Текст книги "Наследие Говорящих (СИ)"
Автор книги: Рэйя_Гравис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Зная тебя, Малфой, это можно понять как угодно, – он встретил колючий взгляд блондина и со вздохом повернулся к лучшему другу, вопросительно изогнув брови.
– Всё равно у нас не так много вариантов, – пробормотал Поттер, обращаясь исключительно к Тому, потом кивнул, посмотрев на Драко. – Спасибо за приглашение, – улыбнулся он, – я с удовольствием приеду.
– Мы приедем, – поправил его Арчер, – думаю, это будет интересно.
Малфой высокомерно глянул на Тома.
– Для тебя это будет ещё и познавательно, – сообщил он.
– Ну естественно, – закатил глаза его сокурсник, – я же никогда не был в доме волшебников.
– Дом, Арчер, это не к Драко, – хмыкнул Забини. – Наш наследник благороднейшего и чистокровнейшего рода живет в замке, где нормальный человек может заблудиться и никогда уже не найти дорогу назад. Не удивлюсь, если в Малфой-Мэноре до сих пор блуждают несчастные заблудшие души, которые так и не смогли выбраться из этого лабиринта.
– Если у тебя проблемы с направлением, Блэйз, то винить в этом стоит себя, а не мой дом, – Драко смерил друга язвительным взглядом.
Забини ещё что-то отвечал, но Гарри уже не слушал их перепалку, думая о том, на что они только что подписались. Отправиться на каникулы к Драко, значило провести две недели в компании Люциуса Малфоя, который не вызывал у Поттера ни симпатии, ни доверия. Более того, он совершенно точно знал, что этому хладнокровному надменному человеку нельзя доверять. В этой семье презирали и магглов, и магглорожденных волшебников, и если каким-то образом окажется, что Том не принадлежит к ветви чистокровных волшебников, то у них будет очень много проблем. А Гарри был уверен, что Люциус Малфой сделает всё возможное, чтобы выяснить происхождение Арчера. Где-то в глубине души мальчик начал серьезно сомневаться в правильности их с Томом решения. Возможно, безопаснее было отказаться?
*
Часы показывали полночь, когда Гарри и Том, укрывшись под мантией-невидимкой, вышли из Слизеринского общежития и направились к выходу из подземелий. На вопрос Гарри о том, куда они направляются, Арчер ответил только заговорческой ухмылкой и неопределенным: «Увидишь».
Они миновали несколько поворотов и лестничных пролетов, поднимаясь всё выше и выше, пока, наконец, не оказались на восьмом этаже. Арчер быстро огляделся и потянул друга за собой мимо немногочисленных портретов и факелов, тускло освещающих коридор, пока не замер возле совершенно пустой стены.
– Стой тут, – шепотом велел он, стянув с них мантию-невидимку, после чего шагнул к стене. Гарри озадачено моргнул.
– Том, что ты…
Арчер остановил его коротким взмахом руки и принялся вышагивать туда-сюда мимо стены. Всё это было очень странно, Гарри уже хотел было вмешаться, напомнив, что они вообще-то рискуют быть пойманными, но тут произошло нечто странное – вместо сплошного камня на стене начала появляться двустворчатая деревянная дверь. Поттер, затаив дыхание, наблюдал, как она постепенно обретает четкие формы, как проявляется ручка в форме змеиной головы и витиеватые узоры на дереве.
– Глазам своим не верю, – выдохнул Гарри, Том оглянулся на друга и самодовольно ухмыльнулся.
– Ты же учишься в волшебном замке, – заметил он, – пора бы привыкнуть.
– Что это?
– Нечто получше пустой пыльной аудитории, – ответил Арчер и открыл одну из створок двери, предлагая Гарри войти внутрь. – Посмотришь?
Помедлив, мальчик перешагнул порог и услышал, как Том вошел следом, прикрыв за собой дверь. Как только друзья оказались в комнате, повсюду вспыхнули факелы и Поттер потрясенно распахнул глаза.
– Но это же… – начал он и тут же замолчал.
