Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: QueenOfUnicorns

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Он тут не случайно, – тихо сказала я.

– Да, – удивительно быстро согласилась Анна, обхватив себя руками. – Его обманули.

***

Я не могла уйти от подступающего страха. Лукас продолжал смотреть на Опаску.

– Гад. Значит, я убил его зря.

Потом он резко развернулся и дикими глазами оглядел Зои. Он оказался рядом с ней за несколько секунд. Взгляд пылал безумием, но лицо было удивительно спокойным. Его хладнокровие пугало как никогда раньше. Равнодушие сопровождало его везде. Я вспомнила происходящее у Анны, у озера Теней, вспомнила цинизм до встречи с Опаской. Всё это время он был сдержан. Только нападение на Опаску – зверское, беспощадное – омрачило его благородство и стойкость. Лукас позволил жёсткости превратиться в жестокость, а потом – обратно. Сколько ещё эмоций он скрывал подобным образом?

– Тогда объяснись мне, Зои, – сказал Лукас тяжёлым огрубевшим голосом, в котором проскальзывал трагизм. Тон его был таким, будто он пытался не расплакаться. Мне стало жаль его ещё сильнее.

Я корила себя за эту жалость, но ничего не могла с собой поделать, потому что не знала, что чувствовать. Я хотела благодарить его за тот ночной разговор, когда мне было страшно, за кулон, за то, как он пытался полюбить Зои, и кричать на него, дав волю ненависти, за то, что он не заступился за Анну, за ехидство к Джею и, в конце концов, за убийство Опаски. И всё равно внутренне стремилась защитить его, потому что он впервые оказался с Зои не лицом к маске, а лицом к лицу (он-то не притворялся). Уже по-настоящему, по-серьёзному. Их пороки и недостатки были созданы друг для друга.

Абсурдно, как Лукас и Зои перешли за одно утро от объятий до «нам нужно поговорить». И этот этап с серьёзным разговором не был банальным выяснением отношений. После него не стоило ждать перемирия, страстных объятий или битой посуды и хлопка дверьми. Это был затянувшийся миг, шанс, чтобы оттянуть момент. Лукас заморозил время без волшебства.

– Я не знаю, что сказать, – пролепетала Зои.

– Это правда? Я здесь для камня-двоедушника и только ради этого?

Джей оглушительно вздохнул.

Зои мялась и жалась.

– Я… Мне трудно объяснить. Всё не совсем так.

– Хорошо, я понимаю. Тебе сложно. Ты ни за что не признаешься. Но ты сказала, что я здесь, чтобы помогать и защищать тебя, что я должен быть рядом, раз я твой жених. Получается, ты обманула меня, и это нельзя отрицать. Скажи мне только одно: почему? – спросил Лукас потерянно у Зои, и у меня сердце сжалось от его вида. – Всё же было замечательно.

– Мне нужно было помочь Миранде, – сказала она, не решаясь взглянуть ему в глаза. – И можно это обсуждать не сейчас, не при них?

– Нельзя, – сказал он. – Мы больше ничего не сможем обсудить, понимаешь?

В её глазах на секунду заплясали зловещие огоньки, брови неестественно взлетели вверх, а потом она прижала голову к груди и зажмурилась, заведя руки за спину.

– Понимаю. Но я не могла оставить Миранду. Честно, ты мне очень нравишься. Но если ты не заметил, то я не готова выходить замуж и быть королевой.

– Наоборот, Зои, я всё замечал, – воскликнул Лукас, с мольбой глядя на неё. – Я знал, что ты в замешательстве, но я был готов находиться рядом, чтобы помочь. Мы же могли справиться вместе.

Зои еле заметно качнула головой и поводила носком обуви по земле.

– Я знаю, что предала тебя, Лукас, – быстро заговорила она. – Мне жаль, что я так поступила и привела тебя сюда. Но я видела, как Миранде нужна была помощь, а я с ней с самого детства… Я ужасный человек, я знаю. Ужасный.

Лукас яростно выдохнул.

– Зои, посмотри на меня.

Она нехотя подняла голову и боязливо, но в упор взглянула в его разочарованное лицо.

– Смерть ничего не значит, Зои, это только мгновение. Меня к ней давно готовили. Правда значит намного больше. Скажи правду хотя бы сейчас, раз уж не могла не обманывать до этого. Больше шанса не будет.

