Текст книги "Волкодав (СИ)"

Автор книги: Quintinu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Час томительного ожидания прошёл очень тревожно. Хоть точка и приняла очертания всадника-одиночки, легче от это стало только немного: никто из них пятерых всё ещё не знал, кто это и что ему нужно здесь. А что, если это крымский гонец, и Бахчисарай хотел сообщить им о своём нападении? Но это же глупо! Крым как раз и уповает на ловкость и внезапность, ему нет нужды и смысла рыть самому себе яму! С другой стороны, может, ему что-то надо от них?

Чем больше Курск думал об этом, тем более непонятнее для него становился их неожиданный гость. Кто он? Откуда? Что ему нужно?

Вскоре наблюдавшие, несмотря на продолжавшую сгущаться темноту, уже могли более-менее разобрать одежду путника. К сожалению, из-за довольно длинного кобеняка[4] рассмотреть что-то помимо него не получилось, и потому догадок о том, кто это мог быть, ни у кого также не возникло. Вооружён он был саблей, висевшей на поясе, и, хоть она едва выглядывала из-под одежды, взгляд Курска на ней остановился надолго. Голова же его была закрыта капюшоном его плаща, а смотрел он всегда впереди себя, и потому нельзя было рассмотреть ни лицо ездока, ни даже его цвет волос.

Когда гость подъехал к воротам крепости и, загарцевав на лошади, попросил её открыть, Курск и Елец переглянулись. Стоило ли делать это? Севрюк, привыкший не доверять незнакомцам, сомневался. Валера же, обнажив саблю и держа её наготове, отправился в сторону ворот. Глава сразу же понял мотивы друга: будет лучше, если они узнают, зачем приехал этот человек, иначе эта загадка так и останется неразгаданной. Кивком указав Орлу идти за Ельцем, он и сам пошёл следом за ним.

Спустя ещё несколько минут тяжелый засов, запирающий ворота изнутри был открыт, и их всадник въехал внутрь. Когда он слез с лошади и, откинув капюшон, повернулся к ожидавшим его защитникам крепости, всё встало на свои места. Курск тотчас же узнал столь родные ему белокурые локоны, светлую кожу и обеспокоенный взгляд оливково-зелёных глаз. Именно таким он помнил взгляд ребёнка, оторванного от семьи и отданного в рабство, только теперь в нём читалась ещё и тревога.

– Белгород! – Не веря своим глазам, воскликнул Курск и бросился к гостю. – Это правда ты?! Боже мой, я думал, что ты погиб! Я уже и не надеялся увидеть тебя снова!

Курском овладело настолько сильное волнение, что он уже не мог сдерживать эмоции. Крепко обняв брата, Курск ещё долго не отпускал его от себя.

– И я тоже рад тебя видеть, Курь. – Улыбнулся тот, тоже обнимая Курска. – Прости, что долго не появлялся, я просто не мог…

– Ничего-ничего, главное, что ты сам жив. – Спустя пару минут приветствий глава пограничников всё же отстранился от Белгорода. – Какими судьбами здесь? Вообще, как ты нас нашёл?

– Может, мы лучше пройдём в дом? – Предложил Елец, наблюдая всю эту картину и всё ещё не веря, что Курск мог знать их нежданного гостя. – Там он всё и расскажет.

– Да, конечно, конечно… – Затараторил слишком взволнованный Курск, таща Белгорода в сени. – Эй, Воронь, – крикнул он на ходу подбегавшим Воронежу и Морше, – поставь его лошадь к нашим, он свой. – Затем он снова обратился к гостю, – Ты, наверное, устал, да? Есть хочешь? Конечно хочешь, я что, не знаю тебя что ли?

– Ты прав, не откажусь. – Снова улыбнулся тот. – Но сначала дела. У меня для всех вас есть очень важные сведения.

– Вот за едой и расскажешь! – Донёсся до Орла смех Курска, вскоре скрывшегося вместе с гостем и Ельцем в доме. Сам же Ваня так и остался стоять у ворот крепости.

В один миг он вдруг ясно понял, что это и было то самое олицетворение, о котором ему когда-то уже говорил Курск. И которое тот только что снова обрёл. А это значило только одно: шансов у Орла на него уже точно не было.

