовсе вспоминала то, чего в жизни не знала. Такой опыт и ее саму пугал, что бы подумали родители?

Но и не пользоваться им Федра тоже не могла. И стремление девушки овладеть своим даром часто оборачивалось для нее кошмаром. Так и сейчас, стоило сконцентрироваться на разговоре пяти, как она их звала, главных голосов, еe сердце тут же стало нестерпимо жаться. Круг, поддерживаемый с начала «ритуала», не был необходим – он лишь концентрировал внимание, и потому прервался первым.

Рука демонессы легла ей на грудь, дыхание стало тяжелым, хрипловатым. Ночью, когда наступит время платить за силу, она снова пожалеет, что родилась на свет.