Текст книги "Хвостатый эффект (СИ)"

Автор книги: Ragnaros

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Глава 2: Апатия и бездна.

СССР. Приют для трудных подростков при центральном отделе НКВД СССР. Полгода спустя.

Тишину кабинета нарушало равномерное, как стук метронома, тиканье старинных напольных часов. Остальное убранство было выполнено во вполне современном, привычном и практичном виде. Часы же передавались по наследству от директора к директору, подаренные, когда-то бывшим выпускником приюта.

В свою очередь атмосферу было сложно назвать такой же спокойной. Сидящий за столом пожилой человек в строгом костюме сквозь свои очки половинки сверлил взглядом сидящую напротив девушку фелисида.

В противовес ему она сидела с хмурым видом, стараясь не ловить взгляд директора, хотя её хвост прекрасно выдавал её эмоции, которым она раздражённо махала туда-сюда. Наконец, тяжело выдохнув, хозяин кабинета устало потёр глаза, сняв очки.

– Ты, видимо, задумала меня свести в могилу, Лилиан, – нарушил он молчание, водружая очки на место, – неужели ты не понимаешь, что я и мои коллеги хотим помочь вам всем и тебе в том числе?

Аристарх Фёдорович был строгим и честным человеком, этих же качеств он требовал от остальных сотрудников и преподавателей приюта. В этом же ключе воспитывались и подопечные дети, переданные в его сиротский приют. Это были сложные дети: одних забрали у родителей-алкоголиков, другие были пойманы милицией при облаве на мелкие ОПГ. Вариантов было достаточно много, но всех объединяло одно – жуткий характер, воспитанный улицей или жестокими родителями и так или иначе преступное прошлое.

В большинстве случаев всё работало как часы. Из приюта в подавляющем большинстве выходили далеко не герои, олимпийцы и космонавты, готовые строить колонии за пределами системы Сол и двигать науку вперёд, но эти выпускники становились простыми, честными людьми, пусть и с тёмным прошлым, получившими второй шанс на нормальную и спокойную жизнь. Редкие случаи возвращения выпускников в ОПГ тоже случались, но их было достаточно мало и, как правило, они быстро растворялись в системах Терминуса, пополняя многочисленные пиратские банды. Но единицы действительно радовали своих учителей, заставляя гордиться ими, словно собственными детьми, вселяя надежду и оптимизм в тяжёлую работу.

Однако Лилиан стала для приюта настоящим проклятьем как двадцатимегатонная бомба. За полгода девушка умудрилась так или иначе повздорить и перессориться почти со всеми, а с некоторыми и вовсе передраться с использованием как когтей, так и клыков. В исключениях была лишь пара сирот и персонал. В последнем случае она просто игнорировала большинство значительную часть времени и огрызалась, если ей что-то не нравилось. Но это было на удивление редко.

Доверие же девушки из персонала смогла завоевать только повариха, у которой получилось найти путь к ней через живот, и, как бы это ни было странно, приютского кота, который позволял ей спокойно с собой общаться и даже брать на руки, чего до этого была удостоена только повариха, которая регулярно его подкармливала.

Отдельно стояли учителя и директор. Первых она внимательно слушала на занятиях, поглощая знания словно одержимая. А Аристарх Фёдорович зная её историю, просто следил за ней в оба глаза, в случае чего готовый заявить «куда надо».

Но любые же попытки перевоспитать её или хотя бы смягчить характер, найдя русло, где бы она могла спокойно выпустить свой склочный темперамент, оканчивались полным провалом. Директор прекрасно понимал причины этого: в конце концов он получил довольно подробное описание мест откуда она появилась и что с ней делать в крайнем случае. С пелёнок расти в криминальной обстановке, где положиться можно было на очень редкого человека. Сражаться за выживание каждый день и рисковать свободой, а то и жизнью, только чтоб поесть. Не зная, кто твои родители и кто ты.

