Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: QueenOfUnicorns

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Джей медленно покачал головой.

– Я думал, что ты ненавидишь меня, – вдруг почти что обречённо признался он.

– Ты считаешь, что все тебя ненавидят, – без обиняков сказала я. Слова сами срывались с языка, будто искры вырываются в неистовстве из костра. – Поэтому ты решил ненавидеть всех сам? И меня тоже?

Я заговорила о вещах, которые и не планировала упоминать, и ощутила небывалую свободу, которую, наверное, никогда ещё не чувствовала. Мы с ним оба искренне говорили то, что думали и о чём давно хотели поговорить, но никак не решались. Да и не с кем было говорить. Обнажить душу без зажатости мы всё это время могли только друг перед другом.

– Я не ненавижу тебя, – растерянно сказал Джей.

– Но мы так плохо перестали общаться. К тому же ты говорил ужасные вещи в начале путешествия.

Он замешкался и прикрыл на мгновение глаза.

– Это правда, извини. Но я приходил на каждый твой день рождения, Миранда. Я всегда был рядом.

Пульс ускорился. Приятное волнение, как перед первым свиданием, сковало голову. Был рядом. Наблюдал иногда исподтишка, зачарованно любовался, не отрывая глаз, горел от тоски, но не подходил. Не решался. Хотел оставить прошлое позади. Мечтал, но…

Невозможно. Не сходится.

– Ты мне и слова не говорил, – Боль в голосе зазвучала неожиданно обвиняюще. – Может, и был рядом, но презирал меня. Не отмахивайся: я знаю, что ты сказал однажды, что я просто закомплексованная дурочка, к тому же совершенно бездарная. Это ведь было, когда ты только перешёл в новую школу. Наверное, даже нормально, что ты загордился.

Джей приподнял брови. Наши взгляды пересеклись. Я стушевалась, но глаз не отвела.

– Нет, что ты! Я не помню такого. Но ты же сказала, что я высокомерный и манерный идиот. Мне передали. – Он заговорил быстрее. – Было очень обидно, что ты говорила так за спиной у меня. Миранда, ты могла сразу сказать, что не хочешь больше общаться. Так было бы легче.

Разум заволокло туманом. Перед глазами стояла пелена. Парадокс. Что-то не так.

Я такого не говорила. Я бы не стала его оскорблять.

Передали. Паззл стал складываться.

– Если что-то случилось, то надо было поговорить со мной. Я бы понял, – тем временем продолжал Джей.

– Тебе кто-то передал мои слова? Кто? – прервала его я.

– Я надеюсь, ты шутить сейчас. Кто мог передать, по-твоему? – Его начинало потряхивать. Я видела, что к горлу его подступала озлобленность и горькая обида.

У меня перехватило дыхание. Быть не может. Невозможно поверить.

– Виктория? – спросила я, хотя уже могла поклясться, что знаю правильный ответ. Я хотела отгородиться от этого ответа. Он бы обескуражил, сбил с ног за мгновение, а потом уничтожил бы.

– Нет. – Джей ехидно усмехнулся и уже был готов ответить.

Я перебила его.

– Зои.

– Бинго. Думала, что я не узнаю? Что ж, всё тайное становится явным.

Я протянула руку и схватила его за запястье. Он оторопел, застыв.

– Ты не понимаешь? Она передала мне и твои слова.

Мы ненадолго замолчали. Руку он не отдёрнул, напротив, мягко скользнул ладонью вверх и сплёл наши пальцы. Нам потребовались силы, чтобы сказать что-то. Слова были излишни. Я только взволнованно разглядывала бездну великолепных карих глаз, тёмные растрёпанные волосы и иссушённые воспоминаниями губы.

Осознание заставило почувствовать себя не одной и в то же время брошенной. Правда залечила рану и без раздумий тут же вспорола новую. Ворох эмоций оплёл меня. Я вспомнила, как любила. Поняла, что сейчас ненавижу. Ненавижу и спрашиваю у черноты озера, у душного воздуха и у пения сверчков (потому что спросить больше не у кого): почему, Зои? Какая польза тебе от этого? Ответа я не ждала.

– Я помню, как ты говорила, что восхищаешься ею и хочешь быть похожей на неё, – наконец проговорил Джей. – Ты правда считала её лучше?

