Текст книги "Согласно традиции (СИ)"
Автор книги: Rubus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Нефрит оказался подмят грузным телом; тошнотворная тяжесть сидящего на нем парня мешала быстро соображать. И, пока он лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, противник ухватил его за грудки и с трудом приподнял над землей, намереваясь как следует приложить головой о землю. Нефрит скривился, ожидая удара, но тут что-то с силой отшвырнуло от него хулигана. Нефрит не успел сгруппироваться, и упал, все-таки ударившись затылком о плитку тротуара. В глазах резко потемнело, потом вспыхнуло ослепительным светом, а после, вместе со зрением, появилась сильная гудящая боль. Как в тумане, он увидел убегающих из последних сил хулиганов, и лицо склонившейся над ним Мако.
Прежде, чем она успела открыть рот, Нефрит выпалил:
– Ты в порядке?
Макото хмыкнула.
– Я в порядке, платье в порядке, даже каблуки на туфлях целы. Чего не скажешь о тебе.
– Да этим мерзавцам просто повезло, что я немного повредил голову, а то бы пришлось «скорую» им вызывать, – Нефрит осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ноющему затылку.
Крови на ощупь не было, и все, что досталось на его долю – это серьезный ушиб. При помощи Макото он осторожно приподнялся с земли и сел. Каждое движение вызывало в месте удара сильнейший прилив боли, как будто какой-то упорный палач методично втыкал ему в затылок тупой металлический прут.
– Спасибо, что вступился, – повела плечами Мако. – Хотя я не просила себя защищать. Я бы и сама прекрасно справилась.
– Я знаю, розочка, – ответил Нефрит, делая вид, что его крайне занимает процесс отряхивания рубашки от пыли. – Но разве не здорово, когда есть человек, который хочет защищать тебя даже тогда, когда ты об этом не просишь?
Макото ничего не ответила, но Нефрит сумел заметить, как на губах у нее мелькнула застенчивая улыбка.
В эту секунду он забыл о том, как сосредоточенно приводил себя в порядок. Макото раскраснелась от драки, в ярких глазах появился влажный блеск, и эта улыбка сделала ее удивительно нежной, смягчив резкие черты. Она ведь грубая девчонка, способная победить в драке противника в два раза крупнее ее самой. Как тогда ей удается сочетать с этим такую удивительную мягкость? Такую женственность?
Удивительная девушка, подумал вдруг Нефрит. Полная загадок и открытий.
– У вас все в порядке?
Нефрит отвел взгляд от Мако. К ним, сломя голову, неслась маленькая худенькая женщина с собранными в тугой узел темными волосами. Нефриту показалось, что она была одета в пальто прямо поверх пижамы, но вполне возможно, что это всего лишь ушибленная голова сыграла с его глазами злую шутку.
– Да, – ответила быстрее пришедшая в себя Мако. – Немного повздорили с местными жителями.
Женщина внимательно посмотрела на Нефрита.
– Вы держитесь за голову… точно не нужна медицинская помощь?
– А есть какая-нибудь вероятность, что вы врач и можете помочь мне избавиться от боли?
– Увы, нет, – развела руками женщина. – Я всего лишь поставщик еды. Могу предложить шоколадный капкейк.
Нефрит наконец перестал потирать ушибленное место и внимательнее присмотрелся к подошедшей к ним женщине. Она оказалась старше, чем выглядела издалека – лет тридцать пять – сорок. Очень симпатичная, с раскосыми темными глазами и губами сердечком. И первое впечатление не обмануло Нефрита – на ней и в самом деле была надета синяя полосатая пижама, слегка прикрытая темным шерстяным пальто.
– Вы госпожа Накамура, не так ли? – спросил он, с трудом поднимаясь на ноги и жестом отказываясь от помощи Макото, которая уже метнулась было к нему.
Женщина удивленно приподняла брови, но уже через секунду расплылась в широкой улыбке.
– Так это вы мне звонили? Должна признаться, я представляла вас немного иначе, господин…
– Нефрит, – торопливо перебил ее мужчина. – Просто Нефрит, пожалуйста.
