Текст книги "Хвостатый эффект (СИ)"

Автор книги: Ragnaros

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Когда они шли по коридорам, Лилиан не особо волновалась, скорее чувствовала глухое раздражение от пропущенного обеда, однако, стоило им подняться в административное крыло и свернуть в сторону так называемой «комнаты знакомств», беспокойство начало нарастать. Специальный звукоизолированный кабинет позволял провести встречу с потенциальными приёмными родителями.

Правда, насколько Лилиан знала, здесь он использовался не для этого, а для общения с органами правопорядка. Мало кто хотел бы взять себе в семью столь сложных в воспитании и тем более уже достаточно взрослых подростков, ведь никого младше восьми лет девушка тут ни разу не видела.

Внутреннее убранство лишь подтверждало эту теорию. Внутри было лишь пара мягких диванов, небольшой круглый стол с четырьмя стульями и голые стены, ну или почти голые. На них были простые панели закрывавшие голые стены. Здесь не было даже окон.

От этого желание входить стало ещё меньше, а интуиция взвыла словно обделавшаяся от страха кошка, если такое вообще было возможно. Невольно Лилиан сделала шаг назад, с трудом подавляя желание долбануть директора перегрузкой и сбежать куда-нибудь подальше. Отчасти противиться этому желанию было можно благодаря тому, что её инструментрон всё ещё был заблокирован почти по всем функциям. Проверять рвения у девушки не было возможности, ведь на любой подозрительный чих она получала предупреждение от «наблюдателя».

– Позволь тебя поздравить: здесь мы с тобой попрощаемся, – отчего-то совсем не грустным голосом нарушил молчание директор, – не робей, всё будет хорошо. Твои родители будут очень рады тебя увидеть, я уверен, – подбодрил её Аристарх и легонько подтолкнул девушку внутрь. Против воли она чуть не упав влетела в комнату.

Двери за ней захлопнулись, а из дальнего угла, скрытого вне обзора, со входа вышли три человека.

– Наконец-то, – противным голосом протянула женщина средних лет в кремовом деловом костюме. Не по годам сморщенное лицо смотрела на девушку словно на подопытный объект, а два крепких амбала в лёгкой броньке с узнаваемым символом ненавистной организации трехголовых и скрываемыми за шлемами лицами смотрели на Лилиан через красные линзы и шумно дышали.

Словно вспышка перед девушкой пришло воспоминание: она вспомнила, когда видела таких людей в последний раз.

– Цербер! Опять! – прохрипела Лилиан отступая к двери и пытаясь открыть её в то время, как целая какофония звуков и видений вторглась в её голову.

Взрыв. Ужас. Крики о помощи. Её куда-то тащат такие же люди. Прочь от них. От кого-то, кто любил её. Она не помнит лица, но они пытаются догнать их, остановить.

– Алисия Хакетт, а ты хорошо спряталась, чертовка. Нам пришлось идти на крайние меры что бы добраться так быстро до тебя. И нужно многое наверстать. Похоже придётся подвергнуть тебя некоторым модификациям из-за упущенного времени, какая жалость, – притворно улыбаясь проговорила старуха и скомандовала, – взять её!

Двое амбалов медленно подходили к девушке, пока та стояла словно в трансе, а её глаза застекленели – в них читалась кровавая ненависть.

Руки затряслись, сжимаясь в кулаки, а на лице проступило только одно, желание убить. Повинуясь команде хозяйки, на правой руке активировался инструментрон и, когда один из амбалов сделал бросок вперёд, чтобы не дать ей воспользоваться им, Лилиан чуть повернула руку, как учил Эндрю. Впервые в своей жизни девушка попыталась активировать резотрон, который, вопреки блокировке, появился, чем Лилиан моментально и воспользовалась.

Не ожидавший такого противник просто налетел на прочный и острый как алмаз клинок, который прошел сквозь лёгкую броню как будто это было масло. Лилиан целилась прямо в сердце и не промахнулась. Сначала церберовец не понял, что случилось, схватив девушку за шею. А когда его боевой интерфейс выдал информацию о смертельном ранении, было поздно.

