Текст книги "Huntington (СИ)"
Автор книги: Remy Beauregard
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Том не выдерживает. Встает из-за стола, хватает куртку со спинки стула.
–Я донес до твоего сведения то, что хотел. Я не буду ничего менять. Я знаю Билла так хорошо, как он не знает сам себя. Если я скажу ему хоть что-то – он умрет от передозировки в этот же день. Я надеюсь, что ты просто пойдешь мне на встречу и сделаешь все так, как я тебя прошу. Документы подпишем дня через четыре. Никто не должен знать об этом, кроме тебя. Никто не должен умирать с нами. И ты тоже не должен воспринимать это как конец. У тебя есть семья.
Гордон понимает, что разговор бесполезен. Сейчас Том не воспринимает и не хочет воспринимать ничего.
–Делай, что хочешь. Я поговорю с тобой, как только вы вернетесь. Только пожалуйста, Том, дай мне шанс. Если не говоришь ничего Биллу сейчас, то не говори сразу после того, как вы вернетесь. Я хочу поговорить с тобой до этого.
Том молчит. Гордон все понимает.
–Пообещай мне, Том. – Давит на сына, голосом и взглядом.
Том ломается:
–Хорошо. Я обещаю.
Том кивает отцу и быстро выходит из бара. Оставаться наедине с Гордоном больше не может. Садится в машину, закуривает. На часах почти десять. Билла нужно ждать еще часа два. Каулитц решает поехать домой, потому что сейчас он либо вернется к Гордону и попросит его взять все их лечение на себя, либо нажрется так, что не сможет самостоятельно даже встать.
Кажется, что давит даже воздух.
***
Волосы Билла пепельно-серые. Билл практически ненакрашен. Том секунд тридцать пытается понять, какого черта. Билл, смотря на выражение лица брата, пытается дышать нормально, потому что смеяться он больше не может.
–Это… что? – И это все, что может сказать Том. Билл всю свою жизнь проходил с черными волосами, Том даже представить себе не мог никакого другого цвета. И сейчас.
–Это смоется, Том. – Билл снова смеется. – Фотографу я нужен был с серыми волосами. Но, знаешь, мне нравится. Может, оставить этот цвет?
Том смотрит на счастливого брата, улыбается.
–Ты идеален любым.
Билл целует Тома, негромко проговаривает:
–Здесь идеален не только я.
Снова улыбка, которая заставляет Тома забыть о том, что Билл такой счастливый только благодаря кокаину.
–Я голодный. И спать хочу.
–Домой?
–Да.
Билл закуривает, Том вспоминает, как когда-то считал каждую его затяжку. Сейчас бокового зрения нет, от этой привычки пришлось отказаться.
Принуждение.
========== Chapter nine ==========
Wiz Khalifa – We Dem Boyz (Hola)
Георг берет трубку не сразу, но успевает до того, как Том положит ее.
–Привет, с чего вдруг я тебя слышу?
Каулитц рад, что смог дозвониться до Георга. Даже как-то не по-хорошему рад.
–Нам нужно нажраться. Нажраться и сделать что-то, за что можно сесть.
Пара секунд молчания, после чего Георг медленно спрашивает:
–Что?
–Что слышал. Ладно, хорошо, хотя бы нажраться. И я хочу поговорить с тобой, мне есть, что рассказать.
–Вот с этого и надо было начинать. – Георг убирает гитару, выходит из студии, чтобы не мешать парням. – Что случилось?
–Я и Билл умираем. А теперь давая решим, когда и куда мы пойдем.
Георг фыркает:
–Ты понимаешь же, да, что нормальные люди так не шутят? Сволочь ты все-таки.
–А кто сказал, что я шучу?
Том говорит об этом так спокойно, кажется, что это не волнует его.
–Ты охуел что ли совсем, Каулитц?
Георг начинает нервничать, Том только усмехается:
–Когда мы сможем встретиться?
–Послезавтра я улетаю в Галле, хочу побыть дома перед туром. Что за черт происходит?
Том тушит сигарету, выкидывает окурок из окна. Медленно, внятно произносит:
–Сегодня. Бар на углу Хакельбергер. Часов в 10. Сможешь?
–Так и не объяснишь мне, что произошло?
–Вечером.
Георг устало вздыхает, но соглашается:
–Хорошо, я буду.
Не отвечая, Том кладет трубку. Заходит в квартиру, садится на диван к Биллу. Младший смотрит какую-то программу и ест мороженое.