– Да. – Я облизнула губы. – Наверное, и сейчас она во многом лучше меня. Но я не понимаю, почему она так сделала. Хотела рассорить нас?

– Мне кажется, я знаю, – сказал Джей, и я выжидающе посмотрела на него, затаив дыхание. – Ты не думаешь, что она завидовала? Нам или тебе?

– Мне? В чём? – искренне удивилась я. – В чём мне можно позавидовать?

– Ну… Послушай, когда я рассказал, что меня переводят в новую школу, то Зои предложила погулять, но только вдвоём. Я удивился, что ты не идёшь с нами: такое редко бывало. Гулять без Зои – почти обыденность. Без тебя – моветон, странность. В общем, мы побродили по парку, она спрашивала про новую школу и рассуждала про быстро пролетевшее лето. А потом она сказала, что я ей нравлюсь.

Я машинально приоткрыла рот. Голова кипела, разрывалась от мыслей. Слишком много тайн. Мне нужно было подумать над услышанным, но времени не было. Правда душила. Это как разочароваться в жизни, прыгнуть с башни и… передумать. Я уже летела вниз, не в силах остановить мгновение и вернуться назад.

– И что ты ответил? – спросила я. – Ты что, отказал ей? Или вы виделись скрытно?

– Да, отказал, – ответил Джей. – Она обиделась, конечно. Это даже сейчас очевидно, что она не простила меня. Тогда Зои и сказала, что ты ненавидишь меня.

Лучше бы я оставалась в спасительном неведении. Меня потряхивало. В один миг стало очень зябко, и я сильнее закуталась в кардиган. Я вдруг всё поняла. Поняла, пожалуй, слишком быстро и слишком много для жительницы Волшебного мира. Ответ был до безумия прост, он маячил перед глазами.

Как там говорят?

Так не доставайся же ты никому.

– Почему ты отказал ей? – ошарашенно продолжила расспрашивать я.

– Странный вопрос. Может, потому что она мне не нравилась? С ней было интересно, конечно, она так дополняла нашу компанию, но… нет.

Каждая «новость» – удар под дых. Зои выходит замуж. Удар. Зои специально рассорила нас с Джеем. Удар. Зои нравился Джей. Удар.

Я могла с этим смириться. Перетерпеть, натянуть очередную маску, решить, что всё нормально. Но как ни странно, самым удивительным стало не то, что Зои способна быть скрытной, расчётливой, хитрой, не то, что она строит какие-то козни.

Меня потрясло нечто иное. Джей хорошо это нечто видел. Чуть ли не всю жизнь я считала Зои образцом, авторитетом. Мы были на равных, она не принижала меня, но я всё равно твердила, что она, может, даже немного, но лучше. Я тянулась к ней, как отчаявшиеся люди тянутся к небесам. А сейчас оказалось, что она – безумие! безумие! безумие! – ревновала Джея и завидовала. Мне, девочке, у которой не было ни уверенности, ни идеальных оценок, ни тяги к магии. У меня были только книги, сладости, иногда пение. У меня был Джей, в конце концов. И ей хватило этого с лихвой. Неужели это и есть правда?

Видимо, не такое уж я и ничтожество.

– Мне нужно обдумать это всё, – сказала я. В груди защемило. – Ты, наверное, не знаешь, но я ведь… Я ведь правда думала всё это время, что ты считаешь меня никчёмной. Непросто было смириться с тем, что я такая…

Я вспомнила себя после того, как мы с Джеем расстались, и мне чуть не стало дурно. В глазах защипало от осознания глупости, несправедливости и потерянности.

– Ты что, плачешь? – ужаснулся Джей и машинально придвинулся ближе, внимательно осматривая моё лицо.

Я быстро заморгала и вытерла уголки глаз.

– Нет, конечно, не плачу. Но я думала, что ты не будешь врать и что мне надо поменяться.

– И ты придумала маски? – тут же догадался он. – Из-за меня?

– Да, и как-то получилось, что я…

– Что ты заигралась, – кивнул он, проводя рукой по моим волосам. – Мне так жаль. Тебе не нужно было этого делать, я же того не стою, разве нет? Так ломать себя?

Я посмотрела на него – на его лице застыло искреннее удивление. Будто бы ему правда было неясно, что достоин. Как же иначе?

Мой друг. Мои воспоминания. Тепло в сердце.

Джей – реликвия.

