Текст книги "Huntington (СИ)"
Автор книги: Remy Beauregard
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Он найдет Билла завтра же, он сделает это, потому что должен.
***
Том сидит в знакомом кабинете, курит. Йост сидит перед ним, дожидаясь, пока Каулитц потушит сигарету.
–Чего вы ждете? Давайте, расспросите меня о чем-нибудь, мы поговорим, а после я уйду. – Каулитц не выдерживает тишины и бездействия.
–Почему у тебя нос разбит?
Том тушит сигарету в пепельнице, берет со стола Йоста бумажный носовой платок и стирает уже засохшую кровь с рук и лица.
–Я ведь уже даже забыл про это. Отцу надоело терпеть мои выходки.
–Ты не был таким решительным и резким, какой ты сейчас, дома.
Том злится и сжимает зубы.
–Да, там я умолял отца оставить меня в покое и отпустить. Довел Марго до слез.
–Почему сейчас ты зол?
–Потому что у меня нет времени на разговоры с вами?
Йост кивает, кидает легкую улыбку.
–Я поговорил с твоим отцом. Он рассказал мне, что произошло с тобой. Почему ты приехал к нему? Почему не поехал сразу искать Билла?
Том теряется, не зная, что ответить.
–Я не знаю. Он единственный, кто знает, что с нами происходит. Он единственный, кто мог бы мне помочь. Я не знал, куда мне ехать и где искать брата, но и сидеть в квартире, думая, один, тоже не мог.
–Ты понимаешь, что ты дошел до психоза?
Том кивает:
–Я испытывал подобное, когда мы были в Амстердаме. Но тогда я понял, что произошло со мной. Сейчас же я осознал это только после того, что отец сказал мне об этом.
–Ты был в истерике, когда я сказал тебе, что ты проведешь в клинике ночь.
Тома начинает раздражать этот разговор.
–Да, блять, может, мы начнем перечислять все, что моя психика больше не может выдержать?
–Что ты собираешься делать?
–Искать брата.
–Как ты можешь знать, что еще один твой психоз не закончится тем, что ты перережешь себе вены, или выйдешь в окно?
–Я не могу это знать, более того, у меня нет права думать об этом.
–Это могу знать и знаю я. Ты должен остаться здесь как минимум…
Каулитц вскидывает руку и начинает смеяться.
–Нет. Нет, можете даже не говорить мне об этом и не предлагать мне этого. Еще одно слово о том, чтобы мне лечь к вам, и я выйду из этого кабинета. Пройду мимо отца, которому этим разобью сердце и превращу его жизнь в Ад. Я не хочу этого, но поверьте, я люблю брата так безумно, что я найду его, а если не смогу, то неизбежно пропаду один.
Йост не ожидал ничего другого, но помочь Каулитцу он должен.
–Хорошо. Я не буду предлагать тебе лечь в клинику. Договоримся на том, что хотя бы до завтрашнего утра ты останешься здесь. Расскажи мне, почему вы с Биллом все еще вместе?
Том усмехается:
–О том, что мы спим вместе? Этого не знает даже наш отец. Ну, точнее, не знал.
–Я твой врач, я должен это знать.
–Вы не должны мне ничего, ровно, как и я вам.
–Я могу помочь.
–Чем? Я знаю, что вы считаете это неправильным, оставим это так.
–Том, я на твоей стороне. И я хочу поговорить с тобой. Я хочу помочь тебе. – Дэвид встает и садится напротив Тома. Их отделяет метр друг от друга, Тому это не нравится. – Я, правда, хочу помочь тебе.
–Если я расскажу, вы отпустите меня?
–Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
–Блять, я трачу время на вас, хотя мог искать брата. Хорошо, вот вам история. В шестнадцать лет я узнал, где содержалась наша мать, и из-за чего она туда попала. В этот же день мы впервые были вместе. Он пытался добиться этого года три. С тринадцати лет он пытался показать мне, что мы должны быть вместе. Три года он делал попытки сблизиться со мной, показать, что любит сильнее, чем должен. В пятнадцать он сказал мне, что гей. Примерно в это же время я понял, что я тоже. Пытался уйти от этого, даже завести девушку. Но как только Билл узнал об этом – все попытки сошли на нет. Мой брат – точная моя копия, я люблю его, я чувствую его так, как никто. Я поцеловал его впервые в шестнадцать, и я подумал только о том, почему не поддался раньше. Он – чистое совершенство, концентрация того, что мне нужно в жизни, то, без чего я не справлюсь. Вы довольны?
