Текст книги "Младший граф. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Родривар Тихера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 52 страниц)

Родривар Тихера
Младший граф. Трилогия

Младший граф

  Часть первая

  Интересное время

  Ещё не сорваны погоны

  И не расстреляны полки,

  Ещё не красным, а зеленым

  Восходит поле у реки.

  Им лет не много и не мало,

  Но их судьба предрешена.

  Они ещё не генералы,

  И не проиграна война.

  Белая Гвардия «Генералы Гражданской войны»

  Пролог

  Моя Преелесссть!

   Сознание вернулось резким моментальным «щелчком», как будто кто-то переключил в голове невидимый тумблер. Как нашатырем ударил по ноздрям запах чего-то кислого и резкого, потом пришло ощущение приятной бархатистой, но твердой, поверхности под щекой. С трудом приоткрылись веки глаз, по которым тут же болезненно ударил странный неестественный свет. Это называется: «жил был я» – понять бы теперь еще, буду ли жить и дальше. Медленно, с прямо таки ощутимым скрипом насыпанного под веки песка задвигались глазные яблоки, как головки самонаведения ракет, тщетно выискивающие и пытающиеся захватить хоть какую-нибудь цель. Наконец взгляд разбегающихся в разные стороны, как у хамелеона, глаз, с трудом смог ненадолго остановиться на источнике резкого запаха прямо перед моим носом – неаппетитной лужице... чего-то. Кстати, а что такое «хамелеон»? – на этот вопрос «меня» мое очухавшееся сознание скромно промолчало. Мдаа, ... судя по всему, это меня вырвало, – а запашок-то очень неприятный, и на последствия обычного похмелья ни капельки не похожий. – И, причем тут какой-то «Хлорпикрин»? – И, опять же, что – или кто? – он такое есть. И еще, какие-то осколки чего-то поблескивающего рядом с этой лужицей, похожего на расколотую пирамидку темно красного стекла, рядом валяются, слабо выделяясь на полу, покрытым каким-то необычным материалом бордового цвета. Материалом, дающим мне это ощущение бархатистой поверхности под щекой. Вот тут, неожиданно, сознание услужливо подсунуло название: «иртальс» – которое мне абсолютно ничего не сказало, хотя это самое мое сознание выдало следом целую кучу информации по данному материалу, – с циферками и коэффициентами, как в справочнике по какому-нибудь собачьему сопромату или там материаловедению. И это тут же породило другой вопрос: а что такое «собака»? – то же оставшийся без ответа. Эхма, ну что за фигня – то есть ответы, то нет их! – И сознание, почему то, стыдливо помалкивает, по этому – и вправду важному, вопросу.

   Так, стоп, черт с ним, с сознанием – займемся собственным бытием: без мозгов, как известно – кому? – можно очень даже неплохо прожить. – Вернемся к инвентаризации меня любимого. Кого меня-то? – в голове сплошная каша: вот, прямо сейчас, себя вспомню! – Ааа, вспомнил – Райденом с детства, кажется, звали. Хвала Силе! – я мыслю, значит – я существую: надо же, вон даже чью-то умную мысль повторил. Чью именно... опять затык в мыслях. Ладно, приступаем к инвентаризации чувств: обоняние, осязание и отчасти зрение – про то, что зрение у человека, и этого «хамелеона» должно быть устроено по-разному, я помню! – Вроде бы все на месте. Собственное тело, по первому впечатлению, вроде как тоже в полной комплектации: ни отсутствующих «деталей», ни наличия чего лишнего в организме, с первого раза не ощущается – и со второго, тоже. Проблевался вот, но подо мной, к счастью, кажется не мокро: хорошо хоть не обделался – а то, вполне мог бы, судя по текущему состоянию моей любимой тушки. Тушка, кстати, лежит ничком на полу, покрытом этим самым дорогущим бархатистым бордовым иртальсом, с поджатой под себя левой рукой и чуть оттопыренной в сторону правой – голова тоже вправо повернута. Ну что, пытаемся дернуть конечностями? – попытка, как известно, не пытка. – Конечности слабо реагируют – и ноги тоже, – но левую руку из-под себя мне вытащить с первой попытки не удается. Все равно, оптимизма мне эта малоудачная попытка пошевелиться здорово добавила – несмотря на хреновое самочувствие, организм работает как нужно. – Надо пытаться и дальше...