«Боже мой, Джей», – подумала я не без трепета и стеснения от собственных мыслей. – «Достоин. Достоин трижды, четырежды, сотни раз. Ты достоин так многого, что не можешь себе представить, так многого, что ты бы не поверил мне. Ты…»

Ради тебя я бы не только сломала себя.

Я бы не пользовалась формулой дискриминанта и считала бы только по теореме Виета.

Я бы отреклась от Эдгара По и читала бы «Клариссу» и «Памелу».

Я бы отказалась от пирожных и ела только овощи.

Я бы никогда не пропускала уроки хороших манер и научилась колдовать лучше, чем Гермиона Грейнджер.

Только попроси.

Я бы забыла о…

Нет.

– Но в этот момент ты же не в маске, правда?

– Я просто решила, что не могу об этом думать. Не теперь.

– Думаю, что есть одна вещь, которая касается масок и о которой ты никому не говоришь: потому что не хочешь или не подозреваешь о ней. Все это понимают, но почему-то никто не говорит тебе об этом. Даже, наверное, две вещи. – Джей хмыкнул и прищурился.

– А можно пояснее? – изумилась я.

– Я бы хотел, чтобы ты сама это сказала. – Он игриво и безумно обаятельно улыбнулся, ожидая ответа: Джею нравилось, что ему удалось заинтересовать меня. – Подсказку?

– Наверное. – Я продолжала недоумевать.

– Конечно, это могут быть мои догадки, но посмотри хотя бы на меня или на Зои. Никто из нас не очевиден. Ещё Шекспир говорил…

– Весь мир театр, а люди в нём актёры, – процитировала я. – Хочешь сказать, что все носят маски?

Кошмарно, как близко он был, как хотел прочитать, ощутить меня. Моё сознание отражалось в его словах, на его губах.

Зои раздражённая и злобная. Зои понимающая и верная. Зои отталкивающая и необщительная. Зои – отличница. Зои – обольстительная кокетка. Зои, пытающаяся привлечь внимание и страдающая. Зои, злоупотребляющая вниманием.

Лукас добрый, понимающий. Лукас равнодушный. Лукас – ехидный и дерзкий мальчишка. Лукас – будущий правитель, разумный, спокойный, взрослый.

Джей эгоцентричный нарцисс. Джей заботливый. Джей скрытный и угрюмый. Джей весёлый и лёгкий в общении. Джей чужой. Джей мой.

Все разные. Так просто.

Кто-то бы сказал, что нам всем тут в психушку пора

чёрт

забыла про таблетки

чёрт

– Да, – сказал Джей. – Я именно это имею в виду.

– Раз так, то почему тогда именно я – Хамелеон?

– Трудно объяснить. Наверное, потому что люди любят видеть в других то, что не замечают в себе. Окружающие привыкли игнорировать свои маски, и тут ты сказала, что всё, отныне ты другая. Ты дала повод, а они ухватились за него. Они подумали, что разгадали тебя. Потому что только окружающие знают о тебе всё, но не ты сам, – ответил Джей. Лицо его, серьёзное и задумчивое, за мгновение стало вновь расслабленным. – Ладно, наверное, я что-то замудрил. – Он по-доброму усмехнулся.

– Да, есть немного, – улыбнулась я.

– Ничего страшного, если не понимаешь, о чём я. Так, считай, что я говорю глупости. Можешь подумать что-то вроде «ох уж эти парни, непонятно, что творится у них в голове» и забыть.

Нам обоим стало немного неловко – он ожидал, что я пойму его, а у меня не получилось.

Тогда не поняла.

Зато теперь понимаю.

Понимаю же?

– Нет уж, договаривай, – оживилась я, захотев разобраться в его словах. – Мне любопытно послушать. Что второе? Ты сказал, что есть две вещи…

– Парадокс для меня в следующем: чем больше масок, тем больше в нас неподдельного и человеческого, тем больше у нашей души граней, – охотно продолжил Джей. – Я думаю, что вот в чём секрет: масок нет. Лично твоих масок нет. Нет только хорошей Миранды или только плохой, только капризной или только ехидной, только Миранды-отличницы или оторвы. Ты – всё вместе. И это нормально, что в один день ты хочешь горы свернуть, а в другой руки опускаются, или что сначала ты весело общаешься в кругу незнакомцев, а потом тебе никто вовсе не нужен и ты никого к себе не подпускаешь. Нормально.

