Текст книги "Наследие Говорящих (СИ)"

Гарри отложил учебник, сосредоточился и произнес заклинание, взмахнув палочкой. Пару книг, лежащих на столе, на мгновение охватило синеватое свечение, после чего они плавно поднялись в воздух и поплыли по направлению к Поттеру.

– Отлично, – он довольно улыбнулся, – хорошее заклинание.

– Ага.

– И довольно полезное.

– Ага.

– И его можно использовать практически на чем угодно.

– Ага.

– И таких затрат энергии, как тот же «вингардиум» оно не потребует, если нужно передвинуть тяжелый предмет.

– Ага.

– Том?

– Ага?

– Ты мог хотя бы притвориться, что тебе интересно.

Арчер, который сидел за столом, увлеченно читая дневник Риддла, даже головы не поднял.

– Мне интересно.

– Я заметил.

Гарри раздраженно вздохнул, и висящие в воздухе книги задрожали, грозясь упасть на пол, Поттер поспешил восстановить концентрацию и, мысленно велев книгам следовать за ним, подошел к другу.

– Том, когда мы с тобой в последний раз нормально говорили? – спросил он.

– Мы сейчас говорим, – Арчер взял перо и что-то написал в дневнике, – разве нет?

– Нет, я говорю, а ты даже не смотришь на меня, – голос мальчика звучал ровно и спокойно, хотя сейчас ему очень хотелось завопить.

За последнюю неделю Том не просто потерял интерес ко всему происходящему, он стал игнорировать Гарри и теперь все время проводил, уткнувшись носом в свою волшебную тетрадку. Они забросили анимагию, забросили свои исследования, свои вечерние разговоры, когда они чуть ли не до утра могли обсуждать заклинания, строить планы, просто размышлять или спорить. Теперь у Тома появился новый собеседник.

– Гарри, – Арчер вздохнул, – чего ты хочешь от меня?

– Ничего я не хочу, – как бы Гарри ни старался, раздражение все равно сквозило в его голосе, – просто не понимаю, что такого особенного в этой тетрадке, что ты предпочел общение с живыми людьми ей?

– Она, по крайней мере, не нудит, не жалуется и с ней не нужно нянчиться двадцать четыре часа в сутки, – Том, наконец, поднял голову и насмешливо взглянул на друга. – К тому же ей ничего не нужно растолковывать по сто раз… впрочем, тебе не понять, ты никогда не относился к тем людям, которые осознают всю ценность знаний.

Гарри вздрогнул и отступил на шаг, за его спиной с глухим стуком на пол упали книги, которые уже не удерживала его концентрация.

– Что ж, – помедлив, чтобы справиться с собой, сказал он, – тогда я, пожалуй, пойду, надеюсь, тебе с твоим новым другом и без меня будет, чем заняться.

Он развернулся на каблуках и, подхватив свою сумку, направился к выходу. Слизеринец до последнего надеялся, что Том окликнет его, что он хотя бы посмотрит ему вслед. Уже стоя на пороге, мальчик бросил последний взгляд на лучшего друга, но увидел лишь то, как Том снова что-то пишет в дневнике. Кажется, он даже не заметил, что остался один в аудитории.

Это было плохо. Очень-очень плохо. Кипя от злости и обиды, Гарри шел по коридору к библиотеке, и в голове у него крутилась только одна мысль: «Том никогда бы не повел себя так по своей воле. Этот дневник внушает ему собственные мысли, от этой проклятой тетрадки давно пора бы избавиться… вот только…». Только для начала стоило побольше разузнать о ней. Не хватало ещё в своей героической попытке спасти лучшего друга угробить того ненароком.

И среди всей этой кипящей какофонии чувств и мыслей был крошечный ледяной осколок, скрученный из бесконечно чёрного страха: «Что если это не дневник? Что если наша дружба просто потеряла для Тома ценность? Что если моя убежденность в том, что во всем виноват дневник, это ни что иное, как попытка сбежать от осознания, что мы отдаляемся друг от друга?»

Гарри резко остановился посреди коридора, чувствуя внезапную слабость. Привалившись спиной к стене, мальчик медленно сполз на пол, подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом. Ему казалось, будто на него давит толща воды, не давая подняться, не позволяя сделать вдох: «Если в моей жизни не будет Тома, тогда зачем мне эта жизнь?»