Масла в огонь подлило и то, что девушка была биотиком, о чём директору по какой-то причине никто не сообщил, отчего пришлось срочно составлять об этом рапорт и запрашивать дальнейшие действия. Ответа, не смотря на срочность, пока не было.

От этого всего сравнение Лилиан с бомбой было ещё более актуально. Хоть Аристарху и не нравилось опускать руки, но против этой девочки он не смог противопоставить ровным счётом ничего. Среди персонала не было биотиков, которые бы смогли усмирить её в случае чего, а значит, при худшем исходе, могли быть жертвы И после произошедшего, даже будучи атеистом, Аристарх Фёдорович умолял каких-нибудь богов забрать её куда-нибудь, подальше от него и остальных детей.

– Я не специально, – буркнула в ответ девушка, поморщившись, – они первые полезли ко мне с кулаками всей толпой. Как одурманенные.

– Мне они рассказали, что ты хотела поиздеваться над новеньким, – от этих слов лицо Лилиан приняло сначала изумлённое, а через миг озлобленное выражение.

– Если бы я знала их хуже, то подумала бы, что он обдалбались чем нибудь, например, кошачьей мятой, – с отвращением ответила она.

– Я попрошу не упоминать эту дрянь в стенах моего заведения! – директор невольно повысил голос.

– А-а-а, так вы видели, как она работает, – с пониманием кивнула Лилиан мрачно ухмыльнувшись.

– На своё счастье, только читал. Мне этого хватило чтобы понять всю опасность этого… Вещества.

– А я видела, – девушка опустила взгляд сверля им пол, – даже слишком часто. Видела, как с его помощью превращают вполне нормальных людей в ничтожества. Видела, как они умирали от ломки или передозировки, – она резко подняла взгляд на директора, – видела, как эта дрянь превращает тех, кому ты хоть немного веришь, в тех, кто хочет изнасиловать тебя или подсадить на эту наркоту, чтобы получить себе ещё одну дозу, но чаще всё вместе и сразу, – злобно рыкнув она продолжила более спокойно, меняя тему, – не собиралась я обижать пацана, нужен он мне. Новенький, просто заблудился, а я его, видимо, напугала, выскочив из-за поворота, вот и заверещал, разревевшись от испуга. А ещё на улице жил столько. Слабак, – стараясь снова не разозлиться, Лилиан глубоко вздохнула, – я что ли виновата, что в том коридоре уже много дней нет нормального освещения, а мне это нисколечко не мешает.

Опершись лбом о руки, Аристарх задумался. Всё только со слов детей. Никто из преподавателей и персонала не видел всей картины. К счастью никто и не пострадал. Со слов Лилиан она всего лишь оттолкнула их от себя, заставив лишь особо ретивых упасть. В медпункте это подтвердили.

Удалось ли избежать огласки и что делать дальше? Молчание сверху приобретало неприятный оттенок. Однозначно было следующее: девушку всеми силами нельзя провоцировать, благо она и не лезла ни к кому специально, предпочитая избегать контактов. Размышления прервал вызов интеркома.

– Аристарх Фёдорович, с вами хотят поговорить представители Альянса, сказали, что это срочно.

– Отлично, – с лёгкой надеждой ответил он, так как, возможно, это был ответ на его вопрос. Альянс активно искал одарённых биотиков-подростков для обучения, правда на миг его смутило, почему они не забрали её сразу, – Спасибо, соедините через минуту, – ответил он, подняв голову, – ты свободна, Лилиан. Разберёмся с этим инцидентом позже.

Безразлично пожав плечами Лилиан бодро вскочила со стула и вышла из кабинета, стараясь быстрее уйти от не самого приятного времяпрепровождения.