Они находились в гостиной Слизерина, но здесь было гораздо теплее и светлее, на стенах висели разнообразные гобелены, которых определенно не было в их гостиной. Столы, за которыми обычно занимались студенты, пропали, и вместо них повсюду были разбросаны шелковые подушки, возле камина привычно расположились пара кресел и журнальный столик, а свободное пространство было занято зеркалами, книжными полками и тренировочными манекенами.
– Это Выручай-Комната, – раздался голос Арчера за его спиной, – я обнаружил её месяц назад и с тех пор часто здесь занимаюсь. Она всегда меняется, принимая ту форму, которая тебе нужна.
– Потрясающе, – выдохнул Поттер, медленно шагая вдоль книжных полок, – здесь даже книги есть…
– Она может предоставить что угодно, кроме еды, – Том развалился в кресле, закинув ноги на подлокотник. – Не знаю, откуда она берет книги, но, кажется, тут нельзя заказать какой угодно труд. Касательно книг и волшебных предметов магия комнаты ограничивается тем, что есть в стенах школы. К тому же вынести отсюда ничего нельзя… ничего из того, что не было изначально принесено с собой.
– Но если она может перенести сюда любую книгу, то почему бы не попросить книги из библиотеки Тайной Комнаты, – Гарри обошел зал по кругу и сел в свободное кресло.
– Я пытался, – Том пожал плечами, – библиотеку Слизерина окружают сильные охранные чары, так что забрать оттуда книги может только тот, в ком течет кровь Слизерина. И только лично.
– Ясно, – Гарри помолчал, – и что ты собираешься делать, если мы уничтожим дневник, а попасть в библиотеку не сможем?
С минуту в комнате висела мрачная тишина.
– Не знаю, – очень тихо сказал Том, – но ты же не отстанешь, да?
– Нет, – Поттер покачал головой, – оно того не стоит, Том.
– Думаешь? – пробормотал лучший друг, но это скорее был риторический вопрос, потому что сразу же после этого он вытащил из кармана потертую кожаную книжицу и протянул её Поттеру, тот осторожно взял дневник и повертел его в руках.
– Готов?
– Да.
Гарри сделал глубокий вдох и бросил тетрадь в камин, оба мальчика замерли, наблюдая, как оранжевые языки пламени охватили дневник. Желтые страницы чернели и ссыхались, рассыпаясь в пепел. Кожаная обложка покрылась трещинами и начала постепенно обугливаться, и уже через несколько минут от тетради осталась одна обожженная обложка, все страницы выгорели и рассыпались, Том тихо выдохнул.
– Вот и всё, – прошептал Поттер, – дневник уничтожен.
Ему казалось, будто вместе с проклятой тетрадью сгорели его последние тревоги, до этой секунды он боялся, что они не смогут уничтожить дневник так просто. Мальчик позволил себе чуть улыбнуться и взглянул на лучшего друга, тот, казалось, был спокоен и о потере тетради не переживал.
– Ты как? – на всякий случай спросил Гарри.
– Нормально, – Арчер с сомнением посмотрел на приятеля, – честно говоря, я думал, что будет хуже.
– Но это же отлично, – обрадовался Гарри, – значит, ты не был зависим от него!
– Конечно, не был! – тут же оскорбился Том. – За кого ты меня принимаешь?!
– А отвечать обязательно? – развеселился Поттер, друг фыркнул, хотя уголки его губ поползли вверх, поэтому он быстро отвернулся, пряча улыбку.
– Кстати, – чуть серьезнее сказал Поттер, – ты слышал последние новости?
– Что за новости? – заинтересовался Том.
– Сегодня авроры арестовали Хагрида,… его обвинили в том, что он открыл Тайную Комнату.
Том моргнул.
– Что ещё за Хагрид?
– Ну, лесничий, – пояснил Гарри, – тот, что сопровождал нас в школу в прошлом году.
– Великан?
– Ага.
С минуту Арчер в безмолвном ступоре смотрел на друга, словно пытался понять, не шутит ли он, потом резко поднялся на ноги, сделав несколько шагов по направлению небольшого диванчика, стоящего поодаль. Там он замер, отвернувшись от Гарри, и вдруг рухнул, как подкошенный, на диван, сотрясаясь от беззвучного хохота.