– Тогда и я для вас – просто Юки.
Макото вопросительно переводила взгляд с него на Юки и обратно, но Нефрит не торопился что-либо ей объяснить. Возможно, позже у него будет время открыть ей правду. Возможно, это не понадобится и вовсе, если после свадьбы Мамору и Усаги они вновь вернутся к привычному способу общения, вернее, его отсутствию.
Сейчас у них есть более важные дела. И даже сотрясение мозга не остановило бы Нефрита от их выполнения.
– Итак, – распрямив плечи и вернув на лицо привычную ослепительную улыбку, произнес Неф. – С шоколадными капкейками все понятно. А ваши знаменитые розовые кексы у вас тоже при себе?
К счастью, больше у Минако и Кунсайта проблем с проникновением на концерт Отонару Маико не возникло.
Хотя Кунсайт сомневался в том, можно ли называть счастьем тот факт, что в полчетвертого утра он находится не в постели, а в переполненном помещении клуба, вместе с девушкой, которая привлекала к себе слишком уж много внимания. Минако упорхнула куда-то в направлении сцены несколько минут назад, бросив на прощанье только радостное «я скоро», но Кунсайт еще долго видел ее канареечно-желтое платье, мелькавшее в толпе.
Сам он разумно предположил, что «скоро» в понимании Минако Айно может иметь размытые временные границы, и поэтому счел за лучшее уйти туда, где нет возможности оказаться растоптанным толпой.
В клубе было так людно, что не то, что яблоко – вишню с трудом можно уронить. Разводя руками это море из любителей классики, Кунсайт переместился в дальний угол, поближе к выходу, про себя язвительно заметив, что по привычке сразу же ищет пути отступления. Он устроился между странного вида подростками в толстых роговых очках и узких джинсах, и девушкой, которая пританцовывала в такт музыки, звучавшей, по-видимому, в ее голове, и постарался стать как можно более незаметным. Духота вокруг стояла такая, что уже через секунду рубашка Кунсайта стала влажной, хоть выжимай, и прилипла к телу, а от окружающих неприятно пахло потом и алкоголем.
В который раз за этот вечер Кунсайт задался вопросом: почему ему досталось именно это задание и именно эта напарница? Возможно, если теория о прошлых жизнях верна, в одной из них он совершил нечто совершенно ужасное. Но что именно? Возглавил Третий Рейх? Предал Цезаря? Убил из зависти брата?
Скорее бы все это закончилось.
Ему просто необходим был душ, сейчас предпочтительно холодный, чашка зеленого чая с имбирем и крепкий восьмичасовой сон.
Девушка, которая пританцовывала под одну ей известную музыку, уже заметно повеселела от выпитого алкоголя и духоты, покачнулась на высоких каблуках и для равновесия схватилась за Кунсайта. Вместе с ней покачнулся и бокал с мартини в ее руках. Светлая жидкость выплеснулась прямо на рубашку мужчины, оставив липкий мокрый след, и он не сдержал раздраженного ругательства.
– Извините, – смущенно пролепетала девушка, делая шаг в сторону.
Кунсайт уже собирался как следует отчитать ее за неуклюжесть, а возможно, и посоветовать ей вызвать такси. Но девушка подняла на него глаза – большие, ярко-голубые, с пушистыми темными ресницами, тщательно завитыми тушью, – и весь менторский настрой куда-то исчез. Он сообразил, что у Минако точно такие же глаза, за вычетом алкогольной дымки во взгляде. Так открыто и доверчиво обычно смотрят дети, когда боятся, что их вот-вот накажут.
Кунсайт вздохнул.
Может, он и впрямь ведет себя слишком по-взрослому? Не может же быть такого, что только возраст заставляет его так кардинально отличаться от друзей. Нефрит всего на пару лет младше, но по сравнению с ним Кунсайт – глубокий старик по своему мировоззрению.
