Текст книги "Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ)"
Автор книги: rrrEdelweiss
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Дрэг, собрав все свое мужество, твердо посмотрел в горящие пламенем глаза:
– Нет… никакого приказа!
В следующее мгновение Огонек перевернул топор обухом вниз и что есть силы ударил им по клину, вгоняя тот между металличскими пластинами целиком всего одним ударом. Дрэг заорал. Заорал, как никогда в жизни. Рванулся всем телом, вцепился в скобу, к которой был прикован, заскреб пальцами по камню, сдирая ногти до мяса. А потом рухнул без сил, повиснув на руках. Суставы плеч прорезала острая боль, но она потонула в той, которая шла от ног и просто парализовала сознание. Он часто сглатывал, не замечая, как текут из глаз слезы, и тяжело дышал.
Огонек, отложив топор, вытащил сигарету и закурил, внимательно разглядывая лицо капитана, запоминая, как тот стискивает зубы, как желваки гуляют на скулах. Давая тому осознать боль и поверить в нее. По его телу прокатилась сладостная дрожь сродни той, которую он испытывал при оргазме. Его подсознание все это время знало, что Дрэг не расколется. Но как он мог отказать своим демонам, которые, капая ядовитой слюной, упивались страхом жертвы?
Докурив, он взял второй брусок и принялся его молча обтачивать. Дрэгстер с ужасом смотрел, как скользит острое лезвие, как уверенно сильные пальцы поворачивают инструмент, придавая нужную форму дереву. Очевидно, что генерал делал это не раз и не два. Хотелось скулить и трусливо поджать хвост, моля о пощаде, но он просто не мог предать!.. Да и чертов хвост не шевелился и только адски болел, как и все остальное искалеченное тело.
– Ну что, продолжаем разговор?.. – Закончив со вторым клином, Огонек обратился к пленнику. – Ну давай! Путь к папкам, пароль – и боль сразу кончится…
О, как же хотелось Дрэгу выпалить какую-то презрительную, ироничную тираду, послать своего мучителя так, чтоб у того загорелись уши! Но ему хватило сил только на то, чтобы, зажмурившись и сжавшись, прохрипеть:
– Нет… приказа…
Удара обухом топора по клину он не увидел, зато прекрасно услышал, а спустя мгновение потонул в агонии: сплющенные коленные суставы лопнули, и осколки впились в державшие их мышцы. Дрэгу показалось, что, несмотря на препарат, он все же потерял на пару мгновений сознание, но спасительная тьма почти сразу рассеялась, возвращая в ужасающую реальность. Его тела, которое он столько лет доводил до совершенства для того, чтобы защищать Марс, больше нет. Годы тренировок отправились псу под хвост одним движением безжалостной руки, превратив воина в кусок бесполезного мяса.
Боль была столь сильна, что сознание от нее будто отключилось. Нет, он не перестал чувствовать, но как будто смотрел со стороны. Его собственный демон, который бессильно рвался встать на защиту, но ничем не мог помочь, сделал то единственное, что мог: укрыл его сознание, приняв все мучения на себя. Он скулил и извивался, корчился, но готов был держаться до последнего вздоха своего воина.
Зрачки Дрэга расширились, сделав глаза почти черными. Он перестал слышать вопросы Огонька, перестал на них реагировать. Он по-прежнему вздрагивал всем телом от каждого удара топора, который загонял между пластин очередной клин, и орал, не сдерживаясь, но все эти ощущения будто стали чужими. Будто не его ломали и калечили. Взгляд гранатовых глаз замер на том, что всего несколько часов назад было тренированными ногами, а теперь стало бесполезным источником мучений: чем дальше распирали клинья пластины, тем сильнее окрашивались буро-красным брюки, а потом под ним по полу растеклась густая лужа крови, вид которой вызывал тошноту…
В затуманенном сознании крутилась только одна мысль – о том, как же жаль, что он больше не сможет служить на благо Марса.
