Текст книги "Точка отсчета (СИ)"

Автор книги: rineli

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 51 страниц)

– Бывай, – кивнул Орланд и задернул полог, после чего глубоко вздохнул, скрестил руки на груди и закрыл глаза.

Со стороны выхода доносилось кряхтение мага, который забирался на повозку, и вскоре все пришло в движение, и колонна тронулась. Орланд только мысленно покачал головой, жалея об окончательно ушедшем сне. Вначале, когда он только сел в повозку с авари, он был напряжен и мог бы в любой момент дернуться наперерез авари, но тот лишь тихонечко сидел в своем углу и первую половину пути совершенно не подавал признаков жизни. Это заставило Орланда присмотреться к Рогану, а событие, произошедшее во время привала, окончательно укрепило его заинтересованность авари, который с каждой минутой становился для него все интереснее и интереснее. А ведь Орланд даже и не думал, что их пленнику может понадобиться еда. Он был абсолютно уверен, что созданное магией существо не нуждалось в еде так же, как обычный человек. Признаться, Орланд думал, что его крови всегда будет достаточно для авари, но он ошибался, и теперь ему было интересно, какие еще загадки таил в себе Роган, поэтому он начал прислушиваться к своим внутренним ощущениям. За время пути Орланд успел свыкнуться с тем, что он чувствовал эмоции авари, и, к тому же, он научился отделять свои эмоции от эмоций Рогана. Орланд отметил про себя, что его эмоции походили на мимолетные всполохи, которые мягко проскальзывали по сознанию альфы, не оставляя никакого осадка. В какой-то момент их мерное течение даже смогло убаюкать воина, который не заметил, как задремал.

А чего стоило видеть лицо Рогана, когда Орланд попросил его напугать разбойников? Оскалить зубы, пошипеть. Казалось, растерянность, которую испытывал авари, можно было потрогать рукой, настолько четкой и ощутимой она была. А теперь, когда все закончилось, Роган вновь притих. Когда Орланд открыл глаза и посмотрел на него, авари быстро отвел взгляд и еще сильнее закутался в плащ, словно стараясь в нем спрятаться. Боги, и это машина для убийств, которая испугалась нападения разбойников, с таким наслаждением поедала обычное мясо с хлебом, и теперь кутается от лесной прохлады в шерстяном плаще? Чем больше времени Орланд проводил с парнем, тем больше вопросов у него появлялось. В какой-то момент в голове промелькнуло, что не зря Орланд обратил внимание на этого «неправильного» авари.

Альфа вздохнул и решил, что сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы начать «приручение» авари.

– Тебе холодно? – решил начать разговор Орланд. Стоило ему заговорить, как сознание вновь лизнул холодок страха, который испытал вздрогнувший от неожиданности Роган. Авари поднял голову и посмотрел на альфу безэмоциональным взглядом, который резко контрастировал с его внутренним состоянием.

– Нет, Мастер Орланд, – покачал головой парень.

– Нет, так нет, – вздохнул Орланд. Он никогда особо не был мастером разговоров, поэтому не знал, как ему следовало завести беседу. Но, раз уже он начал это гиблое дело, то уже не мог повернуть назад, поэтому он посмотрел на омегу и вновь почувствовал, как эмоции авари лизнули сознание, говоря ему о том, что Роган начал нервничать. Орланд только нахмурился, глядя на это удивительное существо и не понимая, как такой сильный, практически неуязвимый авари мог нервничать и переживать... – Почему ты испугался нападения разбойников?

Слова сами соскочили с языка прежде, чем Орланд успел обдумать их. Ресницы Рогана дрогнули, и он весь напрягся под пристальным взглядом альфы.

– Я прошу прощение за это… – начал авари, но Орланд его перебил.

– Нет, я говорю не про это, – отмахнулся он. – Я спрашиваю, почему ты их испугался? Что заставило тебя испытывать страх перед ними?

– Если мне будет позволено говорить…

– Позволено, – вновь перебил авари Орланд. Его раздражали все эти извинения, потому что ему хотелось разговорить Рогана, попытаться выведать у него ответы на мучавшие альфу вопросы. Какое-то время парень молчал, но потом ответил бесцветным ровным голосом:

– Я боялся не их… я боялся за них, – Роган сильнее закутался в плащ и опустил глаза, не решаясь посмотреть на Орланда.

