Текст книги "Замедленное падение (СИ)"

Автор книги: Rust Rowan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Пауль неопределенно пожал плечами и полез в рюкзак за провиантом.

***

Адам сидел у стены, подтянув колени к подбородку, и терпеливо ждал, пока проснутся напарники. Смотрел в темноту, вслушивался в тишину. Радовался тому, что ничего не видит и не слышит. И размышлял, не являются ли тишина и темнота такими же галлюцинациями, как и давешние ползущие и завывающие монстры.

Когда Айви наконец зашевелилась и приподнялась на локте, он молча указал ей на спящего Пауля. Она кивнула и, поднявшись на ноги, сделала знак следовать за ней. Отойдя шагов на пять, села у стены и похлопала по полу рядом с собой.

Адам переместился на указанное место и выжидающе замер. Судя по всему, командир собиралась поговорить с ним о чем-то таком, что она не хотела обсуждать в присутствии Пауля. Он ощутил робость и одновременно какую-то странную гордость – будто она каким-то образом выделила его из них двоих и собирается поделиться с ним какими-то важными и секретными сведениями.

– На сколько по десятибалльной шкале ты оцениваешь свою способность держать себя в руках, когда тебе дико страшно? – спросила Айви. Адам от неожиданности заморгал, вопросительно покосившись на нее. Это как – по десятибалльной шкале? И что значит «дико страшно»?

Последний вопрос он, не удержавшись, задал вслух.

– Это когда ты готов напустить в штаны, – жестко ответила командир. – Когда уже ни руки, ни ноги, ни сфинктеры не слушаются. А ты все равно должен действовать. Причем действовать осмысленно.

– Ну, знаешь, – Адам покачал головой. – Не могу оценить. Три из десяти. Или даже два. Я трус вообще-то. И случаев проверить себя у меня было не так уж много. Я имею в виду, таких ситуаций, когда мне реально грозила опасность.

Айви неожиданно со смешком хлопнула его по плечу. Адам оторопел. Что это сейчас было – дружеский жест? Прикосновение? Что это с ней?..

– Плохого же ты о себе мнения, – сказала она весело, – я ставлю тебе как минимум шесть из десяти. И это только потому, что не так уж долго продолжалась атака. Может, и семи заслуживаешь.

– П-почему? – Адам почувствовал першение в горле и задержал дыхание, чтобы кашлем не разбудить Пауля.

– Да потому, что я таких, как ты, много повидала. И мало-мальски могу оценить. Есть такие люди, которых прямо паралич скручивает. Они так-то вроде и не трусы, в бою не подведут, но когда видят что-то, что вообще за гранью нормального, просто цепенеют и ни себя, ни других защитить не могут. Этакий инстинктивный страх перед необъяснимым… – она помолчала, подобрала с пола камешек, повертела в руке. – И вот что я думаю… Те, кто не боится необъяснимого… Или психи, которые в своем подсознании постоянно имеют с таким дело, или… – она неожиданно схватила Адама за подбородок и вынудила смотреть ей в глаза. – Или имели с таким дело в реальности. Причем не один раз.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

– В смысле? – Адам с трудом выдержал ее взгляд.

– В прямом, – жестко сказала она. – Одно из двух. Или ты псих. Или ты много чего о себе еще не рассказал. Какой вариант? Я жду ответа.

– Отпусти, – пробормотал Адам. Айви отрицательно покачала головой.

– Сначала ответ.

– Я не псих, – выдохнул он и все-таки не выдержал, закрыл глаза. Айви коротко вздохнула и отпустила его подбородок. Адам инстинктивно потянулся к тому месту, которое только что сжимали жесткие пальцы. Ну и хватка у нее…

– Говори, – Айви угрожающе придвинулась ближе, еще понижая голос.

– Ладно, ладно, – Адам потер лоб, мучительно соображая, с чего бы начать – и на чем остановиться. Хотя бы для первого раза. – Это связано с моим отцом. Ну, то есть мне так рассказывали. Мама родила меня, когда ей было всего семнадцать. И там была какая-то темная история… – он скривился – ему было физически тяжело и неприятно озвучивать вслух свои мысли по этому поводу. – Понимаешь… Я вообще сомневаюсь, что у меня был отец.

– Как это?