   Мысль судорожно дернулась в голове, ища, где тут выключатель у рефлексов. Наконец, собравшись с силами, переворачиваюсь на левый бок, подальше от дурно пахнущей лужицы, и принимаю вертикально-сидячее положение. В районе поясницы что-то мешает, но мне уже не до этого: наконец-то включился слух, и мой внешний мир тут же обрел объем и пространство. – А моя бедная голова – легкий шум в ушах и изрядную, хотя и потихоньку отступающую, боль. Работающие в режиме «поиск ракетами цели» глаза тоже эту самую движущуюся цель нашли, и, вспомнив, что у людей зрение вроде как должно быть бинокулярным, дружно на ней зафиксировались и включили, наконец, режимы «резкость» и «светофильтр». – Сама же «цель» приняла вид наклонившегося ко мне пожилого мужчины. Мир вокруг меня разом стал раздражающе четким, с полной палитрой цветов и синхронным звуковым сопровождением «картинки». Ох, яааа! – звук стал не просто четким и ясным. Он еще и оформился в слова песни, болезненно отдававшиеся под черепом отголосками музыки каких-то совершенно незнакомых мне музыкальных инструментов. Приятной музыки, тащемто, только как то совсем сейчас не к месту.

  Когда умолкнут все песни

  Которых я не знаю

  В терпком воздухе крикнет

  Последний мой бумажный пароход

  Гудбай, Америка, о-о

  Где не был никогда

  Прощай навсегда

  Возьми банджо, сыграй мне на прощанье*

  Вот не знаю, кто такая эта Америка, но образ «банджо» мне сознание выдало четкий. Интересно, это не по его струнам бренчали? – а, это, оказывается, называется «гитара» – ну и пусть ее. Но лучше бы, чтобы оно не играло, и не пело – и без того хреново: отчаянно пытаюсь приглушить посторонний звук в голове. Живем, однако. Теперь вставать – не сидеть же на попе ровно, тем более – когда к нам тянется человек, с явным желанием помочь.

   – Райден, мальчик мой, ты как себя чувствуешь?

   В голосе наклонившегося ко мне человека ощущается сильное беспокойство. Он протягивает мне руку и помогает встать на ноги, сильно и уверенно потянув на себя, когда я хватаюсь своей ладонью за его ладонь. Приступ головокружения и легкая дезориентация от слишком резкого подъема тянут голову книзу и вызывают желание снова очутиться лежащим на полу в горизонтальном положении: так падать некуда! – но к счастью все более-менее быстро приходит в норму. Даже звук музыки в голове кто-то уменьшает до терпимого положения « самый минимум», и от него остается только отголосок. Продолжаем инвентаризировать самого себя дальше, а так же, заодно, и пытаться восстановить ориентацию во времени и пространстве, так сказать. Опущенные долу очи видят вполне себе щегольские сапожки типа «настоящие хромовые», высотой почти до колен, красновато-коричневого цвета на низком каблуке. Сапоги, кстати, сидят на ногах как влитые, и создают то редкостное ощущение соединенности с поверхностью, на которой стоишь, которое способна обеспечить только по-настоящему хорошо сделанная и удачно подобранная «по ноге» обувь. В сапоги заправлены не очень широкие, но достаточно свободные шаровары черного цвета. Ну-с, идем выше, – а выше странного покроя не то китель, не то пиджак – не разбираюсь я в тряпках, я как то больше по «железу» обучался, – и тоже черный, ни каких застежек на виду. Пиджачок перехвачен в талии широким кожаным ремнем, цветом в тон сапогам, собранным из трех полос кожи с помощью всякой металлической «фурнитуры». Самая большая цацка прицеплена на поясе ближе к левому боку – вот что мне спокойно лежать на полу то мешало, ситх побери! Левая рука невольно касается ее, а в голове явственно возникает шипящий звук: «Моя прееелессссссть!» – Тут же опускаю руку обратно: и что это было? Так, выше взгляд не поднять, но судя по ощущениям в районе шеи, воротник у пиджака стоячий – и мне сейчас очень хочется его расстегнуть.