Хватка ослабла, и Лилиан вырвалась из неё с криком ярости бросаясь на следующего противника. Вновь засветился резотрон, но теперь она промахнулась, всего лишь отрубив второму руку. Тем не менее это имело на него деморализующее действие, когда он словно обезумевший кричал, смотря на свой обрубок конечности. Упав на колени, он стал лёгкой мишенью для второго удара, что отсек ему голову, которая покатилась по комнате словно мяч. Фонтан крови забрызгал всё вокруг включая обезумевшую от ярости Лилиан.

Оставшаяся в живых старуха, не ожидая такого от 14-летней девочки, взвизгнула, пытаясь хоть как-то спастись, но меблировка не дала ей и малейшего шанса.

– Нет. Нет! НЕТ! Прошу! Мы можем поговорить! Давай договоримся! – она попыталась как-то защититься своей сумочкой, но та просто была отброшена свободной рукой, в то время как лезвие глубоко вонзилось ей в горло, из которого хлынула кровь, заливая руки.

Когда труп старухи упал на пол, Лилиан словно отходя от транса с нарастающим ужасом на лице перевернула свои руки, залитые кровью. Затем, переведя взгляд на трупы, она вскрикнула и отшатнулась от них тяжело дыша и не веря своим глазам. Простая, но такая страшная мысль пришла ей в голову. Она только что хладнокровно убила троих людей, зарезала, словно это были животные. Или не ей? Или это был кто-то другой?

– Нет... Я не такая, – прошептала она себе под нос, в то время как из её глаз полились слёзы, – я не такая! Я НЕ ТАКАЯ! – в конце концов прокричала она, отшатываясь к чистой стене и сползая на пол.

Подняв глаза, она увидела саму себя, она стояла прямо перед ней. Она держала в руках активированный резотрон с которого капала кровь, она же была на лице и стекала из ухмыляющегося рта. В глазах застыла жажда убийства, жажда мести, жажда крови.

– Они поплатятся, – проговорила грубым голосом стоявшая перед ней копия, – они все поплатятся! Давай! Вставай! Мы отомстим! Мы выпьем всю их кровь!

– Нет! – девушка схватилась за голову, – уйди. Ты не я. Я знаю кто я! Я Алисия! АЛИСИЯ! – сердце в груди стучало всё быстрее, разум наполнил ужас, в ушах зазвенело. Сны не были снами. Это была она. Не кошмары, не сны, воспоминания. Прошлое, её жизнь до трущоб.

Что-то тёплое поднималось откуда-то из глубины сознания. Она услышала детский смех, кто-то смеялся прямо внутри неё. Она слышала плач, и отчаяние окутало её словно коконом, кто-то рыдал прямо внутри неё. Она увидела себя, она стояла позади окровавленной, той, что назвала себя Лилиан. Маленькая. Потерявшаяся. Беспомощная. Испуганная. Она сама. Алисия.

– Ты слышишь?! Я Алисия Хакетт! Я не ты!!! – прокричала она в пространство, но сама услышала лишь писк.

Фигура перед ней рассмеялась диким, безумным хохотом. От этого Алисию охватил дикий, невыносимый страх смерти. Страх одиночества. Страх потери.

Перед глазами продолжали мелькать какие-то картинки. Нет, воспоминания.

Тепло и уютно. Там было весело. Там было хорошо. Но потом было плохо, очень плохо. Взрыв, люди в белом, такие же, как и те, что сейчас валялись на полу.

Туннели. Вновь крики. Вокруг грязь, опасность и смерть всего от пары ошибок. А потом… Потом она забыла всё это. Она забыла, кем является. Но нет. Это неправильно, она помнит.

Яркая вспышка и она видит счастливые лица, она смеётся вместе с ними, поедая лакомство, что-то воздушное и сладкое. Она знает, что это она. На неё с любовью и счастьем смотрят мама и папа, такие родные, любимые.

Фигура перед ней вновь что-то говорит, убеждает.