– Да вот так, – Адам быстро глянул на нее и отвернулся, – есть основания полагать, что я был зачат в пробирке.

– Ого… А что ты об этом знаешь? Как узнал?

– Да почти ничего. Я видел кое-какие документы. Не то чтобы там прямо было сказано, но кое-что мне показалось подозрительным. Да и мама… Помнишь, я рассказывал, что она разговаривала, кричала во сне. Там было такое… Я ее потом спросил. Она побледнела, прямо как-то съежилась вся. И стала на ночь пить снотворное, чтобы крепче спать.

– Ничего не объяснила?

– Нет, конечно, сказала, что просто кошмар приснился. Отмахнулась.

– А что именно она говорила? – голос Айви стал мягче, теперь она говорила скорее как врач, а не как командир.

– Кричала, что ей больно, – Адам потряс головой, – чтобы ее отпустили. И… Ты знаешь, кто такой Идри?

Айви окаменела. Она не шевельнулась, но Адам каким-то образом ощутил, что в ее теле напряглись все мышцы.

– Знаешь, – констатировал он. – Тут я должен был бы спросить – откуда? Но я понимаю – сейчас моя очередь рассказывать. Так вот, Идри. Один из Незримых, покровитель силы и крепости рассудка. Идеальная база для экспериментов по созданию идеального солдата.

– Да не может этого быть… – Айви смотрела на него расширившимися глазами. Адам понимал, что видит она сейчас перед собой не трусливого сопляка, вечно не к месту встревающего с шуточками, а нечто пугающее, чужеродное, возможно, опасное.

– Не смотри так, – мягко сказал он. – Это ведь еще не точно. Не доказано. Чисто медицински, анатомически – я обычный человек. А насчет того, что я в жизни видел… Такого чужеродного, чтобы голову не терять. Я вообще много чего вижу, чего другие не видят, – он стянул капюшон и яростно почесал затылок. – Точнее, раньше видел. Старался сам себе запретить это видеть. В последние годы и не помню уже… А в детстве – постоянно.

– И что ты видел? – напряженно спросила Айви. Адам ощущал – то ли этим своим давно усыпленным сверхъестественным чутьем, то ли просто понимал исходя из ситуации, что она напряжена, как до отказа взведенная пружина, и готова в любой момент сорваться с места.

– Незримых, – Адам беспомощно развел руками. – Я не понимал, что это. Потом решил, что у меня с головой непорядок. Маме боялся рассказать. А потом она сама догадалась… Прокололся, как сопляк. Увидел Идри на стене собора…

– Чего-о?

– Вот того самого. Увидел и выпалил что-то вроде «как ему там не жарко?». Летом дело было, солнечно, а он прямо на южной стене висел. Мама на стену посмотрела, побледнела вся. Вцепилась в меня и давай трясти. Я перепугался до смерти, ну и рассказал всё. Это мне лет одиннадцать было. Не умел еще врать как следует. Думал, она меня по врачам потащит. По психиатрам… А она только плакала и говорила, чтобы я не боялся. Что они меня не тронут…

– Они? – глаза Айви окончательно превратились в бездонные черные колодцы. – Значит, их много?

– А то ты не знаешь, – Адам недобро усмехнулся. – Ты их тоже видишь, правда же?

– Н-нет, – Айви отвернулась. – Нет. Не видела никогда. Но знаю, что они есть.

– И как оно – жить с этим знанием?

– Противно, – Айви посмотрела на него в упор. – Поэтому я сейчас здесь. И плевать, что вряд ли выберусь.

– Вот и я тоже. Раньше Незримые жили под землей. Но теперь здесь не осталось никого, кто был бы им полезен, и они вышли на поверхность. Теперь они охотятся там. А значит… В моем случае, в их бывшем доме – для меня самое безопасное место.

– Прекрасно тебя понимаю, – медленно проговорила Айви, прикрыв глаза рукой.

– Да не переживай ты, – Адам осторожно коснулся ее локтя и сразу же отдернул руку, – я не опасен. Сколько анализов, обследований прошел – человек как человек. А то, что вижу всякое, чего другие не видят – так это как твое обостренное обоняние. Не у всех есть, но мешает скорее обладателю, чем окружающим.

