355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » rineli » Точка отсчета (СИ) » Текст книги (страница 25)
Точка отсчета (СИ)
  • Текст добавлен: 26 марта 2017, 21:00

Текст книги "Точка отсчета (СИ)"


Автор книги: rineli


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

– 21 -

Телега, наехав на большой камень, вздрогнула, заставив Рогана резко открыть глаза и начать беспокойно озираться по сторонам. Дезориентированный после столь грубого пробуждения, он чувствовал, как бешено заколотилось его сердце, и, если бы не рука Орланда, поглаживающая его по голове, омега бы окончательно распереживался.


– Все хорошо, Роган, – тихо произнес альфа, глядя на растерянного сонного парня. – Просто камень под колесо попал. Нам еще долго ехать, так что можешь еще поспать, если хочешь.

– Но… я, – пролепетал парень и выпрямился, отстранившись от Орланда. – Я давно сплю? Я даже не заметил… прошу прощение…

– Все в порядке, – отмахнулся альфа и выпрямился, знатно похрустев спиной. За те несколько часов, что омега пригрелся на его плече, воин просидел почти неподвижно, отчего мышцы затекли и теперь ощутимо ныли. Роган понял это и стыдливо отвел глаза в сторону, чувствуя смущение. – Если хочешь спать – спи. Мы не скоро приедем.

– Спасибо, но я уже достаточно отдохнул, – сухо ответил омега и укутался в свой походный плащ. Разгоряченный после дремы, теперь ему было довольно зябко в этой небольшой телеге.


Орланд только пожал плечами и вновь уставился в прорезь полога, разглядывая кусок серого рваного неба. На самом деле ему был безразличен однообразный пейзаж и состояние погоды, просто так было легче сосредоточиться на своих собственных мыслях и медленно переваривать события прошедших дней. Услышав вздох Рогана, Орланд перевел на него взгляд и вновь подумал о том, что хрупкому омеге нечего было делать на поле боя… но, он не считал, что у него было право запрещать что-либо Рогану, а уж тем более, когда у парня глаза горели решимостью. После разговора с Кальном, Роган стал увереннее и теперь легче вступал в разговор и много работал, не позволяя себе никаких поблажек или безделья. Неудивительно, что после стольких дней сборов и подготовки, Роган так быстро заснул, устроившись на его плече.


Орланд вновь отвернулся к окну, отмечая, что вновь пошел снег. Он валил почти весь день, прекратившись лишь на несколько часов, но сейчас пышные белые хлопья вновь начали величественно спускаться с небес и опадать на землю, укрывая пушистой периной лошадей, сопровождающих и пологи телег… Почему-то остро хотелось поговорить с Орландом, но вместе с ними в палатке ехали еще два Мастера, которые, укаченные мерной ездой, укутались в свои плащи и тихо дремали. Уважая их отдых, альфа не решился заговорить, а потому отвернулся к окну и начал прокручивать в голове события минувших дней…





Орланд удивился, когда их вызвал к себе Мастер Эйрик. Он был явно чем-то сильно взволнован – его выдавали руки, которые он без остановки терзал, заламывая пальцы. Тем днем Кальн и Дэнар благополучно покинули Ордон, а Корнуций был слишком занят, выполняя поручения Императора, поэтому на небольшом собрании присутствовали лишь трое: Эйрик, Роган и Орланд. Встретились они в покоях в кабинете полковника, который объяснил выбор места наличием защитных от прослушивания заклинаний.


– Давайте обойдемся без вступления и долгой преамбулы. Присаживайтесь, – отмахнулся от приветствий альфы полковник и занял свое место за большим письменным столом. – Но я хочу спросить у вас лишь одну вещь.

– Что вы хотите знать? – поинтересовался Орланд, занимая удобный стул, стоявший перед столом. Роган последовал его примеру.