– Хагрид, – минут пять спустя простонал он, уткнувшись лицом в подушку, отчего его голос звучал глухо. – Они арестовали этого увальня! – плечи слизеринца вздрагивали от смеха. – Мерлин, ну и придурки! Они бы ещё Филча арестовали! – он перевернулся на спину и прикрыл глаза рукой, продолжая заливисто смеяться.
Поттер в хмуром молчании наблюдал, как веселится его лучший друг и размышлял, не стоит ли теперь хорошенько ему врезать.
– Я конечно рад, что ты счастлив и все такое, но неужели тебя не волнует, что из-за тебя понесет наказание другой человек? – сухо поинтересовался он.
Том отнял руку от лица и, приподнявшись на локтях, посмотрел на Гарри с искренним недоумением.
– А почему это должно меня волновать? – спросил он. – Он попался, мы нет, всё честно.
– Честно? – неверяще переспросил Поттер. – Том, он же ничего не сделал!
– Ну, тогда он тоже ничего не сделал, и всё равно его отчислили, – он покачал головой и снова улегся на диван. – Эти идиоты из Министерства никогда не перестанут наступать на одни и те же грабли, ха!
Поттер сощурившись, взглянул на друга.
– Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты ностальгируешь, – тихо заметил он.
– Что? – Том покосился на него.
– Откуда ты знаешь, что случилось тогда с Хагридом?
– Риддл рассказал мне, ты забыл? – Арчер закатил глаза. – Я же говорил тебе.
– Ну да, – Гарри отвернулся, глядя на огонь и пытаясь понять, что за странное чувство свернулось в его груди ледяным кольцом. Что так напугало его мгновение назад?
– Кстати, я думаю, что после каникул стоит возобновить наши занятия, – заговорил Арчер. – Я много нового узнал за эти два месяца, к тому же ты совсем забросил занятия анимагией.
– Я не забросил, – откликнулся Гарри, не глядя на друга, – я просто не знаю, как подступиться к ним… Ты ведь знаешь, что с моей магией что-то не так…
Том резко сел, растеряв всю свою жизнерадостность.
– С твоей магией всё в порядке, – почти зло сказал он, Поттер удивленно посмотрел на него. – Ты просто слишком боишься её, достаточно понять, как она работает, и всё будет в порядке.
– Боюсь? – непонимающе переспросил Гарри.
– Твой страх мешает тебе взять под контроль собственную силу, – уверенно сказал Арчер. – Ты боишься её, хотя даже не попытался принять.
– Не представляю, как это можно сделать, – буркнул Поттер.
– Ты найдешь способ, Гарри, – твердо заявил Том, – потому что кроме тебя этого никто не сможет сделать.
*
Гарри даже не заметил, как пролетела ночь. Они с Томом болтали обо всем на свете, что-то обсуждали и строили планы на каникулы. И словно не было этих двух мучительно долгих месяцев ссоры, не было Тайной Комнаты и нависшей над ними угрозы разоблачения и отчисления из школы, не было тяжести вины из-за ареста лесничего, не было жертв Василиска, мрачных мыслей, страхов и удушающего одиночества. Был только лучший друг, с которым все беды и ужасы реальности исчезали, рассеиваясь словно дым.
В гостиную друзья вернулись только под утро и сразу же разошлись по своим кроватям. Впереди их ждал долгий учебный день, но Поттера это больше не беспокоило, казалось, кто-то накинул на него полог защищенности и спокойствия, избавив от сомнений и горечи. Уже засыпая, Гарри думал, что теперь всё обязательно будет хорошо, что этот ледяной обруч, сжимающий грудь, – всего лишь следствие усталости и волнений, что мелкая дрожь, сотрясающая тело, – всего лишь холод подземелий.
А на соседней кровати темноволосый мальчик с черными, как ночь, глазами и лицом Томаса Арчера смотрел в темноту, и по его губам расползалась змеиная ухмылка. Теперь он точно знал, что всё идёт, как нужно.