– Ну, если это так расценивать, – Айви нервно хмыкнула. – Договорились. И… Я тебе сочувствую. Ты мне посочувствовал за мой проклятущий нюх… Так вот если твое сверхзрение – это такая же пакость…

– Думаю, примерно такая же. Но я надеюсь, что когда-нибудь оно окажется хоть в чем-то полезным. Например, я вот всё думаю: а не поможет оно мне отличать галлюцинации от реальных врагов? Надо попробовать. В той заварушке я, честно говоря, ничего понять так и не успел. Понимаешь, я ведь столько лет его подавлял, это зрение… Ну и разучился им смотреть.

– Попробуй… Если окажется, что и правда… Нам это здорово поможет, – Айви через силу улыбнулась. Адам почувствовал, что ей очень сильно не по себе рядом с ним, отодвинулся на полметра – и ощутил исходящую от нее волну облегчения и признательности.

Воцарилось молчание. Не тягостное, а сосредоточенное: каждый думал о своем, «переваривая» высказанное и услышанное. Айви тихонько раскачивалась взад-вперед, вертя в руке подобранный с пола камешек. Она явно не ожидала такого от их разговора…

Адам прислушивался к себе – и не узнавал себя. Он так давно не вспоминал о своем «даре» – скорее, проклятии, конечно – что сейчас просто чувствовал себя запертым в чужом теле, управляемом чужой волей, не подавляющей его личность, но и не придающей его желаниям и намерениям особого значения. Такое положение дел его решительно не устраивало, и Адам принял единственно верное на данный момент решение: усилием воли вернулся в состояние растерянного паренька, с надеждой взирающего на старших товарищей.

И тут – очень вовремя – проснулся Пауль.

2.3

***

Видеть командира плачущей было настолько дико и страшно, что Пауль растерялся больше, чем сам от себя ожидал. Он обнимал Айви за плечи, смотрел поверх ее макушки на Адама и решительно не понимал, что же ему следует сейчас сделать или сказать – или надо просто спокойно сидеть и молчать, и ждать, пока Святая преодолеет приступ непозволительной слабости и снова начнет разговаривать своим строгим командирским голосом со снисходительными и ехидными интонациями.

Адам смотрел в глаза Паулю так же беспомощно и растерянно.

Придется просто ждать.

А что еще остается?

Айви наконец перестала всхлипывать и отстранилась. Пауль опасался, что не привыкшая к собственным прилюдным проявлениям эмоций девушка после окончания «приступа» уйдет в другую крайность – начнет грубить, бравировать своим хладнокровием и готовностью лезть к чёрту на рога, отгородится от них стеной нарочитой холодности…

Недооценил. Сильно недооценил.

Стыдно.

– Ох, ребятушки, – сказала Айви, виновато улыбаясь, – что-то меня крепко приложило. Не сердитесь. Сейчас отдышусь – и пойдем дальше.

– Уверена, что отдохнуть не надо?

– Да вроде всё в порядке, – Айви сосредоточенно ощупала живот. – Не болит. Это, скорее всего, тоже галлюцинация была.

– Ну как скажешь, – Пауль поднялся на ноги и отошел к своему брошенному у стены снаряжению. Адам тоже завозился с рюкзаком, пряча взгляд. Недавняя сцена, хоть и обошлась без видимых последствий, все же изрядно выбила свидетелей из колеи.

– Надо вернуться к тому залу, – сказала Айви, разворачивая карту. – Вряд ли вы заметили, куда и на сколько отбежали, пока тащили моё бездыханное тело, – она сухо хмыкнула и постучала пальцем по ламинированному листу. – Адам, краску не потерял?

– Нет. Да мы на самом деле недалеко оттуда – метров на триста отошли. И поворотов и разветвлений не было.

– Всё равно, – Айви поднялась на ноги, – лучше ничего не пропускать. Пауль, пойдем со мной, покажешь дорогу. Адам, сторожи вещи.

– Как скажешь, – Адам протянул Паулю баллончик с краской.

Оказалось, что святилище и в самом деле всего метрах в трехстах по коридору – и святилища как такового больше нет: свод окончательно обрушился, все статуи разбиты, завалены обломками потолочных плит и присыпаны красной пылью.

– Всё равно здесь можно подняться, – сказала Айви, задрав голову и разглядывая неровный край обвалившейся плиты. – Поэтому карту рисуем, как и планировали.