Я вдруг ощутила себя очень глупой, потому что такая мысль никогда не приходила в голову. Иногда долгими бессонными ночами я в слезах металась по кровати, размышляя о том, что я потеряла себя и никак не могу найти и понять, какая я на самом деле, как нужно вести себя, чтобы угодить окружающим и никогда больше не слышать, что я никчёмная. Мне казалось, что решение должно существовать, и мучилась из-за того, что не могла найти его. Как и полагается, разгадка была перед глазами, только я не видела – смотрела не с той стороны.

Я замерла, а он всё говорил.

– Хоть ты и говоришь, что носишь маски, но ты, наверное, более искренняя и настоящая, чем большинство моих знакомых. Живая, что ли. Такая скромная, забавная, постоянно переживающая, простая, без глупых замашек, добродушная и готовая всем пожертвовать ради другого. Ради Калеба хотя бы. Да я уверен, что и ради Зои.

– И ради тебя.

– Что?

Молчи, глупая. Лучше молчи.

– Ничего.

Я несколько раз глубоко вдохнула.

– Я вот думаю: мы же жители Волшебного мира, а значит, мы герои из какой-то сказочной истории, – сказала я, угомонив непокорное сердце.

Теперь Джей смотрел выжидающе и заинтересованно.

– И что же из этого?

– Да и то, дурачок, что ты только что рассказал, наверное, всю мораль этой истории. Ещё и суть обманки раскрыл. Прямо в лоб читателю, а? Кто же так делает?

– А когда Лермонтов написал, что Печорин – собрание пороков времени, это было не в лоб? – парировал Джей, шутливо толкнув меня в плечо.

Мы засмеялись и стало легко-легко.

– Спасибо, что ты здесь, Миранда. Я ценю этот разговор. Мне жаль, что так получилось.

– Прекрати, это больше не наша вина. Но скажи ещё вот что: ты правда думаешь, что это я закляла Калеба?

– Уже не знаю. Я просто не привык быть доверчивым. Я сейчас чувствую, что мы опять близки. Как тогда, в детстве, поэтому уже не могу ответить «да, думаю». Я верю тебе. Извини.

– Конечно, – прошептала я.

– Ты безумно храбрая, Миранда.

Я не могла перестать смотреть в его глаза. Время застыло вокруг.

– Ты тоже, Джей. Хорошо, что ты рядом.

Когда я вошла в палатку, тепло внутри погасло и по телу прошлась мерзкая дрожь. Я уже не хотела говорить с Зои. Мне хотелось убежать, отмыть от себя эту грязь, прогнать страшные, чёрные мысли и чтобы кто-то объяснил мне, в какой момент я перестала видеть, что передо мной. Чувство, что меня предали, провели, сковывало. Никто не мог ответить на вопросы, почему, как и зачем, и вряд ли сама виновница ответила бы на них. Я будто намеренно шла на гибель, будто оказалась в крошечной комнате в полной темноте наедине с чудовищем, которое скрежетало зубами и готовилось напасть. В мысли опять прокрались погибшая фея, дух её красивого скрючившегося на дне фонтана тельца, и слёзы Анны. Первые жертвы не забываются. Фея… Диалог с ней был раздражающим, но она смотрела со страхом. В этот момент что-то и перевернулось, разорвало и заполонило мои внутренности. До того никто не смотрел на меня так. Такой взгляд будоражит больше, чем тёплые влюблённые глаза напротив.

Что хуже: узнать, что ты сам и есть чёрный человек, или обнаружить, что окружающие – тоже чёрные люди, может, даже ещё темнее? Что ж, надо признать… Чудовище против чудовища. Чёрный человек снимает цилиндр перед чёрным человеком. Степной волк бросается на степного волка. Что страшнее? Кому страшнее?

– Наконец-то! Я могла уже десятый сон смотреть. Почему так долго? – Зои чуть приподнялась, оперлась на локти и смерила меня взглядом – естественно, недовольным. Всё то время, пока я была с Джеем, она ждала.

– Вовсе недолго. – Я быстро устроилась в спальном мешке. – Минут пять, не больше.

– Ага, конечно, вы ворковали там не меньше получаса, голубки.

Я зажмурилась, как от боли, и потерла указательным и большим пальцами переносицу.

– У меня нет сил на колкости, – сквозь сжатые зубы сказала я. – Давай сразу к делу.

