Текст книги "Huntington (СИ)"
Автор книги: Remy Beauregard
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
–Сколько протянешь еще, а, младший? – Билл срывается, толкает Мартина к стене, приближается к его лицу так близко, что почти касается его носом. Сквозь зубы, почти шипит:
–Не смей называть меня так. Дай мне героин. – Билл резким жестом расстегивает ремень Мартина, быстро вытаскивает его из шлеек брюк. – Сейчас же.
Мартин молча вытаскивает из внутреннего кармана куртки маленький бумажный сверток, Билл тут же выхватывает его.
–Обороты сбавь, там на троих.
Каулитц шарит по столам кухни в поисках чего то металлического, находит только крышку от пива.
–Черт, зажигалка. – Оборачивается, чтобы попросить ее у Мартина, но тот уже протягивает ему ее. Билл медлит и слегка запинается, но благодарит. – Спасибо.
Билл запирается в ванной, слышит, как Мартин громко смеется вместе с Натали. Какого черта он привел сюда именно этого парня, какого черта именно он подошел к Каулитцу в баре. Билл судорожно роется на полках в поисках чистых шприцов, но находит только использованный. Где-то в голове мелькает мысль, чем это грозит, но он уверяет себя, что этим шприцом пользовался он и буквально сегодня утром. Он не знает этого точно, но он будет думать так. Садится на край ванны, перетягивает левую руку ремнем Мартина, хватает его зубами.
–Сейчас все будет хорошо, младший, все будет хорошо.
Билл шепчет себе под нос это, пока нажимает на поршень шприца. Такое нужное тепло по телу и воздух становится мягким и теплым. Билл кидает шприц в раковину, расслабляет ремень и оседает на пол. Едва закрывает глаза, как из анабиозного состояния вновь выводит громкий стук в дверь.
–Каулитц, нехорошо оставлять гостя одного.
Билл улыбается, поднимается и выходит из ванной. По пути натыкается на Мартина, который смотрит на него с ухмылкой.
–Нехорошо не иметь в квартире стерильных шприцов, когда в ней живут наркоманы.
Билл в прыжке садится на диван к Томасу, хватает его за подбородок и целует. Парень едва успевает хоть что-то понять и ответить ему. Натали кидает на Мартина осуждающий взгляд, тот же стоит в дверях комнаты, опирается о косяк и улыбается.
–Живет, хоть и только под героином.
Билл садится к Томасу на колени, обхватывает его шею руками и спрашивает, почти мурлыча:
–Чем ты занимаешься, Томас?
–Я… Я дизайнер. – Парень совсем теряется, но держит Каулитца за талию.
Билл театрально удивляется и заставляет всех смотреть только на него.
–Вы слышите, он дизайнер! Возможно, когда-нибудь я бы надел твою коллекцию и прошел бы в ней где-нибудь на подиуме Парижа. Но у меня хорея Гентингтона и я умираю, представляешь, какая несправедливость, а, Томас?
Парень молчит, кидает взгляд на Натали и Мартина. Те смотрят друг на друга и он понимает, что Билл говорит правду. Каулитц не собирается замолкать, наоборот, почему то сильно возбуждается.
–Да, это правда. Я потерял боковое зрение около года назад, руки меня не слушаются уже так часто, что я начинаю забывать, а какого это – застегнуть пуговицы с первого раза?
Мартин хватает Билла за руку, поднимает с колен Томаса и усаживает на кресло рядом.
–Ты плотно сидишь на героине и пьян 24/7, ты не думаешь, что и это причина того, что твои руки тебя не слушаются?
Билл кидает на Мартина взгляд из под ресниц, хмыкает и скалится.
–Это не причина, это – следствие. Прошу меня извинить, я пойду распивать бутылку виски. – Билл неуверенной походкой уходит на кухню, в комнате воцаряется тишина. Натали встает и уходит за ним, Мартин же предлагает всем закурить и решить, кто пойдет за алкоголем. Все рады сменить тему и обстановка разряжается.
Младший Каулитц сидит на кухонном столе, держит в руках бутылку и пьет из горла. Натали открывает окно, садится рядом, достает с полки пепельницу и закуривает.
–Ты как?
Билл усмехается.
–Лучше всех.
В голове стучит, Биллу кажется, что он слышит, как бежит кровь в венах.