– Интересно, а та белая статуя уцелела? – пробормотал Пауль, водя лучом фонаря по каменному хаосу внутри бывшего святилища. – Не вижу…

– И зачем она тебе? – устало отозвалась Айви. – Развалилась – и хорошо…

Пауль хотел было возразить, но промолчал. Да, ей, наверно, так спокойнее. Пусть чёртова статуя исчезнет, провалится в преисподнюю, рассыплется в пыль, и пусть даже белая пыль на глаза не попадается…

Стоя спиной к обвалившейся арке входа, Айви деловито чертила что-то на карте, бросая взгляды вперед и в стороны. Пауль краской из баллончика нарисовал двойную стрелку на правой стене и оглянулся на командира:

– Идём?

– Да, всё готово. Дальше на карте еще отмечены коридоры, проверим, есть ли они фактически, – Айви спрятала карту и легко зашагала назад к месту, где они оставили Адама. Пауль задержался на секунду, глядя ей вслед. Вроде бы она полностью восстановилась…

И кто следующий?

Примерно пару километров прошли без приключений. Коридор, в котором они оказались, выбравшись из разрушенного святилища, сохранился хуже, чем тоннели на предыдущих слоях: местами в кладке стен зияли дыры, на полу под ними лежали груды обломков блоков-кирпичей и кучки мелких камешков и красной пыли. Из проломов торчали корни каких-то растений, неожиданные на такой глубине, и Пауль предположил, что именно эти корни и выдавливали камни из кладки. Какие растения могут забраться корнями так глубоко? Очень странно, учитывая, что на поверхности земли над головой – город, а не лес.

Айви тоже явно задавалась этим вопросом. Несколько раз она надолго останавливалась возле таких дыр, разглядывала и трогала корни, отрезала кусочки и складывала в мешки для образцов. Пауль молча наблюдал за ней, понимая: когда ей будет что сказать – она скажет сама, без понуканий.

Адам таким терпением не отличался и после третьей по счету остановки подскочил к Айви и, выхватив у нее из рук один из корешков, спросил:

– Что тут вообще может расти? Чьи… В смысле, каких растений это корни?

Айви, как ни странно, не взорвалась. Определенно, под землей она все меньше напоминала себя прежнюю – стала гораздо терпеливее, уравновешеннее и мягче. И почему-то эти перемены пугали Пауля гораздо сильнее, чем все галлюцинации, с которыми им уже пришлось иметь дело.

– Похоже, там, – Айви указала на потолок, – на предыдущем слое, есть какие-то сады, леса, чёрт знает что ещё. В отчёте экспедиции не упоминалось о растениях, но за пятнадцать лет они вполне могли тут завестись.

Адам кивнул, с задумчивым видом вертя в руках корешок.

Коридор резко свернул влево, и Айви остановилась, чтобы сделать отметку на карте. Пауль обошел ее и выглянул за поворот.

– Ого! – вырвалось у него.

– Что там? – Адам мгновенно оказался рядом, глянул через плечо. – Ух ты! Айви, смотри!

– Что там такого прекрасного нашли? – недовольно буркнула Айви, подходя. – А, чёрт… Понятно…

Коридор за поворотом расширялся, становился выше и шагов через тридцать вливался в огромный зал с куполообразным потолком, поддерживаемым кругом колонн. Пауль насчитал двадцать две колонны – не больше и не меньше. Вдоль стен в беспорядке были расставлены уже знакомые статуи из красного камня и то ли ящики, то ли тумбы – похоже, деревянные. Посреди зала стояло что-то вроде алтаря, застеленного полуистлевшим полотнищем – непонятно, какого цвета ткань была изначально, но сейчас выглядела красно-бурой из-за пыли. На алтаре стояли различные сосуды, лежали какие-то дощечки и странной формы инструменты – то ли витые ножи, то ли какие-то чудовищные свёрла.

А самым странным во всём этом было то, что, хотя свет налобных фонарей напарников явно не мог достичь противоположной стены зала, всё помещение было освещено – неярко, но достаточно, чтобы разглядеть всё в деталях.

Кто-то зажёг по всему залу десятки, а то и сотни свечей.