– Ну? – Она нетерпеливо заёрзала. Губы её были плотно сжаты, а глаза выражали будто бы королевское хладнокровие. Любая эмоция Зои теперь казалась мне наигранной, вымученной, фальшивой. Я не знала, как избавиться от мысли, что ещё немного, и она, моя подруга, будет мне противна.

Актриса.

Жалкая актриса.

– Я знаю, что ты обманываешь меня.

Зои побледнела, но ждала продолжения, вперив в меня стеклянный взгляд.

– Я узнала, что такое камень-двоедушник. Надо поговорить.

Зои ухмыльнулась.

========== Путь к благородству ==========

– Ты знала, да? И не сказала?

– Ты думаешь не о том. Ты должна понимать, что всё я делаю ради тебя… Не веришь мне?

– Я не знаю.

– Значит, нет. Мне больно это слышать, Миранда. Я и подумать не могла, что моя лучшая подруга (она специально выделила голосом это слово) так подведёт меня. Мы же с детства дружим. Я всегда была вместе с тобой. Боже, Миранда, да я тебе и слова плохого не сказала, пальцем не тронула! Всегда помогала, поддерживала! И ты так просто говоришь, что я… Кто я, по-твоему, скажи? Предательница? Обманщица?

– Подожди, Зои, послушай, пожалуйста, минутку…

– Нет уж, сейчас ты дослушаешь до конца! В чём ты меня обвиняешь? Это всё ради тебя. Ты бы такого не сделала? Я готова отдать последнее, что у меня есть, а ты не ценишь. Тебе всё равно. Я так больше не могу, Миранда. Меня всю жизнь в чём-то обвиняют, цепляются ко мне чуть что. Я всё это терпела, я это пережила. Но теперь меня обвиняешь ты… Тебе должно быть стыдно за то, что ты сомневаешься во мне.

Считается, что если в отношениях с другим человеком появляется прореха, то нужно всего лишь успокоиться, собрать волю в кулак и мирно, без криков, как разумные люди, всё обсудить. Любую проблему можно решить. Но наш с Зои разговор всё усложнил. Стало только труднее. Не совсем разумно мы себя вели, конечно: не обошлось без шипения и стиснутых зубов. Разговор не мог окончиться компромиссом, мы закончили обсуждение только потому, что глаза уже слипались, а Зои заявила, что говорить со мной бесполезно. Она страшно обиделась и так демонстративно повернулась ко мне спиной и засопела, что было сложно не испытать жуткий стыд. А потом, когда он отошёл на второй план, я поняла: её не волновали мои чувства. Я не успела сказать, что тоже обижена, разочарована, не знаю, что и думать и как дальше быть. Что мне, в конце концов, страшно. Что я тоже хочу домой. И что я об этом не говорю ей, потому что не хочу давить. Зои не дала шанса не разочароваться в ней. Было ужасно чувствовать, что я вижу в прежде лучшей подруге предательницу, врага. Но и верить ей теперь было неправильно. Обманывать себя – бесполезно. Не теперь.

Шёпот Зои, срывавшийся на крик, мог бы вызвать разные эмоции: испуг, сочувствие, понимание, желание выслушать, обнять и предложить вместе разобраться с внутренними демонами. Но когда эти демоны начали выходить наружу, меня передёрнуло от отвращения: настолько мерзко было слушать неискренние слова Зои.

Ночь прошла беспокойно, волнительно. Ужасно. Утро выдалось не лучше. Вступал в свои права последний день путешествия. Мучительно длинный день, который сплёлся с не менее мучительной ночью и стал поворотным.

– У вас что-то произошло, девочки? – ожидаемо спросил Лукас за завтраком. Серьёзный снисходительный взгляд, безупречная осанка. Опять. Словно бы отец семейства за завтраком, неторопливо читая газету и попивая кофе, попутно разбирался в конфликтах детей. Я так и слышала, как он говорит нечто вроде: «Ну же, не ссорьтесь. Отдай ей пока игрушку, а сама поиграй с этой. Вот молодцы, теперь доедайте завтрак и идите в школу». – Мне вчера показалось, что вы ругались.