Когда она только попала сюда, после не самой приятной беседы с органами опеки и спецслужбами, то сразу поняла, что всё будет далеко не так, как она надеялась. Через пару дней её отвезли в какую-то больницу, где долго измеряли со всех сторон и около часа промариновали в устройстве замера биотического потенциала, после чего врачи вылетели из кабинета бормоча что-то нечленораздельное. Чуть позже ей пришлось, не смотря на несовершеннолетие, подписать стопку документов, которую даже прочитать толком не дали. Она успела заметить только подписку о невыезде без срока действия. Тогда к ней пришло сознание, что всё будет почти так же, как и раньше, из одной клетки она просто перепрыгнула в другую, более комфортабельную. Из-за этого её склочный характер снова быстро набрал обороты, что не раз ввергало её в неприятности которых она не искала.

За эти несколько месяцев она умудрилась не один раз побывать в местной «карцере». Так называли небольшую комнатку без окон, в которой из мебели была парта, стул и шкаф с многочисленными датападами содержавших в основном учебные материалы и несколько пособий для проблемных детей по социализации в обществе. А также простенький санузел и, главное, тяжёлую железную дверь с окошком для передачи еды.

Впрочем, во всём этом был и плюс: сейчас никто из тех, кто достаточно хорошо её знал, не стал бы вставать у Лилиан на пути, предпочитая просто уйти с дороги. Хотя так было не всегда, ведь толпой завалить можно «любого» зверя. Или если обладать полным отсутствием интеллекта.

– Эй киска, ты откуда такая красивая? – послышался наглый голос. Чуть развернув голову, Лилиан увидела и его обладателя. Это был один из новеньких, на вид лет шестнадцати, с тремя мерзкими шрамами через правый глаз, который теперь заплыл бельмом и явно был не зрячим. Девушка не знала и знать не хотела его имя, но вот характерные шрамы рассмотрела хорошо и даже позволила себе обернуться полностью, более внимательно осматривая владельца.

– Что, понравилось? – усмехнулся он, – дам рассмотреть поближе, пока мы с тобой хорошенько повеселимся.

От столь неуклюжей и мерзкой фразы и откровенно похотливого взгляда, что осматривал Лилиан с внимательностью натуралиста, девушку передёрнуло. Память услужливо вытащила из подкорки подобные случаи из прошлого.

Тем временем, будто, не замечая её состояния, парень подошел ближе, картинно поигрывая мускулами, будто пытаясь произвести впечатление альфача и не обращая внимание на озлобленный взгляд и напрягшееся тело, готовое сорваться в бой, словно сжатая пружина.

Приблизившись почти вплотную он поднял руку чтобы полапать её тело, начавшее активное развитие, после получения нормального питания, но остановился как только услышал еле заметное горловое рычание, пока на лице появлялся озлобленный оскал, подкрепленный демонстрацией острых клыков.

– Ты что, рычишь на меня, сучка? – с угрозой спросил он, – я покажу как подобные тебе должны себя вести. Потом сама будешь умолять продолжать!

– Только притронься, и я лишу тебя зрения окончательно. Или ты думаешь, я не знаю, кто оставил тебе эти шрамы, – с рыком ответила Лилиан.

– Та сучка потом стонала подо мной словно шлюха и скакала, умоляя дать больше. Ты думаешь я не знаю, как обращаться с подобными тебе?! – злобно прошептал он приблизившись почти вплотную.

Его рука быстро метнулась к ней намереваясь взять в захват и обезвредить, но Лилиан была быстрее. Она уже намеривалась увернуться и вцепиться ему в нос, попутно отводя руку в сторону, но что-то, будто вспышка, остановило её от привычного способа нейтрализации подобных «идиотов».

В коридоре раздался громкий звук хорошей, чисто женской пощёчины, а пока неудавшийся ухажёр не вышел из ступора девушка нанесла два быстрых и точных удара, один в расслабленный от неожиданной атаки поддых, отчего парня скрутило, и такой же стремительный удар коленкой в нос. Сломать она его не смогла, но хлынувшая из него кровь была более чем достойным результатом. А когда парень взревел от боли и ярости, Лилиан, на миг испугавшись, чисто инстинктивно всадила третий удар с ноги прямо в промежность. Неудавшийся казанова, хрипя, завалился на пол хватаясь за опороченное достоинство и непрерывно скуля что-то бормотал.