Пауль ощутил на затылке чье-то ледяное дыхание и резко обернулся. Нет, это просто волосы встали дыбом от страха…

Айви по-кошачьи мягко скользнула вперед. Подняла руку над плечом в запрещающем жесте – «Стоять». Беззвучно, плавным и почти незаметным глазу движением извлекла из ножен длинный кинжал и двинулась в обход зала, по кругу между колоннами и алтарем. Вернувшись ко входу, кивнула напарникам:

– Заходите. Никого.

Адам сразу же рванул повторять ее маршрут – обходить зал, восторженно таращась на статуи и причудливые канделябры. Значит, сейчас «у власти» в этой непутёвой голове любознательный и жизнерадостный щеночек. А вот Паулю почему-то было ни капельки не интересно.

Даже не так.

Ему было до тошноты противно разглядывать эти фигуры, издали похожие на людей, а вблизи оборачивающиеся детскими ночными кошмарами.

Трехпалые руки. Уродливые квадратные рты, таких у людей не бывает. А какие в этих ртах зубы? Они торчат по кругу, как у червей?

А какие звуки эти рты издают?..

Пауля передернуло. Он тряхнул головой и прошел в центр зала, к алтарю, внимательно глядя по сторонам – в промежутки между статуями, ящиками и колоннами, старательно избегая фокусировать взгляд хотя бы на чем-то.

– О, смотрите! – восторженно завопил Адам. Айви бросилась к нему.

– Ух ты, вот это да!

И она туда же. Чему там восторгаться? Пауль неохотно подошел ближе, вгляделся в то, над чем склонились напарники… И его снова передернуло.

В одной из чаш у подножия нетипичной статуи – коленопреклоненной, с низко опущенной головой, так, что лица не было видно за каменными складками капюшона, на ложе из истлевшей фиолетовой ткани лежала небольшая фигурка, вырезанная из того же самого молочно-белого, слегка опалесцирующего камня, из которого была изготовлена так напугавшая команду статуя человеческой женщины.

Фигурка изображала новорожденного младенца – без сомнения, человеческого. Размером в ладонь взрослого человека, она была вырезана с изумительной детализацией – ноготки на крошечных пальчиках, сонные морщинки в уголках глаз… Ребенок казался живым, хотя от белого мрамора и веяло холодом.

– Пакость… – пробормотал Пауль, отступая.

– Прекрасная работа, – рассеянно отозвалась Айви. – Но ты прав. Пакость. – Она, казалось, не без труда отвела взгляд от фигурки и шагнула назад. – Адам?

– Сейчас, – прошептал тот, продолжая зачарованно глазеть на каменного младенца. – Сейчас…

– Адам! – крик неприятно хлестнул по барабанным перепонкам в тишине святилища.

Парень вздрогнул, будто проснувшись, и отошел от чаши. Неловко стянул очки, потер глаза рукой в перчатке. Вполголоса чертыхнулся, зажмурился и потряс головой.

– Что такое? – негромко спросила Айви. Странно было слышать в ее голосе по-матерински заботливые интонации сразу после резкого окрика.

– Сейчас, сейчас, – забормотал Адам. – Погоди…

Айви шагнула к нему и положила руку на плечо. Он дернулся и сбросил ее.

– Эй! – командир железной хваткой вцепилась в руку Адама выше локтя, рванула на себя. – Ну-ка вернись!

Парень обернулся, вскинул взгляд…

Пауль едва удержался, чтобы не отскочить.

Это был чей угодно взгляд, только не щеночка Адама.

К счастью, уже через секунду на него растерянно уставились мокрые и покрасневшие глаза бывшего огневика-дезертира.

– Всё, я тут, всё, – пробормотал он, – всё нормально.

– Что она тебе сказала? – Айви не спешила отпускать руку напарника.

– По… подожди, – прошептал Адам. – Она сказала «подожди». А чего? Кого? Я не знаю… – он всхлипнул. – Чего они от меня хотят?

– Я ничего не слышала, – сказала Айви. – Пауль?

– Тоже ничего.

– Значит, считаем это галлюцинацией. И уходим, – она наконец отпустила Адама и дружески похлопала по локтю. – Всё, всё. Они уже от тебя отстали, хотя бы временно. Просто пойдём дальше. Подальше отсюда, – она явно избегала смотреть на маленькую статую – но и старалась не поворачиваться к ней спиной.