========== Глава 9. Слухи и сплетни ==========

«Дорогая Хельга…» – Гарри прочитал первую строчку и раздраженно смял пергамент, бросив его в огонь. «Миссис Долохова…» – он поморщился, и второй скомканный клочок пергамента оправился в пламя. «У меня к вам вопрос, может ли шестикурсник создать артефакт, который будет сам по себе думать, говорить и пудрить мозги тому, кто с ним разговаривает, чтобы тот игнорировал своих друзей?! Вообще, какое моральное право имеет дурацкая макулатура отбирать у меня друга? И что мне делать по этому поводу? А ещё может ли человек настолько поглупеть, переписываясь с чужим дневником, чтобы безоговорочно ему доверять, и не странно ли это? Вообще, по-моему, это даже звучит дико, как вам кажется? Я вот думаю, если я сожгу чертов дневник Том меня сильно возненавидит?»

Он остановился и перечитал написанное. «Нет, – подумал он, – слишком много эмоций и слишком мало информации». Он разорвал пергамент и бросил клочки в огонь, наблюдая за тем, как быстро языки пламени охватили его записку. Наверное, это была уже сотая попытка написать Хельге письмо с просьбой о помощи, и каждый раз он останавливался, не зная в какие слова облечь свои тревоги. Он не хотел вываливать на старую ведьму свои проблемы, но она была единственной его знакомой, разбирающейся в темных артефактах. Конечно, оставались еще профессора, но перспектива пойти и доложить на Тома была такой же сомнительной, как и, плюнув на все, вообще отвернуться от лучшего друга. Гарри откинулся на спинку кресла и устало потер переносицу. За последнюю неделю ситуация не улучшилась ни на йоту, Том по-прежнему игнорировал его, как, впрочем, и остальных учеников. Радовало ещё хотя бы то, что он продолжал посещать занятия, правда внимания тому, что там говорят, уделял не больше чем всему остальному. Вечерами он где-то пропадал и возвращался только к самому отбою. Гарри приходил в отчаяние. Несколько раз он пытался тайком выкрасть злополучный дневник, но Том прятал его достаточно надежно, чтобы никто не смог ненароком наткнуться на его драгоценную тетрадку.

В гордом одиночестве Гарри продолжал заниматься и разучивать заклинания в «их аудитории». Он часами просиживал на холодном полу, пытаясь совладать со своей непокорной магией, или просматривал книги в надежде найти что-нибудь, что угодно, об артефактах подобных волшебному дневнику. Он мало спал, мало ел и практически ни с кем не разговаривал, опасаясь, что его внутреннее напряжение выльется в злость и раздражение, которые он сорвет на своих друзьях.

Слизеринцы, конечно, видели, что с Поттером и Арчером творится что-то неладное, но они не были бы слизеринцами, если бы стали приставать к ним с расспросами. Вместо этого они просто наблюдали за подозрительно молчаливой парочкой, пытаясь разобраться, что к чему и делали вид, что им до этих двоих нет никакого дела. Гермиона же, напротив, всячески пыталась вызвать Гарри на откровенность и выяснить, почему в последнее время её друг стал походить на приведение, но Поттер шарахался от неё как от огня, не давая возможности даже приблизиться к нему, а Арчер…Арчер даже не реагировал на неё, как бывало раньше. Гарри понимал, что Гермиона без колебаний согласится помочь ему, он даже был уверен, что с ней время поисков сократится вполовину, но тогда пришлось бы посвятить её в некоторые детали, которые Гарри не хотел никому рассказывать. Это касалось только его и Тома, к тому же, если он расскажет всё Грейнджер, не будет ли это выглядеть так, будто он жалуется? Поттер и сам не знал, что ему делать в данном случае, но продолжал упрямо молчать. Так могло длиться бесконечно долго, и первым, что удивительно, не выдержал Драко.

– Эй, Поттер, – блондин расположился в соседнем кресле, скучающе глядя на сокурсника, – я смотрю, вы с Арчером старательно игнорируете друг друга, неужели он наконец-то понял, что иметь с тобой дело слишком хлопотно?

Гарри вздрогнул и бросил на Драко ядовитый взгляд.

– А с каких это пор ты вошел в круг доверенных лиц, Малфой? – холодно поинтересовался он. – Не припомню, чтобы просил тебя лезть не в своё дело.

– Ну-ну, Гарри, – на диван возле мальчика уселся Забини, – не нужно так бурно реагировать, Драко просто волнуется за тебя, – он приторно улыбнулся насупившемуся Малфою. – Правда, Драко?