Мне хотелось кричать от осознания того, что ему опять всё равно. Действительно всё равно. Он был холоден, но не двуличен. Лукас понимал, что сейчас умрёт. Он и с этим смирился. На лице его затаилась тень горького смирения. Удивительная эмоция – я не могла понять: или он прячет слёзы, крик, негодование глубоко внутри, под замком, или он ничего этого не чувствует. «Давай же», – затрещали мысли. – «Покажи, что ты скрываешь. Кричи. Плачь. Хоть что-нибудь». Но нет. Что-то подсказывало, что я этого не увижу. Его не волнует даже собственная смерть. Неважно, кто умирает: Опаска, фея, сам Лукас. Какая разница. Смерть едина.

– Ты что, не веришь мне? – спросила Зои.

– Нет. Думаю, ты намеренно увиливаешь от ответа. Ты хочешь оправдать себя, хочешь, чтобы кто-то сказал тебе, что всё правильно, и пожалел тебя. Я не буду этого делать. Не хочу.

– Честное слово, Лукас, я говорю правду, – жалостливо залепетала Зои, чуть ли не плача. – У меня не было выбора, я так хотела помочь Миранде.

Лукас помолчал.

– Я чувствую, что ты воспользовалась мной. А я верил тебе, понимаешь? Я ведь любил тебя.

– Не говори так. Это же неправда, – прошептала она и отпрянула, открещиваясь от одной мысли о душном чувстве, не давая себе смягчиться.

– Правда, Зои, – спокойно произнёс Лукас. – Ты была мне так близка.

– Ты столько не видишь, – сказала Зои потеряно. И я подумала, что это и были её настоящие эмоции за долгое время. Столько боли было в её голосе, что кровь стыла.

– Что?

– Ничего. – Тон Зои стал прежним: он погрубел, затвердел, заплыл жиром. Даже Апулей не писал про такие удивительные метаморфозы. – Я уже объяснила. Извини.

– Хорошо, – сказал он, поджав губы. – Хорошо, Зои, я понял, что ты больше не хочешь говорить. Тогда давайте начнём. Принесите мне камень. Джей?

– Я? – изумился Джей и замотал головой. – Нет. Ни за что.

– Не устраивай драмы. Покажи своё мужество.

– Ты не можешь хотеть умереть, – сказал Джей и с надеждой посмотрел на меня: – Миранда?

Я промолчала.

Я могла бы сказать, что Лукас не обязан жертвовать собой. Что это ужасно. Что он достоин жить. Но я ловила себя на мысли, что это было бы не совсем честно. Я не хотела, чтобы он это делал, но это было необходимо. Необходимо Калебу. Необходимо мне. Я не желала смерти Лукасу, но ещё больше не желала её Калебу. Ответственность за него легла на мои плечи, и я уже не имела права отступить и бросить его. Калеб был мне слишком важен. Я смирилась с тем, что плата за жизнь будет высока, на то это и жизнь, тем более жизнь Калеба. Я бы не отказалась от него.

– Не смущай её. Давай без сцен, – сказал Лукас.

Лицо Джея вытянулось.

– Нет, я в этом не участвую.

– Возьми уже любой камень, – сказала Зои, и я услышала в её тоне приказ торопиться. «Давай быстрее! Долго нам ещё ждать? Не задерживай никого!» И обращалась она не к Джею. К Лукасу. – Их тут полно.

Лукас глубоко вздохнул и медленно выдохнул, а потом наклонился, пошарил в траве рукой и поднял камень. Послышался лёгкий звон, и траву объяло сияние: остальные камни исчезли, превратившись в волшебную золотую пыль, которая осела на цветы и землю. Эти камни были здесь для него, поняла я и поморщилась от отвращения и ужаса.

Лукас повертел камень в руках и присел на землю. Брови изогнулись, внутренние их уголки приподнялись, взгляд потух, стал тяжёлым, но в то же время решительным.

– Самое забавное, что нам всем говорили про этот ритуал в школе, но я даже не подозревал… Никогда не думал, что всё произойдёт вот так, что мне это понадобится, – монотонно протянул Лукас, сжимая камень двумя руками. – Передайте моим родителям, что я решил так сам. Вы не должны оказаться виновными.

