Текст книги "Волкодав (СИ)"

Автор книги: Quintinu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

[8] – В 1357 году Тайдула, жена Узбек-хана, позвала в Орду митрополита Алексия для того, чтобы излечить её от глазной болезни. В прочем, вполне возможно, что помощь на самом деле была нужна её сыну, хану Джанибеку.

[9] – По сюжету Гардарики именно Шарукань забирает на себя роль Мамая из реальной жизни. Поэтому, когда того после Куликовской битвы убили в Каффе, его потомки бежали в Литву, чтобы избежать кары за деяния предка.

[10] – В 1382 году хан Тохтамыш совершил поход на Русь с целью возвращения её в зависимость от Золотой Орды. В числе прочих разорённых им городов находилась и Москва.

[11] – В 1395 году Сарай-Берке был разрушен Тимуром (в Гардарике – Самаркандом).

[12] – В 1363 и 1367 годах Херсонес подвергся разрушению литовцами, а в 1399 – темником Едигеем.

[13] – В 1434 году в сражении при Солхате против генуэзцев (в Гардарике – Каффы) выступил союз из княжества Феодоро и Крымского улуса Золотой Орды.

[14] – По одной из версий, именно через Каффу (совр. Феодосия) в Европу попал кофе. Также предполагают, что первая в Европе кофейня появилась тоже в этом городе.

[15] – После того, как турки обманом ворвались в Мангуп, семья князя ещё продолжала сопротивляться захватчикам, заперевшись в своём дворце. Продержались они недолго.

[16] – Изначально Каламита – это крепость для защиты Херсонеса, после захвата турками переименованная в Инкерман. Ныне, с точки зрения российского административно-территориального деления, находится в составе города федерального значения Севастополя.

[17] – В 1502 году крымский хан Менгли-Гирей разрушил Сарай-Берке, после чего бывшая столица Орды перестала существовать.

========== VI. Главная битва ==========

А не силная туча затучилася,

а не силнии громы грянули:

куде едет собака крымской царь?

А ко силнему царству Московскому:

«А нынечи мы поедем к каменной Москве,

а назад мы поидем, Резань возмем».

А как будут оне у Оки-реки,

а тут оне станут белы шатры роставливать.

«А думайте вы думу с цела ума:

кому у нас сидеть в каменной Москве,

а кому у нас во Володимере,

а кому у нас сидеть в Суздале,

а кому у нас держать Резань Старая,

а кому у нас в Звенигороде,

а кому у нас сидеть в Новегороде?»

28 мая 1571 года, г. Москва.

Когда на горизонте, наконец, показалась столица, Орёл шумно выдохнул, ещё не зная, что там его никто уже не ждал. Впрочем, по мере приближения к городу, от его радости не осталось и следа, ведь вместо деревянных изб на окраине и каменных домов в центре, в посадах, его окружали лишь обгорелые остовы. Он совершенно не узнавал то место, воспоминания о детстве в котором он холил и лелеял в душе.

«Неужели это я, я сам всему виной? – То и дело вертелось у него в мыслях. – Я же не успел доехать, не успел предупредить…»

Ваня пытался не поддаваться. Он старался не думать об этом, но разграбленный и сожжённый город вокруг так и не отпускал его. Людей тоже не было видно: часть из них, видимо, Крым уже увёл в рабство, другая же, скорее всего, спряталась где-то в округе. Лишь только домашние звери, кошки или собаки, сновали то там, то здесь, пытаясь найти съестное среди золы.

«А что же с мамой? А с Москвой? – Пронеслось в его голове. – Где они все?»

Желая разузнать это, Орёл направился к Кремлю. Только эта территория, окружённая каменной стеной, казалось, и осталась нетронутой во всей Москве.

Следы сражения и трупы перед стеной создавали не лучшее впечатление. Ване казалось, что он ехал не по столице царства, а по какому-нибудь дикому полю, на котором по воле случая и сошлись две рати. Но почерневшие стены выдавали себя столь знакомыми ему очертаниями, и Ваня смог отогнать от себя дурное наваждение. А вот мысли – нет.