– Ты не хочешь… собрать образцы? – спросил Адам уже почти нормальным голосом.

– Не сейчас. На обратном пути.

Пауль не выдержал и хмыкнул. Громко. Вслух. Айви обожгла его взглядом, но ничего не сказала.

На этом уровне путь стал сложнее – в том смысле, что выдерживать направление оказалось невозможно. Пару раз пришлось подниматься на третий слой и искать проходы там, пробираться по заваленным обломками колонн и обрушившимися плитами сводов коридорам, перебираться через провалы по тросам и снова спускаться на четвертый слой по узким и тёмным, обнаруживающимся в самых неожиданных местах шахтам.

В результате группа прошла за день километров двенадцать, а по прямой – в направлении цели – от силы полтора.

– Всё, сил моих нет! – выдохнула Айви, сбрасывая с плеч рюкзак в одном из относительно чистых коридоров четвертого слоя. – Отдыхаем.

– О, а я только хотел заныть и запросить пощады, – ухмыльнулся Адам, опускаясь на пол у противоположной стены.

Пауль промолчал, но был рад привалу уж точно не меньше прочих.

– Знаете, что меня больше всего напрягает? – Айви вгрызлась в брикет прессованного соевого белка, отхлебнула воды из фляжки и продолжила с набитым ртом: – Полное отсутствие обитателей. Я точно знаю, что их тут полно. Всяких разных. А на нас до сих пор никто не напал. Ни выродки эорда, ни мутанты, ни даже крысы. И вот я думаю… – она снова набила рот концентратом, и Пауль закончил за нее:

– Как они все подтянутся, да как нападут все разом…

Айви энергично закивала, торопливо жуя.

– Или еще версия, – Пауль тоже взял брикет чего-то прессованного и усушенного до состояния древесно-стружечной плиты, – они за нами наблюдают. Они где-то рядом и ждут удобного момента, чтобы напасть.

– Или они не собираются нападать, а ведут нас куда-то, – добавил Адам.

– Ведут? – Паулю стало очень не по себе, он чуть не подавился крошками брикета. – Как это – ведут? Мы вроде бы сами идём.

– А кто обрушил потолок в том зале? – Адам, прищурившись, уставился на Пауля. – А кто вообще изначально разрушил часть коридоров и лестниц, а часть оставил целыми? Может, они специально устроили такой путь, который приведет незваных гостей туда, куда им надо?

– Кому – им?

– Ну, наверно, Незримым, – развел руками Адам. – Кто тут, под землёй, командует? Они ведь хозяева.

– Идите вы к чертям! – сердито фыркнула Айви. – С вашими мрачными пророчествами отдохнешь, как же… Кто первый сторожит?

– Давайте я, – Пауль и в самом деле поймал себя на том, что после высказанных предположений опасается засыпать.

– Не буду возражать, – пробормотала командир и улеглась, пристроив под голову рюкзак. Повозилась, устраиваясь поудобнее на брусчатке пола, и затихла. Адам несколько мгновений странно смотрел на нее, потом тоже улегся на спину и подложил руки под голову. Глаза парня блестели в слабом свете фонаря. Не спит. Думает…

Усевшись поудобнее, Пауль вгляделся в темноту в глубине коридора. И правда, где они все? Не может быть, чтобы Катакомбы опустели. Не может этого быть. Слишком просто. И крайне нежелательно…

***

Отчаянный крик словно подбросил на месте, вытряхнув из поверхностного, тревожного сна в пахнущую пылью и нагретым железом неприветливую реальность.

– А-а-а! – захлебывался Адам, дергаясь и отмахиваясь руками от чего-то невидимого. – Уйди-и! Не-е-е!.. – и страшнее всего было то, что в его голосе слышались не интонации запаниковавшего взрослого, чующего близкую смерть. Голос парня был скорее детским. Так кричат и бьются в слезах маленькие ребятишки, которым приснился страшный зубастый волк, они проснулись и не нашли рядом маму, зато на фоне окна маячит многорукий черный силуэт, который утром окажется любимым маминым цветком, но сейчас…

– Адам! – Айви уже стояла на коленях перед парнем, хватала того за беспорядочно дергающиеся руки, пытаясь зафиксировать их и уклониться от ударов, которые он наносил ей по лицу и рукам то ли случайно, то ли намеренно – принимая ее за оживший кошмар. – Очнись! Проснись! Тут никого нет! – она наконец мертвой хваткой вцепилась в предплечья Адама и изо всех сил тряхнула его, да так, что голова мотнулась на тонкой шее и с глухим стуком ударилась о камень.