– Конечно, – сказала Зои, пытавшаяся, по-видимому, быть участливой и заботливой, но это выглядело до жути неуместно. Лукас теперь избегал её: не смотрел на неё, не поворачивался к ней. Она это заметила – вдруг начала видеть всё в деталях – и затравленно отступила. Сделала несколько шагов назад и перестала вмешиваться, затихла.

– Ты правда это сделаешь? – спросил Джей. Его, вдруг превратившегося в испуганного мальчика, потряхивало.

– Мы здесь ради Миранды. У меня есть выход?

Я сжалась от стыда. В голову стучало понимание того, что я, именно я, всё испортила. Не «так получилось». Это я, жестокая правительница, сижу на троне и распоряжаюсь судьбами и жизнями. Я подавляю волю, заставляю, унижаю, требую исполнять приказы. Несите голос сирены. Несите амброзию. Несите камень-двоедушник. Несите чужую жизнь. Мне всё равно. Сделаете или умрёте. Впрочем… Сделаете – тоже умрёте.

– Да, есть. Это же твоя жизнь, – сказал Джей поражённо, и тут наши взгляды столкнулись. Он осёкся. – Миранда, я… Я знаю, как это выглядит, но…

– Понимаю, Джей, – сказала я тихо и не лукавила: вправду понимала, что его мучила дилемма. Я ведь тоже не хотела жестокости.

– Хватит, – перевёл на себя внимание Лукас. Он смотрел прямо мне в глаза. – Давайте лучше я всё сделаю, и вы уедете. Миранда, я знаю, что ты не откажешься от Калеба. Я вижу, что ты не хочешь. И я это понимаю. – Он переложил камень в правую руку, а левой поманил меня к себе. – Иди сюда. Присядь на секунду. Хочу кое-что сказать.

Я послушно села на колени рядом.

– Подожди, – вмешалась Зои изумлённо. – Не хочешь сказать мне что-нибудь? Я ведь твоя невеста. Я ничего не значу для тебя?

Я увидела отвращение, на секунду мелькнувшее на его лице.

– Я больше не хочу для тебя стараться. Ты ничего не замечаешь. – Он посмотрел на меня. – Миранда, я желаю, чтобы у тебя всё получилось. Не кори себя, слышишь? Я правильный человек, чтобы проделать ритуал. Смерть – пустяк. Я бы убил кого угодно ради любимого человека. Хочу, чтобы ты вернулась к Калебу, и точка после слов «и жили они долго и счастливо» была поставлена, поэтому и умираю. Ты замечательная, Миранда. Поверь мне. Осталось несколько минут, поэтому я признаю, что он был прав.

В глазах Зои появились слёзы разочарования. И я подумала, что она его любила.

…Представляете?..

Странно: он стал ей интересен только в момент, когда он перестал её замечать и обратил внимание на меня. Когда я мучилась из-за феи, Зои не слышала моего внутреннего крика, но, казалось, что до меня доходит её. Тот вопль был громче в тысячу раз. Зои выла от одиночества. И самое забавное, что…

Мерзавка

Паршивка

Дрянь

Ненавижу

Теперь-то я понимаю.

Лукас коснулся моего плеча, прежде чем снова сжать в руках камень, и заглянул в глаза. А потом он сказал самые ужасные слова.

Я знаю, что мой рассудок помутился. Да и все, кому не лень, считают, что со мной что-то не так. Если бы меня спросили, когда я обезумела, то я бы назвала в первую очередь именно ту сцену на поляне. Невыносимый миг. Лукас прощается с жизнью, в нескольких метрах – обмякшее тело Опаски и месиво из жасмина и чёрной крови, сзади испуганный Джей и разочарованная Зои. И Лукас сказал… До сих пор не могу поверить, что он был настолько жесток, ещё более беспощаден, чем можно было подумать: он не просто умер. Он сбил с ног последними словами, повесив мне на плечи невообразимую ношу.

«Он же тебе сказал, а ты не поверил».

«Он предупреждал, а ты убил его».

– Миранда, я бы мог влюбиться в тебя.

«Ты это и так сделал, дурак».

Внутри что-то щёлкнуло. Я оцепенела от негодования. Ощутила, как силы меня покидают и я медленно начинаю сходить с ума. Мне хотелось закричать ему «Стоп! Подожди!», но было уже поздно. Не время.