Подъехав к стенам, он некоторое время стучал в ворота, кричал, чтобы открыли, но ответа не последовало. И хотя он уже знал, что виден изнутри крепости, он понимал, почему – а вдруг враг?

Он вскоре прекратил – и голос, и силы были ещё нужны, и не было толку в такой лёгкой их трате. А спустя ещё около часа ворота отворились. Солдат, единственный из всего гарнизона, кто узнал Орла, сообщил, что Москва, только узнав о приближавшемся татарском войске и понимая своё поражение, ещё перед битвой вместе со двором выехал из города, заранее приказав гарнизону оборонять Кремль во что бы то ни стало.

«Вероятно, он направился в Александровскую слободу[1]. – Подумал Ваня. – Раньше он часто посещал её, подолгу живя там. Вроде бы потому, что это уже была земля его отца, Владимира. Однако я могу и ошибаться…»

Выходило, что в сожжённом городе ловить Орлу было уже нечего, и он, поблагодарив за сведения, повернул свою уже и так измотанную лошадь на восток. Он очень надеялся, что в Слободе он, наконец-то, найдёт всех и объяснит им всё.

Но… Что он теперь должен им объяснять?..

По крайней мере, он убедится, что мама жива и здорова.

30 мая 1571 года, Александровская слобода.

То, что здесь царило необычайное оживление, чувствовалось уже за много вёрст. Орлу казалось, что, чем ближе он был к Слободе, тем больше движения было вокруг. Шла торговля, и Ваня на дороге то и дело натыкался на повозки с различным товаром. Помимо них в сторону города тянулся поток людей, успевших спастись из Москвы, а, значит, от рабства или смерти. Туда-сюда сновали и военные – они, видимо, должны были заниматься осмотром подозрительных лиц, но, скорее всего, уже не могли справиться с таким потоком.

Орлу удалось довольно быстро миновать все пригороды и въехать в жилые кварталы. Ваня не знал, точно ли здесь те, кого он ищет, но что-то в глубине души подсказывало ему, что он на верном пути. Притуплённое дорогой желание поскорее увидеть мать, узнать, как она, обнять её снова дало о себе знать.

Вокруг же кипела жизнь. Слобода, в последнее время превратившаяся едва ли не в столицу, справедливо соперничала в этом с Москвой. Именно здесь царь не только любил подолгу жить, но и принимал важные для всей страны решения: тут была создана опричнина, работали приказы, сюда же приезжали иностранные послы на переговоры… Насколько Ваня знал, здесь даже печатали книги! Не те, большие и красивые, которые он часто видел в детстве, а более простые, но зато доступные уже не только царскому двору, но и некоторым боярам.

Задумавшись обо всём этом, Ваня, казалось, забыл про дорогу. Он не сразу понял, что подъезжает к уже к Кремлю – белокаменной крепостной громадине, явно скрывавшей в себе всех тех, кого он так искал. Миновать его ворота оказалось труднее: и войска, и жители Слободы практически не знали Ваню, так как не видели его раньше. Не спасло Орла и то, что он говорил о Туле. И, если бы не пришедшая к одному из охранников идея позвать саму Ксению, всё путешествие Орла могло бы так и остаться бесполезным.

Спустя несколько минут Ваня издалека увидел мать. Она шла к воротам, попутно о чём-то разговаривая с кем-то из людей.

«Видимо, у неё здесь очень много дел. – Подумал Орёл, слезая с лошади и с нетерпением выжидая оставшиеся секунды. – Интересно, а что теперь сталось с Москвой?..»

И, когда Ксения, наконец-то, переведя взгляд на ворота, с криком «Ванечка! Неужели ты жив!» кинулась обнимать сына, никто из столь бдительной стражи уже не стал ей мешать. А Орёл, наконец-то оказавшись в объятиях матери, которую не видел так давно, впервые за долгое время не мог сдержать слёз.

30 мая 1571 года, Александровский кремль.

Личные покои Тулы.

– Ванечка, почему ты здесь? – Когда Орёл с Тулой, наконец, остались в её покоях одни и смогли поговорить без лишних ушей, начала Ксения. – Это из-за Крыма, да? Ты же сейчас должен быть там, на границе! А что с Курском, он жив? Или всё плохо? – Забеспокоилась Тула. Она вновь обняла сына, как будто сильно соскучилась или просто не могла привыкнуть к тому, что он снова рядом.