–Билл, ты…
–Натали! – Девушка дергается от неожиданности и испуганно смотрит на Каулитца. – Натали, я знаю, что я должен сделать. Я хочу вернуться в бар и найти другого парня, не Тома.
–Но и это не…
–Я должен вернуться в клуб, а может быть я должен вернуться домой. Знаешь, Натали, я очень хочу домой. – Билл говорит быстро, едва договаривая слова. Жестикулирует, пепел с сигареты падает на джинсы. – Я так устал и мне так хорошо.
–Ты под героином, Билл, пожалуйста… – Натали не успевает договорить, как Билл берет ее за руку, смотрит в глаза.
–Я под героином, и это единственное, что мне нужно. Я очень люблю тебя, Натали. – Билл хватает ее за подбородок, девушка жмурится от того, как больно Каулитц сжимает ее скулы. – Я очень люблю тебя. Я остался здесь навсегда, пока кто-нибудь не вытащит меня отсюда насильно. Я наркоман и у меня хорея Гентингтона. Я не покину стены этой квартиры, пока Мартин не выгонит меня. Но и тогда я не вернусь домой. – Билл целует девушку, та не отвечает и отталкивает его.
–Ты сходишь с ума.
–Я умираю.
Билл почти бегом выходит из квартиры, успев схватить только пальто и недопитую бутылку виски.
Только под утром Мартин заметит, что Каулитц забрал с собой еще и героин.
Билл выходит на улицу и с улыбкой вдыхает холодный воздух. В бар он не возвращается, а бессмысленно поднимается вверх по улице, пока не найдет какой-то маленький парк, где садится на скамейку. Прислоняется к спинке, кладет ногу на ногу и опирается подбородком о руку. Дышать трудно, Билл не знает, от чего. Рука резко дергается, Билл едва не падает вперед.
–Сука!
Каулитц делает глоток виски, морщится и сжимает челюсти так, что кажется, что зубы сейчас треснут друг о друга.
Младший опоминается только тогда, когда видит мужчину с собакой. Почему время прошло так быстро, во сколько они вернулись домой.
Пытается занять голову чем угодно, но не тем, чем должен. Кажется, что он чувствует, как плохо Тому. Кажется, он ощущает это так же, как ощущает холод.
Билл встает со скамейки, прячет руки в карманы. Опускает голову и пытается как можно глубже закутаться в пальто. Рваные джинсы, почему то запачканные колени. Ботинки в чем-то белом и выглядят отвратительно. В кармане лежит шприц и героин. Билл оглядывается по сторонам, в поисках хоть кого-то с сигаретой в руках. Выходит из парка и оказывается во дворах каменных домов. Жизнь любит его, поэтому Каулитц замечает компанию курящих парней. Подойдя к ним, он ловит на себе взгляды, которые приходится принять первый раз в жизни. Парень лет двадцати смотрит на него со смесью отвращения и сожаления. Билл стоит на месте, опустив голову и дрожа от холода.
–Закурить, пожалуйста?
Парень дает ему сигарету и щелкает зажигалкой.
–Спасибо.
Билл кивает и едва сдерживается, чтобы не закричать в голос.
Хочется снять с себя шкуру, до того тошно.
Билл хочет домой.
Билл очень хочет домой.
========== Chapter twenty eight ==========
RED – Hymn for the Missing.
Том набирал Билла бессчетное количество раз. Том искал Билла везде. Том позвонил всем знакомым, начиная редактором и заканчивая парнем, который подавал Биллу кофе.
Том искал брата каждую секунду, каждое мгновение. Том дышал, понимая, что каждый вздох – это вздох, который может быть последним.
Том не спит на протяжении месяца. Старший Каулитц выпил столько виски, что хватило бы на армию.
Билла ищут все: Гордон, Георг, Марго, полиция.
Том кричит в пустоту квартиры так, что по стенам, наверное, пошли трещины. Тому кажется, что он даже не существует больше. Все вокруг словно в тумане: вязком, липком, отвратительно липнущим к телу, к мыслям, он физически ощущаемый. Белый, словно бумага, толстый, будто бетон. Его не пробить, сквозь него не пробраться. Том живет и понимает, что доживает. Эта пустота душит, с каждым днем забирает все сильнее. С каждым днем без Билла Том чувствует, что все ближе к концу. Это словно шаги, словно какая-то тропа, которая неизменно ведет к концу. К его концу. Он не хочет уходить без Билла, он не хочет оставлять его одного, только поэтому Том все еще жив.
Где ты сейчас? Ты потерян. Я найду тебя когда-нибудь? Ты один, ты боишься? Ищешь ли ты меня? Почему ты ушел? Я вынужден остаться. Сейчас я ищу тебя. Дождешься ли ты, когда я снова тебя увижу?
Как он мог оставить его, почему и за что. Том задавал себе эти вопросы миллионы раз, но ответить на них так и не смог. Наверное, это его вина. Его контроль, его постоянные запреты. Билл просто не выдержал, он никогда не мог терпеть рамки. Том понимает, что виноват.
Том даже не пытается остановить тремор, Том просто поддается. Мышцы шеи сокращаются так сильно, что голова дергается в стороны, Том даже не успевает попытаться что-то сделать. Руки не слушаются совсем. Алкоголь в крови помогает хорее, Том это прекрасно знает, но сделать ничего с собой не может. Лучше пить, чем покончить с собой.
Том должен найти Билла, но все, что он мог, он сделал.
Когда Том думает об Андре, отвращение окутывает его полностью, словно вязкое, липкое одеяло. Но Андре может знать, где Билл, значит, он нужен.
Слишком долгие гудки, после знакомый голос. Короткое: «Приезжай» и брошенная трубка. Андреас даже не спрашивает у себя, зачем. Если Том позвонил ему сам, значит, случилось что-то с Биллом. Когда Андреас, по пути к Каулитцам, пытается дозвониться до младшего, он понимает, зачем Том позвал его.
–Как давно его нет? – Андре спрашивает громко и резко, едва Том открывает дверь.
–Почти месяц.
Андреас чувствует, как сердце забилось в разы быстрее. Где-то в горле. Младшего нет дома почти месяц, он неизвестно где, и с ним неизвестно, что.
–Почему ты позвонил только сейчас?
–Не мог смириться с тем, что он действительно оставил меня.
Когда Андре видит Тома в слезах, мир переворачивается, кислород заканчивается. Когда Андреас видит, что на лице Тома остались только блестящие, больные глаза и искусанные в кровь губы. Когда Андре видит, что пальцы Тома в свежей крови и сломаны, когда Андреас видит, что квартиры больше не ИХ квартира, а что-то похожее скорее на притон алкоголика, Андре понимает, что найти Билла обязан.
Каулитц прячет лицо в ладони и оседает на пол. Каулитц дышит рвано, сквозь слезы и истерику.
–Я умоляю тебя, Андреас. Я не протяну больше. – Том рыдает, задыхаясь. – Я прошу, Андреас, найди его. Пожалуйста.
Андре молча выходит из квартиры, вызывает лифт и едва слышно воет. Если он не найдет Билла, он потеряет обоих.
***
Как только Том видит на экране телефона имя «Андреас», руки начинают трястись еще сильнее, а перед глазами все плывет.
–Ты нашел его?
Андреас едва слышно произносит:
–Я сейчас приеду.
–Андре, постой, ты нашел…
Но Андре уже положил трубку и выключил телефон.
Том должен узнать все и услышать все лично.
Каулитц заламывает себе руки и пытается хоть о чем-то думать, сквозь адскую боль сломанных костей.
Андре просто заходит в квартиру, потому что Том перестал запирать дверь.
–Где он?
–Том, сядь.
Каулитц даже не сопротивляется больше. Берет сигарету и зажигалку. Когда правая рука дергается и сигарета падает на пол, Андре на секунды перестает дышать, Том же спокойно поднимает ее.
–Будешь? – Том протягивает Андре пачку, но тот отрицательно мотает головой. – Как знаешь. Где он?
–Я нашел его. У наших общих знакомых.
–Где он и что с ним?
Том вдыхает полные легкие дыма.
Том ждет.
Андреас понимает, что не забудет два последних дня никогда. Когда он нашел Билла в квартире Мартина, когда он увидел, что с ним. Перед глазами все еще картинка младшего Каулитца, сидящего на полу, все еще со шприцом в руке. Билл, кажется, даже не вспомнил Андре, хотя, сейчас он не помнит, как его зовут. Младший просто улыбнулся, когда увидел его, тихо сказал: «Присоединяйся», едва открыв глаза. Когда Андре одевал его, подступала тошнота, при виде испорченных синих вен.
–Он в экстренной терапии. Том, он почти месяц провел с людьми, которых людьми уже и назвать нельзя. У него все вены на руках в синяках. Том, я не хочу и не могу тебе говорить этого. Но если он спал с кем-то или кололся одной иглой, то это конец.
Старший Каулитц смотрит в пол и молча докуривает сигарету.
–Где он?
–Я не скажу тебе этого, пока ты не придешь в себя и не протрезвеешь.
Том истерично смеется, встает с пола и подходит к Андре.
–Я не смог найти его, я не видел его почти месяц. А ты сделал это за пару часов. Ты, Андре, почему ты. – Том смотрит Андре в глаза, тот отводит взгляд.
–Я знал, с кем он был и у кого покупал наркоту еще до того, как узнал диагноз.
Том сжимает кулаки, прикусывает губы.
–Почему не сказал мне ничего?
Андре чувствует вину, знает, что останови он Билла раньше, расскажи он старшему раньше о том, чем занимается и что употребляет Билл – сейчас младший бы, возможно, не лежал в экстренной терапии.
–Я не хотел. Любить его – тяжело, особенно тебе. Я старался делать для него все, чтобы он был доволен. Не счастлив, просто доволен. Счастливым его делал ты. Я не заметил, как он стал улыбаться только после того, как принял героин или кокаин. Я виню себя в том, что позволил ему это делать. Что я видел, как он это делает. Это моя вина, Том, только моя. – Андре закрывает лицо рукой, глубоко дышит и старается успокоиться, потому что перед ним стоит сломанный старший Каулитц, который нуждается в помощи точно так же, как и Билл. – Прости меня, Том, прошу, прости.
Старший Каулитц смотрит в глаза Андре и видит там только жалость, смешанную с отчаяньем.
–Если хочешь помочь мне, скажи, где он. Прошу тебя, Андре, скажи мне, где он. – Том хватает Андреаса за руку, почти вплотную подходит к нему. – Скажи мне, в какой он больнице. Я доеду до него, я увижу его, я буду с ним.
Старший буквально скулит, умоляя Андре сказать, где Билл. Андреас прекрасно понимает, что нельзя отпускать Каулитца одного: в нем бутылка виски, он не спал несколько дней.
–Том, прошу тебя…
Том падает перед Андре на колени.
Том опускает голову и едва слышно умоляет:
–Пожалуйста.
Андреас хватает его за руки и поднимает на ноги. Все тело трясет, словно в квартире -25 по Цельсию.
Андреас не выдерживает.
–Клиника на Фрейштрассе. Мой отец работает там, Билл в его руках.
Андреас стоит неподвижно, сжав кулаки и зубы. Не может пошевелиться, даже дышит с трудом. Каулитц в одно мгновение поднимается, оглядывается в поисках ключей от квартиры и машины, судорожно ищет их на всех столах и полках. Находит связку и куртке, висящей на вешалке. Андреас хватает его за руку, перед тем, как старший успевает открыть дверь квартиры.
–Я прошу тебя, будь осторожен.
Том вырывает запястье из рук Андреаса и бегом спускается по лестнице. Едва оказавшись на улице, Том вдыхает полные легкие воздуха.
Том снова живет.
Каулитц с трудом, но вспоминает, где припаркована машина. Тома шатает, он с трудом открывает машину и также с трудом садится за руль. Старший понимает, что слишком пьян, чтобы быть за рулем, но кого это волнует, правда?
Том знает, что сейчас все будет хорошо. Двадцать минут, и он увидит Билла, он коснется его, он почувствует его. Больше ничего и не важно.
У тебя есть вера, не сомневайся в ней.
Том выезжает на Фрейштрассе, знает, что буквально два поворота, перекресток, и он будет у клиники. Том улыбается искренне, когда понимает, что еще пять минут, и Билл снова окажется в его руках.
Ты воскреснешь снова.
Том поворачивается слишком поздно.
Старший Каулитц успевает понять лишь то, что Билл может всю жизнь чувствовать себя виноватым.
Том ударяет по тормозам что есть силы, Каулитц пытается остановить машину.
Ты простишь меня, ты воскреснешь без меня.
Я знаю, что должен жить и быть с тобой, не сомневайся в том, что я буду с тобой всегда.
Том жалеет только о том, что не увидит Билла.
Они существуют вне времени, их никто не остановит.
Том разбивает голову о лобовое стекло, когда на перекрестке в него врезается Вольво.
Том чувствует дикую боль, все, что мелькает в его голове – это шестнадцатилетний Билл: счастливый, живой. Он рядом. Сейчас он рядом.
Том слышит, как ломаются ребра в грудине, как металл машины со скрежетом сжимается.
Все, о чем Том успевает подумать – это снова то, что он так и не увидит Билла, что не возьмет его за руку, не обнимет.
Машина Каулитца вмята в бетонный забор, тело Тома откинуто на сиденье.
Вдох – Том кашляет и улыбается.
Выдох – Том вспоминает все, что пережил.
Я буду с тобой всегда, даже если что-то случится со мной. Ты – эпицентр, ты – все, что у меня есть.
Том закрывает глаза и проваливается в тягучую бездну боли.
Физической боли, такой, что жить с ней невозможно.
Ребра врезаются в легкие, кровь подступает к гортани, но сил, чтобы ее выхаркать – нет.
Том задыхается и все, о чем он думает, как вы думаете?
Правильно.
Билл.
========== Chapter twenty nine ==========
LP – Muddy Waters
Младший Каулитц пытается осознать, что происходит. Трубки в гортани и руках.
Я прошу тебя о прощении, я прошу тебя о любви, силе, чувствах. Пожалуйста, Билл, спаси меня. Знаешь, ведь я спасу тебя, даже будучи слепым, я приду к тебе, будучи худшим человеком во вселенной.Я спасу тебя, будучи мертвым. Ты знаешь это, заяц, я сделаю для тебя все. А ты, пожалуйста, держи меня, пожалуйста, держи меня, умоляю, спаси, держи рядом с собой, Билл, думай обо мне, чувствуй меня, умоляю, солнце, люби меня, даже когда я мертв, люби, пожалуйста, Билл, люби, и я вернусь.
Младший Каулитц просыпается и чувствует, что не может дышать. Гордон хватает его за руку.
–Билл, все хорошо, ты со мной, все под контролем.
Билл глубоко и рвано вдыхает, вытаскивает своими руками трубку от трахеотомии. Отец хватает его за руку, кричит и зовет медсестру. Девушка в белом халате пытается схватить Билла за руку и остановить его, но младший садится на кровати и кричит:
–ТОМ!
Гордон хватает Билла за руку, младший смотрит на него настолько сумасшедшими глазами, что отцу становится не по себе. Билл не может толком дышать, руки дергаются, и Билл резко падает на больничную подушку.
–Господи, Билл, все хорошо, отдохни, пожалуйста.
Гордон держит младшего за руку и молится о том, чтобы Билл больше не спрашивал о Томе.
Младший, спустя пару секунд, поднимается на больничной кровати, весь белый, словно простыня, трясется, будто живет с хореей уже двадцать лет, и спрашивает у Гордона:
–Пап, почему я здесь? Где Том? Почему ты здесь, почему не Том? Я хочу видеть его, моего брата, я хочу видеть Тома.
Гордон закрывает глаза и глубоко вдыхает. Знает, что сейчас скажет лишнее, но не может контролировать себя, когда один из его сыновей в реанимации и неизвестно, выживет ли он, а другой отходит от наркотиков.
–Том в реанимации. Он мертв, если не случится чудо. Я виню в этом тебя, Билл, если твой брат умрет, то в его смерти будешь виноват ты. – Гордон закрывает лицо рукой, глубоко вдыхает. – Он ехал к тебе, он хотел увидеть тебя. А ты был неизвестно где, и неизвестно что делал. Я очень люблю тебя, Билл, но что ты сделал с собой, господи, Билл, что ты сделал с собой. Вы мои сыновья, я безумно люблю вас, но сейчас ты жив, а Том лежит в реанимации с поломанными ребрами, внутренним кровотечением и ничтожными шансами на жизнь.
Младший Каулитц кусает губы и рыдает в голос, Билл почему-то не может по-другому. А, возможно, он знал, что все, что он творил, приведет к этому, но он был под кайфом и отгонял от себя эти мысли, но Гордон продолжает говорить:
–Знаешь, Билл, то, что ты сделал, было по-детски глупым, ведь ты просто сбежал.
Гордон сидит у кровати Билла и знает, что добивает сына, знает, что показывает Биллу его вину. Гордон прекрасно понимает, что винит сына, но сейчас в его голове только мысль о том, что старший может умереть, Гордон не может себя контролировать.
–Знаешь, Билл, ты только очнулся, и я сейчас говорю тебе такие страшные вещи, я обвиняю тебя в том, что Том при смерти из-за тебя. – Гордон держит Билла за руку, младший Каулитц кусает губы от боли из-за отхода от наркоты и из-за физической боли о том, что он только что услышал. – Почему ты ушел, Билл, почему?
Гордон кладет голову на руку Билла, почти скулит:
–Билл, я пережил хорею вашей матери, я смог. Билл, объясни мне, почему ты ушел?
–Пап, прости… – Билл закрывает глаза и пытается абстрагироваться от боли. – Скажи мне, где Том, что с ним. Пап, пожалуйста.
Гордон встает и отходит к двери палаты Билла.
–Только тогда, когда тебя отчистят от наркотиков, сын, только тогда я все расскажу тебе.
Гордон выходит из палаты Билла, садится на стул в коридоре. Знает, что если закричит от боли, то не сможет остановиться. Точно так же, как Том.
Гордон пытается отогнать мысли о Симоне, но все, о чем он думает – это ее вспышки ярости, ее попытки суицида, ее скандалы.
Гордон сжимает зубы, до боли, до слез, до крика.
Билл жив, Билл будет жив.
Но Том?
***
Том улыбается, когда думает о Билле. Все, что старший помнит – это обжигающая боль.
Том вмят в цементный забор. Вольво, который врезался в него – почти целый. Парень, сидевший за рулем, вызывает 911. Старший пытается дышать, потому что знает, что Билл ждет его, но все, что он может – это сделать один вдох.
Том захлебывается в собственной крови. Мужчина, сидевший за рулем Вольво, пытается делать искусственное дыхание, но ломает ему ребра еще сильнее. И это единственное, что Том помнит.
911 доставляют его на Фрейштрассе. Парень роется в бумажнике Тома и звонит Гордону и Андре.
–Я… я виноват, но, Том Каулитц, вы знаете его?
Андре оседает на пол и кивает, только после понимает, что собеседник не видит его.
–Да, да, я знаю его.
–Он попал в аварию, это моя вина, но он в клинике на Фрейштрассе, я должен был вам это сказать.
Андре кидает трубку и кидает телефон в стену.
–СУКА!
Знаете, что будет дальше?
Надежда или смерть?
========== Chapter thirty ==========
Комментарий к Chapter thirty
Look how far we’ve come my baby.
Shania Twain – You’re Still The One
Марго забирает Гордона домой, через силу, скандал и слезы. Отца не пускают к старшему, который по всем медицинским показателям умер еще на операционном столе. Том в коме, его легкие дышат искусственно. Гордон кричит на жену, умоляя пустить ее к сыну, но медперсонал тащит его от палаты за руки.
–Я не хочу, чтобы… – Гордон задыхается, опускается на колени, – Марго, если он… Я не хочу оставлять его одного.
Женщина кусает губы, сжимает кулаки, поднимает голову вверх.
–Ты не спал черт знает, сколько дней, Гордон, пожалуйста, поехали домой.
Старший Каулитц вряд ли выживет, Марго это знает. Старший Каулитц, если очнется, будет очень долго выкарабкиваться, а Билл смотреть на это не сможет. Все повторится по второму кругу, Марго ловит себя на мысли, что хочет, чтобы все закончилось быстро.
–Давай ты поспишь одну ночь дома и вернешься сюда, дорогой, я обещаю, что за ночь ничего не случится. Пожалуйста, Гордон, тебе нужно домой.
Отец прислоняется к больничной стене, закрывает глаза.
–Что я наделал, господи, Марго, что я наделал. Это полностью моя вина, только моя, ведь я знал, что они не справятся, я знал, что Билл не выдержит, я знал и ничего не сделал, господи, как же я виноват, я так виноват.
Гордон скулит, Гордон проклинает себя, Гордон рыдает в голос. Марго садится перед ним на колени, стирает слезы с его лица, Марго заставляет его посмотреть на нее.
–Это не твоя вина, это вообще не чья-либо вина, Гордон, это произошло, просто потому, что природа так распорядилась. Перестань винить себя в том, к чему не имеешь никакого отношения.
–Я должен был настоять, я должен был оставить его в клинике.
–Он очнется, Гордон, он выкарабкается, я обещаю. Прошу тебя, пожалуйста, поехали домой.
Мужчина резко вдыхает, также резко поднимается.
–Я не прощу себя, если он уйдет один. Я не смогу, Марго, я должен остаться.
–Твой сын в коме, и я понятия не имею, когда он очнется. Это может произойти завтра, может, через неделю, возможно, – Марго сглатывает, закрывает глаза. – возможно никогда, Гордон.
–Не смей. – Каулитц поднимает руку, заставляет жену замолчать. – Не смей. Сейчас я зайду к Биллу, поговорю с ним. После мы поедем домой, но я вернусь сюда завтра же и больше не уеду, пока Том не очнется. Марго, я должен быть здесь, с ними. И Билл будет нуждаться во мне.
–Он на детоксикации, ему очень больно. Он вряд ли сможет понять, о чем ты говоришь.
–Он сотворил это с собой сам, это только его вина. Я заставлю его понять, что он сделал. Что он сделал с собой, и что он сделал с братом.
Марго не успевает схватить мужа за руку, когда он бежит к палате Билла. Младший Каулитц резко открывает глаза, когда слышит хлопок двери. Билл старается сесть на кровати, но перед глазами бордовая пелена боли и слез.
–Здравствуй, сын.
Билл собирает последние силы и открывает глаза. Видит отца, глаза которого красные, его кулаки сжаты, он медленно, слишком медленно подходит к кровати сына.
–Пап…
Билл хочет извиниться, Билл хочет валяться в ногах, вымаливая прощение. Билл готов на что угодно, лишь бы Гордон сказал ему, что все хорошо.
–Билл, ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?
Младший кивает, боль от ломки стоит фоном в ушах, но он все слышит.
–Я здесь, чтобы рассказать тебе, что ты натворил, сукин ты сын.
Гордона трясет, он садится на стул рядом с кроватью Билла, смотрит в потолок и сквозь зубы проговаривает:
–Том в коме. Твой брат, он в коме, Билл. Он не дышит сам, потому что его легкие разодраны его же костями в куски. Он попал в аварию, когда узнал, что ты здесь. Он потерял много крови, его легкие просто утонули в ней. Врачи сделали все, что могли, сейчас его жизнь зависит только от него.
Билл кусает губы в кровь, Гордон видит, как красная, вязкая жидкость стекает по его подбородку, но Билл даже не замечает этого.
–Как ты посмел, ты же знал, что он не сможет без тебя. Как ты посмел, ты, блять, ты же просто сбежал. Я буду ненавидеть тебя за это всю жизнь, младший, я буду винить тебя, если твой брат… если он не очнется больше. Ты будешь жить с этим, потому что я не дам тебе уйти за ним. Ты, сука, ты будешь жить, зная, что ты убил своего брата.
Гордон кричит, Билл зажмуривается, Билл физически нуждается в том, чтобы его ударили. Марго врывается в палату, хватает мужа за руку.
–Я не прощу тебе этого никогда, ты слышишь меня?! Никогда, Билл!
Женщина вытаскивает Гордона из палаты, а Билл падает на кровать, содрогаясь от рыданий. Он хочет только одного – чтобы боль прекратилась.
Билл рыдает так сильно, что его мозгу не хватает воздуха. Он теряет сознание, на несколько секунд выпадая из жизни, возможно, именно они его спасают. Билл снова приходит в себя и рыдает еще сильнее, он не знает, сколько раз это повторяется, он снова теряет создание, приходит в себя и снова рыдает.
Боль где-то в груди такая сильная, что еще немного, и он начнет рвать кожу, чтобы разогнуть ребра и вытащить из груди что-то, что сжигает изнутри. Билл впивается ногтями в ладони так сильно, что пачкает кровью простынь. Билл видит перед собой Тома, когда приходит в себя очередной раз. Билл кричит, что любит его, Билл просит прощения и падает на колени.
Младший Каулитц даже не чувствует, как медсестра что-то вкалывает ему, Билл снова видит Тома, когда его глаза закрываются. Билл умоляет, чтобы это прекратилось. Он не хочет больше просыпаться, жить с этой болью невозможно, он не хочет даже пытаться. Он знает, что он не сможет.