   Периферийное зрение, тем временем, на автомате снабжало мозг сведениями об окружающем пространстве. Просторный, почти пустой, со скудной меблировкой, зал: какие-то антикварного вида большие вазы по углам, пара полу абстрактного типа бронзиумных скульптур и светло-каменные барельефы, изображавшие что-то явно пафосное историческое, у одной из стен. Противоположную стену занимает огромное витражное окно с ажурными переплетами. Пара больших закрытых, кажется раздвижных, дверей в двух других противоположных стенах. Бордового цвета пол, кирпично-красного цвета, с непонятным покрытием – возможно, это и вправду деревянные панели, как неожиданно подсказывает мне память – но, что это за дерево такое? – Панели высотой примерно до уровня голов скульптур, что стоят у стены – выше цвет переходит в белый, как и у ровного гладкого потолка – а вот там точно пластик! – У меня глаз профессионала: в пластиках я кое-что понимаю, в отличие от сортов дерева – дерево тут в кораблестроении не применяется, даже в отделке. Материал окна непрозрачный, имеет легкий бежевый оттенок – а вот светильники, замаскированные под карнизы, дают белый дневной свет. Отсюда, наверное, и это ощущение неестественности освещения. Потому что за окном явно день, причем – совсем не пасмурный. Из мебели, собственно, в зале только пара низких массивных кресел с обивкой «под кожу», в тон полу и нижней части стен – стоящих ближе к окну. Да легкий столик из полированного красного дерева – здесь фактуру древесных волокон видно уже четко, с более темного оттенка инкрустацией-орнаментом, аналогичной по рисунку орнаменту оконного плетения, – стоящий как раз между креслами. Вот у этого-то столика, на чистой столешнице которого валяется какая-то небольшая открытая пустая коробочка, я и грохнулся, испачкав заодно пол, покрытый дорогущим отделочным материалом. Почему именно дорогущим? – а дешевку при отделке элитных космических яхт как то не принято применять. Впрочем, впечатление «не дешевизны» в этом зале производило буквально все, крича не то о принадлежности помещения роскошному особняку, а не то вообще – королевскому замку.

   Так, чувствую: надо топать в освежитель, где тут ближайший? – память бодро и услужливо подсказала путь по замку. Точно, замку, вспомнил. Вид у меня сейчас ну никак не парадный, а нужно соответствовать – положение то обязывает. Мое сознание нагло тычет в нос образец для соответствия: мужчина, который все еще держит сейчас меня за руку. Высокий, рост у мужика – где то на уровне моего собственного роста – широкоплечий, с непокрытой головой. У него такой же, как и у меня, прикид в стиле «ретро милитари», хотя нет, не совсем такой же: пояс несколько другой по виду, буро-коричневого цвета, а сапоги черные. Ах да, еще, в отличие от меня, на плечах у мужчины плащ, темно коричневого почти черного цвета, застегнутый у горла на пару серебристого цвета металлических застежек, скрепленных цепочкой того же металла. Застежки с вычурным орнаментом – тоже, кстати, идентичным по рисунку тому, что имеют переплет окна и инкрустация столика. – Родовой знак? – как это... а, тамга, называется! – Очень может быть: никакой «подсказки» от сознания, на этот счет, у меня нет – голая теория. На поясе у мужчины висит штуковина, почти аналогичная по виду той, что висит на поясе и у меня самого. Ну, та самая слегка гнутая цацка, мешавшая мне, когда я на полу валялся – вон мельком выглянула у него из-под плаща, – разве что в деталях конструкции и материале из которого сделана чуть отличается. Выше воротника кителя гордое, вытянутое, с надменным выражением лицо: седые, зачесанные назад волосы, высокий лоб, длинный крючковатый нос – вокруг рта, с опущенными кончиками тонких губ, аккуратные седые усы и бородка клином. Характерные, приподнятые к переносице брови, придающие лицу выражение не то молчаливого вопроса, не то легкого недовольства. И проницательные, слегка прищуренные карие глаза.

