Текст книги "Huntington (СИ)"
Автор книги: Remy Beauregard
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Билл трясущимися руками ставит последнюю подпись, встает из-за стола так резко, что опрокидывает стул.
–У меня неизлечимое смертельное заболевание, о котором я ни тебе, ни кому-либо еще говорить не собираюсь. Я сказал, что я подпишу разовый контракт, если мне это будет нужно, но сейчас я ухожу.
Марк приходит в себя только после того, как дверь его кабинета громко захлопывается за Каулитцем. В каком-то шоковом состоянии он собирает бумаги, которые оставил ему Билл, медленно складывает их в его папку.
Какое к черту заболевание, что происходит?
Билл вызывает лифт, правая рука предательски дергается, за ней мышцы шеи неподконтрольно сокращаются так, что голова Каулитц поворачивается вправо настолько резко, что у того темный фон встает перед глазами от боли. Билл шипит, глубоко вдыхает и говорит себе, что внизу его ждет Том, который даже заподозрить не должен, что Билл только что ушел из агентства. Билл взъерошивает волосы перед зеркалом в лифте и легко улыбается себе. Все будет хорошо, все будет так, как и давно должно было быть. Нужно только провести с Томом этот день, нужно только насладиться им сегодня и сейчас.
Том затягивается в последний раз как раз тогда, когда видит младшего, подходящего к машине.
–Все подписал?
Билл с улыбкой кивает:
–Да, а теперь набивать время нашего рождения.
Том снова пытается уговорить Билла от этой затеи, но младший берет его за руку и говорит, что либо они делают сейчас это вместе, либо Билл делает это после и один.
–Билл, это не решается за завтраком, люди обдумывают татуировки годами.
Младший улыбается, вытаскивает сигарету из пачки.
–А у нас нет этого времени, так что давай поторопимся, и не будем обсуждать ерунду. Я позвонил мастеру, он ждет нас к двенадцати. Успеем попить кофе где-нибудь.
Том кивает, заводит машину и понимает, что младший прав. У них времени.
Конец близко.
***
Билл улыбается во все тридцать два зуба, когда Грег, мастер, разглаживает на пальцах Тома кальку со временем его рождения – 06:20. Старший расстегивает темно-синюю кофту, левой рукой перебирает нитки на рваных джинсах.
–Том, успокойся.
Старший и сам понять не может, почему так нервничает. Грег убирает кальку с пальцев, Том смотрит на синие контуры цифр, которые скоро появятся на его коже. Билл восторженно вглядывается в брата, надеясь увидеть у него такую же реакцию. Том улыбается. Все, что его почему-то беспокоит – это боль. Он понимает, что это не будет больнее сломанных пальцев, но одна мысль о том, что его кожу многократно проткнут иголкой, заставляет истерически смеяться.
–Том, все в порядке?
–Да, да. Все хорошо. Просто мне… страшно?
Грег и Билл легко смеются, Том обиженно проговаривает:
–И мне может быть страшно.
–Это не продлится долго. Полчаса, ну минут сорок – максимум.
Том кивает:
–Ага, успокоили.
Том сжимает зубы, когда слышит звук тату-машинки. Младший тихо смеется, сидя за ним. Когда иголка касается кожи, Том делает рваный вдох и едва не отдергивает руку.
–Первый раз всегда самый больной и страшный.
–Господи, Билл, первый и последний, ты меня слышишь?
Младший улыбается, кладет голову Тома на плечо.
–Слышу.
Когда Грег забивает второй ноль, Том сидит абсолютно спокойно и расслабленно. Это ощущение начинает ему даже нравиться. Довольный Билл касается носом его шеи, глубоко вдыхает.
–А ты говорил, что такие вещи не решаются за завтраком.
Том заводит левую руку за спину, касается ею Билла, притягивает его ближе к себе.
–Я ошибался.
Грег не имеет возможности отвлечься и посмотреть, что за черт здесь происходит, но по голосам обоих понимает, что они слишком мягкие, теплые, даже какие-то влюбленные. Мастер прекрасно видит, как они похожи, и понимает, что они близнецы. Тогда какого черта они разговаривают друг с другом так, словно они пара?
–Парни, а вы?..
