Текст книги "Согласно традиции (СИ)"
Автор книги: Rubus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Нефрит почувствовал укол разочарования. Он надеялся, что девушка по достоинству оценит внутреннюю обстановку дома: резную лестницу из мореного дуба, изящные столики, вазы со свежими цветами, зеркало в потемневшей позолоченной раме, мягкий персидский ковер под ногами. Он заслуженно гордился тем, что внутреннему убранству своего дома отдавал много времени и сил, считая, что это рассказывает о нем куда больше, чем самые пространные резюме. Даже подкованный в вопросах изысканности Кунсайт отметил его выдающийся вкус. Но, очевидно, Макото была слишком обижена на него за то, чего он вовсе не делал, и намеревалась всего лишь поскорее расправиться с заданием.
Что ж, ладно.
– В подвале, само собой, – хмыкнул Нефрит, махнув рукой в сторону широкой арки, за которой скрывалась кухня.
Вот здесь Кино, конечно, не могла не застыть от изумления, и Нефрит мысленно потер руки. Да, кухня у него в доме была огромная, выполненная по спецзаказу, с мраморными столешницами, широким островом посреди и многочисленными шкафами и шкафчиками вдоль всего периметра. Печь на восемь конфорок и две духовки приглушенно сверкали хромом, огромный холодильник, в котором легко могли поместиться он и все его друзья (проверено при установке), практически бесшумно напоминал о своем присутствии в доме. Во всем помещении царил идеальный порядок – даже специи на полке расставлены строго этикетками вперед.
Макото судорожно вздохнула и резко развернулась.
– Ты уверен, что это точно твой дом?
– Да, вполне, – пожал плечами Нефрит и уверенно направился вглубь комнаты, где, прямо рядом с высоким шкафом, заполненным кулинарными книгами, притаилась простая деревянная дверь. – Ты идешь?
Она оторвала жадный взгляд от его плиты и поспешила на зов.
– Осторожнее, ступеньки узкие, – предупредил Нефрит, галантно подав девушке руку, чтобы она могла спуститься.
На секунду он прочел на лице Мако желание отказаться от помощи, но тело отреагировало быстрее, чем разум, и она схватилась за его ладонь прежде, чем успела пожалеть об этом.
***
Макото понятия не имела, что происходит. Нефрит ухитрялся с каждой секундой все больше путать мысли у нее в голове, даже ничего толком для этого не делая. Этот особняк, словно вышедший из романов девятнадцатого века, сладковатый запах хвои, такой свежий, что даже нос щипало, цветы в холле, а теперь еще эта кухня…
Сама Мако о такой могла только мечтать. Она частенько просматривала журналы для дизайнеров в поисках вдохновения. Вырезала наиболее понравившиеся интерьеры и приклеивала их на пробковую доску, чтобы составить собственную картину идеальной кухни, старательно подбирала стулья, материалы для столешниц и даже светильники.
Но откуда ей было знать, что такая уже существует – в доме невыносимого друга Мамору, который ухитрился очаровать ее и разбить ей сердце за один вечер?
Где был сейчас тот легкомысленный язвительный шутник, и кто был этот человек, что вел ее в полутемный холодный подвал, осторожно сжимая продрогшую ладонь в своей горячей руке?
Мако неосознанно стиснула пальцы и едва не вздрогнула, когда поняла, что Нефрит в ответ чуть сильнее сжал ее ладонь.
Сил восхищаться погребом в особняке у нее уже не осталось, но, однако, она сумела выдавить замечание о том, что немногие винные магазины в городе могут похвастаться таким богатым ассортиментом.
– Это точно, – рассмеялся Нефрит, подхватывая с пола целый ящик, заполненный пыльными бутылками. – Располагайся. Вот там, с правой стороны белые вина, с левой – красные. У торцевой стены шампанское и розовое вино.
– С ума сойти, – присвистнула Мако.
Она протянула руку и вытащила с одной полки бутылку, побелевшую от покрывшей ее пыли. На этикетке выцветшими буквами значилось «Vosne romani», а ниже стояла цифра – 1934.