Альфа нахмурился и пристально посмотрел на авари, который, казалось, сжался под его взглядом и хотел казаться меньше и незаметнее. Орланд начал переваривать услышанное, стараясь понять всю суть сказанного Роганом и, когда он все осознал, его охватило волнение. Даже не волнение – азарт, ведь он с самого начала знал ответы на свои вопросы, поэтому так яростно отстаивал на Совете свое желание изучить авари. Конечно, в какой-то момент ему стало не по себе от всех этих новых ощущений, да и разлад в команде его тревожил но теперь, когда он понял, что авари действительно не был обычной бездушной тварью, он словно обрел почву под ногами. Теперь он точно знал, что его влекло к Рогану не как менора, а как человека. Остался еще один вопрос, на который Орланд жаждал получить ответ.

– Ты по той же причине плакал тогда, у Башни Колдунов? Ты боялся за воинов, с которыми тебе нужно было сразиться?

Роган медленно поднял голову и посмотрел прямо в глаза Орланда. В этот момент альфа с удивлением отметил, что на этот раз в глазах омеги не было той пустоты и безжизненности. Роган смотрел на него усталым и печальным взглядом.

– Да, – ровно ответил он.

– Тебе настолько было больно, что хотелось умереть? – Ресницы Рогана дрогнули, а сознание Орланда лизнуло какая-то непонятная эмоция, от которой осталось вязкое неприятное ощущение. – Почему ты именно ко мне обратился тогда?

Роган вздрогнул, после чего опустил взгляд и тихо произнес:

– Потому что я чувствовал, что только вы сможете меня убить.

– 40 -

На гриву лошади упала белая крупинка снега.

Кальн лениво перевел взгляд на быстро растаявшую снежинку, после чего задрал голову и устало посмотрел вверх. По мере того, как они приближались к границе Теневого леса, становилось все холоднее и холоднее, и теперь, когда до Шварцблюма осталось всего несколько часов езды, легкий морозец беспощадно забирался под одежду и натянутые до подбородка капюшоны. Все защитники колонны были измотаны монотонной дорогой, но из-за заминки с разбойниками они потеряли слишком много драгоценного времени, а потому было решено не устраивать привала. Этой ночью они остановились лишь раз, чтобы выпить горячего чая и быстро перекусить остывшими остатками мяса. Под утро уставшие с дороги воины почти не переговаривались друг с другом. Кто-то дремал в седле, закутавшись в шерстяной плащ, и погрузившись в свои мысли. Даже энергичный и общительный Джен, укачанный мерным движением телеги, задремал, скрестив руки на груди.

Кальн вздрогнул, когда лошадь тряхнула головой и тихо заржала, выпуская белое облако пара. Омега лишь ухмыльнулся и потрепал лошадь по загривку, после чего вновь начал осматриваться, стараясь отвлечься от тупой ноющей боли в пояснице. Если в самой чаще деревья росли почти вплотную друг к другу, и их сплетенные воедино ветки почти не пропускали снег, то теперь, на окраине, они начали редеть. Еще немного и перед ними откроется еще одна бескрайняя степь. Рядом послышалось пофыркивание и тяжелые шаги лошади, которые заставили сонного омегу обернуться и с интересом посмотреть на нарушителя спокойствия, который решил перегруппироваться. К недовольству Кальна, нарушителем оказался Дэнар, который неторопливо вел свою лошадь ближе к омеге. Лучник лишь фыркнул и отвернулся, всем своим видом показывая недовольство. Кальн никак не мог простить своим друзьям их непростительную небрежность по отношению к авари, а потому, когда альфа поравнялся с ним, лучник не проронил ни слова. Он слишком устал, чтобы в очередной раз впустую читать мораль взрослому мужчине.

Какое-то время они ехали молча, но, спустя несколько минут, альфа тихо пробасил:

– Хорошо, что скоро мы уже приедем.