========== Глава 15. Цена доверия ==========
19 декабря 1992 года
«Дорогая Хельга,
Как вы там в Америке? Я долго не отвечал, извините, всё никак не было времени, у нас экзамены начались, это просто кошмар. Слава Мерлину, скоро каникулы. И не волнуйтесь за нас с Томом, мы уже решили, что на Рождество поедем в гости к нашему сокурснику. Я не слишком-то хочу, но нам с Томом все равно некуда ехать, не к магглам же, а в Хогвартсе оставаться нельзя.
Вы слышали, что происходило в школе? Кто-то открыл Тайную Комнату. Вы знаете, что такое Тайная Комната? Я так до конца и не понял, но по легенде там живет чудовище Слизерина, и оно нападало на студентов. Но сейчас всё вроде бы хорошо. Авроры арестовали нашего лесника, говорят, это он открыл Комнату, я, правда, не очень в это верю, потому что до этого они и меня обвиняли, можете себе представить?!
А вы знаете семью Малфоев? Я пару раз встречался с мистером Малфоем, по-моему, он жуткий сноб, плохо представляю, как можно с ним общаться. Вы бы видели лицо Снейпа (он мой декан), когда я сказал что собираюсь на Рождество к Малфоям…»
Гарри прекратил писать и невольно улыбнулся, вспомнив разговор с профессором. Это случилось днём ранее, мальчик задержался после зельеварения, чтобы отдать декану своё заявление о каникулах. Некоторое время Снейп молчал, задумчиво разглядывая сидящего напротив второкурсника, и наконец произнёс сухим, ничего не выражающим тоном:
– Надеюсь, вы в курсе, что вам следует быть осторожным, Поттер.
– Конечно, сэр, – звонко отрапортовал мальчик, – я всегда осторожен.
Северус смерил ребенка колючим взглядом.
– Я имел в виду, что вам следует быть осторожным с семьей Малфоев.
– Я понял, сэр, – согласился Гарри.
– Нет, Поттер, вы не поняли, – ядовито процедил декан Слизерина, – и думаю, вам следует знать, что в прошлом Люциус Малфой, отец Драко, поддерживал… некоторые взгляды Того-Кого-Нельзя-Называть.
– Я знаю, сэр, – спокойно кивнул второкурсник.
На долю секунды Северус опешил, но быстро взяв себя в руки, с любопытством склонил голову набок.
– Вот как, – вкрадчиво проговорил он, – и что же вы знаете?
– Ну, мистера Малфоя обвиняли, что он Пожиратель Смерти, но потом оправдали, – беспечно чирикнул Поттер, Северус подавил желание дать сопляку подзатыльник. Что это за отношение? Они здесь что, светские сплетни обсуждают?
– Мистер Поттер, то, что Люциуса оправдали ещё не значит, что он не представляет для вас угрозы, – тихо заметил Северус, надеясь, что мелкий недоумок сам сообразит, к чему он клонит. Говорить прямо о старшем Малфое Снейп не мог в силу определенных обстоятельств, но отпускать мальчишку в дом бывшего Пожирателя Смерти, не предупредив о возможном риске, он тоже не собирался. Северус вообще с удовольствием запретил бы Поттеру приближаться к Люциусу ближе, чем на сотню миль, но, увы, оставить мальчика в школе на эти каникулы не представлялось возможным, и он мог только надеяться, что его предостережения достаточно прочно осядут в этой пустой лохматой голове, чтобы внушить паршивцу хоть каплю чувства самосохранения.
Бестолковый ребенок энергично кивнул.
– Я знаю, что «бывших» Пожирателей не бывает, сэр, – сообщил он. – Мистер Малфой, наверное, и людей убивал, да? – сопляк с живым интересом уставился на своего декана, а у того внезапно пересохло во рту. И что сейчас ответить? Если он сейчас проигнорирует вопрос, нет никаких гарантий, что Поттер не задаст его ещё кому-нибудь… Малфою, например. В воображении зельевара на долю секунды возникла жуткая картина возможного диалога:
«Мистер Малфой, а вы, говорят, были Пожирателем Смерти?» – щебечет мальчишка. Люциус от неожиданности давиться своим лучшим бренди и вкрадчиво интересуется, кто это говорит, а Поттер со свойственной ему непосредственностью пожимает плечами: «Слухи, сэр, – и продолжает тем же тоном: – Так вы, наверное, и людей убивали?»