Макото испуганно огляделась, выяснила, что Нефрита поблизости нет, и как можно аккуратнее вернула бутылку на место. Она бы в жизни не подумала, что в погребе этого особняка может храниться вино такого вида. Бургундское красное, признанное критиками вином с богатейшим ароматическим букетом. Сама Макото видела такую бутылку разве что на фотографиях в интернете, когда искала подходящие напитки для своего дня рождения и просто ради интереса открыла вкладку с десятью самыми дорогими винами мира. Это, описанное как «идеальное для романтических встреч» занимало девятое место. И, если память не изменяла Макото, стоило что-то около шести тысяч долларов за бутылку.
Рядом с драгоценным экземпляром находились вина попроще, но все равно еще несоизмеримо далекие от тех, что продавались в винных магазинах. Удивительные сорта марочных, коллекционных и элитных вин, большинство названий на этикетках которых даже не были ей знакомы.
Она вновь вытащила одну из бутылок наугад, зацепившись взглядом за ярко-синюю сверкающую фольгу на горлышке, и не удержавшись, хихикнула, прочитав название.
Сассикайа.
– Потрясающий образец, – улыбнулся вернувшийся Нефрит. – Каберне Совиньон, красное сухое, две тысячи десятого года. Куплен в Тоскане в прошлом году.
– Дорогое? – завороженно спросила Мако.
Нефрит поднял глаза к потолку, вспоминая.
– Кажется, досталось мне со скидкой примерно за четыреста долларов.
Макото тихонько ойкнула и тут же положила вино на его законное место. Теперь, в окружении всех этих хрупких бутылок стоимостью в несколько недельных зарплат, она еще сильнее ощущала себя слоном в посудной лавке.
Следующие полчаса они посвятили тому, что выбирали подходящее вино, грузили его в ящики и перетаскивали в машину Нефрита, которая спустя некоторое время насквозь пропиталась запахом пыли и древесины.
По окончании этого утомительного занятия Мако обнаружила, что половина богатейшего винного погреба в Токио была опустошена.
– Мы считай что ограбили тебя, – со смехом покачала она головой, наблюдая за Нефритом, который казалось, вот-вот заплачет.
– Что ж, пусть это будет моим дополнительным свадебным подарком, – грустно вздохнул он. – Раз уж с первым я, честно говоря, откровенно схалтурил.
Макото послала ему сочувствующую улыбку и подошла к той бутылке со смешным названием, которую вытащила второй.
– Можно я еще вот эту возьму?
Нефрит забрал из ее рук бутылку, случайно коснувшись пальцами кожи, и послав этим по телу Мако легкий электрический заряд.
– Зачем? – задумчиво нахмурился он, изучив этикетку.
–Ну, это традиция, помнишь? Что-то старое, что-то новое…
Нефрит поднял на нее взгляд.
– Ну, на мой взгляд оно недостаточно старое. Но разве в традиции не говорится о какой-нибудь безделушке, принадлежащей старшему поколению? Фамильная брошка там, или перстень?
– У нас нет времени на поиск фамильной ценности для Усаги. Придется импровизировать.
– Да уж, – усмехнулся Нефрит, – не удивлюсь, если после такой свадьбы Усаги и Мамору всерьез задумаются о том, стоит ли вообще с нами дружить.
Но он кивнул, соглашаясь на безумную идею Мако, заметил, что позже подберет из своих запасов что-то более подходящее, и вернул бутылку в дрожащие руки Мако.
– Ты замерзла? – спросил Нефрит, заметив ее состояние, и положил свои ладони поверх ее, судорожно сжимающих вино.
Макото помотала головой.
Она не замерзла.
Она просто видела его слишком близко. Ближе, чем даже в квартире, когда он – в этом не было сомнений! – едва не поцеловал ее. А теперь Нефрит был совсем рядом, можно было разглядеть каждую мелкую морщинку в уголках его вечно смеющихся синих глаз. И он, черт возьми, был идеален, без единого изъяна, за который можно было бы зацепиться взглядом и подумать: «нет, кажется, влюбленность уже прошла».
Влюбленность не прошла. И никогда не пройдет, если он и дальше будет стоять так близко и смотреть на нее так взволнованно, словно…
Словно то, что она могла замерзнуть, что-то значит.