– Солнце уже в зените. Мы опоздали, – мрачно ответил Кальн, уставившись на дорогу перед собой. Его злило, что им так и не удалось приехать вовремя, не смотря на спешку.

– Ничего страшного, – добродушно отозвался здоровяк и пожал плечами. – Минут через двадцать лес закончится. Видишь, мы уже почти на опушке, а по самой степи ехать не больше часа, так что не стоит так переживать. Мы приедем почти вовремя.

– Почти вовремя? Нас ждали там к полудню!

– Это время крайне условно, – успокаивающе произнес Дэнар. – Все прекрасно понимают, что в дороге могло произойти что угодно, а потому не придадут особого значения этим нескольким часам. Так что совсем не стоит так переживать и волноваться.

– Должен же хотя бы один человек в этом отряде понимать всю серьезность ситуации, – раздраженно дернул плечом Кальн. Конечно, чуть что, и лучник всегда становился крайним, потому что всегда вначале думал головой, а уже потом делал. Он прекрасно понимал все последствия выхода авари из-под призрачного контроля Орланда, а потому спокойствие друга только сильнее раздражало омегу. Не выдержав, Кальн эмоционально всплеснул руками и, развернувшись всем корпусом к воину, резко спросил. – Дэнар, о чем вы только думали?!

– Мы думали о том, как быстро и безболезненно для всего отряда прогнать разбойников и продолжить путь, – невозмутимо отрапортовал ничуть не смутившийся альфа, заставив омегу раздраженно фыркнуть. – Как ты уже успел заметить, у нас это получилось, пусть и довольно оригинальным способом.

– Оригинальным? Для тебя это что, шутки? – возмущенно поинтересовался лучник, кидая взгляд на повозку впереди, в которой ехали Орладн и авари. – А если бы эта тварь сорвалась и…

– Перебила бы всех разбойников, – продолжил за лучника Дэнар.

– …А потом, отупев от запаха крови… – Немного растерянно продолжил Кальн.

– Принялась за нас.

– Да чтоб тебя! – Зло проворчал Кальн, отвернувшись. – Ведешь себя как дите малое, вместо того, чтобы взвесить все риски и предпринять хоть какие-то меры предосторожности, чтобы эта тварь не перебила нас всех.

В голове Кальна просто не укладывалось то, что его друзья со временем стали так легкомысленно относиться к авари. Причем абсолютно беспочвенно, ведь тварь даже не показала своей преданности к Орланду. Ни разу. Даже воины, среди которых поначалу витали настороженность и опасение, стали расслабляться и уже без прежнего страха поглядывать на повозку, где ехал авари. У омеги создавалось впечатление, что он один остался в здравом уме, а остальные поддались какому-то гипнотическому влиянию кровожадной твари, которая хотела усыпить их бдительность. Даже Дэнар, опытный и осторожный воин, командир и Мастер, позволил себе ребячиться! Почему-то это задело лучника больше всего, потому что до этого альфа всегда, если не полностью, то хотя бы частично поддерживал его точку зрения.

– Кальн, – голос Дэнара вывел его из раздумий, и лучник вздрогнул, когда тяжелая рука воина легла на его колено. Он поднял голову и встретился с внимательным взглядом альфы. – Ты прекрасно знаешь, что я осторожный человек, который никогда не допустит неоправданного риска. Если ты не веришь в Орланда, который пока прекрасно справляется со своими обязанностями менора, то поверь хотя бы мне, – Кальн вздрогнул и нахмурился, почувствовав в голосе здоровяка мольбу. – Все хорошо, тебе не нужно переживать, мы не позволим случиться беде, я обещаю тебе.

Омега опустил глаза и бездумно посмотрел на большую руку альфы, которая лежала на его колене. Его ладонь была теплой даже в такой мороз. Кальн вздохнул, думая о том, что в словах Дэнара была доля правды. Может, все их действия и выглядели безумными и легкомысленными, но Кальн чувствовал все это время легкие уколы магического поля, которое все это время витало над отрядом, концентрируясь вокруг главной повозки с авари. Дэнар неустанно следил за охраной, перегруппировывая воинов, выставляя новых часовых и позволяя уставшим воинам ехать внутри колонны и отдыхать. Но, несмотря на это, тревога, которая глубоко засела в груди лучника, не позволяла ему расслабиться ни на минуту. Кальн вновь отвернулся, погрузившись в свои мысли. Дэнар убрал руку, и, теперь, колено, которое уже успело согреться, вновь покалывал холод.