Ваня даже и не заметил, как рядом очутился подошедший Антон. Очнулся он лишь услышав его голос:

– Кажется, мне нужно тебя поддержать. – Он положил ладонь на плечо Орла. – Как ты меня всё это время. Красиво говорить я не умею, но скажу одно: за свою любовь надо бороться. – Ошеломлённый Ваня посмотрел на собеседника: неужели его чувства к их главе были столь заметны? Тяргон мягко улыбался одной из своих самых дружелюбных улыбок. – Этому меня, кстати, научил ты сам.

Тем временем сумерки царившие во дворе, становились всё гуще и гуще. День погибал, и вместе с ним погибала и вера Орла в то, что он когда-то сможет быть с Курском.

Когда Ваня вошёл в ту самую комнату с печкой, в которой он ещё несколько месяцев назад коротал длинные зимние вечера со своими новыми друзьями, в ней уже шёл своеобразный военный совет. Точнее, совет шёл у всех, кроме Морши – он в это время, как обычно, уже накрывал на стол, доставая в том числе и припрятанные им остатки вина. Белгороду он отводил лучший кусок, что было вполне справедливо с точки зрения гостеприимства, ведь тот, наверняка, был очень голоден с дороги. Он же, кстати, сидел рядом с Курском, и на нём уже не было кобеняка – Орёл вспомнил, что заметил его в сенях. Под ним у гостя была вполне себе обычная одежда, какую носят в этих краях, лишь только одна вещь выбивалась из всего его образа. Это была сабля. Лежавшая на лавке около него, выглядела она довольно богато: на отражавших тусклый свет лучины ножнах можно было даже рассмотреть изысканные металлические завитушки, напоминавшие арабскую вязь, а уж рукоять её и вовсе была едва ли не произведением кованного искусства. Такое оформление оружия совершенно не сочеталось с общей простой одеждой Белгорода, и потому вызывало определённые подозрения. Орёл подумал, что было бы неплохо спросить насчёт сабли у самого её владельца, однако вспомнив свои мысли по поводу него, сразу же передумал. «В конце концов. – думал он, – Курск, как и все другие, не мог не заметить её тоже. Интересно, откуда она у него? Мог ли этот клинок принадлежать когда-то тому самому Глинску, в чьей собственности ранее был Белгород? Или же он получил её каким-то иным путём?..»

– Так вот, Курь, – обратился вновь прибывший к их главе, – я уже говорил, что приехал не просто так. У меня плохие новости. Мои люди сообщили мне, что объявился Крым.[5] Мы пока не знаем его планов, но, кажется, он настроен весьма решительно.

– Почему ты так решил? – Радость от обретения брата, ещё недавно озарявшая лицо Курска, сменилась его обычным строгим, задумчивым и даже несколько угрюмым выражением лица.

– Он собрал огромную орду, и через несколько дней уже будет здесь. – Ошарашил всех присутствующих Белгород. – Действовать нужно быстро и решительно, мы должны сделать всё, чтобы не позволить ему снова увести в рабство наших людей.

Не веря своим ушам, Орёл проскользнул на лавку у большого стола, на котором его уже ждала его порция. Внимательно слушая, он всё яснее и яснее понимал, что день, в котором ему нужно будет показать всё то, чему научил его Курск, настанет уже совсем скоро.

– Кстати, о рабстве… – Севрюк не знал, как подойти к наиболее волновавшей его теме, но знал, что не сможет не спросить брата об этом: уж очень интересно ему было всё то, чем и как жил тот до их воссоединения. – Белг, ты ведь на воле?.. Я слышал, твой хозяин подох, – Орёл заметил, как слабо дёрнулся Белгород после этих слов, и тут же ему в голову пришла довольно странная мысль о том, не мог ли сам Белгород стать этому причиной, – почему ты не объявился сразу после этого? Я волновался…

– Может, это прозвучит немного странно, – Белгород тянул, будто бы всё ещё обдумывая, что ответить на этот вопрос, – но мне нужно было побыть одному, почувствовать волю, наверное. – Орлу показалось, что он что-то не договаривает, но больше никто не обратил на это внимания. – К тому же, я знал, что ты воюешь за Московию, и обязательно предложишь мне занять место рядом с тобой. Но я не был готов снова служить кому-то, да и, честно сказать, воевать мне не очень хотелось.