Макото пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но не могла, и, словно зачарованная, смотрела на его четко очерченные губы, которые шевелились, что-то произнося.
– Розочка…
– Поцелуй меня, – неожиданно для себя самой прошептала Макото, – пожалуйста.
Она заметила вспышку удивления в его глазах и на секунду почти убедила себя, что сейчас он откажется. Сердце ухнуло вниз, отзываясь дрожью в коленках, к горлу подступили душащие слезы.
Но тут Нефрит вдруг обхватил ее лицо ладонями и поцеловал прямо в дрожащие губы.
И тогда она и впрямь чуть не разрыдалась. Ей приходилось раньше целоваться с парнями, но, по печальному стечению обстоятельств, она ни разу в жизни не целовала мужчину, которого любила. И сейчас, ощущая, как требовательно Нефрит углубляет поцелуй, Макото поняла, что все поцелуи до этого ничего не стоили.
Бутылка вина выпала из ослабевших пальцев Мако, разлетевшись на острые осколки и забрызгав их ноги красными пятнами. Макото испуганно отпрянула от Нефрита и больно ударилась поясницей о деревянную полку.
– Нефрит, вино… – испуганно пролепетала она, думая, что вот теперь он точно больше никогда не захочет ее поцеловать.
Однако, к ее огромному удивлению, Нефрит раздраженно смахнул ботинком осколки в сторону и снова сделал шаг к ней.
– К черту вино, – прошептал он, притягивая ее к себе за шею и вновь впиваясь поцелуем в губы.
И если раньше у Макото была хоть какая-то возможность сбежать от него, то теперь она растаяла, словно дым. Ноги подкосились, от страстной настойчивости губ Нефрита закружилась голова, а жар его тела в этом холодном подвале заставлял прижиматься к нему с неожиданной для нее самой смелостью. Макото оторвалась от него, с удовольствием заметив, как он потянулся обратно, и дотронулась осторожным поцелуем к его скуле, пострадавшей в драке. Нефрит резко вдохнул – от боли или чего другого – а она уже спустилась ниже, оставила невесомое прикосновение губ на четкой линии челюсти, коснулась бьющейся жилки на шее и уткнулась носом в плечо, вдыхая пряно-горький запах его волос.
Если все это сон, сейчас самое время проснуться…
Уверенные мужские руки скользнули по ее телу, заставляя вновь задрожать, крепче сжали талию и переместились по атласу платья на спину. Макото закрыла глаза и запрокинула назад голову, упиваясь неведомыми прежде ощущениями, и сквозь ватную пустоту в голове вдруг услышала звук расстегиваемой молнии.
Это словно отрезвило ее на секунду. Она резко раскрыла глаза и испуганно уставилась на Нефрита.
Но в глубине его глаз, потемневших от страсти, она не увидела ни капли сомнения. Ни жалости, ни расчетливой похоти, ни болезненного равнодушия, которые иногда встречала в глазах других мужчин – только неистовое, трепетное желание прикоснуться к ней еще раз.
На этот раз это Макото приблизила свое лицо. Она облизнула губы, прежде чем поцеловать его, чтобы дать себе еще секунду на сомнения. Но они так и не появились в голове.
Ей будет стыдно, очень стыдно – завтра. И она наверняка еще не скоро сумеет посмотреть в глаза подругам и при этом не покраснеть до самых ушей. Но жизнь и так слишком часто лишала Мако прекрасных мгновений, оставив ее без родителей, без первого поцелуя или первой ночи с любимым мужчиной. И если сейчас у нее есть шанс, пусть на одну ночь, почувствовать себя самой желанной в мире – она им воспользуется.
А о том, что делать завтра, она завтра и подумает.
В тот момент, когда их губы вновь соприкоснулись, Макото на ощупь принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.
Нефрит тихо застонал, и вдруг отстранился, уперев ладони ей в плечи.
Мако застыла, как была, в процессе расстегивания очередной пуговицы, и в голове промелькнула страшная мысль.
Он больше этого не хочет?
– Я что-то сделала не так? – одними губами испуганно прошептала Макото.
– Что? – Нефрит, казалось, вообще не особо понимал, что она говорит.
Через секунду ошалелое выражение исчезло с его лица, и он, правильно оценив состояние Мако, крепче сжал ее плечи и немного встряхнул.
– Нет, конечно! Как ты вообще могла такое подумать!
– Тогда в чем дело?
Нефрит вздохнул. А потом хитро прищурил глаза и так облизнул нижнюю губу, что у Макото едва колени не подкосились от нахлынувшей на нее волны желания.
– Я просто подумал, что не хочу загонять в тебя занозы, – и он окинул ее откровенно любующимся взглядом. – Да, определенно не занозы.
Макото рассмеялась от облегчения и в притворном оскорблении легко хлопнула его ладонью по здоровой щеке.
– Узнаю старого доброго Нефрита.
– Старого, значит? Посмотрим, какой я старый!
Он легко подхватил ее на руки и направился к выходу из подвала.
– Ты, кажется, еще не успела осмотреть мою спальню? Не такая роскошная, как кухня, но ты оценишь, я не сомневаюсь…
Мако тихонько хихикнула и легко прикусила мочку его уха.
Нефрит глухо зарычал.
– Ради всего святого, женщина, держи себя в руках!
========== 07:00. Обратная сторона Луны ==========
Редкие ранние прохожие смотрели на нее с нескрываемой опаской, а на разбитую машину – с неуместным любопытством. Рей стояла, оперевшись на поцарапанное крыло, и не отводила взгляда от потухшего экрана телефона. Ей было холодно: промозглый утренний ветер проникал сквозь крупную вязку пальто, трепал рассыпавшиеся волосы и морозил мокрые от слез щеки. Но Рей ни за что на свете не согласилась бы вернуться в теплый салон автомобиля. Не после того, что натворила.
– Ну давай же!
Она продолжала гипнотизировать окончательно разрядившийся телефон, словно от ее взгляда он мог внезапно получить нужную для работы энергию. Когда даже ее сердитая просьба не помогла, она сжала бесполезную пластмассовую коробочку в ладони и едва сдержалась, чтобы не швырнуть ее прямо на дорогу.
– Прости меня, – послышался вдруг рядом хрипловатый мужской голос.
Рей не обернулась, но боковым зрением увидела, что Джедайт встал справа от нее. Его глаза были обращены к находящемуся напротив зданию завода, скрытому от них металлической сеткой забора.
Как будто ему тоже стыдно смотреть на нее.
Рей вздохнула и на мгновение зажмурилась. Она не знала, как сказать ему все то, что крутилось на языке. Как объяснить, что она не злится на него – только на себя, за то, что она была так самоуверенна и глупа, что слишком просто поддавалась эмоциям, не задумываясь о том, во что это могло вылиться. Подумать только: из-за ее вспыльчивости они могли лишиться жизней!
Джедайта бы поблагодарить стоило за то, что он всего лишь накричал на нее.
Вместо этого Рей помотала головой и прижала к животу руки с зажатым в них телефоном.
Найдет ли она в себе смелость сделать то, что должна?
– Прости, – громче повторил Джед. – Мне не следовало срываться на тебя.
– Почему? Я же виновата. Посмотри, что я наделала! – Рей махнула рукой вперед, на бампер автомобиля, безжалостно смятый тяжелой бетонной тумбой.
– Все равно. Я должен был быть сдержаннее. Не заставлять тебя… не доводить…
До слез.
Не доводить тебя до слез, вот что он хотел сказать.
Рей поспешно закрыла глаза ладонью, чтобы Джедайт не заметил, что она опять близка к тому, чтобы разреветься от отчаяния.
– Ты не виноват, – срывающимся голосом начала она. – То есть, виноват, но не так, как ты сам думаешь. Не потому, что ты накричал на меня.
Она скорее почувствовала, чем увидела, что теперь он наконец-то перевел взгляд на нее. Рей поспешно сморгнула навернувшиеся на глаза слезы и убрала ладонь от лица.
Она даже попыталась улыбнуться, хотя получилось, судя по всему, не очень.
– Но дело в тебе, это правда.
– И что же я сделал? – осторожно поинтересовался Джед, пряча руки в карманах брюк.
– Ничего. Просто ты – это ты. Мне давно уже не приходилось сталкиваться с человеком, который может ввести меня в такое состояние.
Но как это состояние описать, она так и не поняла.
Просто Рей Хино всегда оставляла за собой последнее слово. Это к ее мнению всегда прислушивались подруги, это с ней никто не желал вступать в пикировки, потому что она была заведомым победителем. Рей могла сколько угодно злиться на отца, но острый язык она унаследовала именно от него и, пожалуй, была за это благодарна.
Никто никогда не мог заставить Рей Хино пожалеть о сказанных словах.
До сегодняшней ночи.
– Я никогда не встречала человека, из-за которого чувствовала бы себя задетой, – медленно произнесла она, тщательно подбирая слова.
– Я задел тебя?
– Конечно! Скажу тебе по секрету: ты говорил весьма обидные вещи сегодня ночью.
– Прости. Я, наверное, просто слишком долго не общался с девушками…
– Да прекрати ты! Почему ты только и делаешь, что просишь прощения? – нервно рассмеялась Рей.
Холод пробрал ее до костей, заставив задрожать всем телом, и она хотела скрыть это любым возможным способом, поэтому, пожалуй, слишком сильно затрясла плечами.
Рей повернулась и столкнулась взглядом с Джедайтом. Его светлые бирюзовые глаза были очень печальны, и Рей сложно было понять, что стало причиной этого выражения – она сама, их общие ночные злоключения, разбитый красный “субару” и расколотая почти пополам бетонная тумба?
– Потому что я больше не хочу ссориться, – вздохнул он. – Это приводит только к неприятностям.
Рей хмыкнула.
– Тогда ты обратился не по адресу. Я вечно со всеми ссорюсь – это, очевидно, цель всей моей жизни.
Он даже не улыбнулся на ее натужную шутку, только поджал на секунду губы.
– Я, вообще-то, серьезно.
– Знаю, – едва слышно выдохнула Рей. – Я тоже этого не хочу.
Она снова облокотилась на крыло автомобиля и подняла глаза к светло-голубому небу, нежному, словно лепестки фиалок, и полному предвкушения безмятежного теплого денька.
Вокруг них простиралась промышленная зона; завод напротив уже выбрасывал из труб густой серый дым, впереди, насколько хватало глаз, тянулась только прямая дорога, и лишь одиноко стоящая посреди этой городской пустыни автобусная остановка напоминала о том, что люди еще помнят про это место. Их было слишком мало – утренних прохожих, но каждый, кто шел мимо хмурого сутулящегося парня и девушки, сжимающей бесполезный телефон, считал своим долгом остановиться и спросить, все ли у них в порядке.
Когда Рей услышала этот вопрос в пятый раз, она была готова высказать чересчур заботливой пожилой женщине все, что именно, по ее мнению, было не в порядке.
Но ее опередил Джед.
– С нами все в порядке, спасибо.
– Может, стоит вызвать полицию? – поинтересовалась прохожая, любопытно разглядывая смятый бампер и, очевидно, запоминая детали для последующего пересказа коллегам и семье.
– Не нужно, мы уже вызвали, – Рей фальшиво улыбнулась, помахав рукой с зажатым в ней телефоном.
Женщина покачала головой, посетовала еще немного на глупую молодежь, что носится по дорогам, не глядя, и отправилась дальше к заводу.
– Ты позвонила в полицию? – удивился Джедайт.
Рей покачала головой.
– Нет, конечно. Просто хотела, чтобы она поскорее отстала.
– Вот как. Но нам и впрямь стоит позвонить.
Джедайт вытащил руки из карманов и тут же запустил их волосы, взлохмачивая и без того растрепанную прическу. Рей наблюдала за тем, как он приводит себя в еще больший беспорядок, и не могла оторвать взгляда от светлых бликов на его вьющихся волосах.
Пальцы сильнее сжались вокруг ставшего уже горячим мобильника, но решительности ей это не прибавило.
Рей было страшно – настолько, что даже нескончаемые пререкания с Джедайтом потеряли всю свою остроту. Она была настолько близка к отчаянью, что хотела уже попросить у него смелости, узнать, как он сумел унять своих внутренних демонов и сделать то, что должен.
Потому что, очевидно, Джедайт был куда храбрее самой Рей.
Она не хотела думать, чем им грозит то, что они разбили машину Мамору. И дело было не в самом хозяине автомобиля – Рей не сомневалась, что Мамору, даже если и разозлится на них, не превратит произошедшее в катастрофу и уже через несколько минут станет интересоваться состоянием не машины, а своих друзей.
Но Джед прав – они повредили городскую собственность и должны вызвать полицию, объяснить произошедшее, что неминуемо повлечет за собой только больше вопросов и проблем. Их заберут в участок до тех пор, пока не выяснят, что автомобиль им не принадлежит, и станут заполнять бесчисленное количество бумаг и совершать сотни звонков, и все это время будут допрашивать, как будто это что-то изменит…
О свадьбе можно будет забыть.
Если только Рей не откроет вдруг в себе внезапный источник бесстрашия.
– Я хотела позвонить, – виновато начала она, – но мой телефон разрядился…
Джедайт посмотрел на телефон Рей, лежавший на раскрытой ладони, и без единого слова достал из кармана свой мобильник.
– Вот черт, – пробормотал он, когда нажал кнопки разблокировки.
– В чем дело?
Он молча повернул к ней экран, на котором высветилось пятнадцать непринятых вызовов от Мамору Чиба. Рей глубоко вдохнула, чтобы немного унять сердцебиение.
– Он убьет нас, – покачала она головой.
Джед исподлобья бросил на нее один из тех странных взглядов, которые никак не поддавались расшифровке.
– Я разберусь с этим, – уверенно произнес он, сбрасывая уведомления.
Рей поняла что, несмотря на все еще холодный ветер, ей становится теплее. Уже давно никто не снимал с ее плеч груза ответственности, не позволял побыть маленькой и беззащитной, не забирал себе все ее проблемы. Было несколько неуютно от того, что таким человеком оказался едва знакомый ей друг Мамору, но не испытывать к Джедайту внезапного прилива благодарности от этого она не могла.
И тогда, наблюдая за тем, как сосредоточенно он хмурил брови и кусал губы, пока искал выход из сложившейся ситуации, Рей поняла, что нашла тот источник решимости, которого ей не хватало раньше.
– Джед… – он вопросительно хмыкнул, – я могу взять телефон? Я все-таки позвоню.
– В полицию?
– Нет. Отцу.
Звуки вокруг них, казалось, совершенно смолкли после того, как это было произнесено. К горлу Рей подступил ком, как будто ее организм желал изгнать любое воспоминание об этом слове, но она упрямо сжала губы и продолжала смотреть на удивленное лицо Джеда.
Пожалуйста, только не дай мне времени передумать!
Он вновь словно услышал ее мысли и без единого слова протянул мобильник. Рей выхватила телефон, неосторожно задев пальцами ремешок часов на его запястье, и принялась лихорадочно набирать смутно знакомый номер.
Но на пятой цифре она запнулась.
Что дальше? Пятерка? Или тройка?
Пальцы затряслись от внезапной паники. Она так долго собиралась, так готовилась, ощущала себя едва ли не героиней, а теперь все это оказывается зря?
Как у нее раньше получалось быть такой самоуверенной, если в самый необходимый момент она подвела саму себя?
Рей сглотнула непрошеные слезы и слепо уставилась на уже набранные цифры, стараясь понять, выглядят ли они знакомо.
Тройка?
Или пятерка?
– Рей…
Она подняла голову и вдруг обнаружила, что Джед стоит ближе, чем до этого, и протягивает ей руку. Рей вопросительно подняла брови, заставив его едва заметно покраснеть.
– Ты поддержала меня дома у Тетис. Теперь моя очередь.
Рей не сдержала улыбки и прежде, чем он успел бы передумать, вцепилась в его холодную ладонь. Джед опустил руку. Теперь они стояли на обочине у разбитой машины, словно образцовая парочка из парка аттракционов.
Рей крепко зажмурилась и стала водить большим пальцем над кнопками телефона в надежде на мышечную память.
Тройка, вдруг вспыхнуло в ее голове.
Тройка!
Она ткнула в кнопку и торопливо набрала оставшийся номер, пока ее мозг не решил забыть еще что-нибудь необходимо важное.
Напоследок глубоко вздохнув, Рей прижала телефон к уху и стала вслушиваться в мерные гудки. Каждая секунда без ответа заставляла ее дрожать еще сильнее, рождая сильнейшие приступы неуверенности и желание тут же, немедленно завершить звонок и пустить все на самотек. Вместо этого Рей, закрыв глаза, сделала шаг вперед и уткнулась лбом в ключицы Джедайта.
Она услышала его прерывистый вздох над ухом и втянула носом едва уловимый теплый аромат парфюма.
И в этот момент в трубке послышался раздраженный голос отца, и ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы произнести:
– Привет, пап. Это Рей.
Когда отец прибыл, Рей все еще находилась в крепких объятьях Джеда и все также прерывисто дышала ему в воротник рубашки, пытаясь подготовиться к предстоящей встрече. Она отвлеклась от тревожных мыслей лишь однажды – когда Джедайт зашевелился и обнял ее свободной рукой за талию. Рей подумала, что еще пару часов назад за такие вольности он мог бы получить пощечину, но сейчас совсем не хотелось попусту возмущаться. От него исходило умиротворяющее тепло, а рубашка пахла очень приятно, чем-то спокойным и домашним, вроде ванили и яблок. Кроме того, почему-то гораздо лучше думалось, когда его пальцы неуверенно поглаживали ее спину. Да и прохожие, неверно оценивая интимность их позы, больше не рвались вступить в разговор.
Это, разумеется, были все причины, по которым Рей все еще позволяла себя обнимать.
Послышался отдаленный гул и шорох гравия, а потом рядом с ними остановился автомобиль. Кто-то вышел наружу, громко хлопнув дверью, и сделал несколько тяжелых медленных шагов к ним.
– Рей?
Джедайт зашевелил ладонью, пытаясь ослабить хватку. Рей решила было, что он пытается освободить руку, но вместо этого ощутила, как его холодные пальцы переплетаются с ее.
Только тогда она решилась оторвать взгляд от мелкой белой пуговицы на воротнике рубашки.
– Привет, – ей пришлось буквально выдавливать из себя улыбку.
Отец теперь был совсем не похож на того человека, которого Рей помнила по выцветшим фотографиям. Когда-то грузный, заплывший жирком мужчина теперь был крепким и подтянутым, зато растерял в погоне за внешним лоском почти все волосы. В уголках губ залегли глубокие тонкие морщинки, но глаза, похожие на большие темные маслины, по-прежнему смотрели прохладно и настороженно. Рей вдруг поняла, что этот взгляд ей знаком – слишком уж напоминает тот, который она видит, сталкиваясь с отражениями в зеркальных поверхностях.
Рей поняла, что смотрит отец не на нее – на Джедайта. Тяжелым, ничего хорошего не предвещающим взглядом отца, который только знакомится с избранником своей дочери.
– Это Джедайт, – поспешила объяснить Рей. – Мой друг.
Она слишком поздно поняла, что друзья вряд ли стоят в обнимку с крепко сплетенными руками, но представить Джедайта как-то еще не было времени. Следовало бы, конечно, сделать шаг назад и разомкнуть объятия, чтобы немного успокоить взбесившиеся родительские гормоны, вот только на мнение отца Рей давно было плевать, а присутствие рядом того, кто поддерживал ее, придавало сил.
Отец скользнул по напряженной фигуре парня оценивающим взглядом, а потом слегка прищурился, как будто пытался вспомнить что-то давно забытое.
Рей словно осенило.
– Он младший брат Таро Кайдо. Помнишь своего ассистента?
Это окончательно успокоило господина Хино. Он несколько раз кивнул головой, а затем, на секунду запнувшись, протянул Джеду руку.
– Разумеется. Как поживает ваш брат?
– Готовится стать отцом, – предельно вежливо ответил Джедайт.
Рей тихо рассмеялась, спрятавшись за волосами.