– Деревья редеют, скоро покинем лес, – со вздохом произнес альфа. Кальн ничего не ответил ему, продолжая молча ехать вперед. – А ты знаешь, почему деревья растут настолько близко друг другу, что их кроны так плотно переплелись между собой? – Кальн покачал головой, продолжая смотреть в одну точку, а воин лишь тяжело вздохнул и продолжил. – Есть легенда, которая говорит, что много лет назад тут простиралась степь, в которой жили кочевые племена пастухов и коневодов. И вот, в одном таком племени родился омега, и был он настолько красив, что даже сам Раккой явился в мир смертных, чтобы увидеть его, когда он подрос и стал юношей. Не только внешность омеги была прекрасна, но и его чистая душа и доброе сердце. Несмотря на то, что юноша выглядел очень хрупким и тонким, он был сыном степей, а потому был ловок и силен в охоте. Особенно в стрельбе из лука, – Дэнар скосил взгляд на лучника и удовлетворенно отметил, что губы омеги едва дрогнули. – Свободолюбивый, энергичный, его волосы были светло-рыжие, непослушные, даже степной ветер не мог их усмирить.

– Мне кажется, или ты поменял текст? – спросил Кальн, не поднимая глаз. – Я точно помню, что он был черноволосым, и его дар был в пении, никак не в охоте.

– Это у вас на Севере такая трактовка, а у нас он был рыжим, вредным, но безумно красивым и одаренным свыше, – невозмутимо возразил альфа. Кальн не выдержал и улыбнулся. Почему-то эта неуклюжая аналогия немного подняла его настроение, и теперь Кальн внимательно слушал альфу. – Так вот, как только Раккой увидел его прекрасные зеленые, как степная трава, глаза, то в тот же миг влюбился и пленил сердце бога, который создал этот лес, чтобы укрыть омегу от глаз своих братьев.

– Лишь для того, чтобы убить его потом из ревности, когда юноша, истосковавшийся по солнечному свету, выйдет за пределы леса, – подметил Кальн, подняв на Дэнара лукавый взгляд.

– Впервые слышу такую концовку у этой легенды… – Задумчиво произнес Дэнар, нахмурившись. – У нас это всегда была притча о красивой и чистой любви, у которой не было такого сурового и жестокого конца.

– У нас ее всегда рассказывали так, – пожал плечами Кальн. – Мы многое позаимствовали у северян, в том числе и легенды, а там, знаешь ли, довольно жестокие нравы. Да и нашу Серую скалу нельзя назвать благодатной, там легенды рассказывались больше с той целью, чтобы предупредить и даже напугать, а не для создания сентиментального настроения. У нас считалось, что богов нужно бояться, не злоупотреблять их милостью и не привлекать излишнего внимания, как это сделал тот-юноша-омега. Правда, у нашей истории тоже есть продолжение, хотя оно не особо отличается от вашей, разве что, у вас он умер от старости. Нам рассказывали, что после того, как ярость прошла, Раккой раскаялся и пролил свои слезы над степью, а там, где упала слеза, вырастал черный цветок, символизирующий вечный траур бога по своей земной любви. Кажется, даже созвездие какое-то именем этого паренька назвали…

Лучник замолчал, когда встретился взглядом с альфой. Дэнар смотрел на него с улыбкой и, казалось, с подобием умиления. Лучник не сразу понял, чему так радовался воин, лишь смутился и едва заметно покраснел.

– Ну, вот, ты больше не злишься, – тихо сказал Дэнар. Омега лишь несколько раз моргнул, понимая, что его раздражение действительно куда-то ушло. – Кальн, давай будем с тобой разговаривать, как раньше. Спорить, обсуждать, рассказывать… Обещаю, я не буду затрагивать темы, которые тебе будут неприятны.