   Легкое пожатие руки вернуло меня из мира мыслей в мир реальный.

   – Как ты себя чувствуешь? – еще раз, уже настойчивее, спросил мужчина напротив.

   – Голова болит и слегка кружится, но все, кажется, начинает приходить в норму потихоньку. Больше, кроме этого, – киваю осторожно на лужу блевотины, – ничего серьезного, головная боль не в счет. Хвала Силе дядя, обошлось, кажется, без последствий – но, ты как хочешь, а эта стекляшка совсем никакой не голокрон, пусть и выглядит как настоящий. Тебя кто-то ловко разыграл с этой непонятной фигней, если только он не имел, с этим розыгрышем, каких-то иных – куда худших – намерений. – Кажется, что я и вправду едва не слился с Силой, когда пытался эту штучку активировать. Сейчас мне нужно в освежитель, а потом можно подумать вместе, на этот счет. Заодно, попробуй просканировать осколки Силой – только, осторожно!

   Мужчина, которого я назвал «дядя», на мгновение задумался, а потом отпустил мою руку и чуть кивнул головой.

   – Хорошо, иди. Встретимся потом в моем кабинете. Я буду ждать.

   После чего, легким небрежным движением руки – даже не наклоняясь к полу и не касаясь их! – разом поднял всю кучку красных битых стекляшек, валявшихся на полу, в воздух. А следом, плавно переведя один пасс руки в другой, но, снова не прикасаясь ни к чему, аккуратно ссыпал это чертово битое стекло в коробочку, лежащую на столе. И коротким взмахом кисти, все так же, не коснувшись руками ничего кроме воздуха, захлопнул крышку коробочки. Через мой легкий ступор сознание укоризненно намекнуло, что глупо глядеть на обычный Телекинез как на чудо – тем более, что мы и сами умеем уже ничуть не хуже Графа. Так, и кто это тут такие «мы»? Вместо этого, сволочное мое сознание опять повернуло «регулятор громкости» у меня в голове – и едва слышный назойливый шум снова пробило куплетами песни. Только голос, поющий ее, в отличие от первого услышанного, был каким-то хриплым и грубым – «Прокуренный и пропитой!» – злобно вякнуло мне в ответ мое сознание.

  Гудбай, Америка, о-о-о,

  Где не был никогда...

  И, конечно, не буду,

  Ведь скоро всей Америке хана.

  Я жму на красную кнопку -

  И в высь летят ракеты.

  Не зря в институте

  Я ядерную физику учил.

  Гудбай, Америка, о-о-о,

  Где не буду никогда.

  Уже с карты мира

  Америка исчезла навсегда.**

   С трудом заткнув глотку неведомому певцу у себя в голове, собрался повернуться к одной из дверей. Проклятая шиза, не иначе! – голоса в голове, и оба разные – а поют вроде про одно. Не понятно только, какого черта эта песня имеет отношение к моей персоне, а? С этой мыслью, беспокойным насекомым жужжащей в голове, кивнул осторожно «дяде», «графу» – а, неважно сейчас, кто он такой! – и поплелся по услужливо подсказанному сознанием нужному мне сейчас маршруту. Краем глаза заметил, как мужчина, с которым я разговаривал только что, зашагал к противоположной двери и взмахом руки открыл ее, что-то перед этим набрав на браслете-комлинке, до этого скрытым от моих глаз манжетой рубашки – из этой двери, навстречу ему, выполз дроид-уборщик. Скорее всего, дядя его и вызывал через браслет. Кстати, чуть дернул рукой, слегка задрав левый рукав – у меня оказывается такой же комлинк. Весело, однако. Не став даже пытаться, вопреки уверениям своего сознания, кидать понты и самому попробовать воспользоваться этим самым «телекинезом», просто тупо активировал простым прикосновением руки сенсорную панель, и вышел в открывшуюся дверь из Красного зала – о, название вспомнил! – в коридор. И только потом до меня дошло, что активировал панель и тыкал пальцем я тоже чисто на условных рефлексах: рука, казалось, сама знала – куда и как прикоснуться. Но мозг мой был уже настолько перегружен поступающей информацией об окружающей действительности, что даже не среагировал на осознание этого. Ну, открыл и открыл – идем дальше, тем более что «автопилот» работает исправно.