– Что у вас произошло? – сразу перешел к главному отец, осматривая повреждения и проводя пальцами по длинным царапинам на крыле автомобиля.
Тогда Джедайту все-таки пришлось выпустить Рей из рук. Они неуверенно переглянулись и принялись разъяснять произошедшее, то и дело сбиваясь на деталях, что-то уточняя и перебивая друг друга на полуслове.
Отец Рей смотрел поочередно на каждого из них, и чем дольше длились объяснения, тем выше поднимались его густые брови.
– Понимаю, звучит безумно… – развела руками Рей.
И получила неожиданно искреннюю улыбку.
– Это еще мягко сказано.
Отец переступил с ноги на ногу и потер пальцами морщинистый лоб. Даже после такой долгой размолвки Рей помнила, что так у него выражается крайняя степень задумчивости. Сейчас шестеренки в голове ее родителя-политика крутились с утроенной силой, выискивая самый удобный выход из ситуации.
– Вы хотите, чтобы я уладил это дело?
– Нет! – нахмурилась Рей. – Я вовсе не хочу, чтобы ты помог мне избежать наказания…
– Ты его и так не избежишь, – махнул рукой отец. – Тебе и твоему другу еще придется объяснять хозяину автомобиля, что случилось с его средством передвижения.
– Все равно. Не думай, что я бы обратилась к тебе, если бы дело не было крайне важным и не терпящим отлагательств.
– Рей…
Но ее уже было не остановить. Ни в коем случае она бы не позволила этому человеку, который бросил свою маленькую дочь, считать, что она не сможет без него жить. Его высокое положение в обществе и степень родства не имели для Рей никакого значения.
– В любое другое время, – вскинулась она, – я бы послушно отправилась в участок и сама бы решила проблему, но сегодня Свадьба Усаги, и я просто не могу…
Джедайт внезапно сжал ладонь крепче и наклонился к ее уху, чтобы прошептать:
– Притормози.
Рей удивленно уставилась на него, но замолчала.
– Я понял, Рей, – устало вздохнул отец. – Ты все еще сердишься на меня. То, что ты позвонила, вовсе не значит, что ты готова впустить меня в свою жизнь. И я ни в коем случае не должен думать, что ты хоть когда-нибудь сможешь меня простить. Правильно?
Она не удостоила его ответом. Но гневный взгляд, брошенный исподлобья, стал отличной заменой любым словам.
– Вы поможете, господин Хино? – осторожно поинтересовался Джедайт, украдкой бросая взгляд на циферблат часов.
Рей, не выдержав, тоже посмотрела. Семь утра. Она едва не застонала сквозь зубы: Усаги пора просыпаться, и главная подружка невесты должна уже быть рядом с ней.
Господин Хино, не отрывая взгляда от дочери, кивнул.
– Если Рей согласится после этого поужинать со мной.
Первым ее желанием было дать немедленный отказ, заявить, что она справится со своими делами и без помощи посторонних, и демонстративно отвернуться. Но потом она подумала о Джедайте, которого уже поставила своим поведением в самое неудобное положение, об Усаги, которая не поймет, куда пропала ее лучшая подруга и почему день ее свадьбы превратился в катастрофу. И о Мамору, который наверняка поседеет раньше времени после сегодняшних новостей.
Нельзя было просто принять решение за них всех, подводить друзей только потому, что ее неуемная гордость говорит так.
– Я приду, – резко кивнула Рей. – Но я приду вместе с Джедом.
– Что? – Джедайт явно подобного не ожидал.
Она отправила ему полный безмолвной мольбы взгляд, который, по ее собственному мнению, мог бы разжалобить и самое черствое сердце.
Не выдержав, Джед сдавленно выдохнул.
– Надеюсь, мое присутствие не помешает? – спросил он со слабой улыбкой.
Господин Хино развел руками.
– Раз уж без этого не обойтись…
– Вот и отлично, – Рей вернулась к привычному деловитому тону. – Пап, дай мне, пожалуйста, телефон, я должна очень срочно позвонить.
***
Хозяин теплицы продолжал стучать в двери сарая и грозить полицией, армией и сверхъестественными силами.