–Георг уезжает в Галле послезавтра, потом сразу в тур. Сегодняшнюю ночь я проведу с ним.
Билл кивает:
–Хорошо, тогда не жду тебя. Ты пить будешь?
Том ложится к Биллу на колени, забирает ведерко с мороженым и ложку.
–Как думаешь?
Билл смеется, запускает пальцы в волосы Тома.
–Думаю, что ваша с ним встреча как обычно закончится тем, что он притащит тебя домой на себе.
Том улыбается:
–Вот и посмотрим. Я забронировал отели в Барселоне, Париже, Брюсселе, Нидерландах, – Том задумывается. – А, в Лондоне еще, Милане, Нью-Йорке.
–А, черт, Том, я забыл сказать тебе, что у меня будет показ в Милане.
Старший поднимается, недовольно смотрит на брата.
–Не понял.
–Я не мог отказаться, Том, это Фенди. Директор сказал, что я могу совместить приятное с полезным. Показ как раз тогда, когда мы будем в Милане. Такое везение бывает раз в жизни, Том.
–Мы вроде как отдыхать собрались, нет?
Билл виновато смотрит на Тома, кусает губы.
–Я уже в списках. Я должен пройти по подиуму.
–Ну, естественно. Ставишь меня перед фактом.
–То-о-ом…
Старший недоволен, но сделать ничего не может. Черт с ним.
–Хорошо, я не против.
–Ты будешь сидеть в первом ряду.
–Можно подумать, я никогда не видел, как ты ходишь по подиуму.
–Ты никогда не видел меня на показе Фенди.
И Билл светится от счастья. Том доволен тем, что доволен Билл.
–Когда-нибудь я смогу сказать тебе «Нет».
Билл смеется:
–Не ври себе.
Том притягивает брата к себе, целует его.
–Хорошо, не буду.
***
Георг нервно стучит пальцами по барной стойке. Каулитц вконцы охренел, если позволяет себе шутить так.
–Водку.
Том садится рядом с Георгом, тот дергается от неожиданности.
–Как призрак, блять, Каулитц. Не рановато для водки?
–Для нее всегда самое время.
Бармен наливает рюмку, Том выпивает залпом.
–Еще.
Георг внимательно смотрит на Каулитца.
–Ты охуел?
Том кивает:
–Да.
–Не наливать ему больше, – Георг запрещает бармену налить очередную рюмку. Хватает Тома за рукав, дергает на себя. – Ты охуел?
–Я сейчас скажу тебе то, что не должен знать никто, кроме тебя. То есть буквально никто. Если об том узнает Билл – я изобью тебя до реанимации. Если об этом узнает хоть кто-то – я забуду, как тебя зовут. Ты понял меня?
–Я понял тебя. Объясни мне, что происходит.
–Сейчас я расскажу тебе все, после ты мгновенно забываешь об этом и мы пьем до того, пока нас не выгонят отсюда.
Георг устал от ультиматумов и вопросов.
–Ты меня может спросишь хоть раз, чего я хочу?
–Ой, блять, Георг, не стони, как баба.
–Я уйду сейчас, если ты не скажешь мне, что происходит.
Том опрокидывает еще одну рюмку, смотрит в стол.
–У нас с Биллом хорея Гентингтона. Это не лечится, генетическое. Наша мать умерла от этого. Билл ни о чем не знает. У нас времени – года два, может, три. Потом окружающим будет понятно, что с нами что-то не так. Беспорядочные движения, расстройства психики. Мы вряд ли будем узнавать даже друг друга. У меня уже пропало боковое зрение. – Том не успевает договорить, Георг поднимает руку, заставляет Тома замолчать.
–Ты о чем сейчас?
–Я о том, что хочу, чтобы ты запомнил меня таким, каким я был до того, как узнал свой диагноз. Я о том, что сейчас мы нажремся, как в последний раз, потому что этот вечер буквально последний.
Том обнаруживает кровоподтек над бровью. Георг вытирает костяшки об джинсы. Том стирает кровь с губы.
–Ты какого черта делаешь, Листинг?
Георг выпивает рюмку Тома.
–Нет, Каулитц. Этот вечер не последний. Пойдем выйдем.
Том мало что понимает, но видит, что Георг зол. Кулаки сжаты до белизны, он старается не смотреть на Тома.