– Хорошо, – после недолгих раздумий кивнул омега. Как ни крути, он скучал по их непринужденным дружеским разговорам, но первым предложить перемирие ему не позволяла его треклятая гордость. В этот момент омеге показалось, что даже дышать стало легче. Желая увести разговор в другое русло, Кальн спросил: – Скажи, ты был когда-нибудь в Шварцблюме?

– Да, – кивнул довольный воин, который даже не старался скрыть радости. – Я жил там до шестнадцати лет. И да, я видел те самые черные цветы своими глазами. Незабываемое зрелище, если честно.

– И это правда, что они цветут зимой? – удивленно поинтересовался омега.

– Сам все увидишь, – тепло улыбнулся воин. – Я тебе их покажу.

– Интересно как? – Фыркнул Кальн. – Если учесть, что через месяц мы уже уедем из Шварцблюма, а все то время, что мы проведем здесь, то ни разу не сможем покинуть стены замка. К тому же, я уверен, что это не более, чем глупая сказка. Цветы в снегу не растут.

– Ну, легенды на пустом месте никогда не складываются, – пожал плечами воин. – Я бы на твоем месте не был бы столь категоричен. Кстати, не только у этой степи, но и у замка очень интересная история. Хочешь, расскажу?

– Ну, давай, – кивнул лучник. Он еще раз кинул взгляд на повозку и убедился, что около нее нет никаких подозрительных движений. – Там тоже замешан рыжий омега?

– К сожалению, эта история не такая радужная, как легенда, – осторожно протянул альфа и продолжил: – Очень давно один влиятельный и богатый граф захотел построить дом прямо посреди степи. Разумеется, жрецы храма Раккоя были против такого богохульства, ведь Шварцблюм считается священным местом, и здесь даже на лошади разрешено ездить не везде, а тут речь шла о строительстве целого замка. Это, только представь, целые толпы рабочих, табуны лошадей, мусор, шум. Но звонкие монеты склонили властей на сторону графа, а не жрецов.

– Так, погоди, – перебил Кальн, – а как же поселок? Тоже Шварцблюм который?

– Говорят, поселение здесь было еще до того, как степь стала священной. Тем более, поселок стоит на самом краю и никому особо не мешает. А здесь речь шла о строительстве в самом центре Жемчужины Империи. Сначала граф проложил дорогу из камня вдали от поселка, и, кстати, по ней мы сейчас и поедем. Затем началось и само строительство. Строил он с размахом, планировалось, что это будет огромный замок, не уступающий по величию Императорскому дворцу. Но, говорят, боги прокляли графа за тщеславие, и в результате чего тот лишился рассудка и не смог продолжить строительство, но на деле он просто разорился, и государство конфисковало все его имущество. На нервной почве граф тронулся рассудком, и поговаривают, что в том самом замке накануне приезда властей он убил всю свою семью. Детей и мужа он замуровал в одной из строящихся стен, но это лишь слухи, ведь тела так и не нашли. В общем, его арестовали, а строительство прекратилось, а народ со скуки начал выдумывать всякие небылицы про недостроенный замок, одиноко стоящий в степи. Когда мы были детьми, считалось честью переночевать там в полнолуние, но никто до конца ночи не выдерживал.

– А ты? – с улыбкой спросил омега, который до этого внимательно слушал Дэнара.

– А я так и не дошел, – с досадой ответил воин, вызвав смешок у Кальна. – Я все собирался туда сходить, когда стану повыше и постарше, но мне и семи не было, когда замок начали достраивать.

– Очень милое местечко, – подытожил Кальн. – Альянс, как всегда, очень щедр.

– Это место расположено далеко от людей и хорошо охраняется, – заметил Дэнар, скосив глаза в сторону лучника. – К тому же, там высокие крепкие осадные стены, которые никому не позволят забраться внутрь.

– Да, и выбраться оттуда, – мрачно подметил омега. Несмотря на то, что на душе ему стало спокойнее, перспектива быть запертым в замке с кровожадным авари его все еще пугала и нервировала, только теперь он знал, что Дэнар будет рядом с ним, и ему не придется прятать глаза и избегать альфу. За этими мыслями Кальн не заметил, как лес закончился. – Раккой меня сохрани! Это что, уже Шварцблюм?