Возможно, все дело в его воспитании. Когда от тебя с самого детства ждут больших свершений – лучших оценок, спортивных достижений, творческих успехов, – очень сложно оставаться ребенком. Когда Кунсайт поступил на первый курс университета, он осознал, что слишком отличается от своих ровесников. В компании веселых, шумных парней и девушек, которые умели и любили наслаждаться жизнью, серьезный наследник древнего рода выглядел музейным экспонатом. Ему повезло – он оказался достаточно обаятельным, чтобы не стать изгоем, а влиться в компанию. Шесть лет обучения в университете он до сих пор вспоминает со смешанным чувством счастья и легкого стыда за те безумные выходки, что они с друзьями совершали. Нынешним товарищам об этом неизвестно – они познакомились уже с ответственным аспирантом кафедры геологии, человеком, который может решить все проблемы одним легким кивком головы.
Знали бы они, какие безумства совершал их вечно идеальный друг!
Знала бы Айно…
Может, она и права. Может, ему стоит иногда если не отпускать ситуацию, то хотя бы немного ослаблять контроль.
У нее это получалось так легко – плыть по течению, вспоминать о проблеме только тогда, когда она буквально сваливается на голову. И ведь она как-то со всем справляется, не теряя при этом жизнерадостности и легкости.
Возможно, легкомысленная канарейка мудрее, чем кажется на первый взгляд?
– Эй, ископаемое, ты чего там задумался?
Минако ловко растолкала топчущихся на месте ценителей музыки и подошла к Кунсайту. Она улыбалась, даже не подозревая о том, что «ископаемое» думал именно о ней. Ее нелепое кричащее платье украсилось парой мелких капель красного вина, влажные от духоты светлые волосы прилипли к вискам, а над губой блестела цепочка мелких капелек пота, но она будто не замечала того, что ее внешний вид далек от совершенства. Даже в этом тесном, жарком, людном помещении она не теряла хорошего расположения духа.
В полчетвертого утра.
Ну как, как она это делает?
Если подумать, это и раздражает, и восхищает.
– Если ты простоишь здесь еще хоть секунду, то врастешь в пол. Придется дожидаться археологов, чтобы они тебя выкопали!
Хотя раздражает, если подумать, все-таки больше.
Кунсайт бросил на Айно сердитый взгляд, вводивший его студентов в состояние священного ужаса, но Минако не обратила на это никакого внимания. Она схватила Кунсайта за руку и потащила его за собой, по пути нечаянно наступив на ногу разлившей мартини девушке.
– Прошу прощения, – лучезарно улыбнулась Минако, захлопав длинными ресницами.
Два ярко-голубых взгляда встретились, и незнакомка, почувствовав в Айно родственную душу, благодушно кивнула.
Инцидент был исчерпан.
Канареечный слет, со смехом подумал Кунсайт.
Они прошли через все помещение, прямо сквозь толпу, уклоняясь от многочисленных голов, ног и локтей, что грозили их задеть. Концерт Отонару уже закончился, и посетители лениво дергались под какую-то ритмичную музыку. Поздняя ночь, она же раннее утро, давала о себе знать. Движения их были вялыми, медленными и неуклюжими. Идти сквозь эту толпу было все равно, что пробираться сквозь площадь, заполненную зомби, которым не нужно ничего, даже твои мозги – только возможность выспаться.
Хорошо еще, что мне не нужно танцевать, иначе я бы от них ничем не отличался.
У самой сцены они повернули направо, направляясь к служебному ходу. У неприметных серых дверей стоял охранник, но, заметив Минако, он широко заулыбался и без всяких вопросов пропустил их внутрь. А за дверью потянулись бесконечные лабиринты коридоров, темных, пропахших пылью и старым реквизитом. Минако они ничуть не испугали, она уверенно скользила между сваленных за сценой декораций и поврежденной аппаратуры и по-прежнему тянула Кунсайта за руку.
– Он узнал меня почти сразу, представляешь? Мне стоило только помахать ему рукой! С одной стороны, это хорошо, потому что приятно знать, что ты не стала уродливей со временем, с другой.. неужели я все еще похожа на школьницу?
– Больше, чем ты думаешь, – пробурчал Кунсайт в темноту.
Ладошка Минако сжалась чуть сильнее, передавая недовольство девушки.