Мы теперь сидели по-другому: я – с Джеем, Зои – с Лукасом. По две стороны баррикад, будто бы пытались что-то доказать друг другу, будто бы хотели показаться двумя парочками, каждая из которых указывала другой на своё превосходство: «мы самые романтичные, смотрите, как мы обнимаемся» – «а мы понимаем друг друга с полуслова» – «мы созданы друг для друга» – «нет, мы!» – «нет, мы!» Если бы всё было действительно так. Напряжение между нами в тот день – это не шутливая сценка в комедии, не забавное и бессмысленное переругивание двух разных пар, которое привело бы к перемирию. Я понимала, что происходящее не шутка. Мы не возлюбленные. Завтрак не примирительный пикник. И надвигается на нас не счастливый финал с песнями, танцами и незамысловатой моралью, а нечто печальное, уже привычно пугающее и несмешное.

В каком-то роде всё было правильно: я больше не думала, что должна сидеть с «лучшей подружкой», и выбрала общество Джея, а Зои села рядом с женихом, как и положено среди людей, усиленно изображающих отношения ради родителей, трона, денег и традиции, ставшей на устах народа законом. С другой стороны, у меня возникали неоднозначные мысли при виде того, как Зои и Лукас обнимаются и ластятся. Я больше не знала, как к этому относиться. Жених и невеста. Немыслимо. Отталкивающе.

Лицо Зои наполняло удивительное, почти магическое спокойствие, но она прятала от меня глаза. Мы сталкивались взглядами только мельком, потом делали вид, что вовсе не интересуемся друг другом, и начинали рассматривать стаканы и тарелки с завтраком.

– Всё нормально, – ответила я наконец, стараясь сломать шею горькой иронии, лезущей в голос. – Ну ты понимаешь, девчачьи проблемы и ссоры. Пустяки.

«Пустяки». Если бы, если бы… На Лукаса я и вовсе не могла смотреть. Сердце стучало громко, сжимаясь до покалывания. Будоражило всё вокруг. В мыслях оказалось много вещей, которые не давали покоя.

– Да, – бросила Зои и устроила голову на плече Лукаса. – Глупости. Лучше подумаем о следующем ингредиенте, да, Миранда?

Я вздрогнула и стиснула зубы.

– Да, – процедила я злобным полушёпотом.

Ненадолго повисла пауза, которую поспешил прервать Джей, начавший, наверное, чувствовать себя неуютно. Он интеллигентно кашлянул и шумно вдохнул. В уголках рта мелькнула лёгкая улыбка. Я видела, как он собран и беспечен, и страшно завидовала ему, потому что он не размышлял о том, что занимало меня. Ему ещё предстояло узнать и попытаться не сломаться.

– Да уж, тот ещё будет день, – сказал он, обращаясь больше ко мне. – Ты упоминала вчера Опаску, да? Серьёзно? Чего ещё изволите: оборотни, гигантские тролли, Василиск или огромный Цербер? Что дальше?

Я сумела отвлечься от гнетущих мыслей и сосредоточиться на том, что говорила мне про Опаску ещё Анна. Хороший способ оттянуть одно неизбежное – вспомнить про второе.

– Всё не так страшно и трудно, как кажется, – произнесла я. – Его вполне можно найти.

– Опаска – это то странное существо, которое существует только в легендах? – спросил Лукас, и взгляд его стал недоверчивым.

– Вообще-то оно есть на самом деле, насколько мне известно, – сказал Джей. – Я читал про него. Хотел подготовиться к занятию и нашёл статью в каком-то справочнике.

– Да? Что-то я ничего не видела про него у Саламандера, – улыбнулась я.

– Это же другая вселенная, – рассмеялся Джей.

– Да я знаю, знаю, умник. Не надо меня учить.

Я вдруг придвинулась к нему и положила голову на его плечо, отзеркалив позу Зои и сразу же подумав, что не стоило так делать. Но Джей ничего не сказал, хотя я почувствовала, как он легко вздрогнул.

– Хорошо, понимаю, что не надо. Лучше послушай, – сказал он, осёкся и растерянно оглядел Лукаса и Зои. – Все слушайте. Это редкий вид огромных говорящих существ, состоящих из широких листьев, лоз и маленьких цветов, которые похожи на жасмин. Считается, что они могут предсказывать будущее и смотреть в прошлое.

– Анна говорила, что так и есть, – сказала я, попытавшись представить себе растение-великана, но это было трудно: раньше я ни разу не видела Опаску в книгах. А если и видела, то не обратила внимания. Сейчас невозможно было вообразить, что где-то в гуще леса нас ждёт что-то столь великое: таинственное, сверхъестественное, мифическое, обладающее невероятной силой. – Оно такое всемогущее, что уже должно знать, что мы его ищем.

– Интересно, откуда Анна знает о нём, – протянул Лукас.

– Она сказала, что читала о нём в книгах. К тому же Анна – ведьма. Она могла ходить по этим местам в поисках ингредиентов для зелий и лекарств или просто услышать что-то от членов ковена, – предположила я.

– Мне кажется, что она просто не хотела тебя расстраивать, вот и сказала то, что в голову пришло. – Лукас не выглядел заинтересованным: чуть склонённая влево голова, прищуренные глаза и опустившиеся брови, скривившийся рот с опущенными уголками. В глазах плескались только равнодушие и недоверие, и я готова была поклясться, что лицо его выражает именно эти эмоции. Меня тут же это взбесило, но я взяла себя в руки, вспомнив кое-что. Решила, что неуместно возмущаться и дуться. Не время. Не то я должна чувствовать.

– Мы обязаны попытаться, – сказала я как можно спокойнее.

– Конечно, я знаю, – кивнул Лукас. – Анна упоминала, где его найти? Или что, надо просто сидеть и ждать?

– Нужно отправляться в лес, – ответила я.

– И как мы на него выйдем?

– Извините, Анна не говорила этого. Но раз оно знает, значит,… – Я замялась. Предположение было маловероятным.

– То есть мы серьёзно надеемся, что оно найдёт нас само? – спросил Лукас, скептично взирая на меня, словно бы собирался отчитывать и поучать.

– Я думаю, что Анна рассказала бы нам, если что, поэтому подразумевается, что найдёт. К тому же, у нас есть пегасы. Можно даже не лететь, а просто тихо войти в лес и поехать. Ты понимаешь: нельзя спугнуть волшебство шумом, все дела… – сказал Джей.

– Надо идти пешком, – оборвала его я.

– Пешком? – переспросил Джей, и тон его стал капризным.

– Да.

– А на что нам тогда кони? – полушутливо поинтересовался он. – Читатель скажет, что тема пегасов не раскрыта. Как говорится, если в первом акте на сцене появилось ружьё, то в финале оно должно выстрелить.

– Ну как бы меня это мало волнует, – усмехнулась я. – Они уже довезли нас сюда вообще-то!

– Могли бы доехать и на карете. У меня бока болят от спального мешка, – пожаловался Джей, заставив меня улыбнуться ещё шире.

– Старичок! Мы бы тогда не добрались. Ты вообще видел места, над которыми мы летели?

– Да уж. В Волшебном мире две беды: попаданцы и дороги.

– Ой, прекрати. – Я подняла голову с его плеча и, нахмурившись, посмотрела на него. – Я уже говорила, что нормально отношусь к попаданцам.

– Ладно, я понял, – охотно согласился Джей, выставив вперёд ладони. – Даже спорить не буду с тобой. Но согласись, что леденцовые дороги – чушь.

– Это да.

Надолго отвлечься не получилось, как бы не хотелось забыться и говорить с Джеем о разном, о мире, ощущая себя крошечными стежками в полотне из вещей и людей вокруг: у озера Теней, в Облачном королевстве, в мире, во Вселенной. Вспоминать о множестве тем и проблем и обсуждать, обсуждать, обсуждать. Начать с семьи, школы, окружения, балов, фуршетов, других стран и менталитетов, продолжить тем, что тревожит и превращается в кошмары по ночам, а закончить туманными размышлениями о границе миров, вере, любви, смысле жизни, о… О смерти.

Но я не могла. Всё теперь было не так. Нельзя говорить с Зои, потому что не верю ей. Нельзя смеяться с Джеем, потому что то, что происходит между нами, вовсе не смешно. Нельзя даже смотреть на Лукаса, потому что он отталкивает и разрывает душу в клочья одновременно. Порочный круг страшных, сумасшедших мыслей. Нельзя ни в чём быть уверенным. Я знала лишь, что скоро вернусь домой с антидотом, спасу Калеба и забуду эти дни. Затушую в памяти. Соберу воспоминания в комок, сложу его в дальний ящик сознания, спрячу за другими вещами – пусть задыхаются.

– Эй, ну что ты загрустила? Всё хорошо, – сказал Джей, погладив меня по спине и волосам. – Полежи лучше ещё немного на моём плече. Ты же знаешь, что я рядом.

Ещё несколько секунд спокойствия, чтобы глубоко вдохнуть и собраться с силами. Не думать. Только не думать. А потом разбежаться и прыгнуть в бездну безумия и отчаяния.

***

Тропа, пролегавшая меж деревьев, была бесконечна. Она путалась, юлила, увиливала от туфель и силилась затеряться совсем, улизнув. Я потеряла счёт времени.

Мы как фигуры на шахматной доске, актёры в пьесе. Мы больше себе не принадлежали.

– Зачем тебе нож?

– Защищаться.

– От кого? Здесь никого нет.

– От Опаски. Если надо будет. Он не безобиден.

– Не стоит трогать Опаску.

– Откуда ты знаешь?

– Читал. Есть такое понятие «читать».

– Не советовал бы умничать.

– Ну конечно.

– Хватит!..

– Сколько мы уже идём?

– Мы никогда не найдём его.

– Кого?

– Не знаю.

– А куда мы? Зачем?

Деревья зашумели, и сквозь шум послышался, переплетаясь с шелестом и воем ветра, тягучий голос.

Разум расплывается.

– Лукас.

Разум разъедает.

– Зои.

Разум как сладкая вата, желе, пудинг.

– Джей.

Разум мягкий, разум ленивый.

– Миранда.

Разум раскачивается. Туда-сюда. Туда-сюда.

– Игра началась.

***

Всё вокруг заволокло туманом. На какое-то время я потерялась в пространстве. Хватило и секунды, чтобы запаниковать: я еле ощущала почву под ногами. Я слышала голоса, но не могла разобрать слов, и от этого становилось ещё хуже. Кто я? Где я?

Ощущение тела вернулось постепенно. Я приподняла правую ногу, потом левую, потрясла руками, старательно заморгала, сделала несколько глубоких вдохов. Чувство, что я умерла и душа отделилась от тела, ушло. Всё нормально. Я жива. Наверное.

Я сделала несколько аккуратных шажков вперёд и наконец-то ощутила, что твёрдо стою на земле. Это была тропинка. Я зажмурилась и протёрла глаза, чтобы удостовериться, что окружающее не выдумка. Но сознание играло со мной. Едва я открыла глаза, как заметила, что туман стал реже, хотя он ещё окутывал пространство сумрачной дымкой.

Я огляделась. Кругом – лес. Тёмный, пугающий, густой, будто затаивший дыхание и поджидающий жертву. Воспоминания разом вторглись в голову, сознание закружилось, словно на карусели.

Калеб. Зелье. Опаска.

Я была не одна. В лес я вошла с моими друзьями. Друзьями ли?

– Джей? – позвала я, стараясь не забывать глубоко и размеренно дышать. – Лукас? Зои?

Лес вторил мне молчанием. И вдруг произошло самое страшное.

На меня навалилось отчаяние. Я ощутила, что больше не могу.

Внутри я готова была разрыдаться. Паника и страх не позволили мне быть сильной. Меня не было. Существовало только моё тело, моё неугомонное сердце, моё воспалённое, вышедшее из-под контроля сознание. Они крутили меня как куклу.

Я уже ничем не управляла. Судьба управляла мною.

Ноги подкосились, и я упала, ударившись коленями. По телу пронеслась волна боли. Щёки стали мокрыми от слёз.

Я больше не могу.

Больше не могу.

Не могу.

Выпустите меня.

Я хочу домой. Хочу быть с Калебом.

Хочу стать настоящей.

Хочу избавиться от пут первой любви.

Хочу жить.

Душа рвалась наружу.

Я захлёбывалась в слезах. Истина в беспомощности. Беспомощность – это я. Я вся состою из беспомощности.

Из беспомощности и из гадкого убийства.

Мысли поглощали.

И вдруг я увидела что-то на горизонте. Кого-то. Человека. Он шёл ко мне. Медленно, твёрдо, торжественно. Сердце забилось чаще: я подумала, что это Калеб.

Пока он шёл, а я, грязная, с запутавшимися волосами, мокрая от пота и слёз, наблюдала за ним, зазвучала ужасающая и режущая нервы какофония. Звуки налетали друг на друга, сбивали друг друга с ног, боролись за моё внимание.