–Ты успокоишься может? Сядь, я не пойду никуда.
Георг улыбается.
–Нет, Каулитц, ты выйдешь со мной. Сукин ты сын.
–Ты следи за тем, что говоришь. Я позвал тебя для того, чтобы забыть хотя бы на вечер, что умираю, а ты хочешь этот вечер испортить?
Георг истерично смеется.
–Что, блять? Что ты сказал? Ты звонишь мне, говоришь, что вы умираете. Ты приходишь сюда, говоришь мне, что это наш последний вечер, ты чего ждешь от меня? Что я забуду про это и буду пить с тобой, будто ничего не слышал и не знаю? Ты блять в своем уме? – Георгу кажется, что друг разыгрывает его, или что-то в этом роде, но подсознательно понимает, что Каулитц не стал бы так шутить. От этого-то и страшно.
–Георг, я проходил это. Отец сказал мне абсолютно то же самое. Я не буду больше обсуждать это. Я просто довожу до твоего сведения, что мы больны, и с этим ничего нельзя сделать. Мне не нужна поддержка, жалость или еще какая хуйня, обойдусь, спасибо. Мне нужно, чтобы ты помог мне забыть об этом. Чтобы я блять мог нажраться со своим лучшим другом и забыть о том, что умираю. – Том опускает рюмку на стойку слишком громко. Злиться. Смотрит на Георга, тот готов убить Каулитца прямо сейчас.
–Ты эгоист, каких поискать. Почему Билл ни о чем не знает?
–Потому что я найду его с располосованными венами, если он узнает, что будет недееспособен через пять лет.
Георг дрожит от злости.
–Препараты. Любую болезнь можно замедлить.
–Господи, Георг, перестать, давай выпьем.
Георг садится за стойку, жалеет, что не избил Каулитца сильнее.
–Ты убиваешь не только себя.
И Том не выдерживает.
–Еще хоть слово, Георг, еще хоть слово. Я живу со знанием своего срока годности уже полгода, я просыпаюсь каждый день и думаю, что это один из тех последних дней. Я засыпаю с этой же мыслью. Я думаю, что будет, когда мне придется рассказать все Биллу. Я представляю эти круги Ада, которые мне придется пройти. Я думаю о том, как нам придется уйти. Когда нам придется уйти. Я думаю о нашей смерти от наших же рук каждый ебаный день, после того, как узнал диагноз. Я знаю, что Билл не выдержит. Я знаю, что после него не выдержу и я. Я не знаю, придется ли нам накидаться снотворным или умереть от передоза. Я не знаю, как сказать Биллу о том, что мы умираем. Я пытаюсь забыть об этом хоть как-то. Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Я блять многого прошу, Георг?! Я просто хочу, чтобы ты нажрался со мной, чтобы не капал мне на нервы, пытаясь вразумить и заставить пойти в клинику. Я этого не хочу. Просто помоги мне. Просто помоги.
Том выпивает третью рюмку, поднимает взгляд на Георга. Листинг выпивает бокал мартини залпом.
–Ты же понимаешь, что никто не позволит вам уйти просто так? Ни я, ни ваш отец. Сейчас я нажрусь с тобой, но это не последняя наша пьянка. Мне глубоко похуй, что ты там решил, веришь, нет?
Том устало соглашается, лишь бы этот разговор закончился.
–Не кивай блять мне. – Георг кидает Тому раздраженный взгляд.
Том смеется.
–Не нравится?
–Да я сейчас готов сломать твой красивый нос, но потом же с братом твоим объясняться придется. Да помню я, помню, что он ничего не должен знать. Я не идиот и не возьму на себя его жизнь. В отличие от тебя. Придурок.
Том устало протягивает:
–Ты же огребешь сейчас. Пока я могу оставить на тебе пару синяков. Тем более, ты разбил мне бровь.
–Я бы разбил тебе все лицо, если бы не жалел тебя.
–Ты слишком заботишься обо мне.
Георг удивленно-саркастично спрашивает:
–Да ладно, блять? Мы знакомы уже пятнадцать лет, а ты только сейчас заметил, что мне на тебя не плевать?
Том улыбается:
–Спасибо тебе.
–Заткнись нахуй, Каулитц, иначе я просто уйду.
И Том молчит. Георг выпивает рюмку за рюмкой, пока мысли не становятся хотя бы чуть-чуть тише. Том делает то же самое.