«Мальчишка не проживет и до Рождества», – раздраженно подумал Северус, разглядывая сидящего напротив второкурсника, тот вопросительно поднял брови.
– Сэр?
– Поттер, я был бы вам весьма признателен, если бы вы выучили пару хороших манер и впредь не задавали столь бестактных вопросов, – процедил зельевар.
– Но я же не у него спрашиваю, – прогнусавил паршивец.
– Это не имеет никакого значения, – твердо ответил Снейп, – будьте умнее, Поттер.
С минуту мальчишка, сощурившись, разглядывал своего декана, после чего уверенно кивнул.
– Значит, убивал, – заключил он, – я так и думал.
– Вот как, – шелковым голосом проговорил Северус, отстраненно размышляя о том, что чем больше проходит времени, тем больше его бесит чертов Поттер. Какая ему вообще разница, убивал Малфой людей или нет? Почему его в таком возрасте вообще подобные вещи интересуют? Болтал бы себе про квиддич, как все нормальные дети. Зельевар вздохнул. – И откуда такая уверенность?
– Ну, я же не идиот, – лениво протянул мальчик, вмиг становясь невероятно похожим на своего лучшего друга, – когда Драко пригласил нас к себе, я решил, что следует побольше узнать о семье Малфоев и почитал старые выпуски Ежедневного Пророка в библиотеке, – он помолчал и продолжил уже более жизнерадостным голосом: – Так что не волнуйтесь, сэр, я прекрасно понимаю, кто такой Люциус Малфой.
Снейп красноречиво промолчал.
«…и он согласился. Если честно, эта опека меня иногда очень раздражает, но с другой стороны я понимаю, что он просто волнуется. Я ведь рассказывал вам о нашем декане, помните? Этим летом я у него гостил пару недель. Профессор Снейп жутко строгий, постоянно ругается и вечно всем недоволен, но он, наверное, самый лучший декан в Хогвартсе,… хотя его мало кто любит.
Но я вам, наверное, уже надоел своей пустой болтовнёй, просто… честно? Это, оказывается, так здорово – писать кому-то письма. В смысле, кому-то, кто не учится и не преподает в Хогвартсе и с кем можно поделиться последними новостями, как с… ну как с родителями. Вот я и увлекся, вероятно, вам это скучно читать.
Вообще, я хотел спросить у вас кое-что. Хельга, вы много знаете об артефактах, и я тут подумал, а можно ли как-нибудь зачаровать предмет, чтобы заключить в него частичку себя… или своих воспоминаний? По-моему, это было бы очень удобно. Вот подумайте: если взять… к примеру, тетрадь, и, например, перенести в неё часть своих мыслей, свою индивидуальность. И сделать её самостоятельной. Ну то есть не совсем самостоятельной… просто очень похожей на меня. И если бы кто-то взял такую тетрадь, к примеру, лет через пятьдесят, то он смог бы пообщаться там с какой-то моей частичкой. Можно даже вложить туда свои знания и воспоминания и тогда человек, к которому попадет такая тетрадь, сможет узнать то, что знал я, как будто он говорит не с тетрадью, а с живым человеком… со мной.
Я подумал об этом, когда читал о Распределяющей Шляпе, она же почти живая и все такое, так может быть я мог бы сделать что-то наподобие такой шляпы? Может быть не сейчас, но курсе на шестом, скажем? Как вы думаете?
И кстати, если бы я такую тетрадь сделал, это был бы тёмный или светлый артефакт?
Очень жду вашего ответа.
Гарри.
P.S. не знаю когда до вас дойдет моё письмо, но на всякий случай – С Рождеством!»
Слизеринец дописал письмо и дважды перечитал, прикидывая, насколько «невинно» и «не подозрительно» выглядит последняя часть. Она ведь не догадается, что скрывается за всей этой пустой болтовнёй на самом деле? Убедив себя, что к тому моменту, как старая ведьма дойдет до последней части, она слишком устанет от его пространной болтовни, чтобы обращать внимание на мелочи, Гарри с помощью стирающих чар убрал из текста пару «предположим» и «например» и аккуратно спрятал письмо в конверт, привязав послание к лапке Хэдвиг.