   Еще через четверть часа, избавившись почти от всех последствий произошедшего в Красном зале, кроме «похмельного» состояния головы, я таращился в большое – почти в полстены – зеркало, в своей гардеробной. Именно в своей, и именно гардеробной: оказалось, что в замке у меня имелись целые личные апартаменты – да еще и со штатом прислуги. Прислуга, к счастью, в данный момент была представлена только дроидом-камердинером, и дроидом-секретарем – которые точно не станут болтать лишнего про хозяина. В голове, почему то, крутился анекдот про похмельного мужика, который непременно желал побрить видимую им в зеркале личность. – Так-с, в отличие от него, бритье мне в данный момент пока не требуется. – А вот физиономию свою рассмотреть в зеркале стоит, а то ощущение совсем как у этого героя анекдота – что вижу там чужое лицо. Если темные волосы и серые глаза не имели ни чего общего с внешностью «дяди», то вот линии бровей и носа, складка тонких губ и вытянутое лицо с высоким лбом, недвусмысленно намекали на наше близкое родство. Собственно, он же мне не совсем дядя – он старший брат моего деда, а не отца. И, следовательно, я прихожусь ему внучатым племянником. Но гляжу сейчас почти что на его молодую копию: цвет волос и глаз другой, и бороды нет – а так почти что он, Дарт Саруман, то есть Граф Дуку. Просто граф Дуку – личное имя главе одного из Великих Домов планеты Серенно не нужно – у нас глав Домов принято звать только по родовому имени. И, не «одного из» – граф Дуку правит не только своим Домом, но и всей планетой Серенно! Впрочем, еще не так давно дядя был украшением Ордена джедаев. Кстати, светошашка, что висит у него на поясе – а таскает он ее с собой постоянно – именно об этом и напоминает. Ну а меня зовут Райден Дуку – и я сейчас вроде как официальный наследник графа. – А вот свою собственную светошашку я таскаю только дома, и только без посторонних глаз. Потому как я-то уж точно никакой не джедай, если конечно моя память мне не врет, и с Орденом рядом никогда даже близко не стоял – так к чему мне тогда проблемы, непременного появления которых не стоят никакие дешевые понты? – Так что, да – только дома, и только без чужих глаз! – ну, или еще там, где никто ни про какого Райдена Дуку знать не знает.

   Моя правая рука инстинктивно тянется к поясу, и снимает ту самую штуку, что так мешала мне комфортно валяться на полу Красного зала. Похоже на длинную изогнутую – «пистолетную», как услужливо подсказывает память – рукоятку эспадрона или спортивной рапиры – только клинка нет и вместо гарды, что-то вроде двух пар несимметричных «лепестков» на одном из торцов, прикрывающих чашку-эмиттер. А на втором торце – скоба крепления, с утапливающимся в рукояти кольцом-карабином. Плавным жестом отвожу в сторону вправо руку, в которой сжимаю эту изогнутую рукоять, теперь уже понятно – светового меча, – что-то этот жест значит, да, но память не дает ответа – и касаюсь кнопки активации. Тусклый, при ярко горящих светильниках в не имеющей окон гардеробной, желто-оранжевый клинок из света мгновенно вырывается из того торца довольно длинной рукояти, что прикрыт блендой-предохранителем из «лепестков». Руку привычно «ведет» в сторону гироскопический эффект – как будто электродрель включилась, с которым я так же привычно справляюсь, не дав появившемуся клинку даже чуть вздрогнуть – однако, рефлекс! В следующее мгновение я уже вскидываю этот клинок из света «подвысь», перед своим лицом, все еще глядя в зеркало – в традиционном «фехтовальном» приветствии тому парню, что глядит на меня сейчас из-за зеркальной поверхности. Потом плавным движением опять отвожу клинок вправо вниз в сторону и после этого отключаю светошашку. Офигеть, парень! Снова вешаю рукоять на пояс отработанным до автоматизма движением – представление для одного единственного зрителя, в лице меня самого, закончено. Поворачиваюсь и двигаюсь к выходу из гардеробной, и на пороге – на бис – касаюсь сервисной панели управления и гашу свет. Не пальцами руки, а Силой, с помощью Телекинеза – эта техника называется: «Перемещение легких объектов». В голове, как аккомпанемент, тихонько играла мелодия еще одной незнакомой песни.