–Помнишь, как мы нажрались на выпускном? – Том смеется, Георг пару секунд думает, после смеется с Томом.
–Нас тогда чуть не выгнали, еще бы этого не помнить. Но то, что было после между тобой и Биллом – вот это была картина.
Том смеется в голос, Георг улыбается, достает пачку сигарет, кивком спрашивает у бармена, можно ли закурить, получая разрешение, щелкает зажигалкой.
–Какая громкая была пощечина. Тебе так досталось тогда, я умирал от смеха, когда он орал на тебя.
Том закуривает вслед за Георгом.
–Это был такой пиздец. Это продолжалось весь следующий день, он орал на меня и говорил, что я «неподобающе себя веду» весь следующий день, а у меня так башка болела. Ты даже не представляешь, как долго я вымаливал прощение.
–Билл всегда был сукой. Как у него дела, кстати?
Очередная рюмка, Том, затянувшись, пожимает плечами.
–Как обычно. Наркота и показы. Мы улетаем в Европу месяца на четыре, так он даже там умудрится попасть на показ.
–Ты что делать будешь?
–Сидеть в первом ряду и смотреть на него.
–Как всегда?
–Как всегда.
Тишина в несколько секунд, Том нарушает ее:
–Как твоя Сью? Тебя не будет долго время, ты с собой ее в тур берешь?
Георг фыркает:
–Она вещь что ли, чтобы брать ее с собой? Нет, мы расстались еще месяца два назад.
–Вы лет десять были вместе, что случилось?
Георг тушит сигарету.
–Я слишком бухой, чтобы вести подобные разговоры.
Том смеется:
–Ладно, хорошо. Забыли.
–Но, хотя знаешь, я хочу знать, как вы стали спать друг с другом. Я могу шантажировать тебя, чтобы ты все рассказал мне. За все годы нашей дружбы ты никогда не говорил мне, как вы остались вдвоем. Это было как данность. Сейчас я хочу знать, как это получилось.
Том вопросительно смотрит на Георга, мотает головой из стороны в сторону.
–Ты охуел что ли, для таких разговор ты не слишком бухой?
–Вот именно, такие разговоры должны быть только тогда, когда я бухой. Рассказывай давай, Том.
Каулитц, после шести рюмок водки, довольно разговорчивый. Да и Георг, в конце концов, может знать об этом.
–Мы всегда вместе были. А когда мне было четырнадцать, я понял, что Билл гей. Тогда же понял, что и я гей. В пятнадцать Билл понял, что в его распоряжении точная его копия, а ты прекрасно знаешь, как он любит себя. Я пытался, конечно, как-то прекратить это, но я люблю его, он единственное, в чем я нуждаюсь.
Георг опрокидывает очередную рюмку.
–Не дай бог, когда-нибудь у меня будут близнецы.
Том смеется:
–Жаль, я этого уже не узнаю.
–Смешно, да, смешно блять тебе. Шутки он шутит, долбоеб, сука.
Остаток вечера проходит в алкоголе и шутках. Георг забывает, что его лучший друг умирает, а Том забывает, что умирает его брат.
Можно спиться, наверное, это дешевле.
========== Chapter ten ==========
Miles Kane & Clémence Poésy – Happenstance
Билл собирает вещи, Том в десятый раз проверяет билеты и документы.
–Это первый год, когда Рождество пройдет не дома.
Том улыбается:
–Думаю, что Милан так же красив в Рождество, как и Берлин. В чем ты полетишь?
Билл кивает на легкую черную куртку, Том взглядом спрашивает: «Серьезно?» Младший Каулитц хнычет, капризно говорит:
–Не удобно в самолете, да и места она меньше занимает. Мы же вернемся только в мае, что я с зимними шмотками делать буду?
Том слишком хорошо знает брата, чтобы заставлять его сделать что-то, чего он не хочет.
–Хорошо, ладно. В Вене ты покупаешь себе что-то теплое.
И Билл улыбается, потому что этого и добивался. На календаре первое в декабре, за окном пока домашний Берлин. Впереди пять месяцев, девять городов. Впереди соседняя Вена, модный Милан, политический Брюссель. Не нуждающийся в описании Париж, свободный Амстердам и теплая Барселона. Старый Лондон, а после Сан-Пауло, все это выглядит как попытка согреться. Последний город – Нью-Йорк – заботит Билла больше всех. Он всегда хотел жить в штатах, но Том всегда был против. Том в последний раз проверяет паспорта и билеты, застегивает замок на сумке. Самолет через три часа, Билл все еще собирается. Том выходит на балкон, закуривает. Думает, позвонить ли отцу или дождаться звонка от него.