– Вот ещё! – блондин высокомерно фыркнул. – Какое мне до него дело?

– Не стесняйся, Драко, здесь все свои, – улыбчиво сообщил Блэйз. – Так что у вас случилось с Арчером? Неужели опять чего-то не поделили?

– Ничего у нас не случилось, – Гарри безразлично пожал плечами, – так что идите донимать кого-нибудь другого.

– Смотри Драко, у них ничего не случилось, но наш добродушный Поттер всем головы пооткусывать готов, правда мило? – Блэйз широко ухмыльнулся, Малфой вдруг посерьезнел.

– Слушай, Поттер, если вы что-то задумали, то лучше вам не так сильно привлекать к себе внимание.

– Что? – Гарри опешил.

– И ты, и он сутки напролет сидите за книгами и постоянно пропадаете куда-то, если ты думаешь, что никто этого не замечает, то ты идиот, – Малфой закатил глаза, увидев выражение лица сокурсника. – Право же, Поттер, мы что, слепые, по-твоему? Арчер стал таким тихим, что скоро со стенами сливаться начнёт, а ты, – тут он пристально посмотрел на сокурсника, – ты вообще когда ел?

Гарри задумался.

– Так я и думал, – Драко вздохнул, – ты, Поттер как открытая книга, все мысли на лбу написаны, – он хмыкнул, когда его взгляд упал на шрам в виде молнии на лбу мальчика. – Причем в буквальном смысле.

Гарри раздраженно хмыкнул.

– Итак, мы разобрались с моими эмоциональными проявлениями, возможно теперь вы от меня отвяжетесь и дадите спокойно подумать?

– И о чем же ты думал все те два часа неподвижного сидения на диване? – насмешливо поинтересовался Блэйз. – Мир завоевать собрался?

– Не твоего ума дело, – огрызнулся Поттер, поднимаясь на ноги. – Оставьте меня в покое, – он направился к выходу из гостиной, не заметив, как Драко и Блэйз с легким беспокойством переглянулись за его спиной. Такое поведение Поттеру было несвойственно.

У самого входа в библиотеку Гарри практически столкнулся с выходящей оттуда Гермионой. Как только гриффиндорка поняла, кто стоит у неё на пути, она вцепилась в его рукав и сурово свела брови у переносицы.

– Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – поинтересовалась она.

– Нет, не кажется, – сухо ответил Поттер, пытаясь отцепить девочку от своей мантии. Невилл, который вышел из библиотеки следом за Грейнджер в нерешительности остановился рядом.

– Привет, Гарри, – поздоровался он, Поттер его проигнорировал.

– Пропусти, ты мне мешаешь, – он холодно смотрел на Гермиону.

– Ни за что, пока не пойму, что с тобой творится, – с угрозой в голосе заявила она. – Гарри, ты странно себя ведешь, у тебя какие-то проблемы?

– Спасибо за заботу, я сам во всем разберусь, – он пытался быть вежливым, он искренне пытался, но Гермиона была не из тех людей, которые легко отступают.

– Гарри, я волнуюсь за тебя.

– Не стоит, – он снова попробовал высвободить свою руку из её хватки, – я сам прекрасно могу о себе позаботиться.

– Да, я это ещё в прошлом году заметила, – она язвительно фыркнула. – Ты же понимаешь, что я не успокоюсь, пока ты не объяснишь мне…

– А с чего это я должен тебе что-то объяснять? – Поттер наконец потерял терпение. – Ты мне что, мать? Что-то не припомню, чтобы я давал клятву все тебе рассказывать, – с усилием он высвободил свой рукав и демонстративно оправил мантию. – Отойди.

Девочка смотрела на него так, словно видела впервые.

– Да что с тобой происходит, Гарри? – прошептала она.

– Со мной все прекрасно, за исключением того, что ты стоишь у меня на пути, – процедил Поттер и Гермиона наконец отступила в сторону, с обидой глядя на него.

– Я всего лишь хочу помочь.

– А мне не нужна твоя помощь, – он прошел мимо неё и скрылся в библиотеке.

Разум твердил ему, что это было отвратительно и нечестно по отношению к Гермионе, что она не заслужила такого отношения, что он повел себя мерзко и подло, что он обидел её. Но именно сейчас ему было глубоко плевать и на Гермиону, и на её чувства. По сути, ему сейчас вообще было безразлично кто и как будет реагировать на его слова и действия. Сам он на ссоры не нарывался, разве виноват он в том, что они постоянно его провоцируют?