«Ты и так это сделал…»

Он блаженно улыбнулся и сжал камень. Губы неразборчиво зашептали слова. Я ожидала увидеть страшные мучения и услышать душераздирающие крики. Но, к счастью, он умер тихо.

Сияющая кожа потускнела, порозовела. Губы заалели. Волосы утратили белизну, превратив его в седовласого старика. А затем он лёг на землю и закрыл глаза. Хотя его пальцы до сих пор сжимали камень, мы поняли, что Лукас мёртв. С его лица сошла спесь и трезвость наследника, и он стал ребёнком. Подростком с седыми волосами.

Зои отвернулась. Мы все молчали.

Он умер. Я бы не отважилась сказать вслух, но это слово вспороло мой разум. Опять смерть. Такая тихая, красивая, но смерть. Смерть, полная отваги… Отваги! Самоотверженности! Я сжала челюсти. Благородство! Какой же он прекрасный и благородный.

Он всё испортил. «Влюбиться в тебя». И к чему это?

Мне было глубоко противно смотреть, слышать, ощущать под собой землю, дышать, существовать в этом круговороте безумия. Я пыталась побороть отвращение к Лукасу. О Зои и её ломаной безмолвной трагедии даже думать не хотелось.

– Мы убили человека. Мы убили его, – прошептал обречённо, бессильно Джей. – Господи.

Я видела (во все глаза, без возможности их закрыть, отвернуться, уйти), как внутри него что-то обрывается, быстро, одним мигом, безжалостно и беспощадно к нему. Что у него в этот момент всё не в ладу. Что эмоции льются наружу. Что чувства, которые он так долго таил внутри, объединяются с только что родившимся, но уже взрослым, большим, колоссальным горем, болью и ужасом и превращаются, раздуваясь, в один огромный ком печали и безысходности, в мыльный пузырь, который уже готов лопнуть. Я видела, как эмоции одерживали над ним вверх. Джей побледнел, съёжился, осел на землю и крепко-крепко закрыл глаза. Его колотило от боли и всепоглощающей печали. От того, что попытка терпения к миру и людям не удалась. Мир не оценил любви этого мальчика, разбил её, как безделушку, как вазу, которую легко заменить, купив новую. Джея провели и заставили наблюдать то, о чём он только слышал, но к чему ещё не был готов. Мир швырнул его в трагичную реальность, показав, что неприятные одноклассники и скучные балы – это глупости, детский лепет, что оно не стоило мучений. «А знаешь, что стоит мучений, Джей?» – прогудел мир ему прямо в ухо загробным басом. – «Смотри. Наслаждайся. Учись». Мир показал ему смерть.

И Джей, до этого державшийся молодцом, сдался и покорился. Он заплакал. Жалобно, искренне, хотя и не навзрыд. Слёзы уже было не спрятать, не утаить.

Это был мой шанс. Я ощутила себя последней дрянью. Потому что, сопротивляясь самой себе, стала рыться в карманах кардигана. Здесь пока пусто, а здесь цветок, сложенный список и… Я искала пузырёк, пока он плакал, пока ему так нужна была помощь. Всего лишь дружеская поддержка, протянутая рука.

«Я приходил на каждый день рождения. Я был рядом».

А я не была. Я оказалась рядом в карете, у озера, в доме Анны, но то была разминка. На настоящее соревнование я не явилась. Разум исступлённо напоминал мне о Калебе, и я подчинилась. Это был последний шаг. Ещё чуть-чуть и домой. Только несколько слезинок.

Я прислонила к щеке Джея бутылёк, и дно быстро заполнилось. Джей поднял на меня недоумённые блестящие от слёз и боли глаза. Грусть тут же почти исчезла с его лица.

– Что ты делаешь? – ошарашено, трясясь от эмоций, спросил он.

– Последний ингредиент, – потерянно ответила я. – Извини, я не хочу казаться жестокой. Не могу смотреть, как ты плачешь. Мне больно видеть тебя таким. Но список ингредиентов вынудил меня.

Я снова запустила руку в карман и достала письмо.

– В зелье должно быть что-то тонкое, нежное, возвращающее чувства.

– Миранда, – поражённо произнёс Джей, пробегая глазами по строчкам. – Я ведь… Я не знаю, что сказать.