Слишком много он снова взвалит на Тома. Снова слова о том, что он убивает их обоих, снова попытки образумить его. Том смотрит на счастливого Билла, кое как кидающего вещи в сумку, и решает, что ни Гордон, ни Георг, ни сам Гентингтон не посмеют испортить эти полгода. Том не может вылечить их, но Том может забыть о том, что они больны.
Билл рядом, Билл счастлив. Если счастлив Билл – счастлив Том.
–Заяц, быстрее, мы опоздаем.
Билл застегивает сумку, взволнованно, быстро проговаривает:
–Если я забыл что-то из документов – я устрою истерику в аэропорту.
Том смеется:
–Да, именно поэтому все документы у меня. Закрой все окна, выключи везде свет, я спущу сумки в машину.
Билл кивает, нервно поправляет шарф на шее. Как только за Томом закрывается дверь, Каулитц кидается в ванную. Все это дико бесит, документы, вещи, сам факт того, что он не появится дома в ближайшие почти полгода. Том скрывает что-то, Билл едва не рычит из-за этого. Кокаин только в сумке, которую Том уже спустил. Но где-то на полках, в пустой палетке от теней, где-то есть кокаин, Билл знает, что есть, но не знает, где. Каулитц понимает прекрасно, что наркоман. Руки трясутся, сердце стучит где-то в горле. Билл вдыхает дорожку как раз тогда, когда Том возвращается за ним в квартиру.
–Билл?
Младший смахивает остатки в раковину, вдыхает глубже, бросает быстрый взгляд в зеркало.
–Да, иду.
Выходит из ванной, Том стоит у дверей со связкой ключей и телефоном.
–Ты готов?
–Да-да, все, мы можем ехать.
Старший кивает, пропускает Билла вперед, тот вызывает лифт. Том закрывает квартиру.
Вернутся только через полгода, Том бежит от себя, безуспешно.
–Том?
Билл в лифте, Том стоит у двери. Вздрагивает, когда брат зовет его.
–Иду.
Зеркало в лифте, Билл поправляет шарф, пару раз промахивается, пытаясь попасть замком в собачку, но застегивает куртку. Том внимательно смотрит на брата в отражении. Длинные черные волосы завязаны в хвост, глаза подведены, выглядит, будто ему лет семнадцать. Белый, объемный шарф, черная куртка. Узкие, как обычно, рваные джинсы. Высокие черные сапоги. В руках шляпа, почти такая же, какую он подарил Карле. Том кидает быстрый взгляд на себя, усмехается. Темно-русые, но такой же длины волосы собраны в неаккуратный пучок, трехдневная щетина. Свободная серая толстовка, сверху черная куртка, Свободные, синие джинсы и кроссовки. Если бы не исключительно одинаковые черты лиц – никто никогда не сказал бы, что они близнецы.
–Чего улыбаешься?
Том обнимает Билла со спины, целует его.
–Думаю о том, что нас ждет.
Двери лифта открываются.
***
Регистрация, посадка. Билл сидит у окна, Том рядом.
–Я не могу так, Том.
И старший даже как-то облегченно вздыхает. Билл наконец сказал это.
–Мы не сможем сделать это никогда больше, если не сейчас.
Билл не идиот, он 26 лет прожил с Томом и он знает, что если Том решил – он сделает. И Том не скажет брату ничего, пока не посчитает нужным.
–Ты хочешь, чтобы я забыл, что не знаю, от чего мы бежим и жил так, будто ничего не происходит?
Том, прожив с братом 26 лет, знает, что Билл, получив утвердительный ответ, впадет в крайности. Тому ничего не остается.
–Да, именно этого я и хочу.
Билл кивает:
–Отлично.
В конце концов, Том всегда рядом, Том сможет остановить брата, если тот решит, что может все.
–И ты реально думаешь, что я откажусь от наркоты? Сейчас?
Том сжимает зубы.
–Билл, я…
–Мы летим в Вену. Все, больше я ничего не знаю и не хочу знать. Я живу так, как я хочу. Ты хотел этого – ты получаешь это.
Билл улыбается, притягивает Тома к себе, целует.