Парень на мгновение захлебнулся криком, широко открыл глаза… и вдруг отчаянно, совсем по-детски заплакал, забормотал «Мама, мама…».

Это было настолько жутко, что Пауля прошиб холодный пот. Он хотел подняться, подойти к Адаму и сидящей рядом с ним и тоже едва не плачущей Айви и… Не мог пошевелиться. Заставить себя приблизиться к этому проводнику его собственных страхов.

«Мама, мама…».

Китти. Успела ли она понять, что происходит? Или просто заснула крепче обычного – так крепко, что уже больше не проснулась?

«Мама…»

Оксид углерода. Его самый жуткий кошмар. Его самый смертельный враг…

– Адам! – крик заметался между стенами и потолком коридора, дробя ледяную глыбу тоски, в которую некстати вмёрз Пауль. – Очнись, чёрт тебя дери! Пауль, да помоги же! Чёрт, не могу… – раздалось несколько звуков ударов. Рыдания прервались вдохом-взвизгом – и возобновились с новой силой.

Поднявшись и держась на стену, Пауль на дрожащих ногах двинулся к Адаму и Айви. Девушка явно выбивалась из сил, пытаясь обездвижить бьющегося парня. Наконец, потеряв терпение, она наотмашь ударила его ладонью по щеке и заорала:

– Очнись, мать твою!.. Убери этого щенка! Сын Идри, я к тебе обращаюсь! Кераэнн нараэрра!..

Адам застыл. Как и Пауль, который от неожиданности споткнулся о собственную ногу и едва не упал.

Губы Адама медленно растянулись в улыбке. Зрелища страшнее в жизни Пауля попадались нечасто.

– Кераэнн маэмар, – сказал «щенок» вкрадчивым и ужасно довольным голосом. – Тиалла мрар.

– Ничего я тебе не «мрар», – дрожащим голосом выговорила Айви, – давай, встряхнись и верни Адама на место. С тобой нам тяжеловато, сам понимаешь.

Пауль привалился к стене, отчетливо понимая, что от позорного падения на задницу или на колени его удерживает только шероховатая поверхность камня, по которой ткань комбинезона не скользит.

Адам слегка дернулся и обмяк. Осторожно высвободил предплечья из хватки Айви и принялся растирать. Хватка у командира железная – в этом Пауль уже успел убедиться. Синяки гарантированы.

В наступившей тишине отчетливо слышалось ускоряющееся дыхание Адама – с зарождающимися всхлипами и судорожными вдохами.

– Тихо, тихо, – быстро сказала Айви и положила ему руку на плечо. – Что ты видел? Расскажи, и страх уйдет. Только не кричи больше. Силён ты орать, братишка. Я уж думала, потолок рухнет, – она нервно усмехнулась, а Пауль невольно отметил, как естественно у нее прозвучало это «братишка» по отношению к Адаму.

Стоп…

– «Мрар»… – он с трудом выговорил это короткое слово – оно будто бы царапало нёбо и горло, как проглоченный жук с мощными лапками и жесткими хитиновыми надкрыльями. – Сестра?

– Тьфу ты, – Айви резко обернулась к нему, лицо ее исказилось гримасой отвращения. – Не произноси. Меня аж передёргивает всю.

– Эта девушка… – тоненько и жалобно сказал Адам. – У которой волчьи челюсти. Она меня поцеловать хотела… И кусала. Больно… – он потянулся к подбородку, но уронил руку на колени. – Грызла лицо. Глаза. Губы. И говорила… – он судорожно вздохнул.

– Эк тебя проняло, – Айви сочувственно покачала головой. – Вот и думай в следующий раз – проявлять любопытство или лучше не знать лишнего… Успокоился? – парень кивнул. – Еще поспать сможешь? Отдохнули маловато. – Адам кивнул еще раз и улегся на свою подстилку на бок, съёжившись и обхватив руками колени.