– Кобель недоразвитый, – злобно выплюнула девушка, однако какая-то маленькая её часть сознания, словно комар, пищала над ухом, говоря, что она поступила излишне жестоко. Несколькими секундами позже из-за поворота появились ещё двое подростков и, как только заметили произошедшее, прямо как сговорившись протянули, – Андрюха, не успели, таки нарвался, придурок!

– Тащи его в комнату, а я тут… Договорюсь, – пробурчал более массивный по размерам парень, явно тянущий на почти все восемнадцать. Внимательно смотря на Лилиан, он осторожно подошел к ней и чуть смутился, – извините нашего друга, он иногда не головой, а другим местом думает. Мы его предупреждали, что бы не совался к местным. Больше это не повториться, мы с ним поговорим.

– Можете добавить, что если он посмеет ещё раз хоть пальцем тронуть меня или, упаси его Баст, мою соседку, я точно лишу его зрения. Будет потом со стекляшками мучаться, – недовольно буркнула Лилиан, – до этого момента, мне плевать на него, – здоровяк слегка улыбнувшись кивнул и, осторожно отойдя от неё, развернулся спиной, поспешив за своими друзьями.

Лилиан в свою очередь так же поспешила скрыться с места происшествия и расслабиться себе позволила только после того, как дверь жилой комнаты за ней закрылась. Скинув обувь, она улеглась на кровать, беря с прикроватной тумбочки небольшой резиновый мячик. В последнее время он неплохо помогал ей в размышлениях и анализе ситуации.

Привыкшая быть одна, Лилиан быстро нашла в мячике способ сконцентрироваться, а в странной, но милой плюшевой сове, которую она сделала с соседкой по настоянию учителя-рукоделия, неожиданно нашла молчаливую собеседницу всегда готовую выслушать. Совёнок получила имя Селеста и, в отличии от других, великолепно хранила секреты.

Кидая мячик так, чтобы он, отскакивая от шкафа, возвращался в руки, Лилиан так глубоко ушла в очередные самокопания, что чуть не заметила, как в комнату вернулась соседка.

Лиза Иванова. Она была на пару лет старше её; скромная девушка с длинными серебристыми волосами заплетёнными в две косы по бокам и голубыми глазами, которыми она смотрела на мир сквозь большие круглые очки. Её история была похожей на остальные: родители алкоголики, бегство на улицу, где её против воли подсадили на наркотики и заставили воровать. После того, как её поймали и провели курс реабилитации, она замкнулась, ни с кем не разговаривала и реагировала агрессивно на попытки установить контакт. После попадания в приют её быстро назначили «белой вороной», и девушка не нашла ничего лучше, чем пропадать в местной библиотеке, где её не могли тронуть из-за библиотекаря. Позже ключик к сердцу нашли учителя, и Лиза обнаружила в себе талант в живописи.

Когда к ней неожиданно подселили Лилиан, она ещё сильнее зажалась внутри себя, и потребовалось около недели, чтобы заставить сказать её хотя бы слово не вызвав агрессии. Позже Лилиан узнала соседку и её историю получше, а также выяснила, как над ней издевались другие сироты из-за цвета волос и характера. Тот день для самых активных закончился в медпункте с укусами, царапинами и парочкой синяков. Сама девушка провела сутки в «карцере».

Подобное рвение защитить Лизу стало непонятным и самой Лилиан. Как она не пыталась разобраться в причинах своего поведения, логики не находила и просто махнула рукой списав это на «красные дни».

В этом было безусловно положительная сторона для самой Лизы: она наконец начала выбираться из своей раковины, и шутники стали обходить её десятой дорогой, хоть и не отстали до конца. Изредка особо ретивые пытались вернуть всё как было, но быстро натыкались на появляющуюся как чёрт из табакерки Лилиан. Соседка приняла подобную защиту сначала с настороженностью, а потом благосклонно и, через пару недель, даже рискнула поговорить с новой соседкой.