– Мам, мам, погоди, задушишь! – Улыбался Ваня, нежась в столь родных объятиях. – Давай я расскажу всё по порядку, хорошо?

С большой неохотой отпустив его, Ксюша кивнула. Взгляд её теперь метался по лицу Вани, скользя то по его чертам, то по волосам, то по слегка отросшему пушку над верхней губой, который Орёл, в виду всего случившегося, всё никак не мог сбрить. Хоть это и был всё тот же Ваня, в эти минуты он казался Туле как-то другим: сильно повзрослевшим, умудрённым опытом как жизни, так и боя…

Подумав, что ей кажется, она, качнув головой, отогнала от себя эти мысли. В конце концов, Ваня отсутствовал всего немногим больше полугода и это она, скорее всего, так рада видеть его, чем он сам так быстро поменялся.

– Так вот. Как только мы узнали о том, что Бахчисарай нападёт, Курск послал меня гонцом в Москву. Я должен был известить всех вас о надвигавшейся угрозе… – Орёл замялся. – Но всё случилось не совсем так, как мы хотели. Крым догнал меня на моей земле и…

– Что?! Ты сражался с ним? – Изумилась Тула, пытаясь соотнести силы своего сына и их общего врага. – Но… Ты же ещё не…

– Д-да, сражался, мам… – Не желая лишний раз расстраивать мать, Орёл мямлил, пытаясь преподнести свой рассказ как можно более безболезненно. – Ну, да, я проиграл, – и, видя, что Тула в ужасе только от того, что он встречался на поле боя с самим Крымом, поспешил договорить, – но, когда я уже был в плену у Бахчисарая, меня освободила и выходила почти случайно попавшаяся нам навстречу Калуга…

– Слава богу! – Обрадовалась Тула. – Иногда сестрёнка может быть очень кстати! Ты из-за неё задержался?

– Да, мам. Поэтому я не успел оповестить вас всех… Я… Мне… Мне правда очень жаль, я пытался…

– Верю, Вань. Знаешь… Даже если бы ты добрался в Москву вовремя, это бы помогло мало: вряд ли бы мы успели выстроить войска, а уж саму битву за столицу мы бы проиграли в любом случае. И поэтому я очень рада, что тебя не было здесь во время неё! – Уже в который раз за разговор Орёл снова оказался в маминых объятиях.

«Значит, я не виноват и только зря переживал?.. – Мелькнувший в его сознании лучик надежды быстро сменился встревоженностью. – Но я ведь всё равно подвёл Курска… Интересно, что с ним?.. – Ваня на мгновение задумался о товарищах. – Глеб, я очень надеюсь, что ты всё ещё жив… Как и все остальные…»

Несмотря на то, что Ваня не выполнил поручения, он понимал, что для него всё вышло едва ли не наилучшим образом. И, если судьба ещё предоставит ему шанс хотя бы увидеться с наставником, тот, скорее всего, не станет его винить.

Но это всё будет потом. А пока здесь, в этом неплохо защищённом белокаменном кремле Слободы, Ваня обнимал маму и чувствовал себя гораздо лучше, чем в прошлые наполненные суетой дни. Только теперь его душа, наконец-то, могла хоть немного отдохнуть от поглотивших её волнений, а тело – от бесконечной судорожной беготни.

Объятия матери возвращали его в детство. Он уже давно не вспоминал его, полностью отдавшись тому, что происходило в настоящем, но теперь в памяти всплыли уже очень далёкие разговоры, игры, улыбки…

Орёл прикрыл глаза. Его взгляд скользнул вниз по маминым рукам, таким тёплым и любящим, как вдруг… Он остановился там, где из-под рубахи Тулы, довольно закрытой и плотной, на правом запястье выглядывал край сине-фиолетового пятна. Оно совсем немного виднелось из-под одежды, и, кажется, только в этот момент Орёл обратил внимание на то, почему Тула даже в эту довольно жаркую и почти летнюю погоду носила длинные рукава.

– Мам, что это?.. – Озадаченный увиденным, Ваня не сразу решился на прямой вопрос.