– Лучше уж так, чем быть похожим на динозавра из каменного века, как некоторые.
– Мне всего тридцать три года, между прочим. Маловато для динозавров. А единственное, что здесь из каменного века – это твои шутки. Смешными они были точно лишь в тот период…
Рука Минако заставила его повернуть влево, и темнота коридора тут же сменилась ярким светом галогеновых ламп.
– Тебе лучше знать, – успела шепнуть ему Минако, прежде, чем они вошли внутрь.
Кунсайт улыбнулся.
Они оказались в гримерной, маленькой, но очень светлой, полной зеркал и вешалок с накинутыми на них костюмами. Столы, тянущиеся по всему периметру, были завалены косметикой, расческами, пустыми бутылками из-под воды и скомканными салфетками. У единственного места, которое было старательно расчищено от мусора, сидел бледный молодой человек с длинными светлыми волосами и тонкими артистичными чертами лица. Услышав посетителей, он поднял глаза от сумки, в которую что-то торопливо укладывал.
– Ты быстрее, чем я думал, – улыбнулся Отонару Маико.
Он выглядел уставшим. Наверное, после концерта, который длился большую часть ночи, он был измотан, но, к его чести, старался никак этого не выдавать.
– Я была самой быстрой в школе, разве ты забыл? – расхохоталась Минако, демонстративно согнув руки, чтобы продемонстрировать свою «силу».
– И самой громкой, – кивнул Маико. – Такой и осталась.
Минако тут же надула губы и отвернулась в притворной обиде, но Кунсайт легонько усмехнулся. Было приятно, что кто-то мог поставить неугомонную Айно на место.
– А это твой молодой человек? – Отонару поднялся с места и протянул руку для приветствия.
Прежде, чем прыснувшая от смеха Минако успела возразить, Кунсайт сделал шаг вперед и пожал протянутую ладонь:
– Она чаще называет меня «динозавром».
Отонару сочувствующе кивнул.
– У нее всегда было своеобразное чувство юмора.
– Эй! – всплеснула руками Минако. – «Она», между прочим, здесь находится!
Кунсайт и Отонару рассмеялись, представились друг другу, а после устроились на шатких стульях, чтобы наконец-то поговорить.
–Мне очень жаль, – покачал головой Маико, когда выслушал всю историю целиком, – ты же знаешь, солнышко, я бы с удовольствием тебе помог, будь у меня такая возможность…
– Но ее нет? – расстроено спросила Минако.
Она сидела на высоком барном стуле, плечи ее поникли, а обычное игривое выражение лица исчезло, как маска, обнажив настоящие чувства Минако Айно – отчаяние и усталость.
Кунсайт вдруг понял, что ему жаль ее. Наверняка непросто постоянно быть веселой и позитивной. Даже такой девушке, как Минако, нужно иногда снимать привычное выражение и быть настоящей.
Видимо, каждому из них это нужно.
Кунсайт накрыл ладонью сложенные на коленях руки Минако. Он сделал это скорее по наитию, в попытке подбодрить, и совсем не был уверен в том, что девушка не будет против. Однако вскоре он почувствовал легкое ответное пожатие, словно благодарность за поддержку.
– Ее нет, – грустно покачал головой Отонару. – Еще неделю назад я бы согласился, не раздумывая. Но недавно мне предложили выступления в Праге, и я вылетаю туда сегодня утром.
– Какая жалость, – Кунсайт тяжело вздохнул.
Честно говоря, он искренне рассчитывал на то, что этот клуб станет последней точкой их приключений.
Отонару развел руками, всем видом выражая, как он сожалеет о произошедшем. Судя по всему, это был хороший человек: он принял девушку, которую не видел долгое время, как близкую подругу, и на самом деле хотел им помочь. Немногие способны на такое самоотверженное поведение.
– Все пропало, – грустно прошептала Минако, уставившись взглядом в тонкий шрам на запястье Кунсайта. – Теперь у нас нет никаких шансов. Все концерты давно завершены, а клубы закрылись…
– «Воздух» сегодня работает всю ночь, – взбодрился вдруг Отонару, от возбуждения даже привстав с места. – У них ночная программа!