– Ну, теперь-то у тебя есть повод, чтобы присоединиться к нам? – Подмигнул собеседнику Курск. – Нас много, мы довольно хорошо вооружены. Ладно там раньше, я был один, и поэтому Бахчисарай меня побеждал, но теперь, когда у меня есть помощь, мы просто обязаны показать этому наглецу его место!

– Я подумаю. – Белгород обвёл взглядом присутствующих. – Кстати, познакомишь меня со всеми?

– Конечно. – Улыбнувшись, Курск поочерёдно представил всех брату. -…А это Орёл, он наш талисман. – Глава беззлобно усмехнулся, даже не заметив, как помрачнел сам Ваня. Его снова назвали этим обидным прозвищем, данным ему Вадимом. И это-то после всех упорных его тренировок! А ведь ему казалось, что он стал чуть более важен, чем полгода назад! Он ведь уже не простой ненужный довесок, а почти самостоятельный воин! Вот только ни в одном бою он ещё не участвовал… Но ведь всё впереди, и Орёл собирался показать всем, чему научился у Курска. Но пока что выходило, что все усилия напрасны, и он для них так навсегда и останется красивым и бесполезным талисманом?

Ну уж нет!

– Рад знакомству. Но вернёмся к делу. Знаете, что… – Белгород замолчал, словно боясь произнести что-то вслух. – Я давно наблюдаю за Крымом и мне кажется, что он не самое обычное олицетворение… И я думаю, что действовать нужно не кнутом, а пряником…

Все молчали, не понимая, что имеет в виду их гость.

– О чём ты? – Переспросил озадаченный Курск.

– Я просто подумал… А что, если с Крымом просто… Поговорить?

На секунду Орлу показалось, что в словах Белгорода есть доля правды, ведь он сам тоже предпочитал мирно решать всякие споры. Однако, он уже довольно много знал об их общем враге по рассказам Курска, и потому не питал напрасных надежд. Ваня не высказал своих сомнений вслух, хоть и, как он позже убедился, их разделяли и остальные члены отряда.

– А что, хорошая идея! – Первым нашёлся Воронеж и, гаденько улыбаясь, продолжил. – Вот ты и будешь с ним разговаривать! А мы в сторонке посмотрим, как у тебя это получится.

Белгород не ответил. Поняв насмешку, он лишь злобно зыркнул в сторону оппонента. Елец вздохнул. Когда в дело вмешивался его брат, обстановка сразу становилась мерзко-весёлой.

– Белг, пойми, – вторил Воронежу Курск, – Бахчисарай – не тот, с кем можно как-либо договориться. Вон, Москва, столько лет пытается усадить Крыма за стол переговоров, но всё тщетно. А знаешь, почему? – Заметив отстранённость собеседника, попытался снова привлечь его внимание Курск. – Потому что он этим живёт. Он не знает другого способа заработать, кроме как грабежом, уводом полона и продажей его в рабство.

– Но ведь он тоже олицетворение! – Снова включился в разговор гость. – Он тоже живой, и должен понимать, что чувствуют те, кто стал его рабами! Разве не так?

– Нет, Белг. – С сожалением констатировал Курск. – Он – чудовище, от которого Москва поручил нам защищать границы его царства. И мы сделаем это или же положим свои жизни!

Орёл сглотнул. Он не был готов умирать в самой своей юности, но понимал, что их глава говорит правду.

– Кроме того, ты можешь рассказать, что о нём знаешь? Это могло бы помочь нам.

Попытавшись отвлечься от неприятной темы общего разговора на собственные мысли, Орёл снова начал всё больше и больше накручивать себя.

Талисман. Курск давно уже не называл его этим словом, но теперь, когда появился Белгород, всё изменилось в одночасье. Без сомнения, он и был парой Курска раньше, иначе бы тот не был так рад его приезду.