– Джен... Джен, он предал нас, – вместо вопроса сухо произнес Мастер Эйрик, но голос его как-то странно подрагивал. – Он передавал Арнену информацию о вас и о наших планах и тактических маневрах, попытался убить Магистра Магии, единственного, кто знает об истинной Связи и содержание полного труда вашего папы. И, черт побери, он оказался Авари! Более того, он ранил и чуть не убил вашего общего друга, напал на стражу…

– Простите, Мастер, – нетерпеливо прервал его Орланд, чувствуя напряжение Рогана, который с каждым словом полковника опускал голову все ниже и ниже, замыкаясь в себе. – Но это все нам известно, уж простите мою дерзость. Вы не могли бы перейти к вопросу.

– Вопрос мой прост, но ответ на него будет определять многое, – загадано ответил полковник, а после пронзительно посмотрел в глаза Орланда. – После всего того, что он сделал, вы дадите ему еще один шанс? Вы сможете закрыть глаза и принять его обратно?

– Да, – без раздумий ответил Орланд. Он все еще не понимал, к чему вел полковник, зачем и почему он задавал такие вопросы, но альфа решил проявить терпение. Орланд посмотрел в сторону Рогана и продолжил: – Мне прекрасно известно, что служба Арнену и статус авари не делает человека плохим и недостойным прощения. К тому же, у меня нет ни капли сомнения в том, что он до последнего был верен Империи и своей службе, а потому это предательство принесло гораздо больше боли ему, нежели кому-либо из нас.


Роган вздрогнул и поднял голову. Столкнувшись взглядом с омегой, Орланд прочитал в глазах парня благодарность.


– Почему вы так думаете? – осторожно поинтересовался полковник. Орланд вновь перевел взгляд на Мастера. Вначале он подумал, что ему явно послышалась робкая надежда в голосе полковника, но увидев его грустный и печальный взгляд, альфа многое понял.

– Потому что вряд ли Арнен хотел рвать связь с Роганом, – спокойно ответил Орланд, стараясь звучать как можно убедительнее. – А, ведь, именно он смог все устроить и расшифровать записи. К тому же, я никогда не поверю, что свободолюбивый и взбалмошный Мастер Джен добровольно выберет службу колдунам, действия которых далеки от писаний эльфийской философии. К тому же, куда он без чая? У Отступников чаепития не приняты.

– Это точно, – смущенно улыбнулся Эйрик и на мгновение опустил глаза. Орланд поверить не мог в то, что этот вечно сдержанный и собранный омега мог быть таким... омегой. В какой-то момент лицо полковника переменилось, и на альфу посмотрел уже прежний вечно владеющий ситуацией полковник Мастер Эйрик. – В таком случае, я должен рассказать вам о том, что Джен оставил послание.

– Послание? – встрепенулся Орланд. Роган тоже с интересом посмотрел на полковника.

– Да, – кивнул тот. – Я не был до конца уверен в том, что можно было доверять видениям, которые он оставил, поэтому решил посоветоваться вначале с вами.

– Что он передал? – прямо спросил Орланд.

– Он передал, что брат ваш слабеет, – так же прямолинейно ответил полковник. Услышав подобное, Орланд почувствовал, как по спине прошел холодок. – Он сказал, что Арнен тратит много сил на то, чтобы создавать и поддерживать авари. Сказал, что вы ни в коем случае не должны приближаться к нему, потому что Арнен желает вас обоих заполучить обратно. Он хочет повторить опыт вашего папы, чтобы забрать ваши жизненные силы, Орланд.





– …привал, – коротко объявил проехавший мимо солдат и вновь опустил полог.

– Орланд, – коротко позвал его Роган. Альфа вздрогнул, почувствовав, как к его руке прикоснулись чьи-то холодные пальцы. Погрузившись в свои размышления, он даже не заметил, как повозка остановилась, перестав мерно трястись, и как резко стало очень шумно. Как только он очнулся от задумчивой полудремы, звуки резко рванули к нему со всех сторон. Он слышал громкие разговоры и смех, слышал, как гремели доспехи, беспокойно ржали лошади.