Тихонько проскользнув в свою часть комнаты, Лиза поправила очки и, усевшись на кровать, задумчиво уставилась на Лилиан. Обычно та раздражалась такому поведению, но молодой художнице позволялось немного больше, чем остальным. Задумавшаяся, Лилиан просто не обратила внимания на вторжение в личное пространство, хотя от попыток и просьб погладить её всё ещё фыркала, пусть и уже куда более дружелюбно.

Улыбнувшись своим мыслям Лиза быстро достала мольберт и, установив его, осторожно взглянула на соседку. Та никак не отреагировала и продолжала швырять мяч, даже когда уже готовые краски начали накладываться на полотно. Изредка художница выглядывала одним глазом, оценивая объект рисования, и снова скрывалась за мольбертом.

В очередной раз выглянув для оценки она замерла, поймав на себе взгляд золотистых глаз с узкими зрачками, пока мячик покоился в правой руке, а на лице застыло любопытство.

– Надеюсь, ты не против? – тихо спросила она, замерев как мышка.

– Неа, рисуй, я всё равно исчерпала свой лимит огрызаловки на сегодня. Ну или по крайне мере до обеда, – примирительно дала она своё согласие и хмыкнула, будто напомния, – не пририсуй мне вторую пару ушей. У фелисидов их нет, – Лилиан демонстративно отвела волосы показывая пустой бок головы, где обычно у людей располагались уши.

Смущённо кивнув Лиза снова скрылась за мольбертом, но по всей видимости именно сейчас на неё напало желание пообщаться, – о чём ты задумалась? – осторожно спросила она Лилиан через некоторое время, выводя новые штрихи.

– О смысле жизни, – фыркнула девушка в ответ, продолжив бросать мячик. Через пару месяцев после попадания в приют её начали мучать мысли, воспоминания и образы, которые она никак не могла понять. Они казались чужими. Некоторые её поступки, стали казаться ей импульсивными и будто не её. А недавно начали сниться сны о чьём-то прошлом, которые не могли принадлежать ей. Расплывчатые, непонятные и… Радостные. С каждым разом ей казалось, что ещё немного и она что-то вспомнит, поймёт, что всё это значит. Но каждый раз это что-то срывалось, таяло. И каждый раз утром это вызывало желание побиться головой стену.

– Вот как, это важный вопрос, – не почувствовав сарказма в голосе соседки, Лиза продолжила выводить нужные ей штрихи уже не сверяясь с оригиналом, – на него, по-моему, нужно отвечать одновременно с вопросом: кем ты хочешь стать? На кого будешь учиться дальше? Я, к примеру, уже выбрала чем хочу и буду заниматься. Аристарх Фёдорович обещал мне посодействовать в поступлении в МГХИ имени Сурикова. Сейчас мне нужно только написать приёмную работу, и, если им понравится, они могут принять меня уже сейчас, – к концу она буквально начала светиться от радости.

На это Лилиан не спешила отвечать, она снова поймала мячик и задумчиво рассматривала его, пока внутри неё поднималось странное чувство, слова Лиза что-то всколыхнула. Меньше чем через пару лет соседке исполнится восемнадцать – она покинет приют и будет учиться дальше, получая высшее образование, а может сможет и раньше, если верить словам её и того, кто дал ей надежду. Её внезапная подруга получила второй шанс и, похоже, вцепилась в него руками и ногами.

По крайне мере она будет жить подальше от этого клоповника, – мелькнула мысль в голове Лилиан, которая быстро вернулась к ней самой.

А что она? Раньше у неё была конкретная цель – выбраться из трущоб, уйти служить в Альянс. Но что было бы дальше? Теперь она пыталась ответить на этот вопрос. И впервые за всё это время, Лилиан не знала, что ответить. В любом другом случае она просто посылала спрашивающего в грубой форме туда, где не светит солнце. Но теперь она не могла так поступить: Лиза открылась ей, и Лилиан очень хотелось ответить ей взаимностью. Поделиться страхами и надеждами.