Орёл не понимал, что с ним: откуда такие собственнические мысли, почему ему внезапно так плохо, что хочется наложить на себя руки. Почему, почему, чёрт возьми, он вдруг снова почувствовал себя таким ненужным?!

Не выдержав, Ваня вскочил с места и, не обращая ни на кого внимания бросился прочь из комнаты, в которой окончательно разрушились его надежды.

Среди оставшихся снова повисла тишина.

– И чего это он?.. – Нарушил её Вадим. Он, как и почти все, не понял, что именно произошло.

– Курь, верни его. – Впервые подал голос Морша, уже давно закончивший своё дело и на протяжении всего разговора внимательно слушавший его.

– Почему я?

Стремясь понять, что замышляет Антон, Курск недоумевающе посмотрел на него. Белгород нахмурился, тоже ничего не понимая. Одновременно к главе повернулся и Валерий, а уже в следующий миг он произнёс:

– Потому что ты главный. – Глаза Морши округлились. Он и не ожидал, что Елец поддержит его хоть в чём-то.

Курск всё ещё ничего не понимал. И когда эти двое успели сговориться? Сам он разрывался между тем, чтобы остаться с вновь обретённым Белгородом, и тем, чтобы броситься вслед за Орлом. Но, раз ему прямо намекали, что нужно сделать, значит в этом была необходимость. Ещё раз взглянув на почему-то слабо улыбавшихся Антона и Валерия, он всё же встал и направился к двери.

– Не считайте меня дураком, – вернулся к своей теме Белгород, – то, что он очень опасен, я прекрасно знаю, но вдруг мы сможем увлечь его в разговор? – Сделал он последнюю попытку убедить оставшихся. – У него должно быть то, на что можно надавить, чтобы вызвать сострадание. Не может же он быть полностью бесчувственным! – Он цокнул языком. – Не верю!

– Ребят, ну вы что, – снова привлёк внимание всех Воронеж, – не видите: рыбка сама хочет попасться на крючок. Так что давайте отдадим его ему, пусть поговорит. Может быть и сможет повлиять на Крыма до того, как будет продан в гарем какого-нибудь восточного султана. – Съёрничал Вадим. – Эй, Белг, хочешь снова стать рабом? Понравилось у Глинска-то? Небось, и саблю его оттого же хранишь до сих пор…

Это было уже слишком. В мгновение ока Белгород поднялся и, оказавшись рядом с сидящим Воронежем, уже было замахнулся, собравшись врезать ему по щеке, как вдруг чья-то рука остановила его, перехватив удар.

– Зачем, Елец?! – Кипятился вновь прибывший. – Он просто не думает, что несёт! Этому идиоту сам Бог велел преподать урок хорошего поведения. А таких, как он, я учу обычно только кулаками, ибо другое не помогает. – Вырывался из хватки Валеры Белгород. – Пусти уже, дайте мне его, я ему всыплю!

На улице уже было темно и, хоть Орёл и уже давно знал крепость Чугуева как свои пять пальцев, отходить далеко от их дома он всё же побоялся. В свете же, падавшем из открытых окон первого этажа, было и уютно, и нестрашно, и, прислонившись спиной к стене дома, Ваня вернулся к раздумьям. Чувствовал он себя так плохо, что не хотелось даже жить, но, вместе с тем он понимал, что смелости сделать что-то с собой у него точно не хватит. Да и разве олицетворения могут просто так взять и убить себя?..

Все эти горькие и мрачные мысли заняли его голову настолько, что он даже не заметил, как немного поодаль от него, в тени, появился Курск.

– Эй, талисман, – начал он как-то особенно нежно и даже немного виновато, – ты чего?

Орёл не знал, что ответить, и потому молчал. Ему было немного стыдно за своё поведение, но исправить уже ничего было нельзя.

– Что случилось? – Курск сделал несколько шагов к Ване, и теперь он был в тени только наполовину. – Ты же таким резким никогда не был…

– Я… Я… – Орёл не знал, как справиться с нахлынувшими эмоциями, и потому чуть не плакал.

– Расскажи мне. Ты же сам говорил: иногда нужно делиться с другими своими проблемами.