–Пока мы не прилетаем обратно домой – чтобы я не слышал и не видел ни одного взгляда, в котором увижу сомнение. Ни одного, Том. Ты начал это – я продолжу. Будет хорошо, если ты ко мне присоединишься.
Снова поцелуй и Том решает, что вряд ли останется в стороне.
Зимняя Вена будет перед глазами через час, нормальная жизнь – вряд ли вернется еще вообще.
***
Билл закуривает сразу, как выходит из самолета. Ветер, снег, младший мгновенно замерзает. Недовольно, даже обиженно протягивает:
–Мне здесь уже не нравится.
Том смеется, обнимает его за талию, притягивает к себе.
–Пошли, сумки нужно забрать.
Билл всегда нетерпелив, поэтому когда они ждут вещи, он говорит Тому, что не собирается здесь стоять и нервный выходит на улицу, снова закуривает. Том кричит ему вслед что-то про то, что он не будет один тащить сумку с вещами Билла, но младший только отмахивается от него шляпой.
–Отлично.
Билл заходит обратно в здание аэропорта почти сразу. Том усмехается:
–Да, теплые вещи же занимают слишком много места, что ты с ними делать будешь?
–Да помолчи ты уже.
Билл легко толкает смеющегося Тома в спину.
–Сегодня же покупаешь себе шмотье, но, – Том видит счастливое лицо брата. – Я иду с тобой только на полтора часа. Ровно полтора часа, Билл, не больше, я провожу с тобой в магазинах. Я сюда не для этого прилетел, и я знаю, чем заканчиваются твои поиски идеальной рубашки или еще чего. Не находишь что-то теплое за полтора часа – будешь носить мое.
Младший Каулитц смеется, обнимает Тома:
–Ладно, хорошо, договорились.
***
Из окна такси Вена кажется почти копией Берлина. На часах только половина третьего, впереди весь день.
Билл открывает номер, кидает сумку, толкает Тома вперед, захлопывает дверь.
–Что…
Младший кидается к Тому, тот едва успевает подхватить его.
–Если мы впадаем в крайности, то вместе.
Билл скидывает шарф, Том целует его в ключицы.
–Я когда-то оставлял тебя одного?
Билл опускается на пол, поправляет кофту Тома.
–Сейчас мы пойдем прогуляемся. А вечером напьемся.
Том улыбается.
–Раскладывай вещи.
Том открывает шторы, Билл падает пластом на кровать.
–Я думаю, нам будет весело.
–Ты думаешь? У нас впереди девять городов в странах Европы и штатах. И «весело» – это все, что я заслужил?
Билл усмехается:
–Я дам тебе свою оценку твоего распланированного путешествия, когда мы вернемся в Берлин.
–Нужно поесть, поищи что-нибудь, пока я раскладываю твои вещи.
–У меня показ Фенди через три недели, я не ем, ты хочешь – ты и ищи.
Билл с наглой улыбкой лежит на кровати, Том недовольно смотрит на него:
–Не ешь?
–Нет.
Том сжимает зубы. Снова кофе и сигареты по пачке в день. Если Билл не умрет от Гентингтона, он умрет от рака легких.
–Вставай, пошли за шмотками.
Билл поднимается резко, но также резко садится обратно на кровать.
–Что? Что такое?
Билл улыбается и поднимается обратно.
–Все нормально. Мне нужно яблоко и выпить кофе.
–Тебе голова нужна на плечах, твою мать.
Билл берет шляпу, пару минут перед зеркалом поправляет волосы и тушь.
–Пошли.
Дверь номера захлопывается, Том кладет ключи в карман.
–Пошли.
***
Билл расстегивает пальто, Том кидает бутылку виски на кровать.
–Четыре часа. Четыре, блять, часа, Билл, ты искал это пальто.
–Вена – красивый город, правда?
Счастливое лицо брата, его улыбка – и Том забывает, на что ушли эти четыре часа.
–Иди ко мне.
Билл садится к брату на колени, приподнимает голову за подбородок, целует. Том тянется за виски, не отрываясь от Билла открывает бутылку.
–Пообещай мне, что будешь делать все, что я скажу. Ты мне должен.
Том вопросительно смотрит на Билла, не понимая его просьбы.
–Пообещай.
Том едва заметно кивает, Билл встает, достает из под кровати сумку.
–Кокаин. Есть героин, по-моему, Марк дал мне и амфетамин. – Билл с улыбкой роется в сумке, достает оттуда очередной прозрачный пакетик с наркотой.