Последнее, что Билл помнит – это улыбка брата и дыра в его груди.
***
Спустя двое суток Билл полностью чист. Гордон заходит в его палату, но сын лежит, отвернувшись к стене, изредка его плечи дергаются, только так Гордон понимает, что он дышит.
–Сын, пожалуйста.
Гордон умоляет Билла хотя бы поесть, но младший Каулитц просто лежит, смотря в стену и беззвучно рыдая. Гордон миллион раз пожалел о том, что сказал младшему, миллион раз сказал ему об этом, но Биллу плевать. Он просто лежит и смотрит в стену, потому что не способен больше ни на что.
–К тебе пришел Андреас. Он зайдет сейчас, хорошо?
Биллу плевать.
Гордон выходит из палаты, Андреас стоит в коридоре, заламывая руки.
–Он не разговаривает, он, блять, до сих пор просто лежит. Сделай что-нибудь, Андреас.
Андреас думает о том, что он, вашу мать, всегда должен что-то сделать. Он жалеет, что вообще нашел Каулитца. Андреас кивает и заходит в палату.
–Здравствуй.
Билл дергается от этого голоса, но не поворачивается. Андре садится рядом с ним, кладет руку на его плечо.
–Это не решит твоих проблем, младший. Твои проблемы вообще вряд ли что-то уже решит. Знаешь, я жалею, что нашел тебя. Если бы я этого не сделал, Том бы был жив сейчас. – Андреас откидывается на стуле, запрокидывает голову назад, смотрит в потолок и монотонно проговаривает: – Ты, возможно, занял бы его место.
Билл глубоко вдыхает, Андреас видит, как он дрожит.
–Не смей прятаться, сукин ты сын, не смей сдаваться, не смей отпускать Тома. Ты лежишь сейчас здесь, ты здоров, твои легкие дышат, сердце бьется. Ты просто лежишь, потому что не можешь заставить себя подумать о ком-то, кроме себя. Том умирает, Билл, а ты ничего с этим не делаешь.
–Не смей!
Билл рывком поднимается на кровати, перед глазами темная пелена, шум в ушах, но он заставляет себя остаться в сознании.
–“Не смей” что? Говорить тебе правду?
Андреасу, кажется, плевать, что Билл, наконец, пришел в себя. Он покачивается на стуле и вызывающе смотрит на младшего.
–Я еще не начал, Билл. Ты сейчас выслушаешь меня, соберешь себя и будешь делать все, чтобы вытащить брата с того света. Он позвонил мне, когда я услышал его голос, то понял, что что-то произошло. Я приехал, я зашел в вашу квартиру. Он перестал запирать дверь, потому что ждал тебя. Ждал весь этот чертов месяц. Он не спал, Билл, он только курил и пил до потери сознания. Он искал тебя, он объездил, блять, весь Берлин. Почему ты решил, что у тебя есть право? Ваша хорея убивает вас, но ты убил брата раньше, чем это сделала бы болезнь. Все его руки располосованы в мясо, потому что все, что он мог – это калечить себя, чтобы не сойти с ума. Все, что его останавливало – это ты. В нем не осталось ничего, кроме боли и ужаса. Он потерял себя, когда ты ушел. Я видел смерть в его глазах, младший, я видел там пропасть и вязкую, черную темноту. Но когда я приехал к нему, после того, как нашел его, когда я сказал ему, что ты в больнице. Билл, его глаза. Он снова начал дышать, он снова начал жить. Он, блять, поехал к тебе, потому что все, что ему нужно было – это знать, что ты жив, что с тобой все будет хорошо. Что ты снова рядом. Ты сломал человека, который любил тебя больше, чем возможно. Сейчас ты поешь, перестанешь рыдать и пойдешь к брату. Ты пойдешь к брату и будешь сидеть с ним, пока он не придет в себя, потому что это меньшее, что ты можешь сделать. Ты пойдешь к нему и будешь умолять ему вернуться к нам. Если у тебя ничего не получится, я не дам тебе уйти, потому что знаю, что ты об этом только и думаешь. Умирать всегда проще, Билл, жить – тяжело. Ты будешь жить, потому что ты заслужил это. Ты будешь жить, потому что ты виноват в том, что твой брат жить не может. Так что лучше тебе заставить брата вернуться.