Билл вскидывает на Грега красноречивый взгляд, тот тут же опускает голову и возвращается к работе. Последние три минуты и Том облегченно выдыхает. Резко поднимается со стула, тут же протягивает Биллу руку.
Младший смеется:
–Я видел прекрасно, ты сам посмотри.
Том улыбается, всматривается в четыре цифры, которые почему-то определили его судьбу. Шрифт странный, но выбранный Биллом, так что Том доволен. Младший Каулитц смотрит на брата и понимает, что оставить его будет труднее, чем он думал. У них общие мысли, чувства и эмоции. Он не сможет уйти от него без дикой, даже физической боли. Младший Каулитц не знает, как он будет это делать, но он знает, как он будет это переживать.
***
Том не одобряет, но разрешает. Билл с улыбкой открывает бутылку красного вина, Том курит, сидя на кухонном столе.
–Что-то происходит, но ты не хочешь сказать мне, что.
Билл сжимает зубы, но находит силы и удивленно улыбается.
–О чем ты?
Протягивает брату бокал, сам садится рядом. Забирает у него сигарету, затягивается. Том смотрит на профиль брата, щемящее ощущение нежности и любви, такое, что трудно дышать. Том знает Билла всю свою жизнь, Том любит Билла всю свою жизнь, но каждый новый день для него – и эти чувства усиливаются. Том любит Билла все сильнее и сильнее с каждым днем. Возможно, из-за Гентингтона, но Том с каждым днем нуждается в брате все сильнее и сильнее.
–Я так люблю тебя, ты это знаешь?
Билл закрывает глаза, улыбается. Весь вечер он молил Тома только об одном – не говорить ему этого. Младший Каулитц прыжком спускается со стола, в одну руку берет обе бутылки вина и штопор, второй хватает за руку Тома.
–Пойдем в комнату.
Том идет за Биллом, младший ставит вино на журнальный столик, толкает Тома на диван. Старший падает, Билл ложиться на него сверху. Младший слышит, как стучит сердце Тома, кусает щеки и ломает пальцы, цепляясь за кофту брата. Том понимает, что брату невыносимо плохо, и это все, что для него сейчас важно.
–Я люблю тебя, люблю тебя до больного сильно. – Билл слышит в этих словах то, чего не слышал никогда: просьбу. Том не осознает, что происходит с братом, но в его словах подсознательно содержится то, что должно остановить Билла – мольба остаться. – Я не знаю, за что нам Гентингтон, но я знаю, что я никуда не отпущу тебя, и ты никуда не уйдешь, пока мы хотя бы не попытаемся вернуть то, что у нас было отнято – жизнь.
Билл дышит поверхностно, рвано, тихо. Едва заметно кивает, Том целует его в макушку. Обхватывает руками и слегка приподнимается, заставляя встать. Тянется за бутылкой вина, пьет из горла. Билл отказывается, Том кивает, встает и выходит на балкон с сигаретой. Младший обхватывает голову руками и оседает на пол. Это самая страшная ночь в его жизни, но Билл прекрасно понимает, что назад он не пойдет. Билл видит, что Том пьет отчаянно, почти не отпуская бутылку. Курит, вдыхая полные легкие дыма. Стучит костяшками по двери, едва не воет. Билл судорожно открывает вторую бутылку, делает глоток и с грохотом ставит ее на стеклянный стол. Выходит к Тому, тот обнимает его так сильно, что Биллу кажется, что он чувствует, как ребра впиваются в легкие.
–Я никогда не выпивал бутылку вина в одного, почти залпом.
Билл улыбается:
–Все бывает в первый раз.