– Не говори ничего. – Он позволил приобнять себя за плечи. – Извини, если тебе кажется, что ты стал средством. Я не хочу думать, что ты средство. Ты значишь очень много, Джей.

– Оставьте это на потом. У нас нет времени на драмы из прошлого.

Я вздрогнула и подняла голову. Я совсем забыла о Зои.

– Давайте скорее. Я больше не хочу на это смотреть, – холодно добавила она.

– А ты думаешь, что я хочу смотреть? – Я неспешно поднялась и отряхнула джинсы и полы кардигана. – На чужую смерть, да?

Зои сложила руки на груди.

– Опять то же самое. Мы это проходили, тебе не кажется? Я пожертвовала возлюбленным для тебя. Что тебе не нравится? Без меня ты бы не справилась. Калеб был бы обречён, ясно?

– Я не просила такой жертвы.

– Калеб тоже не просил тебя помогать ему.

Я задохнулась от возмущения и просто молча смотрела на неё, пока она продолжала что-то говорить, вымучивая фальшивые фразы, срываясь на писклявый крик. С меня было хватит. Довольно жестокости, довольно ссор, довольно дешёвой драмы, довольно маленькой зазнайки-истерички. Меня тошнило от этого всего. И в то же время к разочарованию, зреющим, вздымавшимся внутри, словно мятеж, примешивалась обида на то, что всё случилось так, на то, что реальность оказалась настолько сурова. Потерянная первая любовь, погибающий возлюбленный и подруга-предательница.

Я была ей предана. Я была ею предана.

Наверное, я должна была чувствовать благодарность, но почему-то не могла. Отвращение не оставило для неё места.

– Конечно, не хочется осознавать, что виновата ты, а не кто-то вокруг, – кричала Зои. – Проблема в тебе, Миранда. Мне тошно сейчас, потому что я решила пожертвовать им. И потому что я пожертвовала им ради тебя. И где заслуженная благодарность? Я попрощалась со счастливым будущем рядом с Лукасом для тебя. А ты ничего не ценишь! Тебя не беспокоят мои чувства? Думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя?

Я собрала волю в кулак, чтобы не ударить её. Нельзя верить ни единому слову.

– Зои, – тихо сказал Джей и встал. – Неправильно выяснять отношения сейчас. Нужно проявить уважение.

Футболка прилипла к влажной от пота спине. В горле пересохло, и я нервно сглотнула. Уважение к покойнику. Даже не подозревала, что придётся столкнуться с этим так рано.

«Пожалуйста, пусть этот кошмар кончится. Я хочу домой. Хочу к Калебу и родителям. Прошу».

– Отойди от меня. От нас. Слышишь? – хватило сил произнести мне. – Сейчас мы летим к ведьме и всё. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего.

– Ну и пожалуйста, – процедила шёпотом Зои.

Несколько секунд мы были в ступоре, рассматривая тело Лукаса.

– Мы оставим его здесь? – спросил Джей, поёжившись. – Нам нужно его похоронить сейчас?

– Я не знаю. Я сама не знаю.

Самое страшное не смерть, а то, что после. Отчаяние. Беспомощность. Примитивное незнание даже не того, как жить дальше, забыв о потере, а того, что вообще делать. Нас приучали к горечи, но никто не говорил, как действовать дальше. Будто в коробке с товаром не оказалось инструкции по применению или её положили, но пропустили в ней несколько пунктов.

– Я поверить не могу, – сказал Джей. – У королевства теперь нет наследника из-за нас. Понимаете? Мы сломали жизнь народу. Мы разрушили устои.

– Нас не тронет закон, если ты об этом, – сказала Зои невпопад. – Он хотел этого сам, как он и сказал.

– Нет, – покачал головой Джей, глядя мимо неё. – Ты не понимаешь. Господи, какой кошмар… Ты правда не понимаешь, о чём я?

Зои открыла рот, но я её перебила:

– Только попробуй съязвить.

Она не решилась продолжить. Джей закрыл глаза и провёл ладонями по бледному лицу, растягивая кожу. Я взволнованно смотрела на него и наблюдала, как он теряет себя. Что-то подсказало мне, что в тот момент Джей стал другим. Его взгляд всё ещё выражал горечь, но лицо изменилось: на нём застыла маска отрешённости. Смерть выжгла след клеймом в воспоминаниях Джея и оставила отпечаток на лице.