Снова яркая вспышка. Её пытаются изнасиловать, маленькую, невинную. Ей всего восемь. Она вырывается и впервые пускает в ход зубы и когти. Крик боли и освобождение. Летящие вслед проклятья.

Опять вспышка и она опять на улице. Её попытались зажать шестёрки местного дилера по прозвищу Зик и подсадить на иглу. Она отбивается от них инструметроном, перегрузка выкручена на максимум. Те, по кому она попала, корчатся в судорогах. А кто-то, схватившись за лицо или руки, кричит от боли, истекая кровью. Она чувствует, как из рта капает их кровь, даже не пытаясь выплюнуть её. Она хищно скалится, наслаждаясь ужасом на лице оставшихся противников.

Опять вспышка. Она пытается поймать чей-то хвост, она смеётся, когда тот легко ускользает от неё вызывая азарт и веселье. Наконец ей удаётся поймать его, она прижимает хвост к себе, он не вырывается. Такой тёплый, пушистый и родной. Сверху кто-то гладит её между ушек. Приятно. Кто-то говорит ей ласковые слова.

Сквозь пелену вспышек и образов доносятся голоса. Она слышит сама себя, она просит о помощи, просит защитить. Она не хочет быть такой, она хочет сладость. Но всё тонет в крови и тёмных образах врагов.

Кто-то схватил её, она это чувствовала. Лилиан идёт за ней, хочет забрать.

Страх с новой силой затопил всё вокруг. Алисия рванула вперёд, пытаясь ударить чёрные силуэты перед собой. Прорваться, убежать. Однако эти силуэты были куда сильнее, и она взвыла от ужаса, когда поняла, что её скрутили. Руки оказались блокированы. Не видя целей, девушка попыталась извернуться, вырваться, чтобы впиться зубами в пленителей.

Что-то кольнуло ей в шею, и через несколько секунд перед ней появилось нечто белое. Чей-то силуэт, он звал её. Медленно протягивая руки к её голове. Туман медленно рассеивался, звуки снова возвращались в обычное русло.

– Алисия, доченька, прошу тебя, успокойся, всё хорошо, мы здесь, мы рядом, всё закончилось, – ласкал её слух столь знакомый женский голос. Не веря в то, что она видит, девушка несколько раз моргнула, пытаясь прогнать морок. Но нет, перед ней была она! Такие же, как у самой Лилиан чёрные ушки в волнении прижаты к голове. Её пронзительный, тёплый взгляд зелёных глаз был направлен прямо на неё, а руки аккуратно тянулись к ней, пока, наконец, не коснулись её щёк. Черты лица приняли точность. То самое лицо, то самое тепло от рук. Ей хотелось потереться об эти руки, чтобы они погладили. Успокоили.

– Мама, – захлёбывающимся голосом пробормотала девушка не в силах сдержать слёзы. Её сопротивление ослабло, прекращаясь. Она не пыталась больше вырваться, проваливаясь в слёзы.

– Всё в порядке, отпустите её, – Лидия на секунду перевела взгляд за спину подростка, и двое солдат, что удерживали её, исчезли, а сама девушка буквально упала в объятья матери захлёбываясь в слезах. Она пыталась ей что-то сказать, но не могла выговорить и слова. Обнимая её, она с трудом смогла разглядеть появившегося в поле зрения мужчину. Разумеется, даже сквозь слёзы она узнала его, даже появившаяся бородка и заживающий шрам на лице не могли избавить его от пронзительных, тёплых голубых глаз.

Руки сами потянулись к нему, после чего отец, опустившись на колени, обнял их обеих. Ни у кого не осталось сил что-либо говорить. Слова были излишни. Девушка узнала их. Вспомнила. В её душе словно со звоном что-то вернулось, что-то светлое. Что-то нужное. Оно вернулось к ней, оно нашлось. Внутри неё радостно смеялась маленькая Алисия.

И в то же время, внутри неё бесновалась Лилиан, сгорающая в ненависти. Рвущаяся наружу, но с каждой секундой становясь всё тише. Пока, наконец не выбившись из сил, она просто начала рыдать вместе с Алисией. Внутри неё.