– Да, Роган, я выхожу, – немного резко ответил альфа и отбросил в сторону полу своего тяжелого плаща. Попутчики уже покинули полог и теперь звучно покрикивали на вверенные им отряды, направляя солдат и организовывая долгожданный для всех привал. Орланду тоже были вверены люди, поэтому он поспешил приступить к своим прямым обязанностям Мастера.


Все это время Роган следовал за ним по пятам. Омега не требовал его внимания, не пытался как-то присоединиться к царящему вокруг хаосу, поэтому Орланд даже на несколько минут забыл о его присутствии и вспомнил лишь когда он по неосторожности резко обернулся и наткнулся на не успевшего отойти в сторону Рогана.


– Прости, – быстро ответил тот, опуская голову и делая шаг в сторону.

– Да ничего страшного, – вздохнул Орланд и положил руку на плечо омеги. Он чувствовал, что тот был чем-то расстроен, но у альфы не было ни возможности, ни сил выяснять причину грусти Рогана. Вместо этого он попросил омегу помочь и принести их общую походную сумку, которую альфа по рассеяности забыл в телеге. Омега тут же повеселел и поспешил выполнить просьбу, а Орланд тем временем сосредоточился на организации привала.


Когда с приготовлениями было покончено, и все воины нашли себе место и приступили к приготовлению походной похлебки, Орланд присел ближе к костру и вновь начал постепенно уходить в свои мысли. Все это время Роган сидел рядом и робко переговаривался с альфой, который отвечал за готовку и искал себе собеседника, да от еще одного помощника не отказался бы. Уговорить омегу не составило труда, поэтому вскоре он был увлечен чисткой овощей и с интересом слушал рассказы бывалого воина, которые касались готовки в тяжелых полевых условиях. Вначале Орланд рассеянно наблюдал за ними, чувствуя со стороны Рогана мягкие волны доброжелательности и любопытства, но вскоре мысли альфы вернулись к исходной избитой теме, которая раз за разом пожирала его сознание. А вопрос остался прежним: что же делать дальше?





– Признаться честно, я не удивлен, – покачал головой Корнуций, выслушав рассказ Орланда. Старец тихо покашлял, после чего начал задумчиво перебирать пальцами бороду. – Слишком тонкий механизм, не предназначенный для такого грубого вмешательства и тотального контроля. Не понимаю, правда, зачем он связывает себя со всеми авари. Видимо, не доверяет своим приближенным, раз он сознательно жертвует своими силами ради полной осведомленности и собственной уверенности. В таком случае, чем больше авари он создает, тем слабее становится и нам это на руку… Похьела и его ледяные демоны, наш план о создании амулета бессмыслен!

– Нужно сообщить Александру, – устало произнес альфа и потер пальцами переносицу. – Он должен знать, что чем сильнее мы изматываем врага, тем быстрее близится день победы…

– Ты думаешь, что он поверит в слова предавшего его подданного? – горько хмыкнул Магистр. Орланд поднял на него тяжелый взгляд и глубоко вздохнул – Магистр был прав. – Мы-то знаем, что к этим словам стоит хотя бы прислушаться, но Император даже пытаться не станет, уж поверь мне. Он предпочитает полагаться лишь на проверенную и обоснованную информацию.

– И что нам делать? – обреченно спросил альфа. Сидевший рядом Роган бросил на него обеспокоенный взгляд, но не решился ничего произнести вслух. – Если все это правда, то нам путь на фронт заказан, потому что я уверен, что мы вдвоем вряд ли сможем отбиться, если будет дан прямой приказ схватить нас и передать Арнену. Если он вернет свои силы и создаст еще больше авари – мы проиграем.

– Ты прав, – вздохнул маг. – Только мне все еще нужен авари, чтобы я мог ткнуть Императора носом в неопровержимое доказательство того, что Арнен слабеет. Только после этого вас оставят в покое. Конечно, можно подумать о том, чтобы укрыть вас где-то и спрятать…

– Нет места, в котором бы Арнен не смог нас найти, – перебил мага Орланд. Почему-то он был уверен в своих словах, и от этого стало еще паршивее. – Надо хотя бы попытаться сопротивляться и продолжать следовать плану, пусть и внеся в него довольно сильные изменения. Если вам нужен авари, мы его достанем.