– Давайте посвятим ему минуту молчания.

Комментарий к Путь к жертвенности

Это вторая версия “Маскарада”, а значит, что я убила его уже второй раз. И это очень печально.

========== Путь домой ==========

«Isn’t it lovely, all alone

Heart made of glass, my mind of stone

Tear me to pieces, skin and bone.

Hello, welcome home»

Billie Ellish – Lovely

«Do you hate me now because I walked away

Please understand that I just couldn’t stay

Your heart pushed me to go the other way

I just couldn’t stay, forgive me

I had to run away from this hungry heart

Cause if I chose to stay I’d be torn apart»

Loïc Nottet – Hungry Heart

Рано или поздно сказочная поляна превращается в кладбище.

На Зои я даже смотреть не хотела и старательно избегала её взглядом, когда мы готовились к обратной дороге. Джей же после минуты молчания так и не заговорил, став задумчивым и отстранённым, поэтому минута превратилась в несколько часов, пока мы летели к ведьме. Тишина давила. А так как говорить с другими не получилось, пришлось замкнуться в себе, обратившись с вопросами к собственному разуму: как это произошло? С какого момента я начала сражаться за возможность зверства? Что будет дальше? В конце концов, кто именно из нас виноват в его смерти и что делать? Мучительные вопросы без ответов. Всех моих чувств в тот момент не описать. Кроме невыносимой боли терзало столько всего, что странно, как я нашла силы продолжать путь.

Я винила Зои, потому что она привела Лукаса на смерть и умудрилась устроить истерику, встав в позу из-за того, что я не оценила широты её души.

Я винила себя, потому что допустила, чтобы он погиб. Всё внутри вздрагивало, когда я вспоминала бездыханное сжавшееся тело и лицо, вдруг ставшее невинным, словно мы убили ребёнка.

Я не могла простить себе слёзы Джея. Не нужно обладать невероятной смекалкой, чтобы понять, из-за чего он так посерьёзнел, так изменился в одно мгновение – как только высохли его слёзы. Увиденное вытрясло из него душу. Когда мы обсуждали ингредиенты, Зои со злобой сказала, что ему должно быть очень больно. И мы этого добились. Я этого добилась. А дальше что? Что теперь с этим делать? Последствия опять оказались страшнее, больше, оглушительнее. Сблизившись, мы с Джеем отдалились вновь.

Смерть Лукаса растоптала меня. Смерть во имя геройства. Смерть во имя долга. Смерть во имя чувств. Чувств… ко мне.

Невероятно мило.

Невероятно жестоко.

Невероятно самоотверженно.

Невероятно гадко.

И невероятно, невероятно больно.

(Больно до сих пор, безжалостный)

Вот и всё. Ингредиенты собраны и лежат в сумочке, перекинутой через плечо. Недавно ещё я думала о том, что такое двоедушник, как нам справиться с сиренами и как же получить слёзы Джея, а теперь об этом не нужно беспокоиться. Всё сделано, дело осталось за малым. Вот только на душе стало ещё хуже. Непонятно, стоило ли оно того. Только одно спасало. В груди теплилась надежда, что скоро я смогу увидеть его. Калеба. Моего милого Калеба. Я мечтала о том, как он открывает глаза, как я глажу его по волосам, как крепко обнимаю и шепчу, что люблю его, как прикладываю ладонь к его груди и чувствую биение сердца.

Если бы я могла сразу поехать домой… Но увы, всё усложнялось тем, что мы должны были встретиться с Корделией Рок, одной из наших местных ведьм, рассказать ей о проклятии и попросить сварить зелье. Ещё одно выматывающее, обременительное испытание. Кто будет с ней говорить? Казалось, только мы спустимся с пегасов, как неловкости не избежать. Никто не готов к чаепитиям и долгим объяснениям про заклятых возлюбленных, путешествия и противоядия.

Когда мы добрались, уже начинало темнеть. В воздухе пылала вечерняя прохлада. Облака сгустились. Небо было тёмным и неприветливым. Мы стояли перед очередной дверью. Несколько брусьев из тёмного дерева, аккуратно обтёсанные – проведи рукой и не поранишься – и скрепленные между собой. Сам дом находился почти на окраине, вдали от шума королевства, за полосой безымянного леса, давно превратившегося в редкую рощицу. Одноэтажное каменное здание с плоской крышей, расположившееся на пустоши. Даже яблоневый сад и растущие повсюду кустарники не создавали впечатления жизни. Напротив, яблони скрючились, склонились к земле, будто моля о пощаде. Дом был совсем небольшим и каким-то диким, невзрачным, но зато казалось, что сквозь крепкие стены и мощную дверь не пройдёт ни один враг.