Гарри почувствовал, как в нём поднимается волна раздражения и захлопнул книгу, так и не прочитав ни строчки. В голове билась какая-то мысль, которую он никак не мог ухватить, словно ужасно надоедливый тихий шепот твердил ему одно и то же, а он никак не мог разобрать, что ему пытаются сказать. Стараясь избавиться от навязчивого голоса, мальчик вышел во внутренний двор и тут же зажмурился от непривычно яркого в это время года солнца. На улице было довольно прохладно, Гарри уселся на лавку и сделал глубокий вдох, ему было просто необходимо успокоиться и начать ясно мыслить. На ум почему-то приходили строки из книг, что когда-то дала ему Хельга. Он все думал и думал о тёмных и светлых искусствах, о разнице между ними и об опасности, что они собой представляют.

«Нас учат защищаться от тёмных искусств, но почему защита нужна только от тьмы, разве свет не менее опасен?» – спрашивал он себя.

«Нет, – говорил ему внутренний голос, – тьма таит в себе больше соблазнов, свет кристально ясен, свет целиком состоит из барьеров и ограничений. Свет – это рамка, за границы которой не сможет проникнуть тьма».

«Тогда кто такие тёмные маги? И чем они отличаются от светлых?»

– Если бы свет был сердцем, тьма стала бы тем, что заставляет его биться, – вслух процитировал он строку из труда Плетельщиков Заклинаний. – И что бы это значило?

– Думаю, это метафора, – ответил ему спокойный, даже чересчур спокойный девичий голос, который никак не мог быть его внутренним голосом. Мальчик недоуменно огляделся. В паре шагов от него стояла невысокая девочка с длинными светлыми волосами, давно нуждающимися в расчёске. Вид у неё был немного удивленный, но мгновение спустя Гарри понял, что такой эффект создают слишком широко распахнутые бледно-голубые глаза. Судя по значку, приколотому к её мантии, училась она на Рейвенкло, а судя по висящему на шее ожерелью из пробок от сливочного пива, убранной за ухо волшебной палочке и самодельным сережкам из редисок в ушах, она была со странностями. Он прочистил горло.

– Прости, я не понял.

– Метафора, – она отстранённо пожала плечами. – Свет – это сердце, а тьма то, что заставляет его биться. Образное выражение, означающее, что свет и тьма неразделимы и связаны, более того, они не могут существовать друг без друга. Но свет скорее не сердце, а берег океана, вода в котором тьма, не находишь?

– Э-э-э-э, да.

«Точно с приветом», – Гарри кашлянул.

– Прости но…

– Моё имя Луна Лавгуд, а ты Гарри Поттер, – она так внимательно на него смотрела, что мальчик невольно начал ёрзать на месте.

– Ты что-то хотела? – уточнил он.

– Нет, – она склонила голову набок, – ты говорил вслух, и мне показалось, что это немного грустно, когда на твои вопросы никто не отвечает, тем более тебя могут подслушать Шептуны.

– Кто?!

– Они прячутся за левым ухом и нашептывают тебе сплетни и злые мысли, если бы они подслушали тебя, то могли бы разнесли по школе слухи, я поэтому ношу палочку здесь, – она указала на своё левое ухо. – …Да и нарглы не любят, когда палочка рядом.

С минуту он молчал, тупо глядя на чудаковатую рейвенкловку, пока его сознание не переиначило её слова на более обыденное: «Не стоит транслировать свои мысли вслух, если не хочешь быть подслушанным кем бы то ни было, тем более со стороны это выглядит странно». Луна тут же перестала казаться ему чудаковатой, и впервые за последние дни он улыбнулся.

– Присаживайся.

– Здесь довольно холодно, можно заболеть, – она огляделась и присела на скамейку.

«Вообще-то я просто проходила мимо, но если ты меня не будешь сильно задерживать, то можно и поболтать, все равно мне скучно», – перевел внутренний голос.

– Ты на первом курсе?

– Да, мне нравится Хогвартс, здесь много шкварков, гораздо больше, чем дома, – она мечтательно улыбнулась. – И ещё фестралы.

Как он ни пытался, эту фразу перевести ему не удалось.

– Что такое фестралы и шкварки? – недоуменно спросил слизеринец.