Глава 3: Размышления и признание.

Берлин. ГССР. Квартира адмирала Хакетта. Два дня спустя.

Стивен Хакетт не спал. Бессонница вновь вернулась как тогда, восемь лет назад. Вновь он сидел на стуле перед большим обзорным окном, за которым в ночном небе бушевала стихия. Здесь, на 50 этаже башни, она была особенно красива. Необузданная сила природы. Только буря, размышления и полупустой стакан с бренди, что сейчас заменил многочисленные датапады и отчаянье в прошлом.

К напитку адмирал так и не притронулся. Стивен редко употреблял алкоголь и сейчас, казалось, самое время немного нарушить порядок, но анализ прошедших нескольких дней полностью поглотил его. Военная жилка не давала ему мыслить иначе. Нужно разобраться, где была ошибка приведшая к нынешним событиям, и как этого можно было избежать в будущем.

Алисия, как и Лидия, наконец смогли уснуть после того, как они встретились. Стивен поморщился и всё же осушил стакан. Увиденное заставило опытного военного содрогнуться от ужаса. Три трупа, как выяснялось чуть позже – церберовцев, и рыдающая у стены дочь, в приступе безумия умоляя кого-то, доказывая кому-то, смотря перед собой остекленевшим взглядом. Лидия бросилась к ней не думая, но приставленные телохранители среагировали быстрее, прикрыв её от бросившейся с резотроном в безумии дочери, и смогли аккуратно скрутить дочь, отключить оружие.

Хакетты предвидели что-то подобное, но боялись ярости, обвинений и попыток бегства. Именно поэтому охрана захватила все необходимые лекарства военного класса эффективности, в том числе и успокоительное. А дальше… Дальше слёзы всех троих, узнавание и мольбы дочери: она боялась кого-то, просила защитить, спрятать. Стивен думал, что она имела в виду убитых, точнее их живых коллег – Цербер.

Но когда они хотели оставить дочь одну на пару минут, она снова срывалась в слёзы и буквально прилипала к ним, умоляя защитить и спрятать от НЕЁ. Постоянно говоря, что эта она ревёт и угрожает вернуться, словно раненый зверь. Просачивается и пытается вернуть всё как было. Тогда они с ужасом и поняли, что она имела в виду. Произошедшее трагедия восемь лет назад буквально раскололо личность Алисии. Заставила появиться ту самую Лилиан.

Перелёт дался им с большим трудом: они были вынуждены применить военные транквилизаторы. Эта дрянь на некоторое время блокировала эмоции, превращая людей по сути в биороботов, готовых выполнять распоряжения «хозяина». И было решительно не понятно, что страшнее: бьющаяся в истерике Алисия или послушный робот Алисия. Стивен был уверен, что теперь ему будут сниться кошмары вызванные тем стеклянным взглядом и послушным видом дочери. Поморщившись от нахлынувшего отвращения к самому себе, он хотел было швырнуть злосчастный стакан в окно, но вспомнил, что буквально за стеной спят его сокровища, самое драгоценное, что осталось после ухода матери и ссоры с отцом. Он не имеет права беспокоить их покой, особенно сейчас.

И всё же. Всё было лучше, чем могло показаться на первый взгляд. Им с трудом, но удалось провести ряд анализов, которые показали, что Алисию Цербер, по всей видимости, так и не смог найти до того, как она засветилась у русских. У неё не было никаких следов хирургического вмешательства, ни имплантатов, ни чипов. Проблемы были только с недоеданием и постоянным стрессом. Черт, она даже смогла уберечь себя от надругательства. Оставалось проверить только на возможные ментальные закладки и заготовленные команды. Но выяснить это было невозможно, пока дочь была в таком ужасном психическом состоянии. Требовалась помощь высококлассного специалиста, а такого нужно было ещё найти и проверить на связь с Цербером. Цена ошибки была бы слишком высока.