Несколько минут Ваня не решался ничего сказать в ответ, но потом пересилил себя:

– Почему я такой ненужный?

– Что? В смысле?

– Почему я для всех снова «талисман», будто бы ничего не умею?! – Голос парня дрожал. – Я честно старался научиться, я хотел стать лучше… А в итоге что? А в итоге всё такой же бесполезный придаток, да? – Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. – И зачем только Москва отдал меня тебе, я же ни на что не способен! Даже когда всей душой хочу помочь, быть наравне со всеми!

– Вань, это не так… – Теперь уже Курск не находил подходивших к ситуации слов. – Я вовсе не считаю тебя лишним… Я и талисманом назвал в шутку, мне показалось это милым…

– Это обидно, очень обидно. Я чувствую себя ещё более никчёмным, даже ужасным, слыша это слово в свою сторону…

– И я назвал тебя так всего несколько раз… – Вздохнув, Курск подошел к Ване ещё ближе. – Ну, хочешь, я не буду больше? И других попрошу…

– Не надо. – От волнения ладони Орла вспотели, и он не знал, куда их деть. – Я должен знать своё место, чтобы не пытаться прыгать выше головы…

– Я не хотел…

– Да и это всё равно не решит проблему полностью…

Курск стоял уже рядом с ним, он опёрся спиной на ту же стену, что и Ваня, и оттого последнему было ещё сложнее сказать то, что произнести хотел уже давно. Но решимость его уже превысила страх, а слова срывались с языка сами. Потому что тяжело было держать в себе, потому что надо было кому-то выговориться. Выговориться. Как когда-то самому Курску.

– Есть что-то ещё? – Даже тише, чем в полголоса, спросил севрюк.

– Есть. Белгород. – Ване вдруг захотелось посмотреть на Курска, встретиться с ним взглядом, но он не смог. – Он не кажется тебе странным? Ты не заметил, как он вздрогнул, когда ты спросил про Глинска? И сабля его эта… Как думаешь, он сам убил своего хозяина?.. – Орёл решился выразить ещё одну мучившую его мысль. – Он ведь даже появился из ниоткуда! А вдруг он разведчик и собирается сдать нас врагу? Я, конечно, новичок, но даже я вижу, что не всё здесь чисто!

– Он не такой, поверь мне. Белгород на самом деле очень добрый. И он не предатель. – Твёрдо ответил Курск. – Он на нашей стороне, готов помогать, а тебе просто нужно будет узнать его получше, и всё встанет на свои места. Я уверен, что всему перечисленному есть объяснения. Но ты прав, это всё довольно странно, и я сам потом его спрошу об этом. Сейчас для меня главное, что он жив… – Закончил севрюк поднятую тему.

– Лучше бы он умер. – Страшась собственного голоса, тихо произнёс Орёл следом.

– Ч-что? – Курск был поражён, он явно не ожидал таких слов.

– Ты ведь любишь его, да? – Продолжал говорить Ваня. – Он был твоей первой любовью, я прав? Ничего не говори, я вижу, как у вас всё серьёзно, ты ведь так рад его приезду… Когда-то ты сказал, что он очень похож на меня, и я принял это как похвалу, хотя мне и стало немного обидно… Знаешь… Я понимаю, что не могу требовать от тебя ничего, но мне так больно видеть тебя рядом с ним…

Не сумев справиться с любопытством, Ваня всё же перевёл взгляд на Курска. Тот смотрел на него, будто заворожённый, будто только сейчас севрюк и впрямь осознал то, кем был всё это время в глазах ученика.

Поняв, какую ошибку совершил, Орёл резко отвернулся, смутившись ещё сильнее. Теперь Курск знал всё о его чувствах к нему, а значит всё пропало. Никакого доверия между ними теперь уже быть не могло…

– Вот, значит, в чём дело… – Медленно и как-то неуверенно протянул севрюк. – Да, я люблю Белгорода. Но только по-семейному, ведь он… мой брат. Извини, надо было раньше сказать. Просто мне казалось, что я это тебе говорил, но, видимо, нет… – Как-то совсем тихо добавил он.