– Арнен много сил тратит на Приказ и на Наказание, – подал голос Роган. Когда оба альфы посмотрели в его сторону, омега немного смутился, но после уверенно продолжил. – Я плохо смыслю в магии, но мне кажется, что по этому каналу можно будет ускорить потерю сил Арнена.

– Стоит попытаться, но, опять-таки, мне нужны авари, – покачал головой старик. Он обвел взглядом двух молодых воинов, чувствуя тревогу за их непростое будущее, а после, вздохнув, мягко добавил. – Да хранят вас Боги на вашем нелегком пути…





Почему-то эти два разговора никак не выходили из головы Орланда.


Он постоянно возвращался к ним, обдумывал каждое слово, но никак не мог получить самого главное – цель. Эта неопределенность, простое дрейфование по течению безумно утомляло и выматывало его, делая рассеянным и до безумия уставшим. С одной стороны, он понимал причину своего состояния, а с другой не хотел верить, что он был так слаб морально. Отъезд друзей, уход Джена, попытки Рогана к самостоятельности, а самое главное, неспособность влиять на свою судьбу и судьбу омеги – все это выводило из равновесия и тяготило Орланда, который не привык к подобной неопределенности. Раньше все было гораздо проще: был враг, которого можно было победить лишь с помощью оттачивания боевых навыков, в чем Орланд преуспел и гордился этим достижением. Было тяжело доказывать свою верность и преданность Империи, когда все считали его врагом, но у Орланда была цель, к которой он успешно двигался. Раньше были друзья, был отряд, который он лично готовил и отбирал, вел в бой и праздновал с ними победу или переживал поражение, а самое главное – у него была уверенность. Уверенность в том, что, несмотря на все провалы, на всю боль и потери, впереди был свет и была победа, путь к которой пусть и был тернист, но конечен… сейчас от былой опоры не оставалось ничего. Теперь от Орланда мало что зависело, разве что успех поимки авари.


Альфа вздохнул и устало потер виски, чувствуя, как от невеселых мыслей начала болеть голова, поэтому он постарался абстрагироваться и посмотрел на Рогана, который мягко улыбался и выслушивал альф, которые собрались вокруг костра и боролись за внимание омеги. Почем-то это вызвало раздражение, но внезапная мысль пресекла на корню его недовольство. А, ведь, Роган столько лет прожил в мире, где его жестоко использовали, не заботясь о его чувствах… почему-то от этой мысли стало еще паршивее.


– Орланд, – тихо позвал его подошедший Роган. В руках омеги была миска, в которой дымилась походная похлебка, и лежали несколько кусков серого хлеба. Омега смотрел на него с тревогой и альфа чувствовал его обеспокоенность, поэтому он поспешил убрать со своего лица это тяжелое выражение.

– Спасибо большое, – мягко улыбнулся он и принял из рук омеги еду. Роган тоже улыбнулся и, ничего не ответив, вернулся к повару за своей порцией. Орланд наблюдал за ним и думал, что нужно было поменьше волновать парня, ведь тому и так было нелегко.


Когда все расселись, разговоры постепенно стихли. Увлеченные едой, воины быстро уплетали свой нехитрый ужин. Несмотря на отсутствие аппетита, Орланд съел все до последней крошки, зная, что настроение настроением, но на войне силы были жизненно необходимой составляющей. Стемнело, а снег, который валил весь день, решил сжалиться над путниками и отправился на покой, чтобы, видимо, приберечь силы на следующий день. По мере того, как бойцы заканчивали с едой, вновь вернулись разговоры. Обсуждали разное: предстоящий бой, кто-то хвастался предыдущим, но были те, кто не желал разговаривать о войне, а просто сидели и наблюдали за тем, как танцует на дровах огонь...


– Хорошо сидим, но грустно, – вздохнул альфа, отвечавший за готовку.