– Отнеси это Хельге, – Гарри нежно провел кончиками пальцев по белоснежным перьям птицы, устроившейся на его плече. Та, ухнув что-то на прощание, расправила крылья и взмыла ввысь. Некоторое время Поттер продолжал сидеть во внутреннем дворе школы, вглядываясь в тяжелое свинцовое небо над головой, потом зевнул и, закинув на плечо сумку с книгами, поднялся со скамейки.
*
Снейп отложил в сторону исчёрканный красными чернилами лист пергамента с экзаменационной работой очередного болвана, взял следующую работу, и как только его взгляд наткнулся на фамилию студента, зельевар мог с уверенностью сказать, что работа будет написана блестяще. Поттер по-другому зелья и не сдавал. Прочитав работу мальчишки и сделав из вредности пару уточняющих пометок, декан Слизерина поставил заслуженное «Превосходно» и задумчиво повертел в руках пергамент.
В последнее время наследник Поттеров вел себя очень странно, если не сказать больше. Северус до сих пор с каким-то внутренним холодком вспоминал взгляд мальчика, когда они обнаружили первую жертву. Почему двенадцатилетний ребенок так спокойно отреагировал на ту девочку? Казалось, ему было глубоко плевать, даже если бы та была мертва. Легкая скука и отстраненное любопытство, вот и всё, что увидел в зеленых глазах Снейп. И это был тот самый Поттер, который открыто демонстрировал все свои эмоции? Беспокоился обо всех по любому пустяку и был так доброжелателен с каждым встречным?
А потом… потом на голову мальчишки посыпались ужасные обвинения. Не было и дня, когда в его сторону не летели презрительные взгляды и обидные слова, и это было уже слишком для двенадцатилетнего мальчика. Для такого искреннего ранимого… э-э-э… сопляка.
Северус видел, что Гарри остро реагирует на происходящее, часто слышал от слизеринских старшекурсников, что того третирует чуть ли не половина школы и предполагал, что словами дело не ограничится. Несколько раз Северус поднимал эту тему с Дамблдором, выражая свою обеспокоенность сложившейся ситуацией, но директор на это только беспомощно разводил руками:
– Но что я могу сделать? – говорил он, Снейп презрительно фыркнул.
– Вы директор Хогвартса, полагаю, у вас есть какое-то влияние на студентов, иначе от школы давно остались бы только руины.
– И как ты предлагаешь «повлиять» на них? – спокойно уточнил Альбус. – Объявить во время ужина, что фигура Гарри Поттера отныне является неприкосновенной?
Честное слово, если бы не мягкие интонации, Северус подумал бы, что Дамблдор язвит.
– Рано или поздно эти нападки плохо закончатся для вашего Золотого мальчика, – как можно безразличнее заявил он. – Поттер сейчас в одном шаге от пропасти, директор, и ваше бездействие толкает его вниз.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Северус, и понимаю, что мальчик тебе глубоко не безразличен, – на этих словах слизеринский декан презрительно фыркнул, выражая своё несогласие. Директор, не обратив на это внимания, продолжил тем же мягким успокаивающим тоном: – Но я также понимаю, что есть вещи, с которыми Гарри должен справиться сам, иначе, как он научится бороться с трудностями?
– А вам не думается, что с такого рода трудностями сложновато справиться двенадцатилетнему мальчишке? – холодно заявил Снейп. – Тем более, когда речь заходит о рукоприкладстве.
Лицо директора помрачнело.
– У тебя есть основания опасаться, что кто-то хочет причинить ему вред? – тихо спросил Альбус.
– А у вас нет? – язвительно поинтересовался Снейп. – Во имя Мерлина, Альбус! Вы хоть в курсе, какие слухи ходят по школе? Ещё пара нападений, и от Поттера даже мокрого места не останется. Не мне вам говорить, как непредсказуемо опасен может быть человеческий страх… и как жестоки могут быть дети.
– Ты прав, – директор печально покивал, глядя куда-то в сторону, – но пока все что мы можем – это приглядывать за мальчиком, чтобы с ним ничего не случилось.