– О чём ты, малыш? – По началу Ксения не поняла сына, но, проследив направление его взгляда, нахмурилась. – Ах, это… Ну, скажем так, я получила их в прошлой битве… – Она отдёрнула рукав вниз, закрывая им синяк.

– Но ведь это не раны! И даже не царапины! – Орёл волновался. От его приятной дремоты и спокойствия не осталось и следа. И, чем сильнее он переживал, тем заметнее напрягалась сама Тула. – Как же так можно получить их в бою?..

– Можно, Вань, – Мама явно не хотела об этом говорить. – Если, например, упасть с лошади…

Ваня и сам знал, каково это, когда непривыкший к седоку зверь скидывает человека, пытавшегося им управлять. Ещё в Чугуеве, в то время, когда Воронеж учил его верховой езде, Ваня и сам не раз оказывался на земле под вставшим на дыбы животным. Если бы не Вадим, вовремя оттаскивавший его из-под вздыбившегося коня, кто знает, отделался бы Орёл только синяками, или же повреждения были бы куда серьёзнее.

Постойте! Но ведь это же он – неопытный юнец, который, впрочем, ныне уже весьма сносно сидел в седле. А мама разве такая же? Она ведь не только опытный воин, но и глава Большой засечной черты, неужели она настолько не умеет ездить верхом, что не может справиться с лошадью в бою?

Орлу показалось это странным. Будто… Будто Тула что-то недоговаривала ему.

«А что, если её… Кто-то ударил? – Пронёсшаяся в его мыслях догадка тут же испугала его самого. – Но, если это так, то… Кто?»

И действительно: мало кто мог решиться на такое. Ксения ведь была не только опытной воительницей, но и телохранителем самого царя. Так что, это сделал кто-то кому она подчинялась, а иначе это же просто безумство! Но выше неё и был только царь, Москва. Не могло же так получиться, что в этом замешан именно он?!

В этот момент Орлу почему-то снова вспомнились слова Калуги. Она называла его их «последней надеждой». Это показалось Ване странным ещё тогда, но теперь голос тёти из воспоминаний будто бы зазвучал чётче, чем прежде. Какой ещё надеждой он должен быть и для кого? Как такой слабак, как он, вообще может быть для кого-то надеждой? Если он помнил правильно, Клавдия тогда говорила ещё и о том, что недовольна Москвой…

Почему, почему вокруг всё сводилось именно к этому олицетворению? Ваня уже ничего не понимал. «Я просто себя накручиваю, – думал он, – между нами нет никакой связи. Также нет, как у меня никогда не было и… Да что же это такое-то?! Мама же говорила, что он уже давно, скорее всего, мёртв! Скорее всего…»

– Мам, могу я у тебя спросить кое-что? – Ещё точно не зная, готов ли он задать этот вопрос, Ваня всё-таки начал говорить. Но ещё меньше он был уверен в том, что хочет знать ответ.

– Да, конечно, Вань. Что тебя беспокоит?.. – Тула смотрела на сына, желая выловить хотя бы какой-то намёк о будущей теме разговора, но Ваня всем своим видом старался не выдавать бушевавших в нём эмоций.

– Мам, а мой отец всё ещё жив? Кто он? Или, хотя бы, кем был?

То, что вопросы, которые Ваня и так много раз задавал маме, стали громом среди ясного неба именно теперь, было видно без лишних слов.

Тула молчала. Видимо она не знала, как ответить своему слишком любопытному ребёнку, и не понимала, почему его уже не устраивает её байка, придуманная ею много лет назад. Точнее, очень даже понимала, но не хотела признавать то, что Ваня уже начал что-то подозревать.

– Я же говорила тебе много раз, что он был воином. – Начала она свой старый рассказ, но Ваня не мог не отметить того, что теперь её голос как-то странно дрожал. – Однажды он ушёл в один из походов, и с тех пор я его больше не видела. Скорее всего, он уже давно погиб в каком-нибудь сражении… – Ксения улыбнулась, но в этот раз это вышло как-то натянуто. – Почему тебя это всё ещё так волнует, Вань?..