Пустая бутылка падает на пол, сигарета летит в пепельницу. Том легко толкает Билла к дверям, младший заходит в квартиру, Том хватает его за руку и разворачивает лицом к себе. Старший целует Билла, младший чувствует запах сигарет и вина, младший чувствует любовь, нежность и необходимость. Том целует Билла, отдавая все, что у него есть, отдавая себя полностью, без остатка. Билл знает это ощущение – словно он снова жив и словно он снова хочет жить. Билл хватается за спину Тома так, будто он – это то, что спасет его, то последнее, что сможет удержать его. Билл запрокидывает голову, старший проводит языком по каждой вене на его шее. Билл отстраняется, судорожно стягивает с Тома футболку, после избавляясь и от своей. Старший подхватывает его на руки, заставляя обхватить его ногами, усаживает брата на подоконник. Билл расстегивает ремень на джинсах Тома, старший вжимается в Билла так, словно хочет оставить его себе, в себе. Биллу трудно дышать, ком слез и нервов в горле, но старший целует его так, что Биллу остается только молиться о том, что брат больше не скажет за вечер ничего, что сможет довести его, что заставит его сорваться. Билл хватается за шею Тома, медленно, шепотом проговаривает:
–Я так люблю тебя, господи, я так люблю тебя, Том. Я не знаю, что будет завтра, но сейчас я хочу остаться с тобой, быть тобой. Любить тебя, потому что по-другому я жить не умею. Ты – все, что у меня есть. Так было и так всегда будет.
Том почти скулит, когда Билл говорит ему это. Голос тихий, но твердый. Младший Каулитц редко бывает настойчивым, но сейчас его тон заставляет Тома запомнить эти слова дословно, навсегда. Сейчас тело Билла кажется особенно прекрасным и особенно любимым. Том оставляет на шее брата синяки, Билл царапает его спину. Каждая секунда – концентрированное отчаяние, но такое прекрасное, что оба не придают значения тому, что это точка невозврата. Может быть, их связь отвратительна, но все меркнет перед тем, как сильно они любят друг друга.
Когда ненависть сможет заменить любовь, только тогда их отношения можно будет обесценить.
***
Билл ненавязчиво заставляет брата допить вторую бутылку вина. Под предлогом «покурить» младший уходит на балкон, оставляя Тома засыпать одного. Руки трясутся, голова раскалывается. Младший курит, весенний, но холодный воздух заполняет легкие.
Война проиграна, белый флаг давно вывешен. Жить не получается, не жить – тоже. Рука дергается так, что сигарета вылетает из пальцев. Билл кусает губы в кровь, воет от отчаяния. Оборачивается, всматриваясь в спящего брата.
Младший Каулитц должен успеть уйти до того, как брат проснется. В нем две бутылки вина и дикая усталость. Билл уповает только на то, что это сможет заставить Тома не проснуться, когда он будет закрывать за собой дверь.
Кидает сигарету в пепельницу, осторожно заходит в комнату. Проходит мимо брата, на секунду останавливается – послушать, как он дышит. После хватает из шкафа первую попавшуюся сумку и пару кофт. Джинсы, белье и футболки. Одним движением застегивает ее, на мгновение пугается, что разбудит этим брата. Тишина, Билл выходит из комнаты, переодевается. Надевает джинсы, берет с дивана кофту Тома. Улыбается, уже застегнувшись, тянет ее воротник на себя и вдыхает запах брата. Накидывает пальто в прихожей, зашнуровывает черно-белые кеды быстро, как попало. Осторожно и тихо достает из рабочего стола истекший контракт, поворачивает лист. Долго ищет ручку или хотя бы карандаш. Найдя, быстрым росчерком оставляет на листе два слова: «Lauf nicht». Почти выходит за дверь, но оставляет сумку в прихожей и возвращается в их спальню. Том спит, Билл едва слышно целует его в висок, вдыхает запах его волос. Выходит из комнаты, после из квартиры. Закрывает Тома на ключ, изо всех сил пытается дышать. Так будет лучше. Так будет спокойнее. Неопределенность убивает сильнее и быстрее, чем Гентингтон. А сейчас Билл прекрасно знает, что и где он будет делать. А Том все поймет, он должен.
Не беги.
========== Chapter twenty five ==========
Starset – Point of No Return
Том кричит, прося о помощи, но безуспешно. Том захлебывается собственной кровью, и когда дышать становится невыносимо, он просыпается и со сжатым криком поднимается на кровати. Пара секунд на то, чтобы вдохнуть полные легкие, пара секунд, чтобы осознать, что кровать пустая. Каулитц оглядывается, кладет руку на сторону Билла, понимает, что он не спал здесь – одеяло холодное. Начинает подташнивать, а голову словно сжимают тисками.
–Билл?