– А что нам, Варг, пляски устроить? – ухмыльнулся сидящий рядом молодой воин.

– Так хотя бы зады к снегу не примерзли, – скривился воин. – Да и вообще что угодно, а то так и с тоски помереть можно! До Вириди еще несколько дней пути, а такое ощущение, словно после первого боя сидим, причем проигравши вчистую!

– А чего радоваться? – сухим тоном ответил высокий воин, который до этого сидел неподвижно и наблюдал за костром. – У Вириди стоит целая армия, которая косит всех направо налево, а Император даже магов не выделил нам в помощь. Конечно, людей еще в Империи много, а магов надо беречь, не чета мы им…

– Тебе, Холак, только бы обвинить кого-то, – перебил альфу Варг. – По прошлому походу помню, как ты предсказывал поражение и говорил, как все плохо и ужасно. Вот скажи мне, наконец, какого хрена ты поперся в этот поход, если все так плохо и безнадежно?

– Потому что дом мой и семья у лесов Арадны, – мрачно отозвался Холак. – Выбора нет.

– Вот-то то и оно! – хлопнул в ладони альфа. – Все мы тут защищаем родных, все за что-то боремся, а твое нытье и вечное карканье уже в печенках сидит.

– Это кто тут ноет? – разом завелся Холак и встал на ноги. Орланд разом напрягся и недовольно посмотрел в сторону ссорившихся. Еще драку завязать им не хватало…

– Сядь, – коротко скомандовал голос откуда-то стороны палаток. Холак разом сник, проворчал что-то, но сел, не продолжая дальнейший спор.

– Лично я думаю, что Император знает, что делает, – не унимался Варг. – Без него давно бы уже Западную провинцию проиграли… Вспомнил! Лайс, а Лайс, у тебя же с собой гитарка была, я видел. Думаю, играть умеешь, не зря с собой таскаешь.

– Отчего не уметь, умею, – нехотя отозвался воин. – Раньше я бардом был.

– Так это вообще замечательно! – хохотнул альфа. – Ты, небось, и песен много знаешь.

– Ну, знаю, – отмахнулся тот.

– Тогда тащи инструмент, чего струны тянешь?


Молодой воин уже хотел начать отнекиваться, но, на удивление, многие поддержали его идею, даже Роган решил высказаться и попросить альфу сыграть. Отказать Лайс не смог, поэтому он подошел к одной из повозок, окружавших костер, и достал оттуда сверток с музыкальным инструментом. Вернувшись, он трепетно развернул гитару и убрал холщевую тряпицу в сторону, после чего начал неспешно настраивать струны одну за другой. При этом его лицо приобрело какое-то спокойно умиротворенное выражение, заставившее остальных замолчать и начать прислушиваться тихому брычанию барда. К костру присоединились люди с соседних отрядов и стали терпеливо ждать, когда Лайс закончит приготовления и приступит непосредственно к исполнению. Даже Орланд смог на время отбросить мрачные мысли и с удовольствием почувствовал волны волнения, которые исходили со стороны Рогана. Омега даже на месте мог усидеть с трудом, старался вытянуть шею, чтобы лучше увидеть, как бард настраивал струны, настраивая натяжения и ловко перебирая по ним пальцами.


Наконец, Лайс открыл глаза и пробно проиграл какой-то кусочек. Запнулся. Недовольно помотав головой, он сжал и разжал пальцы, разминая их, а после вновь прошелся по ровному ряду струн. Вышло лучше. Теперь, когда с приготовлениями было покончено, Лайс сделал глубокий вдох и медленно провел пальцами, начиная играть. Вначале мелодия была неторопливой, печальной, а после темп немного ускорился и в самом интересном месте Лайс остановился и обвел улыбавшимися глазами воинов.


– «Где безмятежно дышит небо,

И свет рождается с зарей,

Есть дом, там пахнет теплым хлебом

И свежевспаханной землей.