– Да так, подумал кое о чём… – Огорчённый нежеланием матери рассказать ему правду, Ваня снова задумался.

«Мама, ну почему ты не хочешь рассказать мне всё?! – Не понимал он её. – Я бы нашёл силы понять, я бы попытался…»

Тула не знала, как прекратить зашедший в ненужное ей русло разговор. Она была рада видеть Орла живым и здоровым, но эта тема была явно не той, на которую она была готова когда-либо говорить.

На её счастье, в дверь покоев постучали. Ксения, с трудом отпустив Ваню из объятий, отошла к двери и, переговорив с кем-то из своих людей, снова обратилась к сыну:

– Вань, мне нужно отойти по делам. Ты можешь остаться тут и чувствовать себя как дома. Можешь поспать, ведь ты, наверное, устал с дороги? – Она улыбнулась сыну. – Не скучай без меня. Я скоро вернусь.

– Хорошо, мам! – Он запнулся. – Береги себя!

И, когда тяжёлая резная дверь скрыла за собой его мать, Орёл снова погрузился в раздумья. Во всём происходившем было слишком много всего непонятного, но после разговора с Тулой Ване показалось, что мозаика уже начала складываться в нечто цельное.

Оказалось, Тулу от общения со столь неожиданно объявившимся сыном отвлёк никто иной, как Москва. После такого тяжёлого поражения он чувствовал себя довольно плохо – оно и не удивительно, ведь самочувствие олицетворения напрямую зависит от его людей. Тут же причина такого состояния царя была вполне понятна: после того, как Бахчисарай увёл в полон значимую часть населения столицы, сам Михаил оказался на грани. Опустошён он был и эмоционально: взятие самого сердца его страны, самого укреплённого её района, очень сильно ударило по его самооценке и планам. Прошлые победы над Казанским и Астраханским ханствами теперь виделись ему смешными, ведь этот позор практически полностью перечёркивал их. А тут ещё и положение в Ливонии обострилось! Выходило, что по всем направлениям нужно было срочно что-то предпринимать.

А делать ничего не хотелось. После всего, что случилось, руки опускались сами собой, и никакая поддержка родни и подданных, казалось, не могла вернуть царя к нормальной жизни. Именно это и пыталось изменить всё окружение Михаила, вынуждая его продолжать заниматься важными делами, и Туле, как одной из самых приближённых к нему персон, вытаскивать Москву из этого состояния было едва ли не тяжелее всего.

В прочем, что-то у неё всё-таки выходило: например, ей удалось уговорить Михаила послать гонца к Курску в Чугуев с приказом срочно явиться в Александровскую слободу для обсуждения всего того, что делать государству дальше.

И именно в тот день, когда так внезапно в Слободу прибыл Орёл, Курск уже, наверное, выезжал из Чугуева в неё же. Тула корила себя за то, что не сказала сыну этой важной вести, однако сначала радость встречи, а затем и неожиданная смена темы разговора просто не дали ей сделать этого.

«Что ж, – думала она, пытаясь хоть как-то оправдать свою забывчивость, – по крайней мере, его приезд станет для Вани неожиданным и, возможно, обрадует его.»

Середина июня 1571 года, Александровский кремль.

Зал для переговоров в личных покоях царя.

Курск приехал в Слободу в тот самый день, когда в неё же заявились и послы от Крыма. Так как всей дипломатией, ввиду плохого самочувствия Москвы, временно занимался его отец, Владимир, то и теперь один из главных олицетворений в стране рисковал отсутствовать на планировавшемся совете. Впрочем, Михаила это тревожило мало – послушать, что хотят от него татары было делом важным, но сам он показываться им не собирался, а потому и поручил это занятие одному из тех, кому мог доверять.

А Бахчисарай требовал многого. Условием прекращения набегов, скорее всего, временного, была передача ему Казани, Астрахани и всех земель этих двух бывших ханств, однако, если отдать Астрахань после этого поражения Москва был уже готов, то вот Казань уступать он не собирался. И задача его отца была именно в том, чтобы убедить послов в этом и прийти с ними к какому-то одному обоюдному решению. А было это сложно, ибо идти на уступки проигравшим Бахчисарай не собирался. И потому дело практически не двигалось с мёртвой точки.