Тихо, но если Билл дома, он услышит. Том сидит на кровати, слушая тишину в ответ. Сердце бьется где-то в висках, перед глазами словно туман. Хватает с пола джинсы, надевает, ищет глазами хотя бы футболку, но безуспешно.
–Билл?
Уже громче, настойчивее.
–Билл.
Как-то истерично и испуганно. Том рывком открывает дверь спальни и выходит в гостиную. В квартире абсолютная тишина, на кухне никого. Том теряется в четырех стенах, смотрит по сторонам, будто заблудился. Взгляд падает на яркий белый лист бумаги, Том как-то вяло и медленно подходит к столу. Даже не берет его в руки, тихо читает просьбу Билла.
–Не беги…
Собственный голос в пустой квартире кажется каким-то неестественным и чужим. Том проходит на кухню, прострация кажется физически видимой и ощущаемой: обстановка вокруг побледнела, а идти тяжело, как будто приходится пробираться через что-то тяжелое и вязкое. Том запинается, успевает протянуть руку вперед и упасть на нее. Секунды, пока он соображает, что лежит на полу, кажется, проходят тягуче медленно. Поднимается, доходит до кухни, наливает стакан воды. Голова будто состоит из пенопласта, Каулитц не может понять, что он делает и зачем. Том ставит стакан с водой на стол и уходит в комнату. Очередной беглый взгляд на листок бумаги, он снова читает его, но не вдумывается. Находит футболку, шарит по карманам джинсов в поисках сигарет. Не найдя, выходит на балкон. Пачка красных «Мальборо» и черная зажигалка валяются на полу. Поднимает, закуривает, щелкает зажигалкой до тех пор, пока пальцы не сводит судорогой, и зажигалка не падает обратно на пол. Только сейчас замечает 06:20 на руке и его словно бьет током.
–Билл!
Его слышно, наверное, даже в соседней квартире. Том забегает в квартиру, судорожно ищет телефон и набирает брата. Голос девушки «Die Nummer antwortet nicht», Каулитц в голос воет, телефон падает на пол. Том роется в шкафу, пытаясь понять, вышел ли Билл за сигаретами или ушел. Не найдя в вещах серой сумки, с которой брат был в Амстердаме, Том оседает на пол. Минуты занимает осознать, что это значит, и только спустя время Том поднимается с пола и вновь хватается за телефон. Агентство, они были там вчера. Том понимает, что Билл не продлевал там контракт. Каулитц звонит конкретно Марку, считает секунды, пока тот возьмет трубку.
–Это Том Каулитц, мой брат вчера был у вас, скажите…
Марк все еще зол на Билла, но не имеет представления, что происходит сейчас, поэтому грубо отвечает:
–Если он одумался и хочет возобновить контракт, я жду его.
Кидает трубку, а у Тома останавливается сердце. Билл ушел из агентства, Билл не подписал контракт. В голове все укладывается как простой паззл, Том осознает, что вчерашние слова Билла и сегодняшняя записка – начало конца. Он предупреждал еще вчера, а Том не смог этого понять. Он сидит на полу, будто парализован, мышцы скованы, мысли тоже. Билл ушел.
Билл ушел?
Том монотонно стучит пальцами по полу, пытается думать, пытается осознать хоть что-то.
Воздух тяжелый, легкие не справляются. Том дышит поверхностно, быстро.
Что делать.
В голову приходит только один человек, который может помочь ему. Гордон сказал ему еще полгода назад, что все получится именно так. Если он знал, что это произойдет, значит, он знает, что с этим делать.
Тому повезло. Сам ли он осознает, что, останься он сейчас в квартире один или пойди он искать брата, ничем хорошим это не закончилось бы, но решение поехать к отцу кажется единственно правильным.
Том ищет кофту по всей квартире, не знает, зачем ему нужна именно она, именно та кофта, в которой он был вчера. Когда понимает, что ее надел Билл, уходя, хватается за косяк, прислоняется лбом к стене. Зубы, кажется, сейчас раскрошатся от того, как сильно он их сжимает. Дежавю к тому дню, когда он подтвердил диагноз. Хочется кричать так, чтобы после выхаркать легкие, но если Каулитц начнет – остановиться он не сможет. Судорожно шарит по карманам, ища телефон, чтобы позвонить Гордону. Руки трясутся, перед глазами словно туман. Отец на быстром наборе, Том нажимает «7» и дожидается ответа.