До этой фразы Орлу казалось, что все его мучения уже позади, и он уже полностью открылся учителю, как вдруг один только этот факт перевернул всё с ног на голову. Он болезненно застонал, понимая, что надумал, а, тем более, сказал много лишнего.

«Теперь, – думал он, – уже точно всё потеряно. Как я в глаза-то буду ему смотреть, я ведь пожелал смерти его брату, о котором он так волновался?! Как же я ничтожен…»

В реальность его вернула тёплая рука, коснувшаяся его волос. Не понимая, что происходит, Ваня снова поднял взгляд на Курска. Тот улыбался. По-доброму. Не злился, не упрекал. Так, как улыбалась ему мама полгода назад, отпуская на службу.

– Т-ты что, не сердишься?.. – С трудом проговорил он.

– Нет. – Севрюк всё также улыбался, а затем наклонился поближе к Орлу. – Ты просто запутавшийся подросток, которому надо было помочь. – И после небольшой паузы добавил. – Но, знаешь, если твои чувства не будут мешать делу, то всё нормально.

Наверное, в этот момент Ваня был смущён как никогда в жизни. Не столько от слов Курска, сколько от того, что лицо учителя находилось как-то очень близко к его лицу. И оно… Притягивало.

– Если я не талисман, – прошептал Ваня, – то… Кто? Кто я вообще такой среди вас? Всего лишь глупый, несуразный и претендующий неизвестно на что подросток рядом с Курском. И в его тени. Не более.

– Рядом с Глебом.

– Что? – Не понял по началу Ваня.

– Меня зовут Глеб.

После этих слов Ваня уже мало что соображал. Глеб. Его зовут Глеб. Орёл уже и не ожидал узнать имя Курска когда-то, но теперь он то и дело пробовал его на вкус, постоянно проговаривая про себя. Оно вертелось на языке, и потому Ваня даже повторил его вслух.

Обратил внимание на самого Курска он лишь тогда, когда тот, нагнувшись, уже почти вплотную приблизил своё лицо к его. Необычайная лёгкость и радость наполнили Ваню изнутри – он уже и не думал, что это когда-то случится, и даже перестал мечтать. Но его Курск, то есть Глеб, был реальным и таким близким, что Орлу и самому не верилось в то, что всё это происходило на самом деле…

И вот, когда их губы уже были готовы соприкоснуться, всё и закончилось, так и не успев начаться: к слышимой уже давно из дома ругани, на которой ранее ни Ваня, ни Глеб не заостряли своё внимание, добавился ещё и звук битой посуды.

Будто очнувшись, учитель и ученик бросились в дом. В том, что Воронеж всё-таки вывел Белгорода из себя, не было никаких сомнений.

После этого разговора Орлу стало легче. Для него прояснилось многое: и кто такой на самом деле Белгород, и что Курск уже не считает его бесполезным и даже, более того, не рассердился, узнав о том, что чувствует Орёл на самом деле. У парня будто камень с души свалился. Нет, правда, он даже как-то повеселел и снова стал радоваться жизни. И даже известие о приближении Крыма не тяготило его так, как остальных, ведь Ваня знал, что Глеб не даст его в обиду. Отныне не только потому, что его к нему просто приписали.

Белгорода и Воронежа, всё же, успокоили. И, хоть Вадим и позже продолжил доставать брата Курска, а тот снова и снова попадался на эту удочку, это уже не доходило до рукоприкладства. Кроме, конечно, одного раза, когда Белгород даже хотел покинуть команду из-за очередной ссоры. Благо, что Курск, Елец и Морша всё же нашли правильные слова и убедили его остаться с ними, ведь его сведения о передвижении татарских войск были очень важны для будущей битвы. Да и самого Белгорода Курск уже никуда не хотел от себя отпускать – он уже один раз терял его, и повторять это не собирался. Орёл уже не ревновал, но они с Белгородом всё равно почему-то невзлюбили друг друга, пусть даже открыто это и не показывали.