– Я… Лиз, я не знаю, – тихо ответила она в конце концов, заставив соседку удивлённо выглянуть из-за мольберта, – понимаешь, полгода назад у меня была цель, к которой я стремилась – я хотела попасть в Альянс. Уйти, сбежать от своей прошлой жизни, но потом всё резко поменялось. И я оказалась тут, – помолчав она продолжила, – и теперь моя прежняя цель уже, не знаю, как это сказать, она стала не нужна? – фелисид тяжело вздохнула и снова принялась бросать мячик, – раньше всё было проще. Получила задание, сделала задание, получила оплату и выживала дальше, отбиваясь или убегая, в зависимости от случая. А теперь я как будто попала в оранжерею, где остаётся только расти и цвести как изнеженный цветок, – последние слова она выплюнула, скорчив недовольную гримасу.

– Оранжерея? Тут? – Лиза неожиданно захихикала, – скажешь тоже. Тепличка с цветочками которые только смотри, голову откусят, – она снова хихикнула и затихла, а Лилилан открыла было рот, чтобы высказать всё, что думает об этом, но проснувшаяся совесть и страх нагрубить заставили её стыдливо сжать губы и, поймав мяч, отвернуться к стенке. Ей снова завладело это странное чувство, будто что-то рвётся наружу, но как только Лилиан попыталась приманить это чувство поближе, оно снова затихло. А тот факт, что приют был оранжереей по сравнению с трущобами, девушка не стала говорить и убедила себя, что дело было не в доверии, а в нежелании напугать Лизу. Ей хватило своих ужасов.

Заметив необычную молчаливость подруги, которая ни разу до этого не упускала возможность съязвить, Лиза выглянула из-за готового рисунка и, увидев спину Лилиан, тут же бросила взгляд на хвост: ей было известно, что по нему можно было неплохо определить настроение фелисида, но тот спокойно лежал на кровати и только кончик иногда спокойно похлопывал по покрывалу. Однако поза, в которой сжалась сама Лилиан, говорила на этот раз куда красноречивее. Лизе показалось, что она, сказав что-то, сделала ей больно.

Встав, художница было хотела прикоснуться к её плечу и попросить прощения, если обидела, но та опередила её, – я в порядке, не волнуйся. Если ты закончила, я бы вздремнула перед обедом.

Отступив на шаг, Лиза перевернула мольберт так, чтобы Лилиан могла оценить порыв вдохновения подруги.

– Да, я закончила. Смотри, не проспи обед, а то опять потом будешь повариху вместе с Петровичем взглядом гипнотизировать, – в ответ на старание не выдать веселья в голосе Лиза получила нечленораздельное бормотание и оттопыренный большой палец. На это девушка просто улыбнулась и оставила Лилиан в покое, прекрасно понимая, что сейчас соседке лучше побыть в одиночестве со своими тараканами. Или мышами.

Едва дверь закрылась, как Лилиан, распрямившись, развернулась лицом к нарисованной подругой картине и замерла на добрую пару минут.

На полотне она была изображена в той же позе, какой её застала Лиза, но вместо мяча она в полусогнутой руке держала, рассматривая, ярко красный шарик биотической энергии, а сам её силуэт охватывало еле заметное красноватое свечение. Спокойный взгляд направлен на шарик, а на лице весёлая, добрая улыбка, какую Лилиан никогда себе не позволяла.

– Такой ты меня видишь, Лиза, – тихо сказала она себе под нос, – а я ведь не рассказывала о своих способностях. Интересно: догадалась сама, или уже весь приют об этом знает? Но всё же, ты слишком высокого обо мне мнения.

Внезапно где-то на задворках её сознания кольнуло. Неожиданно сама для себя она протянула руку как на картине, глубоко вздохнула и попыталась призвать ту самую силу. По нервам прошел уже знакомый лёгкий зуд, руку охватило красное свечение, а на ладони вспыхнул маленький шарик биотической энергии. От этой казалось удачи девушку охватило незнакомое чувство эйфории и детской радости, на её лице появилась та самая улыбка, копируя портретную. Однако шарик сразу потух, стоило Лилиан попытаться увеличить его хоть ненамного. Улыбка сползла с её лица возвращая обычное, хмурое состояние, а чувство радости покинуло без следа, – определённо – слишком высокого, – разочарованно прошептала она, отправившись обратно на кровать. До обеда ещё было больше часа и время додумать думы оставалось.