Как бы то ни было, пока в одной части Александровского кремля Владимир проводил переговоры со столь ненавистными всем русским людям татарами, в другой Москва начал своё, не столь формальное, но от того не менее важное, собрание.

Присутствовали на нём он сам, Касимов, всё ещё занимавший место его «правой руки», Тула, как глава самой важной линии укреплений перед столицей, и Курск, даже не успевший толком прийти в себя после дороги. И, пока Орёл в это время, в отличие от своего командира, отдыхал в маминых покоях, севрюку предстояло отчитываться о невыполнении прошлогоднего приказа.

– Итак, Курск, – царь начал сразу с того, что его интересовало больше всего, – как так получилось, что Крым оказался у самой столицы, да ещё и столь неожиданно?

То, что Михаил сильно ослаб было не просто видно – это бросалось в глаза при первом же взгляде на него. Это был уже не тот Москва, что в прошлом году глядел в будущее с ухмылкой, представляя себя если не повергнувшим Крыма властелином Дикого поля, то хотя бы мудрым правителем, сумевшим защитить свой народ от опасности.

Вот так ирония! Казалось, что всё продумал, всё просчитал, а в результате разграблена не просто какая-нибудь земля где-то на окраинах, а даже сама столица, а над существованием всего царства нависла угроза, равной которой не было уже долгое время.

– Великий Государь, – чувствовалось, что объясняться за свои проступки Курску было довольно трудно, – он пошёл на хитрость. Мы ждали его в Чугуеве, я составил план, по которому мы постоянно отслеживали все перемещения вблизи крепости, но… – Глеб замолчал на пару секунд. – Он обошёл нас по степи. Это было неожиданно для нас самих, так как раньше Бахчисарай ничего подобного не делал. Если бы он поехал как обычно, по шляхам, то был бы втянут нами в сражение…

– Понятно. – Прервал монолог Москва так резко, будто тот причинял ему нестерпимую боль. – В следующий раз позаботишься и об округе тоже. Разве ты забыл о придуманном нами способе направлять передвижение крымских войск с помощью выжигания степной травы? – Михаил вздохнул и, переведя дух, продолжил. – Впредь будешь умнее. Нам всем нужно теперь действовать умнее, дабы то, что происходит сейчас, больше никогда не повторилось…

– Нужно будет озаботиться созданием новых засечных черт, так как одной явно не достаточно… – Попыталась сменить тему Тула, отводя бурю. – Я могла бы помочь в постройке новых крепостей и расположении войск…

– Потом! – Прервал её царь. – Всё потом! Сейчас думать нужно далеко не об этом, есть и более важные вопросы. Например, откуда взять людей хотя бы для войск. Откуда?! – Москва дёрнулся, будто намереваясь встать, но всего лишь изменил позу. – Подумать только! Разорено столько земель, потеряно столько людей! Это ведь полный крах, понимаете?! А Крым… Эта собака ещё заявится, я чувствую это. И он знает, насколько мы теперь открыты его набегам…

– Я мог бы объединить оставшиеся опричные и земские войска, – дождавшись, пока столица закончит, начал Касимов, – также можно разослать гонцов по нашим соседям – глядишь, кто и поможет, ведь Бахчисарай не только наш враг. Если бы не Ливония, мы бы располагали куда большими силами…

К удивлению всех присутствовавших, татарин говорил своим обычным ровным и спокойным голосом. Казалось, даже такая опасная для всего царства ситуация, не смогла выбить его из колеи и подвергнуть панике, как многих других. Может быть, именно поэтому Михаил очень ценил его и по многому, если не по всему, советовался с ним?..

– Ну наконец-то здравая мысль! – Возликовал Москва. – Правильно, вместо того, чтобы ныть о том, как всё плохо, нужно собрать все силы и отразить следующее нападение Крыма. Он придёт, он не сможет не использовать такой выгодный момент…

После этих слов столица, резко поднявшись с места, несколько раз прошёлся по довольно просторному залу. Было видно, что Москва что-то усердно продумывал, и, когда он, наконец-то остановился и, повернувшись к остальным, заговорил, все участники собрания сосредоточили на его словах всё своё внимание.