Дэвид смотрит на Тома внимательно, следит за каждый его взглядом и движением. Каулитц стучит пальцами по ручке кресла, взгляд бегает по стенам, на психиатра он не смотрит.
–Хорошо. А теперь расскажи мне, где вы учились?
–Серьезно? Это важно?
–Нет, просто я хочу поговорить.
–Я расскажу вам что угодно, только бы выйти отсюда как можно быстрее. Я закончил филологический, Билл – искусство. Я работаю на радио, он – модель. Вы знаете это, зачем я рассказываю вам все еще раз?
–Как он стал моделью?
–Его заметили на выпускном, он согласился сразу же. Блять, да вы что, не видели его?
–Почему он ушел?
Каулитца словно парализует, он смотрит в глаза Йосту и молчит.
–Он ушел, я это знаю. Его, скорее всего, уже ищут. Но почему он ушел?
–Это что, какое-то провоцирование приступа, как для выявления эпилепсии? Я блять прекрасно знаю, что он ушел, и я не хочу слышать этого лишний раз, это же понятно, нет?
–Ответь на мой вопрос, Том.
–Господи, да я не знаю. Отец сказал, что это моя вина. И, возможно, это так и есть. Я рассказал ему о Гентингтоне, сейчас я понимаю, что не должен был. Возможно, не должен был даже диагностировать его прошлым летом. Я виноват, что Билл узнал о нем, я виноват, что позволил себе рассказать ему об этом.
–Почему ты винишь себя?
–Потому что я старше и сильнее. Отец обвинил меня в том, что я решил, что справлюсь. Но я не справился. Я взял в свои руки его жизнь, я с треском провалился.
Том сжимает правой рукой левую, чтобы не дать ей дернуться так сильно, что это заметил бы Йост.
–Я врач, Том, я вижу, что мышцы твоей руки сокращаются. Отпусти ее.
–Я не могу. Я блять не могу больше видеть это и жить с этим.
–Препараты принимали?
–Да, принимаем. До вчерашнего дня, вчера мы пили.
–Как Билл мирился с этим?
–Принимает, я заставляю.
Том не замечает за собой, что говорит в настоящем времени, будто Билл сейчас с ним и никуда не пропадал.
–Я оставлю тебя здесь до завтра. Ровно в девять утра завтрашнего дня ты сможешь выйти из клиники. Но приемы с тобой я буду проводить трижды в неделю. Если ты не явишься, хотя бы на один из них, я выпишу направление на принудительную госпитализацию, которую будет подписывать уже твой отец. Не доводи до этого. Этого не хочет никто из нас.
Том смотрит в пол, сжимает кулаки, но едва заметно кивает.
–У меня есть выбор?
–Думаю, что нет. Я зайду к тебе завтра утром, мы поговорим снова. Сейчас можешь идти, поднимись на девятый этаж, дальше медсестра проводит тебя в палату.
–Если я этого не сделаю?
–Твой отец в коридоре, ты не посмеешь причинить ему еще больше боли и переживаний. Он пережил страдания вашей матери, я не думаю, что он позволит себе еще раз смотреть на подобное.
Том стискивает зубы, но снова кивает и быстро выходит из кабинета. Гордон, увидев сына, резко встает и подходит к нему.
–Пап, съезди к нам. Привези мне зарядку от телефона и пачку сигарет.
–Что сказал Йост?
–Останусь до завтрашнего утра здесь, можешь успокоиться. Просто привези зарядку и сигареты.
–Том, ты…
–Привези мне зарядку и сигареты, пап.
Гордон пару секунд медлит, смотрит на Тома, но кивает.
–Хорошо, я вернусь через час.
–Я буду этажом выше. Найдешь меня. И еще – съезди в полицию, пусть начнут искать Билла. Я пока позвоню всем его друзьям и знакомым, может быть, что-нибудь узнаю.
Каулитц уходит к лестнице, Гордон к лифту. Один из его сыновей остается в психиатрической клинике, другой пропал.
Гентингтон разрушил уже трех человек, которых он любит.
Это несправедливо ровно настолько же, насколько страшно.
========== Chapter twenty six ==========
L.P. – Muddy Waters
Билл смеется и откидывается на спинку кресла. Расслабляет левую руку, снимает с нее жгут. Тепло по всему телу и приятная слабость.
–Ты как?
Парень, сидящий на подлокотнике, затягивается и упирается подбородком Биллу в затылок. Билл с улыбкой отвечает:
–Отлично. Лучше всех. Прекрасно. – Каулитц снова смеется, сгибает и разгибает левую руку пару раз. В правой руке шприц, Билл выкидывает его в корзину для мусора, стоящую в другом конце комнаты. Промахивается. Мартин дает Биллу затянуться, встает с кресла и идет за бутылкой виски. Билл закрывает глаза и на секунды проваливается в дремоту.
–Каулитц, не спи.
Билл вздрагивает от громкого голоса девушки, открывает глаза и пытается сфокусироваться.
–Блять, Наташ, зачем так громко.
–Потому что ты пропускаешь все самое интересное.
Девушка берет в руки банку пива, открывает ее, протягивает Каулитцу, но тот отказывается.
–Как хочешь. – Пожимает плечами и делает глоток. – А я напьюсь сегодня.
–Я с вами уже два дня, а трезвой тебя еще не видел.
–Ты с нами только два дня.
Мартин возвращается из кухни с бутылкой виски в руках, с грохотом ставит ее на стол.
–Ты все решил, не передумаешь?
Билл улыбается, но стискивает зубы и сжимает кулаки.
–Да. Я с вами до тех пор, пока не выведу Гентингтон из своей ДНК.
Наташа смеется:
–Вот вроде в этой комнате ты самый адекватный, но думаешь о невозможном. Отчаянно, Каулитц, так отчаянно.
Билл улыбается, закрывает лицо руками.
–Если бы я об этом не думал – я бы оказался не с вами, а на столе патологоанатома.
Все трое молчат. Мартин пьет виски из горла, Наташа садится к Каулитцу, тот прислоняется к ней и начинает смеяться.
–Том наверняка ищет меня, а я с вами. И мне так хорошо, блять, мне так хорошо.
Билл даже не думает о том, что сейчас он в чужой квартире, с людьми, которые подписали себе смертный приговор еще несколько лет назад. Мартин – бывший его ассистент. Билл работал с ним около четырех лет назад, именно он всегда снабжал его наркотой, а сейчас принял его в своей квартире, когда тот сказал, что ему некуда идти. Билл отдал ему все свои деньги, Мартин взамен отдал ему комнату в квартире и пообещал содержать его месяц. Отношения чисто рыночные: Мартин забрал деньги – Билл получил товар. Парень на пару лет младше Каулитца, насколько Билл знает, тот связан с наркотой уже лет шесть. Мартин познакомился с Наташей на одном из показов, в котором участвовал Билл, та была фотографом. Спустя пару месяцев она оказалась в квартире Мартина, пьяная и со следами от шприца на левой руке. Так все началось, так же все и закончится.
–Брат все равно будет искать тебя, ты же это знаешь.
–Он не знает о тебе ничего, даже имени. О тебе знает только Андре, но, – Билл смеется даже как-то истерично, с надрывом. – Я не думаю, что Том будет интересоваться у него, не видел ли он где меня случайно.
–Дело не в тебе – дело в Томе. Ты можешь представить, что с ним сейчас?
Каулитц снова смеется, забирает у Наташи банку пива.
–Поверь, могу. Я не то, что представляю, я знаю, что с ним сейчас. Он в истерике, он не знает, что делать, он будет искать меня до тех пор, пока не найдет, либо же, пока не сойдет с ума. Я знаю, где эта грань. Я спасу его, когда будет нужно. Но сейчас – я с вами, я с собой. И сейчас я хочу освободиться от Гентингтона хотя бы на некоторое время. Я хочу почувствовать себя живым, таким, каким я был раньше. Я хочу знать, что я живу, и что я чувствую. Я хочу любить, чувствовать и мечтать.
Мартин улыбается, затягивается, разделяет кокаин кредиткой Каулитца на дорожки.
–Ты никто без брата. Я знаю тебя много лет, ты не сможешь оставить его, не сможешь быть без него. Все, что ты чувствуешь – это то, что ты чувствуешь к Тому. Вы прокляты. Ты не сможешь один.
Наташа сидит в углу, допивает банку пива и затягивается.
–Мартин слишком прозаичен, но прав. Он – твоя копия, только он знает, что ты чувствуешь. Билл, я хочу тебя видеть здесь, с нами. Я безумно люблю тебя и дорожу тобой. Но пойми, что Том – единственное, что тебе нужно. Ты не сможешь без него, не умеешь без него.
Каулитц сжимает зубы и смеется. Зло, раздраженно, истерично.
–Хватит. Я не могу терпеть это. Я не могу принимать таблетки три раза в день и делать вид, что мое тело слушается меня. Я не могу подчиняться расписанию, да и не хочу. Том пытается спасти нас, выкроить нам время, я это понимаю. Но я не хочу жить и знать, сколько мне осталось. Блять, Гентингтон забрал у нас жизнь, Том это знает. Том знал всегда, что надолго меня не хватит. Поэтому и рассказал мне о диагнозе спустя почти полгода после того, как узнал сам. – Билл трясущимися руками достает сигарету из пачки. – Все, хватит. Я с вами не для того, чтобы вы меня переубедить пытались. Хватит, я все решил.
Наташа легко улыбается и думает, какой же Каулитц все-таки ребенок. Даже сейчас, сидящий в кресле, с согнутой рукой, с героином в венах. Взгляд забитый, но злой. Волосы растрепаны, ногти сгрызены под корень. Сидит, положив голову на колени, Наташа думает о том, как он будет возвращаться к нормальной жизни, как он будет возвращаться к брату. Рано или поздно это все равно произойдет, но в каком он состоянии будет, когда придется это сделать.
–Как агентство отреагировало на твой уход?
Билл смеется, вспоминая слова Марка.
–Осенью я должен был сняться для Лагерфельда, но, как вы понимаете, увы и ах. – Мартин резко вскидывает голову, с удивлением и даже каким-то ужасом смотрит на Каулитца.
–Ты должен был сняться для кого? Блять, Билл, ты серьезно?
Младший откидывается на спинку кресла и смеется в голос.
–Да, а еще у меня Фенди осень-зима показ в Париже, представляешь? – Билл забирает у Мартина бутылку виски, делает хороший глоток. Слегка морщится, но тут же делает второй. – А меня на них не будет, потому что к тому времени я уже вряд ли смогу держать лицо.
Наташа выхватывает у Каулитца бутылку, следует его примеру и тоже пьет.
–А мог бы, если бы не сбежал и продолжил пить таблетки.
–Билл, ты понимаешь, что тебя хочет сам Лагерфельд? Ты понимаешь, ЧТО ты упускаешь?
Каулитц закатывает глаза, жестом просит Наташу вернуть бутылку.
–Я плевать хотел и на Лагерфельда, и на себя.
Комната наполняется едким дымом дешевых сигарет и алкоголя. Билл встает с кресла, подходит к окну, открывает его. Апрель в Берлине холодный, за окном мерзкий мелкий дождь. Билл пытается вдохнуть едкий, холодный воздух полными легкими, но что-то мешает. Легкие почему-то не расправляются до конца, словно не хотят разносить по организму воздух, в котором физически ощущается отчаяние и страх.
Где Том, что с ним.
Билл чувствует физически, что брат сходит с ума и лезет на стены. Что он ищет его.
Мартин наблюдает за Биллом, тихо проговаривает:
–На себя ты наплевал давно.
Наташа закуривает, младший Каулитц смеется истерично и с надрывом. Младший не замечает, что, закрывая окно с размаха, оставляет руку между оконной рамой. Боль на секунду остается в голове, но Каулитцу настолько плевать, что он даже не шипит.
–Пальцы целы? – Наташа, прекрасно видевшая это, подходит к Биллу и берет его за руку.
–Целы. – Билл резким движением оказывается в другом конце комнаты, нервно спрашивает у Мартина:
–В квартире есть алкоголь, кроме вискаря? Меня тошнит от него уже, хочу коньяк или мартини.
Мартин кивает.
–На кухне найдешь.
Билл поворачивается слишком быстро, в глазах на мгновение темнее, и ему приходится схватиться за стену.
–И поешь еще за одно, а то сдохнешь раньше, чем одумаешься. Я перед твоим братом объясняться не хочу.
–Не переживай, не придется.
Билл уходит на кухню, Наташа слышит, как он хлопает от злости дверками шкафа. Порывается пойти к нему, но Мартин хватает ее за руку.
–Не нужно. Пусть посидит один, может быть, одумается.
–Ему плохо.
–А кому-то здесь хорошо?
В квартире полная тишина, не считая выдохов сигаретного дыма.
Билл кладет голову на руки, кусает губы.
Это пройдет. Он сможет без Тома. Ему лучше без Тома.
Он доживает спокойно.
Если Том найдет его, он вернется.
Том найдет его, он вернется.
***
Старший Каулитц не помнит, сколько времени не спал. Так, Билл ушел трое суток назад, значит семьдесят два часа. Том смотрит на 06:20 на пальцах, думая, что время остановилось. Гордон живет у Тома второй день, а все, что он слышал от него – это все та же фраза: «Я должен найти его». Сына словно парализовало, все его движения – это потянуться за сигаретой и сделать глоток коньяка.
–Поешь хотя бы, Том.
Старший вскидывает руку, прося отца замолчать.
–Все ваши общие друзья знают, что Билл пропал. Его ищут все. Ты ничего не можешь больше сделать.
Том глубоко вдыхает, опирается о стол и встает.
–Я должен найти его, я не знаю, где и как. Но я найду его.
Том еле стоит на ногах, башка раскалывается, ноги подкашиваются. Гордон тут же оказывается рядом и подхватывает его.
–Куда ты?
–Не знаю.
–Я не отпущу тебя.
Гордон встает напротив Тома, хватает его за предплечья довольно ощутимо. Каулитц вскидывает взгляд, и Гордон понимает, что держать сына он больше не сможет.
–Я провел ночь в клинике, потерял двенадцать часов. Я просидел в квартире двое суток, не в силах даже встать. Я потерял трое суток, пап.
–Хотя бы поспи, сын, хотя бы пару часов. Ты не спал и ты пьян. Куда ты собираешься пойти?
Том хотел бы знать и сам, что ему делать и где искать брата.
–Не знаю, возьму машину, съезжу в места, где мы пили вместе с его друзьями. Блять, пап, не знаю, но найти его я должен. Не могу сидеть и ничего не делать, тошнить начинает.
–Я могу поехать с тобой.
–Нет! – Том понимает, что отреагировал слишком быстро и резко только тогда, когда видит встревоженное лицо отца. – Я хочу быть один, а ты вернись домой, Марго и Карла ждут тебя.
Гордон знает, что должен остаться, Гордон чувствует, что оставлять Тома одного опасно.
–Сын, я могу остаться…
–Нет, вернись домой. – Том достает из шкафа легкую куртку, ищет связку ключей. Пару минут занимает понять, что они лежат в кармане его джинсов.
–Я уехал, дверь закроешь.
Гордон молча кивает и остается стоять в гостиной. Понятия не имеет, как отпустил его, почему не отобрал ключи и не запер в квартире. Руки дрожат, мысли не собираются.
Он устал за эти три дня так, как не уставал никогда в жизни. Бесконечный поток номеров друзей братьев, бесконечные фразы с просьбой позвонить, если кто-то увидит Билла. Страшно не то, что он ушел, а то, что никто не знает, где он.
Страшно не то, что Том сейчас уехал его искать, а то, что Том его не найдет.
***
Старший курит, когда кисть руки дергается так, что сигарета вылетает из пальцев и прожигает дыру на сиденье машины.
–Сука.
Том упрямо закуривает вторую, опускает стекло. Ночь в апрельском Берлине такая холодная, что колеют пальцы. Том тянется за целой бутылкой виски, с трудом открывает ее.
–Как ты посмел оставить меня, блять, как ты посмел.
Горе и страх сменяются злостью, старший злится на Билла так сильно, что сводит зубы.
Том сидит на парапете на какой-то трассе из города. Полная тишина и только громкое: «Я, блять, сдохну без тебя». Старший прикусывает губу, хватается за бутылку виски.
–Я, блять, сдохну без тебя, ты меня слышишь?!
Надрывный грудной крик, искусанные в кровь губы. Том падает на спину, воет от боли и отчаяния так сильно, что становится страшно самому. Глоток виски, один за другим, пока в голове не останется ничего. Сигарета за сигаретой, пока не начнет хрипеть.
Том знает, что найти Билла не сможет, если Билл не позволит ему это.
Старший кричит так громко, как позволяют легкие. Ледяной воздух раздирает их, алкоголь разъедает сознание. В голове все большая уверенность в том, что он потерял брата. Больно так, что Тому кажется, еще чуть-чуть и он сойдет с ума. Больно так, что перед глазами будто черная пелена, больно так, что легкие отказываются работать.
Больно так, что Том не помнит, как оказался на трассе с бутылкой вискаря.
Больно и страшно так, что Том в очередной раз кричит и в очередной раз ломает пальцы о дверь машины.
Больно так, что, кажется, крошатся зубы.
Больно так, что старший Каулитц закрывает лицо руками и оседает на асфальт.
–Я сдохну без тебя.
Больно так, что Том думает о том, а стоит ли жить с такой болью?
========== Chapter twenty seven ==========
Adam Lambert – Outlaws of Love
Куда мы бы ни шли, мы всегда ищем солнце. Только вот у каждого это солнце свое.
Том нехотя отвечает на звонок Гордона, но кладет трубку сразу, как слышит его голос. Билла все еще не нашли.
Том сидит на полу в гостиной, прислонившись к стене. Правая рука лежит на полу, старший улыбается, когда понимает, что пальцы его не слушаются. Прошли две недели, как Билл пропал. На удивление, время идет быстро, Том не замечает, как проживает день за днем. Том вообще ничего не замечает.
Все зеркала в квартире разбиты, осколки от бутылок виски, коньяка и мартини застелили весь пол кухни. Правый рукав толстовки стал почти черным. Осколки от тонкого кухонного стекла наверняка до сих пор где-то в руке, но Том не чувствует, да и, вероятно, ему плевать. Пытается закурить, но левая рука не подчиняется, из-за того, что он пьян, а может из-за хореи. Старший перестал различать. Когда сигарета, наконец, наполняет легкие дымом, Том слышит, как дверь квартиры открывается.
А вот эта пара секунд, когда он резко встает и порывается пойти к дверям, кажутся настолько медленными, что Том чувствует время кожей.
–Том?
Старший обессилено падает на колени, когда слышит голос Георга. В глазах темнее, дышать становится невыносимо трудно.
–Том!
Георг замирает, когда видит, что с Томом. В голове пульсирует мысль о том, что Каулитца нужно хотя бы поднять с пола, но сдвинуться с места Георг не может.
–Это ты.
Том быстро, поверхностно дышит, опирается рукой о пол и пытается встать. Георг, наконец, отмирает и помогает ему подняться. Осторожно усаживает его на кресло, а сам тут же хватается за недопитую Томом бутылку виски, делает хороший глоток и молча закуривает. Не смотрит на Тома, выходит на балкон. Старший Каулитц прижимает к груди правую руку, которая теперь почему-то адски болит и снова начинает кровоточить. Том поймал такой взгляд Георга, который видел до этого лишь один раз в жизни – когда тот узнал, что его отец умер. То же молчание, та же пустота в глазах. Георг пытается дышать ровно, но от того, что он только что увидел, спирает дыхание. Гордон сказал, чего ожидать, но Георг не думал, что все плохо настолько. Сигарета тлеет до фильтра, Георг тушит ее, глубоко вдыхает и заходит в квартиру. Том сидит там же, где Георг его оставил, поджав под себя ноги и прижав правую руку к груди. Том сидит с закрытыми глазами, опустив голову.
–У тебя входная дверь не заперта.
Георг снимает пальто, кидает его на диван. Подходит к Тому, рукой заставляет того поднять голову и открыть глаза.
Приходится постараться, чтобы не отпрянуть. Каулитц выглядит так плохо, будто умер несколько дней назад: кожа бумажно белая, глаза впали. Том с трудом держит их хотя бы в полуоткрытом состоянии, но Георг и так замечает, что Каулитц не спал несколько суток.
–Дай мне руку.
Том откидывает голову назад, почти ложиться в кресле. Георг осторожно берет правую руку, чувствует, что рукав толстовки влажный, кидает взгляд на свои пальцы и понимает, что раны на руке свежие.
–Что ты сделал.
Голос холодный, Тому кажется, что его в чем-то обвиняют. А вот это точно зря.
–Не смей разговаривать со мной в таком тоне.
Георг сжимает зубы, но от Каулитца не отходит.
–Тебе скорая нужна и швы.
–Ты знаешь, что мне нужно. – Том кидает на Георга взгляд, словно тот имеет какое-то отношение к тому, что Билл ушел. – И если ты не знаешь, где он, то помочь ты мне ничем не сможешь.
Георг кивает, он все понял.
–Снимай кофту.
Том вопросительно смотрит на Георга, но просьбу выполняет. Георг неосознанно сглатывает и морщиться, когда видит руку Каулитца.
–Что за черт.
Каулитц вытягивает руку, поддерживает ее левой. Георг понимает, что Том из квартиры не выйдет и никому не позволит к себе притронуться.
–Положи ее подлокотник кресла, подложи толстовку, ее все равно выкидывать. Я сейчас буду.
Георг уходит на кухню, даже не удивляется, когда видит, что там произошло. Ботинками распинывает стекло, подходит к кухонным ящикам, ищет там хотя бы ножницы. Не найдя, берет нож и бутылку водки. Возвращается в комнату, садится перед Томом. Всмотревшись в порезы понимает, что в тканях остались осколки стекла.
–Твою мать, Том.
Каулитц ухмыляется.
–Да, действительно, именно ее.
Георг уверен, что у Билла есть что-нибудь наподобие пинцета, и нужно найти какую-нибудь футболку, чтобы перевязать руку хоть чем-то.
–Где вещи Билла? Мне нужен пинцет или щипцы для бровей, у него они точно есть. И футболка, ведь бинтов в этом доме тоже нет.
Том через силу улыбается и кивает на их спальню.
–В шкафу найдешь футболку, на столе, в каком-нибудь из ящиков, щипцы.
У старшего сил не хватает сидеть прямо, он снова откидывается на спинку кресла, закрывает глаза. Георг возвращается с футболкой Билла в руках, Том улыбается.
–Из всех, что валяются в нашем шкафу, ты выбрал именно его.
Георг теряется, сжимает в руках футболку Билла, но Том кивает и говорит оставить ее.
–Гордон сказал мне, что бывает у тебя почти каждый день, и каждый день ты сидишь на полу и куришь. Он сказал, что ваш лечащий врач предлагал тебе лечь в клинику.
–Не начинай. Не говори мне этого хотя бы ты.
Георг сжимает зубы, злиться то ли на себя, то ли на Тома.
–Ты сдохнешь быстрее, чем Билл вернется. Дай руку. Будет больно.
Том смотрит на Георга сверху вниз, протягивает ему руку, пытается глубоко вдохнуть. Георг слишком зол, чтобы церемониться и жалеть Каулитца, поэтому просто проливает на порезы немного водки, Том начинает шипеть от боли.
–Терпи. Я еще осколки не начал вытаскивать.
Том закрывает глаза, и, кажется, улыбается.
–Схвати за запястье и прижми к подлокотнику, иначе, если дернется – кровь будет и на тебе. – Том даже усмехается, поймав взгляд Георга. Тот начинает нервничать еще больше, но делает то, что сказал Том. Осколки шириной сантиметра в полтора вошли в мягкие ткани почти полностью, Георг вытаскивает их, сжав зубы и пытаясь держать себя в руках.
–Ты не можешь жить так и дальше, Каулитц. Брата найдут, или он явится сам. А ты уже сломался.
–Не говори мне, что мне делать. Я сижу в квартире вторую неделю. Я объездил весь Берлин, я был везде. Блять, я не сплю вторую неделю, я не могу дышать вторую неделю. Посмотри на меня. – Георг вытаскивает из порезов стекло, Том не выдерживает. – Посмотри на меня!
Кажется, Каулитц отдает в этот крик последние силы. Георг вскидывает взгляд и понимает, что старший мертв вот как две недели. Том смотрит в глаза Георга, сам не понимая, чего пытается добиться.
–Его нет, я не знаю, где он, и что с ним. Я ничего не могу с этим сделать, ничего. Вытащи осколки, перевяжи. Не задавай вопросов и не говори, что делать.
Георг стискивает зубы и произносит:
–Я останусь сегодня у тебя. Тебе пожрать нужно и поспать. – Георг завязывает на руке Тома порезанную футболку, поднимается. – Я в аптеку и зайду взять поесть. Тебе нужно что-то?
Том поднимается с кресла, уходит на кухню.
–Сигарет купи и пару бутылок виски.
–Ну конечно.
Георг хватает пальто и выходит из квартиры. Том опирается рукой о стену и тяжело дышит.
Когда-нибудь в эти двери снова войдет Билл.
***
Hurts – Silver Lining
Билл смеется, когда какой-то незнакомый парень в баре спрашивает у него, действительно ли он тот самый Билл Каулитц.
–Ты следишь за модой?
–Нет, только за тобой.
Каулитц улыбается, извиняется, говоря, что ему нужно в туалет. Ищет глазами Мартина в толпе, но бросает эти попытки и идет в туалет один. Запирается в кабинке, садится на пол, прислонившись головой к стене. В теле словно иглы, каждая из которых разогрета градусов до ста. Билл сжимает голову руками, его бросает то в жар, то в холод. Младший достает из кармана сверток с кокаином, высыпает на левую ладонь и быстро вдыхает. Запускает пальцы в волосы, едва слышно стонет.
–Выходи, нам пора. – В дверь стучит Мартин, Билл вскидывает голову, хватается за ручку двери и с трудом поднимается.
–Куда нам пора, у нас есть планы? – Билл подходит к раковинам, опирается о них.
–Натали хочет домой. – Мартин подходит к Биллу, поднимает его голову за подбородок. – Кровь из носа. – Он вытирает кровь Билла рукавом своей куртки, Каулитц смотрит на него и пытается понять, что тот делает.
–Мартин, зачем…
Тот отпускает Билла, моет руки.
–Я стер кровь с твоего лица. – Мартин вопросительно смотрит на Билла, пытаясь понять, что не так.
–Хорошо. – Каулитц кивает. – Идите домой, я хочу остаться еще на пару часов. У тебя есть с собой что-нибудь крепче кокаина?
Мартин удивленно смотрит на Билла, но кивает.
–Зачем ты хочешь остаться?
–Один мальчик спросил у меня, тот ли самый я Билл Каулитц. Я хочу поболтать с ним.
Мартин смеется.
–Нет-нет-нет. Если ты хочешь остаться здесь ради него, то я не позволю тебе этого сделать. Если тебе нужна компания, то можешь взять его собой. Натали хочет продолжить пить дома, я не против. Она тоже берет с собой пару парней. Хочешь – тоже бери кого-нибудь. Но здесь я одного тебя не оставлю.
Билл думает, что это лучше, чем ничего.
–Хорошо. Пойдем.
Мартин и Натали выходят на улицу, пока Билл ищет того самого парня. Найдя, подходит к нему со спины, наклоняется к нему и спрашивает:
–Есть отличное предложение. Ты пойдешь со мной?
Парень оборачивается, улыбается и кивает.
–Конечно.
Билл хватает его за руку и тащит к выходу. Парень глотком выпивает рюмку коньяка и со смехом следует за Биллом. Натали и Мартин стоят в компании двух парней, Билл подбегает к ним, просит закурить. Натали достает зажигалку и с улыбкой говорит:
–Это Джек и Марсель. Сегодня они проведут вечер с нами. А это… – Девушка вопросительно смотрит на Билла и кивает на его нового знакомого.
–О, а это… Как тебя зовут?
–Томас.
Натали и Мартин одновременно кидают взгляд на Билла, тот затягивается и снова истерично улыбается.
–Вот так совпадение, а. Но обсуждать мы его, естественно, не будем. – Каулитц тушит сигарету носком ботинка, запахивает на себе белое короткое пальто и кутается в его воротник. – Может, пойдем, или так и будем стоять и мерзнуть?
–Нам пройти пару кварталов наверх. – Натали улыбается и берет обоих парней под руки. – Успеем поближе познакомиться за эти 15 минут.
–Дома алкоголь есть или вы вчера снова все выжрали? – Билл оборачивается на Натали и раздраженно смотрит на нее.
–Бутылка виски осталась.
Каулитц фыркает.
–Кто к ее концу будет менее обдолбанным, тот и пойдет еще за двумя.
Томас порывается взять Каулитца за руку, но вовремя опоминается. Это его единственный шанс и спугнуть его он не хочет.
Спустя десять минут милого трещания Натали с парнями за спиной и мерзкого холода, Каулитц буквально заваливается в квартиру. Спустя пару минут, когда все прошли в комнату, он вытаскивает Мартина на кухню и, схватив того за футболку, быстро проговаривает:
–Героин и ремень. Сейчас! – Мартин несколько секунд смотрит в глаза Каулитца, пока тот не начинает трястись, стоя на месте.