Я слышала о Корделии не раз – много кто в королевстве покупал у неё травы —, хотя в последнее время слухи о ней поутихли. Говорили, что она занялась чем-то ещё и практически перестала появляться на людях. Я ни разу не виделась с ней лично и теперь с боязливым любопытством ожидала встречи. Одинокое жилище не внушало никакого доверия. Внутри застыло волнение.

Дверь открыла высокая стройная женщина лет тридцати пяти с пышными рыжими волосами до бёдер (возможно, она пыталась походить на Мериду, но эту тайну мы никогда не узнаем). Одета она была в чёрное обтягивающее бархатное платье. Грудь туго стягивали широкие чёрные ленты корсета. По длинной юбке, закрывающей щиколотки, ползли завитки узора. Корделия опиралась правой рукой на дверной проём и хитро улыбалась во все зубы. Непонятно, перед кем она красовалась. Меня смутили её неуместное кокетство и многозначительная улыбка.

– Да-да, – проговорила она, постукивая ногтями о проём. – Корделия Рок к вашим услугам.

Я поздоровалась и приготовилась произнести привычную речь о том, кто мы, что случилось и что нам нужно, но Корделия оборвала меня. Сомнений не было: она и без того знала, зачем мы приехали.

– Можешь не объяснять. – Корделия лениво приподняла левую руку, выставив указательный палец с острыми красными ногтями. С каждым именем она показывала на его обладателя: – Джей. Зои. И, конечно, Миранда. Прошу в моё скромное убежище. Время ужинать.

В голове тут же заметались вопросы. Я вздохнула, убаюкивая панику. Всякое желание заходить в дом пропало.

Я обернулась к Джею в поисках поддержки. Он не взглянул на меня, но глаза его блестели усталостью и непониманием. Он прищурился, изучая внешний вид ведьмы.

– Вы нас ждали? – спросила я, надеясь услышать «нет». Но надежда не оправдалась. Впрочем, это было ожидаемо.

Сложно сказать, что конкретно меня пугало. С одной стороны, стало бы легче, если она уже всё знала. Тогда бы она объяснила непонятное и дала ответы на все вопросы. С другой, я была не уверена, что не услышу что-то, что выбьет из колеи ещё больше. Секретам полагается быть страшными.

– Бинго, – ответила Корделия и отошла в сторону. – Проходите. Ну же, быстрее. Скоро сварим зелье, Миранда спасёт Калеба, как вы и хотели. Зои будет рада за подругу, да?

– Конечно. – Голос Зои дрогнул. Она снова выглядела нервной: то и дело кусала и облизывала губы.

– Следуйте за мной!

Миновав бедно обставленную прихожую, мы прошли в коридор, а потом попали в маленькую столовую, совмещённую с кухней. Широкий деревянный стол был накрыт старенькой белой скатертью и сервирован тарелками и чашками на трёх человек. В середине стоял горячий чайник и большое блюдо с мясом, тушёным с овощами. Оно выглядело совершенно не аппетитно, но по комнате разгуливал тягучий аромат приправ. Голод напомнил о себе. Мы слишком долго не ели.

Тем не менее, сев за стол, к еде никто не притронулся, хотя Корделия и начала раскладывать угощение по тарелкам и разливать чай.

– Вам нужно поесть и восстановить силы: путь был нелёгким. Вы утомлены, я же вижу… Думаете, я хочу отравить вас? – захохотала Корделия, и у меня мурашки по спине побежали. Всё это было слишком уж странно. Я оглядела сгорбившегося Джея, с недоверием смотревшего на блюдо, и нервную Зои, ёрзающую на месте. Шестерёнки в голове усиленно закрутились, но я ни до чего уже не могла додуматься сама. Даже если бы у меня были силы, я бы не поняла, что происходит. Возникло навязчивое чувство, что Корделия не хочет говорить о зелье и пытается отвлечь нас, заболтать.