– Итак, вот что мы сделаем…

Совет завершился лишь спустя несколько часов – они потребовались всем собравшимся для согласования своих будущих действий по спасению родины. И, уже в конце, когда все его участники собирались расходиться, у Курска ещё было, что сказать одному из них.

– Касим, – окликнул он татарина, когда они остались почти одни, – у меня есть для тебя новости. О Диме…

– Да? Я уже было подумал, что ты забыл о моей просьбе… – Успевший было подойти к двери Касимов вернулся и, сев напротив севрюка, пристально смотрел на него.

– Как бы я мог… – Сдержанно улыбнулся Курск. – К тому же, мы всё равно были в тех краях… – Глеб стал серьёзнее. – В общем, он всё такой же. Узнав, кто я и зачем приехал, он меня выгнал, едва ли не матеря… Слава Богу, что я успел хотя бы закончить все дела в его Черкасске, а то иначе пришлось бы туго…

– А сам он как, здоров?.. – Теперь татарин смотрел уже в стол. Курск понимал, что такими вестями очень сильно расстроил его, но ни соврать, ни увильнуть от ответа он не мог. И, что главное, не хотел.

– Как бык! Более того, устроился уже очень неплохо. Он ведь, вроде бы, ещё не полноценен как олицетворение?.. – Заметив кивок Касима, Глеб продолжал. – Так вот, несмотря на это, уже атаман! Как тебе? Неплохо? А я всегда знал, что он не пропадёт, и что голова у него на плечах есть, пусть даже она его в некоторых вопросах ой как подводит! А уж как он нас подловить хотел!..

Татарин всё ещё не поднимал взгляд и, казалось, вообще задумался о чём-то своём.

– В общем, не волнуйся о нём. – Попытался подбодрить собеседника Глеб. – Глядишь, одумается ещё… Надеюсь, что одумается.

– Я тоже. – Встав, брюнет отвесил пограничнику небольшой поклон. – Спасибо за помощь, Курск. – Он слабо и даже как-то грустно улыбнулся. – Я знал, что на тебя можно положиться. А теперь извини, время не ждёт…

– Да, я тоже пойду, у меня у самого здесь ещё очень много дел…

Но приступить к ним Курск смог далеко не сразу. Покинув зал чуть позже татарина, он был буквально схвачен Тулой, ждавшей его под дверью.

– Глеб! Наконец-то! – Не дав севрюку опомниться, она, схватив его за рукав всё ещё не сменённого с дороги кафтана, потащила его вглубь тёмных коридоров зданий Александровского кремля. – Пойдём, пойдём, вы должны встретиться и поговорить!

Решив не сопротивляться старой подруге, Курск смиренно шёл за ней, и в голове его один за другим перебирались самые разные варианты того, с кем же он вскоре с подачи Ксении должен был встретиться. И, поймав себя на мысли о том, что сам он хотел увидеть только лишь Орла, он невольно улыбнулся, а затем сразу же погрустнел. И где-то теперь его талисман… Интересно, жив ли вообще? Тут уже, в отличии от того же Черкасска, он не был уверен уже ни в чём.

Середина июня 1571 года, Александровский кремль.

Личные покои Тулы.

– Ванька! – Сказать, что Курск был рад увидеть Орла, значит не сказать ничего. – Что ты здесь делаешь? – Он был ещё и удивлён, ведь, знай он, что его подопечный всё это время был поблизости, он бы, скорее всего, нашёл минутку встретиться с ним раньше.

– Глеб! – Орёл полностью разделял его чувства, и потому, недолго думая бросился к Курску. Он очень хотел обнять командира, но, вовремя смекнув, что Тула всё ещё в горнице, ограничился лишь радостными воплями. – Я так рад, что ты жив!

– Конечно, я жив, а иначе-то и быть не могло. – Улыбнулся севрюк. – А почему, кстати, ты думаешь, что я был в опасности?..

– Ну… – Неуверенно начал Ваня. – Когда Крым догнал меня у моего центра, я подумал… Ох, я подумал, что вас всех, тебя и остальных, уже нет в живых… – Его голос задрожал. – Иначе как бы Бахчисарай смог оказаться так глубоко внутри страны?..