Пугало в её психике и то, что, когда прошло действие препарата и Алисия вернулась к своему нормальному состоянию, она просто закрылась в себе. В её глаза было страшно смотреть, они были мертвыми, как будто она участвовала в бойне, хотя для неё это, наверное, так и было. Ещё через сутки без сна, она просто отключилась от усталости и, захватив руку матери в плен, которая практически ни на минуту её не покидала, наконец успокоилась. Во сне у Алисии даже появилась лёгкая улыбка, заставив старших Хакеттов вздохнуть с облегчением: хотя бы во сне она видела что-то хорошее, что-то светлое. Лидия, так и не решившись отпускать дочь, уснула рядом, прижав её к себе. А Стивен ушел в размышления в которых и прозябал до сей пор.

Воспоминания постоянно возвращались к событиям трехдневной давности, когда ему по спецлинии позвонил один из немногочисленных старых друзей служивший в КГБ СССР. Тогда он был сильно удивлён этому звонку: его русские друзья редко выходили на связь ввиду специфики их работы, и, как правило, это касалось очень скользких моментов. Этот звонок был из такого же разряда, однако запустил цепь событий куда более важных, чем коррупция или очередной шпион.

За два дня до этого.

От чтения отчёта Хакетта отвлёк срочный вызов по приватному каналу. Нахмурившись? он нажал кнопку приёма.

– Хакетт, на связи.

– Стивен, нет времени на любезности, у меня для вас с Лидией очень важная информация, – начал собеседник практически перебив его, а это означало, что произошло что-то экстраординарное. Он быстро узнал его: Алексей Стуков – сотрудник КГБ СССР, и даже Стивен не мог точно сказать насколько высоко и чем он конкретно занимался. Да и не хотел знать, ведь он был хорошим другом ещё с учебки, разве что их судьбы кардинально разошлись в разные стороны.

– Я слушаю, – без лишних рассуждений Хакетт быстро собрался с мыслями.

– Около полугода назад, наши спецы смогли предотвратить передачу ценных материалов нашим «партнёрам», – последнее слово он выделил голосом, и Стивен невольно ухмыльнулся, – сама информация роли здесь не играет, а вот то, как они смогли её вернуть, напоминает плохо отрепетированную школьную постановку.

– Алексей, не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня. Я – офицер ВКС, а не разведчик.

Собеседник не спешил продолжать, с явной виной во взгляде отводя глаза, – понимаешь, они вернулись с несколькими сиротами, которые были эвакуированы оттуда по поданному рапорту, среди них была... Она, – тихо закончил он, в то время как на компьютер пришло несколько файлов. В трёх были снимки девушки-фелисида лет четырнадцати. На пару минут Стивен завис, всматриваясь в её лицо. Недовольное, напряжённое, будто ожидает нападения. И в то же время уловимо знакомое чертами, элементами. На последнем был результат спец. программы для определения предварительного родства, созданного в Союзе для более быстрого поиска возможных родственников. Использовалась она редко, только при совпадении некоторых деталей выданных умным ВИ. В частности тех, кто так или иначе был затронут в инцидентах с нулевым элементом. Благо таких на весь АС было не так уж много, особенно когда дело касалось фелисидов. И под фотографией подростка, а также их с Лидией снимками, в графе «результат» красовался вердикт: Вероятность родства – 72%.

– Боже правый! Неужели? Алисия! – прошептал Стивен, смотря расширившимися от удивления глазами на результаты. Всё больше всматриваясь в лицо подростка он лишь усиливал свою уверенность. Сердце ускорилось от шока и надежды, – Алексей, где она?!

– После всех «проверок и собеседований» у специалистов её определили в специальный интернат при НКВД. Для сирот… С проблемной коммуникацией.

– Причины? – обеспокоенно спросил Хакетт, представляя, что пришлось пережить дочери за это время.

– Агрессивное поведение, нежелание идти на контакт и, – он мрачно усмехнулся, – попытка покусать персонал спецслужб. Но главное не это, Стивен. У нас подозрения, что её запрятали так прочно потому, что у неё, судя по всему, есть недюжинный биотический потенциал. Об этом не предупредили даже директора приюта. Возможно, чтобы заставить её сорваться и тогда уже с полным правом упечь её куда-нибудь глубоко, где не светят звёзды, и дискредитировать директора со спецслужбами.