Спустя некоторое время, поняв, что жертва уже не реагирует, хотя и остается в сознании, Огонек отложил инструменты и отошел, оставляя за собой следы окровавленными ботинками. Нашел новую пачку сигарет и, смяв фильтр зубами, прикурил. Он пытался унять клокочущую ярость. Потешился – и хватит! У капитана болевой шок, продолжать было бесполезно. Если его собеседник умрет, он не получит информации, которая необходима. А ему позарез нужен приказ, подписанный министром обороны, чтобы прийти с ним к Стокеру и потребовать возмездия! Нужно думать, как доставать документ, а не ублажать своих демонов. Но стоит отдать парню должное – его стойкость восхищает и вызывает уважение!
Демоны, приютившиеся у сердца, ликовали: сегодня у них был знатный пир! И особую радость им приносило то, что жертва оказалась весьма вынослива и упряма, а значит мучить ее можно будет долго, не боясь, что воин умрет раньше, чем они насытятся.
Огонек докурил третью сигарету, когда со стороны места пыток донеслись стоны, хриплое дыхание и фырканье носом.
– А ты крепче, чем я думал, – он развернулся к черному, в глазах мелькнуло уважение к стойкости воина. Не будь капитан такой гнидой, они могли бы отлично сработаться, но…
Пленник не ответил и лишь поднял на него полный муки и ненависти взгляд, который становился все осмысленнее – видимо, отключившееся сознание возвращалось к изуродованному телу.
– Я уважаю умение не сдавать тех, кому предан. Пожалуй, тебя стоит наградить. Сигарета или вода? – голос Огонька был почти дружелюбным.
«Пуля!» – хотелось простонать Дрэгстеру, но остатки гордости не позволили молить о смерти. Он выдержал пытку, как-нибудь справится и теперь, когда больше нет внезапных, огненных вспышек после ударов по очередному клину.
– Сигарета. – После паузы ответил Дрэг. Огонек вернулся к нему, не брезгуя ступать по крови, присел на корточки около черного, вложил тому в разбитый рот сигарету и наклонился, давая прикурить от своей. Дрэг жадно затянулся и перекатил ту в уголок рта, чтобы удобнее было выдыхать дым. Крепкие! Мозг заволокло туманом, даже боль, кажется, немного отступила.
Они помолчали, думая каждый о своем.
– Зачем ты его покрываешь? Он же чудовище. – Огонек, не глядя на пленника, выпустил струйку дыма.
– Он защищает Марс от угроз.
– Отдавая преступные приказы и убирая несогласных. Кто будет следующим? – произнося это, генерал заглянул в глаза собеседнику. Он давно думал о том, как скоро Скаббард прикажет своему псу убить Стокера, чтобы занять его место и больше не быть скованным ограничениями, которые налагает на его идеи старик.
А Дрэг смотрел на Огонька и не понимал, как тот может не осознавать: все, что делает Стокер, направлено на благо и только на благо Марса! Он всегда был решительным и жестоким лидером, но разве можно иначе выиграть войну? Разве не благодаря тому, что старик пожертвовал всем, генерал живет сейчас счастливо со своей рыжей женушкой и пожинает плоды кровавых битв, которыми он так наслаждался в прошлом?..
– Он… делает только то, что нужно… на благо родной планеты.
– Ты искренне веришь в это? – В лицо уперся внимательный взгляд красных глаз. Огонек зажал сигарету между пальцами, выпустил дым и отвернулся, глядя в стену и о чем-то думая. – Ты искренне ему веришь, да? Считаешь героем? – Он будто говорил сам с собой. – Фанатик! Ненавижу таких! Вас хоть на куски режь – ничего не скажете, – горящий пламенем взор вновь вернулся к лицу черного, и по спине Дрэга скатилась капля холодного пота: в глазах Огонька читалось обещание ужасного конца.
– Я считаю, что генерал Карабина своими передачами предала Марс, снова едва не толкнув его на грань гражданской войны! – выплюнул пленник и тут же получил мощный удар в челюсть, от которого затылок врезался в стену.
– А ну повтори, сука! – прошипел Огонек, схватив его за горло.