Голос барда был красивым и сильным.Теперь он и вновь неторопливо перебрал пальцами по струнам, продолжая рассказывать свою грустную и трепетную историю. Все, кто сидел вокруг костра, замерли и как-то по-особенному посмотрели на барда. В глазах одних была радость, другие смотрели на него с уважением, но были и те, кто унесся в свои мысли, наполненные сладкими грезами или же горькими воспоминаниями. Кто-то начал тихо подпевать и вскоре многие вторили барду, желая присоединиться к этому волшебному единству, что создала здесь и сейчас музыка.


Там не бывает места боли,

Нет пламя жаркого войны,

Царят там только мир и воля,

И много нежности, любви…


Орланд почувствовал какую-то сладкую печаль, которая сдавила сердце и заставила его поежиться. Он не сразу понял, что эта эмоция был не его, но когда понял, то с удивлением посмотрел на Рогана, который всем своим существом обратился в слух и не отрывал взгляда от Лайса. Взгляд омеги был одновременно печальным, но и каким-то по-особенному мягким. Орланд даже вздрогнул, глядя на спокойные черты лица омеги. Постепенно он тоже начал вслушиваться в голос барда и понял, что испытывал омега. Эта была тихая грусть, которая не приносила боли, а заставляла обреченно смириться с происходящим. Свой дом они потеряли задолго до войны, поэтому к нему не было обратного пути, ведь прежнего родного замка с любящим отцом и добросердечным папой просто не существовало. Теперь этот образ жил лишь смазанной картинкой в памяти и от этого становилось горько, ведь, когда некуда возвращаться, шансы на победу тают до тех пор, пока не превращаются в прозрачную дымку и не исчезают со страниц истории. Человеку всегда нужна какая-то опора. Неосязаемая, эфемерная, воображаемая, она даже в самые тяжелые и безвыходные времена дарит человеку самое дорогое и противоречивое чувство на свете – она дарит надежду…


Видимо, Роган почувствовал, что Орланд смотрел него, потому что он в какой-то момент вздрогнул и перевел взгляд на альфу. Орланд смущенно улыбнулся, мысленно извинившись за то, что он оторвал омегу от своих переживаний, но в ответ он не почувствовал никакого разочарования или грусти. Вместо этого он испытал такой прилив тепла, что его просто сердце защемило от нежности. Глаза Рогана сияли, а на губах играла задорная и абсолютно счастливая улыбка, заставившая альфу оторопеть. И на душе почему-то сразу стало так легко и радостно, словно никаких проблем не существовало и что все их трудности были нереальными. В этом мире реальными были лишь улыбка Рогана и звуки чарующей музыки. Орланд даже не сразу обратил внимание на то, что он присоединился к общему неслаженному хору и начал напевать хорошо знакомые по предыдущим походам слова:


Я знаю, ждет меня любимый,

В том доме на родной земле,

Супруг мой нежный, самый милый,

Всю жизнь готов отдать тебе.


А тем временем, темп песни ускорялся и ускорялся, заставив всех петь яростнее, громче и четче. Кто-то хлопал в ладони, кто-то даже умудрился встать и пританцовывать, вдохновившись общим весельем. Альфы вспоминали своих омег, и это придавало им силы. Орланд тоже начал хлопать, подстраиваясь под ритм, а рядом Роган с каким-то ребяческим любопытством следил за ним и внимательно слушал, стараясь уловить именно его голос из десятка других. Отчего-то это порадовало альфу, и в следующие слова он вложил всю душу, как и многие вокруг:


Я кинусь грудью на врага!

Я буду смелым, буду драться!

Я буду сильным для тебя

Что бы живым домой добраться!


Люди у соседних кострищ слушали их и тоже улыбались. Многие подсели поближе и когда начали петь финальный куплет, возле барда все места давно были заняты.


Где безмятежно дышит небо,

Где свет рождается с зарею,

Есть дом, там пахнет теплым хлебом

Есть дом, наполненный любовью.