– Волшебные существа, – Луна пожала плечами. – Шкварки маленькие, живут в траве и питаются колокольчиками.

– Цветами?

– Нет, теми, что звенят.

Гарри молча смотрел перед собой: «Что за бред?»

– Никогда о них не слышал, – признал он.

– Это потому что не многие о них знают, – девочка накручивала на палец прядь волос, рассеяно глядя куда-то в пространство. – Я думаю, они должны быть пушистыми.

– Почему? – не зная, что ещё сказать, спросил Поттер.

– «Шкварки» звучит как шорох меха, – она пожала плечами, – мягкий и тихий.

– Хм…наверное, – мальчик совсем перестал её понимать. – Ну, а фестралы тоже живут в траве?

– Нет, – она улыбнулась и взглянула на него, – они тянут кареты.

– Какие кареты? – тупо спросил Гарри.

– Те, что везут учеников в Хогвартс

– Но эти кареты двигаются сами, – сообщил Гарри, радуясь, что хоть что-то из того, что она говорит, не ставит его в тупик.

– Нет, в них впряжены фестралы, – уверенно сообщила Лавгуд. – Разве ты не видел их? Я думала второкурсники едут в школу на каретах.

– Ну, я прибыл в школу по каминной сети, – Поттер на мгновение замялся и продолжил менее убежденно. – Но моя подруга ехала на карете и никаких фестралов там не было.

«Уж если не воспринимать всерьез слова реалистки Гермионы, то кому вообще верить в этом сумасшедшем мире? – отстраненно подумал Гарри. – Разве что Тому, да он, к сожалению, не в себе».

– Были, просто не каждый может их увидеть, – Луна помолчала. – Мы плыли на лодке, и я не видела их, но я нашла поляну, где они живут, и собираюсь сходить туда на выходных, только мне нужно найти пару кусочков мяса.

Гарри что-то глубокомысленно промычал. Итак, за каких-то пять минут он узнал, что в траве живут шкварки, которые звучат, как мех, над левым ухом у него сидят шептуны и нарглы, а движущиеся сами по себе кареты на самом деле тянут фестралы, которых, впрочем, никто не может увидеть. «Весьма впечатляющий набор открытий на сегодня, Гарри, поздравляю, – мысленно проворчал он. – Что у нас дальше по списку? Подушки-людоеды и обезумевшие шоколадные лягушки? Интересно, а существуют какие-нибудь невидимые и не слышимые волшебные существа, поедающие тетради?»

– Конечно, – ответила Луна, и Гарри с опозданием понял, что последний вопрос он задал вслух, – их так и называют – бумагоеды, они питаются пергаментом.

– Бумагоеды, – эхом повторил Гарри.

– Да.

– …Ты издеваешься? – устало поинтересовался он.

– Ну, я их только что придумала, но почему бы им не существовать на самом деле? – она пожала плечами. – Это было бы логично.

– И правда, почему бы и нет, – индифферентно согласился он. – Что ж, приятно было познакомиться, Луна, – он поднялся на ноги и посмотрел на свою странную знакомую. – Когда ты пойдешь искать фестралов, позови меня с собой, думаю, я не откажусь от небольшой прогулки.

– Конечно, – она кивнула, – удачи… и… Гарри?..

– Хм? – он обернулся.

– Ты ведь дружишь с тем мальчиком, что постоянно ходит с кожаным дневником?

Слизеринец моргнул.

– С Томом? Да… а что?

– Миртл жаловалась, что он пугает её и прогоняет из той кабинки, где она так любит плакать, – сообщила Лавгуд. – Скажи ему, чтобы он не был так груб.

– А кто такая Миртл? – поинтересовался Гарри, надеясь, что это не выдуманная невидимая подружка.

– Она привидение и живет в женском туалете на третьем этаже.

Поттер помолчал, переваривая новую безумную информацию.

– То есть, мой друг приходит в неработающий женский туалет и пугает там привидение, – на всякий случай уточнил Гарри, пытаясь понять, кто из них двоих не в себе: он или Луна.

– Да.

«Или она издевается, или я в бреду, или Том окончательно свихнулся», – флегматично подумал слизеринец.

– Ладно, как увижу его, тут же скажу, – кивнул он, подумав, что тему туалета с привидениями он поднимет сразу же после того, как детально обсудит с лучшим другом все аспекты жизни шкварков в условиях дикой природы.