После тех посиделок Курск всю ночь не смыкал глаз и на утро озвучил всем свой план. По нему Орёл, как самый слабый из всех, назначался гонцом, который должен будет передать весть о наступлении Крыма в Москву. Сам же Глеб с остальными останется в Чугуеве и примет удар Бахчисарая на себя. Ваню не устраивал это план, ведь он хотел биться с Крымом бок о бок с друзьями и наконец-то показать всем, что талисман тоже кое-что да может, но Курск был непреклонен. Его точку зрения поддержали Елец и Морша, и Орлу всё-таки пришлось послушаться.

В тот же день он сделал ещё одну запись в своём дневнике, и вскоре после неё выехал по направлению к столице. Это было его первое ответственное задание в условиях настоящей опасности, и Ваня горел желанием сделать всё идеально.

«Спустя полгода после знакомства мы так и не поцеловались, хотя была прекрасная возможность. Да что там, мы даже за руку толком не держались… Но я верю, что всё впереди, ведь мне всё же удалось узнать его имя. Причём, от него же самого.

Не смей умирать в бою с Крымом, Глеб. Ради Бога, не смей. Хотя бы потому, что, когда я вернусь из Москвы, я бы хотел увидеть тебя здоровым и победившим. И, конечно же, обнять.

И услышать, как ты снова назовёшь меня талисманом.

18 мая 7079 года.[6]»

Сноски:

[1] – Чугуев – ныне город, а ранее одна из первых крепостей в Диком Поле. По некоторым предположениям была основана в первой половине 16 века. Находилась между любимыми шляхами Крыма, Муравским и Изюмским. Ближе всех была к Белгороду, так что пока это его территория, тем более персонаж Харькова (а именно в его области ныне Чугуев) ещё не появился в этих местах.

[2] – Имеется в виду нападение Тамерлана на Елец с последующим разорением в 1395 году. А Самарканд – столица его империи.

[3] – Глинск – столица татарского княжества Мансура, основанного потомками Мамая (Глинскими) на Северских землях. Просуществовало недолго, однако, следом на тех же Северских землях появилась Яголдаевщина, которая, как некоторые считают, была связана с предыдущим княжеством, так что позволим себе записать их в одного персонажа.

[4] – Кобеняк – украинский аналог русских бурки и зипуна, представлявший собой суконный плащ с капюшоном.

[5] – В 1571 г. оскольский казак Иван Матвеев предупредил правительственные войска, что по Оскольскому краю в центр России движется 30-ти тысячная татарская Орда.

[6] – Дата взята по старославянскому календарю, в котором года считали от Сотворения Мира. Разница с отсчётом от Рождества Христова, используемым сейчас, составляет 5508 лет.

========== IV. Обходной манёвр ==========

18 мая 1571 года, г. Чугуев.

Курск занялся обороной крепости сразу, как только Орёл покинул её пределы. Отныне на счету был даже не каждый час, а минута, и он, будучи опытным воином и командиром, быстро взял грозившую стать неуправляемой ситуацию в свои руки. Досконально зная повадки своего степного врага, севрюк готовился к самому худшему. Но то, что теперь он не один, давало неожиданную поддержку.

Приведя гарнизон крепости в боевую готовность, он лично осмотрел едва ли не каждый её уголок и раздал указания большинству своих солдат. Значительное внимание было уделено дозору за прилегающей местностью и шляхами: теперь часовые на стенах Чугуева менялись уже раз в три часа.

Позаботился Курск и о запасах еды на некоторое время вперёд – дни предстояли трудные, и дополнительная помощь лишней стать просто не могла. В один из дней он также осмотрел и земляной вал перед крепостью и после этого отдал приказ ещё сильнее укрепить и его. Эта же участь ждала и сами стены крепости изнутри.

Курск не мог отступить. Более того, он не имел на это права – в первую очередь он не простит новый проигрыш себе, и только потом примет к сведению наказание свыше, от Москвы.

Он не мог проиграть. Следовало дать бой Крыму здесь, в Чугуеве – победить или заманить в глубокую осаду, дабы не пустить врага дальше внутрь страны. Завлечь Бахчисарая осадой было довольно трудно, ведь татарин предпочитал постоянное и быстрое перемещение долгому стоянию на одном месте. Но попытаться было можно. Нет, нужно! Именно Чугуев должен был стать преградой на пути степного зверя, именно эта маленькая крепость должна была принять на себя всю мощь татарской орды, усиленной турками. И именно так Курск и собирался выиграть время Ване – тот должен был успеть добраться в столицу и сообщить всем страшную весть.