Сжав кулаки Хакетт невольно вновь вспомнил тот инцидент во время беременности Лидии, когда в ходе, как позже оказалось, диверсии был выброс газа на основе нулевого элемента, получивший название «Нулевой газ». Тогда врачи не смогли спасти множество жизней, но Лидия и его будущая дочь выжили и даже смогли не получить большого урона здоровью, теперь, как стало понятно, не без побочных эффектов. И если так, то становилось понятна заинтересованность Цербера. Биотики среди фелисидов встречались, но куда реже, нежели у обычных людей. Большинство после облучения умирало или рождались калеками.

– Полгода, Алексей! – взгляд Хакетта налился злобой, – что, у красных вся разведка вдруг присягнула воскресшему «императору»?

В ответ собеседник поморщился словно от зубной боли, – Стивен, я понимаю твою злость. Мы сами тут, мягко говоря, охренели, когда вскрыли этот гнойник. Действовали профи высокого класса, – мрачно ответил Стуков, – базы были аккуратно взломаны, биометрические данные и рапорты подделаны. Она проходила как обычный человек без каких либо способностей. Кто бы это не сделал, их подвела внезапная проверка ССБ КГБ. Мы обнаружили несоответствие отчётов и запросили повторный анализ и рапорты. Генетическая карта Алисии была вновь проверена, тогда и обнаружилась подмена данных с ещё кучей дерьма.

– Мне нужна вся доступная информация, адрес приюта, досье и документы. Я не позволю разделить мою семью снова, – сам того не замечая, Хакетт перешёл на командный голос, словно забыв, что разговаривает не со своим подчинённым.

– Разумеется, мой адмирал. Всё будет в течение двенадцати часов, вышлю проверенным курьером, – усмехнувшись ответил на этот выпад Алексей, заставив Стивена смутиться.

– Прости, Алексей. Это сильнее меня. Мы с Лидией уже не надеялись найти хоть какие-то следы, – затухающим голосом извинился Стивен, пряча лицо в руках, – восемь лет. Что же ей пришлось пережить?

– Я понимаю. Стивен, не медлите. Сейчас самое лучшее время вытащить её оттуда. Случившееся подняло на уши все спецслужбы – КГБ и ССБ роют носом всё, что могут, и уже расстреляли двенадцать кротов и засланных агентов. Они хотят замять эту историю быстро и тихо, история воссоединения для прессы уже готова. До Альянса информация ещё не дошла, всё предусмотрено, друг. Не волнуйся, твоя хвостатая скоро вернётся обратно домой, – взяв себя в руки Стивен кивнул. Сейчас самое важное было известить Лидию о новостях и удержать её от поспешных действий. И, с учётом услышанного, готовиться к чему угодно.

– Мне нужно срочно сделать пару звонков. Держи меня в курсе, Алексей. Хакетт, отбой, – снова перейдя на военные рельсы общения Стивен даже не обратил внимания на ироничный смешок собеседника. Мозг уже активно работал над возвращением, не сомневаясь в этом, дочери, и тем последствиям, что будут за ними.

Настоящее время.

Присланные файлы откровенно беспокоили и пугали. После эвакуации была собрана вся возможная информация о прошлом сирот, что были вывезены с территории ЛОГ. «Добрые» люди в трущобах и несколько десятков кредитов поведали крохи, но из них можно было составить картину, которую очень хорошо дополнял подробный рапорт полковника Смирнова, руководившего той операцией, находясь под прикрытием и использовав некоторых сирот как свои глаза и уши. В том числе и об Алисии, которая называла себя Лилиан. Дотошные красные раскопали достаточно, чтобы составить психологический профиль: все те ужасы, что Алисии пришлось пережить, покушения, попытки изнасилования и откровенная жестокость как к ней, так и с её стороны. Во что за восемь лет могли превратить трущобы маленького ребёнка, вырванного из уюта и комфорта?