  Встань, сбрось сон,

  Не смотри, не надо.

  Сон не жизнь,

  Снилось – и забыл.

  Сон как мох

  В древних колоннадах.

  Жил, был я:

  Вспомнилось, что жил.***

  ***

   Последние следы того идиотского происшествия в Красном зале, что едва не стоило мне если не жизни, то уж рассудка точно – чем дальше, тем больше мне становилось это ясно, даже без подсказок Силы! – выветрились из моего организма. Форсъюзер есть форсъюзер: мы твари живучие, и чрезвычайно трудно убиваемые – пару дней назад чуть не издох, а сейчас вот уже как огурчик. То, что под «крышей» тараканы никак не успокоятся, роли не играет: тараканом больше, тараканом меньше – какая разница? – И, раз самочувствие пришло в норму, то пожалуйте на тренировку, ваша милость, высокородный Райден Дуку – ну, то есть, я значит. Боевая учеба она ждать не станет. Особенно, учеба такому деликатному делу, как обращение со светошашкой. Ну, вот как хотите, а не желало держаться у меня в голове благородное название: «световой меч». А тут еще дядя, получив партию новых «игрушек» от компании «Холован» непременно желал устроить им испытание с помощью моей бедной тушки. И мотивация у него была самой, что ни на есть, благородной – забота об уровне моей боевой подготовки. Это даже не считая того, что бывший джедай считал экстремальные физические упражнения прекрасным лекарством от последствий разных мозголомных происшествий...

   – Райден, ты уже достиг порога в фехтовании, который отделяет падавана от рыцаря – собственно, этот барьер остается сейчас только в твоем сознании. – Вчера Граф был сама убедительность. – Переступить за тебя через него никто не сможет. Только ты сам, и только в реальном бою. Противник, в данном случае, совершенно не важен: это будет твой бой, и прежде всего – со своим собственным сознанием: технику ты знаешь прекрасно, физические кондиции, посредством Силы, тоже вытянуты до того предела, который только возможен без вреда для самого организма. Тебе осталось только заставить работать как надо те рефлексы, которые ты уже в себя вбил за предыдущее время учебы. В настоящем бою голова у форсъюзера должна быть абсолютно свободной, чтобы планировать стратегию схватки, а не просто думать: когда и где ударить мечом, как подловить соперника на его ошибке или как парировать чужой удар. Без эффективного использования уже наработанных боевых рефлексов ты просто не сможешь перейти на более высокий уровень обучения – у тебя все внимание будет уходить только на попытки удержать контроль – как за действиями самого себя, так и своих противников.

   – И чем плохи, для этого, обычные тренировочные дроиды – если ты привез какие-то прототипы?

   – Тем, что у них стоит прошивка, не позволяющая причинить обучающемуся настоящий вред. В отличие от боевых моделей: против них, тебе придется драться завтра за свою жизнь по-настоящему. Как и им за то, чтобы пойти в серийное производство – только, понятно, жестянки об этом совершенно не в курсе. Да им, разумеется, и совершенно без разницы. А тебе нет: начнешь разминку с четырех дроидов – и не будешь их крошить сразу, что, несомненно, должно у тебя получаться – а будешь только защищаться, затягивая бой. У тебя будет полчаса на то, чтобы настроиться на схватку – потом в драку вступит еще пара дроидов.