В итоге всё, чего Снейп смог добиться от Дамблдора, это пространной речи о всеобщем благе, любви и всепрощении, которая не произвела на учащихся ни грамма впечатления, зато побудила некоторых из них к решительным действиям, закончившихся для Поттера сломанными ребрами и очередным ударом по его хрупкому душевному равновесию. А уж чего стоило мальчику вести себя как обычно после недвусмысленных подозрений Помфри оставалось загадкой. Северус до сих пор не мог забыть потухший, разочарованный взгляд Гарри и это воспоминание каждый раз отражалось неприкрытой злостью в его взгляде, когда зельевар смотрел в сторону школьной медсестры. Альбус пытался, как обычно, сгладить углы и всех оправдать, но от презрения Северуса, Поппи не спасло даже открытое раскаяние, когда она пришла к директору, дабы покаяться о случившемся и попросить найти ей замену. Конечно, директор её не уволил, устроив очередной сеанс душеспасительной слёзной психотерапии, который почему-то включал в себя присутствие Снейпа. Северус не знал, чего добивался директор, но судя по возвышенным эпитетам и проникновенным речам, старик ждал, что Снейп и убитая горем Поппи падут в объятия друг друга и проведут остаток вечера, поливая ковер в директорском кабинете слезами раскаяния и осознания. В реальности же декан Слизерина даже не потрудился дослушать эту трагикомедию до конца. Сухо указав на то, что какое бы сильное раскаяние ни испытывала Помфри, это ни на секунду не оправдывает полное отсутствие у неё человечности и элементарного профессионализма, он покинул кабинет Альбуса. Душевное состояние Поппи совершенно не волновало зельевара, потому что на данном этапе у него было о ком побеспокоиться и без неё, хотя декан Слизерина искренне не представлял, как помочь Поттеру.
Вскоре Северус вообще перестал узнавать в мальчишке Гарри Поттера, это был другой ребенок, больше похожий на того хладнокровного незнакомца, что безразлично взирал на обездвиженную студентку в пустынном коридоре. Только этот вариант к тому же был дерзким, озлобленным и жестким, даже Грейнджер с трудом переносила его общество. Снейп ошибался, думая, что Поттер сломается. Вместо этого мальчик просто стал полной своей противоположностью, предпочитая отвечать агрессией на агрессию, и это просто не могло хорошо закончиться.
Слизеринцы в большинстве своем старались игнорировать подобное поведение, хотя Северус видел, что многие из них стали очень косо смотреть на Мальчика-который-выжил. Но среди них был один-единственный человек, чья реакция интересовала мастера зелий больше всего, и этому спокойному собранному студенту до Поттера вообще не было никакого дела. Снейп знал, что Том и Гарри были очень близки и то, что происходящее совсем не трогало Арчера, почему-то беспокоило Северуса. Он помнил, как тяжело Том переживал в прошлом году, когда Поттера отравили, и по всем законам логики, сейчас Арчер должен был с ума от беспокойства сходить и первым вставать на защиту друга. Так что же произошло между мальчиками?
Казалось с каждым днём ситуация становится всё более накаленной и непредсказуемой, но вдруг всё в корне переменилось. Это случилось через день после ареста Хагрида и через два дня после того, как Поттера выпустили из лазарета.
Хорошо знакомый всем Гарри Поттер неожиданно стал прежним. Он снова сидел рядом с Арчером, снова весело улыбался и взирал на мир с неизменным теплом и любовью. Любая колкость и оскорбление, пущенные в его адрес, больше не трогали его, словно разбиваясь о невидимый купол, которым был окружен мальчик. И если раньше он срывался из-за каждой мелочи, то теперь пробить эту незримую броню было практически невозможно. Северус не знал, как лучше объяснить эти резкие метаморфозы, но предполагал, что всё дело в Арчере. Казалось, поведение мальчишки напрямую зависело от его отношений с лучшим другом и если того не было рядом, Поттер терял всё свое жизнелюбие, становясь… кем-то другим. Подобная связь между этими детьми казалась зельевару довольно необычной, даже тревожной. Не мог же Гарри настолько зависеть от лучшего друга? Хотя с другой стороны, может быть такое поведение – это просто реакция на стрессовую ситуацию? В конце концов, мальчишка рос в ужасных условиях, кто знает, как он привык справляться с жизненными трудностями?