Оставалось только надеяться, что хоть некоторые вещи можно будет исправить. Этот же отчёт поверг Лидию в откровенную панику. Было не сложно понять, чего лишнего нафантазировала себе супруга, прежде чем добралась от медицинского отчёта, после которого немного успокоилась, но материнское сердце и инстинкты уже взяли верх над военной, уступая первой главенство.

Далее были анализы, подтверждающие результаты, много документов и разговор с директором приюта, оказавшимся адекватным и честным человеком. Хотя по его взгляду и было видно, что он с радостью избавится от головной боли в виде неуправляемой дочери Хакетта. Перелёт и разговор по душам с представителями КГБ и НКВД. Крайне нудный и неприятный в котором Хакетту пришлось проявить всю свою стойкость, чтобы не сорваться и не перейти на нецензурную лексику.

Лидия была менее сдержана и пообещала любому «семь казней египетских», если они посмеют как-либо задержать их воссоединение с ребёнком. Вид разъярённого фелисида вряд ли удивил собеседников, но её слова были приняты во внимание. Все присутствующие знали, что разъяренная мать хуже фурии в аду, а Лидия ещё и обладала кое-какими связями и авторитетом среди военных, не уступающим её мужу.

И хотя спецслужбы легко бы отбились, проверять прочность стула, на котором они сидели, после случившегося желающих не нашлось. Хотя Стивен мог с уверенностью сказать, они это делали лишь для предания себе солидного вида. Хорошая мина при плохой игре. Стулья под ними и так шатались.

За очередным грохотом стихии, Стивен не услышал тихое шипение открывшейся двери и появившийся в проёме силуэт. Казалось, что его обладатель хотел приблизиться к нему, но через несколько секунд он скрылся во тьме обратно, так и не рискнув приблизиться. Проснувшаяся от грохота стихии Алисия хотела подойти и к отцу, но всё ещё боялась, что если она прикоснётся ещё раз к кому либо из них, то родители растают как туман, а она снова проснётся в трущобах, снова во власти той, другой. Снова одна. Поэтому она хотела растянуть этот «сон» на как можно дольше просто сев у стены и смотря на мирно дышащую во сне мать.

Земля. ГССР. Берлин. Частный, закрытый центр реабилитации пациентов с диагнозом ПТСР. Два месяца спустя.

Алисия сидела на кушетке уже в привычной для себя позе. Прижав к себе колени, она опустила на них голову, прижав ушки к голове. Эти разговоры ей надоели, она хотела домой, где можно было спрятаться ото всех, кроме родителей, ну и репетиторов, которых она терпела из-за получаемых знаний. Жизнь успела жёстко научить её, что знания, особенно нужные, повышают возможность выжить. Она хотела погрузиться в книги и экстранет, что давали такие знания. Эти же сеансы причиняли боль. Алисия снова видела её. Лилиан снова была рядом. В такие моменты она спорила с ней, доказывала, угрожала и пыталась атаковать. Но каждый раз её руки и резотрон инструментрона проходили сквозь Алисию и всё остальное, как и она сама.

А вот Алисия на удивление могла влиять на неё. На одном из сеансов она не сдержалась и, вскочив, подняла Лилиан за воротник обрывков, что она называла одеждой, и высказала ей всё, что думает. Что та не нужна ей, что она – Алисия, всегда была и есть, а другая лишь воображение, осколок, наваждение. В глазах Лилиан читался страх и недоумение, она стала бледнеть и раз от раза, с каждым сеансом, становилась всё спокойнее и прозрачнее. А Алисия всё больше понимала, что именно произошло.

Пока наконец ей это всё не надоело. Сидевший в стороне от неё пожилой психотерапевт продолжал раз за разом возвращаться к одному и тому же. Вытягивал из неё воспоминания, словно клещами, словно стараясь снова заставить её оказаться там, в трущобах. Алисия не понимала, для чего ему это. Девушка хотела, чтобы он ушел, оставил её воспоминания в покое. Снова переживать эти годы откровенно не хотелось. Когда он снова задал какой-то вопрос, она не сдержалась и накричала на него, требуя, чтобы он наконец оставил её прошлое в покое. Перестал заставлять снова оказываться в том ад.