В тоже время. Кабинет Аристарха Фёдоровича.

Аристарх активировал видеосвязь на голоэкране; после нескольких секунд помех на изображении появивился мужчина средних лет. Из его внешности, имевшей явно немецкие корни, выделялись только явно свежий шрам на правой скуле лица, пронзительные голубые глаза и аккуратная классическая бородка. А вот форма сразу выдавала в нём не последнего человека в Альянсе систем. Рассматривать пристально знаки различия директор не стал, так как понимал, простой офицер не будет так просто и сразу звонить напрямую ему.

– Аристарх Фёдорович, – заговорил он на русском с лёгким акцентом низким басовитым голосом, – благодарю, что ответили без отлагательств. Я – вице-адмирал Стивен Хакетт.

– Приятно познакомиться. Чем могу помочь вам, товарищ вице-адмирал?

Помолчав несколько секунд Стивен чуть наклонился, набирая что-то на клавиатуре, и по экрану прошла рябь помех, – теперь мы можем говорить более приватно. Простите за это, но я не слишком доверяю гражданскому шифрованию. Я звоню вам, чтобы прояснить ситуацию об одной из ваших воспитанниц. Она попала к вам относительно недавно под именем Лилиан, – услышанное слово заставило директора робко пробудить надежду. Вздохнув он спросил, – вы по по поводу рапорта, что я отправил? Она биотик. Как это упустили?

– Рапорта? – по лицу было видно, что Хакетт напрягся, – чёрт, это плохо. Нет, причина в другом.

– Причина в том, что к вам как-то попала наша дочь, которую мы безуспешно искали больше 5 лет! – в разговор вторгся новый женский голос. Стивен отвёл взгляд и тяжело вздохнул. Через несколько секунд на экране появилась женщина фелисид средних лет с ярко выраженными восточнославянскими чертами лица и пронзительными зелёными глазами. Она была одета в такую же военную форму, что и у Стивена, но её русский был безупречен, а сходство Лилиан и собеседницы было не поразительным, но заметным.

– У нас есть все документы и подтверждающие анализы для официального изъятия у вас нашей дочери, – лицо Хакетта стало максимально серьёзным и казалось, что он пытается просверлить в Аристархе Фёдоровиче не предусмотренную природой дырку в районе лба, отчего ему стало откровенно не по себе.

– Вы… Вы подозреваете, что я как-то причастен к этому? – дрогнувшим голосом спросил он.

– На данный момент можно и так сказать, поэтому не советую принимать неразумных решений.

– При всём уважении, товарищи офицеры, я – должностное лицо, обременённое не только властью, но и ответственностью за будущих граждан СССР и не буду терпеть голословные обвинения, – не смотря на неуверенность его голос не дрогнул.

– Поэтому и разговариваем с вами мы, а не сотрудники НКВД. И только потому, что за вас поручились, назвав вас человеком честным и ответственным к своим обязанностям. Но мы отвлекаемся. Вы должны понимать, что никто сейчас не будет терпеть промедления. Ни мы, желающие вернуть своего ребёнка, ни спецкомиссия, которая расследует обнаруженную преступную схему по похищению одарённых детей.

Картинно задумавшись Аристарх чуть откинулся в кресле. Внутренне он понимал, что сейчас стул под ним довольно шаток: любые его не аккуратные слова или действия могут стать причиной ложных подозрений на его счёт. И то, что он может избавиться от Лилиан, было как гора с плеч. Но вот куда делся рапорт, и почему Хакетты о нём не знают, вызывало определённые подозрения, что он попал не туда, куда было нужно.