1 января 1992 года
«Дорогая Хельга!
Простите, что не отвечал так долго, но тут у Малфоев оказалось столько всего нового, что я никак не мог добраться до пера и чернильницы. Как вы проводите праздники? Вы получили мой подарок? Кстати, спасибо за Перо! Отличная штука, я как раз сейчас всё ему надиктовываю, видите какой красивый почерк? Только его иногда заносит и оно начинает писать какую-то чушь,… то есть, не чушь, а всё что я говорю, но какими-то другими высокопарными словами, пытаюсь его отучивать.
А у меня всё отлично! Тут, конечно, иногда тоска смертная, но в целом здорово. Мы с Томом живем в огромных комнатах, я даже не знаю, зачем кому-то нужна такая большая комната. Окна у меня выходят на сад и квиддичное поле. Представляете, у Драко есть своё собственное квиддичное поле! Мне даже удалось уговорить его поиграть, хотя зимой этого делать нельзя. В итоге мы, конечно, жутко замерзли, но вдоволь налетались. А Том, кажется, готов душу мистеру Малфою продать за книжки. У Малфоев огромная библиотека, и Том пропадает там часами, мы с Блэйзом разрабатываем план, как поэффективнее его оттуда выкурить. А то втроем не так весело.
Ещё у Драко просто огромный дом. Не такой большой, как Хогвартс, конечно, но заблудиться тут проще простого. Вчера я не туда свернул и в итоге сам не понял, как оказался в каком-то другом крыле. Честно говоря, я думал, что буду теперь плутать в этих коридорах вечность, но наткнулся на миссис Малфой, и она проводила меня обратно в гостевое крыло. Честное слово, зачем семье из трёх человек нужен такой огромный дом?
Я спросил об этом у миссис Малфой, и она сказала, что это фамильный особняк и передавался он из поколения в поколение и ему больше трёхсот лет и тому подобное, но, по-моему, она и сама не знает. Миссис Малфой мне нравится, несмотря на то, что большую часть времени она выглядит так, будто жует лимон, она вроде как очень любит Драко и заботится о нём. Мистер Малфой, как мне показалось, больше заботиться о том, чтобы Драко выглядел и вел себя «соответствующе». Что вообще это значит? Соответствующе относительно чего? Бред какой-то.
Рождество тоже прошло хорошо. Только немножко смутило то, как они его празднуют. Я всегда думал, что в кругу семьи этот праздник должен как-то по-особенному ощущаться. То ли волшебники его иначе отмечают, то ли это у Малфоев не принято радоваться и улыбаться, но в итоге весь вечер мы провели как на званом приёме в гробовой тишине. Даже оберточной бумагой шуршать страшно. Правда, я все равно не удержался и комментировал каждый подарок. Ну не могу я молча это делать! Какое же это веселье, если все только скупо улыбаются и выражают друг другу формальные благодарности?
А Том, конечно, ведет себя безупречно. Вы, наверное, помните этот его заскок, когда он становится весь такой благовоспитанный и учтивый. Он, кстати, очень быстро спелся с отцом Драко, вел с ним какие-то заумные беседы и всем своим видом показывал, как он уважает семейство Малфоев. Вы удивитесь, узнав, что уже через пару дней Люциус смотрел на него с искренним интересом, а через неделю готов был на слово верить, что Том – чистокровный волшебник, чьи родители трагически скончались во время войны с Волдемортом? Только Том так умеет пудрить людям мозги!
Одним словом, каникулы проходят хорошо, я даже стал чувствовать себя не так заморожено в обществе старшего Малфоя, так что можете за нас не волноваться.
Кстати, а почему это вы сразу решили, будто мы что-то замышляем? Я же просто спросил! И не делали мы ничего подобного, что за подозрения?! Подумаешь, Шляпу создали четыре великих волшебника, и для этого потребовалось много опыта и знаний! Я же на многое не претендую, всего-то тетрадку волшебную сделать. И что значит «независимый артефакт подобного свойства не может существовать без создавшего его волшебника, в противном случае это уже не артефакт»? Это как? А что тогда будет, если не артефакт?