– Карабина… предала… Марс! – Глядя в горящие бешенством глаза, прохрипел капитан и плюнул в старшего кровью. Того затрясло от ярости, Дрэг явственно ощутил, как задрожали пальцы на шее, готовые ее сломать. Оскалившись, Огонек сжал его челюсть у ушей и сдавил, что есть силы.
– Ты пожалеешь, уебок, о своих словах! – очень тихо прошептал генерал, а потом резко поднялся и, сделав шаг назад, нанес ногой мощный удар в челюсть, дробя ее. Дрэгстер замычал от новой вспышки резкой боли – орать, как и говорить, он больше не мог; кровь, смешанная с осколками зубов, хлынула в горло, он закашлялся и повис на руках, до мяса стертых там, где в кожу впивались наручники. – Карабина пыталась спасти этот мир, не дать ему скатиться к беспределу власти. Если тот, кто стоит у руля, не знает ограничений, не много времени пройдет прежде, чем нас снова продадут каким-нибудь инопланетянам! Она пожертвовала собой, чтобы рассказать правду, недоумок! А ты нажрался баек Скаббарда и убил единственную, кто также, как и Сток, пекся о нашем мире!
Дрэг поднял глаза на Огонька и внезапно дико, истерично заклокотал. Даже пульсирующая оглушающая боль в челюсти и ногах не смогла остановить истеричный смех, поднявшийся из груди капитана: этот придурок все это время считал, что Дрэгстер прикрывал Скаббарда?! О Фобос!.. Генерал и правда такой слепой идиот, что не смог понять, кто стоит за приказом на устранение Карабины?! Да если б Дрэг хотя бы на мгновение допустил, что тот идет по ложному следу, он бы сделал все, чтоб Огонек нашел доказательство вины министра! Ну почему Стокер был так благороден, что лично подписал приказ, а не отдал его на утверждение главе военного ведомства?!
Ну что ж… теперь он умрет спокойно. Генерал не сможет найти документы, а, значит, Лидеру не грозит вот такое же похищение и пытки. Огонек покопает, да и, поддавшись вспыльчивой натуре, также расправится со Скаббардом.
Дрэгстеру даже полегчало, когда он понял, что выполнил свой долг и защитил того, кому всей душой был предан и верен. А то, что перед смертью пришлось вот так корчиться от боли… это издержки профессии. Зато теперь он может рассчитывать на место у самого трона великого Марса за свою стойкость и верность.
– Веселишься?.. Ну, веселись, недолго осталось… – Огонек зло сверкнул на него глазами, закурил новую сигарету и глубоко затянулся. Внезапно его взгляд стал холодным и задумчивым: он явно просчитывал что-то. А потом его губы расплылись в хищной, но крайне довольной улыбке, от которой Дрэг снова похолодел.
– Такие, как ты, не колятся. Поэтому то, где лежит приказ и пароли от папок, ты мне не скажешь. Но ведь твои терминалы наверняка настроены на отпечаток руки, а? – он глубоко затянулся и выпустил вверх густую струйку дыма. – И дома у тебя ведь тоже стоит полноценная рабочая станция, да? Которая откроется по отпечатку ладони, и тогда я смогу переписать ключи. А потом у меня будет достаточно времени, чтобы изучить документы под твоими кодами доступа. – Он склонил голову набок, все также улыбаясь. Кровь застучала в висках Дрэга от взгляда на ту жуткую маску, которой стало знакомое лицо генерала. Сейчас перед ним стоял не воин из плоти и крови – перед ним был безумный, жаждущий боли и ужаса демон.
Сунув сигарету в уголок рта, генерал Римфайер снова подошел к своему пленнику, подобрал топорик и, удобно устроив в широкой ладони, прокрутил в руке. Хищно блеснуло лезвие. Дрэг замычал, не в силах поверить в происходящее. Если генерал сказал, что такие, как он не колятся, то что же задумал?!.. Стало очень, очень страшно. Глаза Огонька потеплели: демон снова получил то, чего так желал – ужас жертвы.