   – Шесть это мой предел, дядя. Фактически, даже пять – от шестерых разом я пока еще могу только обороняться! При этом, я даже не знаю, насколько эти твои новые дроиды лучше или хуже обычных тренировочных.

   – Да, я помню, что это твой теперешний якобы предел, и, как сказал ранее – этот предел сейчас только в втроем собственном мозгу. И его надо сломать, чем скорее – тем лучше. Относительно «лучше» или «хуже» новые дроиды – вот в бою и узнаем. Ты же не думаешь, что настоящий враг станет подстраиваться под тебя, вместо того, чтоб навязывать тебе свою волю? Да, кстати – когда их станет шестеро, тебе все равно придется еще подождать, и потянуть время – последние твои противники будут активированы в течении четверти часа после этого. Твоя задача, победить их всех разом, а не резать поодиночке – и всем, что тебе для этого нужно, ты уже обладаешь прямо сейчас. Это я тебе говорю как мастер клинка. Кстати, с удовольствием посмотрю завтра на твой бой своими глазами – с галереи.

   Возражал я, впрочем, чисто для проформы: с одной стороны, после недавнего приключения мне и вправду, просто необходимо было встряхнуться – и настоящая драка, а не учебный спарринг, была для этого самым лучшим способом. А с другой стороны, я и сам чувствовал, что уперся в какой-то барьер, в плане фехтования – все вроде на месте, отработана масса приемов и техник – а никакого прогресса больше нет. Было и еще одно «но»: убивать, на самом деле, мне уже доводилось, и именно в схватке – пару раз во время нахождения на Кро Варе, когда не было иного выбора. Дуэли учеников там не просто допускались, а даже поощрялись – а зачастую и вообще провоцировались самими Мастерами Стихий. При этом, возможный смертельный исход обычно никого не волновал. Издержки принципа – «побеждает и получает награду сильнейший», – в методе тамошнего обучения. Еще один раз мне пришлось убивать в космопорту, на Десевро: допившийся до «белочки» дебошир выхватил припрятанный бластер и начал палить в окружающих, выставив режим оружия на поражение. Кстати, тогда это вышло совершенно случайно – просто подвернувшийся под руку и брошенный в алкаша кейс, к тому же слегка подправленный и ускоренный в полете телекинезом, слишком неудачно попал. Хотя, жалеть я об этом совершенно не жалел – гаденыш успел убить четверых разумных, до встречи своей башки с тупым летающим предметом. И последний раз – на парковочной стоянке, на Корусанте – в не очень хорошем районе, где мне случилось быть по делам, ко мне прицепились трое обкуренных спайсом гопников. Правда, было одно существенное отличие: я пользовался или бластером, как в случае со столичной гопотой, или Силой – но не светошашкой. А тут, как говориться, «есть нюансы».

   – Сегодня советую помедитировать. – Граф продолжил, посчитав мое молчание знаком согласия. – Или хорошенько выспаться, что тоже неплохо. А лучше и то, и другое – завтра, в восемь утра, жду тебя в фехтовальном зале.

   Я в точности последовал совету дяди, тем более, что дело было уже к вечеру. Правда, слегка изменив порядок: вечером завалился спать, велев своему камердинеру – дроиду FIII по прозвищу Собеседник, данному ему еще прадедом, за умение трепаться практически на любые отвлеченные темы, – разбудить меня затемно. Что тот и сделал. Выспался я, кстати, прекрасно – удивительно, но никакие видения, и тем паче кошмары меня не преследовали. Собеседник заранее приготовил и тренировочный костюм – ну, то есть не какой-то там специальный костюм, – в настоящем бою-то придется сражаться в том, что носишь повседневно, – а просто запасной комплект парадно-выходной одежды. Кстати, как раз примерно такой же, в которой я был тогда, в Красном зале. Причем, была у меня большая уверенность, что костюмчик предстоящей тренировочки не переживет. И еще, дроид приготовил легкий завтрак, ждавший меня по выходу из освежителя. Дроиды типа FIII вообще очень сообразительные и преданные хозяевам ребята, и инициативные, при этом – но к еде я, готовясь к бою, даже не прикоснулся. В схватке оно по-разному может повернуться, а дырка в полном желудке не сахар даже для форсъюзера. Затем посидел с полчаса с закрытыми глазами в медитационной комнате, и, как только сознание по настоящему стало растворяться в Силе, сразу прервал медитацию, отправившись выбирать оружие для предстоящего боя – и помедитировать еще немного уже там, на светошашки, так сказать.