– Это… – Курск замялся и даже немного смутился, вспоминая собственную глупость. – В общем, он нас обдурил… Ну, просто прошёл мимо и всё… А я, старый дурак, даже не подумал, что он может такое выдать… Благо, посланные на поиски Морша и Елец нашли следы… – Он нервно усмехнулся. – Давай не будем об этом, а то я уже получил от царя… Гораздо важнее то, как ты тут оказался. Я совершенно этого не понимаю…

– Это долгая история… – Орёл покосился на мать, и та, стоявшая чуть поодаль и слегка недоумённо смотревшая на обоих парней, понимающе кивнула и вышла в коридор. – После того, как Бахчисарай меня настиг, я, думая, что ты… – Он запнулся. – Думая, что вы все погибли, решил… – И сдавленно засмеялся. – Отомстить за вас, получается.

– Это правда?! Ты… В одиночку… Пошёл против него?! – Заметив ошарашенный взгляд командира, Орёл и вовсе был готов провалиться сквозь землю. – Не испугался?!

– Д-да… Ну, теперь-то я понимаю, что это было не лучшим решением…

– Он тебя избил?! Где?! Сильно?! Ну я ему устрою!

Бросившийся было к Ване, Глеб был мягко остановлен самим Орлом.

– Не надо, всё уже хорошо… – Ваня улыбнулся. В тягучем полумраке позднего вечера, уже начавшего скапливаться в помещении, эта его улыбка показалась Глебу даже немного загадочной.

– Если он тебя хотя бы пальцем тронул, тогда я, я…

– Меня Калуга спасла.

– Что?.. – Не сразу понял севрюк.

– Ну, Крым, взяв меня в плен, поехал в тётины земли… Ну, и мы, конечно же, встретили её саму…

– И что она, напала на него?.. – Не понимал Курск. – Ты говоришь, что она спасла тебя, но… Как?

– Она выкупила меня за сведения об обороне столицы… После она выхаживала меня, но я сбежал. Поехал сначала в Москву, но туда я уже не успел… Потом узнал, что все здесь…

Сказав это, Орёл опустил взгляд в пол, будто не желая видеть реакцию Курска. А тот так и остался стоять на месте, рядом с Ваней, не в силах сказать ничего больше. Потребовалось несколько минут долгого и мучительного ожидания, прежде, чем севрюк пришёл в себя.

– Так что, это всё из-за неё?! Вот это вот всё, да?! – Испугавшись, Ваня снова посмотрел на него. Курск был взбешён. Нет, более того, он был в ярости. Орёл никогда раньше не видел наставника таким, и потому смотрел на него испуганно и даже как-то побито.

– А что, было бы лучше, если бы меня продали в рабство, да?! – Решился возразить он.

– Нет, но… – Курск схватился за голову. – Как же это сложно… Но… Почему ты? Что в тебе такого особенного, что за тебя можно даже продать столицу, не говоря уже об опасности всему царству?!

– Ну, вообще, она на пару с Тулой вырастила меня… Но, Курь, – не зная, как подойти к самому главному, тянул время Ваня, – кажется, я знаю, что могло стать ещё одной причиной. Успокойся и послушай…

– Хорошо. – Под влиянием ровного тона Орла Курск, казалось, и правда угомонился. Однако самому Ване такое притворство далось с некоторым трудом.

– В общем… Когда я только пришёл сознание у неё дома, я случайно подслушал её разговор с кем-то знакомым… Она говорила о том, что я – последняя надежда всей страны… – Видя озадаченность на лице Курска, Орёл продолжил. – А потом, когда я приехал сюда, я увидел синяки у мамы на руках… Понимаешь, синяки…

– Как такое возможно?.. – Недоумевал Глеб. – Кто посмел бы?..

– Вот и я подумал также и, знаешь, к какому выводу пришёл?.. – Голос Орла дрогнул, и это изменение слишком сильно резануло по ушам севрюка, чтобы тот не заострил на нём своё внимание. – К такому, что Москва, возможно, и есть мой отец, которого у меня не было с самого детства… Понимаешь? Тогда ведь всё сходится!