Могучие деревья остались за спиной, а впереди была бескрайняя степь, укрытая тонким снежным покрывалом. Когда Кальн в первый раз увидел степь, она также была засыпана снегом. Правда, это был не Шварцблюм, а практически вытоптанная людьми и лошадьми степь близ Ордона. Залитая кровью бескрайняя голая степь… Омега, привыкший к серому кольцу гор, окружавшему его с самого рождения, всегда чувствовал себя в подобных местах очень неуютно и незащищено. Каждый раз, когда его взгляд не натыкался на голые пики, в душе поселялось чувство неправильности происходящего, но оно вскоре прошло – появились другие заботы. И вот теперь, через пять долгих лет войн и битв, когда у Кальна появилась возможность просто полюбоваться степью, он понял, что открытый простор больше его не беспокоил, как раньше, а наоборот – завораживал. Шварцблюму не было дела до людской войны, и благословленная Раккоем степь неторопливо проживала свою жизнь. Перед ним простиралась просто степь. Степь, которая не была залита кровью или усеяна трупами, которая не была выжжена местами дотла. И кругом была лишь нетронутая природа. Кальн внимательно вглядывался в землю, но черных цветов так и не увидел. Лишь пару засохших тюльпанов, что остались с лета. Копыта лошадей стучали по брусчатой извилистой дорожке, что вела к замку сумасшедшего графа.

– Вот и зима началась. Так рано в этом году, – прервал мысли лучника голос Дэнара.

– Опять не закончим войну до начала холодов, – равнодушно ответил Кальн, стряхивая снег с гривы лошади. Услышав его слова, Дэнар невольно усмехнулся.

С этого момента началась суета. Дэнар отправился вперед, управлять головой колонны, а омега остался в хвосте, следя за своей частью воинов. Увидев замок, сопровождающие приободрились, но остаток пути они все равно ехали относительно молча. Редко кто из воинов перекидывался парой ничего не значащих фраз, даже Джен, веселый голос которого неустанно звучал большую часть пути, задумчиво молчал, укутавшись в цветастый плащ. По мере того, как замок приближался, омега чувствовал, как возвращается былое волнение и, отметив, что, несмотря на холод, его ладони предательски вспотели. Кальн еще сильнее сжал в руках поводья, стараясь унять дрожь. Желая отвлечься, он начал рассматривать массивное строение из серого камня, которое невольно внушало трепет, особенно его вниманием завладела высокая стена вокруг. Да, за такой стеной, как у Раккоя за пазухой – ни войти, ни выйти. Кальн вновь мысленно помолился, прося у богов, чтобы этот месяц прошел спокойно и без кровопролития. Успокаивало его лишь то, что сейчас тварь была полудохлой и еще двигалась. «Еще бы месяц ее в таком состоянии продержать…» – подумал про себя лучник.

Между тем, их уже ждали. Еще издалека можно было увидеть большое скопление людей перед замком и ряд военных палаток вокруг входа. Они, как трудяги-муравьи, сновали туда-сюда, выстраиваясь в боевом порядке. Кто-то зычным голосом отдавал приказы, слышалось ржание лошадей. Вся эта суета заразила омегу, который вновь напрягся и громко приказал сопровождающим в хвосте сохранять строй, а после ударил коня пятками в бока и поспешил вперед к Дэнару и Джену, которые уже стояли на земле и разговаривали с высоким мужчиной в меховом плаще.

– Отведите лошадь в стойло! – Приказал мужчина одному из своих людей, когда омега слез с лошади и отряхнул помятую одежду. Не успел он и глазом моргнуть, как к нему подскочил паренек и выхватил из рук поводья. Тем временем мужчина продолжил, как ни в чем не бывало: – Как понимаю, вы третий Мастер из четверки.

– Да, ваша светлость, – вежливо ответил Кальн, опуская голову в знак почтения. Что ни говори, а не каждый день можно пообщаться с министром военных дел и главнокомандующим Императорской Армии. На вид ему было не больше сорока, но короткий ежик темных волос местами белел сединой. На его нагруднике Кальн насчитал двадцать одно перо, четыре из которых были золотыми, что вызывало даже не уважение, а невольное благоговение у лучника. Даже у покойного императора Ормарра было двадцать три награды. Главнокомандующий Мастер Александр был вторым человеком в Империи после самого императора, и одно его присутствие здесь могло говорить о том, что приручение авари стало делом государственно важности.

– Замечательно, – кивнул альфа и перевел взгляд на мага. – Господа, не будем терять ни минуты. Мастер Джен, будьте добры, переговорите с мастером Велесом по поводу прислуги и магического поля. Он в синей рясе у западной стены. Мастер Дэнар и Мастер Кальн, следуйте за мной, я введу вас в курс дела, – главнокомандующий развернулся и пошел в сторону ворот, где уже собралась большая часть воинов и сопровождающих, которые ожидали приказов. Кальн переглянулся с Дэнаром после чего поспешил за альфой. – Еду будут привозить на телеге раз в неделю, по вторникам в полдень, на этом любые контакты с внешним миром заканчиваются. В случае опасности сработают сигнальные системы, что установили лучшие маги Империи. Вам выдадут амулеты, которые вы обязаны носить до конца операции – они автоматически включат системы, когда кто-то из вас умрет, – Кальн нахмурился и посмотрел в спину главнокомандующего. Видимо, он особых иллюзий по поводу этой авантюры не питал. – Ваш маг будет постоянно поддерживать с нами связь, и если он перестанет это делать, мы сожжем этот замок дотла. Есть ли какие ко мне вопросы?

Мастер остановился перед самой толпой и внимательно оглядел воинов.

– Вопросов нет, – ответил Кальн и быстро добавил: – Но если позволите спросить, как обстоят дела на фронте? Что с Серой скалой?

– На фронте? – с ноткой удивления произнес главнокомандующий. – В целом мы делаем успехи, хоть Серую скалу все еще не отвоевали, так что мы опять не закончим войну до начала холодов, но Император же не уточнял, к какой именно зиме мы закончим войну.

Кальн с удивлением посмотрел на министра и заметил, что тот едва улыбался уголками губ. Омега всегда думал, что лишь народ да простые смертные, втихаря посмеивались над словами молодого и импульсивного Императора, который взошел на престол в возрасте семнадцати лет, сразу после смерти отца. Тогда-то он и пообещал закончить войну к началу зимы, тем самым дав повод для шуток на пять лет вперед. Раньше Кальн также любил над этим посмеяться, но в последнее время стало почему-то не смешно… Простые люди могли перешептываться, но когда сам главнокомандующий позволил себе отпустить шутку в сторону монарха, лучник потерял дар речи, чем и воспользовался альфа.

– Если вопросов больше нет, то начнем операцию, – с этими словами Мастер направился в самую толпу воинов и начал отдавать приказы: – Воины, строиться! Ворота открыть! Дайте дорогу телегам…

Задремавшего Рогана разбудил шум.

Уставшее от быстрой регенерации тело совсем не слушалось его, и авари не успел заметить, как он лег на бок и, свернувшись калачиком, погрузился в глубокий сон без сновидений. Когда он проснулся, то открыл глаза и нахмурился, привыкая к яркому свету, который лился из окна. Он слышал знакомый звучный бас альфы, который отдавал приказы сопровождению и выстраивал колонну. Помимо этого, авари отметил, что подкованные копыта лошадей стучали о каменную дорогу, а это означало, что они покинули лес и теперь подъезжали к какому-то городу. Спустя какое-то время, после того, как всадники перегруппировались, громкие звуки, наконец, стихли, и Роган хотел было вновь закрыть глаза и продолжить дремать, но взгляд его упал на альфу, который сидел напротив Рогана и с интересом наблюдал за ним. В этот момент вся сонливость мигом исчезла, и авари резко сел, скрестив ноги на восточный манер и выпрямив спину.

– Я прошу… – начал он, опустив голову, но альфа его перебил.

– Мы через час прибудем в Шварцблюм, – произнес Мастер Орланд. Голос его был спокойным и ровным. Роган не уловил в нем ни единой нотки раздражения или злости, что в очередной раз привело его в замешательство, но, как и в прошлые разы, голос Мастера успокоил авари, позволив ему немного опустить напряженные плечи и спокойно вздохнуть. Тем временем альфа продолжил: – По прибытию я сниму с тебя кандалы, и на протяжении месяца ты будешь жить со мной и с тремя другими Мастерами в замке. Я запрещаю тебе каким-либо образом вредить им.

– Да, мастер, – кивнул Роган, чувствуя силу Приказа.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул альфа. – Тогда отдыхай.

С этими словами альфа опустил голову и погрузился в свои мысли, а Роган продолжал смотреть на него и переваривать услышанное. Нет, то, что Мастер Орланд разительно отличался от Мастера Арнена Роган понял еще в первые минуты знакомства, но он никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему позволялось так много вольности в присутствии своего менора, поэтому, верный своим привычкам авари остался сидеть неподвижно, не решаясь наглеть и пользоваться добродушным настроением альфы. Определенно настала пора привести мысли в порядок и морально подготовиться к предстоящему. С тех пор, как он очнулся после жестокого наказания, он столкнулся со многими вещами, которые выбили его из колеи и требовали обдумывания. Понаблюдав за Мастером Орландом, Роган понял, что менор не обращал на него ровным счетом никакого внимания, поэтому авари закрыл глаза и погрузился в свои мысли. После резкого пробуждения гудела голова, мешая сосредоточиться, но спустя какое-то время Рогану удалось утихомирить бурное течение своих мыслей и успокоиться.

Сколько он себя помнил, эти своеобразные медитации всегда помогали ему остаться в рассудке и разобраться с собой, поэтому каждый раз, когда он испытывал трудности, он уходил в себя. Со временем, авари научился уходить в себя и абстрагироваться от окружающего мира, даже в те моменты, когда его наказывали или приказывали убивать. Каждый раз Роган делал несколько глубоких вдохов, после чего представлял вокруг себя пустоту и себя, сидящего посреди ничего. Звуки вокруг становились все тише и смазаннее, пока совсем не исчезли, оставив парня наедине с самим собой. Постепенно появлялось ощущение защищенности, когда авари мысленно возводил вокруг себя стену и в тот момент, когда последний воображаемый кирпичик занимал свое положенное место, Роган отключался от окружающего мира. В его собственный мир никто не мог проникнуть, украсть его свободу, сломить и растоптать его гордость. Здесь он мог быть самим собой, не боясь быть наказанным за излишне дерзкие мысли или желания, не чувствовал боли и отвращения к самому себе. Еще несколько глубоких вдохов, и он сможет расслабиться и мысленно открыть глаза. В его мире почти нет никаких вещей, лишь ковер с мягким ворсом да часы, которые никогда не показывают точного времени. Минутная стрелка часов медленно подползет до отметки, приводя в действие старинный механизм, который, скрипя узлами, отбивает ровно одиннадцать ударов. Всегда только одиннадцать.

Роган кинул на часы взгляд и отметил про себя, что до одиннадцати было много времени, а значит, он успеет все обдумать. Роган глубоко вздохнул, наслаждаясь тишиной. В его воображаемом мире всегда царила полутьма, которая не раздражала глаза, а тиканье часов помогало сконцентрироваться. В какой-то момент в груди разлилось тепло и немного щекотное чувство свободы, которое расходилось по всему телу, заполняя его без остатка. Авари немного понежился в этих ощущениях, после чего повернул голову и начал смотреть прямо перед собой, перебирая в голове список. В какой-то момент перед ним появилось лицо Мастера Арнена, и по спине парня невольно пробежали мурашки. Колдун смотрел на него с презрением, и авари отчетливо видел каждую деталь, каждую ресничку на веке альфы – уж слишком часто он видел это лицо и это выражение, успел запомнить. Роган опустил взгляд на образ и начал наблюдать за тем, как образ колдуна начал меняться и искривляться в мучительную гримасу. Авари ненавидел этого человека, ненавидел до глубины души и лишь здесь, в его воображаемом мире он мог позволить себе такие вольности.