–Какого черта? – Том держит в руках бутылку, выражение его лица заставляет Билла рассмеяться.
–Ты обещал, Том.
–Что блять подсяду с тобой? Серьезно?
Билл подходит к Тому, забирает бутылку. Садится обратно к нему на колени, пьет из горла.
–Не подсядешь. Я на наркоте года три уже, но до сих пор выгляжу… хорошо? – Билл смеется, Том забирает у него бутылку, делает глоток.
–Ты считаешь, что если ты лежишь в каком-нибудь притоне с передозом, то у тебя все хорошо?
Билл наигранно задумывается, после легкомысленно произносит:
–Да, так я и думаю. Ты обещал, Том. Я ни о чем не спрашиваю – не спрашивай и ты. Делай, что я говорю.
Том смотрит в глаза Биллу, сдается. Недалеко ушел, они все-таки близнецы. Сильнее, лучше, благоразумнее. Играет ли это какую-то роль, если тебе жить осталось лет пять?
–Когда я смогу сказать тебе «нет»?
Билл улыбается, и Том понимает, что никогда.
Билл разделяет дорожки картой от двери номера. Том пьет виски.
Когда сдаются оба – конец не остановить.
========== Chapter eleven ==========
Panda Bear – Boys Latin
Билл тяжело переносит полет в Милан. Показ ровно через шесть дней, Каулитц младший выглядит плохо, чувствует себя еще хуже. Том подхватывает брата, когда они подходят к двери очередного гостиничного номера.
Том старается, Том делает все, что в его силах. Билл принимает это «все» как должное.
–Тебя нужно во что-то одеть, ты в списках приглашенных на афтепати после показа.
Том закатывает глаза, недовольно протягивает:
–Не нужно делать из меня того, кем я не являюсь. А тебе нужно поесть нормально и поспать.
–Поспать – да, согласен. И сейчас же. Ты – как хочешь, позависай где-нибудь, а я посплю.
И Том остается доволен хотя бы этим. Они разбирают вещи, после Билл умывается и залезает под одеяло.
–Я поем, после поднимусь и присоединюсь к тебе.
Билл сонно улыбается и кивает:
–Поешь.
Том целует Билла в лоб, укрывает его и выходит из номера. Почему-то даже дышать тяжело, когда Билл в таком состоянии.
Том спускается на ресепшн, спрашивает, где можно поесть. Девушка-администратор вежливо объясняет, где найти кафе. Том кивает и уходит.
Сидя за столом, Том слышит разговоры окружающих и пытается слушать именно их, чтобы не вести диалог с мыслями в голове. Чертов показ, его модельная карьера, будь она проклята. Работал бы искусствоведом, какого черта Гордон потратил столько денег на его образование. Том пьет кофе, и пытается слушать разговоры окружающих его людей. Том пытается.
Том пытается убедить себя, что Билл должен узнать о диагнозе только дома. Только в Берлине.
И только от их лечащего врача.
***
Том сходит с ума от сходящего с ума Билла. Младший почти все время проводит на репетициях, Том почти все время проводит, наблюдая за ним. Модели такие истерички, Том понимает, что ему еще повезло.
За день до показа Билл не может остановить тремор в руках. Том берет его руки в свои и шепчет ему, что все будет хорошо, пока девушка-визажист красит его. Младший Каулитц говорит, что это вершина того, что ему удалось достичь. И Том не может не согласиться.
В день показа Билл лично следит за тем, что надевает на себя Том. Черные джинсы, темно-серая длинная футболка, сверху пиджак с подвернутыми рукавами. Часы на левой руке, тонкая серая цепочка на правой. Очки, который Том искренне не понимает, зачем нужны, если они будут в помещении, аккуратно собраннее волосы. Билл остается доволен, и Том, в общем-то, тоже. Показ в семь вечера, в половину двенадцатого дня оба на прогоне. Том сидит в зале, один, пока вокруг бегает бессчетное количество людей, подготавливая подиум, свет и камеры. Умоляет, чтобы время не тянулось так долго и весь этот цирк поскорее закончился.
До показа ровно час, Том стоит рядом с Биллом, который дрожит всем телом.
–Ты успокоишься может, Билл?
Младший кивает, стараясь изо всех сил.
–Иди в зал, скоро все начнется. Я к парням.