20 мая 1571 года. В пути, где-то на территории современной Орловской области.

Орёл гнал лошадь во весь опор. Он всё ещё худо держался в седле, хотя Воронеж и учил его этому по несколько часов в день. Но теперь, в столь важный момент для страны, Ване было всё равно. Казалось, он не обращал внимания ни на какие опасности: ни слякоть, в которую превратилась дорога от частых майских дождей и гроз, ни грязь на одежде и теле, ни собственная усталость и неуверенность не могли сбавить его скорости – он летел только вперёд и вперёд, и двигали его не только верность и долг родине, но и чувство к Глебу, а также желание показать ему, что он больше не бесполезный «талисман». И потому он непременно должен был сделать всё правильно и показать, что достоин участия в чём-то более сложном, чем просто работа гонца.

Так как большая часть дороги до Москвы была ему незнакома, перед выездом Орёл получил от Курска ту самую карту, по которой тот ранее показывал ему маршрут. Севрюк посчитал, что Ване, которому предстояло пересечь степь в одиночестве, она будет куда полезнее, чем ему, засевшему в Чугуеве и вооружавшему его так, насколько это было возможным. Будучи весьма неточной, она показывала лишь основные шляхи, сакмы, их расположение относительно друг друга, а также городов и крепостей, находившихся в этой местности, так что за неимением другой помощи Ване в ориентации на местности она подходила очень даже неплохо.

Однако, чем дольше Орёл был в дороге, тем всё реже и реже использовал он эту подсказку – не иначе, как сказался опыт, полученный им за время самостоятельного пути.

Но было и ещё кое-что.

Ваня не знал точно, когда это началось, но неожиданно посреди практически голой степи сомнения и страх, еще ранее жившие внутри него, стали отходить на второй план. Более того, стала появляться сначала лёгкая, призрачная, но потом уже очень даже осознанная уверенность в том, что всё пройдёт хорошо. И, как ни странно, чем дальше на север он ехал, тем это ощущение только укоренялось в нём. Прежде он чувствовал такое только рядом с мамой Тулой, но даже тогда этот прилив сил был гораздо слабее. Сейчас же, измотанный дорогой, одиночеством, жуткой ночной стоянкой в открытой местности, он почему-то чувствовал такие уверенность и силу, каких не знал никогда до этого. Более того, он даже стал инстинктивно понимать, куда ему ехать, будто бывал здесь когда-то раньше. А порой ему вообще казалось, словно он знает эти места как свои пять пальцев. Это было не совсем так: Орёл это прекрасно понимал, и оттого странному состоянию своему удивлялся ещё сильнее. В этих местах он был когда-то в далёком детстве и помнил их весьма смутно для того, чтобы так легко ориентироваться в пространстве. Тем не менее, всё вокруг было ему смутно знакомо, выглядело привычным и даже родным. Ваня терялся в догадках о том, что могло так резко изменить его изнутри: он перебирал множество вариантов, но так и не находил ответа. Тем временем, он чувствовал себя всё лучше и лучше: Орёл даже убрал карту за пазуху – Ваня знал, что теперь он прекрасно увидит нужную дорогу и без неё.

21 мая 1571 года, г. Чугуев.

Днём второго дня после отъезда Орла в Чугуеве ожидание из тревожного превратилось в мучительное. Время шло, а никто не только не нападал, но даже и на горизонте замечен не был. Курск, конечно же, сходил с ума сильнее всех: являясь командиром гарнизона, именно он нёс ответственность за все свои решения. Но час проходил за часом, а ничего не менялось – более того, всем становилось лишь только хуже. Крепость съедала скука, и на фоне неё в голову севрюка лезли тяжёлые мысли.

А что, если Крым не придёт? А что, если он сейчас сидит себе спокойно в своём полуострове и даже и не помышляет ни о каком походе?