Гордон, увидев имя сына на экране телефона, почему-то чувствует, что что-то не так. Том редко звонит ему первым, и никогда – утром.
–Что-то случилось?
Как только Том слышит эту фразу, дыхание спирает, слова теряются.
–Пап, ты… – Голос Тома дрожит, а Гордон оседает на рабочий стол и расстегивает верхние пуговицы рубашки. – Я приеду к тебе, хорошо? Я буду дома через двадцать минут, пожалуйста, встреть меня там.
–Хорошо.
Том кладет трубку, Гордон тут же набирает Марго.
–Ты нужна дома. – Маргарет, до этого рассматривающая рентген сломанного позвоночника, прислоняется к стене кабинета.
–Что случилось?
Гордон судорожно ищет ключи по карманам пальто, быстро, но внятно говорит:
–Я не знаю, но я никогда не слышал Тома таким. Он сказал, что приедет к нам через двадцать минут. Я выезжаю, если можешь, приезжай тоже. С ним что-то серьезно не так, и я слышу и чувствую, что нужен врач. – Пока Гордон говорит, Марго переодевается. – И Марго, если можешь, и если это возможно, узнай адрес клиники и имя врача, у которого они наблюдаются.
–Тогда мне нужны паспортные данные хотя бы одного из них.
Марго не задает лишних вопросов, не старается выяснить, что происходит. Если муж говорит, что это серьезно, значит, это серьезно. Гордон вспоминает, что копия паспорта Тома лежит в папке с бумагами, которые он оставил у него, когда собирал их для завещания.
–Я приеду домой и позвоню тебе, не уезжай пока. Копия паспорт старшего у меня есть, я продиктую данные.
Марго выдерживает паузу, чтобы побороть дрожь в голосе.
–Гордон, это настолько серьезно, насколько я предполагаю?
–Я не знаю. Я позвоню.
Гордон почти бежит из кабинета, вызывает лифт. Что-то случилось с младшим, он это понимает. Том никогда не говорит «Я», всегда «Мы».
Если Билл не с ним, то Билла нет вообще.
***
Гордон успевает приехать первым, тут же звонит Марго, диктует ей паспортные данные Тома.
–Ты приедешь?
–Да, я уже попросила меня заменить часа на полтора. Скоро буду.
Как только Гордон кладет трубку, слышит, как входная дверь внизу открывается.
–Пап?
Том оглядывается по сторонам, пытаясь понять, дома ли отец. Гордон спускается вниз и, увидев Тома, понимает, что попросил Марго приехать не зря.
Руки старшего трясутся так, что связка ключей, которые он держит, звенит. Глаза бешенные, блестят не по-здоровому ярко. Он подходит к сыну, заставляет его посмотреть на него.
–Что случилось?
–Я проснулся сегодня утром, его нет. На столе записка со словами «Не беги». Он ушел, и я понятия не имею, куда и почему. Я не знаю, что мне делать и как искать его. Где? Я приехал к тебе, потому что пока прекрасно понимаю, что еще немного – и я рехнусь. Я блять сойду с ума, если не найду его сегодня же.
Гордон всегда подозревал, что его сыновья больше, чем братья. Сейчас он в этом убедился. Том видит в Билле не близнеца, не брата. Том видит в Билле часть себя, необходимую, жизненно важную. Так не нуждаются в ком-то, кого искренне не любят. Братья не могут нуждаться в друг друге так сильно.
–Успокойся, я позвоню в полицию. Том, пожалуйста, сядь и успокойся.
Старший чувствует Гентингтон физически. Левая рука дергается назад, Том тут же хватает ее правой и прижимает к груди.
–Нет, они не станут ничего делать, ты это знаешь. Просто скажи мне, скажи мне, пап, что мне делать?
Том стоит у стены и монотонно стучит в нее костяшками. Гордон пытается отвести от него взгляд, но не может: Том не в себе, настолько не в себе, что это пугает даже Гордона. Он изо всех сил прогоняет воспоминания о Симоне, но сейчас он видит в Томе только ее. Блестящие глаза, монотонные движения. Бывало, что она часами была такой. Том утрачивает остатки самоконтроля, когда не может остановить сильный тремор в правой руке. Кисть сводит судорогой, пальцы сжаты вместе. Старший перестает понимать, где он, и что он здесь делает. Когда комнату пронзает крик, полный боли и отчаяния, когда Том падает на пол и хватается за голову, Гордону начинает казаться, что сейчас сойдет с ума и он. Его сын сидит на полу и бессознательно кричит, а он понятия не имеет, чем ему помочь. Гордон хватает Тома за руки и просит посмотреть на него. Том дергается, смотрит куда-то сквозь отца и теперь монотонно произносит имя Билла. Тихо, качаясь вперед-назад. Гордона пробивает холодный пот, потому что он уже видел точно такую же картину. Но Симона тогда была неадекватна уже почти постоянно, а Том узнал диагноз всего год назад.
–Том, посмотри на меня, Том.
Старший вскидывает взгляд на Гордона, но все также произносит имя Билла.
–Мы найдем его, я тебе обещаю, но сейчас, пожалуйста, встань. Я помогу тебе, давай, вставай.
Как только Гордон прикасается к сыну, чтобы помочь ему подняться, тот отдергивает руку и тихо говорит:
–Нет. Я должен найти его.
–Я не отпущу тебя сейчас никуда.
–Я должен найти его.
Гордон не знает, что делать. Но из дома Том не выйдет.
–Ты найдешь его. Но не сейчас, хорошо? Давай выйдем покурить и поговорим обо всем, хорошо? Том, поднимайся, прошу.
Том не соображает вообще. Мозги словно превратились во что-то тягучее и вязкое. Мысли кажутся чем-то липким, Том не может понять даже просьбы отца. В голове одна четкая мысль – он должен найти брата. У всего остального будто отключили электричество, в этот раз он даже не осознает, что у него психоз. Гордон пытается поднять его, но Том, едва встав на ноги, снова оседает на пол.
–Я должен найти его.
Гордон смотрит на Тома с каким-то даже животным ужасом и страхом. Старший теперь и не старший вовсе, Гордон понимает, что Том намного слабее, намного ранимее брата. Как он мог не заметить этого за двадцать восемь лет их жизни? Он садится рядом с сыном, глубоко вдыхает и тихо, едва слышно произносит:
–Мы найдем его, я тебе обещаю. Я не знаю, что мне нужно сделать, но прошу тебя, посмотри на меня и успокойся. Приди в себя, я умоляю тебя, Том.
Проходит около двадцати минут в полной тишине, прерываемой лишь монотонным стуком костяшек Тома об пол и слабыми возгласами о том, что он должен найти брата, прежде чем старший вскидывает взгляд и резко поднимается, когда слышит, как входная дверь отворяется. Увидев вошедшую Марго, Том ломается снова и тихо проговаривает:
–Не Билл…
Маргарет кидает взгляд на Гордона, который по цвету лица ничем не отличается от ее медицинского халата. Она медленно и тихо снимает пальто, подходит к Тому.
–Привет.
Старший смотрит будто сквозь нее, но отвечает:
–Не Билл.
Гордон поднимается и подходит к жене, отводит ее в сторону.
–Я видел такое раньше. С Симоной. Сейчас Билл ушел, оставив ему записку с просьбой не искать его. Он никакой с того момента, как вошел сюда. Я не знаю, что делать и как привести его хотя бы в хрупкое, но ясное сознание.
Марго старается уловить смысл сказанного, но Том перед глазами, сидящий на полу и медленно раскачивающийся из стороны в сторону не позволяет мыслить ясно.
–Я нашла их лечащего врача и психиатра. Я не знаю, справится ли Том сам.
–Он возненавидит меня, если я позволю их психиатру явиться сюда.
Том, кажется, просыпается. Слышит, о чем говорят Гордон и Марго, цепляется за отдельные слова, силясь понять целое предложение.
–Нет, я не подпущу к себе никого. Пока не найду его, я должен.
–Позвони. – Кидает Гордон Марго, та кивает и уходит на кухню. Сам же подходит к Тому, силой заставляет его посмотреть на себя, – Том, ты понимаешь меня? – старший через силу, но кивает, – Ты понимаешь, что ты не сможешь найти его сейчас, найти его сам. Ты осознаешь, что с тобой происходит? – Том сжимает зубы и перестает монотонно качаться:
–Я… Да.
Гордон смотрит в глаза сына, тот не может долго делать то же самое.
–Послушай меня и, пожалуйста, пойми. Сейчас Марго звонит вашему психиатру, он будет здесь. – Том опускает голову и твердо говорит «Нет». – Ты позвонил мне сам, ты понимал, что ты не справишься с этим сам.
Том резко поднимается и словно оживает.
–Я сказал «Нет».
–Блять, Том, не нужно. – Гордон срывается, сам не понимая, от чего: от страха ли, или от чувства дежавю и осознания того, что Тома ждет то же, что и его мать. Он злится на себя, на мир, на Гентингтон, но повышает голос на сына. – Ты минут сорок просидел на полу, раз сто сказал, что должен найти Билла и столько же раз произнес его имя. Я видел подобное, Том, я знаю, чем это заканчивается. – Старший сжимает зубы и вновь не может проконтролировать сокращение мышц – голова произвольно поворачивается вправо, Гордон едва слышно скулит. – Я говорю тебе очевидные вещи, которые ты не хочешь признать – ты не сможешь найти брата сейчас, ты блять и имени своего сейчас вспомнить не сможешь. Я говорю тебе в последний раз, что сейчас приедет ваш психиатр, и он будет решать, что с тобой делать.
Старший по кускам собирает ощущения и воспоминания, Том изо всех сил пытается выстроить путь от момента, как он понял, что Билл ушел, до того, как оказался у отца.
–Что произошло? Как я оказался у тебя?
–Истерика. Я никогда не видел тебя таким, и, надеюсь, больше никогда не увижу. То, что с тобой происходило – не важно. Важен твой брат и то, как ты…
Том вскидывает правую руку, прося отца замолчать.
–Нет, нет, нет. Я должен знать, что со мной произошло. Я должен знать, как я здесь оказался, и как я вел себя.
Марго, до этого стоящая в дверях кухни, не выдерживает.
–Господи, Том, ты не можешь сам диагностировать себе истерики и психозы, ты не можешь сам вылечить себя, ты понимаешь это? Ты копаешь себе могилу, и ты упадешь в нее раньше, чем мы найдем Билла. Я не могу смотреть на это, господи, Гордон, я не могу.
Маргарет выходит на балкон, забрав из кармана мужа сигареты. Том смотрит ей в след, трясущимися руками просит у отца сигарету и зажигалку.
–Я знаю и понимаю, что она права. Но я не могу сидеть и ничего не делать, это убьет меня раньше. Блять, пап, я справлюсь, я найду его, и после этого мы вместе пойдем к Йосту.
Гордон зло и раздраженно кидает Тому:
–Ты оказался здесь сейчас именно из-за того, что решил, что справишься сам. Ты блять сидел сейчас в невменяемом состоянии на этом полу и выглядел так, словно тебя пролечили электрошок раз тридцать. Ты потерял брата из-за того, что решил, что ты справишься. Я не позволю тебе больше убивать вас, я не могу так больше, с меня хватит.
Гордон хватается за голову и отворачивается от сына. Том стоит, словно вкопанный, не в силах даже дышать.
–Я знал, что этим все и закончится, но я позволил тебе взять в руки вашу жизнь. Господи, о чем я только думал, идиот.
–Я… Пап, пожалуйста, я должен идти.
Гордон резко поворачивается и в мгновение оказывается рядом с Томом.
–Одно движение, сын, только одно лишнее движение, и отсюда ты выйдешь только с галоперидолом в венах, ты меня понял?
–Да, но я должен идти.
Том стискивает зубы и ищет куртку, Гордон смотрит ему в спину.
–Ты никуда не уйдешь.
Том поднимает ключи от машины с пола, оборачивается на Гордона.
–Я должен найти Билла.
Нервы сдают и у Гордона.
–Ты блять действительно думаешь, что я позволю тебе уйти? Господи, да пойми ты, что так тебе будет лучше! Твою же мать, как мне еще объяснить тебе, что…
Том не слушает отца, Гордон звереет: хватает Тома за плечо и разворачивает к себе. В глазах старшего нет ничего, кроме, кажется, уже выжженных там слов «Я должен найти Билла», и Гордон понимает, что Том уйдет. Его упрямство, его необоснованная вера в то, что он сможет помочь и брату, и себе, его безграничная самоотверженность и желание сойти с ума самому, но спасти Билла – все это доводит Гордона до того, что Том падает на пол, хватаясь за нос. По пальцам течет кровь, Том бешено смотрит на отца, стараясь понять, что произошло.
–Я сказал тебе, в каком случае ты отсюда выйдешь. У тебя два варианта: либо с Йостом и в сознании, либо с Йостом, но без сознания. Я твой отец, я не позволю тебе больше издеваться так над собой, пойми, я не смогу больше на это смотреть.
Марго стоит у дверей балкона, зажав рот рукой. Том замечает ее, Том замечает ее слезы. Том вспоминает, что у Гордона и Марго есть дочь, которую они сегодня должны забрать из школы и провести с ней вечер, словно ничего не было, словно Том не устроил в их доме Ад.
Старший Каулитц не успевает додумать, его прерывает Йост, позвонивший в дверь. Марго бежит через всю гостиную открывать, и Том видит в этом бег к нормальности и свободе.
–Я поеду с тобой.
–Я не хочу этого, пап, пожалуйста, я справлюсь.
Том скулит, словно ему пять лет и его заставляют лечь в больницу, одного. Том пытается вымолить у отца прощение, когда просит его остаться с Марго. Том знает, что должен найти Билла, Том пытается придумать, как это сделать. Его вновь прерывают, когда он слышит знакомый, мягкий голос:
–Том, привет. – Старший, сидя на полу, вскидывает взгляд на вошедшего Йоста. Кивает. – Ты прекрасно понимаешь, что если поедешь со мной сейчас и самостоятельно, я не задержу тебя надолго. Не усложняй себе жизнь.
–Надолго?
–Нет, мне только нужно поговорить с тобой. Я обещаю, это не займет много времени. Мы просто поговорим, ничего больше. Но сегодня спать ты будешь в клинике.
Том усмехается:
–Нет.
Йост подает Каулитцу руку, помогает встать.
–Хорошо, мы можем обсудить и это.
Том не хочет ничего обсуждать, он не останется в клинике на ночь, он не сделает этого, если даже не вспомнит своего имени. Имя брата он не забудет никогда, а важно только это.
–Я не буду это обсуждать, я сказал, что я не останусь в клинике! – Каулитц снова срывается, с журнального столика летит стеклянная ваза и книги. – Я сказал, что я там не останусь, значит, я там не останусь!
–Том… – Гордон пытается подойти к сыну, но тот выставляет вперед руки и не позволяет сделать этого.
–Подумай о том, что будет дальше. Что ты собираешься делать? Ты на руки свои посмотри, они трясутся так, что ты пуговицы застегнуть не сможешь, Том. – Тон Дэвида все также спокоен, а это почему-то бесит Тома еще сильнее.
–Я собираюсь найти своего брата, а после, мы, может быть, придем к вам. До свидания! – Том порывается выйти, но пройти мимо Йоста не может.
–Я не выпущу тебя из этого дома одного. У тебя два вариант: со мной по-хорошему, либо со мной же, но по-плохому. И Том, если ты пойдешь сам, я смогу отпустить тебя. Но если мне придется позвать санитаров и попросить их подержать тебя, пока я буду успокаивать тебя галоперидолом – ты останешься в клинике надолго. Думай, Том.
Каулитц теряется и смотрит то на отца, то на Йоста.
–Я не могу, пап, я не могу так.
Том хватается за голову и воет, пытаясь сдержать крик хотя бы при Йосте.
–Я поеду с тобой.
Том пытается возразить, но Гордон молча толкает его к дверям. Каулитц оборачивается, умоляет отца:
–Пообещай мне, что завтра утром я окажусь дома.
Гордон кивает, чтобы успокоить его.
Том не замечает, как оказывается запертым в машине с Дэвидом и отцом. Он понимает, что переживал подобное в Амстердаме, но сейчас он смог понять это только после приступа. Это пугает до холода в венах, но Том знает, что это он пережить сможет. А вот потерю брата – нет.