Том быстро целует брата и делает, как он просил. Билл теряется в толпе остальных моделей. Взвинченные визажисты красят моделей, поправляют им волосы. Художники поправляют на каждом одежду. Билл говорит себе, что плохо он никогда ничего не делал. А это Фенди. И здесь он будет так профессионален, как может.
Когда зал полный, когда на пару секунд устанавливается тишина, после которой объявляется: «Men’s Fall/Winter Fashion Show», Билл словно каменеет. Лицо кажется выточенным из камня, Билл успокаивается и сосредотачивается. Все получится.
Том сидит в первом ряду, в метре от подиума. Почти в самом его конце. Музыка на фоне, когда первая модель открывает показ, Том слегка вздрагивает. Волнение брата передается и ему, он тихо стучит пальцами по колену.
Билл выходит пятым, Том специально считает уже вышедших парней. Когда видит брата – не может сдержать улыбки. Хорошо, что Билл не работает искусствоведом.
Классические, светло-серые брюки, черные туфли. Голубая рубашка, воротник которой едва виден из-под бежевого свитера. Приталенный пиджак с геометрическим рисунком, длинный шарф, перекинутый через плечо. Билл почти не накрашен, волосы собраны в высокий, сильно стянутый хвост. Взгляд стеклянный, походка уверенная, не быстрая. Билл не может посмотреть на брата, но знает, что тот в тихом восторге. Эти пятнадцать секунд на подиуме у одного из ведущих домов моды – лучшее, что Билл делал в своей жизни.
Том вряд ли смотрит еще хоть на кого-то. Перед глазами совершенный брат и мимолетная уверенность в том, что жизнь не такая уж и сука.
***
Билл стоит с бокалом мартини, Том рядом, его рука не бедре Билла. Билл смеясь знакомит Тома с парнями, с которыми сам успел познакомиться, когда к ним подходит один из агентов, с восхищенным возгласом:
–Вас, идеальных, оказывается двое!
Билл смеется, Том мотает головой и быстро проговаривает:
–Идеальный из нас только Билл.
Марсель, позже они узнают его имя, долго и мучительно пытается уговорить Тома работать с братом, тот, устав отмахиваться вежливо, говорит, что уходит за очередным бокалом мартини. Билл кивает ему, сам вновь скрывается в компании моделей.
Том оборачивается, когда его плеча осторожно касается чья-то рука.
–Привет.
Том вопросительно смотрит на девушку, улыбается:
–Я тебя знаю? Привет.
–Нет, но вполне можешь узнать. Меня зовут Риа.
Том что-то слышал про эскорт и сопровождение подобных мероприятий подобными девушками, но не думал, что это действительно происходит.
–Хорошо, Риа, чем могу помочь?
Она улыбается, всем видом показывая, чем именно Том может помочь. Она выглядит дорого – черное короткое платье, высокие каблуки. Накрашена ярко, похоже, пропорционально степени ее желания. Все это делает ее похожей либо на модель, либо на проститутку. Том почему-то думает, что второй вариант подходит ей больше. Хотя, может он и ошибается?
–Тебе не скучно?
Том смеется, чем вводит ее в легкое смущение.
–Нет, Риа, мне не скучно. Я думаю, мы оставим наше общение только на стадии того, когда я узнаю твое имя. Приятно было познакомиться.
Том едва не добавляет «Гуляй», но вовремя опоминается – он же не грубая сволочь. Девушка остается одна, с поджатыми от злости губами.
Не всем сегодня везет.
***
Когда Том роняет бокал с мартини, когда Билл начинает вести себя через чур развязно, тогда старший решает, что им нужно вернуться в отель. Билл неохотно слушает брата, пару минут пытается уговорить его остаться, но Том оставаться в этом хаосе больше не может и не хочет.
Модельные вечеринки никогда не приводили ни к чему хорошему.
========== Chapter twelve ==========
Coldplay – Christmas Lights
Том приносит в комнату отеля два кофе, пиццу и апельсин. Билл до сих пор валяется в кровати, лениво подтягивается, когда Том целует его и говорит подниматься.
–Сегодня Рождество. Впервые не в Германии. Поешь, а после смотаемся куда-нибудь, поедим и выпьем.
Билл пьет кофе, Том чистит для него апельсин.
–У меня есть идея.
Младший улыбается, искры в глазах. Том понимает, что брат задумал что-то, что заставит Тома выйти из его зоны комфорта.