– Я не люблю этот метод, поверь! Но иначе никак! Уверен, сейчас ты хочешь рассказать мне путь к папкам и слить пароли, только уже не можешь. А вот сохранить твою руку в состоянии, пригодном для считывания, я способен. Приходилось подобным образом открывать двери вражеских баз во время войны с Плутарком. – Он вздохнул и нахмурился, вспоминая эпизоды из прошлого. – Так, еще ключи от твоей квартиры нужны. Зачем привлекать внимание, ломая хороший замок, когда его можно просто отпереть... В куртке, да? – Он поднялся, вернулся к «Дрэгстеру», порылся в карманах капитанского кителя, который все это время валялся у колеса мотоцикла, и выудил связку электронных ключей, вслед за которыми выпала пачка контрацептивных пластырей. – Ммм, а я тоже эту марку люблю, – Огонек по-приятельски подмигнул тяжело дышащему черному, который с нарастающим ужасом наблюдал за приготовлениями. Только сейчас Дрэг признался себе: все это время он верил, что все же каким-то чудом сможет выйти из этой истории живым. Пусть искалеченным, но, мать вашу, живым! Капитан напряг слух в отчаянной надежде услышать сирены приближающихся к пещере патрульных мотоциклов. Но было тихо, и лишь скрип плотной кожи тяжелых ботинок Огонька отражался от стен и многократно усиливался, пугая Дрэгстера так, что он не был уверен в своей способности сдержать позывы, которые скручивали живот, грозя окрасить штаны отвратительными пятнами.
А серый, надежно спрятав ключи от его квартиры в карман, посмотрел на капитана долгим взглядом, облизнул губы, проверил пальцем остроту лезвия и двинулся к дрожащему от ужаса марсианину. Дрэг что есть сил замычал и попытался замотать головой, прося пощады. Может, этот демон сначала убьет его, а лишь потом начнет разрубать на куски?
– Боишься, да? – Огонек присел на корточки рядом и снова склонил голову вбок. Что-то страшное вырвалось из глубины его глаз и теперь заполняло их безумием цвета крови. – И правильно делаешь… Хочешь смерти? – Черный прикрыл глаза, показывая, что да, он сдался и просит милости. – Прости, бро, – резкий взмах руки, который Дрэгстер даже не успел уловить – и черный рухнул на пол, корчась в агонии и задыхаясь. Под его телом начала стремительно разрастаться лужа того же цвета, что и взгляд глаз мучителя. Не осознавая, что делает, огромным усилием воли Дрэг повернулся на бок и из последних сил зажал здоровой ладонью обрубок, из которого хлестала кровь. Он пытался хоть как-то остановить ее ток, дать себе хотя бы малейший шанс на спасение: даже сейчас, сходя с ума от боли, даже таким, лишенным ног и кисти, жить хотелось невероятно! Так же сильно, как отомстить. – Твоя рука нужна еще теплая, иначе не получится трюк с отпечатком. Я как-то пробовал по неопытности сначала убить, потом рубить с трупа – так замок не сработал, и меня самого едва не прикончили. Потом Сток научил, как правильно, – он отошел к мотоциклу, достал что-то из багажной сумки и аккуратно завернул окровавленную черную руку в наручнике, на котором покачивались несколько звеньев цепи, в тонкое покрывало, удерживающее тепло, надежно подоткнув со всех сторон, чтобы температура осталась неизменной. – Тут знаешь в чем фишка? Ведь сенсор реагирует не только на рисунок ладони, он знает и нюансы твоей терморегуляции и положения пальцев. Я по старой привычке вожу с собой то, что позволяет все это идеально сохранить без каких-либо искажений, – он распрямился, снова посмотрел на корчащееся на полу тело и выпустил струйку дыма почти докуренной сигареты. Только одна заканчивалась – он сразу же начинал новую. – Да и на пикниках такой пледик пригождается на землю подстелить… Вот теперь тебя можно и грохнуть, но… ты убил ребенка, помнишь? Карабина бы не стала требовать такой мести, да и Троттл никогда не был по-настоящему жесток. Жена моя пришла бы в ужас, узнай она о том, как я провел вечер… А вот душа пацана жаждет отмщения, поэтому, – он достал из-за мотоцикла канистру, которая была скрыта от пленника до этого момента за колесом, и открутил крышку, – я не могу дать тебе так просто умереть. Взорвать тут все было б надежнее, но… Ты должен помучиться, чтобы душа моего деверя обрела покой.
С этими словами он подошел к хрипящему пленнику, срезал с его ног орудие пыток, аккуратно упаковал в целлофан и прикрутил к мотоциклу. После этого быстро разлил топливо по пещере, но оставил вокруг черного чистый пол и проследил, чтобы на него самого горючее не попало – даже пнул безвольный хвост ближе к телу носком ботинка. Огонь должен подбираться к телу долго и медленно, сводя своим жаром с ума того, кто причинил столько боли его семье. Скорчившийся на полу марсианин никак не реагировал на происходящее и лишь скулил, а под ним все сильнее расплывалось буро-красное пятно.
– Что ж, капитан, – Огонек оседлал байк и завел мотор, – до встречи в чертогах великого Марса! – Он плюнул докуренную, но еще тлеющую сигарету в лужицу бензина и резко дал по газам, уносясь прочь из пропахшей ужасом и смертью пещеры.
А за его спиной поднялась стена пламени.
====== Огонек. Предатель ======
Спустя 16 лет 8 месяцев после победы над Плутарком.
В воздухе висел густой сигаретный дым. Пепельница за последний час заполнилась окурками настолько, что некоторые валялись вокруг нее на рабочем столе. Не замечая этого, Огонек пустым взглядом смотрел в экран – единственный источник света в темном кабинете. Руки тряслись, и мышь никак не мог унять эту дрожь. Он то и дело неловко задевал то стопку документов и канцелярские принадлежности, то приборы, то пачку сигарет, и они падали, рождая в его мозгу воспоминания об обвале, который однажды погреб под собой его мать и сестру. Он чувствовал, что в эти минуты, совсем как тогда, снова рушатся основы самой его жизни, его души, его веры.
Под приказом на выдворение Чарли с Марса стояла собственноручная подпись Стокера. Под приказом на убийство Троттла и Карабины стояла подпись Стокера. Под приказом на создание комиссий по депортации стояла подпись Стокера. К расшифровке аудиозаписи последнего эфира Карабины были приложены комментарии Стокера, на которых его уставший хриплый голос объяснял, будто рассуждая сам с собою, почему передачу ведет именно она. На документе, указывающем координаты точек авиаударов, впоследствии выданных за нападение крыс, стояла личная подпись Стокера. И целый ряд видео свидетельствовал о том, что именно он отдавал распоряжения и контролировал все, что происходило на Марсе.
А Скаббард только послушно и безропотно исполнял волю своего Лидера.
На всех документах стоял гриф «Совершенно секретно», и папки были особым образом спрятаны. Но Огонек после разговора с Дрэгстером знал, что хотел обнаружить, имел нужные коды и поэтому смог найти. Конечно, доверенный телохранитель ко всему этому доступа не имел – ему не хватало опыта и знаний, чтобы копнуть так глубоко. Но вскрыв один зашифрованный файл, Огонек смог понять, как добраться и до остальных.
Вот только нашел он совсем не то, что ожидал. Или… именно то, о чем давно знал, но сам себе не хотел признаваться, предпочитая обманываться и не замечать очевидного? И лишь только сейчас, когда его сознание, до последнего отказывавшееся принять личность диктатора и его роль в судьбе родной планеты, больше не могло игнорировать знакомый росчерк, который горел пламенем на сетчатке, он признал: его друг, его учитель, его… отец был виновен во всем, за что так хотелось мстить. И это заставляло гореть изнутри, молча кричать, снова и снова смотреть на документы в надежде, что морок рассеется, и все станет как прежде.
Но как прежде больше не будет. Больше некуда отступать, не за чем прятаться: его идол превращался в пепел и катился к песьей матери с пьедестала, на который Огонек возвел его. И каждый новый прочитанный файл низвергал того, на кого он всегда равнялся, все ниже.
Он отчаянно желал никогда не находить доказательств, которые получил такой кровавой ценой. Хотел закрыть глаза и отмотать жизнь назад, очнуться где-то не здесь, но продолжал смотреть на открытые на экране документы и понимал, что вот она – его реальность.
Тот, кому он верил, сам предал свои слова о целостности и взаимосвязи марсианских видов, приказав совершить геноцид.
Тот, кого считали другом, разрушил семью, отняв мать у детей.
Тот, кто был частью братства, отдал приказ об убийстве близких.
Тот, кого он считал отцом, растоптал его веру в непогрешимый идеал.
Огонек чувствовал, как его жизнь рушится, теряя опоры, что казались незыблемыми.
Поставив локти на стол, он сцепил пальцы и оперся на них лбом, вспоминая, какими глазами старик смотрел на тела Карабины, Стокера и Троттла в день их убийства. Как мог тот, кто отдал такой приказ, так прощаться, так горевать?! Огонек достаточно хорошо знал его, чтобы быть уверенным: скорбь и боль не были поддельными. Что же могло заставить так поступить?
«То же, что толкало его на все изменения на Марсе. Для чего он уничтожил крыс и псов, депортировал немарсиан, продавил принятие режима изоляции: для блага мышей. Для того, чтобы построить идеально безопасный для нас мир, каким он его себе представляет! Радио «Свобода» помешало его планам, и он отдал приказ устранить угрозу. Даже если это те, кто был ему дорог…»
Демоны Огонька бушевали в груди, раззадоренные совсем недавно пролитой кровью. Они рвались из оков его воли и толкали рассчитаться за все, что получивший власть безумец натворил за эти годы, вот только… не мог он поднять руку на старика, которого так любил. На друга, который фактически создал его мир заново после того, как тот уничтожила плутаркийская бомбардировка, когда унесла жизни дорогих ему женщин.
Огонек застонал, вцепился себе в антенны и что есть сил дернул, пытаясь унять душевную боль, но лишь заскулил от свербящего мерзкого ощущения, вызванного этой грубостью. Как хотелось ему сейчас опустить горящую голову Нагинате на колени и разрыдаться, словно восьмилетнему мальчишке, потерявшему отца.
Снова.
Эта мысль обожгла и полыхнула, от искры моментально вспыхнул пожар, жадно пожравший его душу. Огонек, вцепившись в ворот форменной куртки, захрипел и начал задыхаться. Тело внезапно забыло, как толкать в легкие воздух, горло сдавило ободом: тот, кто был опорой, кто вел по жизни, внезапно стал прахом, и теперь Огонек просто не знал, как жить, снова оставшись в одиночестве.
Удары крови в висках отсчитывали секунды, в глазах туманилось.
Но вот он все же смог сделать короткий, болезненный вздох. А потом еще один. И еще. Его мир рухнул и погиб в пламени, оставив Огонька на пепелище, но, выгорев, он понял, что продолжит существовать дальше. Просто теперь больше нет одного из барьеров, который надежно ограждал его от яда злобных демонов. Остался лишь тот, имя которому – любовь Нагинаты.
Боль от потери рвала душу и будто пульсировала, не давая переключиться на что-то иное, но все же постепенно притуплялась… или его болевой порог оказался настолько превышен, что он просто больше ничего не чувствовал?.. Внезапно Огонек как будто отстранился от того, кем для него был Стокер больше половины жизни, и увидел старика тем, кем тот стал – жестким диктатором, настойчиво и целенаправленно внедряющим свою политику, внушающим свое видение мира населению целой планеты. Лидеру хватало умения и харизмы делать это так, что даже самые близкие верили в него, но, оглядываясь назад, Огонек понял, как много они просмотрели из-за своей наивной любви и доверия, как много потеряли из-за слепоты! Когда тот, кто вел их к светлому будущему, стал его навязывать? Почему решил направить всех именно по этому пути?
У Огонька не было ответов. Только горечь во рту, только боль в груди.
Он еще раз просмотрел документы, которые нашел. Всмотрелся в подпись, иррационально надеясь увидеть признаки того, что она поддельная. Открыл файл видеозаписи с допросом Чарли. Вчитался в строки, приговорившие семью его жены. И вспомнил, как по приказу главнокомандующего они жгли горы, расстреливали тех, кто пытался скрыться, кто протягивал к ним детей, вымаливая для них жизнь.
Ради всеобщего блага безумный старик положил тысячи жизней.
Он отнял воинскую честь всех, кто выполнял его преступные распоряжения.
Целую армию низвел до простых убийц и подонков.
Этому нужно положить конец!
Диктатуре не место на Марсе!
Не глядя на время, он написал Винни и Модо сообщение с просьбой срочно встретиться.
Огонек почувствовал, как душу снова пожирает жажда крови, и, довольно урча, черные демоны, вырвавшиеся наружу из-под действия его оберега, подняли головы, роняя с острых клыков яд, что отравлял душу. О Фобос! А ведь все, чего он хотел, – прожить с Наги спокойную мирную жизнь! Но теперь от бездны безумия его отделяла лишь тонкая нить, горевшая рыжей медью. И лишь она была тем, что несло ему свет.
Упругие струи хлестали по напряженным плечам, вбиваясь в многоцветные узоры, больше десяти лет хранившие от беды. Он подставил шею горячему потоку и оперся руками о стену душевой. Вода, массируя затекшие мышцы, скатывалась по спине, стремясь убежать прочь от него и его демонов, как можно меньше времени провести наедине с этим опасным существом, которое сжимало и разжимало пальцы, едва сдерживаясь, чтоб не начать крушить все вокруг.
Его идол был мертв! Его идеал оказался всего лишь иллюзией!
Как жить теперь? Как найти смысл? Ведь не может же смыслом жизни стать убийство?..
Хотя именно его он отчаянно жаждал.
Огонька трясло от ярости, что рыком рвалась наружу. Не сдержавшись, он изо всех сил хлестнул хвостом по стенке душевой, от чего на пластике зазмеились тонкие трещины, и едва остановился, чтобы не разбить кулаки о стену.
Только кровь могла унять его боль.
Кровь и…
Он повернул вентили, полностью закрывая горячий, и позволив холодной воде окатить себя с ног до головы.
Сейчас не время, и нужно обуздать эмоции. Убить Стокера не так просто, они с Винни и Модо должны как следует подготовиться. Требуется подождать. Взять демонов под контроль. И он знал ту единственную, которая укротит их хотя бы ненадолго. Низ живота приятно потянуло в предвкушении той животной страсти, которой он вот-вот предастся.
Огонек закрутил кран и, наскоро вытершись, обернул полотенце вокруг бедер. Старая рана на ноге сегодня противно ныла, мышцу вдоль грубого шрама нудно тянуло, и он, подумав, выпил таблетку обезболивающего, припасенного для таких случаев. Марсианин посмотрел на пузырек, и на какое-то мгновение в душе всколыхнулось желание добавить еще, скатиться в забытье, уйти от реальности, рвавшей его на куски. Но он обещал Троттлу, а обещаний, данных покойному тестю, нарушать не хотелось. Он отписался на специальный номер своего куратора, которому по договоренности уже много лет сообщал о каждой принятой таблетке, и убрал пузырек в шкафчик с лекарствами.
Мужчина осторожно открыл черную стеклянную дверь спальни, стараясь не шуметь, и снова погрузил комнату почти в полный мрак, затворив за собой. У Наги сегодня был выходной, и Огонек мог без зазрения совести нарушить сейчас ее сон. Спать они продолжат вместе после.
За прошедшие с их первой ночи годы спальня не поменялась: те же черные зеркальные стены, та же подсветка, сейчас погашенная, вдоль кровати. Только Огонек больше не поражал оригинальностью дизайна случайных подруг. Уже много лет здесь его ждала та единственная, которую он выбрал своей путеводной звездой. Наги спала на боку, обняв подушку, и слабый свет, что все же проникал сквозь черное стекло перегородки, ласкал ее плечо и руку. Мужчина небрежно скинул полотенце на кресло и, не отрывая глаз от бархатистого рыжего меха, скользнул под одеяло, прижимаясь к теплой, манящей девушке. Как и всегда, она спала обнаженной, лишившись пары соблазнительных пижамок и тонких рубашечек, от которых у него сносило крышу и которые не выдержали его нетерпения. Скользнув рукой на круглую, идеально ложащуюся в ладонь попку, притянул жену к себе, а потом, поднявшись по ноге до колена, забросил ее бедро на свое. Тело сразу же отреагировало на близость, кровь резкими толчками устремилась вниз, наливая ствол и вызывая грудной рык. Наги, приоткрыв глаза, сонно улыбнулась ему:
– Привет… – голос со сна хриплый, томный. Желание накрыло с головой, заставив найти мягкие губы, привычно ответившие на горячий поцелуй. Руки девушки обвили шею, еще сильнее прижимая их друг к другу. Хотелось перевернуть ее на спину и немедленно войти в послушное тело, но он остановился, сбавив напор – для страстных игр требовалась тщательная подготовка. Мужчина нетерпеливо нашел ее сосок, заставляя себя начать с осторожных ласк, и почувствовал, как бедра качнулись ему навстречу, коснувшись головки каменно-твердого члена. Последние несколько дней они не пересекались из-за рабочих графиков, и Огонек был уверен, что страсть в его женщине должна закипеть так же стремительно, как и в нем. Сжав пальцы на плотной, упругой горошине, он получил стон в губы и плавные движения зовущих его бедер. Переворачивая ее на спину и накрывая собой, скользнул ниже, нетерпеливо пробуя, насколько отзывчивым на ласки станет клитор. Надавив на уже влажный бугорок, прикусил шею и сразу же сжал зубами известную только ему точку на рыжем ухе, прикосновение к которой всегда заставляло ее кричать и выгибаться. Нагината ожидаемо застонала, шире разведя ноги, просяще толкнулась к его пальцам и тяжело задышала. Еще немного – и можно будет перестать сдерживаться, брать ее так жестко и грубо, как ему хотелось и как он привык.
– Уже можно! – горячий шепот в шею вызвал электрический разряд, пронзивший его до самого кончика хвоста. Он потянулся к тумбочке, в ящике которой хранился запас противозачаточных пластырей и всевозможных игрушек. Внезапно Наги перехватила руку мужа, серьезно посмотрев в глаза.
– Давай без них? – девушка уткнулась ему в шею и, чтоб скрыть смущение, скользнула языком по чувствительной коже. Огонек, совершенно не ожидавший такого предложения, поймал ее лицо в ладони и, заставив посмотреть на себя, прошептал:
– Почему?
– Ты говорил, что хочешь детей, а я все не готова была, помнишь? Мне было нужно время, чтобы завершить наш проект. Так вот… для меня он завершен. Его передали под контроль военного ведомства, курирует его теперь лично Скаббард. Он хочет, чтобы под заказ были выращены дети, которые бы стали основой марсианских спецподразделений. Линк… вчера распустил команду, потому что моральные принципы не позволяют ему принимать участие в создании идеальных солдат… покорного пушечного мяса… И я с ним согласна: я не о том мечтала, когда мы начинали! Поэтому… больше меня ничего не держит от того, чтобы родить тебе сына. Ты… очень удачно пришел, сейчас подходящий период для нас, я посчитала. – Она улыбнулась и прижалась к нему, показывая, что готова продолжить то, что прервал рассказ.
Огонек замер, разглядывая ее лицо. Срывающая крышу страсть схлынула, оставив вместо себя желание выразить любовь через близость.
«Как не вовремя, родная моя! Именно тогда, когда я не могу с уверенностью смотреть в наше будущее. И… как же трудно тебе скрывать сейчас грусть! Стоило лишь внимательнее заглянуть в твои глаза, сколько разбитых надежд я нашел там! Не так, совсем не так я хотел бы, чтобы были зачаты наши дети! Но, возможно, материнство как раз позволит тебе справиться с тем, что ты семь лет отдала мечте, которую извратили и которой не суждено воплотиться в жизнь? Поэтому, если хочешь, чтоб я отвлек от тяжелых мыслей – я это сделаю… как умею».