– Я не заставляю вас переживать заново, Алисия, – его мягкий и спокойный голос словно вырвал девушку из бездны.

– Что? – с подозрением посмотрела она на него, – тогда для чего мы тут сидим? В чём смысл? Мы уже пришли к выводу, что Лилиан всего лишь, как вы выразились, «порождением молодого разума, оказавшегося в стрессовой ситуации уровня Омега». Её больше нет, доктор. В своей голове я, слава Баст, одна. Покажите пару десятков клякс похожих на бабочку и разойдемся к вящему удовольствию обоих.

– Кхм. Алисия, я выразился конечно не так, однако, в целом вы правы. То, что произошло, – врач проигнорировал предложение про кляксы, продолжая гнуть свою линию, – несомненно не тот опыт, который было бы приятно пережить снова. И это осталось в прошлом. Каким бы оно ни было, Алисия, оно не вернётся, если только вы сами этого не захотите, – против воли девушка начала прислушиваться к словам психотерапевта, в них наконец-то слышалась логика. Но в то же время слова о возвращении? Зачем вообще кому-то могло хотеться вернуться к той жизни? Ей бы однозначно не хотелось, хватило этих восьми лет на всю оставшуюся жизнь. Целых. Восемь. Лет.

– А главное, сейчас, как и всегда было, вы не одиноки. У вас есть родители и друзья, – на последнем слове Алисия насмешливо фыркнула, что не ушло от внимания пожилого человека, – хорошо, родители. Вы ведь сами сказали, что они готовы поддержать вас в любой ситуации. И рассказали, как вам было больно от осознания того, что несмотря на всё они не бросали надежду найти вас, когда вы эту надежду потеряли. Давайте поговорим об этом. Как вы это помните?

Алисия не отвечала: она думала вновь замкнувшись в себе. Это было видно по её нахмурившемуся лицу, пока врач не отводил от неё взгляда, в котором читалось титановое спокойствие и понимание. Девушке хотелось просто разозлиться как раньше, скрыть свою неуверенность за маской агрессии, но злоба так и не приходила, как бы она себя не накручивала. Через пару минут молчания она улеглась на кушетку уставившись в потолок и глубоко, судорожно вздохнув снова начала рассказывать.

Снова. О трущобах. О первых месяцах жизни там. Многочисленных приютов, откуда быстро вкусившая такой жизни маленькая девочка была вынуждена бежать и взрослеть, сбрасывая розовые очки и раздавливая их ногой. Попытки изнасилования и кражи, голод, страх попасться бандитам в рабство или сотрудникам ГэО, которые были не лучше тех же бандитов и отличались лишь тем, что сдали бы её в официальный приют, где нацепили бы ошейник-блокиратор как провалившему проверку лояльности, – Да, я до сих пор помню код, который они бы присвоили. 10-103М. Потенциальный «бесплатный работник». И опасный индивидуум.

Когда Алисия она начала рассказывать об одном человеке, которого могла назвать первым настоящим другом, которому можно было довериться полностью, она замолчала, закрыв глаза. Этот момент не ушел от внимания психотерапевта, так как раньше он этого от неё не слышал, – если вам слишком больно рассказывать, что с ним произошло, то не стоит. Мы можем закончить на сегодня, чтобы вы отдохнули, и продолжим в другой раз, – тактично предложил он, понимая, что сейчас, похоже, стоит всё же закончить.

– Я убила его, – безразлично пожав плечами ответила она, но её взгляд будто утонул в прошлом, – тот день. Мне было девять, мне пришлось, доктор. Его нельзя было спасти. Его накачали кошачьей мятой и, после допроса, отослали вербовать новых клиентов, – она глубоко вздохнула, – он пришел к нам в убежище. Мы сделали его после очередного побега из приюта, где нас хотели сделать послушными игрушками знатных «людей» из верхнего города. В то время там были только малыши лет пяти. И мы, сами ещё маленькие дети, пытались защитить их и научить жизни, – Алисия подняла перед собой руку и тихо рассмеялась.