Айви помедлила еще пару секунд, ободряюще коснулась локтя напарника, поднялась и отошла к своему рюкзаку.

– Откуда ты знаешь… – Пауль отчаянно хотел спросить – и отчаянно боялся услышать ответ.

Айви поняла его без уточнений.

– Я же с детства Катакомбы изучаю, – еле слышно сказала она и оглянулась на затихшего Адама. – Само собой, и исследования языка тоже. А вот откуда наш щеночек это знает… – она поежилась.

– Зато теперь мы на сто процентов уверены, что он и правда сын Идри, – так же тихо отозвался Пауль.

– Ох, да… Сейчас он в шоке. А как выспится, да как вспомнит, как осознает… – Айви сокрушенно покачала головой. – Надо будет за ним следить. Как бы не натворил чего.

– Думаешь, опасен станет?..

– Для себя, – отрезала Айви. – Не для нас. Ладно, давай отдохнем. Кто первый сторожит?

– Ты спи, если сможешь. Я что-то пока… – Пауль ощущал внутри предательскую дрожь, которая уж точно не позволит расслабиться. Да и мысли роились в голове весьма «громкие». – Посижу, подумаю… Успокоюсь.

– Давай, – Айви улеглась поверх спальника и закрыла глаза. Заснула или нет? Не понять. Но Пауль знал, что искусством «псевдосна» – отдыха в бодрствующем состоянии, по качеству почти равноценного настоящему сну – расслабления всех мышц волевым усилием и очищения сознания от мыслей – она владеет в совершенстве.

Хотелось надеяться, что оставшиеся часы отдыха пройдут спокойно. Никто не начнет орать и биться в припадке ужаса. И сам Пауль в том числе…

***

Адам боялся закрывать глаза. Боялся возвращения кошмара – но ещё больше боялся утратить контроль над сознанием и выпустить того, кто прятался в его глубине. Того, чьи цели и мотивы были неясны и уже этим до смерти пугали.

Адам не был храбрецом, но не был он и идиотом – и, конечно, хотел выжить. Он боялся боли: весь его опыт в отряде Факельщиков не только не способствовал избавлению от этого страха – наоборот, все страдания несчастных, заживо предаваемых огню, и зараженных, и здоровых, Адам словно бы ощущал на своей шкуре. И только сейчас он понял: не будь он сыном Идри и не приходи ему в такие моменты на помощь сознание иного, не разделяющего человеческой боли существа – он неминуемо сошёл бы с ума. В чём бы это выразилось? Он задумался. Возможно, он наложил бы на себя руки. Это самый простой вариант. Такие мысли, по правде говоря, время от времени его посещали. Развиться в какие-то действия им не давал совершенно детский – а может, звериный – инстинкт самосохранения.

А другой вариант безумия? Адам медленно втянул пахнущий пылью и нагретым железом воздух. Да, он стал бы спокойным, хладнокровным убийцей. Таким, как Шестопалый и другие командиры. Стал бы истинным чудовищем.

Вот что выявляет нейрочума. Она чётко разделяет людей и нелюдей. И тот мужчина, отец Морри, и девушка, о которой рассказывала Айви – кем они были? Разве их можно назвать чудовищами? Они всего-навсего хотели жить. Хотели защитить своё потомство. Они не убивали ради забавы, ради удовлетворения бессмысленной жажды крови. Они просто хотели выжить. И нападали на тех, в ком видели угрозу для себя и детей.

Нейрочума…

Ребакт. Террум.

Почему заболевают не все?

Священный Сосуд. Что Незримые сказали преподобному Милфорду?

И откуда, чёрт побери, так много знает о происходящем Айви, если, по её же словам, рядовых церковников никогда не посвящали в эти секреты?

Кто, чёрт задери эту взрывоопасную девицу, её отец?

Вот у Адама отец – Незримый. Может, поэтому нейрочума уже столько лет обходит его стороной?

«Мрар». Сын Идри назвал Айви сестрой…

Адам обхватил себя руками и беззвучно застонал, затрясся, как от перепада давления. Ему было страшно. Он уже привык полагаться на «старших» – на жесткого и ехидного Пауля и на вспыльчивую, но удивительно добрую и надёжную Айви. А теперь…