   «А мы богатенькие буратины!» – невольно вырвалось у моего сознания, когда я Силой открыл оружейный сейф. Ну, с мнением своего странного второго "я" трудно было не согласиться: один заряженный Силой кристалл квиксонни, лежащий внутри сейфа в прозрачной коробочке, в гордом одиночестве, стоил как очень приличная космическая яхта. А ведь там, рядом, в другой такой же коробочке – только чуть побольше размером, лежало восемь кристаллов стигиума, разной величины, которые были даже еще дороже – по общей стоимости. На их фоне, несколько разных природных самоцветов и выращенных мной самим синтетических камней, небрежно сваленных в третью коробочку, смотрелись совсем уж сущей мелочью – хотя, на черном рынке и за них дали бы очень и очень немало. Даже без учета того, что все эти камни уже были напитаны Силой так же, как камень квиксонни и кристаллы стигиума – такая работа, кстати, мне давно уже была не в тягость. И все это богатство я хранил, периодически подпитывая во время своих медитаций, в одном с мечами сейфе.

   Но сходу как раз бросались в глаза, внутри сейфа, вовсе даже не коробки с кристаллами, которые, без подсветки, и разглядеть-то было трудно. В глаза бросались, прежде всего, тускло поблескивавшие металлом световые мечи... целых четыре штуки. И все мои. Рука сама потянулась к тому, что был уложен в ячейке с правой стороны: обычный стандартный дизайн, рассчитанный на двуручный хват – без выкрутасов и претензий. Скромненько так, но с тщанием и вкусом сделанная вещь – какой, в принципе, и положено быть работе прилежного ученика. Да, мой первый самостоятельный опыт изготовления светового меча – разумеется, тогда еще под чутким руководством дяди. До сих пор мое самое используемое оружие этого типа: за все время только поменял в нем кристалл – и ничего более. Не то, чтобы старый был не годен – вон он, лежит в коробке, вместе еще с парой таких же синтетиков и тремя «натуралами», – просто красный цвет клинка этому мечу совсем не шел, как упорно шептала мне Сила. Я активировал меч: голубовато-зеленый клинок выскочил с тихим гудением, больше похожим на шелест, из чашки эмиттера – по виду и не скажешь, что внутри такой же синтетический кристалл, каким был и предыдущий – оттенок лишь чуть другой, чем тот, что дают обычные адеганские кристаллы. – Сам выращивал! Но сегодня это оружие останется без дела – я выключил меч, и аккуратно поставил его опять в ту же самую ячейку сейфа, откуда перед этим извлек.

   Если первый меч создавался мной для утилитарных целей, то второй, что я взял в руки следом за ним, уже являлся плодом труда человека, достигшего определенного уровня мастерства. Человека, решившего кинуть понты: вот мол, какой я крутой умелец – и сразу видны дорогие и ценные материалы, использованные в конструкции рукояти, по длине аналогичной первому мечу – руки то у меня не поменялись. Дизайн с закосом под типичный классический древний ситский меч – сразу бросается в глаза скошенная на срезе бленда, прикрывающая эмиттер. Ну, и цвет клинка соответствующий: когда я нажал кнопку активации, то появившийся с низким гудением багровый клинок невольно вызвал, откуда-то из потаенных глубин сознания, строки стихотворения.