– Мы прибудем меньше чем через сутки, для вас же у меня просьба. Держите Алисию… Лилиан, – Стивен слегка поморщился от второго имени, – под пристальным вниманием и в неведении, мы не знаем, как она отреагирует на эту новость. Хакетт, отбой.

Экран погас, и директор сиротского приюта Аристарх Фёдорович, сняв очки, протёр их платком. Его лоб сморщился в раздумьях. Водрузив окуляры на место, он поднялся и подошел к небольшой дверце в стене, с открытием которой показался мини-бар. Налив себе на два пальца армянского коньяка, он медленно и осторожно втянул аромат напитка, слегка покачивая бокал, и задумчиво протянул, – и всё же, что такое происходит?.. Хотя нет, пожалуй, я не хочу знать.

Кинув взгляд на часы, он решил отменить воспитательный разговор с, как выяснилось Алисией, раз меньше чем через сутки она будет не его головной болью. Для сегодня было достаточно разговоров и событий. Опрокинув бокал, Аристарх задумчиво посмотрел на бутылку и, тяжело вздохнув, вернул всё на место. Хорошего понемножку, а сегодня ещё было много «бумажных» дел.

На следующий день.

Новый день для комнаты № А-113 начался с уже опротивевшего голобудильника, имеющего одну отвратную особенность. Это порождение явно тёмных технологий обладало завидной прочностью бетонной стены: сколько по нему не бей кулаком, он будет исправно работать на зло своему обладателю. Учитывая, что все они были связаны в сеть, то отключить их на совсем было нельзя. Переставал он повторно орать только после того как все обитатели комнаты прикладывали свои ключ-карты к специальному считывателю, который стоял у входной двери. А пока ты добираешься до него, как правило ещё и ища этот самый ключ, то сон, хочешь не хочешь, уходил сам собой.

Нет, находились, конечно, особо «умные», кто после отметки снова заваливались спать, однако такие рисковали остаться без завтрака и получить нагоняй за нарушение режима.

Сначала для Лизы это было сущим испытанием, ведь фелисиды спят куда более чутко, нежели обычные люди, хотя и среди них бывают засони, но её подруга в это число похоже не входила. Из-за этого звон будильника ещё сопровождался измученным криком и матерной тирадой авторства Лилиан, сопровождаемый попыткой быстро отключить будильник кулаком и когтями.

Если конечно не учитывать, что минимум дважды в неделю, девушка сваливалась с кровати под злобный выкрик чем-то отдалённо похожий на «мяф». В конце концов Лиза привыкла к этому и стала даже как-то ориентироваться на него, а не на изобретение «тёмных духов».

Для Лилиан же день начинался ещё более безрадужно. Сны, мучившие её некоторое время назад, накинулись с новой силой, а сегодня к этому прибавилась головная боль и предчувствие чего-то непонятного, неожиданного. Ведь директор, вопреки своему характеру, так и не продолжил «воспитание», оставив девушку в покое до самого отбоя и после.

Утро поспешило подтвердить её подозрение, порадовав наступлением «красных дней календаря». От этого и так отвратное настроение Лилиан скатилось ещё ниже и теперь прибывало где-то в районе плинтуса, пытаясь пробить его головой.

Не отличался от всего этого ни утренний туалет, ни завтрак, на котором вчерашний задира попытался отомстить абсолютно детским образом, поставив Лилиан подножку.

От расправы его спас сосед, зарядивший тому подзатыльник, напоминая держаться подальше от подруг. Недовольно ощупав расплывшийся на носу синяк и поёрзав на стуле, он буркнул что-то нечленораздельное, но, судя по взгляду, всё же хотел отомстить зарвавшейся девушке, что «посмела» его покалечить.

После полудня и нескольких уроков предчувствие «чего-то» достигло своего апогея, когда прямо перед обедом девушку перехватил у входа в столовую сам Аристарх Фёдорович в сопровождении двух приютских охранников модели шкаф с антресолями. На все попытки узнать, что происходит, он отвечал односложно, пока наконец не сдержался и велел помолчать.