Когда сидишь в абсолютной темноте без возможности контролировать течение времени, можно легко потерять себя и перестать ощущать окружающую действительность. Состояние неопределенности, когда ты ничего не можешь сделать, заставляет разум полостью концентрироваться на этой непрекращающейся агонии. Нет ни падающих капель, ни мерных шагов охранника, ни даже крошечного окошка с кусочком зарешеченного неба, по которому можно было бы определить, сколько прошло этого самого времени. Вечность, сжатая в минуту, или минута, растянутая в вечность… Боли было недостаточно, чтобы убить авари или чтобы позволить блаженно забыться в безумии, но от нее невозможно было убежать или спрятаться. Арнен знал, как причинять боль так, чтобы к ней невозможно было привыкнуть, но боль не была самой страшной его спутницей.


Всепожирающее одиночество.


Одиночество, шедшее за руку с навязчивым страхом, что о нем забыли.


Что за ним не придут никогда…


Что он навсегда останется один на один с самим собой в этой темноте, с агонией, которую усиливала не боль, а он сам. Страх навсегда остаться во власти этой одуряющей тишины, заглушаемой лишь криком его собственных мыслей и абсолютным отвращением к самому себе. Хотелось одновременно кричать, сделать себе еще больнее, расшибить себе голову о каменные стены камеры, лишь бы перестать… думать. Именно его собственные мысли дополняли этот ансамбль мучений, уничтожая его, изматывая и донося боль от разодранных мышц и сломанных костей вглубь сознания, в самое сердце. Нет ничего хуже душевной боли, поэтому Джен начал ловить себя на мысли, что он ждал визита Арнена. Мысли и реальность сплелись в клубок шипящих ядовитых змей. В какой-то момент захотелось закричать… ну, давай, чего же ты ждешь! Я тут, я не могу тебе сопротивляться и не могу убежать! Не это ли ты любишь: заставлять людей кричать и биться в истерии, хищно наблюдать за тем, как они ломаются и умоляют о смерти? Давай же, режь мою плоть, рви ее на куски, медленно отдирая от костей, выжигай на коже уродливые шрамы раскаленным металлом, да хоть на части распили… только дай, наконец, отвлечься от своих собственных мыслей…


Он предал всех… предал.


Он всегда думал, что ему все равно, но как же он ошибался… Воспоминания отдавались болью во всем теле, оголяя для самого себя самые безобразные стороны. Трусость, эгоизм, безразличие… Безумие. Отвратительные чувства, заставляющие съежиться, когда в сознании всплывал образ Дэнара, стоявшего перед ним на коленях и с ужасом ожидавшего смерти от его руки… О да, Джен помнил. Помнил все до мельчайших подробностей, словно сидел внутри своего слабого тела и наблюдал за происходящим… способный лишь наблюдать. До этого дня он и не подозревал, каким страшным могло быть бессилие. Он видел, как его руки бесстрастно лишали жизни людей, разрывали их тела на куски мощными заклинаниями, упиваясь своей безграничной силой и абсолютной властью над хрупкой человеческой жизнью. Больно! Пожалуйста, не надо больше, не надо… Но самым страшным было осознание того, что если бы не Роган, Джен ни за что бы не остановился. Он убил бы Дэнара, а потом и остальных воинов, а следом добрался и до лучников… лишил жизни беременного Кальна… Больно, как же больно было от одних только воспоминаний, страхов и предположений. Он всех предал, он причинил всем столько боли.


Боги, молю вас! Заберите свой дар Сознания! Позвольте… позвольте просто забыться… пожалуйста.


Внезапная мысль заставила его замереть.


А, может, он это заслужил?