Минако резко вскинула голову, и Кунсайт, увидев ее взгляд, вздрогнул. Он и подумать не мог, что может быть столько боли и безысходности в таких светлых глазах.
– Да, – горько согласилась Минако, – ночная программа с «Тремя Звездами». Билеты туда раскупили много месяцев назад! Кто бы нас туда провел?
– Да я же! – Отонару вскочил с места и принялся лихорадочно копаться в своей сумке.
Кунсайт повернул голову к Минако. Она встретила его недоуменный взгляд и пожала плечами.
Оба они уже боялись даже надеяться на то, что у них все-таки может получиться. Малейшая мысль о возможности выполнить задание окрыляла, но Кунсайт заставил себя придержать воодушевление. Еще неизвестно, что имеет в виду Маико.
Пианист тем временем извлек что-то из сумки. Победно вскинув руку вверх, он помахал зажатыми в руках билетами.
– Вот! – радостно улыбнулся он. – Тайки дал мне их месяц назад, чтобы мы с невестой сходили на их концерт, но это выступление в Праге спутало мне все планы, и я даже забыл, что таскаю их с собой.
– Не может быть! – выдохнула Минако, спрыгивая со стула и отпуская руку Кунсайта.
Она торопливо выхватила билеты из рук Отонару, и стала жадно вчитываться в напечатанные на темно-синей бумаге желтые буквы. Кунсайт осторожно встал за ее спиной, и пробежал глазами по строчкам.
В «Воздухе» действительно проходили ежемесячные ночные программы с участием самых знаменитых артистов Японии. Билеты на такие встречи раскупались почти сразу, как появлялись в продаже, и получить их позже можно было только из рук одного из выступающих. Или его друга, как в этом случае.
– Еще есть шанс! – рассмеялась Минако.
Она несколько раз радостно подпрыгнула на месте, а потом внезапно развернулась и бросилась Кунсайту на шею. Онемев от неожиданных объятий, он на некоторое время застыл, как дурак, и только потом додумался осторожно обнять девушку в ответ.
– Ничего пока не потеряно, – горячо зашептала Минако прямо ему на ухо. – У Усаги и Мамору еще может быть свадьба их мечты…
– Да, – только и смог выдавить из себя Кунсайт.
Отонару все это время стоял в стороне, загадочно улыбаясь.
– Жаль, что мне не доведется побывать на свадьбе Усаги и Мамору. Они, наверное, замечательные, раз вы так стараетесь им помочь. Но, быть может, меня пригласят сыграть на другой свадьбе? – и он незаметно подмигнул Кунсайту.
Это подмигивание совершенно сбило того с толку.
Свадьба? Уж не на его ли с Минако бракосочетание намекает этот ненормальный?
Кунсайт оторопело опустил взгляд на девушку, которая все еще обнимала его, уткнувшись носом в ключицы, и рассеяно тряхнул головой.
Нет, для этого он, пожалуй, все-таки слишком стар.
– Кто-нибудь видел моих шаферов?
Во входную дверь позвонили, но Мамору, рассерженный до крайности, не заметил этого. Он метался из одного угла номера в другой, выдергивал из бесед каких-то людей и задавал им один и тот же вопрос.
Прошло уже почти четыре часа с тех пор как его шаферы, все четверо, заявили, что им нужно ненадолго отлучиться, и пропали. С тех пор Мамору каждые пять минут поглядывал на входные двери, ожидая их возвращения, но время шло, шаферов все еще не было, и жених начал впадать в панику.
Это было уже просто свинством с их стороны. Если это какая-то традиционная шутка, то она глупая и совершенно не смешная. Мамору даже представить себе не мог, чтобы Джед или Кун дали свое согласие на этот жестокий розыгрыш. Кем надо быть, чтобы оставить жениха совсем одного?
В конце концов, до утра осталось всего ничего, и, по-хорошему, Мамору давно уже должен был спокойно спать, ожидая звонка будильника.
Вместо этого он сейчас находился в комнате, наполненной малознакомыми людьми, и что самое ужасное, понятия не имел, как заставить их уйти.
В дверь снова позвонили, и Мамору, злобно выругавшись и разлив по пути стакан виски, пошел все-таки открывать.
– Мамору Джиба? – роскошного вида брюнетка в полицейской форме окинула его оценивающим взглядом и томно облизнула губы. – Твои соседи пожаловались на шум, и мы приехали, чтобы наказать тебя… плохой мальчишка.
Нет. Это было уже слишком.
– НЕФРИТ!
========== 04:00. Жасмин… ==========
Приходилось признать: в тандеме они работали просто отлично.
Полянка в ботаническом саду и так была подходящим для торжества местом. Она словно сошла с картинок в книге сказок, но объединенными усилиями Ами и Зойсайту удалось довести ее до совершенства.
Зой расставил столы по периметру таким образом, что они оставляли широкий проход посередине, по которому пройдет к алтарю Усаги. При этом в самой расстановке не было какой-то строгой геометрии. Наоборот, было намеренно создано ощущение, что столы словно ниоткуда свалились на землю, и их с тех пор никто не трогал. Зойсайт объяснил это тем, что при общей разномастности мебели будет глупо пытаться произвести серьезное впечатление композицией.
– Усаги и Мамору не консерваторы, несмотря на пристрастие моего друга к классическим рубашкам, – усмехнулся Зой, – им понравится.
Ами кивнула.
Она была занята тем, что развешивала на беседке и прилегающих к ней кустах жасмина гирлянды, которые, кажется, забрали из спальни Минако. Ами подходила к этому очень ответственно по двум причинам: во-первых, ей не хотелось ненароком испортить хрупкие лампочки, а во-вторых, это нехитрое занятие помогало сосредоточиться на деле и как можно меньше смотреть на Зоя.
А не смотреть на него было очень важно.
Работа продолжалась уже около двух часов, и за это время беседка, в которой предстояло проводить церемонию, была оплетена настоящими и искусственными цветами, а тропинка к ней посыпана лепестками алых роз. Вокруг свободного пространства, изображающего танцпол, Ами разбросала большие расшитые подушки, чтобы можно было отдохнуть от долгих зажигательных танцев, а у берега пруда они поставили длинный диван, который одолжили у Кунсайта. Под самым большим кустом жасмина кучей лежала всякая мелочь: атласные ленты, разноцветные подсвечники, горшочки с сухоцветами и посуда в отдельной, тщательно упакованной коробке.
Пока Зой таскал, устанавливал и передвигал мебель, он совершенно взмок, и поэтому расстегнул пуговицы своей рубашки и подкатил рукава до самых локтей.
В этом-то и заключалась проблема.
Ами периодически забывала о том, что невыносимый рыжий парень, с которым ей приходится работать – модель. А модельная карьера накладывает некоторые обязательства, главное из которых – всегда прекрасно выглядеть.
И Зойсайт справлялся с этим безукоризненно.
Ами вдруг тоже стало невыносимо жарко, словно это она таскала столы уже целый час. Чтобы скрыть подступившее необъяснимое смущение, она уткнулась лицом в куст жасмина и сделала глубокий вдох. Нос тут же наполнился терпким ароматом.
Так не должно было быть, это неправильно.
Она ведь серьезная молодая девушка, врач-ординатор. Она еще на первом курсе написала три статьи в медицинский журнал, ездила волонтером в Африку, а сейчас три раза в неделю работает в бесплатной столовой. У нее вся жизнь на ближайшие десять лет расписана по секундам, и отступать от этого плана никак нельзя.
Окончание ординатуры, переезд на новую квартиру, свадьба с Рио…
Ами не удержалась и через плечо взглянула на своего напарника, который в эту секунду боролся с особенно упрямым столом из дома Нефрита. Дубовое чудовище никак не хотело вставать на отведенное ему место, и Зойсайту приходилось напрягаться вдвое больше, чтобы сдвинуть его хоть на миллиметр. От усердия парень сжал зубы, его худые жилистые руки напряглись до такой степени, что сквозь кожу проступили вены, а когда полы рубашки немного отходили в сторону, можно было разглядеть точеный рельеф его пресса…
Ну какой тут, к черту, Рио?
Ами поспешно отвернулась и вздохнула.
Она должна быть выше этого.
Это ведь она всегда говорила своим подругам, особенно влюбчивой Минако, что внешняя красота пуста и переоценена. А единственное, что важно – это внутренний мир. А теперь сидит и так бесстыдно пялится на чьи-то мышцы.
Но, если подумать, оказалось, что у Зойсайта и внутренний мир обширен и разнообразен.
За то время, пока они разбирали и планировали обстановку будущей свадьбы, они успели обсудить очень многое: странные методы работы Каори, повышение цен на метро, прошлую церемонию вручения наград Американской киноакадемии и даже последние исследования в нейрохирургии. И Ами с удивлением обнаружила, что Зой не только легко поддерживает любую тему, но и имеет по каждой из них свое мнение.
Это вводило рассудительную Мицуно в ступор.
Неужели она оказалась настолько поверхностной, что лично повесила неприятный ярлык на неплохого, в общем-то, парня?
Да, Зойсайт без сомнений был обидчивым и немного жеманным, и, вполне возможно, увлекался парнями, но это же не причина, чтобы испытывать к нему такую неприязнь?
Наверное, было бы лучше, если бы Ами последовала примеру Кунсайта и сохраняла нейтралитет. Ведь с Джедом и самим Кунсайтом она даже могла весьма сносно ладить, если только речь в компании шла о каких-то научных разработках или литературе, а поблизости не было никого из их остальных друзей.
Потому что Нефрит и Зойсайт всегда казались ей существами с другой планеты, слишком далекими от того, чтобы понять, о чем вообще она говорит. Но, может, она все-таки была неправа?
Сзади послышалось деликатное покашливание, и Ами вздрогнула от неожиданности.
– Так значит, ты медик, как Мамору?
– Не совсем, – мотнула головой Ами, мысленно поблагодарив Зоя за то, что заставил ее мысли выйти из опасного русла. – Мамору хирург, а я – всего лишь педиатр.
– И ты всегда хотела быть педиатром?
Ами положила на землю гирлянду, которую уже несколько минут бестолково сжимала в руках, и повернулась.
Ее рыжий помощник наконец-то одолел своего деревянного врага, и теперь, словно знаменуя свою победу, уселся прямо на него. Безжалостное яркое освещение сада бросало на него черные тени, ярче вычерчивая красивые черты лица и оттеняя линии мышц.
– Нет, – голос у Ами дрогнул, и она поспешила скрыть это за приступом кашля. – Нет, в детстве я мечтала быть художником.
Зой удивленно вскинул ухоженные брови, выражая недоумение, и вид у него был такой красноречивый, что Ами, не удержавшись, прыснула.
– Все очень просто, – поспешила объяснить она. – Мой отец художник.
– Так почему же ты не пошла по его стопам?
Ами задумалась на мгновение.
Она редко с кем-то обсуждала свои семейные дела: ей казалось, что это немного неуместно. О том, как она жила в детстве и в какой атмосфере выросла, знали разве что девочки – больше никто, даже Рио Урава, не был в это посвящен. Разумеется, произошедшее не было какой-то невероятной тайной: супруги Мицуно не первые родители в разводе, взять хотя бы семью Минако. У остальных и того хуже: Рей росла под пристальным присмотром дедушки, потому что ее мать умерла, а отец так и не смог этого пережить, Мако и вовсе осталась сиротой в детстве. На фоне их жизненных историй проблемы Ами казались попросту смешными.
И все-таки, обсуждать семейные передряги с Зойсайтом, человеком, которого, как оказалось, она совсем не знала…
– Хотя постой, – произнес Зой прежде, чем она пришла к какому-то решению, – дай я сам угадаю. Твои родители развелись, и теперь дома даже профессия отца под запретом?
Он слегка наклонил голову набок и прищурил глаза, словно пытался рассмотреть душу Ами, и она поежилась от этого пристального взгляда. Как будто ее снова уронили в пруд с холодной водой.
Она хотела произнести что-то, но не могла даже рта раскрыть.
– Значит, угадал, – кивнул Зойсайт.
На время воцарилось молчание, которое прерывал лишь тихий плеск воды в озере.
Ами чувствовала себя странно легкой. В тот день, когда отец после громкого скандала ушел из дома, она пообещала себе, что никому никогда не расскажет о случившемся. Через пару лет она, разумеется, немного смягчила это решение. Не рассказывать совсем никому оказалось очень тяжело для маленькой девочки: Ами прятала всю свою тоску и обиду как можно глубже, чтобы только мама не поняла, как расстроил дочку уход отца. Чтобы забыть о произошедшем, она нашла утешение в книгах, где все было так понятно и последовательно, подчинялось определенной логике, а самые неожиданные повороты сюжета в итоге разрешались именно так, как должны были. Мама только порадовалась этому новому увлечению: дочка не унаследовала ветреной натуры отца, и еще может вырасти в порядочного члена общества.
Возможно, если бы госпожа Мицуно знала, что Ами тайком рисует по ночам акварельные зарисовки, она не была бы так горда.
– А мои родители тоже разводились.
Ами захлопала ресницами. Она почти позабыла уже о Зое, но разве он мог позволить, чтобы его великолепную персону надолго оставили без внимания?
– Даже дважды, – продолжил Зойсайт, укладываясь прямо на стол, – и каждый раз с жуткими скандалами. Ругались, били тарелки, швырялись друг в друга всем, что под руку попадалось. Меня в такие вечера соседи от них забирали, чтобы они ненароком меня не пришибли в порыве страстей. В первый раз мама собрала вещи и ушла, во второй – отец. После этого тот родитель, которому посчастливилось остаться со мной, делал все, чтобы показать, что он самый лучший, а тот, который ушел – полнейший негодяй. В десять лет я весил шестьдесят килограмм, потому что папа каждый день кормил меня пиццей и мороженым…
– Ты пытаешься меня отвлечь? – улыбнулась Ами, когда наконец-то разгадала причину его необыкновенной разговорчивости.
Зойсайт пожал плечами.
– Ну, это ведь я завел неприятную тему. Хотел незаметно с нее свернуть.
Такая простая фраза – но, тем не менее, она заставила Ами Мицуно практически вжаться в кусты жасмина, чтобы не показать смущенный румянец на щеках.
Может ли Зойсайт удивить ее больше?
– Спасибо, – неубедительно пискнула Ами, и тут же сама себя отругала за это бормотание.
Она принялась с утроенным усилием разматывать несчастную гирлянду Минако и вплетать ее в сложные переплетения ароматных ветвей. Запах жасмина кружил ей голову, и Ами поспешила списать жар, который уже спускался с щек к шее, на духоту вокруг, приторные запахи и влажность озера.
А потом усмехнулась и слегка покачала головой.
Ами Мицуно была хороша во многих вещах, но что получалось у нее прямо-таки с виртуозным мастерством, так это обманывать себя.
Она ведь краснела и впадала в горячку от того, что нестерпимо хотела узнать больше о наглом ехидном пареньке, что улегся прямо на поверхность дорогого обеденного стола и теперь лениво покачивал в воздухе ногами.
– Твои родители, наверное, тоже творческие личности? – Ами оставила в покое несчастную гирлянду, подошла к столу, на котором расположился Зой, решительно пихнула его в сторону и легла рядом.
Сколько можно, в конце концов, бегать от самой себя?
Говорить себе, что стала врачом не потому, что хотела подтвердить ожидания окружающих? Убеждать, что семейная жизнь с тихим, спокойным Рио Уравой – это то, что нужно? Верить в то, что если смазливый парень работает моделью, то с ним невозможно ни о чем говорить?
Зой смотрел на нее глазами, полными неприкрытого удивления. И еще там, в темно-зеленой глубине его зрачков, скрывалось что-то, отдаленно напоминавшее восхищение, но Ами решила не акцентировать на этом внимания. Она приветливо улыбнулась и повторила вопрос, выводя своего напарника из оцепенения.