И откуда она вообще знает про противоядие? Почему ждала нас? Может, она, будучи ведьмой, умеет видеть будущее. Или у неё всего лишь развитая интуиция. Или она чувствует приближение магии, и пегасы нас выдали.

Но что-то подсказывало: это неспроста. Посетившая меня мысль заставила напрячься и похолодеть: значит ли это, что Корделия знает, где Виктория?

«Меня заставили».

«Мне не лучше, чем тебе».

Зои вдруг вскочила из-за стола и пристально посмотрела на Корделию.

– Мне нужно умыться. Проводи… (она запнулась и мотнула головой)…те меня в ванную.

– Вперёд по коридору и налево. Дом маленький – сама найдёшь. – В уголках глаз и губ Корделии спряталась насмешка.

– Как же гостеприимность? – процедила Зои, продолжая буравить её взглядом. – Я ведь попросила. Нельзя уделить мне минуту?

– Хорошо, – нехотя согласилась Корделия, пожав плечами. – Ты же знаешь, что ты самая настоящая заноза, да?

Зои оскалилась и вышла из комнаты за Корделией. Они исчезли на несколько минут.

– Тебе ничего не кажется странным? – спросила я у Джея, разбивая мёртвую тишину.

Джей сидел с отсутствующим видом – внутри он всё ещё плакал на злополучной поляне. Мне было больно смотреть на него: я никак не могла ему помочь. Мне было даже страшно заговорить с ним.

– Всё равно, – тихо ответил Джей, и я вздрогнула. – Я просто хочу уже поехать домой. Подальше от этой грязи. И всё. Дай Калебу зелье и живите долго и счастливо.

– Джей… – аккуратно начала я, услышав отвращение в его голосе. Я не знала, как бы подобраться к нему, не сломав. – Но ведь мы должны были помочь Калебу.

– Как бы объяснить… – Он говорил прерывисто, подбирая слова. – Не знаю… достоин ли он. Не знаю… Это ужасно. Ужасно, что мы сделали.

– Понимаю, Джей. Но мой долг был спасти его. Всё равно пришлось бы пожертвовать либо Лукасом, либо Калебом. Но Калеба я не оставила бы ни за что.

– Я это помню, просто, пойми… Я до сих не могу поверить, что он погиб, это слишком для меня. Но то, что он погиб ради Калеба… И то, что я отдал слёзы тоже из-за Калеба… Это так…

Я молчала, ожидая продолжения, но он не стал объяснять.

– Забудь.

– Джей?

– Даже не спрашивай, – отмахнулся он, и тон его стал пугающе грубым. Я отстранилась, спрятав руки, протянутые для объятия.

Продолжить разговор мы бы не смогли в любом случае: Зои и Корделия вернулись через несколько секунд.

– Почему вы не едите? – сразу же возмущённо спросила Корделия, недовольно приподняв правую бровь.

– Мы думали, что вы сразу поможете нам с зельем. Все уже устали, – ответила я.

– Ну так отдохните. Зачем портить себе аппетит расспросами?

Я ещё раз посмотрела на тарелку.

– Нельзя испортить то, чего нет, – пробормотала я, и Корделия хмыкнула и сложила руки на груди.

– Как же невежливо. Я так долго готовилась к вашему приходу, думала, что приглашу вас в дом, угощу… Я так хотела отвлечь вас, но, похоже, ничего не вышло.

– Давайте уже скорее, – пробурчала Зои.

– Как это мило, – притворно защебетала Корделия. – Переживаешь за подругу? Что ж, раз вы все не в настроении для ужина, то давайте начнём. Идём, Миранда.

– Миранда? – взвилась Зои. Щёки у неё покраснели от злости, она поморщилась. – А мы разве не пойдём? Мне кажется, что я вполне это заслужила, я тоже прошла весь этот путь.

– Я всё сказала, – отрезала Корделия. – Вы мне не нужны. Это не ваша история. Не твоя уж точно. Идём, Миранда.

С этими словами она вышла из комнаты, поманив меня за собой. Я поправила сумку на плече и устремилась за Корделией, представляя наш разговор и стараясь понять, о чём лучше спросить первым. Я могла бы сразу обвинить её во всех грехах – что-то мне подсказывало, что она в этой истории неслучайно, но понимала, что сначала лучше расспросить её.