Заслужил страдать в одиночестве и этой провонявшей безысходностью камере? Почему-то именно в этот момент в агонирующем сознании появился образ, о котором он так боялся вспоминать. Джен замер, и невидящим взглядом уставился куда-то вперед, словно мог различить в темноте едва заметную фигуру призрака прошлого… изящную фигуру воина, сумевшего совместить себе нежную хрупкость и упрямую воинственность. Эйрик… ни перед кем я не виноват так, как перед тобой. Эйрик, мой прекрасный Эйрик… Светлый и незапятнанный образ, ангел, показавший, что такое любовь и каково это, когда желание человеческого тепла и близости были сильнее желания есть, дышать, спать… Когда всегда хотелось прикасаться к тебе, пусть хотя бы едва, лишь кончиками пальцев, но прикасаться и чувствовать благодарную дрожь в ответ, знать, что я тебе небезразличен. О, Эйрик, его несбыточная мечта, его идеальная Галатея, цель всей его жизни, пути к которой просто не существовало, и никогда уже не будет существовать. Ты стоишь так близко, но в то же время так далеко… Я чувствую твой брезгливый взгляд. Ты меня ненавидишь, ты меня презираешь и ты… прав в своем отношении к такому как я.


Джен смотрел и чувствовал, как сжалось сердце в груди, как больно перехватили горло подступившие слезы… ни перед кем я не виноват так, как перед тобой. В абсолютной тишине свой хриплый, едва различимый шепот казался криком.


– Прости меня, пожалуйста, прости… – просил он, отчаянно, безнадежно… искренне. – Умоляю, прости… не уходи.


Не оставляй меня наедине со своим безумием. Я готов перед всеми Богами поклясться, что если бы я мог, то весь мир был бы у твоих ног, что я бы соткал тебе из звезд корону и добровольно служил тебе, назвав единственным господином своего сердца. Я бы сказал, что желал лишь одного – всю жизнь быть рядом. Прости меня за все, что я не дал тебе и, умоляю… не ненавидь меня. Прошу, не надо. Ты был и навсегда остаешься для меня всем. Или… или лучше ненавидь, я признаю, что заслужил все это, ведь своим поступком я причинил тебе куда больше боли и разрушил то, к чему никогда не имел право прикасаться – я разрушил доверие единственного человека на земле, который был для меня домом. Да… тогда пусть будет больно. Достаточно, чтобы смыть вину и принести долгожданное искупление, способное освободить меня из этой темницы собственного страдания. Спасибо тебе за все то, что ты мне дал. За твою доброту, улыбку и задорные ямочки на щеках, за твои открытые чувства, которые так легко читались в твоем взгляде. За жар твоего тела и за ту боль, что дарили твои нежные тонкие пальчики, которые так жадно, так отчаянно цеплялись за мои плечи. За страсть, за покой, за беспокойство… спасибо тебе за все.


Он был готов к страданиям, смирился... И все же, Джен не смог сдержать дрожи, когда услышал скрип открывающейся двери.


Как бы он не старался подготовить себя к предстоящему, он все-равно испытывал безумный, почти животный страх, и каждый шаг, гулким эхо отдававшийся в каменных стенах камеры, был словно ударом плети по оголенным нервам. Смерти он не боялся, уже мечтал о ней, молил, надеялся. Джен был готов к ней настолько, насколько мог быть готовым к ней человек, потерявший все, что было ему хоть немного ценным. Он боялся другого – абсолютно ясного и четкого осознания того, что умереть ему никто не даст. О, да! Арнен был искушен в этом умении. И тело авари напоминало о тех днях, когда этот бессердечный колдун оттачивал свое мастерство. Каждый новый шаг, гулко раздающийся в тишине влажных стен темницы, вспышкой нового воспоминания отражался в сознании испуганного и разбитого альфы. Почему он шел так медленно? Или это тоже было частью плана главного противника Империи и личного кошмара Джена? В перерывах между шагами, маг слышал, как бьется его сердце, стучит в висках кровь от мысли, что Арнен ни за что не облегчит его муки, не убьет своего авари сразу. Он будет терзать не только предательски выносливое тело, но и воспаленный разум, доводя до края безумия и отрезвляя его, до тех пор, пока самому колдуну не надоест эта игра.


Его Ад не закончится никогда.

Примечание к части В общем, как-то так. И да, я с вами Т_Т.


Песни-вдохновители:

Jackie Presti – Love Theme (OST Metal Gear Solid 4 Guns of the Patriots)

Алина Орлова – неважно


Джен отдельной статьей.

Fabrizio Paterlini – Broken


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю